Текст книги "Древо ангела"

15

Назавтра в полдень Грета позвонила Леону в офис из телефонной будки. Она провела большую часть прошлой ночи, раздумывая, правильно ли будет разрешать Ческе сниматься в кино в таком юном возрасте. Но если бы Ческа получила роль, она, Грета, смогла бы проводить с дочерью гораздо больше времени, чем уходя каждый день на работу. Она знала, как хорошо платят в кино.

– Спасибо, что позвонили, Грета, – сказал Леон. – Я договорился, что вы с Ческой встретитесь с Чарльзом Дэем, режиссером, завтра утром в десять. Если вы дадите мне свой адрес, я пришлю вам к девяти своего шофера, чтобы он отвез вас в студию «Шеппертон». Туда довольно сложно добраться общественным транспортом.

– Это ужасно любезно с вашей стороны, Леон.

– Даже не думайте об этом, дорогая. И, когда я что-то узнаю, могу я сам позвонить вам домой? Они очень быстро что-то решат, потому что съемки вот-вот должны начинаться.

– Тогда я дам вам номер моей соседки. У меня самой пока нет телефона.

Леон записал номер Мейбл и адрес их дома.

– Если все будет хорошо, то, думаю, вы сможете позволить себе роскошь установить свой собственный телефон. Он вам понадобится. Оденьте Ческу в то платье, которое было на ней в воскресенье, и передайте, чтоб сломала ногу[1]1
  Сломай ногу (англ. – Break a leg) английская идиома: пожелание удачи перед выступлением или исполнением чего-либо на сцене среди актеров и музыкантов.


[Закрыть].

Грета повесила трубку, дрожа от возбуждения. Ческа терпеливо стояла рядом, дожидаясь, пока мать закончит разговор. Грета подхватила дочку на руки и крепко обняла.

– Не хочешь ли сходить выпить чаю в «Лайонс Корнер»?

– Да, мамочка, пожалуйста! – с восторгом ответила Ческа.

Утром Грета встала пораньше. Пока Ческа спала, она вымыла и уложила волосы и надела свой самый лучший деловой костюм. Потом разбудила Ческу, накормила ее завтраком и одела в голубое платье.

– Куда мы идем, мамочка? – Ческа уловила возбуждение матери.

В дверь позвонили.

– Мы сейчас поедем на машине встречаться с одним хорошим дядей. Может быть, он захочет снимать тебя в кино, дорогая.

– Как Ширли Темпл?

– Да, милая.

Они сели на заднее сиденье большого черного автомобиля. Увидев его обтянутый мягкой кожей салон, Ческа широко раскрыла глаза. Во время пути по улицам Лондона в зеленые пригороды Суррея малышка слушала наставления Греты о том, что она должна вести себя как можно лучше.

Грета и сама почувствовала себя звездой, когда машина остановилась у ворот студии «Рэйнбоу пикчерс», и шофер назвал охраннику их имена. Их пропустили внутрь, и Грета завороженно смотрела, как они проезжали мимо множества больших ангаров, похожих на те, что стоят на аэродромах. Она вспомнила, как когда-то сама мечтала получить отсюда звонок с приглашением на просмотр, и у нее сжалось сердце.

Водитель подъехал ко входу в главное здание.

– Я подожду тут, пока вы не закончите. Удачи вам, мисс, – он приподнял руку к своей кепке и улыбнулся выходящей из машины Ческе.

Грета взяла Ческу за руку и, войдя в двери, объяснила девушке за стойкой, кто они и к кому пришли.

– Пожалуйста, миссис Симпсон, присядьте. Секретарь мистера Дэя скоро спустится за вами, – ответила та, указывая на диван.

– Спасибо. – Грета с Ческой прошли в небольшую зону для ожиданий. Грета стала рассматривать висящие на стенах снимки кадров из разных известных фильмов. «Я не должна особо раздувать ни свои, ни Ческины надежды», – твердо сказала она сама себе. Довольно скоро из лифта вышла молодая женщина в строгом костюме с блокнотом. Она подошла к ним.

– Миссис Симпсон и Ческа?

– Да.

– Пройдемте за мной.

Грета торопливо пригладила кудряшки дочери и сжала ее ручку. Их провели в большой кабинет, где посередине стоял огромный стол, а за ним сидел человек лет тридцати пяти.

