Текст книги "Воля дракона. Современная фантастика Польши"

– Возвращение падшего святого, – пробормотал он, громко рыгнул и пнул ногой дверь. – Се грядет одинокий Болдуин Кёртис… И-и-ик… Добрая одинокая акула без хребтового плавника. Или, как они говорили, – доисторическая горилла… Сказали мне, что именно так я выгляжу и что это их заводит… Вот дерьмо! Отвянь, Шарк, – оттолкнул он удивленного андроида и вошел в дом. – Я – горилла без хребтового плавника. И-и-ик.

Покрутился по кухне, промыл налитые кровью глаза и блеванул в раковину.

– Чтоб меня черти взяли, если я сменю себе морду и тело. Такая пруха!

Шарк наблюдал за ним, скрывшись в тени портьеры.

– Что с вами случилось, господин Кёртис? – спросил он озабоченно. – Вы очень плохо выглядите, и вас целую ночь не было дома.

Болдуни выблевал остатки эйсид-виски.

– Это начало, парень… – Он вытер рот манжетой отцовской куртки. – Чтоб меня черти взяли, но только теперь я твердо намерен отработать набежавшие задолженности… За всю жизнь. И поверь мне, мой Шарки, что набралось этих долгов немало…

Они вошли в сарай. Болдуин выкатил транспортную платформу и крепко схватил лопату.

– Закопаем этих трех, берись за работу. И-и-ик. Потом сгоняешь за водкой.

– Так точно, – отрапортовал андроид с искусственным энтузиазмом. – «Сгоняю за водкой», что бы это ни значило, господин Кёртис.

Болдуин, толкая перед собой платформу с тремя кристаллами, не ответив, прошел мимо пораженного андроида.

Работали молча.

– И подумать только – ей было пятьдесят лет! – внезапно вздохнул Болдуин. – Ты этому можешь поверить, братишка?

– Но кому, прошу прощения?

– Беверли. Ту, другую, даже не спрашивал. Наверно, все сто насчитывала, сучонка. А этой, которую сейчас закапываем, смело дам все двести… Столько зря потраченных ночей… И-и-ик.

Солнце медленно поднималось в зенит, но тучи надежно скрывали его блеск. С севера тянуло прохладным зимним ветерком. Дождевые стервятники улетели куда-то далеко. Было тихо.

Когда над землей поднялись три холмика, могильщик вытер пот со лба, наклонился и воткнул в них три небольших креста.

– Готово. Теперь справим службу.

Они перешли на площадку, где высился алтарь в форме тернового венца. Единственная ритуальная вещь, прилетевшая со старой Земли. Болдуин особо выторговал его транспортировку. Похороны должны проходить в соответствии с отцовской традицией.

– Готов, Шарки?

– Так точно. Я готов, господин Кёртис. Мне уже сейчас надо «сгонять за водкой»?

– Нет, Шарки. Еще не время. Сначала мы должны их упокоить. Как обычно.

– Слушаюсь.

Они стали рядом друг с другом.

– Прими, о Господи, этих трех умерших в Свой свет. Я, могильщик, принимаю на себя их грехи. Я, Болдуин Кёртис, отпускаю им их грехи.

– Именем Твоим, – хором подхватил андроид. – Хвала Тебе, о Господь На Вершинах Авалона.

У андроида была функция, имитирующая цифровым образом оркестр и хор, превращающая одиночный звук во множество голосов и подголосков, сопровождаемых гармоничным оркестровым аккомпанементом.

– Пусть ветер унесет их земные имена, а земля поглотит их земные тела.

– Во веки веков, – прогремел хор.

– Во веки веков.

Болдуин растер подошвой комок глины.

– Молись, сын мой, – назидательно обратился он к андроиду, который украдкой поглядывал по сторонам, явственно скучая от монотонной процедуры поминания.

Точно так же наставлял его в свое время главный капеллан Авалона, когда еще лично приезжал на церемонию погребения. Позже он чудовищным образом спился, быстро и эффективно разрушая собственную личность. Да, капеллан обладал экспериментаторским духом, любил соединять алкоголь и наркотики в совершенно новаторских пропорциях, корректируя эффект ферментизированным торфом, который любил демонстративно втягивать ноздрями толстого носа. Теперь капеллан покоился в тени здешнего аналога вербы, залитый красным кристаллом, специально ограненным уникальным и неповторимым образом.

А его функции принял на себя сам Болдуин, честно исполняя положенный ритуал. В такие моменты Шарк играл роль могильщика.

– Аминь, – провозгласил могильщик.

