Текст книги "Древо ангела"

13

Все рождественские праздники Грета очень старалась выбросить из головы все мысли о Джеймсе и сосредоточиться на том, чтобы у ее дочки было самое лучшее Рождество. Рождественским утром лицо Чески, разворачивающей многочисленные подарки, было буквально картиной чуда. Среди подарков была и кукла из «Хэмлис», которая открывала и закрывала глаза. Потом к ним пришла Мейбл, на обед был жареный цыпленок, и день прошел очень весело. Но после того, как Мейбл ушла, а Ческа легла спать, Грету охватило ощущение пустоты. Она посмотрела на звезды и прошептала своему утраченному сыну: «Счастливого Рождества, Джонни, где бы ты ни был».

На следующий день они с Ческой пошли смотреть «Питера Пэна» в театр «Скала».

– Вы верите в фей? – кричал Питер Пэн.

Изо всех сил стараясь спасти фею, Ческа вскочила с кресла.

– Да! Да! – кричала она, так же как и все остальные дети.

Грета смотрела на личико своей дочки больше, чем на сцену. Это зрелище утешало ее сердце и придавало смысл всем ее жертвам.

Когда после Нового года она снова вышла на работу, Джеймс еще не вернулся из загородного дома.

Через неделю, когда он вошел в приемную, у нее замерло сердце.

– Привет, Грета. С Новым годом, – сказал он, зашел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Разочарованная Грета весь вечер потом спрашивала себя, уж не померещился ли ей тот вечер в «Атенеуме».

Через десять дней у нее на столе зазвонил телефон.

– Алло, Грета, это Джеймс. Мистер Джарвис уже пришел?

– Нет, он только что звонил и сказал, что немного опоздает.

– Отлично. Да, и кстати, заняты ли вы сегодня вечером?

– Нет.

– Тогда позвольте мне пригласить вас поужинать, как я вам обещал.

– Это будет очень мило.

– Хорошо. В шесть у меня встреча, так что подождите меня там, пока я не закончу.

С бьющимся от возбуждения сердцем Грета быстро позвонила Мейбл, которая сказала, что готова посидеть с Ческой, и вечером, когда встреча Джеймса закончилась, они вместе пошли на Джермин-стрит, сразу за углом.

Они зашли в уютный ресторан, их усадили за стол при свечах и вручили меню в кожаной обложке.

– Принесите бутылку «Сансерре», пожалуйста. И блюдо сегодняшнего дня. Сюда стоит ходить именно ради этого, – сказал он с улыбкой, когда официант отошел. – И у меня для вас кое-что есть. – Он порылся в кармане пиджака и вынул красиво перевязанный пакетик, который протянул ей. – Маленький запоздалый подарок на Рождество.

– Господи, Джеймс, вы не должны были…

– Ерунда. Мне самому этого хотелось. Ну же, открывайте.

Грета послушалась. Внутри, в коробке из «Хэрродс», был шелковый шарф с ярким узором.

– Спасибо, он такой красивый.

За ужином они болтали, причем сперва Грета больше слушала. Но по мере того, как прекрасное вино проникало в нее, она начала расслабляться – хотя все равно помнила, что должна не терять разум и помнить о том, сколько всего она наврала ему при приеме на работу.

– Так вы приятно провели Рождество? – спросила она.

– Да, было… неплохо. Хотя, как по мне, очень уж формально.

– С Вероникой все в порядке?

– Да, насколько я знаю. Она все еще в Сассексе с родителями. Мистер Саллис неважно себя чувствует. У меня есть ощущение, что он скоро отойдет от дел и вся практика останется на мне.

– Для вас это, должно быть, хорошие новости.

– Да. Фирма по многим параметрам просто застряла где-то в Средневековье. Ей нужна модернизация, но у меня просто связаны руки, по крайней мере сейчас.

Слушая его, Грета почувствовала, что Джеймс не так уж и доволен своей жизнью. В нем была какая-то скрытая печаль, что ей скорее даже нравилось.

