Текст книги "Другой взгляд на Сталина"

Одновременно с организационными мерами Центральный комитет разработал политические мероприятия и директивы, дающие направления развития коллективизации. Важно отметить, что внутри партии проходила при этом оживленная и продолжительная дискуссия о темпах и масштабах коллективизации.

В октябре 1929 года Хоперский округ на Нижней Волге, в котором в июне было принято в колхозы 2,2 % всех крестьянских семей, уже достиг показателя в 55 %. Комиссия Колхозцентра (профсоюза колхозников), сомневавшегося в таких темпах, направилась туда для проведения расследования. Баранов, заместитель председателя комиссии, докладывал:

«Местные власти орудуют по системе ударных мер и кампанейщины. Вся работа по созданию колхозов идет под лозунгом „Чем больше – тем лучше“. Иногда директивы округа превращаются в лозунг „Кто не вступил в колхоз, тот враг Советской власти“. Среди масс не проводилась всесторонняя работа… В нескольких случаях раздавались огульные обещания тракторов и займов: „Вы получите все – вступайте в колхоз“»{197}197
  Davies, op. cit., pp. 152–153.


[Закрыть].

С другой стороны, Шеболдаев, секретарь Нижне-Волжского обкома, выступил в «Правде» в защиту быстрого роста коллективизации на Хопре. Он восхвалял «огромный подъем и энтузиазм» коллективного землепользования и заявлял, что только от 5 до 10 % крестьян противятся коллективизации, «ставшей большим массовым движением, выходящим далеко за пределы наших представлений о работе по коллективизации»{198}198
  Davies, op. cit., p. 154.


[Закрыть].

Во всех профсоюзах существовали противоречивые мнения, включая и этот передовой, Хоперский. 2 ноября 1929 года газета «Красный Хопер» с энтузиазмом рассказывала о коллективной вспашке земли и образовании новых колхозов. Но в том же выпуске газеты другая статья предупреждала о недопустимости подхлестывания коллективизации и использования угроз для побуждения бедных крестьян к вступлению в колхозы. В другой статье утверждалось, что в некоторых местах кулаки загоняли в колхозы всю деревню, чтобы дискредитировать коллективизацию{199}199
  Davies, op. cit., p. 155.


[Закрыть].

На пленуме Центрального комитета в ноябре 1929 года Шеболдаев защищал Хоперский опыт с его «кавалерийскими колоннами». В отсутствие тракторов «простое объединение и увеличение хозяйств должно поднять производительность труда». Он заявил, что коллективизация на Хопре была «стихийным движением масс беднейшего и среднего крестьянства и что только от 10 до 12 % из них голосовали против вступления в колхоз. Партия не может занять позицию „сдерживания“ такого движения. Это было бы неверно как с политической, так и с экономической точки зрения. Партия должна делать все возможное для того, чтобы утвердить себя во главе этого движения и привести его в организованное русло. На данный момент это массовое движение, несомненно, захлестывает местные власти, а отсюда уже исходит опасность его дискредитации»{200}200
  Davies, op. cit., pp. 161–162.


[Закрыть].

Шеболдаев утверждал, что на Нижней Волге 25 % семей крестьян уже стали колхозниками и что к концу 1930-го или к середине 1931 года коллективизация, по существу, будет завершена{201}201
  Davies, op. cit., pp. 161–162.


[Закрыть].

Косиор, докладывавший пленуму о положении на Украине, сообщил, что в десятках деревень коллективизация «раздута искусственно; население в ней не участвует и ничего о ней не знает». Но «все эти темные пятна не должны закрывать взгляд на общую картину коллективизации в целом»{202}202
  Davies, op. cit., p. 165.


[Закрыть].

