Текст книги "Умные земли. Секреты успеха образовательных сверхдержав"

Некоторые из тех, кто ближе знакомится с финской системой образования, а также узнает о профессиональных свободах учителей, начинают провозглашать, что использование этого опыта в других странах позволило бы им улучшить показатели тестов по математике, чтению и естествознанию. Я не верю, что это возможно в масштабах всей страны. В некоторых школах успеваемость повысится, в других снизится; все зависит от квалификации и опыта (т. е. качества) педагогов и руководителей школ. Свобода учителя в преподавании при отсутствии надзора приобретает ценность только тогда, когда он действует из благих побуждений и обладает знаниями и опытом, необходимыми для достижения поставленных целей, т. е. целеустремленностью и мастерством. Если отсутствует целеустремленность, преподаватели могут выполнять свои обязанности спустя рукава (в некоторых развивающихся странах нередко можно увидеть учителя, заснувшего за рабочим столом). Учителя с недостаточными знаниями и опытом могут с энтузиазмом перейти к новой стратегии преподавания, не понимая, принесет ли она желаемый эффект, или не имея должной квалификации для того, чтобы применить ее на практике.

Финляндия доверяет своим учителям лишь в той степени, о которой я рассказала, так как это позволяет контролировать намерения преподавателей, а также их знания и опыт. В стране имеется достаточное количество людей, претендующих на работу в школе, что позволяет выбирать из них тех, кто действительно мотивирован и увлечен обучением молодежи. Для них организуются программы по подготовке учителей в нескольких самых престижных университетах, что позволяет контролировать качество курсов, а также уровень навыков и умений тех, кто их оканчивает.

Наличие в Финляндии достаточного количества людей, которые хотели бы стать учителями, что позволяет организовать отбор наиболее подходящих претендентов, отчасти объясняется историческими причинами, отчасти тем, что преподавание в школе воспринимается как привлекательная профессия (причины этого рассматривались выше). Большое число достойных людей хотели бы реализовать себя в важной для страны сфере деятельности. Им нравится, что их воспринимают как знающих и опытных в своем деле людей. Они ценят то, что общество доверило им важную работу (и оградило от дополнительной нагрузки, связанной с проверками и наблюдением, как это принято в ряде других стран). Некоторым может показаться, что задача воспроизведения финской модели мало чем отличалась бы от проблемы курицы и яйца. Но только до тех пор, пока вы не вспомните, что и в этой стране учителя не всегда пользовались полным доверием, а инспекции проводились до тех пор, пока уровень подготовки педагогов (в университетах и на рабочих местах) не вырос настолько, что проверки утратили смысл (с точки зрения властей).

В какой-то степени сходство методик преподавания в школах Финляндии объясняется координацией педагогических курсов на государственном уровне (с учетом некоторых местных различий и инициатив[69]69
  Sahlberg P. Finnish lessons 2.0: What can the world learn from educational change in Finland. N.Y.: Teachers College Press, 2015 (рус. пер.: Сальберг П. Финские уроки: история успеха реформ школьного образования в Финляндии / пер. с англ. П. Петрова. М.: Классика XXI, 2015).


[Закрыть]). Если данные исследователей позволяют предположить, что существует определенная методика преподавания некоего учебного материала, помогающая школьникам лучше его усвоить, зачем использовать какой-то другой способ обучения? В школах Финляндии уроки по-прежнему адаптированы к интересам и потребностям разных детей, что достигается применением различных примеров или сменой рода занятий, но основы функционирования мозга ребенка не меняются в зависимости от региона. Точно так же никто не ожидает огромных различий в операциях по удалению аппендикса в разных регионах, да хоть бы и по всему миру, однако причина – не отсутствие автономии у врачей, а то, что в основе медицинской практики лежат данные исследований и огромный опыт.

Вторая черта финской системы, которая, по всей вероятности, способствует согласованности результатов, – повсеместное использование учебников высокого качества. Например, на уроках математики и естественных наук подавляющее большинство финских преподавателей используют в качестве основы учебники[70]70
  TALIS2013 results: An international perspective on teaching and learning / OECD Teaching and Learning International Survey (TALIS). Paris: OECD Publishing, 2014.


