Текст книги "По берегам Западной Двины"

В роли пехотинцев минометчики оказались впервые, но стреляли метко. Немцы остановились, залегли, стали окапываться. Перестрелка стихла. Побежал, прикрываясь домами, по линии нашей обороны. За соседним домом наводчик из первого расчета готовил связку ручных гранат. Рядом лежали наготове две бутылки с горючей смесью. Это был хороший признак, никто не собирался убегать от самоходки. Позиции для ведения боя солдатами везде были выбраны умело, под прикрытием фундаментов строений, в ямах от погребов, в старых окопах, хорошо замаскированы. Они видели немцев, стреляли по ним, оставаясь незамеченными. Но были раненные осколками снарядов. Патронов оставалось маловато. Основное преимущество противника, которое больше всего для нас было опасно, это самоходное орудие. Если с его поддержкой немцы пойдут в решительную атаку, то вряд ли мы их удержим. Примерно так оценил обстановку лейтенант Сорокин, который руководил боем на левом фланге нашего участка обороны. «Нам сюда хотя бы одну пушечку, и мы расколотим немчуру за пятнадцать минут», – включился в разговор один из солдат. Залезли вместе с Сорокиным на чердак дома, и нам открылась картина расположения залегших перед деревней немцев. Они совсем рядом. Некоторые стреляют из винтовок в нашу сторону, а большинство укрываются в ямах, канавах, наспех отрытых окопчиках. Орудие стреляет редко. Артиллерия с закрытых позиций и минометы огня по нам не ведут и не видны. В этом, наверное, причина пассивного их поведения. Подтянут артиллерию, минометы и с их поддержкой атакуют нас. Мы тоже с надеждой поглядывали в свой тыл, продолжая надеяться на прибытие стрелковых подразделений и артиллерии. «Где же находятся наши, почему неслышно боя на флангах?» – эти мысли не выходили из головы. Возможно, за ночь обстановка на фронте дивизии существенно изменилась и принято решение занять оборону не здесь у Лемешей, а на ином, более выгодном рубеже. В таком случае нам помощи не будет. Осознав это, начал обдумывать, как и куда организовать отход роты. Основной район обороны дивизии находился на севере и западе от Лемешей. Метрах в двухстах западнее правого фланга нашего участка обороны виднелся овраг. В высоких его склонах протекает небольшой ручей Чернавка, поворачивающий через пару километров на северо-запад и впадающий у деревни Наумовка в реку Западную Двину. Если не устоим, будем отходить по оврагу, иного пути нет.

Получив отпор в центре деревни, немцы начали перемещать направление своего удара по нашему правому флангу. Было видно, как они сосредотачивались там, в кустарнике, перебежками сближаясь с нами. С лейтенантом Сорокиным оставляю нескольких солдат, а большую часть направляю на правый фланг. Подоспели вовремя. Самоходка произвела по крайним к оврагу домам несколько выстрелов, немцы поднялись из укрытий и цепью пошли на нас в атаку, стреляя на ходу из автоматов и карабинов. Опять по цепи наших солдат пошла команда: «…беглым… огонь!». Три десятка винтовок и автоматов одновременно ударили прицельным огнем. Начала редеть вражеская цепь, а затем остановилась и залегла. Вторая атака была отбита. Но тревожное сообщение передал посыльный от лейтенанта Сорокина: восточнее Лемешей немцы в походном порядке подразделениями передвигаются к деревне Копыльники, в наш тыл. Обстановка прояснилась, нужно отходить. Первыми в овраг уползли раненые, кто самостоятельно, кому помогли. Затем, тоже ползком, добрались до оврага солдаты с левого фланга, расположившись на гребне оврага, и огнем прикрыли отход всех остальных. Было видно, как немцы продолжали обстреливать деревню, опасливо к ней приближаясь. Более трех часов мы задерживали немцев под Лемешами, вывели из строя не один десяток врагов.

