Текст книги "Энни с острова принца Эдуарда"

Глава 38. Роковая ошибка

– Только подумать, через неделю ровно я вернусь в Эвонли! Замечательная мысль! – сказала Энни, наклоняясь над коробкой, в которую упаковывала лоскутные одеяла миссис Линд. – Но… Только вообразите, ровно через неделю мы НАВСЕГДА покинем Пэтти-Плейс. Какая ужасная мысль!

– Интересно, призрак нашего смеха ворвется когда-нибудь в мечты этих двух старых дев – мисс Пэтти и мисс Марии? – размышляла вслух Фил. – Подхватит ли наши голоса звонкое эхо будущего?

Мисс Пэтти и мисс Мария возвращались домой, обмотав чуть ли не весь земной шар, по крайнем мере, населенную его часть.

– Мы приезжаем в середине мая, – писала мисс Пэтти. – Боюсь, Пэтти-Плейс уступает по площадям залу фараонов в Карнаке… Но я никогда не любила жить в больших домах. Как хорошо снова вернуться в «родные пенаты»! Если вы отправляетесь в путешествие на склоне лет, то стремитесь «объять необъятное» и посмотреть как можно больше всего, ведь вам не так уж много времени отпущено. Это становится, если хотите, вашим «пунктиком», идеей-фикс. Боюсь, Марии теперь вечно будет чего-то не доставать.

– Оставляю здесь мои фантазии и мечты для тех, кто придет за нами следом, – сказала Энни, в задумчивости обводя взглядом голубую комнатку – ее голубую обитель, в которой она счастливо прожила целых три года. Она преклонила колени в молитве у окна и потом еще долго смотрела, как солнце садится за сосновую рощу. Сколько раз она слышала здесь шум осенних дождей! Наверное столько же, сколько раз ей пели малиновки по весне!.. Останутся ли здесь ее старые мечты? Что-то незримое и непостижимое, и вместе с тем, вполне реальное, останется после нее в этой комнате, в которой она столько смеялась и плакала, радовалась и страдала. Запомнит ли эта голубая комнатка звук ее голоса?

– Мне думается, – сказала Фил, – что комнате передаются мечты, мысли и страдания человека, который долго в ней живет. Они, – как бы единое целое, и настолько тесно связаны друг с другом, что комнате передается многое, даже индивидуальность этого человека. Я уверена, если лет через пятьдесят вернусь сюда, – ваша голубая комнатка скажет: «Энни, Энни!» Какие денечки мы провели с вами вместе, дорогая! Разговоры, шутки и веселые студенческие кутежи! О, сердце мое! В июне мы с Джо поженимся, и я знаю, что буду очень счастлива. Но сейчас-то мне хочется только одного: чтобы наша «редмондская сказка» никогда не кончалась.

– По-моему, нет смысла этого так страстно желать, – заявила Энни. – Неважно, какие радости нас ожидают в будущем, – былого беззаботного существования уже не вернешь. Все кончено, Фил! Ничего не повторится вновь.

– А с Расти что вы собираетесь делать? – спросила Фил, глядя, как кот-фаворит крадется по комнате.

– Я забираю его домой вместе с Джозефом и кошкой Сарой, – вступила в разговор тетушка Джеймсина, заходя в комнату вслед за Расти. – Не стоит разлучать этих котов после того, как они научились жить вместе. И для людей, и для кошек это не простая задача.

– Мне так жаль с ним расставаться! – грустно сказала Энни. – Но я не могу взять его с собой в Грин Гейблз. У Мариллы – аллергия на кошек, к тому же Дэви замучил бы бедного кота до смерти. И, кстати, неизвестно еще, сколько времени я пробуду дома. Мне предложили должность старшего преподавателя в колледже Саммерсайда.

– Ну и как, вы согласились? – поинтересовалась Фил.

– Я… я еще не решила окончательно, – молвила Энни, покраснев от смущения.

