Текст книги "Максимальная концентрация. Как сохранить эффективность в эпоху клипового мышления"

Ориентировочный рефлекс – это предохранитель, который был встроен в мозг наших прародителей. Он служит людям верой и правдой по сей день, но из-за этого нам сложно долго находиться в зоне концентрации внимания. Чтобы понять, как работает этот рефлекс, представим себя на месте пещерного человека, который сидит в кругу соплеменников и занят общим делом. Вдруг вы слышите шум в кустах за спиной. Замираете. На что похож звук? Гремучая змея! Хорошо, что звук привлек ваше внимание.

Ваш мозг фокусируется на треске в кустах вместо другой активности, потому что он оснащен приемником, реагирующим на новые картинки и звуки. Чем более неожиданным оказывается новый визуальный образ или звук и чем менее он предсказуем, тем лучше срабатывает ориентировочный рефлекс. Вы не ожидали услышать звук, который издает гремучая змея, и вдруг его слышите. Ваш мозг автоматически решает, что важнее обратить внимание на шуршание, чем на соплеменников.

Русский физиолог Сеченов первым описал ориентировочный рефлекс в 1850-х, а семьдесят лет спустя его систематически изучал Павлов. Ученый считал, что, когда происходит что-то новое для организма, он останавливается и направляет свои рецепторы на источник раздражения. У людей ориентировочный рефлекс сопровождается расширением зрачков, снижением сопротивления кожного покрова и резким изменением сердечного ритма. Другими словами, глаза широко раскрываются, чувствительность кожи увеличивается, новизна нас привлекает. Тело хочет принять в дальнейшую обработку информацию о новом раздражителе. Павлов называл такое реагирование на новизну рефлексом «что такое?».

Ориентировочный рефлекс помогал охотникам тысячи лет. Он спас жизни целым поколениям наших предков и, возможно, спас жизнь и вам, когда вы переходили оживленную улицу или сами были за рулем. Однако сегодня ориентировочный рефлекс резко уменьшает вашу способность выбирать нужное направление и удерживать внимание.

Захват внимания

Время – это все. Если бы Сеченов и Павлов жили сегодня, они бы заработали миллионы на Мэдисон-авеню. Никто так тщательно не изучает ориентировочный рефлекс, как крупные рекламщики. Сделать так, чтобы этот рефлекс сработал, – большая победа многомиллиардной рекламной индустрии.

Проведите такой опыт. Вечером приглушите в комнате свет, повернитесь к экрану телевизора чуть боком и смотрите в любую точку рядом. Дождитесь рекламы. Теперь пытайтесь не смотреть. Старайтесь изо всех сил. Вы поймете, что сделать это практически невозможно. Быстрая смена изображений на экране активизирует ваш ориентировочный рефлекс. Люди запрограммированы смотреть на внезапные изменения, возникающие в поле зрения, даже на периферии. Это часть нашего механизма выживания.

Обычно рефлекс проявляется ненадолго, но все телевидение работает на него. В среднем смена картинки на экране происходит каждые четыре секунды. Непрерывная работа ориентировочного рефлекса увеличивает уровень адреналина, не давая нам возможности передохнуть. Природой задумано, что этот рефлекс будет работать изредка, в крайнем случае – с умеренной периодичностью. Из-за внезапного раздражителя вы становитесь бдительным и внимательным. А иногда и перевозбужденным. Адреналин выброс за выбросом выталкивает вас из зоны концентрации.

Вспомните, когда вы последний раз сидели на диване и долго смотрели телевизор. Испытывали ли вы апатию или легкое раздражение после того, как выключили его? Когда в следующий раз кто-нибудь из домочадцев будет долго смотреть телевизор или играть в видеоигры, проследите за его состоянием после того, как он закончит. Не станет ли он раздражительнее обычного?

Привыкание

Если телевизор у вас дома в почете, возможно, вы не заметите признаков раздражительности у членов вашей семьи, даже если они провели у экрана несколько часов. Возможно, у вас произошло так называемое привыкание, хроническое состояние легкого перевозбуждения при просмотре телевизора. В таком случае, если вы хотите увидеть, какой эффект производит на человека долгое сидение перед телевизором, отправьтесь на недельку с палатками в лес. Когда пройдет ломка от отсутствия телевизора, вы заметите, что все несколько расслабились. По возвращении домой у первого, кто долго посмотрит телевизор, будут наблюдаться резкие перепады настроения.

