Текст книги "Последняя книжная лавка в Лондоне"

Глава седьмая

Следующие два месяца тянулись для жителей Лондона в нереализованном ожидании войны. Вся проведенная подготовка, все ожидания и вымотанные нервы были напрасны. Не было больше предупреждений о воздушных налетах, никакого нормирования продуктов, никаких газовых атак, а новости по радио, казалось, сообщали одну и ту же информацию с утомительной регулярностью.

Грейс не получала новостей о Джордже. Хотя у нее не было адреса, чтобы написать ему, она надеялась, что он отправит ей письмо в магазин.

Надо сказать, для Грейс это время пролетело в суматошной расстановке книг, перемещении стеллажей и наведении порядка. Работа отнимала у нее очень много сил и времени. В один прекрасный момент она вдруг поняла, что каким-то образом уже наступил ноябрь.

Магазин «Книги на Примроуз-Хилл» был еще далек от совершенства, но Грейс все равно гордо расправляла плечи каждый раз, когда входила внутрь. Ее достижения проявились в открытом, гостеприимном пространстве, которое она создала. В центре магазина были установлены новые столы с книгами, обращенными ко входу, чтобы приветствовать покупателей. Их жанры были четко обозначены черным шрифтом на белом картоне.

По правде говоря, только около четверти книг в «Книги на Примроуз-Хилл» было выставлено на всеобщее обозрение, поскольку это все, что она смогла разобрать. Однако, это количество все равно было значительным, учитывая обширность ассортимента мистера Эванса. Оставшийся товар был свален в подсобке, что делало перемещение в и без того тесном пространстве практически невозможным, и сложен по периметру второго этажа, вход на который был временно закрыт, пока она разгребала этот беспорядок.

Однажды холодным утром она спускалась по небольшой винтовой лестнице с коробкой в руках, когда звон колокольчика возвестил о появлении нового покупателя. Она быстро поставила коробку в нишу у подножия лестницы, снова прикрепила к перилам табличку «Не входить» и направилась в переднюю часть магазина.

Мистер Притчард в своем просторном пиджаке притаился у входа, вжав голову в плечи. За ним, как теперь уже стало обычным делом, по пятам семенил Полосатик.

– Добрый день, мистер Притчард, – улыбнулась ему Грейс. – Если вы ищете мистера Эванса, он в задней части, рядом с разделом истории.

Пожилой мужчина сморщился, читая указатели.

– Что-то новенькое.

– Я повесила их несколько недель назад.

Мистер Притчард нахмурился.

– Надеюсь, что они приносят вам больше пользы, чем этот кот для меня. – Он скользнул взглядом в сторону Полосатика, который довольно лизал свои лапки. – Этот кот скорее вздремнет, чем мышь поймает.

В ответ на это Полосатик провел пушистой лапой по уху и мордочке.

– Мне жаль это слышать, – сказала Грейс. – Но он, кажется, очень привязан к вам.

– Это не решает мою проблему с мышами, – досадливо воскликнул мистер Притчард. – Похоже, вы были довольно заняты, мисс Бассет.

Она не стала утруждаться и поправлять его. Мистер Причард, прищурившись, внимательно разглядывал табличку на прилавке, которая гласила: «Скрасьте свое затемнение хорошей книгой». Это была одна из идей, которые у нее появились после разговора с Джорджем.

Она часто думала о нем, обычно с уколом вины за то, что так и не прочитала о графе Монте-Кристо. Во всех своих непостоянных попытках она либо была слишком рассеянна, чтобы сосредоточиться, либо слишком устала, чтобы не уснуть, либо немного того и другого. Книга так и лежала на ее прикроватном столике, Грейс смогла осилить всего несколько страниц первой главы.

Но все равно, эта книга была следующей после списка дел, которому, казалось, не было конца. Грейс либо работала в магазине, либо набрасывала дома идеи для рекламы или изменений в книжном. А когда наконец улучала минутку, чтобы передохнуть, то засыпала и на следующий день начинала все сначала.

– Я слышал, что дела тут пошли на лад, – произнес мистер Притчард, оторвался от таблички и посмотрел на нее сверху вниз. – Как вы считаете, это из-за этой рекламы?

