Текст книги "Библиотечный шпион"

Глава девятая
Ава

За дни, пока Ава ждала от Джеймса новостей о соседе, беспокойство раздражило ее нервы настолько, что, когда наступил день встречи в «Кафе а бразилейра» в районе Шиаду, она приехала сильно загодя. И вместо того, чтобы просто сидеть и ждать в кафе, роскошно оформленном в песчаных, алых и золотых тонах, с начищенной до блеска медной фурнитурой и мраморным полом в черно-белую шашечку, Ава подошла к длинному деревянному прилавку и заказала им с Джеймсом кофе.

За время, проведенное в Лиссабоне, Ава оценила эффект крошечной чашечки крепкого кофе, и пила его не только утром, но и, следуя местному обычаю, днем.

Получив блюдца и чашечки, она уселась на стул с высокой спинкой так, чтобы видеть дверь, и щедро насыпала сахар в свой bica. В том, как привольно водопад белых гранул тонул в карамельного цвета пене, Аве почудилось что-то порочное, распущенное. Она все еще не привыкла, что в Лиссабоне не нужно следить за тем, сколько кофе ты пьешь и сколько сахара в него кладешь. В витринах кондитерских рядами стояла выпечка, обильно посыпанная белыми сахаринками или увенчанная блестящей глазурью.

Заметив возникшую в дверях высокую подтянутую фигуру, Ава выпрямилась на своем стуле, забыв про кофе, и смотрела, не отрывая взгляда, на приближавшегося Джеймса. Оказавшись у столика, он двумя пальцами снял шляпу, положил на свободный стул, а сам уселся напротив Авы.

– Его зовут Диого Сильва, у него газетный киоск на площади Луиша Камоэнса.

Ава прекрасно знала, о какой площади речь – на ней стоял памятник Луишу Камоэнсу, величайшему португальскому поэту.

– Значит, он хотел кому-то продать этот журнал? Немцы или японцы хотели купить его, как мы покупаем их прессу?

Джеймс насыпал свою обычную порцию сахара в bica.

– Не уверен, но с того момента его киоск закрыт.

Ава набрала в грудь воздуха.

– Что с ним сделали?

Джеймс покачал головой и зажал пальцами тоненькую ручку чашки.

– Не знаю, но ваш разговор с тем нацистом не имеет никакого отношения к его исчезновению.

Ава кивнула и отпила кофе, скрывая от Джеймса тот факт, что не до конца поверила его словам. Но он уже достаточно рисковал ради нее, и дальнейшее расследование – полностью ее ответственность. Теперь, по крайней мере, она знает имя и место, от которых можно оттолкнуться.

В кафе возникла еще одна знакомая фигура, хорошо узнаваемая благодаря оттопыренным ушам. Ава помахала ему, и Альфи буквально рванул к их столику и упал на стул.

– Я только что узнал… – выдохнул он, еще более бледный, чем обычно.

– Что случилось? – уточнил Джеймс.

Жестом сильного душевного волнения Альфи запустил пальцы в волосы надо лбом – на фоне рыжих кудрей его рука показалась вырезанной из мрамора.

– Лесли Говард погиб.

– Лесли Говард? – переспросила Ава. Она уже слышала это имя и почти сразу вспомнила, о ком шла речь – этот актер играл Эшли Уилкса в экранизации «Унесенных ветром». Сам фильм Ава не видела, но фотографиями с персонажами и актерами пестрели все газеты и журналы за несколько месяцев до выхода картины и еще столько же – после.

Ладонь Альфи скользнула вниз по лицу и упала ему на колени.

– Сегодня утром. – У него задрожал подбородок, и в эту минуту душевной боли и откровенности он показался совсем мальчишкой. – При самых ужасных обстоятельствах.

– Альфи, – произнес Джеймс ровным спокойным тоном – точно таким же он обещал Аве выяснить обстоятельства исчезновения ее соседа в день, когда угощал ее capilé, – что случилось?

– Его самолет… – хрипло ответил юноша.

У Авы по спине поползли мурашки.

– Что с его самолетом?

– Немцы… сбили его. – Альфи смахнул слезы. – Они напали на гражданский самолет во время перелета через Атлантику.

Щеки Джеймса побагровели от гнева.

– Это же военное преступление.

Ава вцепилась в край стола как за единственную опору в мире, но казалось, что и он летел куда-то в бездну. Хотя ее тело находилось в конкретном месте, ее душа снова провалилась в тот день, когда ее родители не вернулись из Франции.