После напряженного боя следовало бы солдатам дать немного отдохнуть, покормить, но времени на это не было. Оврагом, возле ручья Чернавка пошли к деревне Погорелое, расположенной на левом берегу ручья при его повороте на северо-запад. Когда подошли к ней, поднялись на высокий левый берег, был уже полдень. По мосту через Чернавку на левый берег переходили последние группы наших пехотинцев. А за ними в километре, не далее, медленно двигались немецкий танк или самоходное орудие и колонна немецкой пехоты. Удивило, что по ним никто не стрелял. Значит, на новом рубеже наша оборона еще не организована, иначе артиллеристы незамедлительно накрыли бы огнем такую заманчивую цель. Раненых, которым было тяжело идти, удалось посадить на проходившие повозки. Осталось нас боеспособных человек тридцать, большей частью минометчики. Отходившая пехота оказалась одной из рот стрелкового батальона нашего полка, того, что занимал оборону в районе деревни Шакоры. Мы присоединились к ней, прошли через деревни Погорелое, Долбежки. Жителей в них не было. В лесу при выходе из Долбежки встретили старшину нашей роты с подводами и минометами, но без мин. Вблизи дороги, в лощине, спускавшейся к ручью Чернавка, располагался командный пункт 1119-го СП, весь штаб и хозяйственные подразделения, которые я выводил из Большой Ржавы. Подошел командир минометного батальона Колмогоров. Он ужезнал о нашей атаке на немцев у Лемешей и был доволен, что выполнили приказ командира полка без больших потерь. Из беседы с Колмогоровым стало известно, что Большую Ржаву наши оставили через час после ухода минроты в Лемеши. Оборону в

Лемешах должен был занять третий батальон, находившийся в резерве, но он не успел прибыть в назначенный срок. Поэтому рота в одиночку оказалась в бою за Лемеши. Задержка на три часа передового отряда противника позволила всем трем стрелковым батальонам сосредоточиться на новом рубеже обороны. Минометчикам приказано было занять оборону в качестве пехотинцев вблизи командного пункта полка на скатах высоты 181,1, обращенных в сторону ручья. Вырыли одиночные окопы, приготовились к отражению противника. Старшина где-то раздобыл немного патронов и ручных гранат. Впервые после вчерашнего ужина в Лемешах поели. К вечеру правым берегом противник продвинулся к деревне Кривка, начал просачиваться через ручей Чернавка на левый берег. Мы вступили в перестрелку и на нашем участке не допустили его продвижения. С наступлением ночи бой затих, но было замечено, что севернее нас группе немцев все же удалось проникнуть на левый берег.

Начали готовиться к бою завтрашнего дня. Я обошел позицию роты, побеседовал с солдатами, разрешил поочередно половине отдыхать, а остальным углублять и маскировать окопы, одновременно вести наблюдение за противником.

Замысел противника нетрудно было разгадать. Они рвались к реке Западная Двина, до которой оставалось три-четыре километра. Дорога от Погорелого, где уже были немцы, вела к единственной мостовой переправе через реку у деревни Узвоз и к лодочной переправе западнее Наумовки, – в тылу участка обороны 1119-го СП. Весь район обороны 332-й СД до Велижа включительно оказался бы в очень затруднительном положении. Отступать далее нам было нельзя. Командир полка Литвинов В. П. поздно вечером собрал к себе на командный пункт командиров стрелковых батальонов, командира мин– бата, политработников, командира поддерживающего артдивизиона, офицеров штаба на короткое совещание. Немецкие пули посвистывали над собравшимися. Кратко оценил создавшуюся боевую обстановку на участке полка и отдал приказ на оборону. «Дальше отступать не будем, пусть это осознает каждый офицер и солдат». На совещании был зачитан приказ Верховного Главнокомандующего № 227, которым вводились жесткие меры борьбы с паникерами, нарушителями воинской дисциплины. Командиры и политработники разошлись по подразделениям, чтобы немедленно довести требования приказа № 227 до всех офицеров и солдат.

Была полночь, когда в расположение моей роты пришел комбат Колмогоров, велел построить состав. Он рассказал о тяжелой обстановке, создавшейся на советско-германском фронте в результате оставления нашими войсками значительных территорий на юге страны: курском, воронежском, сталинградском направлениях. Ознакомил с требованиями приказа: «Остановить, отбросить и разгромить врага». «Ни шагу назад!» – так мы поняли основное требование к нам – воинам переднего края. Сильное впечатление произвела на нас тревожная оценка положения на фронтах командованием. Каждый почувствовал, что и от него зависит судьба всей страны.

