Текст книги "По следам апостола Павла"

На пути в Иконию

Четыре года тому назад, в праздник святой Троицы, пишущий эти строки ехал по большой иконийской степи в сопровождении нескольких конных черкесов и туркменов, данных турецким правительством в качестве конвоя.

Было чудное праздничное утро. Безмолвно развертывалась передо мною необозримая степь, над которой только что взошло солнце. Первые его лучи золотили гигантскую вершину Карадага. Здесь не было ни души, не с кем было разделить праздничного настроения, но залитая солнцем степь, сверкающие вершины Тавра, Карадага и далекого Караджадага, казалось, славили Творца вместе со мною. Предвечный как бы шествовал во всей Своей славе по созданному Им голубому безоблачному небесному своду, и вся природа как будто взывала тысячью голосов: «Се день Господень!»

Время перед тем стояло дождливое, и так как воды плоскогорья не находили себе стока к югу благодаря Таврским горам, то озеро, лежащее неподалеку от Иконии, разлилось на целые мили и вся местность превратилась в болото. Мои проводники не могли из него выбраться и поэтому сильно отстали. Мне пришлось ехать в Иконию одному, руководствуясь только компасом и инстинктом моей лошади. Благодаря этой двойной помощи, мне удалось без труда напасть на надлежащий путь. Я ехал все время берегом озера, не встречая других живых существ, кроме аистов, летавших здесь целыми стаями.

В этой степи Павел и Варнава должны были чувствовать себя совсем иначе, чем на пути в Антиохию. Там была разнообразная, прекрасная горная местность, со снеговыми вершинами. Здесь – однообразная, безжизненная область, каких много в центре Азии. Летом – это пыльная пустыня, где царит невыносимая жара, зимой здесь целыми месяцами лежит глубокий снег; весной – это сплошь одно большое болото.

После полудня я различил вдали темное пятно, которое все росло. Это был цветущий иконийский оазис. Какое приятное зрелище после пустыни! Опять цветущие сады, свежие зеленые деревья, высокие стройные башни. Вскоре показались голубые фаянсовые купола мечети, и, наконец, я достиг базара, центра жизни малоазиатских городов. Взад и вперед с озабоченным видом сновали люди в живописных восточных костюмах. По обе стороны улицы в лавках сидели купцы с тюрбанами на головах, на коврах и диванах, курили кальян и нахваливали свой товар. В лавках было особенно много прекрасных ковров, вышитой упряжки, седел и дорогих тканей.

На базаре я услышал об одном христианском купце из Алеппо по имени Абдалла Туркмени. Я узнал его жилище по высеченному на пороге кресту и просил у него гостеприимства. Эти сирийские христиане приняли меня как нельзя лучше: скоро я почувствовал себя совсем как дома и радовался, что могу преклонить свою главу в том самом городе, куда и Павел с Варнавой приходили как чужестранцы, и где они так же, как и я, бывали радушно приняты и обласканы во многих домах, у очага которых они впоследствии зажгли священный пламень христианской веры.

После трехдневного путешествия изгнанные из Антиохии апостолы Павел и Варнава увидели прекрасные сады и виллы иконийских предместий.

В то время Икония получила от императора Клавдия права римских колоний, чтоб вместе с Антиохией способствовать слиянию Ликаонии с римским государством. Благодаря этому, маленький ликаонский город не замедлил получить довольно большое значение. Римские архонты составляли его начальство, римские войска охраняли порядок, и под защитой римского орла стала процветать торговля и промышленность. Большая дорога, идущая через всю Малую Азию и пересекающая иконийский оазис, была безопасна. Не удивительно, что и еврейские купцы были привлечены этими благоприятными для торговли обстоятельствами. Здесь существовала довольно многочисленная иудейская община и большая, прекрасная синагога.

Почва для евангельской проповеди была хорошо подготовлена в Иконии. Обитатели этой местности, неудовлетворенные своей религией, стремились к высшей истине. В этой стране и как раз в это время жили Аполлоний Тианский, Перегрин Протей, Александр Абонотихский, проповедуя свои религиозные и аскетические идеи. Конечно, и иудеи собрали многочисленных прозелитов из язычников.

