Текст книги "Пять баксов для доктора Брауна. Книга 2"

Часть вторая. Несравненная Джулия Дей

Глава десятая. Четвертый номер, налево от лестницы

Из дневника М.Р. Маллоу:

В разделе «Требуются» никто не требовался, а было много объявлений о продаже земли за наличные и акций водяной компании.

Д.Э. Саммерс поправил нарезанные газетные квадраты и продолжил читать:

В животе обиженно завыло. Подлый желудок отказывался считать апельсины за еду.

– Список коммерческих учреждений Сан-Хосе, – бормотал Д.Э. – Ну-ка, посмотрим. Шляпник… ювелир… архитектор… страховая контора Ричардсона… похоронные услу…

В коридоре стукнула дверь уборной. Зашаркали, закряхтели, выругались.

– Эй, ты! – послышалось оттуда. – Опять газету спер?

– Пошел в жопу, – не отрываясь от своего занятия, пробормотал Д.Э. себе под нос. – Меня нет дома. Типография… помещения для офисов и магазинов… автоматические швейные машины… художник… вышивка шелком… фотоателье… ну что за жизнь, я не понимаю!

– Отдай газету, трах тебя!

Д.Э. дочитал, собрал газетные квадраты опять в стопку. Осторожно приоткрыл дверь. В дверь просунулось волосатое ухо, заткнутое ватой и коричневая старческая рука. Владелец руки предпринимал усилия, чтобы протиснуть и остальное, но Д.Э. предусмотрительно подпер дверь плечом со своей стороны.

– Как вам понравился обед, мистер Флинт? – послышалось снизу сладким женским голосом.

– Пока не просрался! – Флинт вырвал газету из рук искателя приключений и мрачно уполз в уборную.

– Агнес? – раздалось из-за стены голосом пожилой леди таким манером, как если бы эта леди постоянно держала губы сложенными для слова «сюита». – Агнес, где ты? Агнес!

Джейк выскочил в коридор и высунулся в окно.

Окно выходило во двор: сарай, где располагался теперь катафалк, конюшня, где жил теперь Злыдень, на веревках сушилось белье.

Д.Э. полюбовался облаками и присвистнул – задумчиво и где-то даже философски, как если бы сделал про себя некое умозаключение. Простыни заколыхались. В одну сторону выскочила мисс Будлл из третьего номера, в другую – запутался М.Р. Маллоу.

– Иду, бабушка! – крикнула мисс Буддл и побежала по лестнице.

Мисс Буддл, барышня возвышенных чувств, была белокура. Высокая, тонкая, немножко сутулая, с нежно-голубыми, как каемка на чайном блюдце, глазами, нежными веснушками на вздернутом носе и еще более нежным голосом. Весной ей, кажется, сравнялось двадцать три. Каждую пятницу, субботу и воскресенье, ровно в пять часов бабушка с внучкой наряжались, брали друг дружку под руку, и отправлялись на прогулку. Они прогуливались по главной улице, здоровались с прохожими, останавливались у прилавков аптеки: здесь у нас местное высшее общество; торговца певчими птицами – здесь любимое место наших дам; у лавочников: один торгует одеждой, второй – бакалеей (бакалейщик, кажется, рассматривается как рак на безрыбье, поэтому с ним здороваются чуть теплее). Потом еще был мясник – очень хороший человек, но не партия. Потом молочник и зеленщик – этих в качестве таковой даже не рассматривали.

М.Р. Маллоу преподавал мисс Буддл французский, чистописание и манеры. Дважды в неделю. Д.Э. Саммерс похищал газеты из уборной. Ежедневно.

Внизу хлопнула дверь, М.Р. взбежал по ступенькам, таким крутым, что о верхнюю задеваешь носом, ворвался в комнату. Вынул из петлицы и швырнул на стол идиотский букет фиалок – в точности такие росли в ящиках под окном третьего номера, соединявшегося с номером компаньонов террасой.

– Ушли, – сказал М.Р., проводив взглядом дам на улице. – Пятница, сэр. Пора и нам вращаться в обществе. Авось найдется что-нибудь подходящее.

– Начнешь спрашивать в лавках, – отозвался Д.Э., созерцая потолок, – сразу потеряешь фасон. И сам уныл станешь, как попрут раза три, и все будут знать, что ты созрел для сезонного сбора вишен.