– Аминь! – прогремел андроид.

Холодный ветер и церемония слегка прочистили мозги Болдуина. Снова вернулась уверенность в собственном прошлом.

– Отнеси инструменты в сарай, парень, – вздохнул он утомленно. – А я малость пройдусь.

– А водка? – Андроид не выключил модуляторы звука, и вопрос был произнесен оглушительным хором. – Я же должен был «сгонять за водкой».

– Забудь об этом, братишка. И выруби этот чертов хор.

– Так точно, господин.

Болдуин, шагая кладбищенской аллеей, ощущал себя такой же испускающей пар глиной, из которой он формировал холмики на могилах. И таким же, как его чертов пропойца-отец.

Он поймал болтающийся в воздухе споролист. Легко сдавил хитиновый кокон, и изнутри вырвалось облачко шипящих спор. Через несколько дней из них вырастут хилые растеньица, поглощающие корешками воду и превращающие ее в пар, накапливаемый, пока его давление не возрастет и не выбросит в воздух новые споролистья…

Полная бессмыслица.

Он шагал дальше и временами ловил пролетающий мимо споролист.

8

Болдуин зашел на Старое кладбище. То, которое не предназначалось для человеческого праха. Мощные каменные блоки, поросшие красным мхом и раздираемые корнями подземных растений, хранили останки былых хозяев планеты.

О них не говорили много. Болдуин знал только, что они несколько напоминали птиц: высокие, худые, как жерди, с небольшими яйцеобразными головами и выступающими грудинами. Их цивилизация исчезла с лица планеты лет пятьдесят назад – то ли война, то ли какой-то природный катаклизм поставили крест на их бытии… Кого это нынче волнует?

Погладил шершавый камень – никто не знал, откуда его сюда доставили, – и усмехнулся в сторону Шарка, который, соблюдая надлежащую дистанцию, следовал за своим господином, а теперь вот появился у соседнего надгробия, подобный металлическому призраку. Андроид глядел на Болдуина с беспокойством.

И именно в этот миг он, Болдуин Кёртис, увидел нечто странное. Из-под самого высокого надгробия, опасно подмытого вчерашним дождем, высыпались несколько экземпляров разноцветной гальки. На темно-сером фоне кладбищенского грунта камешки выделялись неожиданно жизнерадостными красками. Заинтересовавшись, Кёртис подошел поближе.

Наклонился, чтобы поднять один из камешков, и вдруг заметил, что у основания чужого надгробия зияет черное отверстие, из которого идет влажный пар.

Болдуин помнил о категорическом запрете раскапывать древние гробницы. Помнил предостережения старого капеллана и все корпоративные инструкции.

Подался чуток назад.

– Э-э… А, собственно, чего там? – пробурчал он с вызовом. – В конце концов, я его не трогал, он сам вскрылся… А мне уже все едино. Всю жизнь под кого-то подлаживался. И что я получил от следования этой благоразумной стратегии?..

Он снова подошел к чужому надгробию и засунул руку через отверстие в темное и влажное нутро гробницы.

Ощутил под пальцами какую-то осклизлую, отвратительную форму и поспешно отдернул ладонь.

И увидел прилепившегося к ней Триптидидидока. Эта штука из гробницы пристала к нему прочно, тянула вниз и заставляла сгибаться почти до уровня кладбищенской почвы.

– Шарк! – заорал перепуганный могильщик. – Шарк!!!

– Уже бегу, господин Кёртис. Что случилось?

– Отцепи его от меня! – кричал Болдуин. – Шарк, черт возьми, спаси меня. Быстро…

– Я уже тут, господин. Что мне… Что мне надо отцепить? – спросил подбежавший андроид.

– Триптидидидока, идиот!

Дезориентированный Шарк ничего не ответил.

– Я пытаюсь его увидеть, прошу прощения. Триптидидидок? Никогда о таком не слышал…

Глаза андроида вылезли на стебельках из глазниц и мгновенно обследовали внутренность гробницы.

Тут до Болдуина дошло: а, собственно, откуда сам-то он знает, как называется этот яйцеобразный предмет?

Рассыпанная галька, это отверстие и… да это же приманка! Ловушка!

Да только поздно он это сообразил.

Он уже коснулся Триптидидидока.

Что происходит?

Свет, куда исчез свет… Так сильно…

Он так сильно хотел, чтобы свет вернулся. Становилось все холоднее и холоднее.

– Свет, – напомнил он себе. – Надо его искать…

9

Он открыл глаза.