Она неопределенно пожала плечами, не зная, захочет ли мистер Эванс разглашать какую-либо информацию. Мистер Притчард шагнул ближе, обдав ее запахом мяты и нафталина.

– Я буду платить вам на шиллинг в час больше, чем вы зарабатываете сейчас, если вы перейдете работать в «Притчард и Поттс».

– Мистер Притчард. – Мистер Эванс появился позади них.

Прежде чем Грейс успела открыть рот, чтобы возразить, что она не согласится работать на мистера Притчарда, даже если тот предложит ей на фунт в час больше, мистер Эванс продолжил ровным тоном:

– Если вы хотите прийти и посмотреть на мой магазин, пожалуйста. Не стесняйтесь даже афишировать свое недовольство миром и делать радикальные заявления о войне. Но, если вы решили прийти сюда, чтобы переманить мисс Беннетт, я попрошу вас удалиться.

Его голубые глаза сузились за толстыми стеклами очков. Сердце Грейс затрепетало от радости. Ее дядя никогда бы не заступился за нее таким образом.

Мистер Притчард выпрямился и раздраженно прищелкнул языком, отчего седые пряди волос на его макушке задрожали.

– Разумнее было бы задействовать ее в книжном магазине на Патерностер-Роу, в месте гораздо более престижном, чем Хосиер-лейн.

На последнем слове он скривил губы, а потом развернулся и вышел из магазина на своих тонких ножках. Полосатик вприпрыжку побежал за ним.

– Я не собиралась соглашаться на его предложение, – сообщила Грейс.

– Да, я верю, что вы бы этого не сделали. – Мистер Эванс опустил голову, чтобы посмотреть на девушку поверх оправы очков. – Вы пробыли тут уже больше двух месяцев от отведенного вам времени.

Сдержанное остроумие мистера Эванса стало одной из вещей, которые Грейс начала ценить в нем за последние несколько месяцев. Она улыбнулась в ответ.

– Вы уверены, что не захотите, чтобы я осталась подольше?

Он пренебрежительно махнул рукой и зашаркал к прилавку, где занялся просмотром книги учета, которую она собрала воедино несколько недель назад. Еще одно нововведение Грейс в части организации и отслеживания продаж и популярных названий. Он часто просматривал ее и оставлял комментарии, сравнивая ежедневные продажи.

Когда позже на той же неделе мистер Эванс заплатил ей жалование, Грейс заметила, что он увеличил его на шиллинг в час. Он не принял благодарности за свою доброту, а просто напомнил ей о ее шестимесячном обязательстве. Которое, несомненно, закончится для нее блестящим рекомендательным письмом.

Дела Вив в «Хэрродс» шли так же хорошо, ее начальник высоко ценил ее умение помогать женщинам находить подходящую одежду, которая выгодно подчеркивала их достоинства. У девушек вошло в привычку, вернувшись домой с работы в районе четырех часов, собираться на кухне за чаем, чтобы обсудить свой день, иногда в компании миссис Уэзерфорд, когда та не отлучалась по делам.

Однажды днем они сидели вместе, пока дождь барабанил по окнам, и между ними воцарилась уютная тишина, но тут Вив неожиданно тяжело вздохнула.

– Разве это не сводит тебя с ума?

Грейс отвела взгляд от капель дождя, за которыми следила словно завороженная. Они сливались в струйки и стекали по окнам.

– Что должно сводить меня с ума?

Вив с тоской посмотрела на улицу.

– Скука.

Грейс едва не рассмеялась. Ей было совсем не скучно, учитывая то, насколько она была занята в магазине. Вив закатила глаза.

– Я знаю, тебе не скучно, но эта война нескончаема.

– Но ничего ведь не происходит, – запротестовала Грейс. В конце концов, сирен воздушной тревоги больше не было. Также не было никаких нападений или нормирования продуктов. Конечно, ходили слухи. Но слухи всегда будут, и до сих пор все они были необоснованными.

– Вот именно. – Глаза Вив расширились от раздражения. – Я думала, Лондон будет наполнен блеском и гламуром, с билетами в театр и танцами ночи напролет.