– Грета, если вы допили кофе, не хотите ли зайти ко мне, выпить рюмочку на ночь?

Зная, что должна отказаться, но отчаянно желая сказать «да», Грета взглянула на часы. Было уже десять, а она поклялась Мейбл, что будет дома до одиннадцати.

– А это далеко?

– Нет, отсюда и пяти минут не будет.

Когда они пришли, Джеймс отпер дверь и включил свет в прихожей.

– Позвольте ваше пальто, – сказал он.

Он провел Грету в очень впечатляющую гостиную. Мебели в ней было немного, но она была очень стильной – три дивана, обтянутых кремовой кожей, стояли в форме буквы U вокруг большого камина, над которым висела яркая современная картина в стиле модерн.

– Присаживайтесь, я налью нам бренди.

– У вас такой красивый дом, Джеймс, – сказала Грета, пока он брал графин с подноса.

– Да, Джеффри, то есть мистер Саллис, подарил его нам на свадьбу. Хотя эта обстановка – не мой выбор. Я бы предпочел что-то более теплое, но Веронике нравится так. – Джеймс сел гораздо ближе к Грете, чем это было бы необходимо с учетом размера дивана.

После десяти минут малозначащего разговора, во время которого Джеймс не сводил с нее глаз, Грета встала с дивана. Малоприличность всей ситуации, не говоря уж о безусловном сексуальном напряжении, вызывала в ней нервозность и беспокойство.

– Спасибо вам за ужин, но мне действительно уже пора домой.

– Конечно. Вечер был для меня большим наслаждением, и я бы хотел повторить его. – Он тоже поднялся и взял ее за руку. – Очень. – И тут он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

Грета почувствовала, как его руки обвивают ее талию, и слегка прижалась к нему. Вскоре она начала целовать его в ответ, чувствуя, как ее охватывает давно позабытый жар.

Джеймс начал расстегивать пуговицы ее жакета. Его рука проникла ей под блузку и накрыла грудь.

– Боже мой… Я мечтал об этом с того момента, как только увидел вас, – прошептал он, увлекая ее за собой вниз, на ковер.

Грета вышла из дома и села в такси, когда была уже почти полночь. Всю дорогу она готовилась по приходу домой выслушать от Мейбл заслуженные упреки. Но, к счастью, Мейбл заснула и громко храпела прямо на стуле. Грета тихонько разбудила ее, и вялая со сна Мейбл, уходя к себе, не стала жаловаться на поздний час. Грета убедилась, что Ческа мирно спит, крепко прижимая к себе свою новую куклу. Потом она сама во второй раз за этот вечер разделась и нырнула в постель.

Она все еще чувствовала на своей коже его запах, и все ее тело было насытившимся и расслабленным.

Лежа в постели без сна, она решила, что будет относиться к этому роману, как и положено взрослой разумной женщине, брать, что ей нужно, и использовать Джеймса так же, как он использует ее. Она не станет впадать в зависимость от него, не будет в него влюбляться.

Когда она наконец забылась сном, ее губы расплылись в тихой довольной улыбке.

Однажды ясным июньским днем Грета вдруг поняла, что ее роман с Джеймсом продолжается уже полгода. И она больше не может отрицать, что он стал частью ее жизни – если он вдруг исчезнет, то прореха будет огромной. Они встречались всякий раз, когда Вероника куда-нибудь уезжала, а это бывало часто.

Грета не один раз говорила ему, что думает, что они поступают дурно и что все это надо прекратить. В такие минуты Джеймс снова и снова признавался, как он несчастен с Вероникой, и начинал говорить об их совместном будущем. Он говорил, что откроет практику в Уилтшире, где они с Гретой смогут начать все заново. Он лишь должен выбрать нужный момент, чтобы сказать об этом Веронике. Но он непременно сделает это, говорил он. Очень скоро.

Несмотря на все свои изначальные сомнения, Грета начала ему верить. Сама мысль, что у нее будет человек, который позаботится о ней и о Ческе – она была уверена, что он не будет против, когда она расскажет ему про нее, он же говорил, что любит детей, – была такой привлекательной.

