Текст книги "Семь сестер. Сестра луны"

– Что тебя так изводит?

– Да вот переживаю за своих мальчишек. Дай бог, чтобы они были живы. – Одна подняла глаза и встретилась с Рамоном взглядом. – Вот подрастут твои детки немного, и ты сам поймешь, что это такое – иметь взрослых детей.

– Остается лишь надеяться, что, и став взрослыми, они будут продолжать слушаться своего отца.

– Дай тебе бог, чтобы именно так все и было. А сейчас, прости, но мне надо заниматься домашними делами.

Мария поднялась с табуретки, и в эту минуту Рамон положил свою руку поверх ее руки.

– Если тебе будет нужна какая-нибудь помощь, не стесняйся, только скажи. Мы ведь с тобой всегда дружили, si?

– Si. Gracias, но у меня пока все хорошо. И еще раз спасибо тебе за апельсины. Сейчас выдавлю из них свежий сок, будет чем угостить тех, кто придет сюда, чтобы повидаться с Лусией.

– Это тебе спасибо, Мария. Я ведь после смерти жены мог спокойно ходить на работу, потому что знал, что мои дети под надежным присмотром.

– Но мы же с тобой соседи, Рамон. А соседи всегда должны помогать друг другу.

Мария проследила взглядом, как Рамон вышел из ее пещеры, и мысленно представила себе его таким, каким он был когда-то, в юности. Он тогда везде и всюду неотступно следовал за нею и часто просил ее станцевать под аккомпанемент его гитары. Но Мария всегда отвечала отказом. Он ей тогда казался совсем непривлекательным парнем.

Она принялась чистить апельсины, время от времени соблазняясь видом плодов и отправляя в рот очередную сочную дольку. Интересно, размышляла она, занимаясь этим приятным делом, был ли в нее тогда влюблен Рамон.

– Мария Амайя Альбейсин! – тут же одернула она себя вслух. – Нашла о чем думать! Ты уже добитая жизнью старуха, а туда же! Все еще цепляешься за прошлое…

12

– Хозе, просыпайся! Мы приглашены к моим родителям на обед. И где мальчики? Ты видел их вчера вечером в Альгамбре? Хозе! – Мария инстинктивно вскинула руку вверх. Ей невыразимо хотелось сейчас ударить мужа по испитой физиономии, чтобы привести его в чувство. Судя по яркому солнечному свету на улице, время уже приближалось к полудню. Надо спешить! Да и душа у нее не на месте. Куда подевались Карлос и Филипе? Но вместо того, чтобы начать хлестать мужа по лицу, она опустила руку и принялась осторожно трясти его за плечи. Бесполезно. Он даже не пошевелился во сне. Тогда она стала трясти его сильнее.

– Что такое, женщина?! – свирепо уставился на нее Хозе, продрав глаза. – Или мужчина не имеет права выспаться как следует после такого оглушительного успеха? Можно сказать, после величайшего триумфа в своей жизни…

– Мужчина имеет право на все, но только после того, как он скажет своей жене, видел ли он за последние два дня своих детей?

– Разве Лусия не спит сейчас мирным сном рядом с тобой? – вопросил Хозе, вяло махнув рукой на свернувшееся в клубок тело девочки, крепко спавшей на тюфяке рядом с кроватью.

– Я спрашиваю тебя не о Лусии, и ты прекрасно понимаешь это, – неожиданно осмелела Мария, вспомнив вчерашние упреки своей матери. – Я хочу знать, где сейчас Карлос и Филипе.

– Понятия не имею! Такой ответ тебя устраивает? Ты – мать, и дети – это твоя забота. Разве не так?

Мария отвернулась от мужа и перевела взгляд на Лусию, которая продолжала спать тем же беспробудным сном, каким недавно дрых ее отец. Она подняла девочку с матраса и понесла ее на кухню.

– Просыпайся, Лусия! Ну же! Твои дедушка и бабушка ждут нас всех у себя через час.

– Мама, – сонным голосом отозвалась девочка, все еще не в силах разлепить свои глазки. Мария усадила ее к себе на колени, взяла влажную тряпку из таза и стала протирать ею грязное личико дочери.

– Опять тебя вчера закармливали шоколадом, да? – спросила она у Лусии, энергично орудуя тряпкой, стирая следы шоколада с губ и щек дочери.