– Миссис Симпсон и Ческа, сэр, – объявила секретарша.

– Спасибо, Дженет. – Человек встал. – Миссис Симпсон, рад вас видеть. Я Чарльз Дэй, режиссер фильма «Темная лошадка». Пожалуйста, проходите, садитесь. – он указал на два стула перед своим столом. Грета усадила Ческу на один из них и сама села на другой.

– А это, надо полагать, Ческа?

– Как вы поживаете, сэр? – робким голоском произнесла Ческа.

Его глаза удивленно вспыхнули.

– Просто замечательно, спасибо. Ну что ж, юная леди, вы знаете, зачем вы пришли сюда?

– Да, конечно. Чтобы быть в кино и носить нарядные платьица, как Ширли Темпл.

– Верно. И это то, что вам хотелось бы делать?

– О да, сэр, – повторила Ческа.

Чарльз переключился на Грету.

– Леон Броновски был совершенно прав. Ваша дочь и вправду похожа на Джейн Фуллер. Ты не могла бы посмотреть на мамочку, Ческа? – попросил он.

Она сделала как он сказал, и Чарльз внимательно посмотрел на нее.

– И в профиль тоже похожа. Прекрасно, прекрасно. Ну что ж, миссис Симпсон, мистер Боровски говорил, что вы готовы сопровождать свою дочь?

– Да, конечно.

– Хотя мы начинаем в понедельник на той неделе, сцены с Ческой будут сниматься только еще через пару недель. Мы заключим с ней контракт на месяц, но, естественно, не будем заставлять ее работать больше, чем несколько часов в день. Это никак не нарушит ваши планы?

Грета кивнула.

– Да, нас все устраивает.

– Отлично. Мистер Боровски говорит, Ческа ведет себя как ангел.

– Да, она хорошая девочка.

– Что же, и это сильно говорит в ее пользу. Нет ничего хуже, чем избалованный поганец, который устраивает истерику на площадке, пока работает камера. Время – это деньги. Ческа, ты же хорошая девочка?

– Думаю, да, сэр.

– И я тоже так думаю. Если мы возьмем тебя в это настоящее кино, ты обещаешь вести себя как можно лучше?

– Обещаю, сэр.

– Хорошо. Думаю, миссис Симпсон, я увидел все, что хотел. Сегодня утром мы смотрим еще двух девочек, и, как только я приму решение, я тут же свяжусь с Леоном. Большое спасибо, что вы проделали такой большой путь ради нашей встречи. Было очень приятно увидеть вас обеих. До свидания.

– Спасибо, мистер Дэй, – Грета поднялась. – Пойдем, дорогая.

Ческа сползла со стула и вдруг, по собственной инициативе, привстала на цыпочки и подошла к столу. Она протянула ручку, и Чарльз с улыбкой пожал ее.

– До свидания, сэр, – сказала она, повернулась и побежала вслед за матерью.

– Леон, вам звонит Чарльз Дэй.

– Спасибо, Барбара. Алло?

– Леон, это Чарльз. Малышка, которую ты мне сегодня прислал, и впрямь такая, как ты говорил. Если она еще и умеет играть, у нас в руках окажется английская Ширли Темпл.

– Хороша, верно?

– Чудесна. Кроме того, что выглядит как ангел, в ней есть еще и эта чудесная уязвимость, как у молодой Маргарет О”Брайен или Элизабет Тейлор. Нечего и говорить, что мы ее берем. Роль невелика, но у нас как раз будет возможность посмотреть, как она выйдет на камере, без того, чтобы слишком уж на нее давить. Ты уже подписал с ней контракт?

– Нет. Я ждал, что ты скажешь.

– Ну так больше не жди. Я могу ошибаться, но у Чески есть все качества звезды, а ты сам знаешь, как это редко встречается. Я вижу у нее большое будущее.

– Согласен.

– И надо будет сменить ей фамилию. Симпсон слишком уж скучно.

– Хорошо. Я что-нибудь придумаю.

Хорошо расслышав восхищение в голосе Чарльза Дэя, Леон обсудил с ним условия контракта и сумел выторговать щедрую оплату для Чески и для Греты в качестве ее сопровождающей. Вешая трубку, он ощутил ту счастливую дрожь, которую испытывал всякий раз, когда получал очередное подтверждение своему чутью на будущий талант.