Фил с пониманием кивнула. Естественно, до тех пор, пока Рой не сделает ей предложения, – лучше ничего не планировать. Но нет сомнений: скоро он заговорит! И нет никаких сомнений, что Энни ответит «да», когда он спросит ее: «Вы согласны выйти за меня?..» А сама Энни, казалось, на все махнула рукой. Она была безумно влюблена в своего Роя, хотя она всегда представляла себе любовь… несколько иначе.

Но ведь действительность не всегда соответствует мечте!.. И все же Энни была разочарованна, как когда-то в детстве, когда бриллиант не оправдал ее ожиданий. Она представляла его фиолетовым, а он ослепил ее холодным белым блеском. «Но бриллианты тут вовсе ни при чем,» – сказала сама себе Энни. Рой – просто душка, и вместе они с ней будут очень счастливы! Даже если что-то, чему Энни не могла дать определения, уйдет из ее жизни навсегда.

И когда Рой тем же вечером пригласил Энни прогуляться по парку, все в Пэтти-Плейс знали, что это будет за разговор… И, конечно, все знали (или думали, что знают), что ответит Энни на один немаловажный вопрос…

– Энни – счастливая! – сказала тетушка Джеймсина.

– Я тоже так считаю, – подхватила Стелла. – Рой – прекрасный молодой человек. Но… ничего в нем такого особенного нет.

– А не из зависти ли вы это говорите, Стелла Мэйнард? – с легким презрением спросила тетушка Джеймсина.

– Это только так кажется, – парировала та. – Я вовсе не завидую. Я люблю Энни, и Рой мне нравится. Все считают, что для нее это просто блестящая партия. Даже миссис Гарднер очарована нашей Энни! Все, или почти все свидетельствует о том, что этот брак угоден небесам. Однако, у меня возникли сомнения на этот счет. Попробуйте переубедить меня, тетя Джеймсина!

Рой сделал Энни предложение в том маленьком павильоне с видом на гавань, в котором они, в день их первой встречи, прятались от дождя. Энни отметила про себя, что с его стороны было очень мило привести ее в это романтическое место. Его объяснение звучало так красиво, как если бы оно было позаимствовано из журнала «Сватовство и Женитьба». Именно так однажды и поступил один из кавалеров покойной Руби Джиллис. В целом, признание Роя было весьма эффектным и… искренним. Не возникало никаких сомнений в том, что Рой говорил именно то, что думал. Ни одного фальшивого звука не прозвучало в этом стройном каскаде слов. Энни подумала, что при этом ее должен был охватить трепет с головы до ног. Но не охватил. Она сохраняла ужасающее спокойствие. Рой, наконец, сделал паузу, чтобы Энни могла ему ответить; девушка разомкнула было губы, чтобы сказать ему долгожданное «да», и вдруг… произошла «осечка».

Она не затрепетала, а задрожала вся, словно только что чуть не сорвалась в пропасть. На нее снизошло озарение. Часто подобные минуты просветления учат нас большему, чем все предыдущие годы нашей жизни вместе взятые. Энни убрала свою руку, которая до того лежала в руке Роя.

– Я… я не могу стать вашей женой. Не могу… Нет! – почти крикнула она ему в лицо.

Рой побледнел. Вид у него был совершенно дурацкий. Надо сказать, такого поворота событий он никак не ожидал.

– Что вы имеете в виду? – спросил он, запинаясь.

– Я не могу выйти за вас замуж, – отчаянно повторила Энни. – Думала, что хочу этого… Но я не могу!..

– Но почему? – спросил Рой, к которому возвращалась его прежняя выдержка.

– Потому что… я не так сильно люблю вас!

Лицо Роя побагровело.

– Так вы просто играли со мной все эти два года? – тихо спросил он.

– Нет, нет, ну что вы! – воскликнула бедная Энни. Ну как ей ему все объяснить? Она НЕ МОГЛА этого сделать… Некоторые вещи вообще невозможно объяснить. Но она все же попыталась:

– Я же думала, что люблю вас, – честное слово! Но я ошибалась!