В первую же субботу Павел и Варнава пошли в синагогу. По окончании службы они приступили к проповеди. Апостол Лука ничего не повествует о ней, говорит только, что «уверовало множество эллинов и иудеев». Иудеи и здесь, вероятно, устраивали враждебные демонстрации, но они послужили только к тому, чтобы обратить общее внимание на проповедников. Римское начальство оказалось тем более полезным для апостолов, что Павел имел права римского гражданина. Во всяком случае они, не встречали здесь особых препятствий и «пробыли довольно времени, смело действуя о Господе». Господь «во свидетельство слову благодати Своей, творил руками их знамения и чудеса», так что иконийская церковь сделалась сильной предшественницей будущей галатийской церкви.

Может быть, апостолы пробыли здесь год или более, так как дело их заключалось не только в том, чтоб прочно утвердить молодую общину, но и в том, чтобы отсюда распространить слово Божие в окрестностях.

Вероятно, апостол Павел теперь, как и впоследствии, зарабатывал хлеб своим трудом; может быть, ему помогал при этом и Варнава. Как теперь, так и тогда базар Иконии изобиловал всевозможными тканями и произведениями из шерсти и из длинной, шелковистой, чисто-белой шерсти ангорских коз. Итак, апостолам было нетрудно добывать себе работу и проводить за нею день, пока и другие люди занимались своими делами. Но по вечерам и по праздникам христиане, вероятно, собирались около них, совершая вечери любви или праздничное богослужение, или слушая их беседы. Варнава, сын иерусалимской общины, в своих речах, как можно предположить, больше держался исторической почвы, повествуя своим слушателям о земной жизни Христа Спасителя. А то, о чем говорил Павел, одушевленный проповедник спасения силою благодати Божией, мы можем прочесть в подлиннике в его послании к Галатам. Не в одной, конечно, Иконии учили апостолы, но и в окрестностях, преимущественно к западу от города, в наиболее населенных горах и прелестных долинах Ала Дага и Лорас Дага.

Живописные окрестности Иконии лучше всего видны с вершины холма, находящегося на западной ее стороне. Во времена Павла там, может быть, был Акрополь и какой-нибудь языческий храм; теперь же там стоит нечто, чем очень гордятся тамошние жители, а именно башенные часы, называемые ссагат, указывающие время городу и магометанским молельщикам. Поднявшись на этот холм и взглянув на снеговые вершины гор, легко заметить, что Икония лежит очень высоко и, действительно, она находится на высоте 1 150 метров над уровнем моря, следовательно, гораздо выше Иерусалима и Дамаска. Павел, который всю свою жизнь повел на жарком морском прибрежье, в Тарсе, вероятно, не сразу привык к свежему, приятному горному климату Иконии, где постоянно дует свежий ветер с Тавра.

Нам неизвестно, сколько именно времени апостолы тут оставались; в «Деяниях» сказано только, что они пробыли здесь долгое время. Им пришлось удалиться отсюда неожиданно, опять по причине злобы иудеев, которые всегда враждебно относились к апостолам. Это объясняется тем, что проповедники христианства отвлекали от синагоги ее посетителей, особенно прозелитов. Кроме того, Павел и Варнава были в глазах иудеев вредными вероотступниками, так как они называли Спасителем мира человека, осужденного их высшими церковными властями на распятие.

Итак, иконийское население разделилось на две партии, за и против апостолов. Чернь, может быть, подкупленная, пришла в движение. Архонты тоже были на стороне бунтовщиков. Громкие голоса требовали, чтобы апостолов побили камнями.

Христианская община была достаточно сильна, чтобы защитить своих друзей вооруженной силой, но эти последние, узнав о грозящей им опасности, предпочли тайно оставить город. Через полчаса они уже шли по дороге, ведущей к юго-востоку, к Карадагским снежным горам.

Община осталась одинокой. Возможно, что противники перенесли на нее свою ненависть, и что галатийские общины того времени, вообще, много пострадали (Гал. 3, 4)[1]1
  «Столь многое потерпели вы неужели без пользы?»


[Закрыть].

Но они были уже достаточно тверды в вере и решились остаться верными до самой смерти. Несколько лет спустя Павел с сердечным умилением вспоминает об этом времени первой любви к нему галатов.