В тот же день, в половине пятого вечера, запыхавшаяся от бега вверх по лестнице Мейбл постучалась в дверь Греты.

– Там вас просит мистер Леон Боронск… ну, в общем, Грета, вас к телефону.

– Спасибо, Мейбл. Вы не посмотрите несколько минут за Ческой, пока я с ним поговорю?

Она торопливо спустилась в квартиру Мейбл и взяла трубку.

– Алло?

– Грета. Это Леон. Мне только что звонил Чарльз Дэй, он хочет Ческу на эту роль.

– О, это чудесно!

– Я рад, что вы довольны. Ческа очень впечатлила Чарльза. Он думает, что она – настоящая находка.

– Леон, но вы уверены, что это не принесет Ческе никакого вреда? Она же еще такая маленькая.

– Ну, Ширли Темпл была еще меньше, когда снялась в своем первом фильме. Ну и, кроме того, хоть она и понравилась Чарльзу, было бы ошибкой позволять себе уноситься в мечтах слишком далеко, пока мы не увидим ее на большом экране. Камера или любит тебя, или нет. Надо подождать и посмотреть, станет она ее врагом или другом.

– Конечно.

– А пока, думаю, вы останетесь довольны платой, которую я выговорил для Чески. Если она все сделает как надо, «Рэйнбоу пикчерс», возможно, захочет подписать с ней долгосрочный контракт. Тогда это будет серьезный разговор. Но пока что вы думаете о сумме в пятьсот фунтов?

«Что это два года тяжелой работы на моем прежнем месте» – подумала Грета.

– Хорошо, – ответила она тоненьким голосом. – Спасибо.

– Хорошо. И еще вам будут платить по десять фунтов в день за сопровождение Чески. Вы могли бы прийти ко мне в офис утром в пятницу? Мне надо, чтобы вы подписали контракт от имени Чески. Ах да, Грета, и еще Чарльз Дэй хочет сменить ее фамилию на что-нибудь более гламурно звучащее. Вы же не станете возражать?

– Нет, нисколько. – Все равно Симпсон даже не настоящая ее фамилия, подумала Грета.

– Отлично, тогда увидимся в пятницу. До встречи.

Грета повесила трубку, сплясала небольшую чечетку прямо в коридоре у Мейбл и кинулась наверх, к дочке.

– Сниматься в кино, вот как? Господи, да ты скоро станешь такой шикарной, что и говорить с такими, как я, не будешь. – Мейбл улыбнулась Ческе и ласково потрепала ее по щеке.

Вскоре приехал Дэвид с большой шоколадкой «Нестле» для Чески и бутылкой шампанского для Греты.

– Кто у нас такая умница? – Он подхватил Ческу на руки и обнял ее. – Грета, я знал, что она получит эту роль. Она же у нас просто ангелочек, верно, милая?

– Да, дядя Дэвид, – серьезно кивнула Ческа, и взрослые рассмеялись.

– Пора в постель, юная леди. Вы пока еще не Элизабет Тейлор, – Грета подмигнула Дэвиду.

Когда Грета уложила дочку, Дэвид рассказал ей сказку, изображая по очереди всех персонажей, что вызывало в спальне взрывы хохота. Потом Грета и Дэвид сели в тесной гостиной и открыли шампанское.

– Ты думаешь, я правильно поступаю? – спросила Грета.

– Грета, это же всего несколько дней съемок. Если Ческе не понравится, она может никогда больше этого не делать. Но я думаю, что с ней будет нянчиться вся съемочная группа и она чудесно проведет время. И, давай честно, эти деньги вам обеим вовсе не помешают, ведь так?

Дэвид заметил и обшарпанность квартиры, и то, что юбка и блузка Греты выглядели дешевыми и ношеными.

– Не помешают, но я чувствую себя ужасно виноватой, что их приходится зарабатывать Ческе.

– Ну, по крайней мере, ты будешь проводить с ней больше времени, вместо того чтобы оставлять на целый день у соседки.

– Да, наверное.

– Вот и хорошо. Так что перестань беспокоиться и выпей еще шампанского.