Затем Колмогоров приказал немедленно подготовиться к движению в район деревни Наумовка, где займем огневые позиции, получим мины и уже утром должны поддерживать огнем действия стрелковых батальонов. К нам подошли остальные две роты, построились в колонну, в голове – моя рота. Колмогоров повел строй проселочной дорогой. Правее были заросли кустарника и мелкого леса, спускающиеся к оврагу, левее дороги просматривалась поляна. Ориентируясь по компасу и карте, я определил: идем по направлению к Двине западнее Наумовки. Я шел рядом с Колмогоровым слева, правее его шел адъютант батальона лейтенант Раткевич И. Б. Когда отошли с полкилометра, я решил проверить, все ли в порядке в моем подразделении. Отступив влево от дороги, пропустил вперед всю роту. Все было нормально, немного растянулись, но в темноте с грузом минометов не до равнения. Ускоренным шагом дошел почти до головы колонны. Внезапно из зарослей кустарника, с расстояния 15–20 метров, в начало строя ударил длинной очередью пулемет. Все мгновенно упали на дорогу и начали потихоньку выбираться из-под обстрела. К пулемету присоединился огонь автоматов. Я тоже начал отползать подальше от почти непрерывно стрелявших орудий. Пули роем ложились в то место, где только что двигалась моя рота. На пути пластунского маршрута оказался невысокий, но толстый пень, который надежно укрыл меня от пуль. Стрелявший уже реже вражеский пулемет находился метрах в тридцати. Я наблюдал вспышки его выстрелов и переживал нелепое положение, в котором оказалась рота и я, ее командир. Как мы могли пойти ночью по непроверенному маршруту, не выслав вперед боевого охранения? – ругал я себя и Колмогорова.

Это было второе тяжкое испытание всего за одни сутки. С первым рота справилась удачно, можно сказать, с честью, а второе? Казалось, что вся рота погибла. Вокруг никакого движения. Понаблюдал минут двадцать и пополз подальше от места обстрела, ждать далее было бесполезно и опасно. Немцы могли выйти осмотреть место обстрела. Дополз до канавы, достигающей глубины полметра, и пошел по ней в северном направлении в полный рост. Нашел в канаве и подобрал наш автомат без патронного диска, видимо, брошенный кем-то из раненых. Несколько раз присаживался и прислушивался, надеясь обнаружить своих. По направлению полета трассирующих пуль определял правильность маршрута. У немцев цвет трассирующих пуль отличался от наших. Очень переживал, что иду один, без роты. Трудно описать тяжесть этого чувства. Мрачные были мысли. Начало светать, когда подошел к шоссейной дороге, а рядом должна протекать Западная Двина. Пошел по шоссе к обозначившемуся в утреннем тумане дому деревни Ледяники. Великое счастье – возле дома встретил нескольких солдат из роты, а затем стали подходить еще и еще. Даже под кинжальным огнем пулемета они не бросили свои минометы. Недоставало человек шесть солдат и двух опорных плит.

В девять часов утра по противнику открыла сильный огонь артиллерия с правого берега Двины. Стрелковые батальоны вытеснили немцев из леса, что западнее Наумовки. С началом артподготовки мы решили прочесать местность, где ночью были обстреляны. Обнаружили там убитыми старшего лейтенанта Колмогорова и двух солдат моей роты. Около них нашлись и опорные плиты минометов.

Наши потери могли быть значительно больше. Спасло то, что шли рассредоточено. Минометные роты, следовавшие в колонне позади нас, потерь не имели. Они вернулись назад и утром участвовали в контратаке на просочившихся к Наумовке немцев.

В эти июльские дни 1942 года вели тяжелые кровопролитные бои и остальные части дивизии. Прочность обороны дивизии противник первоначально начал прощупывать в районе Велижа.

В ночь на 13 июля на участке сосредоточения 1117-го полка немцам удалось занять сад у больницы. Весь день 14 июля и последующую ночь здесь шел сильный бой. На правом фланге обороны полка, в районе лесопилки, немцам после артподготовки удалось занять нашу первую траншею. Наши боеспособные пехотинцы отошли ко второй траншее, перекрыли ежами из колючей проволоки и заминировали ход сообщения к ней. Когда бой поутих, обнаружили, что нет среди отошедших солдат-минометчиков и их командира лейтенанта Соколова. Их 50-миллиметровые минометы занимали огневую позицию в большом массиве опилок. Все видели и слышали, как во время боя минометчики вели огонь по противнику, а затем их позицию захватили немцы. «Погибли или попали в плен», – к такому мнению пришли их товарищи из минроты, находившейся у берега Западной Двины.