Прошли тысячелетия, и ислам восторжествовал над некогда процветавшей церковью Христовой. Крест лежит, растоптанный, в пыли, христианские церкви, как и те христиане, которые в них собирались, погребены под зданиями теперешнего города. Сам он одно время возвышался до степени столицы Малой Азии, резиденции султана, в то время как блестящий Ефес давно покоился в тихой могиле. И в наше время в Иконии еще много интересного, например, большая мечеть, где находятся могилы султанов, украшенные драгоценными коврами и тканями. В голове каждой из них стоит камень, обвитый шелковым тюрбаном, символом величия покоящихся здесь мертвецов. Над могилами висят также великолепные золотые, украшенные драгоценными камнями лампы, а рядом с ними – что выходит совсем по-турецки – самые обыкновенные, простые фонари. Есть в городе и другие мечети, многие из которых недавно реставрированы.

В настоящее время здесь 16 000 домов, следовательно, считая по 5 человек на дом, около 80 000 жителей. Христиан очень мало. В 1896 г. была окончена постройка железной дороги, соединившей Иконию с Константинополем; строили ее предприимчивые германцы, которые думают в недалеком будущем продолжить ее и до долины Евфрата. Таким образом, этот город после столетий тихого прозябания опять становится центром различных движений. Не послужит ли это путем и для христианства, которое было насаждено здесь апостолами 18 веков тому назад, когда в лесах далекой Европы никто не слыхал даже и имени Иисуса Христа?

Листра

Изгнанные из Иконии апостолы пошли на юго-восток, в Листру. Эта последняя существенно отличалась от Антиохии Писидийской и Иконии тем, что была чисто языческим городом: в ней не было ни одного иудея. Здесь плохо понимали даже по-гречески, народ говорил на своем ликаонском горном наречии.

Первая проповедь апостолов произвела сильное впечатление. По обыкновению, говорил более красноречивый Павел. Варнава, избравший Павла себе в качестве спутника и помощника, тем не менее охотно уступал ему первенствующую роль.

Вся собравшаяся около Павла толпа народа напряженно слушала его поучение, но внимание апостола привлек в особенности один бедный хромой. Видно было, что он весь проникся благодатным учением, что он «имеет веру для получения исцеления».

Павел перестал говорить, пристально посмотрел на хромого и воскликнул: «Тебе говорю во имя Господа Иисуса Христа: стань на ноги твои прямо!»

Хромой повиновался и встал на ноги прямо!

Жители Листры были глубоко поражены этим чудом, так как все знали исцеленного, и на своем родном языке громко выражали свою радость и удивление. «Сами боги сошли с неба и посетили нашу Листру!» Возбужденная толпа скоро придумала и то, какие именно боги посетили их. Всем была известна легенда о том, как в давние времена Зевс и Гермес, желая испытать сердца людей, приняли человеческий образ, пришли в Листру и стучались в двери к бедным и богатым. Везде им отказывали в приюте, пока, наконец, одна счастливая чета не приняла их в свой дом. Это были Филемон и Бавкида. В награду Зевс открылся им и исполнил выраженное ими желание – дожить вместе в добром здоровье до старости и умереть в один день. Это сказание и вспомнили простодушные листрийцы. Варнава, обладавший высоким ростом и важной, благородной осанкой, хранивший молчание, вполне им теперь понятное, показался им Юпитером, а хорошо владевшего речью Павла они приняли за Гермеса, бога ума и красноречия, исполнявшего повеления Зевса.

Зевс был особенно чтим в Листре. Здесь жил его жрец, который и стал во главе восторженного народа. В праздничных одеждах, с венками на головах, под звуки флейт все двинулись совершать жертвоприношение мнимым богам.

Павел и Варнава, может быть, не сразу поняли, к чему клонятся все торжественные приготовления; но когда они догадались, в чем дело, то разодрали одежды свои, бросились в толпу и громко увещевали всех образумиться и выслушать их. Добившись внимания, Павел сказал неразумному народу слово о Господе, создавшем небо, море и землю, посылающем дожди и урожай и преисполненном любви и милосердия к людям. Хотя в прежние времена Бог и допустил народы ходить иными путями, но теперь, когда пришло время, он послал своих вестников по всему миру и между прочим и сюда, в Листру, чтобы призвать жителей и этого города в свое блаженное Царствие. Народ успокоился и оставил свое первоначальное намерение.