– Ay! Да. – Лусия блаженно улыбнулась, взглянув на мать, а та принялась стаскивать с нее платье фламенко, шлейф у которого был сплошь перепачкан какой-то бурой грязью. – Они просили меня только об одном: чтобы я танцевала. А за это они давали мне монетки и конфеты.

– А сегодня ты должна будешь станцевать снова, на сей раз перед своими дедушкой и бабушкой. Но только не в этом! – добавила Мария, усаживая голенькую девочку прямо на пол. Потом свернула в охапку грязное платье и бросила его в корзину, куда она обычно складывала грязное белье. – Пойдешь вот в этом. – Она извлекла из шкафа чистое цельнокройное платьице, украшенное ручной вышивкой по подолу юбки и вокруг шеи. Изящная вышивка хоть как-то маскировала дешевизну ткани. – Надевай!

– Но, мамочка, я же носила это платье, когда мне было шесть лет! Оно же только для маленьких девочек.

– И тем не менее оно и сегодня тебе впору! – резонно заметила Мария. Не может она допустить, чтобы ее дочь, которая наверняка сегодня будет в центре внимания всех гостей, опозорила ее, танцуя в грязном платье. Хватит с нее уже того, что ее опозорил муж. Да и сыновья непонятно где шляются…

– А сейчас давай я расчешу твои волосы и заплету их в косы. Только сиди спокойно, не шевелись, ладно? А потом я дам тебе стакан свежего апельсинового сока.

– Апельсиновый сок? Где ты его взяла, мама?

– Какая разница где? Взяла и все тут.

После того как Мария привела в порядок волосы дочери и отправила ее на улицу с кружкой свежего сока, она занялась собственным туалетом. Наспех ополоснулась холодной водой в тазу, который наполнил для нее Эдуардо, и натянула на себя чистую белую блузку. Потом втерла в свои длинные черные волосы немного драгоценного миндального масла и наощупь, безо всякого зеркала, свернула их в аккуратный узел на затылке. Затем смочила слюной детский пушок на висках и сделала из него два упругих завитка, приятно ласкавших обе щеки.

– Нам надо поговорить о том, что было вчера, – обратился к ней Хозе, входя в кухню.

– Давай отложим все разговоры на потом. Сейчас нам надо поторопиться к моим родителям. Вот твоя самая нарядная жилетка. Я ее только что вычистила. – Она протянула жилетку мужу.

– Дело в том, что мы с Лусией получили предложения… Много предложений, касающихся работы.

– Надеюсь, ты сразу же отказался? Ведь она еще совсем ребенок.

– Неужели ты думаешь, что люди обращают внимание на подобные пустяки? Если Лусия сможет танцевать у кого-то в баре, завлекая к хозяину новых клиентов, то он найдет способ, как все уладить.

– И откуда же к тебе поступили подобные предложения?

– Отовсюду. Из Севильи, из Мадрида, из Барселоны. Все хотят заполучить ее, Мария, и мы будем последними дураками, если упустим такой выгодный случай.

Хозе стал напяливать жилетку прямо на свою грязную, пропахшую потом рубашку. Мария невольно замедлила шаг и остановилась.

– Но ты ведь не принял ни одного из этих предложений? Ведь так?

– Я… Давай обсудим все позже. А где завтрак?

Мария больно прикусила губу, но промолчала в ответ. Молча подала мужу миску с кашей. А апельсиновый сок она заранее спрятала подальше от его глаз. Иначе выпьет весь сок один. Хозе потащился со своей миской на крыльцо и тут же, по своему обыкновению, закурил сигару: ел кашу и одновременно дымил сигарой. А Мария отправилась на поиски Эдуардо, который как раз заканчивал одеваться.

– Ты видел вчера своих братьев?

– Рано вечером, да.

– Они тоже смотрели выступления?

– Нет, просто шныряли в толпе, si. – Эдуардо поспешно отвел глаза в сторону.

– И где же они сейчас пропадают, хотела бы я знать?

– Понятия не имею, мама. Хочешь, я пойду, что-нибудь разузнаю?

– Ты мне чего-то не договариваешь, сынок. Верно ведь? – Мария окинула сына внимательным взглядом.