– Вы разбили мне сердце, – с горечью сказал Рой.

– Простите меня! – прошептала Энни с несчастным видом. Щеки ее горели, глаза наполнились слезами.

Рой отвернулся и несколько минут смотрел в сторону залива. Затем он снова повернулся к Энни. Лицо его было страшно бледным.

– Вы не оставляете мне никакой надежды? – спросил он.

Энни молча покачала головой.

– Тогда – прощайте! – сказал Рой. – Не могу понять… Не думаю, что я ошибся в вас! Но между нами – странные взаимоотношения. Вы – та единственная женщина, которую я смог полюбить. Никого никогда так не любил и не полюблю. Но… я благодарен вам, по крайней мере, за вашу дружбу. Прощайте, Энни!

– Прощайте… – тихо произнесла девушка. После того, как он ушел, она долго еще сидела в павильоне, в отчаянии глядя на тонкий белый туман, окутавший берега. Это был час унижения, позора и самобичевания. Она сама бросилась в бездну. И нашла в ней… свое освобождение!

Она вернулась в Пэтти-Плейс, когда уже стемнело, и незаметно проскользнула в свою комнату. Но там ее поджидала Фил, сидя у окна.

– Постойте, – сказала Энни, краснея. Она прекрасно знала, что за сцену Фил ей сейчас устроит. – Дайте все рассказать! Фил, Рой сделал мне предложение, и я ему отказала.

– Вы… вы ОТКАЗАЛИ ему? – в изумлении воскликнула Фил.

– Да.

– Энни Ширли, вы в своем уме?!

– Надеюсь, – устало отозвалась та. – О, Фил, не сыпь мне соль на рану! Тебе все равно не понять!

– Я и в самом деле НИЧЕГО не понимаю. Вы два года поощряли ухаживания Роя Гарднера, а теперь ему отказываете! Тогда вы попросту флиртовали с ним совершенно скандальным образом! Энни, от вас я ТАКОГО не ожидала!

– Вовсе это был не флирт. Я, честное слово, думала, вплоть до последней минуты, что он мне не безразличен. Но вдруг я поняла, что НИКОГДА не смогу выйти за него замуж!

– Полагаю тогда, – холодно сказала Фил, – что вы собирались выйти замуж по расчету, но потом струсили и порвали с ним!

– НЕТ! Очень нужны мне его деньги. Я о них и не думала! Больше я ничего не могу сказать ни Рою, ни вам!

– Вы безобразно поступили с Роем, – сердито продолжала Фил. – Он – красивый и умный, к тому же – богатый и положительный во всех отношениях. Что вам еще нужно?

– Мне нужно, чтобы кто-то был частью моей жизни. А он ею не является. Поначалу я потеряла голову потому, что он так красив, романтичен и умеет делать изысканные комплименты. А потом я решила, что по уши в него влюбилась, ведь он – мой идеал с черными очами…

– Уж насколько я нерешительная, а вы, оказывается, – и того хуже! – заметила Фил.

– Нет, я умею принимать решения! – запротестовала Энни. – Но беда в том, что они слишком быстро меняются, а я морально не успеваю к этому подготовиться.

– Ну, что мне вам на это сказать?

– Ничего не говорите, Фил! Я и без того в полном шоке. Это перечеркнуло все хорошее, что было здесь, в Редмонде! Я никогда не смогу забыть то унижение, которое испытала сегодня. Рой презирает меня, вы – тоже, да я и сама себя презираю!

– Бедная вы моя, – сказала Фил, смягчаясь. – Подите сюда, я вас утешу! Не мне судить вас! Я бы сама вышла замуж за Алека с Алонсо, если б не встретила Джо. Энни, все так запутано в нашей жизни! Это только в романах все разложено по полочкам…

– Надеюсь, что ни один мужчина НИКОГДА больше не станет просить моей руки, – всхлипнула Энни, нисколько не сомневаясь в том, что так оно и будет.

