Текст книги "Таинственная герцогиня"

Глава 14

– Какого цвета были те сладости?

Вопрос Каланты взорвал тишину комнаты, как шутиха на праздник, хотя она говорила обычным негромким голосом. Она молча простояла у этого чертова окна целую вечность.

Каланта попросила его пригласить сегодня утром всю семью в Роуз-Коттедж, и он согласился.

Джаред не знал, что она задумала, и не стал спрашивать. Он все еще злился из-за вопроса, который Каланта задала ему предыдущей ночью после занятий любовью, поэтому не доверял себе и не решался заговорить с ней. Как она могла спросить, не поступит ли он, как Лэнгли? Он не отец, и ей это, черт возьми отлично известно. Но хуже всего то, что ответа у него не было.

Что он может сказать?

Если она виновна, то не сможет быть хорошей матерью, но Джаред не мог заставить себя сказать об этом.

Теперь на ее лице было то же самое выражение, что и в первый день их встречи: гладкое и нежное, оно не выражало ни единой мысли. После неистовых занятий любовью вчерашней ночью это бесстрастное спокойствие пугало и возмущало Джареда.

Тея спросила:

– Какое это имеет значение?

Каланта, не дрогнув, встретила взгляд Теи.

– До тех пор, пока вы считаете меня виновной, вы будете оберегать Ханну только от меня. Я должна доказать свою невиновность, чтобы как следует защищать Ханну до тех пор, пока не поймают истинного негодяя.

Она что, считает, что он не будет присматривать за дочерью?

– И каким образом цвет сладостей поможет вам в этом? – поинтересовался Эштон с бесстрастной маской на лице.

Его жена метнула в него негодующий взгляд. Не у одного Джареда проблемы с женщиной.

– Я делаю только красные сладости. И предпочитаю для их изготовления алую китайскую розу. Вы можете проверить это у моей кухарки и у жены викария. Если сладости были другого цвета, из лепестков другой розы, это брешь в стене вашей уверенности в том, что виновница – я. Одной этой бреши должно быть достаточно, чтобы вы оставались настороже, даже если не перестанете подозревать меня.

– Это ничего не доказывает. Вы могли специально воспользоваться другим цветом только для того, чтобы убедить нас в вашей невиновности. – Голос Теи не звучал обвиняюще, скорее так, словно она надеялась, что у Каланты имеется ответ и на это предположение.

– О, Бога ради! – возмущенно воскликнула Айрис. Каланта не обратила на это внимания, отвечая на вопрос Теи.

– Изготовление засахаренных роз – процесс очень долгий, и я никак не смогла бы скрыть его от кухарки. Если я воспользовалась розовыми лепестками другого цвета, она не может этого не знать. Не стесняйтесь, расспросите ее. Кроме того, если я настолько тупа, что поручаю собственным слугам доставить яд по назначению, у меня не хватит мозгов, чтобы додуматься сделать сладости из лепестков других роз.

В Джареде вспыхнула надежда. Его жена чертовски умна и слишком сообразительна, чтобы поступить так, как она сейчас сказала, и поручить своему слуге отвезти отравленные сладости. Кроме того, она слишком толковая, чтобы подойти к Уиллему, всего лишь переодевшись во вдовье платье.

Тея улыбнулась.

– Сладости были розовыми, бледно-бледно-розовыми.

– Слава Богу, – прошептала Каланта и разжала стиснутые кулаки.

Джареду захотелось проорать «Осанна!». Он с самого начала не верил, что его нежная жена способна на такую мерзость, но доказательства были слишком весомыми. Слишком, чтобы отмахнуться от них, особенно с учетом ее признания, что поначалу она не обрадовалась Ханне. Однако, воспользовавшись своими мозгами, она сумела пробить бреши в состряпанном против нее деле. Из нее получился бы чертовски хороший игрок в шахматы.

– Вы говорили, что в субботу у вас побывал герцог? – Эштон смотрел теперь с таким же облегчением, как и Джаред.

Сегодня утром, приехав за ними, Джаред передал им все, что рассказала Кали о визите герцога.

– Да, но доказательств у меня нет, – мрачно ответила Каланта.

Она что, не понимает, что ей уже поверили? Джареду захотелось подойти к жене и заключить ее в свои объятия, но его останавливало ее отчужденное лицо.