Из всего этого ясно, что в момент, когда колхозное движение только начиналось, в партии высказывались различные противоречивые мнения. Революционеры были обязаны определить и защитить надежды угнетенных масс, дать им спасение от многовековой политической, культурной и технической отсталости. Надо было вдохновить массы на борьбу за будущее – единственный путь ослабления и разрушения глубоко укоренившихся общественных и экономических отношений. Правые оппортунисты делали все возможное, чтобы замедлить этот мучительный и противоречивый подъем самосознания. Тем не менее надо сказать, что существовала возможность очень быстрого проведения коллективизации, но за счет отказа от партийных принципов. Такая тенденция включала в себя не только «левизну», шедшую от привычек, приобретенных в Гражданскую войну – когда было нормой «командовать» Революцией, – но и бюрократию, жаждавшую перехватить руководство «великими достижениями»; кроме этих моментов, преувеличения и перехлесты могли также исходить от контрреволюционеров, хотевших скомпрометировать коллективизацию доведением ее до абсурда.

Резолюция пленума Центрального комитета от 17 ноября 1929 года, подводя итоги партийной дискуссии, официально объявляла о начале кампании за коллективизацию.

В ее начале отмечалось, что количество крестьянских семей в колхозах выросло с 445 тысяч в 1927–1928 годах до 1 040 000 годом позже. Доля колхозов в товарном зерне выросла за тот же период с 4,5 % до 12,9 %.

«Эти беспрецедентные темпы коллективизации, которые превысили самые оптимистичные прогнозы, подтвердили на деле, что средние крестьянские хозяйства в своей массе, убедившись на практике в преимуществах коллективных форм сельского хозяйства, вступают в движение…

Решительный перелом в отношении бедных и средних крестьянских масс к колхозам… знаменует новый исторический период в построении социализма в нашей стране»{203}203
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 23.


[Закрыть].

Успехи коллективизации стали возможны благодаря внедрению в практику партийной линии на строительство социализма повсеместно и постоянно.

«Эти значительные успехи колхозного движения являются прямым следствием последовательного проведения генеральной линии партии, обеспечивающей мощный рост промышленности, укрепление союза рабочего класса с основными массами крестьянства, создание единого государства, усиление политической активности масс и рост материальных и культурных ресурсов пролетарского государства»{204}204
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 29.


[Закрыть].

Центральный комитет настойчиво подчеркивал, что этот впечатляющий прогресс был достигнут не в «тиши и спокойствии», а в обстановке самой ожесточенной классовой борьбы.

«Усиление классовой борьбы и упорное сопротивление капиталистических элементов против развивающегося социализма в условиях капиталистического окружения нашей страны, усиливающегося давления мелкобуржуазных элементов на наименее стойкие партийные кадры, допускающие рост политики капитуляции перед противостоящими трудностями, дезертирства и попыток договориться с кулаками и капиталистическими элементами города и деревни…

Именно здесь находятся корни полнейшего непонимания группой Бухарина происходящего на глазах усиления классовой борьбы, недооценки силы сопротивления кулацкого и нэпманского элементов, антиленинской теории „врастания“ кулаков в социализм и сопротивления политике наступления на капиталистический элемент в селе»{205}205
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 27.


[Закрыть].

«Правые объявляют запланированные темпы коллективизации и строительства совхозов нереальными; они заявляют о нехватке материальных и технических предпосылок и о том, что бедное и среднее крестьянство не хочет переходить к коллективным формам сельского хозяйства. На самом же деле мы сталкиваемся с таким бурным ростом коллективизации и безудержным стремлением к социалистическим формам сельского хозяйства в части бедных и средних крестьянских хозяйств, что колхозное движение уже достигло точки перехода к всеобщей коллективизации по всем районам…

Правые оппортунисты… говоря объективно, служили рупором экономических и политических интересов мелкобуржуазных элементов и кулацко-капиталистических групп»{206}206
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 25.


[Закрыть].

Центральный комитет указывал, что надо внимательно подходить к изменению форм классовой борьбы: если раньше кулаки делали все возможное для торможения колхозного движения, то теперь они ищут возможности разрушения его изнутри.