Глава 39. Полоса свадеб

Через несколько недель, проведенных в Грин Гейблз на лоне природы, к Энни постепенно вернулись силы. Ей очень недоставало того веселого общения, которое у них было в Пэтти-Плейс. Прошлой зимой Энни о многом мечтала, и вот все ее мечты развеялись, как дым. Она продолжала заниматься самоедством, а в подобном состоянии ой как не просто снова начать мечтать!

Девушка открыла для себя, что мечтать в одиночестве – это одно, и совсем другое – остаться одной в мире, в котором больше нет мечты…

Энни не встречала Роя с тех пор, как произошла драматичная сцена их разрыва у павильона в парке. Но Дороти заехала проститься с ней перед тем, как она покинула Кингспорт.

– Мне страшно жаль, что вы отказали Рою, – сказала Дороти. – Я так хотела с вами породниться! Но вы правы. Он очень скоро надоел бы вам до смерти. Я люблю его, он – милый мальчик, но при ближайшем рассмотрении – такой зануда! Выглядит он, конечно, иначе, но внешность обманчива.

– Но с вами мы по-прежнему друзья, Дороти? – задумчиво спросила Энни.

– Да, почему бы и нет! Вы слишком хорошая, чтобы вас терять! Если уж не сестра, то хоть подруга! И не волнуйтесь за Роя! Сейчас ему, конечно, приходится не сладко. Ежедневно я выслушиваю его излияния. Но все это скоро кончится. Всегда кончается!

– ВСЕГДА? – спросила Энни, и голос ее дрогнул. – Так с ним и раньше случалось подобное?

– Конечно, дорогуша! – сказала Дороти честно. – Раза два. И он начинал доканывать меня своим нытьем. Ну, нельзя сказать, чтобы те две леди ему прямо отказали. Просто они объявили о своих помолвках с другими парнями. Конечно, когда он встретил вас, он клялся мне, что впервые влюблен, а прежние его увлечения – просто ребяческие фантазии. Но… не стоит вам из-за него волноваться.

И Энни решила последовать этому дружескому совету. Она почувствовала и облегчение, и, вместе с тем, негодование. Рой определенно дал ей понять, что кроме нее никого не любил. Несомненно, он верил в то, что говорил. Но, какое счастье, что она, в конечном счете, не сломала ему жизнь! Оказывается, он поклонялся и другим «богиням», судя по тому, что поведала ей Дороти. Так или иначе, Энни лишилась еще одной иллюзии, и жизнь стала казаться ей совершенно пустой.

Как-то вечером она вернулась с веранды в расстроенных чувствах. Все переживания отразились на ее лице.

– Что случилось со Снежной Королевой, Марилла?

– О, я так и знала, что вы расстроитесь, – сказала Марилла. – Мне и самой грустно. Ведь это дерево росло у нас под окном еще тогда, когда я была молодой. Оно упало в марте, во время сильной бури. Его прямо-таки выдрало из земли вместе с корнем.

– Мне его так будет не хватать! – грустно сказала Энни. – Без него – и веранда – не веранда. Всякий раз, выглядывая из окна, я вновь буду переживать боль утраты. Уж коль мы заговорили об утратах, – раньше меня всегда встречала Диана, когда я возвращалась в Грин Гейблз, а теперь…

– Ну, у Дианы сейчас – свои заботы, – многозначительно заявила миссис Линд.

– Так поделитесь со мной свежими эвонлийскими новостями! – взмолилась Энни, садясь прямо на ступеньки крыльца. Отблески заката падали на ее волосы, подобно струйкам золотого дождя.

– Новостей не так уж и много. Мы обо всем вам писали в наших письмах, – заметила миссис Линд. – Но, думаю, вы не в курсе, что Саймон Флетчер сломал ногу на прошлой неделе? Это большой удар для всей семьи. Они давно намеревались переделать еще тысячу дел по хозяйству, но он спутал им все карты, старый дуралей!

– Он всегда был трудным подростком, – отозвалась Марилла.