[Закрыть]. До середины 1980-х годов все школьные учебники утверждались Национальным советом по образованию Финляндии, затем это требование было отменено. Как и в случае с курсами подготовки учителей, содержание учебников и заданий для школьников основывается на анализе данных исследований, позволяющем предложить лучшие методы оказания детям помощи в понимании новых понятий или приобретении навыков и умений. Имеются в виду не только научные исследования: при написании учебников учитывается опыт самых знающих педагогов, применявших на уроках разные стратегии. Учителя не обязаны использовать эти учебники, но они настолько хорошо написаны и изданы, что попытки изобрести велосипед были бы пустой тратой времени.

Сын Маарит работает учителем математики и естествознания (у меня сложилось впечатление, что в Финляндии педагогика – это династическое дело). Вот что он рассказывает: «Ко всем книгам для учащихся, в большинстве случаев доступных в каждой школе, выпускаются специальные руководства для учителей. Обычно в них предлагаются планы уроков и даются дополнительные учебные материалы, такие как примеры, задания, темы для работы в группах, распечатки, учебная программа (количество уроков, которое отводится на изучение каждой темы) и т. д. Обычно у издателей таких книг имеются и интернет-материалы, к которым школы получают доступ. По каждому предмету предлагаются книги на выбор от разных издателей. Во многих случаях решение о том, какой из них будет отдано предпочтение, принимает преподаватель. Очень часто результатом конкуренции издателей становятся учебные материалы высокого качества, доступные учителям и школьникам».

В данном случае ключевое отличие Финляндии от других стран заключается в отсутствие единых экзаменов для школьников в возрасте до 18 лет. Поэтому большинство финских издательств стремятся показать, что они предлагают учебники, интересные для учащихся и способные помочь им добиться глубокого понимания предмета. Эта ситуация полностью противоположна, например, той, что сложилась в Англии, где до недавнего времени конкуренция между издателями основывалась на том, кому из них удастся предложить учебник, который поможет школьникам получить самые высокие оценки на экзамене. Когда я задала вопрос об учебниках Рете, она объяснила, почему финские учителя уделяют им большое внимание: «В финских школах учебник – основной инструмент учителя. Квалифицированные преподаватели вступают в союзы с издателями, чтобы создавать интересные, увлекательные и мотивирующие учебники, соответствующие нынешнему учебному плану. В наши дни на педагога, помимо планирования занятий, ложится очень большая нагрузка, поэтому мы в огромной мере зависим от предлагаемых учебных материалов. Я думаю, что это типичная для всей Финляндии система. Конечно, есть исключения. Некоторые учителя настаивают на том, что они будут делать все сами; бывает, что преподаватели отказываются от учебников. Но такие учителя – большая редкость. У кого сейчас достаточно времени?».

Итак, обладают ли финские учителя автономией в том, как они ведут занятия со школьниками? Да. Осуществляется ли контроль качества того, чему они учат детей и каким образом? Да. Нет ли здесь противоречия? Как ни странно, нет. Мое желание поработать в Финляндии учителем никуда не делось, несмотря на плохой климат и долгие зимние вечера.

Финляндия показала самые высокие результаты тестирования школьников в программе PISA, реализованной в 2006 г. Через три года результаты страны в математике, чтении и естественных науках относительно снизились, а в 2012 г. упали еще сильнее. Чем объяснялся этот спад? Точный ответ неизвестен, но специалисты высказали несколько предположений.

Снижение оценок финских школьников может быть связано с тем, что страна столкнулась с серьезными трудностями вне сферы образования. По мнению профессора Паси Сальберга, известного ученого, который фактически является рупором финского образования, в последние два года в Финляндии темпы роста неравенства в доходах превышали аналогичные показатели других стран – членов ОЭСР; во многих случаях это было связано с усиливающимися социальными проблемами, ростом бедности и ухудшением образовательной подготовки[71]71
  Sahlberg P. Finnish Lessons 2.0…


[Закрыть]. Сальберг подчеркивает, что сейчас, согласно данным Международного исследования систем преподавания и обучения (Teaching and Learning International Survey, TALIS), которое также проводится ОЭСР, показатели участия учителей в профессиональном развитии находятся на низком уровне; кроме того, школьные преподаватели редко получают отзывы о своих уроках. Интересно, не приводит ли недостаток таких отзывов (объясняющийся необходимостью обеспечения автономии учителей) к тому, что вместе с водой выплескивают и ребенка? На мой взгляд, обратная связь с коллегами и директорами школ ничем не угрожала бы автономии учителя.