В общем в Листре апостолы были приняты дружелюбно. Долгое время им удавалось беспрепятственно сеять евангельские семена не только в самом городе, но и в долинах Карадага, Бозоладага и на северных отрогах Тавра. Иконийские христиане, без сомнения, тщательно скрывали местопребывание апостолов от своих врагов иудеев. Но в конце концов, может быть, благодаря какой-либо случайности, эти последние все-таки проникли в тайну и решились во что бы то ни стало привести в исполнение свои злобные замыслы. Насколько легко листрийцы поверили тогда басне о сошедших на землю богах, так же быстро они подчинились новому влиянию.

Если апостолов из Антиохии и Иконии изгоняли тамошние власти, рассуждали теперь жители Листры, то, вероятно, они и на самом деле были опасные люди. Раз иудеи убедили жителей города не защищать чужеземцев, врагам христианства было уже нетрудно осуществить задуманное злое дело. Они с яростью бросились на Павла, вытащили его из его мастерской на улицу и со свойственным им восточным фанатизмом начали бросать в беззащитного человека камнями. Спастись не было никакой возможности. Павел несколько минут, может быть, держался еще на ногах, но потом упал, как Стефан, облитый кровью и готовый предать свою душу Господу. Считая его за умершего, злодеи вытащили его за город, бросили на добычу коршунам и разошлись по домам, радуясь, что достигли своей цели.

Слишком поздно подоспели Варнава и другие христиане. Павел лежал без движения. Но вскоре испуганные друзья его, к своей великой радости, заметили, что в нем еще есть признаки жизни. Через некоторое время апостол действительно пришел в себя, и, поддерживаемый ими, пошел обратно в Листру. Его тайно отвели в один дом и оказали ему первую помощь, а на другой день тайно препроводили его в Дервию, лежавшую в восьми часах пути к востоку.

Это были тяжелые дни в жизни апостола Павла. Он спасся от смерти только в силу небесного покровительства и должен был тайно бежать из столь дорогого ему, но наполненного врагами города. Последствия апостольских трудов его были, однако, благотворны. Листра целые столетия свято хранила христианскую веру и была центром карадагских и караманских общин. Мы находим имя епископа Листры в числе иерархов, присутствовавших на Халкидонском вселенском соборе.

Впоследствии город исчез, снесенный налетевшим бурным вихрем Ислама. Мы в точности не знаем даже места, где он находился. Но, по всей вероятности, он лежал у подошвы Карадага, около нынешнего Маденшеера или Бинбир – Килиссы. На месте древней Листры находится теперь обширное поле, наполненное развалинами. Здесь нет остатков греческого зодчества и ваяния, нет остатков того храма, в котором листрийцы собирались принести жертву Павлу и Варнаве, но зато мы отчетливо различаем развалины двадцати византийских церквей, отчего и самое место – с некоторым восточным преувеличением – получило название «Бинбир – Килисса» – тысяча и одна церковь». Эти церкви красноречиво говорят нам о том, что мы стоим на могиле города, некогда игравшего важную роль среди галатийских христиан.

В Дервии

Дервия лежала на восточной границе провинции Галатии и была последним местом, где апостолы остановились на более или менее продолжительный срок во время своего первого миссионерского путешествия. Незадолго до их посещения этот городок имел немаловажное значение в римском государстве; в нем утвердился предводитель критян Антипатр, беспокоивший всю окружающую страну своими частыми набегами. Но в то время, когда происходили описанные события, Риму уже удалось водворить здесь мир и порядок и обеспечить процветание торговли. По этой последней причине здесь успел пустить корни и иудейский элемент. Апостол Павел, еще не выздоровевший после тяжелых ран, нанесенных ему в Листре, нашел приют в семействе, говорившем на еврейском языке. Люди эти были Лоиса и Евника и их сын и внук Тимофей. Благодарный им за их попечения, Павел поучал их и их знакомых слову Божию, так что скоро и в Дервии выросла новая христианская община. Нужно думать, что жители Дервии приняли больного апостола самым сердечным образом и оказали ему много любви и расположения. Не об этом ли времени он вспоминает, когда пишет совратившимся с истинного пути галатам (3, 1 и 4, 13)[2]2
  Под этими «галатами» апостол разумеет жителей римской провинции Галатии, Антиохии, Иконии, Листры, Дервии и их окрестностей, а не северную отрасль галатов, населявших пустыни Иконии, с главными городами Анкирой и Песенном.