Через день наше командование подготовило контратаку на противника, вклинившегося в нашу оборону. Немцев выбили из района лесопилки. Вместе с пехотинцами на место огневой позиции минзвода пробрался с основной огневой позиции минроты лейтенант Анисимов В. И. Все вокруг было изрыто снарядами, но воронок от взрывов было мало. Попадая в опилки, снаряды большей частью не взрывались. Видимо, опилки явились своего рода амортизаторами, и взрыватели не срабатывали. В месте, где была землянка минометчиков, виднелась большая гора опилок. Никаких следов людей, живых или мертвых, мы не обнаружили. Все говорило о том, что лейтенант Соколов и с ним семь солдат погибли и завалены опилками. Однако все же решили раскопать завал над землянкой. Отбрасывая опился, громко звали, ожидая услышать ответ. Наконец добрались до перекрытия землянки. Прислушались – слышны голоса. Еще немного и заживо погребенные были извлечены на поверхность. Оказалось, во время немецкой артподготовки минометчики решили укрыться в землянке. От близкого разрыва тяжелого снаряда часть землянки у входа обрушилась и одновременно на нее сползла гора опилок. Лопат в землянке не оказалось. Голыми руками, сменяя друг друга, беспрерывно в течение суток отгребали завалы, пытаясь проделать выход на поверхность. Ни пищи, ни воды не было. Силы уже иссякали, когда послышались голоса людей. Прислушались – услышали речь на немецком языке. Работу приостановили. Настроение резко упало. Однако в плен сдаваться никто не собирался. Решили продолжить раскапывать обвал потихоньку и ночью перебраться через передний край к своим. Когда к концу вторых суток заточения услышали разрывы наших снарядов, обрадовались, появилась надежда на спасение.

В промежутках между боями немцы через мощные репродукторы иногда вели пропагандистские передачи, призывая наших солдат переходить на их сторону. Чтобы привлечь внимание слушателей, передача начиналась русскими народными песнями и красивой музыкой, а завершалась обещаниями хорошо кормить перебежчиков. Но их старания были бесплодны. Воины-ивановцы в ответ посылали немцам пулеметные очереди, мины и снаряды.

22 июля, перед рассветом, в районе городской больницы, противник после короткой, но мощной артподготовки попытался овладеть нашими траншеями, но был встречен дружным огнем стрелкового оружия, минометов, артиллерии. Местами дошло до рукопашного боя. По всему переднему краю атаки были отбиты. За десять дней упорных боев 1117-й СП тоже понес значительные потери. Командир сан-взвода одного из батальонов И. К. Покровский в своем дневнике тогда записал, что в стрелковых ротах осталось боеспособными не более 30–40 человек.

24 июля, когда еще не рассвело, по переднему краю обороны 1117-го полка и левее места обороны 1115-го полка открыли беглый огонь артиллерия и минометы противника. Их тяжелая артиллерия в это же время вела обстрел огневых позиций нашей артиллерии и переправ через Западную Двину. Такой силы огня здесь еще не наблюдалось. Только что вступивший в должность командира 1117-го СП майор Карака Марк Григорьевич поспешил на наблюдательный пункт, чтобы лично видеть происходящее на участке обороны полка. В батальонах, ротах, артиллерийских и минометных батареях все приготовились к отражению вражеской атаки.

Покровский И. К. командир санитарного взвода батальона в 1117-м СП

С рассветом над полем боя появилась немецкая авиация. Группы «Юнкерсов» бомбили переправы через Двину, позиции артиллерии, местами передний край.

Началась атака пехоты противника. На участке обороны 1117-го СП немцы успеха не имели. Наиболее настойчивые атаки пришлись на участок обороны 1115-го СП от улицы Володарского до деревни Саксоны, где оборонялись стрелковые батальоны под командованием Свинцова и Шаповалова. Немцы здесь наступали при поддержке танков. По ним открыли огонь оружия батареи противотанкового дивизиона и полковой батареи Сергея Кирилловского. Вели по ним огонь также батареи 891-го артполка с закрытых позиций. Три танка были подбиты до подхода к нашему переднему краю. Встретив крепкий отпор, остальные танки отошли. На участке от улицы Володарского до Боровлево немецкая пехота, оставшаяся без поддержки танков, залегла, несла потери от нашего стрелкового оружия, артиллерии и минометов и тоже вскоре отошла. Левее, в районе бывшей деревни Почевки, оборонялась одна из стрелковых рот батальона Шаповалова. Первая траншея в полный рост глубиной, с пулеметными площадками и ячейками для стрелков, вплотную подходила левым флангом к речке Велижка, где ее пересекало шоссе Велиж – Демидов. На участке обороны у деревни Ночевка шоссе находилось на удалении 50–100 метров перед нашим передним краем. Местность за шоссе в сторону противника низменная, ровная, местами поросшая кустарником. В конце артподготовки наши наблюдатели, пехотные и артиллерийские, заметили ряды немецкой пехоты, двигавшиеся в направлении Ночевки. В рубашках с засученными рукавами, автоматами наизготовку, они приближались к позиции роты. «Без команды не стрелять!» – приказал командир роты капитан Цузарев. Артиллеристы 1-го дивизиона 891-го артполка тоже проявили выдержку, ожидали подхода вражеской пехоты на пристреленный рубеж. Два станковых пулемета «Максим» в ДЗОтах были нацелены на немецкую цепь, и опытные пулеметчики ожидали команды «Огонь!».