XXI столетие – время демографических перемен. Финляндия, как и другие страны мира, столкнулась с резким увеличением численности граждан, родившихся за границей. В 2010 г. их было почти в 10 раз больше, чем в 1990-м, и большая часть роста численности пришлась на начало века[72]72
  См.: Statistics Finland (2011). Population Structure; Sahlberg P. Finnish Lessons 2.0…


[Закрыть]. Если в 2009 г., по данным тестов программы PISA, учащиеся-иммигранты, живущие в Финляндии, получили более высокие оценки, чем приезжие во многих других странах, то уже в 2012 г. положение изменилось. Судя по оценкам по математике, полученным на тестах PISA, те, кто родился не в Финляндии, а в других странах, на два полных года отставали от финских сверстников, что отрицательно повлияло на общие результаты страны[73]73
  Harju-Luukkainen H., Nissinen K., Sulkunen S. et al. Avaimet osaamiseen ja tulevaisuuteen. Selvitys maahanmuuttajataustaisten nuorten osaamisesta ja siihen liittyvistä taustatekijöistä PISA 2012 – tutkimuksessa. Jyväskylä: Jyväskylän yliopisto, Koulutuksen tutkimuslaitos, 2014. URL: https://ktl.jyu.fi/fi/julkaisut/julkaisuluettelo‑1/julkaisujen-sivut/2014/D110.pdf.


[Закрыть]. Нельзя сказать, что такое воздействие иммиграции неизбежно, но, подобно введению всеобщего неполного среднего образования в 1970-х годах, большее разнообразие школьников могло повлиять на методы преподавания и философию финского образования.

Несмотря на трудности, Финляндия остается в числе стран с самыми высокими оценками по программе PISA, возглавляя список неазиатских государств. В соответствии с принятым в Суоми (финское название страны) подходом школьное образование, которому предшествует дошкольное воспитание самого высокого уровня, начинается в 7 лет, и этот подход предполагает, что почти все дети способны вместе выполнять требования школьной программы и развиваться. Решение о проведении отбора в разные школы лишь по достижении детьми 16 лет соответствует в высшей степени справедливым результатам школьного образования. В финских школах созданы все условия для того, чтобы действовали все факторы внутренней мотивации учителей – автономия, мастерство, общность и целеустремленность. В результате система образования имеет возможность выбирать лучших претендентов. Это, в свою очередь, позволяет предоставлять учителям самую широкую автономию. Интересно, что принятый в Финляндии подход имеет много общих черт с подходом к школьному образованию в одном из азиатских государств, несмотря на огромные культурные различия между этими странами. Поэтому из страны Суоми мы отправляемся в Японию.

Япония

5. Авторитет, стойкость и тактичное отношение к другим в Японии

Торчащий гвоздь будет забит по шляпку.

Японская пословица

В первый раз я могла и не попасть в Японию. В аэропорту нужно было внести в иммиграционную форму адрес, по которому я остановлюсь, но он был записан в телефоне, «умершем» сразу по приземлении, потому что мне не удалось правильно выключить его на время полета. Честно скажу, я не первый раз выезжала за границу, не зная точно, где буду ночевать, и никогда у меня не возникало проблем. В другой стране просто попросили бы указать город или адрес отеля. Не то в Японии.

На помощь несчастной иностранке поспешил очень вежливый сотрудник аэропорта. Я попыталась объяснить, что собираюсь остановиться у учителя английского языка Джульет, встречающей меня в зале прибытия. Администрация объявила по громкой связи, что Люси Крехан, прибывшая рейсом таким-то, не может предоставить надлежащие сведения. Не будет ли ее хозяйка так любезна и не подойдет ли к информационному бюро в зале прибытия, чтобы сообщить свой адрес? Через пять минут сотрудник аэропорта принес листок бумаги с адресом, я заполнила иммиграционную форму и с видом побитой собаки получила право на въезд в Японию. В Стране восходящего солнца все делается так, как написано в правилах, до последней запятой.