Несмотря на то что она клялась себе держать сердце на замке, все ее решения понемногу ослабевали. И в конце концов Грета поняла, что все-таки влюбилась в него.

Вероника стояла в гостиной на четвереньках, ища дорогую серьгу, которую только что уронила на пол. Они с Джеймсом должны были вот-вот идти на званый ужин, а она никак не могла ее найти. Засунув руку под диван, она пошарила вокруг, и ее пальцы коснулись чего-то мягкого. Она вытащила это наружу. Это оказался шелковый шарф, который Джеймс подарил ей на Рождество. Как странно, подумала она, она была уверена, что только сегодня сложила его и убрала в ящик комода. Она подняла шарф, положила на диван и продолжила поиски пропавшей сережки.

На следующее утро Вероника открыла ящик комода и обнаружила свой шелковый шарф именно там, куда убрала его, как и думала накануне. Она взяла его, спустилась в гостиную, взяла тот шарф, который нашла под диваном, и понюхала его. Он пах дешевыми духами.

И Вероника совершенно точно поняла, кому принадлежал этот шарф.

Грета подняла глаза на входящую в дверь Веронику.

– Доброе утро, миссис Пикеринг. Как поживаете? – спросила она так вежливо, как могла.

– Ну, вообще-то я зашла вернуть вам кое-что, – Вероника вынула из кармана жакета шелковый шарф и бросила Грете на стол. – Это же ваш, верно?

Грета почувствовала, что краснеет.

– А не хотите узнать, где я его нашла? Я вам скажу. Под диваном в своей гостиной, – тихим ледяным голосом сказала Вероника. – Как долго все это продолжается? Вы же понимаете, что вы такая не первая, да? Всего лишь одна из череды пошлых мелких шлюх, которые почесывают эго моего мужа.

– Нет! Это не так! И неважно, что вы об этом узнали. Он в любом случае собирался сегодня рассказать вам об этом.

– Правда? Рассказать? О чем же именно? – оскалилась Вероника. – Что он собирается бросить меня ради вас?

– Да.

– Он вам это обещал, так? Да, он обычно так и делает. Ну так позвольте мне кое-что сказать вам, дорогуша. Он никогда от меня не уйдет. Ему слишком нужно то, что он от меня получает. Видите ли, у него самого нет ни пенни. Он женился на мне нищим. А теперь я предлагаю вам собрать ваши вещи и немедленно уйти отсюда. Нет никаких причин, почему мы не можем сделать все это цивилизованно и культурно, верно?

– Это не вам решать! Я работаю у Джеймса, – огрызнулась Грета, не сумев сдержать ярость.

– Да, дорогуша, но мой отец, уходя на пенсию, оставит практику мне и Джеймсу. И мы будем владеть ею совместно, так что я уверена, что он полностью поддержит меня, когда я скажу, что хочу немедленно вас уволить.

– Мы оба так и так бы ушли. Он любит меня. У нас есть планы!

– Вот как? – приподняла Вероника безупречно выщипанную бровь. – Ну что ж, почему бы нам тогда не зайти в его кабинет и не услышать про них от него?

Грета вошла в кабинет Джеймса вслед за Вероникой. Он испуганно смотрел, как они обе подходят к нему.

– Привет, дорогая. Грета. Чем я могу вам помочь?

– Ну, проблема в том, что я узнала, что вы двое закрутили у меня за спиной свой гадкий романчик. Я объяснила Грете, что лучшее, что она может сделать, это тихо и быстро уйти отсюда, но она настаивает на том, чтобы услышать это от тебя. – Казалось, Вероника совершенно спокойна, ей даже немного скучно. – Скажи ей уже, дорогой, и мы сможем пойти пообедать.

Грета следила за выражением лица Джеймса, не понимая, почему он молчит. Они встретились глазами, и в его взгляде она увидела сожаление. Потом он отвернулся, и она поняла, что проиграла.