– Не нужны никакие доказательства. Мы тебе верим, – заявила Айрис.

Каланта повернулась к своей золовке и улыбнулась. Улыбка была скупая, но искренняя, и Джаред отдал бы все на свете, лишь бы она так улыбнулась ему.

– Спасибо.

– Зачем он приезжал, Кали? – спросил Дрейк.

– Он хотел отговорить меня от вступления в брак с членом семьи, прославившейся своими скандалами.

– Что за чертовщину ты несешь? – Если бы герцог сейчас оказался рядом, Джаред превратил бы его в лепешку.

Каланта перевела невыразительный взгляд на него.

– Да. В особенности он был озабочен тем, что ты, как сын непорядочного человека, и сам можешь оказаться бесчестным.

– Он рассказывал тебе о моем отце? Как герцог узнал правду?

Джаред предположил, что это было не так уж и сложно. С тех пор как его родители уехали на континент, сплетни не прекращались, хотя никто не высказал обвинения вслух. Забавно – побег отца привел к уничтожению его репутации вместо того, чтобы даровать ему желанное убежище.

– Да. Оказывается; твоя мать еще не умерла, когда он женился на теперешней графине. Леди Эштон была незаконнорожденной?

Каланта задала свой вопрос Эштону, он и ответил:

– Это верно.

Щеки Айрис покрылись розовыми пятнами. Каланта поймала ее взгляд.

– Ты не отвечаешь за поступки своего отца.

Айрис кивнула. Она это знает, ей это часто говорили, но то, что она родилась вне брака, едва не стоило ей Эштона. Каланта снова обернулась к Джареду:

– Он ужасно разгневался, когда я сказала, что не откажусь от брака. Он грозил, что в будущем не будет меня признавать. Намекал, что ты рассчитываешь на мои связи с титулом Клэрборнов.

Джаред не знал, что ответить. Она все равно вышла за него, значит, слова герцога не поколебали ее решимости, но его необычайно беспокоило то, что кто-то так сильно старался убедить Кали не венчаться с ним.

– Да плевать мне на этот проклятый титул.

– Так я ему и сказала.

– И ты вышла за Джареда, несмотря на все то, что узнала о нашей семье? – спросила Тея потеплевшим голосом.

Каланта приподняла бровь.

– Да.

Что-то шло не так, но Джаред не мог понять, что именно. Каланта должна быть счастлива. Искорки, сверкавшие в ее глазах после венчания, должны вернуться, но она продолжала смотреть на них все тем же бесстрастным взглядом герцогини.

Он снова вспомнил предсказание своей сестры о том, что Каланта не простит ему недоверия, и вновь начал терзаться. Он не собирался обижать ее, черт возьми! Он всего лишь хотел защитить обеих – жену и дочь.

– Вы думаете, герцог оставил отравленные сладости и сделал приписку к вашему списку распоряжений для Томаса? – уточнил Дрейк, возвращаясь к предмету разговора.

– Не знаю. Он ужасно разозлился, когда я сказала, что не откажусь от своих намерений.

– Герцог знает, что его брат – отец Ханны? – спросил Эштон.

– Он ведет себя так, словно не знает, и твердит о желании Джареда воспитывать свою незаконнорожденную дочь, что в глазах общества является доказательством его непригодности мне в мужья.

– Это может быть умным ходом, чтобы оградить себя от подозрений, – с задумчивым видом произнесла Айрис.

Каланта кивнула:

– И об этом я думала. Все остальное и вовсе бессмысленно.

Тея наморщила лоб.

– Ты считаешь герцога способным на убийство ребенка, лишь бы оградить себя от возможного скандала?

Каланта промолчала, и по выражению ее лица невозможно было угадать, о чем она думает, но Джаред легко представил себе, насколько оскорбительным она сочла этот вопрос – ведь всего день назад Тея выдвинула против Каланты аналогичное обвинение.

– Он куда более подозрителен, чем Кали, – едко бросила Айрис.

– Похитителя наняла женщина, – напомнил Дрейк.

– Женщина, которая выглядит, пахнет и разговаривает так, как я, – добавила Каланта. В ее голосе не слышалось ни беспокойства, ни гнева.

– Герцогиня? – предположил Джаред. Каланта перенесла внимание на него.