Это могло случиться и с тем самолетом, на котором она летела в Лиссабон.

Это могло случиться с Дэниелом в любой момент.

Холодный пот выступил у нее на лбу.

– А вот представьте, – перехваченным голосом ответил Альфи.

Ава точно могла. Бесчисленное количество раз она переносилась в бесконечный простор неба, испещренный облаками, в тот момент, когда турбулентность переросла в дикие, беспощадные толчки, когда от резкого снижения внутренности словно оторвались от тела. Когда раздались крики. Когда ужас охватил…

– Представляю. – Голос Джеймса оборвал поток ее мыслей, и Ава поймала его обеспокоенный взгляд. Одновременно Альфи коснулся ее руки, а Ава подпрыгнула на месте.

– Простите, мисс Харпер, – мягко, по своему обыкновению, произнес он. – Я не хотел вас расстраивать.

– Возвращайся в посольство, – велел Джеймс. – Я тоже скоро приеду.

Альфи кивнул и бросил на Аву еще один встревоженный взгляд.

– Мне правда ужасно жаль.

Ава попыталась изобразить улыбку на одеревеневшем лице, но безуспешно.

– Ава, вы в порядке? – деликатно уточнил Джеймс. – Может, мне позвонить Пегги?

Мысль о том, что Пегги увидит ее в таком состоянии, мгновенно вырвала Аву из оцепенения. Она покачала головой и сглотнула огромный, вставший в горле комок.

– Бедняги.

– Альфи не стоило вдаваться в подробности. – Джеймс встал и пересел на место рядом с Авой; накрыл своей теплой рукой ее ладонь, стискивавшую край стола, и под действием этого прикосновения она ослабила хватку и отпустила столешницу.

– Вы точно в порядке? – снова спросил Джеймс.

– Мои родители погибли в авиакатастрофе, когда я была еще ребенком. – Впервые в жизни она произнесла перед кем-то вслух эти слова: «погибли в авиакатастрофе». Их смерть, жестокая и ужасная, нанесла Аве рану, которая до сих пор не зажила. – А мой брат пошел в парашютные войска и постоянно высаживается с самолета. И когда Альфи сказал о нападении, я сразу подумала, что с Дэниелом в любой момент может произойти то же самое… – Горло у нее снова перехватило, лишая возможности говорить дальше.

– Ава, мне так жаль. – Джеймс произнес эти слова совсем иным тоном, чем прочие люди, узнавшие, что она сирота – отстраненно-равнодушным, формата «ах как жаль, что вы пережили трагедию в далеком прошлом». Нет, его взгляд был полон искреннего сочувствия, словно ее родители погибли сегодня в том же самом злосчастном рейсе.

В повисшей паузе до них снова докатился гул голосов и звон тарелок.

– Спасибо, – ответила Ава. – Моим воспитанием тогда занялся мой брат. Он старше меня на восемь лет, и до того случая мы не были особо близки. А потом стали.

– Неудивительно.

– И я здесь ради него, – призналась Ава. – Чтобы сделать все, что в моих силах, чтобы закончить эту войну. Он очень многим пожертвовал ради меня. Слишком многим. – Она провела рукой по лбу и обнаружила, что он весь в поту. – Он всегда хотел поступить в колледж и стать инженером, но ему пришлось пойти на работу, чтобы обеспечивать нас. Я тоже хотела пойти в колледж, и когда закончила школу, он сказал, что накопил на учебу в университете нам обоим.

Слезы жгли Аве глаза. Она не понимала, зачем откровенничает с Джеймсом, зачем облекает в слова боль, которая таилась в ее душе все эти годы. Но, начав, остановиться уже не могла.

– И когда я уехала в университет Пратта, Дэниел пошел в армию. – Ава шмыгнула носом, и, откуда ни возьмись, перед глазами у нее возник носовой платок. – И оказалось, что его сбережений хватало только для кого-то одного.

Она взяла платок и вытерла нос. Ткань была теплой и хранила слабый запах Джеймса.

– Мой брат пошел на войну, чтобы дать мне возможность воплотить наши общие мечты. – Она опустила взгляд и уставилась на маленькую темную трещинку в углу стола. – Что-то менять было уже поздно, поэтому я продолжила учиться. И теперь я хочу использовать все знания, которые я получила, чтобы вернуть его домой. – Она испустила дрожащий вздох. – Поэтому я здесь.