Джульет вот уже 25 лет живет в маленьком городке на юге Японии. Она преподает английский язык в средней школе и университете. Вместе с мужем-японцем Ютакой они воспитывают трех прекрасных серьезных дочерей – Ханну (20 лет), Лили (18) и Майю (15). Девочки, посещавшие местные школы (начальную, среднюю и старшую[74]74
  Названия ступеней школьного образования в Японии переводятся на русский язык по-разному: начальная школа, младшая средняя школа, старшая (полная) средняя школа; начальная, средняя, повышенная средняя и др. Отличительные особенности старшей школы, в которую поступают в 15-летнем возрасте, – обучение в ней необязательное и независимо от типа школы (государственная или частная) платное. – Примеч. ред.


[Закрыть]), ничуть не стеснялись обсуждать со мной собственный опыт следования правилам от первой до последней буквы.

По словам Лили, учителя начинают применять бесполезные правила в средней школе:

– Они берут их с потолка. Если вы не хотите проблем, то должны выполнять все, что говорят преподаватели. Они не снисходят до объяснений, почему вам не позволены определенные вещи. Просто «Вам это нельзя». На собраниях нам не позволяли сидеть вот так.

Лили поднялась с дивана, на котором мы болтали, и села на пол, скрестив ноги.

– Мы должны были сидеть так, как предписано.

Девушка изменила позу. Теперь она сидела коленками вперед, обхватив их руками.

– Через некоторое время задница просто немеет, потому что они говорят и говорят. Потом начинаются боли в спине. Но вы не имеете права изменить положение тела.

Слушая сестру, Ханна и Майя согласно кивали. По общему мнению, в средней школе ученики обязаны соблюдать множество строгих правил. Об огромной разнице между начальной и средней школой (в нее переходят 13-летние дети) говорили и университетские друзья Ханны, приехавшие получать высшее образование в университете из разных частей страны. В большинстве регионов ученики начальных школ не обязаны носить форму. В средней школе все меняется. Теперь детям предписываются не только форма, но и носки «правильных» марок, а также определенные прически. Мои собеседники описывали переход в среднюю школу как «призыв в армию»: на уроках физкультуры школьников учат ходить строем, и учитель кричит на тех, кто идет не в ногу или нарушает линию. Лили даже сказала, что эти три года обернулись для нее адом:

– Нас лишили свободы, задавили нагрузкой, а преподаватели были предельно строгими.

Ханна, окончившая школу несколько лет назад, предложила собственное объяснение тому, почему установки учителей так меняются:

– У меня сложилось впечатление, что строгие порядки в средней школе объясняются тем, что они пытаются подготовить юношей и девушек к учебе в старших классах. Они действительно пытаются исправить ваши недостатки. К тому же некоторые учащиеся после окончания средней школы уходят в большой мир, а не продолжают образование в старших классах. Поэтому школа пытается подготовить их к жизни в мире взрослых.

Комментарии Ханны перекликаются с некоторыми оценками ученых, занимавшихся историей японского образования. По мнению Эдвина Олдфатера Райшауэра из Гарвардского университета (родился в Японии, автор нескольких книг, посвященных культуре и людям этой страны), в довоенное время «образование рассматривалось в первую очередь как инструмент правительства, используемый для обучения послушных и надежных граждан различным навыкам, необходимым современному государству»[75]75
  Reischauer E.O. Japan: The story of a nation. 3rd ed. Tokyo: Tuttle, 1981. P. 127.


[Закрыть]. Из разговоров с девочками, а также из состоявшихся через два дня бесед с японскими учителями и родителями – членами Ассоциации родителей и учителей (АРУ) я поняла, что это отношение к образованию до некоторой степени сохраняется и в наши дни.

Сидя с чашкой зеленого чая за полированным дубовым столом в прохладном конференц-зале, я слушала, как пять японских женщин из АРУ обсуждали систему школьного образования. Внезапно я поняла, что слова одной из них едва ли не в точности повторяют то, что совсем недавно говорила мне Ханна: «В Японии, если ты живешь в обществе, то должен следовать правилам. Научить детей выполнять правила – первейшая обязанность школы». Почему об этом зашла речь? Я попросила женщин назвать лучшую и худшую черты японской системы образования. Они назвали только одну – и самую хорошую, и самую плохую одновременно: отсутствие в школах свободы.