Он застегнул пиджак – до самого верха, чтобы прикрыть свой не принятый в обществе жилет, посомневался на на свой выцветший цилиндр с линялыми пятнами над ушами, надел его тоже, и двое джентльменов отправились на поиски. Д.Э. хотелось обедать каждый день, но при этом он наотрез отказывался идти служить на почту. М.Р. хотелось найти что-нибудь, что позволило бы перестать заниматься преподаванием (хотя надо признать, что репетировал он, прямо скажем, без отвращения). Оба компаньона отчаянно продолжали искать черную кошку в темной комнате: дело по душе.

На крыльце они обнаружили абсолютно пьяного Козебродски. Козебродски, с миской клейстера в руках, приклеивал на стекло своего второго номера картонную табличку с кривыми буквами: «Фотоателье». Рядом с фотографом, уткнув руки в тощие бока, стояла миссис Гейзер – хозяйка пансиона «Чертополох». Пансион – громкое слово для меблирашек, три бакса в неделю, но общий обеденный стол на первом этаже давал хозяйке такое право.

– Полюбуйтесь! – миссис Гейзер дернула индюшачьим подбородком в сторону фотографа, – только проспался, и уже в каком состоянии!

– Козебродски настоящий профессионал, – бубнил тот. – А настоящий профессионал работает в любом состоянии!

– Видали мы! – длинный палец, тоже удивительно напоминавший палец крупной домашней птицы, выразительно покачался из стороны в сторону. – Увижу беспорядок – мигом вылетите на улицу! Я пьяниц не держу!

– Мадам! – Козебродски всплеснул руками. – Что такое вы говорите? Ваше заведение ждет успех! Да, я был нетрезв! Я спрятался в катафалке в этом ужасном Фриско, а вы знаете, что такое сейчас Фриско? Апокалипс! Людям ничего не надо! Только, чтобы было, что есть, что пить, и чтобы крыши домов не валились им на голову! Я сам еле успел спасти свой лучший аппарат! Мой дом взлетел на воздух! Слышали про динамит? Эти олухи закладывают под фундамент столько динамита, как будто это не динамит, а соус майонез! Какое искусство, о чем вы говорите! Как тут не пить?

– Вы просто были пьяны!

– Я полез в катафалк от горя!

– Не рассказывайте сказки! Вы полезли потому, что на ногах не стояли!

– Меня действительно не держали ноги! Я нес на себе мой аппарат! Вы видели мой аппарат? А ящик с реактивами? А печатная машина? Черт знает, что такое! Мне пришлось заплатить соседям, чтобы помогли донести! Нас всех не держали ноги!

– Только попробуйте нарушать порядок в моем доме!

– Не ругайте меня! Мне очень плохо! У меня болит голова!

– Потому что вы старый пьяница!

– Потому что орали эти проклятые девки!

Козебродски схватился за голову.

– Какие девки? – надвинулась на него миссис Гейзер.

– Из заведения, – пробормотал Козебродски убитым голосом.

– Из нашего заведения, – встрял Д.Э. Саммерс, улыбаясь улыбкой приличного юноши из приличной семьи. – Так мы называли редакцию.

– Да! – подтвердил фотограф.

– Там, кроме нас, были еще три журналистки и секретарша, – прибавил М.Р. Маллоу.

– Да! – кивнул фотограф. – Нахальные шумные девки!

– Эта молодежь… – хозяйка сделала рот куриной гузкой.

– Не будем ходить далеко, давайте ходить близко! – обрадовался Козебродски. – Эта барышня, мисс Буддл…

М.Р. сделал ему ужасные глаза, но миссис Гейзер махнула рукой.

– Ах, не говорите! Мистер Орас, бакалейщик – такая партия, такая партия, а она рожу воротит!

Козебродски воодушевился.

– Я как раз хотел сказать, эта барышня, вы знаете, сначала она пела, когда у меня так болела голова, – а вы знаете, что это такое, когда болит голова? – потом два часа копошилась в ванной, провоняла все своей парфюмерией, и при этом, понимаете, читала стихи! Как будто ей дадут за это конфету с хвостом и рождественский подарок!

– Вот об этом я и говорю! – подхватила миссис Гейзер. – Не носилась бы со своей фанаберией, так могла бы выйти даже за младшего Менцеля – это сын председателя городского совета! Ведь красивая девочка, а что в голове?

Хозяйка обернулась к компаньонам:

– А? Нет, вы скажите!

Двое джентльменов предпочли бы не говорить ничего, и вообще смотаться подобру-поздорову, но поздно.