– Да нет, мама, ничего такого… – Эдуардо повязал вокруг шеи шарф в красно-белую клетку. – Так я пойду поузнаю?

– Только прошу тебя, не задерживайся. Мы должны быть у твоих деда и бабушки ровно в час, – крикнула Мария ему вдогонку, когда он торопливым шагом выскочил из пещеры.

Пещера родителей Марии находилась в самом низу, почти у подножья горы, что, с точки зрения социального статуса жителей Сакромонте, расценивалось как самое высокое место в местной иерархии: живя внизу, они как бы располагались на самой вершине общежития. В пещеру вела настоящая парадная дверь из дерева, небольшие оконца украшены ставнями, бетонные полы устланы разноцветными половиками и паласами. На кухне даже имелось некое подобие водопровода: воду они качали из колодца, расположенного рядом, имелась также отдельная плита, на которой готовили только еду. Самодельную мебель из местной сосны смастерил сам отец Марии. Когда Мария вошла в пещеру, она увидела, что столы уже ломились от обилия угощения.

– А вот и ты, Мария! И моя крошка Лусия тоже пришла. – Паола горячо обняла внучку. – Ну, вот она, наша красавица! – громогласно объявила она, входя в гостиную, расположенную за стенкой. Мария робко последовала за матерью, отрешенно уставившись на множество лиц, среди которых она никого не узнала. Хорошо, что Паола пока не обратила внимания на то, что муж Марии и ее сыновья не появились в доме вместе с ней.

Лусию немедленно взяли в плотное кольцо многочисленные родственники: все, от мала до велика, приветствовали девочку, у Марии даже в ушах зазвенело от их радостных восклицаний, гулким эхом отдававшихся в комнате.

– Конечно, она обязательно станцует для всех нас, но только попозже, уже после обеда, – объявила Паола своим гостям.

Мария увидела, что отец сидит на своем обычном месте, и подошла к нему, чтобы поздороваться.

– Здравствуй, папа. Как поживаешь?

– Все хорошо, моя девочка. А твоя мать, как видишь, в своей стихии. Любит она у нас шумные встречи и застолья. – Педро лукаво подмигнул дочери. – А как по мне, так поскорее бы все это закончилось, и мы снова вернулись бы к своей обычной жизни.

– Как обстоят дела на кузнице, папа?

– Хорошо. Я бы сказал, даже очень хорошо. Местным payos (так цыгане обычно называют всех нецыган) очень нравятся мои котелки и сковороды, а я этому только рад. Твой сын Эдуардо когда-нибудь унаследует от своего старого деда весь его бизнес и даже переберется, если захочет, на жительство в город. Я и матери твоей уже не раз говорил, что у нас вполне достаточно денег, чтобы построить себе небольшой домик в городской черте, но она отказывается наотрез. Ты же понимаешь… Здесь она на самом верху, а там, в городе, мы снова скатимся в самый низ. – Педро выразительным жестом вскинул свои широкие ладони к потолку.

– Мы, цыгане, любим больше жить со своими. Правда ведь, папа?

– Все так. Но иногда уж слишком мы держимся друг за друга. За это нас и не любят все эти payos. Они не понимают нас, а потому боятся. Ну, да как есть. – Он ласково улыбнулся дочери. – А где Хозе?

– Сейчас подойдет, папа.

– Он с тобой хорошо обращается, доченька?

– Хорошо, – снова солгала Мария.

– Я рад. Вот хочу сказать ему, что своим старшим сыном он может гордиться, и по праву. Да, вот что! Хочу тут познакомить тебя кое с кем. Помнишь своего кузена Рудольфо? Вы еще детьми вместе играли когда-то. А теперь у него, как и у тебя, уже маленький сын имеется. Мальчишка приблизительно одного возраста с Лусией. И тоже очень талантливый ребенок. – Педро сделал знак высокому мужчине, стоявшему неподалеку от них. – Рудольфо! Ты помнишь свою кузину Марию?

– Конечно, помню! Что за вопрос? – воскликнул Рудольфо, подходя к ним поближе. – Ты, как всегда, само очарование, – добавил он, целуя Марии руку.

– Ишь ты, каким ловким манерам выучился в Барселоне! – пошутил Педро. – Ступай-ка обними свою кузину как положено, hombre!