[Закрыть]: – «О несмысленные Галаты! кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых пред глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый?.. Знаете, что хотя я в немощи плоти благовествовал вам в первый раз, но вы не презрели искушения моего и не возгнушались им, а приняли меня, как ангела, как Христа Иисуса. О, как вы были блаженны! Свидетельствую о вас, что если б можно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне!»

Тайная проповедь, имевшая здесь совершенно частный характер и поэтому не возбуждавшая сильной оппозиции, послужила только вступлением к дальнейшей деятельности Павла и Варнавы в Дервии. «Они учили многих», – говорит апостольская история об их трудах в этом городе. Пробыли они здесь, вероятно, немало времени, может быть, не менее года, распространяя проповедание Слова Божия и на окрестности. Вероятно, они посещали высокие долины Булгар-Дага, ледники которого поднимаются на 3500 метров над уровнем моря; посещали также берега озера Ан-Геля, на котором теперь лежит прелестное, потонувшее в зелени местечко Ерегли, древняя Гераклея с теплыми Геркулесовыми источниками; может быть, они ходили и в противоположную сторону, в селения, лежавшие у подножия потухшего вулкана Караджадага, обожженные склоны которого круто возвышаются над равниной.

Можно предположить, что апостолы поддерживали сношения и с прочими ликаонскими общинами: Листрой, Иконией и Антиохией. Сами они, конечно, не могли еще туда идти, чтоб снова не поднять только что утихнувшую бурю; но в Дервии было достаточно верных и знающих страну людей, которые могли передавать главным галатиским церквам апостольские поручения: христиане могли часто нуждаться в совете, поощрении и т. п., особенно если им приходилось страдать от противников новой веры.

Местоположение Дервии нам теперь приблизительно известно. «Деяния», Стефан Византийский и Цицерон прямо указывают на озеро Ак-Гель. Окрестности его прелестны. Выше уже упоминалось о городке Эрегли с его благоухающими садами, светлой и прозрачной речкой. Остатки древней Дервии представляют, может быть, лежащие вблизи Ак-Геля развалины, хотя они и представляются незначительными. Но имя Дервии, которую тот же Стефан Византийский дальше называет Дельбией, очень напоминает нынешнюю Дивле, которая лежит несколько южнее, в прелестной долине.

Павел посещал Дервию еще несколько раз (Деян. 16, 1; 18, 23), и посеянные им семена дали хорошую жатву. Несколько столетий спустя, в маленькой Писидии было 25 епископских кафедр, подчиненных патриарху антиохийскому. А соседняя Каппадокия, получившая христианскую веру от Дервии, дала в IV столетии целый ряд учителей церкви и епископов, прославившихся между современниками и потомством. Кто не знает имени Василия Великого, Григория Назианзина и Григория Нисского, которые и тогда были лучшими алмазами в венце каппадокийской церкви, и теперь еще ярко блестят в безлюдной пустыне своей родины, как светочи первых времен христианства?

Но теперь, увы, исчезло много христианских общин, существовавших от Евфрата до Кавказа. Все эти области погрузились опять в темную ночь – во мрак магометанства. Галаты пренебрегли отеческими увещаниями апостола, и вот над христианами Малой Азии свершился приговор, которым грозило им «Откровение» святого Иоанна Богослова: их светильник «сдвинут с места». Грустно посещать теперь эти страны, в которых некогда так ярко сиял свет христианства. Проезжая по этим местам, думаешь, что пред тобой бесконечная могила, сокрывшая в недрах своих некогда цветущую христианскую церковь, над которой не сохранилось даже надгробного памятника.