– А вы, молодые люди, если не заплатите мне завтра полную сумму за комнату, вылетите на улицу! Без разговоров!

– Так, – тихо сказал Дюк, – пошли скорее.

За их спинами послышалось:

– Мистер Флинт! Мистер Флинт! Собрались прогуляться?

– А тебе что, старая индюшка!

– Вот, – закричала миссис Гейзер, обращаясь к Козебродски, – посмотрите на мистера Флинта!

Флинт не обращал на Козебродски никакого внимания. Козебродски долго смотрел на Флинта.

– Я его вижу, он еще не ушел, и лучше бы я его не видел!

– Да, грубоват! – хозяйка гневно трясла прической, имевшей подозрительный фиолетовый оттенок. – Но он все-таки мужчина! Он воевал! Он был ранен!

– У него контузия! – закричала сверху бабуля Буддл. – И больные ноги!

Миссис Гейзер сделала вид, что глухая.

– Зато мои часы – самые точные в городе!

– Он часовщик? – не без уважения поинтересовался Козебродски.

– Да! – подтвердила хозяйка. – Он часовой мастер. Вы представить себе не можете, какие у него руки: вся мебель починена! Бачок в уборной не свалится вам на голову, как только вы дернули за веревку! И, да будет вам известно, мистер Флинт выпивает только по праздникам!

– От вашего Флинта провонял весь дом! Козебродски ни разу в жизни не прикоснулся к табаку!

– Заткните свои глотки!

Флинт разогнал компаньонов своей палкой и захромал по улице, загребая пыль негнущейся второй ногой и держась ровно середины. Погрозил игравшим в пыли детям, которых тут же как ветром сдуло, рявкнул «пшла вон!» кошке. Черная кошка, неторопливо переходившая улицу на тонких лапах, оглянулась и убежала, задрав хвост. Флинт остановился возле прилавка продавца птиц, где тенькала на одной ноте длинная желтая канарейка и бормотал с закрытыми глазами плешивый серый попугай. Увидев Флинта, попугай встревожился и стал кланяться без остановки.

– Ну ты, – сказал Флинт, – подхалим!

Не прекращая поклонов, попугай издал несколько резких свистков и жалобно вскрикнул: – Ку-ку! Ку-ку!

– Сам ку-ку, – буркнул часовщик.

И тут увидел рядом компаньонов: у М.Р. развязался шнурок и он только что выпрямился.

– Что надо?

– Шоколада! – не очень оригинально отрезал Д.Э. и оба джентльмена прошли мимо, делая вид, что совсем не спешат, по каковой причине их ноги настигла палка Флинта.

– Я в суд подам! – у молодого человека был приличный коричневый костюм и приличное, крайне расстроенное лицо.

Флинт вышел следом: посмотреть, как молодой человек спускается по стонущей, крутой, как скала, лестнице.

Молодой человек потряс тростью через перила, адресуясь почему-то к миссис Гейзер.

– Это подло, слышите? Подло! – закричал он. – Эти часы – все, что осталось мне на память о моей семье, настоящий “Франьо а Пари”, номер шестьстот сорок, редкость! Я требую, чтобы мне вернули мои часы!

По лицу часовщика расплылась улыбка идиота.

– Я этого так не оставлю! – продолжал разоряться несчастный. – Слышите? Не оставлю!

– Мистер Флинт сражался на войне! – пристыдила парня миссис Гейзер. – Он был ранен!

– У него контузия! – откликнулась бабуля Буддл. – И больные ноги!

Флинт смотрел светлыми глазами. Поймав затравленный взгляд жертвы, он любезно поклонился.

– Доживете до таких лет, – кричала хозяйка, – посмотрим, какие у вас будут странности! Все в этом доме держится на нем! Эти часы в столовой – самые точные часы в городе!

Часы в столовой подтвердили ее слова торжественным боем. Восемь. М.Р. Маллоу задерживался.

– Бачок в уборной еще ни разу …

Д.Э.Саммерс проскочил мимо молодого человека, благодаря про себя и бачок, и часы, и этого парня – все, что не позволило хозяйке поинтересоваться его финансовым положением. Старушенция Буддл платила М.Р. по пятидесяти центов за урок. В конце месяца. И до конца месяца было бы неплохо не умереть с голоду.

– Вот этой табуретке, – продолжала хозяйка и потрясла в доказательство табуреткой, – сорок лет!

Ножки табуретки крепко обматывала веревка.