Перед ним стоял ангел. Невысокий, худой, но самый настоящий.

Болдуин был в этом уверен.

Ангел затрепетал крыльями и съежился, как большая, больная птица.

– Мой бог ждет тебя. Он хочет с тобой говорить.

Ангел обеими руками сделал приглашающий жест. Руки у него были сухие, жилистые и дрожали, как дрожат руки стариков.

– Ну да… Бог? – хохотнул могильщик.

– Не твой. Но бог. Встань, человек с планеты Земля, и иди.

Болдуин невольно подчинился. Когда сделал первый шаг, снова что-то изменилось. Теперь его окружала пустыня.

– Все ясно… У меня крыша поехала.

– Нет. Ты разговариваешь с богом.

Болдуин резко обернулся вокруг оси, осматриваясь. Он все так же никого и ничего не видел, кроме безграничной равнины красного песка.

– Ничего здесь нет. Это какие-то глюки. Все из-за той чертовой кислоты.

– Если уж так сильно хочешь меня узреть, то вот он я.

В воздухе что-то засветилось. Как бы размытый эскиз живого существа. Болдуину это напомнило тех существ из старых могил – птицеподобное создание с выступающей грудиной и небольшой треугольной головкой.

– Я, в конце концов, создал их по своему образу и подобию, – пояснило туманно светящееся существо. – Это такая фирменная фишка нашей божественной расы. Но сейчас уже нет в живых ни одного из моих подопечных. Ушли в темные воды реки Спасмы.

– Истребили друг друга. – Болдуин печально покивал головой. – Я слышал об их войнах.

– Да, – согласился бог. – Все время воевали, пока не уничтожили друг друга. Не без вашей помощи, но какое это теперь имеет значение, не так ли? Я вызвал тебя к себе не для того, чтобы мстить или укорять. Ты и сам кое-что знаешь о страшных методах и стратегиях вашей жестокой расы. Я не собираюсь обвинять тебя, могильщик.

– Обвинять? – растерянно проговорил Болдуин. – Да за что? Что я – плохо копал могилы?

– Нет, не за это. Могилы ты копаешь хорошо, – вздохнуло существо. – Я мог бы обвинить тебя за преступления вашей расы, за преступления корпорации WARS`N`GUNS, будь она проклята.

Контуры бога затуманились, расплылись. Он изменил позу.

– Пора уходить. Я старею, могильщик, – бормотал бог. – Мои последователи, моя раса… Понимаешь, это всё, что у меня было. Сначала я слепил эту планету, потом заселил ее существами, которые мне поклонялись. Чтобы они в меня верили, и чтобы я был с ними. Все имело свой смысл… Бог и его дети. Обе стороны нужны друг другу… Но ты должен знать, что каждый Творец Органики может создавать только один раз. И я свой раз уже использовал.

– Ну так и что? – Болдуин не мог взять в толк, что пытается ему втемяшить существо, висящее над красным песком пустыни.

– Как что? Я умираю, могильщик.

– Что за вздор! Отец говорил мне, что боги бессмертны.

– Это правда. Но он, видимо, забыл тебе рассказать, что не существует бога без тех, кто ему поклоняется, кто в него верит. Это очевидное, фундаментальное противоречие.

– Но ведь…

– Пойми… В действительности все мы смертны. Смотри, даже ангелы – а тут их был целый сонм – сгинули. Остался один только Налеф, жизнь которого я поддерживаю остатком сил. Но вскоре и его поглотит пучина реки Спасмы. А потом… – Бог вздрогнул. – Да, могильщик. Потом пробьет и мой час.

Болдуин из вежливости старался изображать печаль.

«На хрена он меня сюда притащил? В конце концов, он ведь не мой Бог».

– Да, конечно, чужой сын, – согласилось птицеподобное создание. – Я не твой Бог. Но ты даже не подозреваешь, насколько тревожной является ситуация. Тебе следует знать, что вместе с моей кончиной исчезнет все, что я сотворил. В том числе и эта планета. Разумеется, вас я и пальцем не трону. Не могу и не желаю. Ничего против вас не имею. Как я уже говорил раньше, могильщик, я не из мстительных богов.

Стоящий по щиколотку в красном песке Болдуин пошатнулся. Он внезапно вспомнил, как на время потускнели и расплылись абрисы зданий Авалона, когда он там был в последний раз.