Когда немецкие солдаты начали выходить на шоссе и оказались на пристрелянном рубеже, дружно открыли огонь пехота, станковые пулеметы, минометы, артиллерия. «Все поле было усеяно трупами немцев, почти никто не спасся», – рассказывал мне участник боя комиссар третьего стрелкового батальона П. И. Крупин.

Первая атака немцев на всем участке обороны 332-й СД под городом Велижем была отбита. Это уже был успех, придавший уверенности нашим солдатам и командирам. Через два часа после короткого артналета немцы повторили атаку на нашу оборону на улице Володарского. Успеха они не имели. Немного позднее последовала третья атака, также отбитая с большими потерями у противника.

Смирнов И. Ф. ветеран батареи, уроженец д. Кочино Родниковского района Ивановской области

Немецкое командование, готовившееся к летнему наступлению длительное время, конечно, не ожидало такого плачевного результата боя 24 июля 1942 года. В последующие дни по 29 июля включительно немцы под Велижем продолжали атаковать, меняли направления своих ударов, несли большие потери, но успеха не имели. Воины-ивановцы совершили в эти дни много ратных подвигов, проявили воинское мастерство и отвагу.

После первых дней боев непосредственно под Велижем противник, видимо, убедился, что успеха иметь не будет. Усилились его атаки на наш левый фланг в районе деревни Наумовка, где 1119-й стрелко– вый полк занял оборону, пока не оборудованную в инженерном отношении. У противника на этом участке появилась тяжелая артиллерия, увеличилось количество танков. Похоже, они готовились к очередной попытке прорваться к Западной Двине. Командование 332-й СД принимало срочные меры к усилению левого фланга. 1119-й СП получил пополнение личным составом, в основном рядовыми из среднеазиатских республик. Многие из них слабо знали русский язык и имели недостаточную военную подготовку. Тяжело им было первое время. В самый разгар боев на помощь 1119-му СП прибыли некоторые подразделения 1117-го СП, в их числе неполная минометная рота под командованием Павла Леонова.

Один ее взвод пока остался под Велижем. Встретились с Павлом мы случайно. Моя минрота занимала огневую позицию в одном из боковых ответвлений оврага в центре Наумовки. Впереди на высотке был наблюдательный пункт. Огонь вели чаще по заявкам пехоты по нескольку раз в день, а также и по ночам. Однажды утром из соседнего оврага послышались характерные дня минометов отдельные выстрелы, а затем очереди. День назад там никаких минометов не было. В течение дня немцы на участке обороны полка в разных местах после артналетов пытались наступать. Моя рота участвовала в отражении немецких атак. Стреляли минометы и из соседнего оврага. Вечером, когда бой стих, пошел я к командиру стрелкового батальона узнать точное расположение нашего переднего края. В эти дни он колебался в ту и другую сторону. Захожу в наспех построенную землянку и не верю своим глазам – рядом с комбатом сидит Павел Леонов, мой друг по учебе в военном училище. Это его минометная рота помогала отражать атаки противника. Не видались с Павлом со времени обороны Москвы. Шли до огневых позиций вместе, поговорили о зимних боях, в которых он участвовал, о боях последней недели июля. В общих чертах о боях 1115-го и 1117-го полков под Велижем в период июльских боев мы знали, но Павел был их участником и рассказал некоторые свои наблюдения и выводы. По его мнению, немецкое командование первоначально готовилось нанести главный удар в своем летнем наступлении в районе Велижа по 1117-му СП. С этой целью они 13, 14 и 22 июля частными боевыми операциями прощупывали прочность нашей обороны. 24 июля в пять часов утра на участке обороны 1115-го СП немцам удалось овладеть деревней Боровлево, выйти во фланг нашим подразделениям, занимавшим оборону по улице Володарского. Они посчитали захват Боровлева началом прорыва нашей обороны и в последующие дни усилили атаки на позицию 1115-го полка. К 30 июля спал накал боев и на этом участке.