Рудольфо сердечно обнял Марию, а пока они разговаривали, рядом с ними возник мальчуган, судя по всему, одного возраста с Лусией и почти такого же роста, как она, чуть выше. Он припал к отцу и обхватил его ногу обеими руками. Блестящие карие глаза с рыжеватыми крапинками сидели глубоко в глазницах и сразу же привлекали к себе внимание. Темная смуглая кожа выдавала чистокровного цыгана. Вот только прическа мальчика показалась Марии немного странной: его черные, как смоль, волосы, были разделены на множество пучков, торчащих вверх.

– Знаю, сеньора, я не очень красивый, – сказал он, обращаясь к Марии и глядя ей прямо в глаза. – Зато я умный.

Мария покрылась краской стыда. И как только этот ребенок догадался, о чем она только что подумала?

– Чилли, не груби, пожалуйста! – тут же одернул его отец. – Эту сеньору зовут Мария, и она – твоя троюродная сестра.

– Как же она может быть мне сестрой? Ведь она уже такая старая и очень печальная, – резонно удивился мальчик.

– Все! Хватит на сегодня твоих откровений! – Рудольфо слегка взъерошил волосы на макушке сына. – А ты его не слушай, Мария! Ему уже пора учиться держать свои мысли при себе.

– Это тот самый малыш, про которого я тебе говорил, дочка, – пояснил Педро Марии. – Он у нас самый настоящий прорицатель, такой маленький brujo. Вот мне предсказал, что к шестидесяти годам я стану совсем лысым. Утешает лишь то, что в запасе у меня еще целых десять лет!

– А почему вы такая печальная? – спросил Чилли, не сводя глаз с Марии. – Кто вас обидел?

– Я…

– Один из ваших сыновей, сеньора, попал в беду. Большая беда! – Мальчишка яростно мотнул головой.

– Я сказал, хватит, Чилли! – не на шутку рассердился Рудольфо и закрыл ему рот рукой. – Ступай-ка лучше, поищи маму и попроси ее, чтобы она принесла тебе гитару. После обеда ты нам поиграешь. Так что иди, тренируйся! – Рудольфо легонько ударил сына по попе, отсылая прочь. – Perdon, – обратился он к Марии, даже вспотев немного от смущения. – Он еще слишком мал. Несет сам не знает что.

Сердце Марии затрепетало в груди, словно пойманная птица в клетке.

– Он всегда предсказывает правильно? – спросила она у Рудольфо.

Педро, увидев, как расстроилась дочь, снова решил пошутить. Он прошелся рукой по своей густой шевелюре и сказал:

– Вот через десять лет и проверим, все ли его предсказания верны!

– Прости, папа, но я тебя оставляю. Надо помочь маме.

С этими словами Мария, коротко кивнув головой Рудольфо, вышла из комнаты, быстро миновала кухню и снова выскочила на крыльцо посмотреть, не идет ли Хозе. Мужа по-прежнему не было видно, а значит, и некому рассказать о своей тревоге. Слова маленького прорицателя очень напугали Марию.

– Что же делать? – с отчаянием в голосе обронила Мария, вглядываясь в дорогу. – Господи, сделай так, чтобы мальчик ошибся.

«Прорицатели никогда не ошибаются, Мария…» – напомнил ей внутренний голос.

Она вернулась в дом и погрузилась в хлопоты, помогая матери готовить угощение для стольких гостей: на плите кипели огромные котлы с запеканкой из ароматной фасоли, изрядно сдобренной всякими пряностями, и с колбасками. Рядом доходили на огне яичные лепешки и хрустящий patatas a lo pobre – «бедная картошка», один из самых популярных гарниров в Испании. С каким удовольствием Мария набросилась бы на все эти вкусности в любой другой день. Но только не сегодня! Сегодня ей и кусок в горло не полез. Проследив за тем, чтобы дочь, которую усадили между родственниками, без устали угощавшими девочку, наелась досыта, Мария снова побежала на улицу в надежде встретить наконец мужа. Но Хозе так и не появился, зато она увидела бегущего к ней навстречу Эдуардо.

– Что узнал про своих братьев? – спросила она у сына, остановив его прямо на пороге, до того, как он предстанет перед любопытными взорами собравшихся гостей.