Грета с Ческой приехала в офис Леона на Голден-сквер в Сохо утром в пятницу, в половине двенадцатого. Она как раз рассматривала фотографии, висевшие на стенах большой приемной, как их обеих пригласили в кабинет.

– Это вы с Джейн Фуллер, верно?

– Да, во время съемок ее первого фильма, десять лет назад, – ответил Леон. – А теперь приступим к делу.

Грета выслушала его объяснения, что он будет заниматься карьерой Чески и получать десять процентов от ее заработков. Потом она расписалась в нужном месте, и он улыбнулся.

– Отлично. Теперь нам только осталось придумать Ческе новую фамилию. Если мы этого не сделаем, студия выберет сама, но я думаю, что вы имеете на это право. Как насчет семейных фамилий? Какой была девичья фамилия вашей матери?

– Хэммонд.

– Ческа Хэммонд. Мне нравится. Покажем это в студии и посмотрим, что они скажут. Ну вот, полагаю, мы закончили. – Он встал, давая ей понять, что встреча окончена. – Как только я узнаю официальные даты съемки, я свяжусь с вами и пришлю вам сценарий. Спасибо, что пришли, Грета. Я уверен, мы с вами будем очень гордиться Ческой, а вы?

– Да, мистер Леон, – ответила Грета. – До свидания.

Через три недели Ческа впервые оказалась перед камерой. Грета стояла за сценой и смотрела, как ее дочка сидит на коленях Джейн Фуллер.

– Итак, тишина в студии! – прокричал Чарльз. – Мы начинаем съемку Чески со словами. Ческа, когда я скажу: «Мотор!», ты сможешь обнять Джейн руками за шею и сказать: «Мамочка, я люблю тебя»?

– Да, мистер Дэй.

– Хорошая девочка. Ладно. Давайте начнем дубль.

В студии воцарилась тишина.

– Сцена десять. Дубль один. – Хлопушка щелкнула, и Чарльз ободряюще улыбнулся Ческе. – Мотор!

Ческа обхватила ручками элегантную шею Джейн Фуллер и прижалась к ней.

– Мамочка, я люблю тебя, – сказала она, глядя на актрису, пока камера, наезжая, брала ее лицо крупным планом.

Грета наблюдала за всем этим со слезами на глазах.

– И я тоже люблю тебя, Ческа, – прошептала она.

Чарльз Дэй просматривал отснятые материалы вместе с одним из старших руководителей «Рэйнбоу пикчерс». Ческа Хэммонд была одной из самых естественных актрис-детей, каких только видел каждый из них.

– И вы говорите, она помнит все слова и то, что ей нужно делать в кадре? – спросил начальник.

– Ну, сегодня, по крайней мере, было так, – ответил Чарльз.

– Ну что ж, сделайте как можно больше кадров с одной строкой, конечно не задевая чувств Джейн. Мы же не хотим, чтобы она догадалась, что ее переиграла четырехлетняя девочка, – добавил он, усмехаясь.

Выдержка из ежемесячника «Кинозритель»

Март 1951

«Темная лошадка» – новый фильм студии «Рэйнбоу пикчерс». Чарльз Дэй, его режиссер, считается новым английским Селзником, и это прозвище только что в очередной раз оправдало себя картиной, которую мы можем назвать сильным и трогательным фильмом одновременно.

В главных ролях заняты Джейн Фуллер и Роджер Куртис, которые оба прекрасно сыграли расходящихся супругов, а комик Дэфид (Таффи) Марчмонт, для которого это стало кинодебютом, добавляет картине тонкого юмора в своей роли незадачливого карточного шулера. Но в дополнение этот фильм полностью подтверждает известную истину – никогда не играйте вместе с детьми или животными. Четырехлетняя Ческа Хэммонд, сыгравшая роль дочери семейства, просто неподражаема. По слухам, как только Чарльз Дэй разглядел ее потенциал, ее роль была значительно увеличена. «Рэйнбоу пикчерс» заключили с ней контракт на три картины, и следующий фильм уже находится в производстве.

Идите смотреть «Темную лошадку». Я гарантирую вам, что в зале не останется сухих глаз, когда вы увидите на экране последнюю, заключительную сцену с мисс Хэммонд. Я предрекаю ей блистательное будущее.