Телевизор – такой же стимулятор, как кофе, и точно так же у нас вырабатывается привыкание к этому напитку. Если вы на неделю от него откажетесь, первая же чашка ударит вам в голову. Пока вы пьете кофе каждый день, вы даже не понимаете, что привыкли к нему. Тот же принцип и с телевизором. Мы не обращаем внимания на то, что он крадет наши силы, потому что привыкли считать это нормальным.

Телевизор всего лишь один пример атакующей стимуляции. Постоянная реклама, новые технологии, интернет дают нам нескончаемый поток визуальных и звуковых раздражителей, новостей и слухов. Наш ориентировочный рефлекс эксплуатируется повсеместно, начиная с больших автобусов с рекламой на улице и заканчивая маленькими логотипами на продуктах. Наша способность отсеивать ненужную информацию похожа на забитый фильтр.

Мнение о том, что мы получаем больше информации, чем можем воспринять, не ново. Люди стали жаловаться на это со времени появления первой печатной прессы. В 1821 году английский поэт Перси Биши Шелли в своей «Защите поэзии» сокрушался: «Расчеты обогнали наши представления; мы съели больше, чем способны переварить»[5]5
  Перевод З. Александровой. Прим. пер.


[Закрыть]. А когда был изобретен телефон, люди хотели публиковать в телефонных справочниках рядом со своим номером часы, в которые они готовы принимать звонки.

Мы приспособились к печатным изданиям, индустриальной революции, машинам, телефонам и многому другому. Мы сможем совладать с натиском информации, целящейся нам в мозг, с помощью развивающихся цифровых технологий. Правда ведь?

Последние несколько десятилетий специалисты в разных областях науки собирают информацию, свидетельствующую об опасных симптомах все возрастающей усталости людей, которая на научном языке называется «когнитивной перегрузкой». Мы тонем в океане несортированной информации.

Моя итальянская бабушка любила рассказывать историю о крестьянине, у которого был ослик. Он решил узнать, будет ли ослик работать так же хорошо, если его кормить в два раза меньше. Ослик работал так же. От жадности крестьянин сократил порцию ослика еще немного. Маленький голодный ослик продолжал трудиться. В восторге от такой экономии, крестьянин стал кормить ослика еще меньше. Потом моя бабушка меняла голос, изображая удивление крестьянина: «А когда я перестал его кормить, мой ослик умер!»

Хотя я и не все понимала по-итальянски, но смысл уловила. Помню, что сама не раз оказывалась в ситуации, когда чем больше я делала, тем больше надеялась успеть сделать что-то еще. Так же работает технический прогресс. Чем больше информации доступно, тем более сведущими мы надеемся стать. Наши приспособления делают нас более продуктивными, но мы отдаем им больше времени и умственных сил, чем оставляем себе. Электронная почта, сообщения, звонки создают давление и ждут от вас реакции. Прежде чем эти технологии возьмут над вами верх, сможете ли вы изменить ход своих мыслей?

Как и маленький ослик, мозг в качестве физического объекта имеет свои пределы, которые невозможно преодолеть. Переизбыток информации и слишком частые перерывы истощают мозг, ему требуется время на отдых и восстановление. Стивер Роббинс предупреждал: «Незаметно вы потеряете время на отдых и перезагрузку, молясь богам продуктивности»[6]6
  См.: Роббинс С. Долой продуктивность! М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014. Прим. ред.


[Закрыть]. Как маленький ослик, вы будете продолжать тяжело трудиться, но отсутствие отдыха дорого вам обойдется. Все закончится когнитивной перегрузкой и опасным состоянием перевозбуждения.

Слишком большой поток информации и постоянное переключение скоростей из-за отвлекающих факторов перегружают вашу систему. Мозг пытается экономить энергию, замедляясь в работе и принятии решений. Иногда предохранитель не срабатывает, и система полностью выходит из строя: вы больше не можете концентрировать внимание и принимать решения. Либо вы теряете самообладание. В любом случае вы отдаляетесь от своей зоны концентрации, где внимание работает наилучшим образом.

Когда вы в последний раз работали в авральном режиме, чтобы закончить проект в срок, не казалось ли вам, что вы потеряли всякую связь с реальностью? Возможно, работа требовала больше усилий, чем предполагалось, или вы поняли, что вам не хватает навыков. Чем больше личного времени вы тратите, тем сильнее страдает ваша семья, которой вас не хватает. Постоянно отвлекаясь, вы успеваете еще меньше. Когда вы понимаете, что с новым заданием уже не справитесь, наступает когнитивная перегрузка.