– Не думаю. Она герцогиня, настоящая герцогиня. Она никогда не опустится до общения с человеком, подобным тому, что-я видела в тюрьме. Ее с рождения учили игнорировать все неприятное, и я сомневаюсь, что ее настолько волнует происхождение Ханны, чтобы она начала действовать. Если ей известна правда, то она скорее притворится, что Ханны не существует. Кроме того, у нее волосы каштановые, а не светлые, и она пользуется экзотическим французским маслом для ванны, а не розовой водой.

Джаред вдруг осознал, что Каланта разговаривает целыми абзацами впервые с того момента, как они познакомились.

– Думаю, пора навестить герцога, – объявил он. К его удивлению, Каланта покачала головой:

– С какой целью? Если он виновен, то вряд ли в этом признается. Если невиновен – мы нанесем ему жестокое оскорбление.

– Да плевать мне на его нежные чувства!

– Не стоит. Он человек могущественный и может устроить тебе и твоей семье крупные неприятности, Джаред. Не думай, что он окажется выше этого, если ты его разозлишь.

Джаред не мог поверить, что Каланта считает, будто он не в силах защитить ее от Клэрборна.

– Я не позволю ему причинить тебе боль!

– Если за всем этим стоит герцог, он это уже сделал. – Каланта сказала это так, словно это ничего не значило. Однако Джаред знал, что значило, и очень сильно. Черт побери, неужели она не понимает, что именно поэтому он и собирается побеседовать с герцогом? Этот человек не только попытался навредить Ханне, он преуспел и с Калантой, и за одно это Джаред мог бы его убить.

– В любом случае я говорила не о себе, – продолжала Каланта. – Я говорила о твоей семье, Джаред. Генри в состоянии устроить неприятности судоходной компании Дрейка или предать гласности скандал с внебрачным рождением Айрис в высших слоях общества. Он может вывалять в грязи имя твоей матери.

Проклятие, как она может думать, что не относится к его семье? Она его жена! Дрейк нахмурился:

– Все это не имеет никакого значения, если в попытке навредить Ханне виноват герцог. Как сказала Тея, кто бы ни отравил сладости, он мог убить всех детей. Такого сумасшедшего злодея необходимо изолировать.

«В попытке убить ее детей Тея обвинила не какого-то неизвестного человека, – подумала Каланта. – Она обвинила меня».

– Я понимаю, что того, кто стоит за этим, необходимо остановить, но мне кажется, что разумнее сначала собрать побольше доказательств, а уж потом обвинять герцога королевства в таком гнусном преступлении.

Каланта подошла к звонку и легонько дернула за шнур. Как только они переселились в Роуз-Коттедж, Томас настоял на том, чтобы местный ремесленник везде провел такие звонки. Герцогиня не должна кричать, призывая слуг, заявил он.

Томас появился через несколько мгновений. В его глазах плескались тревога и настороженность.

– Будьте добры, пригласите в гостиную кухарку, – попросила Каланта.

Томас ничем не проявил своего удивления просьбой позвать кухарку к знатным господам в гостиную.

– Да, миледи.

– Зачем тебе кухарка? – озадаченно спросил Джаред. Каланта подивилась его непониманию.

– Чтобы подтвердить, какого цвета бывают лепестки роз, из которых я делаю сладости.

Почему все остальные так странно смотрят на нее? Не могут же они думать, что она блефует! Через несколько минут на пороге гостиной замаячили округлые формы кухарки.

– Войдите, пожалуйста.

Женщина шагнула вперед. Ее чепец слегка сбился набок. В доме действительно все вверх дном из-за подготовки к переезду в Рейвен-Холл. Каланта была благодарна кухарке за то, что та решила остаться с ней до самого отъезда, иначе она просто не смогла бы подтвердить свое утверждение. Жена викария может сказать, что Каланта всегда посылает в ее дом только красные засахаренные розы, но не могла бы подтвердить, что она не делала сладостей другого цвета.

Кухарка выглядела обеспокоенной, и Каланта решила ее подбодрить.

– Не нужно тревожиться. Я задам вам несколько вопросов, а потом можете дальше заниматься подготовкой к обеду.

Кухарка украдкой посмотрела на Томаса, зашедшего вслед за ней в гостиную. Лицо старого дворецкого осталось невозмутимым.

– Очень важно, чтобы вы говорили правду, понимаете? – сказала Каланта.