– Мы могли бы попробовать снова сходить в кино, – нерешительно предложила Грейс.

Вив бросила на нее мрачный взгляд, явно вспомнив их последнюю неудачную попытку. В здании было темно, как в преисподней, и девушки несколько раз чуть не упали, спотыкаясь по пути к перегородке, которая образовывала что-то вроде коридора, ведущего к кассе. Они едва могли разглядеть монеты, которые отсчитывали. Затем по дороге домой их чуть не сбила машина, которая точно превысила недавно введенные ограничения скорости.

Попытка пойти в театр была такой же неудачной. Они забыли свои противогазы, обычное явление в последнее время, и их прогнали. Хотя их возвращение домой прошло без происшествий, миссис Уэзерфорд прочитала им лекцию о важности противогазов и о том, почему их вообще не следовало оставлять.

Кроме того, Грейс уже было достаточно приключений во время «затемнения». Сначала ужасное возвращение домой в первую неделю, потом их чуть не сбили после похода в кино, да еще и все эти сообщения о грабежах и нападениях в недавно затемненном городе. Поэтому они решили больше не рисковать и не выходить вечерами в город. И все же сама мысль о том, что Вив мучается от скуки, была Грейс ненавистна.

– Они добавили белую краску на бордюры. – Вив разгладила лацкан своего костюма, еще одного нового наряда, который она сшила. Она теперь пару раз в месяц шила что-нибудь новенькое не только для себя, но и для Грейс и миссис Уэзерфорд. – И я слышала, что уполномоченные по гражданской обороне теперь носят люминесцентные накидки.

Грейс помешала свой чай, и осадок со дна поднялся в небольшой водоворот.

– Да, и все же более тысячи человек были сбиты машинами. Ночью так темно, что рабочие на причале падают в воду и тонут.

За окнами сверкнула молния. Два месяца назад они обе могли бы подпрыгнуть, испугавшись, что это бомба. Теперь они даже не вздрогнули, и пульс их не участился.

Вив была права: с войной – или, скорее, как ее теперь называли, скучной войной – ничего не происходило.

– Я подумываю… – Вив постучала блестящим красным ногтем по круглому краю своей чашки. – Я подумываю о вступлении в Женский вспомогательный территориальный корпус.

Грейс уронила ложку, и та звякнула о край чашки. Вспомогательный территориальный корпус (ВТК) был женским подразделением Британской армии. От Вив потребуют, чтобы она прошла обучение и, скорее всего, распределят куда-нибудь еще, кроме Лондона.

– Зачем тебе это надо?

– А почему бы и нет? – повела плечом Вив. – Судя по тому, что я слышала, женщины там служат в качестве секретарей и продавщиц. Я бы занималась чем-то подобным тому, что делаю сейчас, но, по крайней мере, помогла бы покончить со всем этим. – Она взмахнула руками, чтобы показать всю полноту их нынешней ситуации. – Мне не терпится, чтобы война закончилась, и мы могли бы ходить в кино и на танцы, не опасаясь, что по дороге домой нас переедет автомобиль. И, может быть, встретить красивого незнакомца, когда все мужчины вернутся с войны, возможно даже пойти на свидание. Я хочу перестать беспокоиться о том, что может начаться бомбардировка или что будет введено нормирование продуктов. Я хочу, чтобы жизнь снова стала нормальной.

– Но ты ведь любишь «Хэрродс», – возразила Грейс.

– Это так волнующе. – Вив уронила руки на колени. – Или, по крайней мере, так было вначале. Так мало женщин сейчас заботит мода. Те, кто все еще приходят в магазин, рассказывают мне о своих проблемах. Они все очень беспокоятся о своих мужьях, которых отправили на войну, и о своих детях, которых отдали на попечение незнакомцам в сельскую местность. И эти женщины получают невыносимо печальные письма о том, что их малыши хотят вернуться домой и клянутся быть хорошими, чтобы их снова не отослали.

Она посмотрела на свои руки.

– Я просто хочу, чтобы все это закончилось.

Внезапно тишину дома в дождливый день нарушил сдавленный крик.