В состоянии истощения, когда отдыха не предвидится, стресс возрастает. Наш мозг чувствует опасность, потому что в душе все мы знаем, чем заканчиваются истории про маленьких осликов. Организм производит больше адреналина, и мы слишком возбуждены, чтобы сосредоточиться. Чем меньше вы сосредоточены, тем больше устаете от несортированной информации и постоянного отвлечения, из-за которого когнитивная перегрузка только усиливается. Этот нескончаемый цикл перевозбуждения становится причиной рассеянности, неправильных решений и социальной напряженности. Поэтому мы не можем сосредоточиться на выполнении работы и разорвать этот круг. Из десятой главы вы узнаете, что можно сделать для того, чтобы когнитивная нагрузка оставалась приемлемой даже в условиях срочной и тяжелой работы.

Когнитивная перегрузка, или перевозбуждение, – не единственная проблема, характерная для нашей эпохи. Скука (или апатия) тоже в этом списке.

Во времена, когда Уолтер Кронкайт[7]7
  Американский тележурналист; описывается период его работы на CBS с 1962 по 1981 год. Прим. пер.


[Закрыть] вел вечерние новости CBS, он был «говорящей головой», привлекающей внимание аудитории чтением длинных новостных сообщений. Сейчас мы смотрим на молниеносные заголовки с яркими графическими эффектами и на бегущую внизу экрана строку с самыми свежими новостями. С 1965 года средняя продолжительность анонса новостей сократилась с сорока двух секунд до восьми. Передача, подобная той, что вел Кронкайт, производила бы сегодня усыпляющий эффект.

Во времена Кронкайта смерть в телесериале заставляла людей вздрогнуть. Потом на всех основных каналах появились передачи о преступлениях, в новостях смаковались подробности насилия, в популярных видеоиграх смерть стала обычным делом. Сегодня сериал, идущий в прайм-тайм, кажется несерьезным, если в нем никто не умирает. Однажды был проведен анализ четырехсот часов телевизионного эфирного времени в период с 1998 по 2002 год – частотность смертей и насилия возрастала в каждый контрольный отрезок времени. В 1998 году самой распространенной формой жестокости в телевизоре были рукопашные драки и боевые искусства. В 2002 году популярность приобрели пистолеты и прочее оружие.

Раньше словом «сексуальная» описывали женщину в коротком платье или узких джинсах. Потом появились девушки в бикини из «Спасателей Малибу»[8]8
  Американский телесериал о спасателях, которые патрулируют пляжи округа Лос-Анджелес в Калифорнии. Прим. ред.


[Закрыть], эротические музыкальные клипы и полуголые красотки из рекламы женского белья. Наша восприимчивость к изображениям на экране и огромных рекламных щитах, которые еще недавно казались провокационными, снижается.

Сегодня часовая передача каждые девять минут прерывается на рекламу. Хотя телевизионная реклама сократилась с шестидесяти до пятнадцати секунд, эти тщательно проработанные ролики показываются более длинными блоками и демонстрируются все чаще. Программа прерывается каждые восемь минут, а то и каждую минуту, приучая тем самым наше внимание воспринимать сюжетную линию короткими отрезками времени.

Предыдущее поколение еще могло спокойно сидеть на одном месте какое-то время. Терпение и способность к спокойному слушанию были свойственны людям всех возрастов. Сегодня клики мышкой, удаленный доступ и телевидение ускорили привычный темп жизни. Психолог и писатель Артур Мейер Шлезингер заметил: «Телевидение сделало привычной мгновенную реакцию и вселяет веру в мгновенные результаты».

«Потрясения в минуту» – мера, которой пользуются сценаристы, разработчики видеоигр и рекламщики. Потрясение – это волнующий момент, спровоцированный смехом, горячим взглядом, актом насилия, автомобильной погоней, быстрой сменой кадров. Потрясение должно задействовать ваш ориентировочный рефлекс за счет накала страстей на экране. Этой техникой пользуются компетентные писатели, продюсеры и продавцы. Однако прибыльная индустрия развлечений и рекламы возвела количество и интенсивность подобных потрясений до небывалого уровня, злоупотребляя нашим ориентировочным рефлексом и привычкой быть потрясенными. По мере того как СМИ борются за ваше внимание, без конца возрастающее количество встрясок в минуту утомляет человека, внимание рассеивается, если вы получаете их меньше. Вам нужно все больше сильных впечатлений, а иначе не хватит энтузиазма, вы переместитесь влево на графике перевернутой параболы и не найдете сил для перемещения в зону концентрации.