Кто-то уронил тарелку, и та звонко разбилась о мраморный пол; Ава оглянулась и увидела, что с момента ее прихода кафе заполнилось людьми, и испытала шок от того, что позволила себе подобную демонстрацию чувств на публике.

– Простите за несдержанность, – опустила она голову в крайнем смущении. – Я выбрала неподходящее место.

– Мне вы не причинили никаких неудобств. – Джеймс нарочито обвел глазами столики и посетителей у стойки. – Другим людям тоже. И я благодарен, что вы поделились со мной этим рассказом.

– И не понимаю зачем, – заметила Ава, ощущая, как пылают щеки, и поднесла к губам чашечку с кофе в надежде, что он прочистит ей голову.

– Иногда нужно выпустить наружу то, что терзает нашу душу. И тут уже неважны место и собеседник. – Тонкая, понимающая улыбка скользнула по губам Джеймса, и он тактично вернулся на свое место и к остывшему кофе; постучал пальцем по чашечке, словно что-то обдумывая.

– Я хотел бы познакомить вас кое с кем, – внезапно сказал он. – Что вы делаете сегодня вечером?

Планы Авы состояли из рыбы на гриле и «Грозового перевала».

– Если предложение будет интересным, я его обдумаю, – расплывчато ответила она.

– Прекрасно. – Джеймс откинулся на спинку стула. – Тогда приглашаю вас на званый вечер в Эшториле.

Ава залпом проглотила кофе, порадовавшись, что не детализировала свои планы.

– Званый вечер? Но мне нечего надеть.

– Как насчет того, чтобы обратиться к Пегги?

– Об этом и речи не может быть.

Джеймс издал смешок.

– Уверяю, она запрыгает от радости.

Ава одарила его скептическим взглядом. Джеймс положил руку на спинку соседнего стула.

– Вы спрашивали, как можете помочь беженцам. Человек, которому я собираюсь вас представить, имеет множество связей. А Пегги будет в восторге, поверьте.

– Ну ладно, – кивнула Ава, нисколько не убежденная. Она определенно не собиралась настаивать, если Пегги не захочет ей помочь.

Джеймс, однако, оказался прав – Пегги и не думала отказываться. Более того, она действительно запрыгала от радости – по крайней мере, издала восторженный вопль, заставивший Аву занервничать.

Прежде чем она успела хоть что-то сообразить, Пегги дотащила ее до своей квартиры и застыла, изучая Аву взглядом и в задумчивости прижав палец к нижней губе. Жилище Пегги тоже не могло похвастать размерами, но зато здесь было в изобилии цветовых пятен: персиковые розы в яркой зеленой вазе на комоде, пурпурные подушки на ярко-желтом диване и того же цвета гардины, обрамлявшие открытые окна.

Наконец, Пегги огорченно поцокала языком.

– Эх, жаль, что мы не успели сделать тебе завивку. Но посмотрим, что можно сообразить.

В течение следующего часа она причесывала и укладывала волосы Авы, испробовала несколько вариантов макияжа и, наконец, отступила назад с гордым кивком.

– Честное слово, это все было необязательно, – попыталась возразить Ава, ощущая себя довольно глупо.

– Поверь мне, оказавшись в Эшториле, ты оценишь мои старания. Это район беспардонных богачей, и правила там весьма строгие.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, однажды меня чуть не арестовали за то, что я была в бикини. – Пегги закатила глаза. – Я тогда оказалась там впервые и не знала, что вокруг пляжа сидят в засаде полицейские с рулетками.

– С рулетками? – Подобная практика показалась Аве выходящей за рамки любого здравого смысла.

– А самый смак знаешь в чем? Что я купила этот купальник там же, в Эшториле. – Пегги раздраженно всплеснула руками. – Мне буквально пришлось пригрозить полицейским физической расправой, чтобы забрать его обратно.

– Тогда хорошо, что на этом приеме не пляжный дресс-код.

– Это точно, – хихикнула Пегги и вручила Аве ручное зеркальце. – Ну, что скажешь?

Оттуда на Аву взглянула элегантная женщина немного старше нее, умудренная жизненным опытом. Ее темные волосы были аккуратно зачесаны назад, ресницы подкрашены, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза, цвет лица выровнен слоем пудры. По правде говоря, Ава стала похожа на собственную мать. Она-то боялась, что Пегги превратит ее в совершенно другого человека, а та превратила ее в женщину, которой Ава втайне всегда хотела быть.