«Широкое развитие колхозного движения происходит в условиях усилившейся классовой борьбы в деревне и изменения ее форм и методов. Наряду с увеличением числа прямых и открытых выступлений кулаков против коллективизации, которые уже перешли в стадию открытого террора (убийства, поджоги и вредительство), увеличивается их скрытный переход к тайным формы борьбы и эксплуатации, к проникновению в колхозы и даже в колхозное руководство для его разложения и подрыва изнутри»{207}207
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 29.


[Закрыть].

В связи с этим должна быть проведена основательная партийная работа по формированию твердого ядра, которое смогло бы вывести колхозы на путь социализма.

«Постоянной и последовательной работой партия должна обеспечить сплочение ядра сельскохозяйственных рабочих и бедного крестьянства в колхозах»{208}208
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 29.


[Закрыть].

Достигнутые успехи не могли заставить партию забыть о «новых трудностях и недостатках», которые надо было преодолеть. Пленум обозначил их так:

«Низкий уровень технической базы колхозов; несоответствие стандартов организации и низкой производительности труда в колхозах; острый недостаток колхозных кадров и почти полное отсутствие необходимых специалистов; нездоровая структура общества в ряде колхозов; факт, что формы управления плохо соответствуют масштабам колхозного движения, что управление не поспевает за темпами и масштабами движения; и также фактом является то, что средства управления колхозным движением зачастую явно неудовлетворительны»{209}209
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 29.


[Закрыть].

Центральный комитет постановил немедленно начать строительство двух новых тракторных заводов мощностью 50 тысяч штук в год каждый и двух новых комбайновых заводов, расширить заводы, производящие сложное оборудование для сельского хозяйства, и химические заводы и начать развертывание МТС – машинно-тракторных станций{210}210
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), pp. 30–31.


[Закрыть].

«Колхозное строительство немыслимо без неукоснительного улучшения культурных стандартов колхозного населения». Для этого необходимо: ускорить ликвидацию неграмотности, построить библиотеки, расширить курсы для колхозников и различные виды заочного обучения, зачисление детей в школы, углубить культурную и политическую работу среди женщин, для снижения нагрузки на них организовать детские сады и ясли, построить дороги и культурные центры, внедрить в жизнь села радио и кино, телефон и почтовые услуги, общегосударственную прессу и специализированные издания для крестьян{211}211
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 34.


[Закрыть].

Наконец, Центральный комитет предупредил об опасности «левого» уклона. Радикализм крестьян-бедняков мог привести к недооценке союза со средним крестьянством{212}212
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 28.


[Закрыть].

«Пленум Центрального комитета предостерегает от недооценки трудностей колхозного строительства и в особенности от формального и бюрократического подхода к нему и оценке его результатов»{213}213
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 37.


[Закрыть].

Шестью неделями позже Центральный комитет вновь собрался для того, чтобы дать оценку невероятного развития колхозного движения. 5 января 1930 года было принято важное решение, озаглавленное «О темпах коллективизации и государственной помощи колхозному строительству»{214}214
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), pp. 40–43.


[Закрыть].

В нем отмечалось, что более 30 миллионов гектаров земли уже засеваются на коллективных основах, что уже превосходит 24 миллиона гектаров, намечавшихся на конец пятилетки. «Таким образом, у нас есть материальная основа для замены крупного кулацкого производства крупномасштабным производством в колхозах… мы можем решить задачу по коллективизации подавляющего большинства крестьянских хозяйств к концу пятилетки. Коллективизация важнейших зерносеющих регионов может быть завершена в срок между осенью 1930 года и весной 1932-го»{215}215
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), pp. 40–41.


[Закрыть].

Партия должна была поддержать стихийное движение в его основе и активно вмешаться для его руководства и организации. «Партийные организации должны возглавить и упорядочить колхозное движение, которое стихийно развивается снизу, так, чтобы обеспечить организацию поистине коллективного производства в колхозах»{216}216
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 42.


[Закрыть].

Резолюция предостерегала от левацких действий. Нельзя было недооценивать роль лошадей и отказаться от них в надежде получить трактора{217}217
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 41.