– И как новая! Только благодаря ему и держится этот дом! Мистер Флинт натирал мне поясницу скипидаром! Ругал последними словами – и натирал!

– Зачем? – испугался посетитель.

– Ваше счастье – вы не знаете, что такое ревматизм! Доживете до моих лет, узнаете!

Миссис Гейзер воинственно тряхнула прической.

– Да! Мистер Флинт натирал мне поясницу скипидаром! И я ни вот столько (она показала пальцами щепоть) этого не стыжусь! Вы не знаете, какой это человек! Это прекрасный человек! Придете завтра!

– Ничего вам не сделается! – добавила бабуля Буддл.

Дверь хлопнула: молодой человек ретировался. А хозяйка повысила голос: – Если завтра, – слышал? – если завтра не заплатите полной суммы за квартиру, вылетите у меня оба!

Д.Э. высунулся из комнаты.

– Заплатим! – пообещал он и поскорее заперся.

– Как вам не стыдно портить воздух, бессовестный вы старик! – донеслось из коридора голосом бабули Буддл.

– Ну конечно, глух, как тетерев! – отозвалась миссис Гейзер. – Это бесполезно, милочка.

– Старая псина, – бабуля Буддл проигнорировала «милочку». – Храпит, как паровоз, кусается и воняет!

– Но преданнее его, – прекрасным голосом отозвалась квартирная хозяйка, – вы не найдете!

* * *

М.Р. ввалился в пансион вечером, качаясь от борта к борту, додрейфовал до комнаты и так страшно измучил дверную ручку, что Джейк открыл изнутри сам, успев подхватить бесчувственное тело компаньона.

– Cэр! – ужаснулся он. – Ну, вы и набрались! Я вас первый раз вижу в таком состоянии!

М.Р. упрямо пытался лечь на пол.

– Я сам себя… ик!.. ой… сам себя первый раз вижу!

– Как же ты так назюзюкался?

– З-з-завязать знакомства!

– Какие знакомства, где?!

– Деловые! В баре «Ла Компарса»! Мы там с Козебродски в пок… ик! … в покер-р-р играли.

Содержимое его карманов не оставляло место сомнениям. Общий капитал компаньонов составлял теперь ровно четыре цента.

– Идиот на мою голову! – ужаснулся Джейк. – Ты зачем играть сел? Из тебя же игрок, как из дерьма пуля!

– Для… ик! …для представительства!

Д.Э. подхватил компаньона на руки, как барышню, дотащил до кровати. Бухнул на серое одеяло.

– Ну, – сурово вопросил он, – и как представительство?

– И ник-к-как-к! – покаянно икнул М.Р. – И ищ-що нах-хлынули! Из Фриско!

– Еще бы не нахлынуть, – мрачно сказал Д.Э. – Сколько народу без работы осталось. Так и что нам теперь…

Договорить он не успел, потому что пришлось бежать за тазом.

– Заткнись, горжетка драная! – услышал с лестницы искатель приключений.

В столовой звенели гвоздиками и колотили молотком.

– Старый вонючий перечник! – с достоинством отвечала миссис Гейзер.

Д.Э. спустился на первый этаж, в ванную, но и там было слышно прекрасно.

– Не смейте выражаться в моем присутствии, вы, мокрая пепельница!

– Не мешайте работать! – донесся голос Козебродски.

Но его не слушали.

– Старая пердунья!

– Сам пердун!

– Какие нежности, – пробормотал искатель приключений, захлопнул дверь ванной и побежал спасать компаньона.

Глава одиннадцатая. Трагические события

– Вот, например, миссис Морган, – вещал Д.Э. за утренним кофе без завтрака. – Племянница недвижимого магната. Мечтает похудеть, говорят.

– Половина Дамского Клуба, – не остался в долгу М.Р., – мечтает выйти за сына сенатора Франка. Он как раз в прошлом году отстроился. Пижонский такой дом с колоннами. На Вашингтон-стрит.

– Видел, – отозвался Д.Э. – Вторая половина Клуба наверняка мечтает о том же самом. Только не признается, на первую все сваливает. А какой-то Робинсон, представляешь, никак не решается сделать предложение этой, как ее. Ну эта, рыженькая.

– А, – догадался М.Р., – дочь продавца птиц, мисс Фик? Тогда этот твой Робинсон знаешь, кто? Племянник аптекаря. А что это он? Такая краля аппетитная, и так о нем отзывается. Втрескалась без памяти, по-моему.