Наконец Джемс откашлялся.

– Да, я… Думаю, Грета, вам лучше всего будет уйти. Мы, конечно же, заплатим вам до конца недели.

– Ничего вы такого не сделаете, – резко сказала Вероника. – Грета сама приготовила свою постель, так сказать, пусть в ней теперь и лежит. Не думаю, что мы обязаны ей хоть что-то платить, не так ли?

Джеймс поглядел на жену, и на какую-то секунду Грета уловила в его глазах неуверенность. Но она тут же исчезла, и все его тело будто обмякло. Он печально кивнул головой.

Грета выбежала из его кабинета, схватила свое пальто и сумочку и вышла из здания.

14

Грета провела весь день, гуляя в Грин-парке. Она была просто не в состоянии идти домой, видеть Ческу и отвечать на вопросы Мейбл, почему она вернулась так рано. Сидя на залитой июньским солнцем скамье, она смотрела на прохожих: болтающих между собой нянек с колясками, деловитых бизнесменов с портфелями, юных парочек, гуляющих рука в руке.

– О господи, – простонала она, закрывая лицо руками. Она не чувствовала себя такой покинутой с тех пор, как ее бросил Макс. И она знала, что винить во всем может только себя саму. Она должна была с самого начала понимать, что ее роман с Джеймсом ничем хорошим кончиться не может.

Грета задумалась: почему же ей словно бы суждено все время выбирать себе не тех мужчин? Другие женщины как-то могут найти себе партнера однажды и на всю жизнь, почему же ей это не удается? Она же не сделала ничего настолько ужасного, чтобы заслужить такую судьбу. Но все же, сурово спросила она себя, не была ли ее собственная слабость причиной того, что она раз за разом оказывалась все в том же положении? Она, как мотылек, все время беспомощно летела на пламя свечи, которое неизбежно убивало ее.

Она сидела, невидящими глазами глядя перед собой. Ей было трудно даже осознать саму мысль о необходимости искать другую работу, без всякой надежды обрести так необходимую ей любовь и заботу.

Но надо было взять себя в руки. Она знала, что должна бороться, если не ради себя, то ради дочери.

Одно было ей совершенно ясно – с мужчинами покончено навсегда. Никогда больше она не позволит ни единому мужчине подойти к себе настолько близко, чтобы снова разрушить ее жизнь. С нынешнего момента вся ее любовь будет принадлежать только Ческе.

Грета поднялась и побрела в сторону Пикадилли. Она перешла улицу и направилась к «Ветряной мельнице», размышляя, не стоит ли ей зайти туда и вымолить себе работу, вместо того чтобы снова начинать новый раунд походов по бессмысленным интервью. Если она не получит никаких денег за последнюю неделю работы, она должна начать зарабатывать прямо сейчас. Да, решила она, это будет самое лучшее. Не нужно никаких рекомендаций, не будет никаких вопросов. Грета толкнула дверь служебного входа и спросила швейцара, может ли она увидеть мистера Ван Дамма.

Через пятнадцать минут она снова стояла на улице, чувствуя себя еще более подавленной. Мистер Ван Дамм очень сожалел, но у него не было вакансий. Он записал новый адрес Греты и обещал написать ей, как только что-то появится, но она знала, что он не сделает этого. Она была на пять лет старше, чем в свой первый приход сюда, и он конечно же знал, что у нее есть ребенок, – благодаря театральным сплетням.

Грета продолжала бессознательно стоять возле служебного входа, глядя на кучку проституток, болтающих у подъезда на другой стороне Арчер-стрит. Она разглядела там несколько лиц, знакомых ей по тем временам, когда она сама работала в «Ветряной мельнице». Тогда Грета всегда смотрела на них сверху вниз, но была ли она хоть чем-то лучше, чем они? В конце концов, она отдалась Джеймсу даром, а делала все то же самое – удовлетворяла его нужды, которые не могла удовлетворить его жена.

– Грета! Грета, это ты!