– Мамочка, – выдохнул Эдуардо, тяжело дыша и пытаясь восстановить дыхание. – Новости не очень хорошие. Я еще вчера, когда увидел их шныряющими в толпе народа, собравшегося в Альгамбре, подумал нехорошее. Они там целой ватагой таких же сорванцов, как и сами, чистили карманы зрителей. Обоих задержали с поличным, но Карлосу удалось убежать и скрыться. Я разговаривал с отцом одного из задержанных парней. Он сказал мне, что сейчас все они находятся в тюрьме. Завтра или послезавтра им вынесут приговор.

– А Карлос? Где он? Что с ним?

– Скрывается где-нибудь в надежном месте, думаю, – слегка пожал плечами Эдуардо.

– Dios mio! – Мария в отчаянии закрыла лицо руками. – Мой маленький Филипе! Скажи, что нам делать, сынок?

– Думаю, мама, мы мало чем сможем ему помочь сейчас. Какой бы приговор ему ни вынесли, придется всем нам смириться.

– Но ты же знаешь, как в этих судах payos относятся к таким, как мы, к цыганам! Их там бьют, подвергают всяческим издевательствам…

– Но это всего лишь мелкая кража. Будем надеяться на то, что приговор будет сравнительно мягким. А Филипе, возможно, получит хороший урок на будущее.

– Я и сама преподам ему хороший урок! Устрою ему взбучку! – воскликнула Мария с горячностью, чувствуя, как в ней закипает злость. – Может, наконец, до него дойдет, что его любимый братец, за которым он везде ходит, словно тень, нехороший парень. Глупый и опасный. А ты, случайно, не знаешь, каким может быть приговор за такое преступление?

– Нет, не знаю. Давай поговорим с дедушкой. Он же все время имеет дело с этими испанцами. Быть может, даже знает кого-то, кто бы вызвался помочь Филипе.

– Твой дедушка – кузнец, а не судья! Бедный мой, бедный Филипе! Ведь ему еще только тринадцать лет, совсем ребенок.

– Все верно. Может, у них есть какой-нибудь закон, по которому детей нельзя содержать в одной тюрьме со взрослыми.

– Но если его отнимут от меня? Я слышала, что такие случаи бывали. – Мария принялась возбужденно расхаживать по крыльцу, заламывая в отчаянии руки.

– Мамочка, успокойся, пожалуйста. Возьми себя в руки. Я постараюсь выяснить, когда именно состоится суд. Тогда ты могла бы пойти туда и попросить судью о снисхождении. Объяснить ему, что на мальчишку дурно повлияли другие…

– Да, повлияли такие, как его братец! Ступай и быстро найди мне своего отца.

Какое-то время Мария молча смотрела вслед сыну: тот побежал по дорожке обратно домой. Заслышав шаги матери, она постаралась немного успокоиться.

– Куда ты запропастилась, дочь? И где Хозе, хотела бы я знать?

– Он будет здесь с минуты на минуту, мама. Честное слово!

– Надеюсь. Потому что всем хочется посмотреть на то, как Лусия танцует. И, конечно, аккомпанировать ей должен Хозе. Но надо поспешить. Нашим родственникам уже пора в скором времени собираться в обратный путь. – Паола небрежно махнула рукой в сторону зеленой лужайки, начинающейся прямо от входа в пещеру и плавно спускающейся до самой реки. Там и сям на траве были разбросаны повозки, на которых гости приехали в Гранаду, а между ними лениво паслись мулы. Между тем большая группа людей уже окружила небольшую импровизированную сцену. Мария увидела, как к этой самодельной площадке для танцев подходят все новые и новые зрители.

– Мама, что это?

– Ничего! – отрезала Паола, хотя при этом немного покраснела. – А что такого? Предупредила кое-кого из своих друзей и соседей, что Лусия станцует для всех нас после обеда.

– То есть, ты созвала всю деревню на тот концерт, который решила устроить возле своего дома, да? – расстроилась Мария. – Но как же мы тогда обойдемся без Хозе?

– Очень даже может быть, что обойдемся! Найдем кого-то, кто сможет его подменить. Сейчас пойду и поищу подходящего человека.

– Мамочка, бабуля попросила меня станцевать для нее, но ведь папы же нет! – взволнованным голосом воскликнула Лусия, неожиданно возникнув рядом с матерью. – Так вот, она хочет, чтобы мне аккомпанировал он!