Д.Э. сочувственно вздохнул.

– Стесняется человек.

– О! О!

– Да, – искатель приключений задумчиво созерцал на потолке муху. – Кто там у нас еще? А, вот, вспомнил: Менцель. Казначей и смотритель училищ. Мечтает стать председателем городского совета. Хотя у него, скорее всего, не получится.

– Ну правильно, – согласился М.Р. – Все уверены, что председатель Макферсон на второй срок пойдет.

– И от всего этого, – Д.Э. взял со стола исчерканное письмо компаньона – Дюк опять хотел написать родителям и опять не написал, – и стал делать из него голубя, – никакой пользы. Насобирали мы с тобой сплетен по всей округе, хоть в Дамский клуб записывайся.

Компаньон согнулся пополам.

– Было бы смешно, – проворчал Джейк. – Кабы не было так груст… Эй, ты чего?

– Ничего! – простонал М.Р., разгибаясь и исчезая за дверью.

Спустя минуту Д.Э. прекрасно его понял, но было поздно. Искатель приключений заметался по комнате, проклиная апельсины, персики и все остальные фрукты, какие только есть на свете.

– Наконец-то! – прошипел Джейк, сталкиваясь в дверях с вернувшимся компаньоном и не обращая внимания на выражение его лица.

Д.Э. уставился на компаньона.

Дюк молча сбросил пиджак, жилет, задрал рубашку. На все еще загорелом после китобоя животе алела сыпь.

– Это шанкр, – сказал Дюк. – Так я и знал.

Джейк рванул с плеч подтяжки.

– Повезло, – М.Р. жалко улыбнулся.

И добавил:

– Не хочется вас пугать, сэр, но… может, в общем, быть, что просто еще рано.

– А то, в синей банке? – непослушными губами выговорил Джейк, вспомнив конфузную процедуру, каждый раз предварявшую амурные удовольствия.

– В синей банке! – передразнил Дюк. – Похоже, твое «в синей банке» раз на раз не приходится. О Боже!

– Боюсь, дорогой компаньон, что уж к Нему теперь взывать бесполезно.

Дюк опять сунулся в газету.

– С девяти до пяти, с семи до восьми, по воскресеньям – с девяти до двенадцати.

Джейк вытащил часы Фокса: десять.

– Доброе утро, мистер Флинт! – медовым голосом пропела за дверью миссис Гейзер, которой полагалось быть совсем не здесь.

– Хорошо спали, мистер Флинт? – сейчас же спросила бабуля Буддл.

– Пошли в жопу, старые кошки! – отозвался часовщик.

– Быстро! – прошипел Д.Э.

Компаньоны выскочили в окно, спустились по деревянным столбам, поддерживающим террасу, и были таковы.

– И ничего такого, – шепотом бормотал Дюк.

Искатели приключений ерзали на стульях в приемной доктора Брауна.

– Ага, – отозвался Джейк.

– Может у нас – вон, на дверях просто «доктор» написано – может, у нас диспепсия.

– А что это?

– Расстройство желудка.

Д.Э. молчал.

– Я говорю, может у нас диспепсия! – не унимался М.Р.

– Ага.

– Может, вообще ревматизм! Нервы! Чахотка!

– Ага.

– Что ты все «ага», да «ага»! – возмутился Дюк. – У тебя просто истерика!

– Знаешь, – медленно выговорил Д.Э., – если окажется, что да, я, наверное, застрелюсь.

Некоторое время компаньоны молча смотрели друг на друга.

– А я как же? – моргнул М.Р.

– Ты тоже застрелишься.

Д.Э. посмотрел на ошеломленного компаньона.

– Нет, – поправился он. – Грохнем друг друга. Ты меня, я тебя. Одновременно.

– Ты что, – спросил Дюк, – дурак, что ли?

Компаньон трагически молчал.

– Вот этот наверняка сифилитик, – М.Р. секретно сделал бровями в сторону хилого прилизанного субъекта, с независимым видом прохаживающегося мимо окна.

– Ага, – подтвердил Д.Э. – А вон у того рожа развратная.

– Пожалуйста, заходите! – послышался голос из кабинета.

Опрятный старик, обладатель развратной рожи, неторопливо поднялся со своего места. Джейк сглотнул и позеленел. На противоположной стене висели большие стенные часы. Стук маятника вгонял бы в сон, если бы не висевшее в воздухе тревожное ожидание.