Кто-то сзади положил ей руку на плечо. Она услышала знакомый голос и обернулась.

– Таффи! – оживилось ее лицо. – То есть… Дэвид! – она невольно хихикнула.

– Мне показалось, я видел, как ты выходишь из кабинета Ван Дамма, и я побежал за тобой. Что ты тут делаешь?

– Я… Ну, вообще-то… я просилась на свою старую работу.

– Ясно. Мама говорила мне, что ты ушла от Оуэна несколько месяцев назад, но я и понятия не имел, куда ты направилась. Мы с ней ужасно беспокоились о тебе и твоей малышке. Слушай, у тебя есть время выпить со мной чашку чая? Нам надо многое обсудить.

Грета взглянула на часы. Было без десяти четыре. У нее еще была пара часов до того, как надо идти домой.

– С одним условием.

– Все, что скажешь, – с улыбкой согласился он.

– Что ты не скажешь своей матери и вообще никому, – подчеркнула она, – что ты меня видел.

– Договорились. – Дэвид подставил Грете локоть. Она взяла его под руку, и они дружески перешли дорогу, направляясь в ближайшее кафе.

Пока он заказывал чай на двоих, Грета закурила и попыталась сообразить, что Дэвид может знать о ее отъезде из Марчмонта.

– Так где же ты пряталась все время, как приехала в Лондон? – спросил он.

– Вообще-то неподалеку от того, где жила раньше. У нас с Ческой маленькая квартирка.

– Понятно. Как я понял, ты ушла от Оуэна из-за его… проблемы.

– Да. После смерти Джонни он совершенно распался на части.

– Я очень соболезную тебе из-за смерти малыша. Для тебя это, наверное, было совершенно ужасно.

– Да, это было… ужасно. – Грета ощутила встающий в горле ком. – А когда Оуэн стал агрессивным, у меня просто не было никакого другого выхода. Я чувствую себя очень виноватой, что бросила его в таком состоянии, но что я могла еще поделать?

– Ну для начала по приезде в Лондон ты могла бы обратиться ко мне.

– О, Дэвид, после всего того, чем ты мне помог, я не могла снова просить тебя ни о чем.

– Ты должна была. Судя по тому, что я слышал, мой дядя вообще не различает, какой сегодня день. Гленвильям, адвокат, позвонил мне и сообщил, что он снова упал, особенно сильно напившись, сломал шейку бедра и теперь приговорен к инвалидной коляске.

– Господи, какой ужас, – Грета виновато опустила глаза в свою чашку. – Я должна была оставаться там, да?

– Нет, Грета. Ты сделала все правильно. Судя по словам Гленвильяма, у вас с Ческой не было другого выбора. А как ты справляешься в смысле денег?

– У меня есть… была работа, до сегодняшнего дня, но у нас с хозяином случилось недопонимание, и я ушла. Потому-то я и пришла в «Ветряную мельницу», узнать, не найдется ли тут для меня работы.

Дэвид посмотрел на Грету через стол. Она была так же прекрасна, какой он ее помнил, но он увидел, что ее глаза покраснели от слез и она выглядит уставшей.

– Бедняжка. Ты правда должна была прийти и найти меня. Ты же знаешь, что я бы помог тебе.

– Очень мило, что ты это говоришь, но…

– Ты думала, я сержусь на тебя, что ты вышла замуж за моего дядю, – закончил он за нее.

– Да.

– Ну, прежде чем мы продолжим, я хочу сказать тебе, что нисколько не держу на тебя зла за то, что ты это сделала. Хотя, конечно, ума не приложу, что ты могла чувствовать к дяде Оуэну.

– Я не любила его, Дэвид, если ты об этом. Я была в отчаянии, а он вначале был очень добр ко мне, – ответила она с жестокой честностью. – И, раз уж мы об этом заговорили, он тоже меня использовал. С тех пор я успела понять, что Оуэн женился на мне только потому, что ему нужен был наследник Марчмонта.