– Трудным? Ах, да! Его мать поднималась на молитвенных собраниях и рассказывала во всех подробностях о том, что натворили ее дети. Она призывала всех помолиться за их грешные души. А дети злились и от этого становились еще хуже.

– Про Джейн вы не успели рассказать Энни, – заметила Марилла.

– Ах Джейн! – фыркнула миссис Линд и нехотя сказала:

– Ну, Джейн Эндрюс вернулась домой со своего запада на прошлой неделе… Она выходит замуж за миллионера из Виннипега. Можете не сомневаться, что миссис Хармон не теряет времени даром и рассказывает эту новость направо и налево.

– Старушка Джейн!.. Я так за нее рада! – с чувством сказала Энни. – Она заслуживает всего только самого хорошего в жизни!

– О, так разве я что-то имею против Джейн? Она неплохая девушка… Но она не принадлежит к классу богачей. К тому же, жених ее – просто «денежный мешок» и не более того. Так-то вот! Миссис Хармон говорит, что он – англичанин и нажил себе состояние на приисках. Но я думаю, он – самый настоящий янки. Денежки-то у него водятся, потому что он прямо-таки обвешал Джейн украшениями. Кольцо, которое он подарил ей к помолвке – широкое и все усыпано бриллиантами. Кажется, что это и не кольцо вовсе, а пластырь на ее толстом пальце.

Миссис Линд, говоря все это, не смогла скрыть некоторую горечь. Почему какая-то заурядная Джейн Эндрюс обручилась с миллионером, а их Энни засиделась в девках, и никого у нее нет – ни богатого, ни бедного. А тут еще миссис Хармон Эндрюс хвастает без всякого зазрения совести.

– Что там в колледже стряслось у Гильберта Блифа? – спросила вдруг Марилла. – Видела его, когда он вернулся домой на прошлой неделе. Он – такой худой и бледный, что я с трудом его узнала.

– Много занимался зимой, – молвила Энни. – Он же получил почетную грамоту за знание классической литературы. А еще он удостоился приза Купера, который в Редмонде последний раз выпускники получили лет пять тому назад! Так что, думаю, он просто… переработал. Мы все малость подустали.

– Зато вы, Энни, теперь – бакалавр искусств, а Джейн Эндрюс – нет и никогда им не станет! – торжествующе произнесла миссис Линд, испытывая при этом явное удовлетворение.

Через несколько дней, вечером, Энни отправилась проведать Джейн, но последняя, как оказалось, уехала в Шарлотта-Таун «к портнихе», как высокомерно сообщила Энни миссис Хармон. «Разве же в Эвонли сошьют то, что нужно в подобной ситуации?..»

– Я слышала чудесную новость про Джейн, – начала Энни.

– Да, у Джейн все в порядке, несмотря на то, что она – не бакалавр, – заметила миссис Хармон, слегка откидывая голову назад. – Мистер Инглис стоит своих миллионов! Медовый месяц они проведут, естественно, в Европе… По возвращении они будут жить в мраморном особняке в Виннипеге. У Джейн только одна проблема. Понимаете, она так превосходно готовит, а ее будущий муж не хочет, чтобы она стояла у плиты. Он достаточно богат, чтобы содержать целый штат прислуги. Значит, они собираются нанять повариху, двух горничных, кучера и мальчика-слугу. Ну а вы-то как, Энни? Что-то не слышно ничего о вашей помолвке. Вы, надеюсь, время в колледже даром не теряли?..»

– О, – рассмеялась Энни, – я собираюсь остаться старой девой. Никак не могу найти никого стоящего!

Она допустила эту маленькую слабинку. Ей не хотелось, чтобы миссис Эндрюс подумала, что дела ее на личном фронте обстоят не самым лучшим образом. Но миссис Хармон нашла за что зацепиться:

– Я заметила, что часто многие неординарные девушки остаются, так сказать, за бортом… Кстати, а что слышно о помолвке Гильберта Блифа с мисс Стюарт? Чарли Слоан болтал, что она – такая красотка! Это правда»

– Мне ничего не известно об их помолвке, – ответила Энни с «олимпийским спокойствием. – Но то, что она очень хороша, – это сущая правда.