Вив и Грейс вздрогнули, встретились обеспокоенными взглядами, затем вскочили из-за стола, чтобы выяснить, что послужило причиной такого звука. Миссис Уэзерфорд замерла у входной двери с пачкой конвертов, разбросанных у ее ног, и прижимала пальцы к губам. Колин стоял перед ней в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и держал в руках открытое письмо.

– Что случилось? – спросила Вив.

– С вами все в порядке? – Грейс бросилась к миссис Уэзерфорд.

Она даже не обратила внимания на Грейс, продолжая смотреть на Колина широко раскрытыми за стеклами очков глазами.

Грейс посмотрела на Колина, который впервые не покраснел при их появлении, выражение его лица было напряженным, он сосредоточенно изучал письмо. Колин сглотнул, отчего выступающий на тонкой шее кадык дернулся.

– Наконец-то это случилось.

Он показал девушкам полученное письмо, где жирным шрифтом вверху было написано «Закон о национальной службе (Вооруженных силах) 1939 года» от Министерства труда и национальной службы. Суббота, 11 ноября, – дата, когда ему необходимо явиться в Центр медицинской комиссии для прохождения осмотра, была помечена синими чернилами.

– Я думала, что тебе дадут бронь по профессии. – Миссис Уэзерфорд покачала головой, ее взгляд упал на приказ с явным недоверием.

– Они только сказали, что попытаются, мам, – терпеливо ответил Колин. – Никто не давал никакой гарантии. Я не могу оставаться здесь, пока другие мужчины сражаются.

Миссис Уэзерфорд пронзила сына пристальным взглядом.

– Ты вызвался добровольцем?

– Нет. – Он снова повернул письмо к себе и сжал челюсти. – Я знаю, ты не хочешь, чтобы я уходил, мам. И я знаю, что ты пыталась удержать меня здесь. Но я не могу проигнорировать это. И не буду.

Грейс изучала Колина, пока они с матерью разговаривали, бумага в его больших нежных руках слегка подрагивала, несмотря на то, что он расправил плечи с решимостью поступить правильно. И ее сердце разбилось – такие люди, как Колин, не были созданы для войны.

– Тебя призывают в День памяти павших. – Миссис Уэзерфорд провела руками по голубому с цветочным узором платью, которое Вив сшила для нее. Грейс был знаком этот жест. Миссис Уэзерфорд делала так, когда пыталась контролировать свои эмоции.[3]3
    День памяти павших, или День перемирия – день подписания Компьенского перемирия, положившего конец Первой мировой войне. Является национальным праздником в большинстве стран бывшей Антанты, отмечается 11 ноября.


[Закрыть]

– Твой отец погиб, чтобы сделать этот день возможным, – продолжила она. – Как они могли призвать тебя именно в этот из всех других дней? – Ее голос зазвенел от страха и боли.

Грейс снова потянулась к миссис Уэзерфорд, но пожилая женщина отмахнулась от нее.

– Я должна позвонить мистеру Саймонсу. Он сказал мне, что подал заявку, чтобы ты стал незаменимым сотрудником. Он сможет…

Колин шагнул к матери, чтобы остановить ее. Миссис Уэзерфорд остановилась и посмотрела на него широко раскрытыми влажными глазами.

– Я внесу свой вклад, мам. – Он выпятил свою худую грудь. – Я нужен нашей стране.

Горло Грейс сжалось от нахлынувших эмоций. Этот мягкосердечный, добрый молодой человек, который в силу своего достаточно юного возраста был еще немного наивным, проявил такую храбрость.

Она не могла представить себе этот дом без Колина, а миссис Уэзерфорд без своего сына, в котором она души не чаяла и на которого всегда смотрела глазами, сияющими гордостью и любовью.

У миссис Уэзерфорд задрожал подбородок. Она сжала губы, и быстро заморгала.

– Прошу прощения, – выдавила пожилая женщина. – Я…

Она быстро взбежала по лестнице. Мгновением позже дверь ее спальни на втором этаже захлопнулась и тишину нарушил пронзительный вопль мучительной боли.

Колин опустил голову, пряча лицо. Грейс положила руку на мягкий хлопок его рукава.

– Иди к ней. Я заварю свежий чай.