[Закрыть]. Не все могло быть коллективизировано. «Артель – самая распространенная форма колхоза, в которой коллективизируются основные средства производства (рабочий и товарный скот и инвентарь, производственные здания)»{218}218
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 42.


[Закрыть].

В заключение отмечалось: «Центральный комитет со всей серьезностью предупреждает партийные организации о недопустимости управления колхозным движением „декретами“ сверху; это может привести к росту опасности замены подлинно социалистического соревнования игрой в коллективизацию»{219}219
  Robert H. McNeal, editor. Resolutions and decisions of the Communist Party of the Soviet Union. Volume 3, The Stalin Years: 1929–1953 (Toronto: University of Toronto Press, 1974), p. 43.


[Закрыть].

Для успеха коллективизации бедные и средние крестьяне должны были убедиться в преимуществах коллективной обработки земли, которая дала бы возможность широкого применения техники. Далее социалистическая промышленность должна была выпустить столько тракторов и машин, чтобы они составили материальную основу коллективизации. Наконец, необходимо было выработать правильное отношение к кулакам, непримиримым врагам социализма в деревне. Последняя проблема послужила причиной многочисленных дискуссий в партии.

Как раз перед благоприятными для колхозов изменениями обстановки был поставлен следующий вопрос. 1 марта 1929 года Микоян заявил: «Несмотря на политическую власть партии в деревне, в экономической области кулак там более авторитетен: его хозяйство лучше, его лошадь лучше, машины у него лучше и к нему прислушиваются по экономическим вопросам… крестьяне-середняки склоняются перед экономической властью кулака. И его власть будет крепкой до тех пор, пока у нас не появятся крупные колхозы»{220}220
  Davies, op. cit., p. 62.


[Закрыть].

Во многом власть кулаков основывалась на культурной отсталости, безграмотности, преклонении большинства крестьян перед средневековыми религиозными верованиями. Таким образом, самым мощным оружием кулака, которому было труднее всего противостоять, были слухи и суеверия.

В 1928–1929 годах по всей Советской территории прокатился слух: в колхозах будут коллективизированы женщины и дети. В колхозах все будут спать под одним общим одеялом. Большевистское правительство заставит женщин отрезать волосы для продажи на экспорт. Большевики будут ставить женщинам метки на лбу. Большевики будут русифицировать местное население{221}221
  Viola, op. cit., p. 154.


[Закрыть].

Распростанялась и другая «ужасающая» информация. Стариков в колхозах будут сжигать в специальных печах, чтобы не кормить их больше. Детей отберут у родителей и пошлют в интернаты. Четыре тысячи женщин пошлют в Китай в счет оплаты за Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД). Колхозников первыми будут посылать на войну. Затем пошли слухи о скором возврате Белой армии. Верующим внушали слух о скором пришествии Антихриста и о том, что через два года наступит конец света{222}222
  Viola, op. cit., p. 154. Davies, op. cit., pp. 212–213.


[Закрыть].

В Тамбовском округе кулаки осмотрительно перемешивали слухи с политической пропагандой: «Создание колхозов – это разновидность рабского труда (барщины), когда крестьяне вновь будут работать из-под палки… Советское правительство должно вначале дать крестьянам обогатиться, и затем уже проводить создание колхозов, а не заниматься, как сейчас, тем, что пытаться создать богатые хозяйства из разоренных, которые даже зерна в достатке не имеют»{223}223
  Davies, op. cit., p. 221.


[Закрыть].

Здесь мы видим зарождающийся союз между кулаками и Бухариным: кулаки открыто противостоят не Советской власти, а колхозам: мол, крестьянам сначала надо дать возможность разбогатеть, а коллективизацией мы можем заняться позже. И так же, как Бухарин говорил о «феодальной эксплуатации крестьянства», кулаки заявляют о «рабстве».