– О, Пегги, – выдохнула она, не находя слов. – Спасибо!

Та просияла.

– И это ты еще не видела платье.

Она развернулась с такой скоростью, что ее розовая юбка встала колоколом.

Краткий миг – и в скрытом из виду коридоре снова раздалось эхо ее шагов.

– Мне положено сопровождать посла на разного рода мероприятиях, поэтому пришлось обзавестись обширным гардеробом. И я рада одолжить кому-то эти наряды, – пояснила Пегги, возникая в дверном проеме с платьем изумрудного цвета в руках. – Нечего такой красоте висеть в шкафу без дела.

Ава поджала губы, следя за тем, чтобы не размазать помаду.

– Это что, шелк?

Пегги отмахнулась.

– Я купила его еще до войны. Как только ты сказала, что тебе нужно платье, я поняла, что это идеальный подходящий к твоим темным волосам и зеленым глазам вариант.

Она расправила платье, и его подол упал на пол мерцающим водопадом. Это и в самом деле было великолепное платье: с узкой талией, подчеркнутой поясом с бантом, с широкой парящей юбкой. И без бретелек.

Пегги заметила опасливый взгляд Авы.

– Я в курсе, – хихикнула она, – но ты просто надень его.

И она впихнула платье Аве в руки и указала в сторону коридора.

Оказавшись в аккуратной спальне Пегги, такой же многоцветной, как и гостиная, Ава оделась, ощущая, как прохладная ткань скользит по коже. Не думала она испытать подобное изысканное удовольствие до конца войны.

«Его купили в Японии еще до того, как она присоединилась к Оси», – напомнила себе Ава, разглаживая платье спереди и поворачиваясь к ростовому зеркалу. Красивая линия декольте словно была создана для нее, подчеркивая обнаженные плечи и все остальное.

С порога раздался восторженный возглас.

– Я знала, что оно сядет идеально! Держи. – Она вручила Аве пару длинных белых перчаток, пояснив: ты можешь оголиться хоть до пояса – главное, не забыть перчатки.

Ава натянула их, и Пегги присвистнула от восхищения.

– Сногсшибательно.

– Все благодаря твоим исключительным навыкам и великолепному платью.

– Нет, все благодаря тому, что ты красивая женщина.

Жар прилил к щекам Авы. Когда ей делали комплименты, ей хотелось то ли съежиться в крошечный комочек, то ли выскользнуть прочь из собственного тела, которое, по ее мнению, не заслуживало похвал.

– Ну, не знаю…

– Зато я знаю, – уперла Пегги руки в бока.

– Похоже, я не умею принимать комплименты, – застенчиво призналась Ава.

– Как и большинство женщин. Нам всегда кажется, что мы недостаточно хороши. – Пегги дернула плечом так сокрушенно, что Ава поняла – великолепную, самоуверенную, бестрепетную Пегги терзают те же демоны, что и ее. – Сделай одолжение: если кто-то сегодня скажет, что ты прекрасно выглядишь – а это наверняка случится, – не смей упоминать меня, возражать или скромничать. Посмотри человеку прямо в глаза и просто скажи «благодарю вас».

Джеймс приехал на изящном черном автомобиле, одетый в костюм, в котором не стыдно было бы выйти в свет и в довоенное время, состоявший из темных брюк с острыми, как бритвы, стрелками, пиджака в тон и накрахмаленной рубашки с черной бабочкой. На свежевыбритом лице Джеймса появилось удивление, а глаза широко распахнулись, когда Ава вышла из подъезда.

– Вы выглядите потрясающе, – наконец выговорил он.

Ава залилась краской и уже хотела объяснить, что это стараниями Пегги она превратилась из унылого болванчика в роскошную даму, но, вспомнив наставление, посмотрела Джеймсу в глаза и произнесла:

– Благодарю вас.

Он усмехнулся.

– Как я вижу, вы тоже прихорошились, – улыбнулась Ава, и Джеймс заулыбался еще шире.

Как положено джентльмену, он открыл перед ней пассажирскую дверь, завел мотор, и они поехали по извилистым улицам Лиссабона. Через какое-то время повороты закончились, и перед ними потянулась прямая дорога с видом на океан, по которому горстями бриллиантов рассыпался лунный свет.

Они ехали без остановки до утопающего в россыпи огней отеля под названием «Палашио». Вручив ключи от машины парковщику, Джеймс провел Аву в вестибюль с мраморными полами и окнами, занимавшими почти все стены.