Кухарка кивнула:

– Да, ваша све… миледи.

– Пожалуйста, расскажите моему мужу, сколько времени требуется на изготовление засахаренных роз.

Кухарка улыбнулась, явно испытывая облегчение от простоты вопроса.

– Ну, несколько раз мы делали их в течение одного дня, миледи, но обычно нужно два.

– Какого цвета лепестки я предпочитаю брать для сладостей?

– Красные, миледи. Вы жаловались, что другие цвета коричневеют, и так оно и есть. – Кухарка выразительно тряхнула головой.

– Когда я в последний раз делала сладости из лепестков другого цвета? – уточнила Каланта, сообразив, что последние слова кухарки могут навести на мысль, что это происходило недавно.

– В первый год, как мы сюда приехали, миледи. Мы тогда взяли те хорошенькие желтые, но они сделались ужасного коричневого цвета.

– Когда я в последний раз делала засахаренные розы?

– Да с неделю назад, миледи. Вы разве не помните? Вы тогда принесли те красивые красные розы, все такие распустившиеся, большие, и сказали, что хотите сделать побольше запас для детишек викария. И велели мне отложить несколько штук для мисс Ханны, когда она придет чай пить.

Каланта кивнула:

– Я помню. Спасибо, – и повернулась к мужу: – Ты удовлетворен или хочешь задать еще несколько вопросов?

Джаред выглядел взбешенным, но Каланта не понимала почему.

– Нет. Я доволен, – проворчал он сквозь стиснутые зубы. Тогда Каланта посмотрела на Эштона, Дрейка и их жен:

– Может быть, кто-нибудь из вас хочет спросить кухарку о чем-нибудь прежде, чем она вернется в кухню?

И ничуть не удивилась, когда Эштон кивнул.

– Ты не знаешь, кто-нибудь поблизости делает такие же сладости из роз? – спросил он.

Об этом Каланта не подумала, но вопрос был отличным. Кухарка замотала было головой, но спохватилась.

– Если вы про местных, так тут в нескольких милях севернее есть леди. Она делает похожие засахаренные розы, но они и вполовину не такие красивые, как наши, и она никогда не раздает их в деревне. Она их бережет для титулованных гостей. Не видала я, чтобы она угощала ими детишек викария.

– Кто она? – спросил Эштон.

– Жена сквайра Дженсена.

– Вы говорите, что она живет севернее. Как далеко на север? – уточнил Дрейк.

– Да где-то на полпути к Клэрборн-Парку, сэр.

Каланта немного подождала, но больше никто вопросов не задавал, и она уже собралась отпустить кухарку, как заговорил Томас:

– Миледи, надеюсь, вы не будете против, если я скажу несколько слов.

– Нет, Томас. Все нормально.

– Вы просили меня поговорить с другими слугами и узнать, не видел ли кто в субботу его светлость.

– Да.

– Кухарка говорит, что видела коня герцога среди деревьев позади дома, когда выходила забрать травы. Она их сушит на солнце в садике за домом.

Каланта повернулась к служанке:

– Вы уверены, что это был конь его светлости?

– Да, миледи. Это та злющая пятнистая лошадь, что укусила Тимми, конюха, еще до того, как он начал тут работать.

– Почему же ты сразу не сказала об этом Томасу? – завопил Джаред.

– Я не знала, что должна, – пролепетала кухарка и в замешательстве покраснела.

Каланта успокаивающе посмотрела на Джареда и снова повернулась к кухарке:

– Не волнуйтесь. Вы не отвечаете за появление и уход гостей. – Она немного помолчала и спросила, обращаясь к присутствующим: – Вы удовлетворены?

На этот раз каждый из них, кроме Джареда, выглядевшего так, словно готов кого-нибудь задушить, кивнул. Каланта повернулась к нему спиной и обратилась к Эштону:

– Я не могу доказать, что не нанимала человека, пытавшегося похитить Ханну. Слуги меня ночами не беспокоят, и ко сну я готовлюсь сама, потому что часто сижу со своими записями допоздна. Поэтому горничная не может сказать, была ли я дома в ту ночь, когда его нанимали.

К ее удивлению, Эштон густо покраснел.

– Айрис говорила мне, чтобы я в это не верил. Она сказала, что вы также способны нанять кого-нибудь для похищения Ханны, как способны станцевать голой на нашей крыше. Я просто должен был убедиться, – сказал он с извиняющимся видом.