По мнению женщин из АРУ, хорошо, что, оказавшись в условиях несвободы, молодые люди учатся принимать правила и осознавать, какое поведение от них ожидают, – после этого они сами будут знать, что им необходимо делать. А плохо то, что «есть ученики, которые не справляются с этим». Интересно, что мои собеседницы не воспринимали мучения, которые испытывают в этой культуре строгости школьники, как ее недостаток; похоже, женщины относились к таким мучениям, как к обряду, через который когда-то прошли они сами, а теперь должны были пройти все остальные. Такое отношение обусловлено культурной ценностью, которая придается в Японии гаману (понятие дзен-буддизма, означающее способность «выдерживать то, что кажется невыносимым, с терпением и достоинством»). Существует общее мнение, что японские подростки будут развивать эту черту во время учебы, особенно во время подготовки к вступительным экзаменам в старшую школу и университет, когда требуется максимальное прилежание. Одна из японок сказала:

– Уровень экзаменационного давления – это норма. Ты должен принять его, нельзя сказать, что это так уж тяжело. Все прошли через это. Так и должно быть.

Другая женщина добавила:

– Иногда детям приходится трудно, и мне их очень жаль. Но в их возрасте мы были точно в таком же положении. Так уж повелось.

Японские учащиеся имеют возможность широко практиковаться в гамане еще и потому, что в школах их «бросает то в жар, то в холод». За исключением учебных заведений, расположенных на самом севере страны, японские школы не отапливаются и в них не используются системы кондиционирования воздуха. Дело совсем не в недостатке денег, потому что в большинстве школ имеются плавательные бассейны. Зимой в городке, где я жила, температура колебалась от ночных +2 °C, до максимум +10 °C в течение дня. Но летом здесь очень влажно, а температура держится на уровне свыше +30 °C. При этом девушки обязаны зимой носить на занятиях тонкий джемпер, пиджак и юбку, в то время как учителя (к большому огорчению Майи) могут приходить в школу в пальто и перчатках. Но подростки не были бы подростками, если бы безропотно выполняли распоряжения взрослых. Юноши и девушки приобретают саморазогревающиеся стельки (для ног) и накладки (на спину), спасаясь ими, когда становится действительно холодно. Майя поделилась со мной парой таких «самогреев», и они выручали меня во время мартовских посещений японских школ (мне было холодно даже в трех джемперах сразу).

Ко времени моего приезда в страну Лили (средняя дочь Джульет) уже сдала вступительные экзамены в университет. С ее стороны было очень любезно составить мне компанию в качестве переводчика во время посещения школы. Лили блестяще справилась с задачей, не ограничиваясь функциями переводчика в традиционном смысле. Благодаря ей мы выполнили все формальные требования, связанные с посещением школы. Когда я не понимала, почему школьники или учителя ведут себя так или иначе, Лили подробно объясняла, что скрывается за их действиями. Перед встречей с директором местной средней школы девушка предупредила, что я должна взять его визитную карточку обеими руками и во время разговора держать ее перед собой на столе (как это принято у хорошо воспитанных японцев). Впрочем, директор был не из тех людей, кто обижается на иностранцев; даже в том случае, если бы я ранила его чувства, он никогда бы этого не показал. Седой мужчина с морщинками возле глаз, он был удивительно любезен с нами, и мы с Лили нашли его просто очаровательным человеком.

Господин Хасимото помог мне лучше понять смысл разговора с родителями учащихся, о котором я рассказывала, а также уроков, на которых мне довелось присутствовать впоследствии, так как, по его словам, основная задача образования по-японски заключается в «воспитании детей». Не просто в обучении их чтению, математике и премудростям естественных наук, а в воспитании: «В Японии школьный класс – это не просто комната для учебы, это место для жизни. Поэтому преподаватели не только учат детей основам разных наук. На учителей возложена ответственность за нравственное воспитание школьников и целый ряд других вещей. В нашем законе записано, что главное предназначение образования – развитие учащихся как личностей, и я полностью с этим согласен».