Вся архитектура здания, с прицельно развешенными повсюду картинами, говорила о вкусе, изяществе и желании пустить пыль в глаза.

Ава с трудом подавила желание подтянуть корсаж и, вспомнив указания Пегги, вместо этого подтянула перчатки. Хорошо хоть полиция не измеряла глубину декольте, иначе ей точно выписали бы штраф за нарушение приличий.

В гостиной и около бара прогуливались разодетые мужчины и женщины, звучала музыка, разговоры и негромкий смех. Аву и Джеймса проводили в бальную залу с четырьмя большими колоннами, которые отгораживали пространство в центре, вымощенное неизменной черно-белой плиткой – она складывалась в прелестный узор из кругов и прочих геометрических фигур. Здесь расположился стол в окружении стульев, уставленный тарелками с золотой каймой и композициями из белых роз, на каждую из которых, наверное, было потрачено больше, чем Ава зарабатывала за месяц.

Публика вокруг была погружена в светскую болтовню: мужчины облачены в смокинги и бабочки, как Джеймс, а женщины в платьях всех цветов радуги походили на россыпь драгоценных камней на черном бархате. И на каждой шее, запястье и пальце сверкали бриллианты. В руке у Авы оказался бокал шампанского, а аромат изысканных угощений парил поверх фруктово-мускусной смеси дорогих духов.

Ава отпила глоток из изящного бокала, ощутив, как пузырьки защекотали горло.

На другом конце залы, где мраморный пол сменялся темным ковром, располагался живой оркестр, и негромкая музыка будоражила кровь не хуже шампанского.

Ава не верила, что все это происходит на самом деле: кто-то купается в роскоши и изобилии, а сотни других людей днями стоят у посольства и томятся в кафе.

– О, Джеймс! – С этим возгласом к ним приблизился высокий стройный мужчина, с зачесанными набок редеющими каштановыми волосами, с золотистым загаром, который наверняка приобрел на пляже в двух шагах от отеля. – Что за прелестное создание сегодня здесь с тобой? – Он говорил с сильным французским акцентом.

Джеймс поспешил представить Аву:

– Это мисс Харпер. А это – месье Бланше.

Новый знакомый поцеловал Аве руку.

– Enchanté.

– Я рассказывал вам про нее, – напомнил Джеймс.

– Ah, oui, – кивнул месье Бланше. – La bibliothécaire américaine.

Американская библиотекарша.

Джеймс поднял руку, привлекая чье-то внимание в зале.

– Простите, я на секунду.

– Конечно, чувствуйте себя как дома, – непринужденно отозвался месье Бланше, и Джеймс скользнул в толпу, оставив Аву наедине с французом. – Странное место, не так ли? – спросил месье Бланше по-французски, обводя глазами зал. – Что вы думаете обо всем этом?

– Проблеск рая среди ада войны, – так же по-французски ответила Ава.

– Проблеск? – приподнял он брови недоуменно.

Она явно его задела.

– Простите, месье Бланше. Я имела в виду, что теперь таких мест осталось совсем немного.

– Прошу, зовите меня Ламан, – великодушно предложил он. – И вы не так уж неправы, так что я не в обиде, не стоит беспокоиться. – Он наклонил голову к плечу. – Это мираж, мерцающее манящее видение на горизонте, которое исчезает, стоит оказаться к нему ближе. И мне было интересно ваше непредвзятое мнение.

– Что ж, вы его услышали. – Ава снова огляделась, на этот раз замечая выступающие под шелком кости, натянутые улыбки мужчин, слишком щедрые порции спиртного, льющиеся в бокалы. – Здесь все кажется ненастоящим.

– Все верно, – согласился Ламан. – Мы бросили наши дома, спасаясь от голода. И мы останемся здесь, пока у нас не закончатся деньги, и, пока мы дожидаемся виз и пропусков, богатства, накопленные поколениями, утекают сквозь наши пальцы, подобно песку. Сейчас мы в безопасности, но надолго ли?

Этот риторический вопрос повис в воздухе, потому что, как бы им обоим ни хотелось, ответа на него они дать не могли.

– Джеймс сказал, что вы мне понравитесь, и не ошибся, – сменил Ламан тему. – У меня есть нечто, что должно вас заинтересовать. И может пригодиться. Это газеты, которые печатает подполье под самым носом у Гитлера, печатают отважные мужчины и женщины, которые рискуют жизнями, чтобы сообщать правду. Я захватил их с собой, когда мне помогли выбраться из Лиона, и хотел бы, чтобы они попали в правильные руки. И Джеймс указал на вас.