– Как это ни грустно, думаю, в том, что ты сказала, есть правда. Ему никогда не нравилась мысль, что после его смерти Марчмонт может достаться мне, – сказал Дэвид с сухим смешком.

– Пожалуйста, поверь мне – я не знала ничего этого, когда он начал за мной ухаживать. Я совершенно уверена, что твоя мама уехала из Марчмонта потому, что я вышла за него замуж. Из-за этого я тоже очень переживаю.

– Ну, я всегда думал, что у дядюшки с мамой были какие-то отношения, о которых она никогда не говорила мне. Но, если тебя это утешит, она совершенно счастлива, живя со своей сестрой в Глостершире.

– Дэвид, мне так жаль, что я причинила тебе и твоей семье столько неприятностей. Ты был так добр, так помог мне, а я, похоже, только разрушила вам всем жизнь. Господи, ну почему я всегда плачу, когда говорю с тобой?

– Прямо уж и не знаю, комплимент ли это или оскорбление. Вот, – он протянул ей свой платок. – А теперь перейдем к более радостному. Когда я смогу увидеть свою… – кем же она мне приходится? Хм… – он почесал в затылке, – полагаю, кузину? Как ты думаешь, Франческа считается двоюродной или троюродной? Я всегда хотел иметь троюродных родственников.

Грета, хихикнув, вытерла нос.

– Дэвид, ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть.

– И я тебя тоже, Грета. На что же ты собираешься жить, если ты потеряла работу?

– Ну, думаю, попытаюсь найти другую. Но лучше расскажи мне, как дела у тебя.

– Вообще-то очень хорошо. Следующая неделя будет у меня последней в «Ветряной мельнице». У меня своя собственная программа на BBC, а со следующего месяца я начинаю сниматься в своем первом фильме, в студии «Шеппертон». У меня чудесная роль, я играю невезучего карточного шулера. Всегда плохо играл в карты, – добавил он с ухмылкой.

– Боже мой, как чудесно.

– Да уж, не могу пожаловаться. Слушай, почему бы вам с Ческой не зайти ко мне в воскресенье? Я был бы рад познакомиться с ней. Мой агент тоже будет. Мы будем отмечать конец моей работы в «Мельнице» и начало съемок.

– Мы придем с радостью, если это не доставит тебе больших хлопот.

– Никаких хлопот. – Он записал свой адрес на листке бумаги. – Это буквально за углом отсюда. Я написал тут еще и номер телефона. Грета, если тебе что-то понадобится, обязательно позвони мне. В конце концов, мы же семья, хотя и несколько странная.

– Спасибо. И тогда увидимся в воскресенье. – Грета поднялась. – Мне надо идти. Няня Чески буде волноваться, если я опоздаю.

– Конечно. До свидания.

Оплатив счет, Дэвид перешел через дорогу к служебному входу. Зайдя в свою гримерку, он вдруг понял, что насвистывает. Взглянув на себя в зеркало, он увидел, что его глаза сияют и это не имеет никакого отношения к его цветущей карьере.

Это было из-за Греты.

Когда он решил, что потерял ее навсегда, судьба снова прислала ее к нему.

И на сей раз он больше не даст ей уйти.

В воскресенье Грета нарядила Ческу в ее лучшее голубое платье и завязала ее светлые кудряшки лентой такого же цвета.

– С кем мы будем встречаться, мама? – спросила ее дочка, когда они вышли из дома.

– С твоим дядей Дэвидом. Он знаменитый комик, это значит, он очень смешной. Он будет сниматься в кино.

Огромные голубые глаза Чески округлились в ожидании. Они сели на автобус, долго ехали, а потом шли пешком по Флорал-стрит, по адресу, который дал Грете Дэвид.

– Заходите, заходите! – тепло встретил их Дэвид в дверях. Он наклонился и посмотрел Ческе в глаза. – Привет! Я твой кузен, Дэвид, возможно троюродный… – Он подмигнул Грете. – Но почему бы тебе не звать меня дядюшкой? Какая красивая кукла. Как ее зовут?