Нет, это невозможно…

– Но это так, ваш город выстроен на руинах другого города. – Бог, похоже, с легкостью читал мысли Болдуина. – Поверь, что это тебе не показалось. Когда я чувствую себя особенно скверно, что чаще всего случается вот в такие дождливые дни, тогда и вы, человеческие поселенцы, ощущаете мое умирание. Вы по-своему воспринимаете угасание вашего чудесного Авалона. Со временем, в процессе моей агонии, эти перемены закрепятся, и тогда все исчезнет.

Бог умолк и стоял, опустив птичью голову.

– И что тогда будет? – спросил Болдуин. – Ты ведь повторяешь раз за разом, что не хочешь нам причинять вреда.

– Точно, – согласился бог. Помолчав, вздохнул, как бы сочувственно. – Но я, однако, не уверен, что вы сможете выжить в пустоте. В царстве Органики мало рас, способных на это. А когда я уйду, вместе со мной уйдет и мое творение, и вам останется только космический вакуум.

Болдуин нервно сглотнул слюну.

– Это была идея Налефа, вызвать тебя сюда, – продолжал бог. – Я использовал Триптидидидока, когда-то он был слугой Верховного Жреца. Видишь ли, я всегда считал, что следует сохранять непосредственную связь между мной и моим духовенством. Так мне легче было поучать, судить и карать. Нередко я также посылал в мир Малых Триптидидидоков, предназначенных для простого люда. С их помощью я втягивал людей в разнообразные сложные ситуации, каковое втягивание было ничем иным, как испытанием их веры. Насколько она глубока. Малые Триптидидидоки не позволяли людям узреть меня, зато я мог всесторонне оценить качество возносимых молитв. Они верили. О, как они в меня верили!.. Если бы только мог это себе представить, мой инопланетный сын.

Бог зашелся в мучительном приступе кашля, его щуплые плечи сотрясались.

– Ну а я какое ко всему этому имею отношение? – Болдуин стер пот со лба. – Я тут только могилы копаю. И на своей планете копал, только что не с андроидом, а с отцом. Мой отец…

– Ну да, да… – перебил его погруженный в глубокие раздумья бог. – Когда ты вот так стоишь передо мной на расстоянии вытянутой руки, то я вижу, что в целом ты неплохой человек. Даже более того – в тебе таится значительный потенциал… Я, знаешь ли, поражаюсь вашей смышленой расе. Ну и вообще, хотел познакомиться с вами поближе, поскольку, по-видимому, вас хорошо сделали… Над вами трудились лучшие, чем я, творцы. Возможно, те, со славных террас Хиллдегардении.

Болдуин помотал головой, он был совершенно растерян и не понимал, о чем говорит это странное существо.

– Что, и вправду твоя смерть неизбежна?

– Именно так, дитя. Агония началась в тот миг, когда разгорелась последняя война среди моих почитателей. Они гибли, веря, что умирают во имя мое, а на деле с каждой новой смертью они убивали и себя, и меня – часть за частью. Это было страшное недоразумение. Умереть во имя бога, а потом этого же бога и убить!

– Но ты и нас всех убьешь, люди не могут жить в пустоте! Сам же знаешь, что в космическом вакууме никакая жизнь невозможна.

– Сожалею, – помрачнел бог. – Но ты ведь понимаешь, что это побочный эффект. Я уже тебе говорил, что мой конец означает неизбежный конец всего, что я сотворил. По отношению к этой планете именно я являюсь ее Богом-Творцом. Такие правила установил наш всемогущий Господь, Великий Отец, Пино д`Форматт. И отступить от этих правил невозможно.

Рука Творца начертала некий знак. В воздухе появился мерцающий рисунок трех крыльев в окружении тернового венца. Болдуин уже видел такие рисунки в разных местах Старого кладбища. Он понял, что это местный аналог креста.

Бог наклонился и повесил этот символ на шею Болдуина.

– Это тебе на память, могильщик чужой расы. Ангел Налеф был прав. Ты этого достоин. Полюбил я тебя, дитя. Но нам пора расставаться. Теряю силы.

Пустыня подернулась белой дымкой. Воздух стал разреженным. Ощущались недостаток кислорода, отсутствие смысла и осязаемых форм…

– Подожди! – прохрипел перепуганный Болдуин, которого внезапно осенила некая мысль.

Разрушительные вихри замедлились.

– Слушаю?

– У тебя уже есть один последователь… Я в тебя верю!

– Ну да… Это очень благородно с твоей стороны, но одного верующего мало, чтобы выжить.

– Будут и другие! На этой планете есть уже три человеческих города. Наверняка найдутся новые последователи старого бога. Ты не должен сдаваться. Попробуй с поселенцами. Попробуй с нами, с людьми!