Великолепный зал отодвинулся куда-то вдаль, потому что все внимание Авы вмиг сосредоточилось на Ламане. В посольстве упоминали подобные издания, но ей до сих пор не удалось заполучить ни одного экземпляра.

– Если вы передадите их мне, то обещаю – я лично прослежу, чтобы их изучили самым пристальным образом.

– На это я и рассчитывал, – растянул Ламан тонкие губы в благодарной улыбке и продолжал, увидев, как к ним возвращается Джеймс: – Я отдам распоряжение, чтобы их отнесли в вашу машину, пока мы ужинаем. И если нужно, у меня есть возможность достать еще. – Он склонился к руке Авы и еще раз поцеловал ее сквозь перчатку. – Мадемуазель Харпер, вы оказали мне честь знакомством с вами.

И он удалился, по пути обменявшись с Джеймсом молчаливым кивком.

– Простите, что прервал вас, – произнес Джеймс, подойдя к Аве. – Надеюсь, месье Бланше оправдал ваши ожидания и оказался интересным собеседником.

Он проводил ее к столу, где им подали луковый суп, курицу в вине и, наконец, роскошное шоколадное суфле. Ава ела до тех пор, пока платье не начало опасно трещать у нее в районе талии. Ужин завершился несколькими сортами превосходного портвейна, после чего Ава и Джеймс покинули «Палашио».

Им подали машину, и при виде большого приметного конверта в оберточной бумаге пульс Авы участился. В порыве как можно быстрее ознакомиться с содержимым, она буквально запрыгнула на заднее сиденье, но присутствие парковщика удержало ее от соблазна открыть пакет тут же, поэтому она просто положила его на колени, удивившись его тяжести – хотя, возможно, ей просто показалось. Впрочем, едва они вырулили на подъездную аллею, терпение Аве изменило, и она оторвала кромку конверта, вытащив несколько отпечатанных страниц. Они оказались меньше, чем она ожидала, размером с обычный офисный лист, наверху значилось название – «Комба», и в жирную С был вписан знакомый Аве Лотарингский крест. Всего Ава насчитала восемь экземпляров, вышедших с интервалом в две недели. В них сообщалось о преступлениях нацистов во Франции, о женщинах, чьего пайка не хватало, чтобы прокормить детей, и о провале программы relève, в соответствии с которой французских солдат должны были освобождать и возвращать на родину в обмен на согласие их жен и матерей работать на Германию. Апрельский выпуск приводил ужасающие подробности облавы, которую нацисты устроили на евреев в тот единственный день недели, когда им было позволено выходить на улицу, чтобы получить еду и медицинскую помощь. Ава сразу вспомнила задвинутые на последние страницы американских изданий статьи о стараниях Гитлера стереть евреев с лица земли. Для американцев, которых мировая катастрофа практически не затрагивала, приводимая в таких статьях статистика убитых евреев казалась преувеличенной вплоть до абсурдного, но Ава всегда подозревала, что подобные душераздирающие подробности не могут не быть правдой. И теперь, после прочитанного в «Комба», семена этой уверенности начали прорастать в ее душе.

– Просто невероятно, – пробормотала она себе под нос.

– Я знал, что знакомство с Ламаном окажется полезным, – откликнулся Джеймс, бросив на Аву взгляд в зеркало заднего обзора.

– Очень полезным. – Ава опустила стопку страниц на колени. – Но почему вы отдаете их мне, они ведь и вам могут пригодиться?

– У меня здесь немного иное задание, – беспечно ответил Джеймс и продолжил, прежде чем Ава начала выпытывать у него подробности: – У Тео и Альфи слишком много работы, чтобы еще и помогать мне отправлять эти материалы по их каналам связи. К тому же они не владеют французским. Поэтому я решил, что именно вы сможете найти этой информации достойное применение.

– Такое доверие – честь для меня. – Ава снова кинула взгляд на стопку у себя на коленях. Мужчины и женщины рисковали жизнями, чтобы написать, напечатать и разослать эти газеты, которые рассказывали правду о происходящем. Наконец-то у Авы в руках оказалось то, ради чего она согласилась приехать в Лиссабон, – шанс помочь Америке и остальному миру. Шанс, который может изменить ход войны.