– Полли, – стеснительно ответила Ческа.

– Куколка Полли. Ей очень подходит. А ты знаешь, что ты красавица, прямо как твоя мама? – Он протянул к Ческе руки и поднял ее. – Пошли за мной, – сказал он, и они все втроем вошли в просторную светлую гостиную, где уже сидел человек, пьющий виски.

– Это Ческа, моя кузина, и ее мама, Грета, а это Леон Броновски, мой агент.

Человек поднялся и протянул Грете руку.

– Рад познакомиться, – сказал он с легким иностранным акцентом.

Дэвид посадил Ческу на диван и взял у Греты пальто.

– Что вам налить?

– Джин, если можно, и сок для Чески, если у тебя есть.

Он вышел в кухню, чтобы сделать напитки.

– Мистер Броновски, вы в первый раз увидели Дэвида в «Ветряной мельнице»? – спросила Грета, садясь.

– Пожалуйста, зовите меня Леон. И ответ будет «да». Он очень талантливый парень и, думаю, далеко пойдет. Он говорил мне, вы когда-то работали вместе?

– Да, хотя кажется, это было в другой жизни.

– Это на редкость удачное начало для молодых талантов. Я знаю очень многих леди из хора, которые потом стали очень востребованными актрисами. Я полагаю, это было и вашим намерением?

– Ну, появление Чески остановило меня на этом пути, но я конечно же, тоже об этом мечтала. Как и все девушки, верно?

Леон задумчиво кивнул, разглядывая Ческу.

– Конечно.

Хозяин вернулся, неся два бокала.

– Спасибо. За тебя, Дэвид. Просто здорово. Ты, наверное, в восторге из-за фильма, – Грета подняла бокал.

– Да. Но все это благодаря Леону. Если бы не он, я, наверное, до сих пор надрывался бы в «Мельнице» в ожидании своей первой удачи. Но, простите, я должен присмотреть за жарки́м.

Вскоре после этого Дэвид подал на стол очень удачно запеченное жаркое из ягненка, и все четверо сели обедать за стол в углу гостиной. Грета испытала прилив гордости за Ческу, которая сидела очень смирно, пока Леон с Дэвидом обсуждали последние сплетни шоу-бизнеса.

Когда после еды они пили кофе, Леон снова поглядел на девочку. Выйдя из-за стола, она, скрестив ноги, сидела на полу у камина и рассматривала свою любимую книжку, «Сказки Братьев Гримм», которую Грета принесла с собой.

– Она всегда так хорошо себя ведет? – спросил он.

– Как правило. Конечно, как у всех детей, бывает по-всякому.

– Она очень красива. С этими золотыми кудрями и чудесными глазами она просто похожа на ангелочка, – восхитился Леон. – А вы не думали снимать ее в кино?

– Нет. Но она же еще слишком мала.

– А сколько ей?

– Всего четыре года.

– Знаете, Грета, я спросил у вас об этом потому, что режиссер фильма, в котором участвует Дэвид, искал ребенка на роль дочери героини. Это небольшая роль, всего две или три сцены. А Ческа вполне похожа на Джейн Фуллер, которая будет играть мать.

– Джейн Фуллер очень красивая, – сказала Грета.

– А знаешь, Леон, ты прав, – согласился Дэвид.

И все трое уставились на Ческу, которая подняла голову и очаровательно улыбнулась им.

– А что бы вы сказали, Грета, если я сообщу режиссеру, что знаю маленькую девочку, которая может подойти на эту роль?

– Я правда не знаю, – Грета посмотрела на Дэвида. – А ты что думаешь?

– Ну, если Ческа получит роль, ее дядя Дэвид будет рядом, чтобы присмотреть за ней, правда же, детка? – и он подмигнул малышке.

– Грета, подумайте об этом. Я уверен, что смогу обеспечить вам позицию сопровождающей. Там хорошо платят, и вы сможете быть уверенной, что о ней заботятся как надо. Конечно, все зависит от того, сочтет ли режиссер Чарльз Дэй ее подходящей. Может быть, он уже подобрал ребенка на эту роль. Время поджимает.