16

Канун Рождества 1985

Марчмонт-Холл

Графство Монмутшир, Уэльс

– Мэри, ты давно видела Грету? – спросил Дэвид, входя в кухню, где Мэри нарезала холодную индейку и ветчину, раскладывая их на блюде с салатом и солеными огурчиками.

– Последний раз я видела ее несколько часов назад, она попросила у меня сапоги и пальто, чтобы пойти прогуляться. Вы гляньте, может, она вернулась и задремала у себя в комнате.

– Да, скорее всего.

– Мне подавать ужин сейчас или попозже? – спросила Мэри.

Дэвид взглянул на часы и увидел, что было почти половина восьмого.

– Почему бы тебе не оставить его прямо тут, вместо того чтобы тащить в столовую, а мы будем заходить и брать, что захочется? У тебя был тяжелый день, Мэри, и тебе тоже не мешало бы сесть и поднять ноги повыше.

– Точно?

– Совершенно.

– Ну ладно, мастер Дэвид, так и сделаю, – благодарно согласилась она. – И спасибо вам за кашемировый кардиган. У меня никогда не было ничего такого шикарного.

– Ты его заслужила, Мэри. Не знаю, что бы это семейство без тебя делало. – Дэвид улыбнулся ей, вышел из кухни и пошел наверх, проведать Грету.

Он постучался в дверь ее спальни и через несколько секунд, не получив ответа, постучал снова и тихо приоткрыл ее.

– Грета? Грета? – В комнате было темно. Пошарив рукой по стене, Дэвид нашел выключатель. В комнате никого не было, и, судя по аккуратно застеленной постели, Грета не поднималась сюда поспать. У Дэвида замерло сердце. Он осмотрел все комнаты наверху и спросил Аву, не видела ли она свою бабушку. Она не видела, и Дэвид продолжил поиски внизу.

– Ты что-то потерял, Дэвид? – подняла Тор глаза от биографии Мао Цзэдуна, которую он подарил ей на Рождество.

– Вообще-то Грету. Она вышла погулять и с тех пор не появлялась.

– Хочешь, я пойду искать ее вместе с тобой?

– Нет, там снаружи жуткий мороз. Я уверен, она не могла уйти далеко. Скоро вернусь. – Дэвид открыл входную дверь, не выдавая в разговоре с Тор охватившего его страха. Если Грета с «после обеда» была на улице, она могла к этому времени замерзнуть до смерти.

Включив мощный фонарь, который он взял с собой, он стал пробираться по снегу. Тот хрустел и скрипел под весом его сапог.

– Думай, Дэвид, думай… Куда она могла пойти? – бормотал он про себя.

Но говоря по правде, ответ мог быть «куда угодно», потому что если Грета не помнила Марчмонт, то навряд ли она захотела бы отправиться в какое-то определенное место. Проверив и передний, и задний сады, он решил пройти в лес. Это место в смысле поисков было ничуть не хуже других.

Он вспомнил, как Грета в прошлый раз, много лет назад, оказалась в Марчмонт-Холле – тоже на Рождество, вывихнув в лесу ногу, и испытал чувство deja vu. Он шел по лесу, освещая фонарем сверкающее заколдованное царство вокруг себя, и старался не думать об опасности, в которой могла быть Грета – если она вообще была где-нибудь здесь.

Выйдя на поляну в лесу, где находилась могила Джонни, он позвал Грету и, к его огромному облегчению, услышал в ответ тихий вскрик.

– Грета, ты в порядке? Пожалуйста, продолжай отвечать мне, и я пойду к тебе на голос.

Через несколько секунд она попала в луч его фонаря; спотыкаясь, она пробиралась по снегу к нему навстречу. Он подбежал к ней и увидел, что она не может сдержать дрожь, а ее щеки вымазаны потеками туши.

– Господи, дорогая, что ты тут делаешь? – спросил Дэвид, стаскивая с себя теплую лыжную куртку, которую тут же накинул Грете на плечи и обхватил поверх руками, стараясь согреть ее.

– Дэвид! Я вспомнила! Я вспомнила все про своих родителей, и Джонни, и то, как я оказалась в Марчмонте, и… – С этими словами она, всхлипывая, поникла в его руках.

Подхватив ее на руки, Дэвид понес Грету из лесу к дому. По пути она продолжала рассказывать ему, что она теперь знает. Слова лились из нее бессвязным потоком.