Мария проследила за направлением указательного пальца дочери, которым она ткнула в собравшуюся толпу, указав прямиком на Чилли. Тот самый мальчик, который уже успел сделать такое несчастливое предсказание для Марии. Мальчонка держал в руках гитару, которая казалась слишком большой для его худенького тела.

– Он? – слегка нахмурилась Мария, глянув на дочь.

– Он, – подтвердила та. – Вчера он выступал на концерте. Он – талантливый. Но все равно я хочу, чтобы мне играл папа.

– Мария! – Чья-то мягкая рука тронула Марию за плечо. Она повернулась на голос и увидела рядом с собой гадалку Микаэлу.

– Поздравляю тебя с успехом дочери. Ты должна гордиться ею, – сказала она. В эту минуту к ним подошел Чилли. Микаэла ласково погладила ребенка по голове. – А вот он… Он тоже очень талантлив, но его талант в другом. У него дар прорицателя, как и у меня.

– Я уже это поняла, – тихо обронила Мария, даже не смея поднять глаза на мальчика. А вдруг он сейчас скажет ей нечто такое, что она просто не сможет вынести?

– Ну что, Лусия? Я буду аккомпанировать тебе, si? – обратился к девочке Чилли.

– Нет, gracias. Я подожду папу. Только он один знает, как играть для меня, – высокомерно бросила в ответ Лусия.

– В будущем Чилли будет часто играть для тебя, – объявила Микаэла. – И потом…

Мария взглянула на ворожею и увидела, как расширились у нее глаза. Так с ней бывало всякий раз, когда она общалась с духами.

– …Этот молодой человек, – она потрепала Чилли по плечу, – в один прекрасный день вернет домой твою внучку.

– Мою внучку? – немного растерялась Мария.

– Нет, ее! – Микаэла ткнула пальцем в Лусию. – Помни, что я только что сказала тебе, маленький прорицатель, – обратилась она уже к Чилли. – Она обязательно вернется. Боже, как же здесь жарко! Пойду, поищу немного воды.

Микаэла отошла от них, а Лусия уставилась на мать в полном замешательстве.

– Но я ведь еще такая маленькая, мама. Откуда же у меня возьмутся внуки?

– Si, Лусия. Пока ты еще действительно ребенок. Так ты все же берешь с собой Чилли? Пусть он тебе подыграет. Вон сколько людей уже собралось. И все начинают немного нервничать.

– Для меня большая честь играть для вас, сеньорита, – широко улыбнулся девочке Чилли, обнажив рот с несколькими зияющими дырками на месте выпавших молочных зубов.

– Наверное, придется, – недовольно вздохнула Лусия. – Я буду танцевать булериас, да, мама?

– Да, милая, булериас – это именно то, что нужно.

– А ты умеешь играть эту мелодию? – с нескрываемым сомнением в голосе поинтересовалась девочка у Чилли.

– Я все могу играть, сеньорита. Идем же! – Чилли схватил Лусию за руку. – Нам надо поторопиться. Потому что нашей семье уже пора отправляться в дорогу.

На удивление, Лусия покорно поплелась вслед за мальчиком. Вся лужайка уже была заполнена зрителями. Оба маленьких артиста вышли на небольшую площадку. Отыскался где-то и барабанщик, который стал задавать темп со своим кайоном, а Чилли, усевшись на табурет, тут же присоединился к нему. Лусия вышла в центр импровизированной сцены и встала в позу.

– Ole! – крикнула она звонким голосом.

– Ole! – дружно поддержала ее толпа.

Чилли начал наигрывать мелодию, не сводя глаз с юной танцовщицы, словно ожидая от нее дальнейших указаний. Вот ее маленькие проворные ножки энергично задвигались по деревянной платформе, и Мария замерла, завороженная самим действом. Или все дело было в аккомпанементе, таком ненавязчивом, но поразительно точном, когда мальчонка, касаясь струн своей гитары, словно предвосхищал очередное движение танцовщицы, или та уверенность, которую уже успела приобрести Лусия, выступая перед зрителями в течение минувших двух дней, сыграли свою роль, но одно можно было сказать совершенно точно. Еще никогда Мария не видела, чтобы ее дочь танцевала так вдохновенно. Безусловно, это был ее лучший танец.