Он кивнул, не поднимая глаз, и медленными тяжелыми шагами поднялся по лестнице, а Грейс повела Вив обратно на кухню. Как только они остались одни, Грейс прижала руки к груди, которую защемило от тупой боли.

Колин. На войне.

Сначала Джордж. Теперь Колин.

Неужели скоро все мужчины Лондона уедут на фронт?

Грейс посмотрела на Вив, и безысходная печаль захлестнула ее. Вив тоже скоро уедет.

Словно прочитав мысли своей подруги, Вив решительно замотала головой, отчего ее рыжие кудри заколыхались вокруг лица.

– Мне не стоило говорить то, что я сказала, Грейс. – Она сделала глубокий вдох. – Я не стану вступать в ряды ВТК. Не теперь, когда Колин уедет.

Вив обняла Грейс, и сладкий цветочный аромат ее нового парфюма It’s You окутал девушек.

– Я не уеду, – пообещала Вив. – Теперь мы обе будем нужны миссис Уэзерфорд.

Грейс кивнула, уткнувшись в плечо подруги. Она была благодарна, что не потеряла Вив вместе с Джорджем и Колином. Это на самом деле было бы слишком тяжело вынести.

В последующие дни до своего отъезда Колин приводил дом в порядок. Он незамедлительно уведомил «Королевство домашних животных» о своем увольнении и потратил все свое время на то, чтобы починить каждую скрипучую лестницу и смазать каждую скрипучую петлю. Дошло даже до того, что он показал Грейс и Вив, как выполнить мелкий ремонт в его отсутствие на случай, если потечет кран или отвалится ручка.

Как-то Грейс вернулась домой и обнаружила Колина на корточках у окна в гостиной. Он старательно приклеивал холщовые ленты в искусном узоре, заботясь о том, чтобы при любом возможном взрыве бомбы стекло не разбилось. Хотя теперь вероятность бомбардировок казалась несущественной.

Вив предупредила Грейс, что в тот день она опоздает, поскольку ей надо было кое-что сделать. Поэтому Грейс отложила список потенциальных рекламных строк, над которыми размышляла, и опустилась на колени рядом с Колином. Она не стала предлагать свою помощь, зная, что он откажется. Вместо этого она отрезала полоску ткани, смочила оборотную сторону и нанесла ее на стекло, следуя его примеру.

Он посмотрел на нее, мгновение поизучал ее своими добрыми голубыми глазами, затем благодарно улыбнулся.

– Я полагала, твоя мама терпеть не может заклеенные окна, – решила уточнить Грейс и отрезала еще один кусок ткани.

– Это обеспечит вам всем безопасность, – пояснил Колин и провел своей большой рукой по кусочку, который приклеила Грейс, выдавливая крошечные пузырьки воздуха. – Видела бы ты, что я сделал с ее оставшимися цветами.

У Грейс отвисла челюсть.

– Только не говори, что ты…копал для победы?

В октябре правительство начало агитационную кампанию «Копай для победы!» и с тех пор регулярно объявляло о необходимости перекапывать цветочные клумбы и заменять их овощными грядками. Хотя нормирование, о котором клялась миссис Уэзерфорд, еще не было введено, призыв к народу выращивать как можно больше овощей свидетельствовал о его предстоящем объявлении.

Это не означало, что миссис Уэзерфорд была готова к тому, чтобы несколько цветущих роз и гиацинтов в ее любимом саду были выкопаны.

Колин медленно кивнул, окидывая взглядом дело своих рук.

– Я ничего не знаю о выращивании овощей, но прочитал инструкцию и старался, как мог. – Он беспомощно пожал плечами.

– Ты мог бы спросить Вив, – сказала Грейс. – До приезда в Лондон она жила на ферме.

– Именно поэтому я сделал это во время ее отсутствия. – Колин поднялся на ноги и взялся заклеивать верхнюю часть окна. – Она всегда такая ухоженная. Я не мог допустить, чтобы она копалась в земле и испортила свой маникюр.

– И ты знаешь, что она слишком упряма, чтобы принять отказ в качестве ответа.