– Я все вспомнила и про войну, и как я была в «Ветряной мельнице», и почему оказалась тут, и… все остальное! Господи, Дэвид, я снова все помню. Все про Марчмонт, и смерть Джонни, а потом все снова еще как-то неясно.

– Вот, – сказал Дэвид, внося ее в кухню, где ужинали Тор, Ава и Саймон. – Грета заблудилась в лесу, и я сейчас отнесу ее наверх, в горячую ванну. Тор, ты не могла бы сделать грелку с горячей водой и чашку крепкого сладкого чая и отнести туда?

– Конечно. Что-то еще?

– Пока нет. Ее надо согреть, а потом у нее, возможно, будут чудесные новости для нас всех.

Наверху Дэвид помог Грете снять верхнюю одежду, потому что ее продолжала бить крупная дрожь, и закрыл за ней дверь ванной комнаты. Обернувшись, он увидел Тор, стоявшую в спальне с чашкой чая.

– Тор, – сказал он, понижая голос почти до шепота, чтобы Грета не услыхала его из ванной. – Я пока не знаю всех подробностей, но Грета сказала мне, что все вспомнила. Ну, или хотя бы что-то. Разве не чудо? После стольких лет.

Тор увидала слезы радости в глазах Дэвида.

– Да, действительно. Настоящее рождественское чудо.

– Должно быть, это потому, что она приехала сюда, в Марчмонт. Если бы только я сумел уговорить ее сделать это много лет назад…

– Ну, может быть, она не была готова. В любом случае очень хочется скорее услышать подробности. Я удивляюсь, что она не замерзла там до смерти; должно быть, ты очень быстро нашел ее.

– Думаю, ее настолько переполнял адреналин, что она не переставала двигаться, и это, скорее всего, ее и спасло. Ладно, ты иди вниз, поужинай. А я лучше подожду ее тут.

Кивнув, Тор вышла из комнаты. Дэвид тяжело опустился на кровать. Через десять минут Грета в халате вышла из ванной.

– Ну, ты уже перестала дрожать? – спросил он, вглядываясь в выражение ее лица и пытаясь угадать, что она чувствует.

– О да. Я совсем не чувствую холода.

– А что ты чувствуешь?

– Не знаю… Я не уверена… Я… вспомнила в ванной еще что-то, и теперь мне надо попытаться как-то упорядочить все это. Может быть, ты можешь помочь мне в этом, Дэвид?

– Ну конечно могу.

– Но не сейчас. Я останусь тут, еще немного попытаюсь сложить все кусочки вместе. А ты иди вниз, к семье. Последнее, чего бы мне хотелось, это испортить кому-то Рождество или приносить беспокойство, которое я, к несчастью, и так вам доставила.

– Грета, ну не говори глупости! Это же такое важное событие. Давай я останусь.

– Нет, Дэвид. Мне надо побыть одной. – Как только она сказала это, они посмотрели друг на друга, оба понимая все значение этих слов.

– Ну ладно. Вот тут, возле кровати, для тебя чашка чая и грелка с горячей водой. Принести тебе ужин? Тебе надо что-то поесть.

– Пока нет, спасибо. Дэвид, дорогой, даже если я пока в шоке и не все понимаю, это же все равно замечательно?

Дэвид взглянул в ее прекрасные голубые глаза и впервые за двадцать четыре года увидел, что в них светится жизнь.

– Да, Грета. Да.

Когда Грета на следующее утро спустилась к завтраку, вся семья обнимала и поздравляла ее.

– Прошу прощения, что все это произошло в такой драматичной манере, – виновато сказала она, глядя на Тор.

– А ты знаешь, что стало толчком для этого? – спросила Ава, в восторге не только от произошедшего, но и от явных физических перемен в бабушке. Она действительно все эти годы была как будто замороженной, а сейчас начала оттаивать – ее глаза сияли, а щеки порозовели.

– У меня был флэшбек сразу, как только я вышла из машины вечером Рождества, и потом еще раз, когда я посмотрела вниз с площадки лестницы и увидела в холле наряженную елку. А потом, когда я пошла гулять в лес, не зная куда, потому что я ничего не помнила, я оказалась на могиле Джонни. Может быть, что-то меня туда привело, но это и стало началом всего. Только, пожалуйста, не спрашивайте меня пока, что я помню и чего нет, потому что сейчас у меня в голове все перепутано. Но, по крайней мере, когда я утром увидела Мэри, я точно знала, кто она такая. И как она была добра ко мне, когда я впервые оказалась в Марчмонте. И ты, Дэвид, конечно, тоже.