Наконец, старик вышел и все так же не спеша покинул приемную. Дверь кабинета пригласительно приоткрылась.

– Пожалуйста, заходите! – раздалось изнутри.

При этих словах Д.Э. побелел. Так, что Дюк испугался: а ну, как грохнется в обморок, да прямо здесь. Прилизанный прекратил променад и скрылся в кабинете. Из-за двери слышался его высокий взволнованный голос. Слов было не разобрать. Д.Э. тоже посмотрел на компаньона. Увидел застывшее лицо, на котором панически торчал нос, и быстро закрыл глаза. Просидел так неизвестно, сколько, пока не подскочил от щелкнувшего замка.

Из кабинета, ни на кого не глядя, вышел прилизанный. Торопливо двинулся к дверям, смешно выбрасывая ноги в блестящих туфлях с острыми носами. М.Р. глубоко вздохнул, и встал.

Джейк проводил его взглядом. Стрелки часов двигались так медленно, как будто какой-то гад специально приклеил их к циферблату.

Когда Д.Э. Саммерс уже начал подумывать, не махнуть ли на это дело рукой, и не смыться ли дожидаться компаньона на улицу, дверь кабинета открылась и вышел Дюк. Д.Э. понял, что встать со стула не сможет никогда, но М.Р. хмуро махнул рукой и искатель приключений, сам не поняв, как это произошло, уже подпирал спиной закрытую дверь, не решаясь сделать ни шагу в сторону поднявшегося навстречу доктора.

* * *

Доктор Браун оказался крупным, узкоплечим человекомс насмешливо прищуренными глазами. Большой нос, квадратный подбородок, тонкая прорезь губ. Густые красивые бакенбарды ловко переходили в бахрому вокруг лысины.

– Ну, молодой человек, какие у вас будут жалобы?

– Видите ли… – начал Джейк, рассматривая приемную.

На шкафу, под самым потолком, стоял человеческий череп. На комоде у стены – кувшин, сифон и флакон с мягкой черной грушей пульверизатора. Д.Э. взял себя в руки и уперся взглядом в медный письменный прибор на столе.

– …у меня нет жалоб. Но…

Тут из другой двери, что находилась между столом и книжным шкафом, заваленным журналами под самый потолок, вышла медицинская сестра. Унесла с докторского стола эмалированный гнутый лоток с пустым шприцем и еще какими-то железками. Д.Э. сглотнул, подождал, пока тетка скроется из вида, и, заикаясь, вытирая с шеи пот и сбиваясь с пятого на десятое, объяснил, в чем дело.

Сестра вышла, распахнув дверь приглашающим жестом, и за ней скрылся доктор. Тетка, не прерывая Д.Э., отвела его следом. Искатель приключений увидел ширму, кушетку с приподнятой спинкой, похожую на пыточное приспособление, крашеный в белый металлический столик на колесах. Запнулся на полуслове. Сестра без особенных церемоний подтолкнула его вперед и ушла, закрыв за собой дверь.

Доктор Браун мыл у умывальника руки.

– Если я правильно понимаю, – спросил он, вешая полотенце на место, – у вас та же история, что и у вашего предшественника?

Джейк кивнул. У него звенело в ушах и пересохло в горле.

– Это очень похвально, что вы и ваш …м-м… друг проявляете беспокойство о таких… м-м… вещах, – доктор Браун задумчиво повесил полотенце на место. – Очень похвально.

Он пересек кабинет и встал рядом с ширмой.

– Действительно, – доктор неторопливо закатывал рукава на крупных белых руках, – первичные признаки lues могут проявиться… м-м… довольно рано.

Джейк отступил. Почувствовал спиной дверь.

– Довольно рано?

Доктор Браун окинул его внимательным взглядом и показал на ширму.

Из кабинета искатель приключений вышел красный, как малина. На стуле в приемной ждал компаньон: тихий и печальный.

– Полтора месяца, – произнес Д.Э., опускаясь на стул рядом. – Раньше ни черта не понятно.

М.Р. кивнул.

– Ну? – спросил Д.Э.

Дюк поднял глаза.

– Полтора месяца, – сообщил он.

– А сыпь?

– Головой покачал, – мрачно ответил М.Р..

– В каком смысле?

– В таком, что с кислой рожей и не ответил ничего. А деньги?

– Уговорил, что заплатим в следующий раз. Хороший человек этот доктор Браун.

– Хороший.

Посидели, не произнося ни слова, потом встали и направились к выходу.