Бог, чья фигура поблекла и почти исчезла, вновь обрел более плотную форму и задумчиво склонил птичью голову.

– Что ж, может, и впрямь попробовать?

– Он прав. Зачем нам отказываться от последнего шанса, повелитель? – Около бога материализовался ангел Налеф. Он был явно возбужден. Его била сильная дрожь.

Воцарилась невообразимая тишина.

Стих горячий ветер.

Даже камень на песке, казалось, ожидал решения бога.

Вся пустошь замерла в ожидании.

Наконец бог выпрямил свое рахитичное тело и медленно проговорил:

– Хорошо. Мы пошлем в Авалон Малые Триптидидидоки. Я испытаю веру твоих братьев, мой единственный сын. Моя последняя надежда.

10

Болдуин закрыл лицо ладонями.

«Во что я вляпался?» Он не мог поверить во всю эту бредовую историю.

Может, это был всего лишь сон? Глюки, вызванные всем, что он выпил и внюхал той безумной ночью со всеми этими лентами туманного света и жадными объятиями Беверли. Может, это наследственный психоз, доставшийся ему от пьяницы-отца, а может, все эти видения продиктовали ему материнские гены? Ну понятно, матери он не знал, но почему тогда отец всегда называл ее не иначе, как «грязной шлюхой»?

«В конце концов, должен же быть для этого повод. Может, папочка видел во мне ее черты? Может, она тоже была шизанутой, как и я сам? Похоже на то. Все мы в нашей семейке с прибабахами. Вот и меня, наконец, настигло. Тронулся…»

И тут Болдуин ощутил некую тяжесть на груди.

«Стоп! Символ-то – вот он! Висит у меня на шее – бог назвал его Трикрылом – и отчет Шарка подтверждает факты». Шарк записал в своей долговременной памяти внезапное исчезновение господина могильщика. Зафиксировал также и его чудесное возвращение в клубах красной пыли спустя какой-то промежуток в реальном времени. Бедный Шарки в приступе вины решил, что это только эффект очередного отказа его стебельчатых глаз, пострадавших от сырости после вчерашнего дождя.

«И что теперь? – лихорадочно размышлял Болдуин. – Если попрусь сейчас в Авалон и начну рассказывать эту историю, то меня просто высмеют. Кто поверит в бога-птицу?.. Они ведь вообще ни во что не верят. Со времен, когда Объединенные Последователи Иисуса объединились с Последователями Первичных Сил Природы, а после еще и с последователями Аллаха, люди перестали относиться к религии серьезно.

Да и черт бы с ними… Собственно, чего ради он отсрочил вынесенный им всем приговор? Ведь он ненавидит этих ничтожных тварей. Сам бы охотно вышвырнул их в пустоту и наблюдал бы, как они лопаются. Пустые, пустопорожние пузыри. Ничего в них нет, кроме воздуха. Чертовы божки – сами себя пластикуют, лепят, сами себя любят, так на кой черт им новый бог?»

Внезапно подумал, что это его искушает местный нечистый.

Ведь и такой должен тут быть.

Болдуин принял решение:

– Шарк, быстро в мастерскую. Приготовь инструменты для обработки дерева и металла.

Андроид без слов развернулся и отправился в мастерскую. Со времени исчезновения Болдуина он вдруг стал молчалив. Кёртис опасался, что явленное чудо могло повредить простодушный разум Шарка.

Ну, не было у него соответствующего программного обеспечения.

11

Спустя несколько часов они были готовы. Остановились перед домом, и могильщик обернулся в последний раз.

– Я всегда хотел убраться из этого места, но мне и в голову не могло прийти, что это произойдет таким вот образом.

– А ведь было неплохо, – чуть ли не плача ответил Шарк.

– Да, братишка. Теперь и я это понял. Нам тут было не так уж и плохо.

Тучи висели низко, солнце – еще ниже. Сгущались сумерки.

– Идем.

И они тронулись в путь.

Первым шел человек в черном костюме и скрипучих башмаках. На белой, выглаженной рубашке гордо светился Трикрыл в терновом венце.

За ним шагал андроид, он нес на древке огромный, увеличенный в правильной пропорции знак крылатого бога. Временами он спотыкался, но тут же восстанавливал равновесие и упорно двигался дальше.

Они шли, а их тени медленно удлинялись.

Они шли в Авалон.

Чтобы обратить его.

И если глядеть со стороны на их сутулые силуэты, то создавалось впечатление, что они идут не сами по себе, а за кем-то следуют.

Перевел Евгений Дрозд