– А до меня ты уже добралась, бабушка?

– Дай ей время, Ава, – мягко одернул ее Дэвид, заметив мелькнувший в лице Греты страх. – Я уверен, Грета, что теперь, когда процесс начался и условная дверь приоткрылась, воспоминания начнут возвращаться одно за другим.

– Возможно, Грета, тебе стоит посетить психотерапевта, – заметила Тор. – Я не очень знаю про такие вещи, но все это может быть ошеломительно для тебя.

– Спасибо, но в настоящий момент я пока справляюсь. Сейчас я бы хотела пойти немного прогуляться, пока еще светит солнце. Обещаю, что на сей раз больше не потеряюсь, – добавила она с иронической улыбкой.

Дэвид сперва хотел было предложить пойти с ней, но потом передумал.

– Пойду помогу Мэри с обедом. Она выглядит замученной, – сказала Тор, тоже вставая с места. – Я бы предложила дать ей хотя бы один день отдыха. Я уверена, мы сможем справиться без нее.

– А я, если никто не возражает, – сказал Саймон, – собираюсь пойти в свою музыкальную студию. Мне надо еще написать две песни для нового альбома Роджера.

– Ну конечно нет, милый, – сказала Ава. – Можешь оставаться там столько, сколько нужно.

– А ты тут отдыхай, – Саймон поцеловал жену и вышел.

– Так, значит, студия работает, да? – спросил Дэвид.

– Да, господи, да еще так, что я думаю, Саймон готов был бы там ночевать, – хихикнула Ава. – Я понимаю, дядя Дэвид, что только и делаю, что говорю тебе спасибо, но это и правда было гениально – перестроить для него один из сараев. И все артисты обожают приезжать сюда для записи, потому что тут так спокойно и красиво. И теперь, когда мы с Саймоном перебрались сюда, они смогут отлично останавливаться в привратной. Ты же знаешь, он вернет тебе эти деньги, и, возможно, даже скорее, чем ты думаешь. Студия полностью забронирована на ближайшие полгода.

– Для тебя это, наверное, и счастье, и проклятие.

– Да, – согласилась Ава, довольная догадливостью своего дяди. – В ближайшие несколько месяцев я была бы не против того, чтобы Саймон всегда был под рукой, но тут уж что есть. Хорошо, что он сам счастлив. И ты, наверное, тоже, раз у бабушки случилось Рождественское Прозрение.

– Если честно, я все еще пытаюсь осознать это. После стольких лет это довольно сильный шок.

– Да, но я теперь впервые за все время вижу хотя бы проблеск того, какой она была до аварии. И, думаю, Тор права насчет того, что ей надо к кому-то сходить. Я понимаю, что сейчас бабушка в восторге, но если ее память и правда начнет возвращаться, как она говорит, ей будет с этим совсем непросто. Особенно с учетом всего, что ей еще предстоит вспомнить, – тихо сказала Ава.

– Знаю. Но сейчас она, по крайней мере, тут, с нами, и мы можем ее поддержать.

– Утром она сказала, что вспомнила про свою жизнь в Марчмонте. И что это были довольно трудные времена. Да даже внезапно узнать, что у тебя был трехлетний сын, который умер, уже вполне ужасно. – Ава передернулась и положила руку на живот, как бы защищая его. – А все остальное… Я только надеюсь, она сумеет с этим справиться.

– Да, но по сравнению с той полужизнью, которую она вела, так же все равно лучше?

– Ну, дело в том, дядя Дэвид, что, даже если она вспомнит ночь аварии, может быть, ей не обязательно будет узнавать всю правду об этом?

– Я понимаю, о чем ты, Ава, – согласился Дэвид, – и, думаю, ответ в том, что мы должны будем подождать и посмотреть, как говорится. Если я что и знаю о Грете, так это то, что она герой. И если кто и способен справиться с таким, так это она. Но ты в любом случае не волнуйся за свою бабушку. Я о ней позабочусь. А ты сейчас сосредоточься на себе. Я же сяду в «Лендровер» и попробую доехать до поселка, купить там «Телеграф».