Когда я впервые услышала от Лили перевод этих слов (мы сидели в кабинете директора), я подумала, что под «развитием учащихся как личностей» понимается раскрытие индивидуальных особенностей школьников и поощрение различий между ними, как это принято на Западе. Оказалось, что мое предположение было страшно далеко от японской действительности. Размышляя над словами г-на Хасимото в контексте других моих разговоров и материалов, с которыми мне довелось познакомиться, я пришла к выводу, что под развитием личностей он имел в виду формирование характера вообще, а не развитие индивидуальных характеров. В продолжение разговора директор школы рассказал о собрании учителей в начале учебного года, на котором педагоги два часа обсуждали, какими людьми они хотели бы видеть своих учеников в будущем. Г‑н Хасимото надеется, что они будут вежливыми людьми, родители – что их дети научатся следовать правилам и приобретут привычку к упорному труду. Когда я спросила девочек, каких людей пытается сделать из них школа, то услышала в ответ (сопровождавшийся смешками): «Роботов». И только потом последовало: «Они хотят, чтобы мы серьезно подходили к важным вещам» и «чтобы мы были строгими к себе, но добрыми к другим».

Измерить воспитательные эффекты в сфере образования не так просто. Если образовательная система основана на измеримых показателях, это может означать, что такого рода эффекты уходят на второй план; в этом случае меньше внимания уделяется размышлениям о чертах личности, способностях и поведении учащихся, а также их развитию. Некоторые специалисты в сфере образования уверены в правильности данного подхода: школа должна делать детей умнее, и ничего более. Я считаю этот подход ошибочным по двум причинам.

Первая причина – инструментальная: сознательно развивая в школьнике такие черты, как старательность и стойкость, а также наглядно показывая ему ценность усилий и настойчивости, учитель может добиться повышения успеваемости. Наверняка существуют лучшие и худшие способы достижения этой цели, и ученые должны информировать педагогов о внедрении любых подобных программ там, где они пока не применялись.

Вторая причина моего отрицательного отношения к утверждению, что школа должна ограничиться задачей «делать детей умнее», носит фундаментальный характер. В Японии я побывала в Мемориальном музее мира в Хиросиме. Это был волнующий опыт, я испытала тревогу и не могла не задуматься о целях образования. Атомные технологии – сложное дело; они были созданы людьми, которые наверняка получали высокие оценки на экзаменах по математике и естествознанию. Но знание может применяться не только во благо людей, но и в целях разрушения – и какая польза от того, что ребенок знает назубок таблицу умножения, если его дом разрушен от взрыва атомной бомбы? Чтобы избежать ошибок, допущенных в прошлом, мы должны рассказывать о них детям. Нравственное воспитание имеет важнейшее значение, даже если оно принесет свои плоды через много лет, когда кто-то не решится нажать большую красную кнопку.

* * *

В японской школе используется более широкое, чем вы думаете, определение нравственного воспитания. Оно включает в себя не только такую цель, как «воспитание гражданина, способного добровольно внести личный вклад в деятельность мирного международного сообщества», но и цели, имеющие отношение к работе и учебе («воспитание прилежности и усердия»), а также к личной гигиене («будь аккуратным и опрятным»). Однако я в ходе изучения японского опыта основное внимание уделила тому, как детей учат жизни в небольшой группе сверстников. Обучение этому имеет основополагающее значение для японской системы образования и является формой социализации, которая влияет на изменение мнений школьников о самих себе по мере их взросления. Интересно, что данный процесс начинается с рождения ребенка и лишь усиливается после того, как он попадает в систему формального образования.

Японские матери и их малыши неразделимы, что способствует воспитанию «маменькиных сынков и дочек» и возникновению зависимости. Как правило, до 4–5 лет японские дети спят в одной кровати с родителями, а некоторые «задерживаются» в ней до подросткового возраста (возможно, этим объясняется феномен «отелей для влюбленных» в Японии, позволяющих взрослым уединиться). Джульет рассказала мне, как побывала на родительском собрании, когда 6-летняя Майя впервые пошла в школу. На этом собрании директор убедительно говорил о важности «чувственной близости» между матерью и детьми, о необходимости спать вместе с ребенком и купать его. В этом случае, согласно теории, дети постепенно осознают значимость человеческих взаимоотношений и с большей готовностью принимают неизбежные ограничения своей индивидуальности, когда становятся частью группы[76]76
  Benjamin G.R. Japanese lessons: A year in a Japanese school through the eyes of an American anthropologist and her children. N.Y.: New York University Press, 1997.