Как надо дальше поступать с кулаками? В июне 1929 года Карпинский, видный член партии, писал, что коллективизацией будут охвачены большинство семей, и кулакам надо разрешить вступать в колхозы при условии, что они отдадут все свои средства производства в недвижимый фонд. Такая позиция была поддержана Каминским, председателем Всесоюзного Совета колхозов. Такую же точку зрения поддержало и все его руководство. Но большинство делегатов, лидеры местных парторганизаций, категорически возражали против вступления кулаков в колхозы. Делегаты постановили: «Если он (кулак), так или иначе, вступит в колхоз, он превратит союз для совместной обработки земли в союз для преодоления Советской власти»{224}224
  Davies, op. cit., pp. 138–139.


[Закрыть].

В июле 1929 года секретарь Средне-Волжского обкома Хатаевич заявил, что «индивидуальные кулацкие элементы могут быть допущены в колхоз, если они полностью откажутся от личного владения средствами производства, если колхозы имеют крепкое ядро из бедняков и середняков и если обеспечено правильное руководство»{225}225
  Davies, op. cit., p. 140.


[Закрыть].

Однако к тому времени дело шло в противоположном направлении. В августе 1928 года 700 баев, полуфеодальных владык, с семьями были изгнаны из Казахстана. Каждая семья имела не менее сотни голов скота, которые были распределены по уже созданным колхозам и крестьянам, которые привлекались к вступлению в колхозы. В феврале 1929 года Сибирская партийная конференция постановила не принимать кулаков в колхозы. В июне Северный Кавказ принял такое же решение{226}226
  Davies, op. cit., pp. 140–141.


[Закрыть].

Газета «Правда» от 17 сентября представила доклад, сделанный на собрании колхоза «Красный земледелец» на Нижней Волге. Основанный в 1924 году, этот образцовый колхоз получил в кредит от государства 300 тысяч рублей. Но в 1929 году его общинная собственность составляла только 1800 рублей. Этот фонд использовался в личных целях. Председателем колхоза там был эсер; правление составляли бывшие купцы, сын священника и еще четыре эсера{227}227
  Davies, op. cit., p. 144.


[Закрыть]. Молотов оценил дело так: «кулацко-эсеровские элементы будут часто прятаться за дымовой завесой колхоза»; «безжалостная борьба» против кулаков – необходимое средство для укрепления организации бедных крестьян и союза бедняков и среднего крестьянства{228}228
  Davies, op. cit., p. 145.


[Закрыть].

В ноябре 1929 года Азизян, журналист, специализировавшийся на сельском хозяйстве, сделал анализ мотивации кулаков для вступления в колхозы: желание уклониться от налогов и обязательных поставок зерна; удержание лучших земель; сохранение за собой машин и инвентаря; обеспечение права на образование для своих детей{229}229
  Davies, op. cit., p. 183.


[Закрыть]. В то же время другой журналист сообщал, что «слабая половина человечества» сочувствует кулакам, тогда как колхозники слишком бескомпромиссны, требуя «выслать их в степь из деревень» и «поместить их в карантин на пятьдесят лет»{230}230
  Davies, op. cit., p. 184.


[Закрыть].

В резолюции Центрального комитета от 5 января 1930 года было дано заключение по состоявшимся дебатам и подтверждалось, что настало время для «перехода в практической деятельности от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулаков к политике ликвидации кулачества как класса… недопустимость разрешения кулакам вступать в колхозы была предопределена»{231}231
  McNeal, op. cit., pp. 41–42.


[Закрыть].

После этой резолюции, объявившей окончание капиталистических отношений в деревне, кулаки начали биться насмерть. Саботируя коллективизацию, они сжигали урожай, предавали огню дома, амбары, другие строения и убивали большевиков-активистов.

Весьма существенным было то, что, препятствуя развитию колхозов, кулаки уничтожали значительную часть производительных сил деревни, лошадей и быков. Все работы на земле выполнялись с помощью тяглового скота. Кулаки уничтожили половину его. Не желая сдавать скот в колхоз, они убивали его и подстрекали крестьян-середняков делать так же.