Глядя вслед выходящему из комнаты Дэвиду, Ава подумала: интересно, только ли она во всей этой компании видит, что он чувствует относительно Греты. Ради Тор стоит надеяться, что это именно так.

Позже в тот же день Дэвид вошел в гостиную, где обнаружил Грету, в одиночестве глядящую на затухающие угли в камине.

– Можно посидеть с тобой? Все остальные или спят, или куда-то ушли.

– Ты даже можешь взбодрить для меня огонь, – улыбнулась ему Грета.

– Конечно. Как ты себя чувствуешь? – спросил он, занявшись дровами и раздуванием огня.

– Это нормально, если я отвечу, что вообще-то не знаю?

– Думаю, вполне. Сомневаюсь, что существуют какие-то правила для того, что ты пережила. А если б они и были, то, думаю, их можно было бы нарушить. – Дэвид сел напротив нее и стал смотреть, как в жерле камина радостно вспыхнуло пламя. – Я тут, чтобы слушать, а не судить, и чтобы помочь тебе всем, чем только могу.

– Я знаю, Дэвид, – благодарно ответила Грета. – У меня к тебе только один вопрос: почему ты не говорил мне про Джонни и про то, что он умер таким маленьким?

– Врачи сказали мне не говорить тебе ничего, что могло бы тебя травмировать. Прости, может быть, я должен был это сделать, но…

– Пожалуйста, не извиняйся. Я знаю, что ты старался оберегать меня, – торопливо сказала Грета. – Как ты, наверно, понимаешь, мне немного страшно думать о том, что еще я должна буду вспомнить, кроме этого. Но ты, Дэвид, всегда был просто чудесен. Я вспомнила, что ты сделал для меня, когда я была беременна и в отчаянии, и… спасибо тебе. По правде говоря, кроме того, что я теперь чувствую, что должна снова оплакать сына, которого я потеряла, сегодня, когда я вновь пришла к могиле Джонни, ко мне опять пришли воспоминания. О том, – Грета сглотнула, – что было потом.

– И что это было?

– Ческа. Дэвид, ты можешь помочь мне вспомнить, даже если мне будет больно это слышать? Мне нужно сложить все вместе. Потому что пока ничего не имеет смысла. Понимаешь?

– Думаю, да, – осторожно ответил он. – Но тебе не кажется, что ты должна дать всему этому случиться самому себе? Ну, то есть, может быть, нам нужно обратиться к профессионалам и узнать, как будет лучше для тебя?

– Я уже годами имела дело с психологами и прочими шарлатанами, так что можешь мне поверить, когда я говорю, что знаю свою психику лучше, чем кто угодно, – твердо ответила Грета. – А если бы я ощущала, что не справляюсь, я бы не просила тебя восполнить недостающие звенья. Поверь мне, я и сама уже могу многое тебе рассказать. Например, я знаю, ну, или думаю, что знаю, что Оуэн стал пить и мне с Ческой пришлось бежать из Марчмонта. Я поехала в Лондон, и я помню довольно многое из того, что там произошло, и не могу сказать, что я могу всем этим гордиться. Но если бы ты мог рассказать мне – только всю правду, – это мне бы действительно помогло. Пожалуйста, Дэвид, мне правда нужно понять.

– Если ты правда так считаешь, то я расскажу.

– Только если ты поклянешься, что расскажешь все. Без утаек. Только тогда я смогу поверить, что так и было и это не мое воображение шутит со мной шутки. Пожалуйста, только всю правду, – взмолилась Грета. – Это единственный способ.

Дэвиду захотелось налить себе виски, но, поскольку было всего три часа дня, он удержался. Должно быть, Грета ощутила его сопротивление, потому что сказала:

– Я и так знаю, что часть всего этого просто ужасна, так что ты можешь не бояться, что это меня потрясет.

– Ну тогда ладно, – со вздохом сдался Дэвид. – Так ты говоришь, что помнишь свое возвращение в Лондон. А ты помнишь, как я организовал Ческе просмотр для ее первого фильма?

– Да, помню. Начни с этого, Дэвид, потому что именно там все уже становится каким-то смутным…