Что происходит внутри нашего мозга? Химическое вещество, которое отвечает за вашу встряску, – это адреналин. Боевики, салюты, блеск, рок-музыка, входящее сообщение на скучном совещании… Адреналин меняет все! Возбуждения мы ищем не просто так. Оно делает нас сообразительнее, заставляет преуспевать и двигаться быстрее. Однако потрясения нам нужны в умеренном количестве, иначе мозг формирует устойчивость к адреналину.

Эта устойчивость появляется в рецепторном участке – синапсе, крошечном промежутке между нейронами, где происходит их контакт. Биологи называют этот процесс подавлением. Чем чаще стимулируется рецептор, отвечающий за ориентировочный рефлекс, тем менее восприимчивым он становится и тем больше такой стимуляции нам требуется, чтобы вернуться на прежний уровень возбуждения. Лишившись этого, мы скучаем и раздражаемся.

Привыкание формируется незаметно, и мы должны позаботиться о том, чтобы мозг нас не обманул. Он будет придумывать любые способы, чтобы получить побольше адреналина. Точно так же как алкоголики отрицают, что больны, мы безотчетно пытаемся блокировать осознание растущей зависимости от перевозбуждения. Мы говорим «только не я», но не застрахован никто. У всех разная склонность к привыканию, у кого-то процесс проходит быстрее, у кого-то медленнее. Привыкание к адреналину – часть нашей физиологии, которую мы не в состоянии изменить.

Формирование привыкания к адреналину имеет как положительные, так и отрицательные последствия. Привыкание полезно, когда вы хотите побороть свой страх. Чем чаще вы сталкиваетесь с ним, тем меньше адреналина вырабатывается с каждым разом. Допустим, вы боитесь выступать перед аудиторией. Если вы запишетесь на курсы ораторов и будете выходить на сцену каждую неделю, то ваш страх мало-помалу пройдет. Ваш мозг привыкает к сигналам – зрительным объектам или звукам, с которыми вы сталкиваетесь во время выступления. Самый эффективный метод лечения фобий и тревожных расстройств – метод погружения. При поддержке специалиста вы систематически погружаетесь в атмосферу своего иррационального страха, и ваш мозг постепенно к нему привыкает. Так проблема перестает для вас существовать.

С другой стороны, привыкание может навредить. Стимуляция дает толчок, но за это вам приходится расплачиваться. Слишком сильное возбуждение приводит к нервозности и бессоннице. Слишком долгий просмотр телевизора влечет за собой пассивность и снижение способностей. Вам необходимо принять разумное взвешенное решение, но если ваш мозг привык находиться в возбужденном состоянии, он не сможет правильно оценить ситуацию и вы потратите больше, чем оно того стоит.

Неосознанное привыкание

Эксперт и автор книг на тему внимания Том Хартман описывает яркий случай привыкания, который произошел с ним в Германии. На автобане, где нет ограничения скорости, Хартман гнал под 180 км/ч, а мимо него проносились машины со скоростью 250 км/ч. После этого на одном участке, который проходил через лес, было ограничение скорости 100 км/ч. Вот что об этом говорит Хартман:

«Было невыносимо. Мне казалось, что я в ловушке, мне не хватало терпения, я нервничал, гнал под самые сто. Под конец я уже еле сдерживался и в буквальном смысле слова вдавил педаль газа в пол».

Узнав, каково это – ездить на гоночных скоростях, Хартман стал скучать, когда снова ехал на привычной для большинства дорог скорости.

Апатия в нашей жизни

Каждый школьный учитель подтвердит, что апатия стала эпидемией. Учителям приходится сталкиваться с практически непреодолимым испытанием: удерживать внимание детей, используя меньше эмоциональных встрясок, чем им дают телевизор, игры и интернет.

Дети в классе пассивны и не могут должным образом усваивать материал. Потом они перевозбуждаются от страха получить плохую оценку, потому что не могут заставить себя сосредоточиться для хорошего ответа. По нашему графику, у них происходят скачки из крайности в крайность.

Нам всем приходится ежедневно сталкиваться со скукой. Мы устаем от собственной жизни, потому что в ней не случается столько потрясений в минуту, сколько мы привыкли видеть в голливудской реальности. Мы беспокойны, нетерпеливы, перевозбуждены, хотим все время гнать под двести. Наш мир по сравнению с виртуальным кажется слишком пресным. Сегодня в десять часов вечера мы с вами скорее займемся стиркой, чем расследованием убийства, вряд ли полетим в Париж или будем целоваться со знаменитостью.

Понимание причин апатии, внезапно одолевшей наше общество, поможет бороться с ее пагубными последствиями. В четвертой главе вы узнаете, как наша культура и собственный выбор меняют человеческое сознание.