Толпа была словно наэлектризована. Зрители шумными криками подбадривали и еще больше подзадоривали юных артистов.

– Vamos ya! Ole! – кричали зрители со всех сторон. А Лусия завершила свой танец громогласным звуком, топнув ножкой с такой силой, что деревянная платформа под ней едва не раскололась на части.

Мария слегка улыбнулась, увидев, какой изысканный поклон отвесила ее дочь, после чего сделала царственный взмах рукой в сторону своего аккомпаниатора, благодаря его за игру.

– Что это за карапуз играл для моей дочери? – услышала Мария за спиной голос мужа.

– Это мой троюродный брат, Хозе. Талантливый мальчик, si?

Но Хозе никак не отреагировал на эту реплику жены.

– А с какой такой стати он аккомпанировал Лусии?

– С такой стати, что тебя рядом не оказалось.

Хозе слегка пошатнулся и тут же водрузил свою тяжелую руку на плечо жены, чтобы не потерять равновесие. И по запаху, и по внешнему виду Мария поняла, что муж уже успел здорово приложиться к выпивке. Он сделал попытку подойти к сцене поближе, но Мария тут же схватила его за край жилетки.

– Подожди, Хозе! Нам надо срочно переговорить. Эдуардо нашел тебя?

– Нет, я не видел Эдуардо. Отпусти же меня!

– Только после того, как ты выслушаешь меня. Давай отойдем в сторонку, чтобы поговорить без посторонних ушей.

– И что, этот разговор не может подождать?

– Не может! Идем же вон туда.

Супруги отошли чуть поодаль и пристроились за одной из повозок, стоявшей рядом.

– Что за важное известие у тебя, женщина?

– Твой сын Филипе сейчас находится в городской тюрьме Гранады. Они вместе с Карлосом чистили карманы у зевак, пришедших на концерт вчера вечером. Там полиция их и поймала с поличным. По словам Эдуардо, вместе с Филипе арестовали еще троих деревенских подростков. Через пару дней всем им вынесут приговор. Карлосу удалось убежать и скрыться, но наш бедный Филипе…

Из горла Марии непроизвольно вырвался громкий всхлип. Кажется, муж на глазах протрезвел и внимал сейчас каждому ее слову.

– Не-ее-т! Нет! – воскликнул он со стоном и обхватил голову обеими руками. Потом потрясенно уставился на жену. – Какие бы непотребства я ни творил, но одного я никогда не делал: не крал. Думал, что это правило я втемяшил в головы и своим сыновьям. И вот что получилось! Dios mio! Не могу поверить собственным ушам!

– Что с ними будет, Хозе? Ты знаешь?

– Откуда? Может, стоит поговорить с теми, кто бывал в подобной ситуации? Вдруг они сообщат что-то дельное.

– Наверное, им есть что сказать. Эдуардо сейчас отправился на поиски Карлоса. Может, узнает какие-то новости и про Филипе.

– Это все Карлос виноват! Только он! Ну, доберусь я до него! Он у меня дождется! – прорычал Хозе. – Поди, сейчас закопался в какой-нибудь пещере и трясется от страха. Наверное, ему не так страшна полиция, как то, что я с ним сделаю, когда отыщу мерзавца! Сейчас же отправляюсь в деревню на его поиски. Домой не вернусь, пока не отыщу этого юного прохвоста. Malparido… Одно слово, говнюк!

– Только не бей его, Хозе, прошу тебя. Он и так напуган до смерти и…

– Я его отец, и он получит от меня все, что заслужил! – громко воскликнул Хозе. Его даже затрясло от злости.

Торопливой походкой муж удалился прочь. В какой-то момент, уже выйдя на дорогу, Хозе перешел на бег и вскоре скрылся из глаз за поворотом.

– Ну не чудо ли наша Лусия! – всплеснула руками Паола, отыскав дочь в толпе зрителей. – Все наши родственники остались в полном восторге. Ты должна гордиться такой дочерью.

– Я и горжусь, мама.

– Только вид у тебя не очень-то радостный. Бледная, словно привидение. Что-нибудь случилось?

– Ничего. Просто сильно устала за последние дни. Только и всего.