– Разумеется, у вас нет оснований доверять мне, лорд Эштон.

– Совсем наоборот, – возразила Айрис. – Мой муж знает о твоих добрых делах в округе, ровно столько же, сколько и я. Ты всегда очень хорошо относилась к деревенским детям и старалась изо всех сил, чтобы их вылечить. Он обязан был учесть это, когда тот мерзкий похититель обвинил тебя в том, что ты его наняла.

Тут до Каланты дошло, что за все это время Айрис ни разу не выказала ни малейших сомнений в ее невиновности. Если бы Джаред так в нее верил!

– Если твой муж теперь убедился в моей невиновности, я довольна.

– Мы все убедились, – объявил Джаред.

Каланта посмотрела на Дрейка и Тею, ожидая от них ответа на незаданный вопрос.

– Да, – сказала Тея, – и мне очень стыдно за то, как я вчера себя вела. Единственное извинение в том, что у меня сработал материнский инстинкт и потребовалось немало времени, чтобы я вспомнила, какая ты ласковая и как сильно любишь Ханну. Я допустила, чтобы туманная дымка недоверия затмила мой разум.

Каланта не знала, что и сказать. Она не ожидала извинений.

– У вас не было причин верить в мою невиновность, а доказательства выглядели весьма убедительно. Пожалуйста, не беспокойтесь больше об этом.

Тея вскочила со своего кресла и кинулась через всю комнату, чтобы обнять Каланту. Каланта неловко похлопала ее по спине, не зная, как на это реагировать. Она надеялась убедить их, что нужно быть еще более бдительными по отношению к Ханне, и вовсе не рассчитывала, что сумеет убедить их в своей полной невиновности.

– Я тоже хочу обняться, мама.

Экономка в дверях пожала плечами, словно желая сказать, что больше нет нужды удерживать Ханну вдали от ее новой мамы. Джаред отпустил служанку, слегка наклонив голову.

Каланта застыла, услышав голосок Ханны, и резко повернулась, разорвав сестринское объятие Теи. Радостное облегчение на ее лице ударило по Джареду, как молотом. Как он мог не пускать к ней Ханну?! Его ослепили обстоятельства, и он забыл о тесной связи, уже возникшей между матерью и ее приемной дочерью. Каланта не могла навредить Ханне, как не могла поджечь свою оранжерею, заполненную растениями.

У нее слишком нежное сердце, чтобы сознательно причинить кому-то боль, тем более – ребенку, которого она любит. Он поморщился при мысли о том, как это нежное сердце страдало под диктатом человека, подобного Клэрборну. Джаред и сам не слишком хорошо его берег, но теперь все изменится. Он не забудет больше о пылком сердце, бьющемся под мраморным фасадом.

Опустившись на колени, Каланта протянула руки, и Ханна кинулась к ней в объятия. Она обняла маму за шею и очень громко, так, что услышали все в комнате, сказала:

– Я скучала по тебе.

– Я тоже, родная. Очень сильно. – Голос Каланты дрогнул, и она спрятала лицо в черных шелковистых волосах Ханны.

– Я хотела к тебе вчера, когда умер щенок, но папа сказал, что ты собираешь вещи, чтобы жить с нами.

Сердце Каланты воспарило, и она встретилась взглядом с Джаредом. Обвинение, которое он прочел в ее глазах, сразило его наповал.

Черт побери! А что еще он мог сделать?

– Теперь мы вместе, милая, и проведем вместе весь этот день. Хочешь?

Ханна кивнула.

– Я хочу поиграть в саду. Няня нам не разрешала.

Каланта ласково коснулась лица Ханны. Ее рука заметно дрожала.

– А я так надеялась, что ты мне сегодня поможешь в оранжерее с детками растений. Им будет так одиноко, когда мы уедем и за ними станет ухаживать только старый Бенджамин.

– Я хочу их полить.

– Вот и славно. – Каланта встала, подняла крепкую девочку на руки и понесла ее к столу на другом конце комнаты. – Я оставила нашу мозаику, чтобы мы закончили ее до отъезда в Рейвен-Холл. Поскладываем?

На прошлой неделе Каланта достала деревянную мозаику с чердака, чтобы развлечь Ханну в дождливый летний день.

– А можно мне помочь? – спросила Айрис.