– Когда-то я думала, что вы с Гильбертом – прекрасная пара, – молвила миссис Хармон. – Не будьте такой равнодушной, Энни! Иначе вы всех своих «женихов» растеряете!

Энни предпочла не продолжать свою словесную дуэль с миссис Хармон. Стоит ли обнажать шпагу против того, кто идет на вас с каменным топором?

– Ну, раз Джейн нет дома, – сказала она, поднимаясь, чтобы уходить, – не вижу смысла в том, чтобы оставаться здесь дольше. Я загляну, когда она вернется.

– Валяйте! – махнула рукой миссис Хармон. – Моя Джейн нисколько не возгордилась. Она не забудет своих старых друзей, и вы по-прежнему будете общаться друг с другом. Она с удовольствием с вами встретится!

Миллионер Джейн прибыл в конце мая и сразу же окружил свою будущую супругу роскошью и блеском. Миссис Линд со злорадством отметила про себя, что ему уже далеко за сорок, что джентльмен сей низенький и тощий, и волосы у него – уже с сединой. Уж от пристрастного взгляда миссис Линд не укрылся ни один из его недостатков, можете не сомневаться!

– На то, чтобы позолотить такую пилюлю, коей является этот мистер, уйдет все его золото. Так-то вот! – серьезно произнесла миссис Рейчел Линд.

– Он производит впечатление добропорядочного человека, – дипломатично возразила Энни. – И я уверена, что он весь мир хочет подарить Джейн!

– Гм! – фыркнула миссис Линд.

Через неделю состоялась свадьба Фил Гордон. Энни ездила к ним в Болинброк, ведь она должна была стать «подружкой невесты» на свадьбе Фил и Джо. Фил затмила собой всех невест, а Джо так сиял от счастья, что его уже никто бы не осмелился назвать «страшилкой»…

– Медовый месяц мы проведем в «земле обетованной», – сказала Фил, – а потом «осядем» на Паттерсон-стрит. Мама в ужасе. Ей хотелось бы, чтобы Джо служил в церкви в каком-нибудь престижном районе. Но я не сомневаюсь, если Джо будет работать в приходе на Паттерсон-стрит, трущебы вмиг преобразятся. Быть может, в них даже зацветут розы… Сердце мое замирает от восторга!

Энни всегда радовалась, когда ее друзья были счастливы. Но если вокруг все счастливы, а ты – нет, – одиночество дает о себе знать. В Эвонли Энни почувствовала себя не лучше. В то время на вершине блаженства пребывала Диана – счастливая мать, подле которой лежал ее первенец. Энни с благоговением относилась к молодой матери. Никогда прежде их отношения не были такими трепетными и нежными. Разве эта бледная леди с восторженными глазами и есть та самая, маленькая розовощекая Диана с черными локонами, с которой они вместе играли отшумевшей школьной порой? Вдруг ей показалось, что сама она – жалкий осколок прошлого, ископаемое, которому нет места на празднике жизни.

– Разве он не красавец? – с гордостью спросила Диана.

Крохотное, пухленькое создание было маленькой копией Фреда: такое же кругленькое и красное. Энни едва ли могла сказать, положив руку на сердце, что перед ней – расчудесный красавец. Но она, конечно, заверила Диану, что ребенок этот – такой милый и славный, и что его хочется беспрестанно целовать…

– Если б родилась девочка, я бы назвала ее Энни, в вашу честь! – заметила Диана. – Но своего маленького Фреда я не променяю и на миллион девочек. Драгоценный мой малыш!

– Малыши – все хороши, – весело пропела миссис Аллан. – И для каждой мамы в мире – дороже всех ее дитя! Если б на свет появилась маленькая Энни, – в вас бы все равно проснулись к ней материнское чувство.