В районе Наумовки бои продолжали усиливаться. Лодочная переправа обеспечивала лишь малую часть потребностей полка и приданной артиллерии. Саперы на лодках перевозили на левый берег подразделения солдат, боеприпасы, а обратно вывозили раненых. Тяжелое вооружение, особенно танки, переправить было нельзя. Боевая обстановка настойчиво требовала быстрого разрешения вопроса переправы. Командир дивизии Т. Н. Назаренко в первых числах августа приказал саперному батальону в течение двух суток построить мост через Двину, да такой, чтобы по нему могли пройти танки. Комдив понимал сложность задачи и решил лично поговорить с саперами. Рассказал, что у немцев, пытающихся прорваться к реке, появились танки, что в ближайшее время ожидается их решительное наступление. Если своевременно будет построена переправа, на левый берег перейдут наши танки, наступление противника будет отражено. Саперы правильно оценили обращение к ним командира дивизии. Работы начались немедленно, с двух берегов одновременно. С левого берега ротой под командованием старшего лейтенанта Бардова, с правого – ротой капитана Кочкаря. Опыта строительства мостов на сваях не было ни у солдат, ни у офицеров, но зато было горячее желание внести свой вклад в победу над врагом в проходившем бою. Роту разбили на звенья. Каждое звено выполняло определенную задачу, это и валка леса, и перевозка бревен, и заготовка свай, и выпиливание других элементов моста. В звено забивки свай вошли самые сильные и здоровые бойцы. В лесу нашли большую толстую березу, от комля отрезали кряж длиной полтора метра, из которого была сделана так называемая «баба». Четыре бойца, посменно, по команде: «Взяли, эй, ухнем!» этой бабой забивали сваи. В первый же день немецкий самолет облетел место стройки, скорректировал огонь артиллерии. Рвались снаряды немецкой тяжелой дальнобойной артбатареи, но строительство не прекращалось ни днем, ни ночью. К вечеру второго дня свайный мост через реку Западная Двина длиной около 150 метров был построен. Началась переправа танков, которые уже утром вступили в бой. Затем с правого берега на левый перевели часть артиллерии, поставили на прямую наводку. Еще несколько дней продолжалась канонада, гудели танковые моторы, но враг далее не прошел.

В результате июльского наступления немцы имели лишь незначительный тактический успех. Им удалось оттеснить нас от дороги Велиж – Сураж – Витебск и почти полностью овладеть дорогой Велиж– Демидов – Смоленск. Но цена такого успеха оказалась весьма высока. Их две пехотные дивизии – 205-я и 330-я – были обескровлены. Не такого, конечно, результата ожидало немецкое командование.

В начале августа 1117-й СП полностью принял участок обороны от 1119-го СП в районе Наумовки, а 1119-й СП перешел под Велиж.

С середины августа 1942 года на участке обороны 332-й СД наступил период позиционной войны.

1. За период с 9 января 1942 года по 15 августа 1942 года 332-я СД вела боевые действия со следующими немецкими воинскими соединениями и частями: дивизией «Мертвая голова», 88-й пехотной дивизией в составе 251-го, 257-го, 277-го пехотных полков; 330-й пехотной дивизией в составе 555-го, 556-го, 554-го пехотных полков; 205-й пехотной дивизией в составе 335-го, 353-го, 358-го пехотных полков; 6-м егерским лыжным батальоном; 4-й истребительной командой, 10-й стрелковой бригадой; 547-м пехотным полком; 184-м пехотным полком. Из перечисленных воинских частей было взято в плен 325 человек. Уничтожено (сбито) 27 самолетов. В числе трофеев: орудий – 31, минометов – 16, тракторов – 18, автомастерских – 2, пулеметов – 243, автоматов – 150 и т. п. (ЦА МО СССР Фонд 1117-го СП, дело 3, лист 29, 53.)

2. 76-миллиметровой пушечной батареей в 1115-м СП командовал старший лейтенант Пасечник. Кирилловский был командиром взвода управления. В командование батареей вступил в октябре 1943 г.