– Устала? Но тебе же всего тридцать три года, Мария. А ты ведешь себя, словно древняя старуха. Может, тебе стоит обратиться к Микаэле? Пусть даст тебе какого-нибудь снадобья, чтобы снова вернуть свет в твои глаза. Идем! Надо попрощаться со всей родней. Они уже уезжают.

Мария проследовала за матерью к скоплению повозок и фургонов, на которых их родственники отправятся в Барселону и дальше. Все стали наперебой поздравлять ее с успехом дочери, приглашали в скором будущем к себе в гости. Мария молча кивала в ответ и признательно улыбалась, но в горле у нее было так сухо, что она не могла вымолвить ни слова.

– До свидания, сеньора. – Чилли осторожно тронул ее за юбку, жестом показав, чтобы она наклонилась к нему. – Не волнуйтесь, помощь скоро придет. Вы не останетесь одна, – прошептал он. И ласково погладил ее руку, как обычно гладят руку своего маленького ребенка любящие родители. Потом проворно вскарабкался в повозку и уселся рядом с отцом.

Хотя Мария едва держалась на ногах от усталости и переживаний, она мужественно выстояла рядом со своими родителями и Лусией всю процедуру прощаний, маша руками веренице фургонов и повозок до тех пор, пока они не превратились в едва заметную точку на горизонте.

Собрав остатки сил, Мария помогла матери навести порядок в доме после отъезда гостей. А Лусия в это время сидела на коленях у деда, сосала большой палец и слушала его стариковские байки о минувших днях. Когда Мария подошла к ним, чтобы забрать дочь и отвести ее домой, девочка уже крепко спала.

– Слишком много волнений для малышки. Думаю, она сильно устала, – обронил Педро с улыбкой, перекладывая спящую Лусию на руки матери. – Она мне тут рассказала, что получила много приглашений выступать с танцами в разных кафе в Барселоне. Надеюсь, пока вы не собираетесь принимать эти предложения? Пусть еще немного подрастет.

– Конечно, папа.

– А сама ты здорова, милая? Ты сегодня какая-то сама не своя.

Отец осторожно откинул прядь волос с ее лица. В этом жесте было столько нежности и участия, что Марии невольно захотелось броситься к нему на грудь и рассказать все, как есть, попросить у него совета и помощи. Но она знала, что Хозе никогда не простит ей подобного проступка. Ведь сегодня именно он – глава ее семьи.

Проснувшись уже дома, Лусия тут же подхватилась с места и побежала на улицу отрабатывать свои па, доводить, так сказать, до совершенства zapateado, или, проще говоря, чечетку. Девочке явно хотелось услышать новые похвалы в свой адрес от прохожих и соседей. По всему было видно, что за минувшие дни Лусия успела привыкнуть ко всеобщему вниманию и уже не может больше обходиться без него.

Уже смеркалось, когда на дорожке, ведущей к их пещере, показался Хозе. Мария издала облегченный вздох при виде Карлоса, который покорно тащился за отцом.

– Ступай в дом! – гаркнул Хозе на сына и швырнул его в открытую дверь. Карлос скатился по ступенькам и упал ничком на земляной пол. Хозе проследовал за сыном и уже поднял ногу, чтобы ударить его сапогом.

– Нет! – истошным голосом вскрикнула Мария и бросилась между ними. – Битьем, Хозе, ничего не исправишь, хотя, быть может, он заслуживает и худшего. Нам надо, чтобы он сумел внятно объяснить нам, где сейчас Филипе и что с ним.

– Я и без этого прохвоста уже знаю, где наш сын. Мне Эдуардо все рассказал. Филипе сейчас держат в городской тюрьме. – Хозе склонился над Карлосом, схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги. – А этот негодяй в то время, как его младший брат сидит за решеткой, скрывался на конюшне своего приятеля Рауля. Последний трус! Ведет себя, словно перепуганный до смерти козел, которого ведут на заклание. Он даже не подумал о том, что нужно было первым делом явиться домой и рассказать своим родителям, что случилось с Филипе!

– Простите меня! Прости меня, мама! Прости, папа! Я и правда сильно испугался. Сам не знал, что делаю. – Карлос взглянул на родителей по-детски беззащитным взглядом. В сущности, он ведь и был еще ребенком.