Грейс поднялась с пола и встала рядом с Колином. Ее голова доставала ему только до груди, девушка была слишком маленькой, чтобы дотянуться до верхней части окон. Поэтому вместо того чтобы пытаться приклеить полоску самостоятельно, она отрезала и смочила ее, а потом передала Колину.

Он ухмыльнулся.

– Ты это сказала, а не я.

– Твоя мама уже видела сад? – Грейс развернула еще один кусок клейкой бумаги из рулона.

Он отрицательно покачал головой.

– Она присоединилась к местной Женской добровольной службе (ЖДС) и пошла на свою первую встречу. Без сомнения, когда она его увидит, мы об этом узнаем.

Он выглянул в окно, рассматривая улицу, и веселье исчезло с его лица.

– Ей понадобится помощь, пока меня не будет, Грейс.

– Я буду рядом, – поклялась она.

Он опустил голову.

– Мне ужасно не нравится, что приходится оставлять ее. Что, если Германия действительно начнет бомбить Лондон? Вы трое окажетесь в опасности.

Вряд ли бы он смог остановить бомбы, падающие с неба, но Грейс не сказала об этом.

– У нас есть «Энди», который ты соорудил на заднем дворе, чтобы защитить нас, а также заклеенные окна. Ты даже обеспечил нас огородом. И ты ведь знаешь, что твоя мать сделала приличные запасы всего необходимого.

Колин поднял голову, негромко рассмеялся и даже подмигнул Грейс:

– А, точно. Чтобы спекулянты не скупили все это первыми.

– Вот именно. – Грейс пристально посмотрела на него. – С нами все будет хорошо, Колин. Ты береги себя, и когда вернешься, мы организуем самую грандиозную приветственную вечеринку в истории.

Его ответная улыбка была такой милой, что у Грейс защемило сердце.

– Мне бы этого хотелось, – ответил он.

Входная дверь открылась и закрылась, за ней последовали легкий стук и звук снимаемой обуви. Затем сумочку и противогаз повесели на вешалку.

Колин поморщился и выглянул из-за угла.

– Это твоя мать? – произнесла Грейс одними губами.

Колин поежился и кивнул.

– Скажем ей? – спросила Грейс.

Он так энергично замотал головой, что Грейс пришлось прижать руки ко рту, чтобы не рассмеяться.

В задней части дома распахнулась и со щелчком закрылась дверь. Именно тогда они оба поняли, что нет необходимости рассказывать миссис Уэзерфорд о принесенных в жертву цветочных клумбах. Пронзительный крик послужил свидетельством того, что она сама узнала об этом.

Разорение цветочных клумб миссис Уэзерфорд и заклеенные окна, которые она назвала «безобразными», едва ли были их самой большой потерей. Таковой стал отъезд Колина.

Утром в День памяти павших Колин отправился на медицинское обследование. Два дня спустя он получил приказ прибыть для прохождения службы.

Время пролетело слишком быстро, и они были потрясены, осознав, что день отъезда Колина уже наступил.

Сначала он обнял Вив, которая, провожая его, едва смогла выдавить улыбку.

Затем обнял Грейс.

– Пожалуйста, позаботься о маме, – прошептал он.

Грейс кивнула, уткнувшись ему в грудь.

– Обещаю.

Когда наконец настало время прощаться с миссис Уэзерфорд, глаза Колина наполнились слезами. Он моргнул и, тяжело вздохнув, быстро вышел из дома с неестественно прямой спиной. Его мать, конечно, хотела проводить его до места, но в итоге Колин сказал ей, что ему нужно сделать это одному.

Дверь за ним закрылась, и в доме воцарилась неестественная тишина, как будто дом тоже скорбел о потере его присутствия. Миссис Уэзерфорд подошла к окну гостиной и наблюдала, как ее сын идёт по улице.

Остаток дня она так и простояла у окна, продолжая прощаться с ним, как будто все еще могла видеть его удалявшуюся фигуру.

Всего несколько дней назад война была по-настоящему скучной. К чему они так усердно готовились – непонятно. А теперь реальность происходящего поразила их, причинив невыносимую боль.

Они уже пережили одну тяжёлую потерю. Но это было только начало. Многому ещё суждено было случиться.