Миссис Аллан приехала погостить в Эвонли впервые после долгого отсутствия. Она ничуть не изменилась и была все такая же веселая, милая и отзывчивая, как и всегда. Подружки прежних лет встретили ее с восторгом. А вот жена нового пастора хоть и производила должное впечатление, но едва ли была «родственной душой» миссис Аллан…

– Не могу дождаться, когда он вырастет, чтобы мы с ним могли говорить друг с другом, – вздохнула Диана. – Когда же он, наконец, скажет слово «мама»?! Надеюсь, первые его воспоминания обо мне окажутся приятными! А то первое, что я запомнила в своей жизни, – это воспитательный процесс, когда моя мама нашлепала меня за какие-то проделки. Вне всякого сомнения, я заслужила это наказание. Мама у меня – замечательная, и я всегда ее любила. Но… мне бы хотелось, чтобы в сердце моем жило совсем иное воспоминание о ней, чтобы оно было прекрасным.

– А у меня в памяти сохранилось вот такое светлое воспоминание о маме, – сказала миссис Аллан. – Мне исполнилось пять лет, и я была допущена к занятиям в школе вместе с двумя моими старшими сестрами. Когда закончился последний урок, сестры пошли домой в разных компаниях, причем каждая полагала, что я ушла вместе с другой сестрой… А я на самом деле сбежала с подружкой, с которой играла во время перемены. Мы примчались к ней домой и стали лепить «пирожки» из грязи. Все шло просто чудесно, пока в нашу идиллию не ворвалась перепуганная и сердитая моя старшая сестра. «Дрянная девчонка, – крикнула она, хватая меня, упорно сопротивляющуюся, за руку и пытаясь тащить за собой. – Немедленно идем домой! Ну, ты получишь сейчас! Мама страшно рассердилась. Придется кому-то отведать розги!» Меня никогда до этого не секли. Все мое маленькое существо содрогнулось от ужаса при одной мысли о подобной экзекуции. Никогда в жизни я не ощущала себя более жалкой, чем тогда, по пути домой. Я же вовсе не хотела сделать что-то дурное! Просто Феми Камерон предложила сбегать к ней домой и поиграть. Ну что плохого в этом?! Но наступил час «расплаты»: меня хотят высечь! Когда мы вернулись домой, сестра приволокла меня на кухню. Там в полумраке, у огня, сидела мама. Мои бедные маленькие ножки подкосились: стоять на месте я уже не могла. И мама… мама не сказала ни одного грубого или резкого слова! Она просто крепко-крепко обняла меня, прижимая к самому сердцу. «Я так боялась, детка, что ты потерялась! – с любовью произнесла она. И глаза ее сияли счастьем, когда она смотрела на меня. Она не разбранила меня и не наказала за то, что я натворила. И никогда не упрекала меня за этот «побег»! Она только попросила меня больше не убегать без разрешения. Но очень скоро после этого случая ее не стало. И это все, что я о ней помню. Не правда ли прекрасное воспоминание?

Энни особенно остро ощущала свое одиночество, возвращаясь домой в тот вечер по Тропе Берез и по берегу пруда, поросшего ивняком. Она уже сто лет не ходила этой дорогой. Сиреневые сумерки опустились над цветущей землей. Воздух был напоен сладкими, пожалуй, даже чересчур сладкими ароматами; казалось, душистый, прозрачный напиток изливался из переполненной до краев чаши. Березы, в прошлом невысокие, стройные деревца, выросли и превратились в могучие деревья. Все здесь стало по-другому. Энни хотелось, чтобы поскорее закончилось это лето, и она могла уйти с головой в работу. Возможно, тогда жизнь ее наполнится новым смыслом.

 
И этот мир,
что я познала,
Не даст мне больше
ничего…
Я в нем романтику
искала
И не нашла:
Она пропала,
исчезла,
позабыв его, —
 

тихо прошептала Энни. Ее даже несколько утешило это романтичное четверостишие об осиротевшем мире, оставшемся без романтики!