– Ну, думаю, в том, что он посмотрит на Ческу, никакого вреда не будет. Ей же ведь тоже заплатят, правда? Не то чтобы это было так уж важно, – торопливо добавила Грета.

– Абсолютно. Я попробую завтра же утром позвонить Чарльзу. Узнать, нашел ли он уже кого-то на роль. Если нет, то я организую вам встречу и вы сможете познакомиться с ним.

– Ладно, почему бы и нет, – согласилась Грета.

– Вот моя карточка. Позвоните мне завтра утром, и у меня будут новости. А теперь, как бы мне ни было жаль так скоро покидать такую чудесную компанию, я должен идти в Дорчестер на встречу с другим своим клиентом. – Леон поднялся из-за стола. – Обед был чудесен, как всегда, Дэвид. – Он подошел к Ческе, опустился рядом с ней на колени и протянул ей руку. Она торжественно пожала ее. – До свидания, – сказал он.

– До свидания, сэр, – ответила она.

Леон поднялся и хихикнул.

– Она может растопить самое суровое сердце. Думаю, Грета, что у вас в руках восходящая звезда. До свидания.

Грета и Дэвид отнесли грязную посуду на маленькую кухню. Дэвид начал ее мыть, а Грета с Ческой – вытирать. Потом они вернулись в гостиную, Ческа с согласия Дэвида забралась к нему на колени, сунула в рот большой палец и тут же уснула.

Сидя на ковре, Грета наблюдала, как он ласково смотрит на ее дочку. От вина, выпитого за обедом, в сочетании с хлопотами этого дня она была сонной и расслабленной. Чувствуя себя непривычно спокойно и уютно, она зевнула и потянулась, как кошка.

– У тебя чудесная квартира, Дэвид. Никто бы и не подумал, что это самый центр Лондона. – Он не ответил, и она искоса взглянула на него.

– Прости, Грета. Я отвлекся. Что ты сказала?

– Ничего особенного. Просто что тут очень тихо.

– Да, правда, хотя я думаю о переезде. У меня появились деньги на счету, и мой бухгалтер советует мне вложить их в недвижимость. А эту квартиру я только снимаю. Так что, возможно, я поищу что-нибудь на окраине Лондона. Детство в Марчмонте вызывает во мне желание иметь какой-то свой участок за порогом входной двери.

– Если бы у меня были деньги, я бы купила большую квартиру в Мэйфере, с двумя колоннами и широким лестничным пролетом, ведущим к двери, – мечтательно сказала Грета, думая про дом Джеймса. – А теперь, боюсь, мне пора отвезти Ческу домой и выкупать в ванне.

– Грета, позволь я отвезу вас. Ческа устала, – предложил Дэвид, глядя, как девочка сонно приоткрывает глаза.

– Если ты уверен, то это было бы просто чудесно.

– Не хочешь зайти на чашку кофе? – спросила Грета, когда через четверть часа они остановились возле их обиталища. – Но, боюсь, у нас не очень шикарно.

– Нет, спасибо. Мне надо пробежаться по сценарию завтрашней передачи. Послушай, если получится.

– Конечно, послушаю, – сказала она, стыдясь признаться, что не может позволить себе купить радиоприемник. – Пошли, дорогая, – сказала она Ческе.

– Спокойной ночи, Ческа, – Девид наклонился и поцеловал девочку в щечку.

– Спокойной ночи, дядя Дэвид. Спасибо за вкусный обед.

– Всегда пожалуйста, милая. Одно удовольствие видеть тебя в гостях. Позвони мне, когда узнаешь, что мы с ней будем работать вместе, – добавил он, обращаясь к Грете.

– Обязательно, и спасибо тебе, Дэвид. Я давно так хорошо не проводила время.

– И помни – если есть проблемы, ты знаешь, где меня найти.

Она благодарно кивнула и скрылась за дверью.