Из 34 миллионов лошадей, имевшихся в стране в 1928 году, в 1932 году осталось только 15 миллионов. Из 70,5 миллионов голов скота осталось только 40,7 миллиона в 1932 году; из 26 миллионов свиней – только 11,6 миллиона{232}232
  Charles Bettelheim. L’economie sovietique (Paris: Editions Recueil Sirey, 1950), p. 87.


[Закрыть].

Это разрушение производительных сил имело, естественно, пагубные последствия: в 1932 году был страшный голод, частично вызванный саботажем и разорением, произведенными кулаками. Но антикоммунисты винят Сталина и «насильственную коллективизацию» в гибели людей, вызванной преступными действиями кулаков.

В январе 1930 года возникло стихийное движение по экспроприации кулаков. 28 января 1930 года Косиор описывал это как «широкое движение масс бедного крестьянства, среднего крестьянства и батраков», призывая партийные организации не отстраняться, а организовать его, чтобы нанести «действительно сокрушительный удар по политическому влиянию, в особенности по экономическим перспективам кулацкого слоя в деревне»{233}233
  Davies, op. cit., p. 228.


[Закрыть]. За несколько дней до этого Одинцов, заместитель председателя Колхозцентра Российской Федерации, сказал: «Мы должны обращаться с кулаками так, как мы обращались с буржуазией в 1918 году»{234}234
  Davies, op. cit., pp. 232–233.


[Закрыть]. Месяцем позже Крыленко признал, что «местами случалось стихийное движение по раскулачиванию; оно было правильно организовано только в некоторых районах»{235}235
  Davies, op. cit., p. 231.


[Закрыть].

30 января 1930 года Центральный комитет принял важное решение возглавить стихийное раскулачивание, издав резолюцию, озаглавленную «О мерах по ликвидации кулацких хозяйств в районах полной коллективизации»{236}236
  Davies, op. cit., p. 233.


[Закрыть].

В целом число кулацких семей составляло 3–5 % в зерносеющих регионах и 2–3 % в других местностях, разделенных на три категории:

I. «Контрреволюционный актив». Принадлежит ли к данной категории кулак – должно было определять ОГПУ, и в резолюции устанавливался предел для этой категории в 63 тысячи для всего СССР. Их средства производства и частная собственность конфисковались; главы семей приговаривались к заключению в тюрьму или концлагерь. Те из них, кто был «организатором террористических актов, контрреволюционных демонстраций и повстанческих организаций», могли быть осуждены на смерть. Члены их семей высылались с отнесением их к категории II.

II. «Остальные элементы кулацкого актива», в особенности богатейшие кулаки, крупные кулаки и бывшие землевладельцы. Они объявлялись «менее активной оппозицией советской власти, но были сверхэксплуататорами и, естественно, поддерживали контрреволюционеров». Список кулацких хозяйств этой категории готовился районными Советами и утверждался окружными исполнительными комитетами на основе решения собраний колхозников и групп бедных крестьян и батраков, проводимых инструкторами местных Советов; верхний предел для всего СССР составлял 150 тысяч хозяйств. Средства производства и часть собственности этих семейств конфисковались; они могли оставить самое необходимое из домашних вещей, некоторый инвентарь, немного еды и до 500 рублей на семью. Затем их высылали в отдаленные районы Севера Сибири, Урала или в Казахстан, или в отдаленные районы их собственной области.

III. Большинство кулаков, «вероятно, заслуживали доверия в их отношении к советской власти». Их насчитывалось от 396 до 852 тысяч. У них конфисковалась лишь часть средств производства, и они высылались на новые земли в пределах административного района{237}237
  Davies, op. cit., pp. 235–236.


[Закрыть].

На следующий день, 31 января, в редакционной статье журнала «Большевик» разъяснялось, что ликвидация кулаков как класса была «последним решительным этапом борьбы с внутренним капитализмом, который надо довести до конца; ничто не должно преграждать путь; кулаки как класс не покинут историческую сцену без самого жестокого сопротивления»{238}238
  Davies, op. cit., p. 228.


[Закрыть].