[Закрыть].

В первый же день в школе Майя была определена в хан (han) – группу из 4–5 детей, в которой ребенок проводит все свое время в течение месяца, после чего составы этих хан обновляются. Дети сидят в классе вместе со своей хан, выполняют в группе задания на уроках, обедают вместе с хан и убирают вместе с хан школу. Это умилительное зрелище, но мне все время казалось, что я нахожусь на сцене во время исполнения бродвейского мюзикла «Энни» – истории о подкидыше во времена Великой депрессии в США. Детей хвалят как хан и ругают как хан. Однако с точки зрения этой групповой социализации поведенческий менеджмент в начальной школе значительно отличается от регулирования поведения в средней школе. Я никак не могла понять причины этой разницы, пока мне на помощь не пришли два других иностранца.

Я повстречала Софию и ее партнера в местной кофейне Starbucks – самом притягательном для экспатов месте. Оба моих новых знакомых работали в Японии ассистентами учителей иностранных языков. Пара усыновила японского мальчика, который учится в государственной школе. Я не могла не задать вопрос:

– Что в японской системе образования удивило вас больше всего?

– Я была шокирована поведением детей в начальной школе. Даже представить не могла, что такое возможно, – ответила София. – Во время урока дети могут встать со своего места и прогуляться по классу. В общем, ученикам разрешается делать все что угодно, если это не опасно.

Точно такую же точку зрения высказал, отвечая на мой вопрос, Адам из Миннесоты, еще один ассистент:

– В этом году в начальных классах мне не повезло – горе, а не дети. Убегают из класса во время уроков и играют в коридоре. Когда мне это надоело, я строго приказал им сесть на места, а они начали пререкаться: «Хватит на нас кричать». Учитель стоял в сторонке, а я должен был восстановить порядок. Вместе с другими ассистентами мы пришли к выводу, что здесь отсутствует единая дисциплинарная структура. Вы не можете выгнать ребенка в коридор в качестве наказания. В Америке мы отправляем нарушителей вон из класса. Здесь вы должны утихомирить их на месте.

Чтобы понять, что именно удивило моих американских знакомых, я должна была подняться на верхний этаж начальной школы, где мы сначала услышали, а потом увидели, как учитель гоняется за группой 8-летних мальчишек. Почему человек с Запада резко отрицательно воспринимает поведение детей в японских начальных школах? Я вижу две основные причины. Во-первых, число учащихся в классе бывает очень большим. Группа школьников может быть разделена на два класса только в том случае, если количество детей в ней достигло 40 человек; но это означает, что в некоторых классах могут учиться по 39 школьников. Ханне повезло; ее учеба в начальной школе была довольно спокойной, так как в классе насчитывалось всего 20 детей. Но Лили и Майя оказались в куда больших по численности классах. По словам Майи, это означало, что «учителя не выходили из стресса, потому что не могли контролировать класс». Однако количество учеников в классе – недостаточная причина для объяснения хаоса, творящегося в японских начальных школах; численность класса лишь усугубляет последствия осознанной стратегии учителя.

София пришла к пониманию этой стратегии через несколько месяцев работы в японской школе: «Предполагается, что дети должны самостоятельно узнать, как им следует себя вести. Учителя избегают нотаций. Они ожидают, что дети естественным образом захотят стать частью группы, а группа будет поощрять их к участию в выполнении заданий». Другими словами, по мнению учителей, понимание детьми важности группы и возможность выбора, как они будут вести себя, важнее, чем мир и спокойствие здесь и сейчас. Например, если кто-то из детей встал со своего места и не принимает участия в выполнении задания, учитель может сказать что-то вроде: «Посмотрите, желтая хан до сих пор возится с заданием». В результате остальные участники желтой хан обрушиваются с упреками на непослушного ребенка, настаивая на его возвращении, чтобы группа могла выполнить задание. Таким образом дети начинают понимать, что они нужны группе, и гордятся совместно достигнутыми успехами. Поскольку в японском обществе высоко ценятся эти чувства и убеждения, они сохраняются и в средней школе, и во взрослой жизни людей.