– Да, но края буду выкладывать я, – заявила Ханна.

– Мне нужно вернуться к Дэвиду и Дианне, – сказала Тея. – Может быть, я привезу их попозже, чтобы поиграть в оранжерее? Дэвид очень завидует рассказам Ханны о том, как она помогала пересаживать растения. Он обожает копаться в земле.

Каланта обернулась и кивнула все с Тем же слегка озадаченным выражением лица, которое у нее появилось, когда Тея извинилась и обняла ее. Очевидно, она все еще не понимала, что ужасное подозрение последних двух дней снято с нее целиком и полностью.

– Может, я привезу их прямо сейчас? – предложил Дрейк.

Тея пронзительно взглянула на супруга:

– Зачем? Я думала, они должны сначала поспать.

– Поспать они могут и здесь, а я буду чувствовать себя лучше, зная, что вы все вместе, пока нас нет.

– Куда вы собрались? – спросила Айрис, помогая Ханне поставить на место кусочек мозаики.

Каланта, сидевшая рядом, напряглась, но не оторвала взгляда от деревянной мозаики.

– Есть кое-какие ниточки, за которые стоит потянуть, – намеренно уклончиво ответил Джаред, опередив своего зятя.

Он не хотел расстраивать Каланту сообщением, что среди прочих собирается расспросить герцога. И прежде чем женщины успели задать еще какой-нибудь хитрый вопрос, увел Дрейка и Эштона из комнаты.

– Нужно навестить жену сквайра Дженсена, – сказал Эштон, как только они покинули дом.

– Кто-нибудь должен поговорить с хозяином таверны «Синий гусь», – добавил Дрейк.

– Я собираюсь съездить к этому мерзавцу Клэрборну, – заявил Джаред.

– Он больше всего похож на преступника, – задумчиво произнес Эштон.

– У нас все равно нет других подозреваемых. – Джареду хотелось, чтобы были. Не потому, что его волновало, что этот идиот, Клэрборн, может выкинуть, а просто не хотелось расстраивать Кали.

– Давайте сначала побеседуем с миссис Дженсен и с хозяином таверны. Клэрборн-Парк слишком далеко, мы не успеем съездить туда и вернуться обратно до наступления темноты.

Проклятие, Дрейк прав! Они едва успеют добраться до Дженсенов и вернуться обратно до ночи.

– Я не хочу оставлять женщин на ночь одних. Это дело очень странное и весьма опасное.

– Вот именно, – согласился Дрейк и пошел вперед, готовить экипаж. Конюх примчался на помощь.

– Как вы думаете, с ними ничего не случится, если мы уедем все втроем? – спросил Эштон.

Джаред не знал.

– Если один из нас останется, мы успеем меньше. С другой стороны, оставлять их всего лишь с несколькими слугами для защиты тоже чертовски глупо.

– Если вы двое отправитесь в путь прямо сейчас, то вам не придется целый час меня дожидаться. Я съезжу в Эштон-Мэнор, заберу детей и останусь с женщинами и детьми до вашего возвращения.

– Твоя жена оскорбится, когда поймет, почему ты не поехал с нами, – предупредил Эштон с поддразнивающей улыбкой.

– Твоя жена уже чертовски злится на тебя, – напомнил зятю Джаред. Улыбка Эштона исчезла.

– Знаю.

– Кажется, Каланта тоже не проявляет к тебе особого тепла, – сказал Дрейк.

Джаред нахмурился. Она все утро напоминала ему айсберг.

– Думаю, она не понимает.

– Наверное, она все перекрутила своей женской логикой. Слышал бы ты, что вообразила про меня Айрис, пока мы были помолвлены! Женщины думают не так, как мужчины.

Заявление Эштона было встречено молчаливым согласием.

Совершенно очевидно, что Каланта думает не так, как он, и Джаред не знал, как теперь все исправить. Он хотел, чтобы она опять ему улыбалась, но даже в самые откровенные минуты вчерашней ночью ему казалось, что она спрятала от него какую-то часть себя.

Проклятие, он хочет свою жену обратно!

Всего один день блаженства, а потом все развалилось. Как только он найдет негодяя, пытавшегося навредить его семье, и разделается с ним, он увезет Кали в Рейвен-Холл и будет держать там столько времени, сколько понадобится, чтобы все уладить.