Текст книги "Новогодняя дорога"

КОГДА БЕЛОЕ СТАНОВИТСЯ ЧЕРНЫМ

Снежинки подолгу кружились в воздухе, не спеша опускаться на землю, словно боясь испачкать свой кружевной наряд, прикоснувшись к земле. Они робко, несмело, будто извиняясь за столь ранний визит, водили хоровод по ночному спящему городу, незаметно укутывая землю, дома, деревья белым покрывалом, скрывая грязь, серость и убогость.

Прорезая торжественную тишину ночи современной попсой, промчался автомобиль с загулявшими пассажирами, оставляя за собой грязные полосы на девственной чистоте дороги. Фары машины выхватывали из темноты силуэты домов, освещали окна, воровато пробегали по стенам комнат. На миг они осветили фигуру человека, явно не желавшего быть замеченным. Подождав, пока вдали не смолкнет шум двигателя, человек пошел прочь от деревянного дома, злясь на снег, так некстати выпавшего. Окна дома были плотно зашторены, и фары машины не смогли бы осветить комнату и двух молодых парней, один из которых лежал ничком на кровати, а второй, почти ребенок, стоял на коленях, уткнувшись головой в кровать, сжимая в руках пистолет. По полу медленно растекалась лужа крови.

Все можно вздохнуть спокойно. Вот он и дома. Дома, где его ждали, переживали, не спали ночами. Позади тысячи километров пройденного пути, унижения, побои, голод и холод одиночества. Впереди весна. А с ее приходом все преображается, возрождается, так будет и у него. Встретит свою любимую, ту, что ждал всю жизнь, забудется прошлое, начнется новый этап… Дом построит, баню срубит, женится, дети пойдут, все будет хорошо. Главное – все забыть, оставить в прошлом, которое не вернешь, его просто нет.

Но, вопреки здравому смыслу, возвращается прошлое ночными кошмарами, и снова просыпается он от собственного крика в холодном поту. В такие ночи ему не хватало пачки сигарет. Одну за другой выкуривал он, отгоняя прочь сумерки, приближая спасательный рассвет. Но яркий солнечный свет не приносил долгожданного облегчения, голова болела от бессонных ночей и тяжелых мыслей. Появилась злость, раздражительность. Пробовал заглушить свое состояние в спиртном, но кроме отвращения, горячительные напитки в нем ничего не вызывали. Колоться? Вид иглы вызывал детский страх.

С тех пор, как себя помнит, он ненавидел слабых духом, тех, кто предпочитал уйти от действительности, одурманив себя транквилизаторами и всяческими барбитуратами. Мир всегда казался прекрасным. Гораздо позже он начал понимать, что многие стараются обмануть себя, уйти в свой надуманный, нереальный мир. А в жизни все намного сложнее – здесь свои законы, как в джунглях. Выживают те, у кого деньги, власть, сила, а без этого ты – никто и ничто. Силой его природа не обделила – многие годы занимался спортом. Однажды, после нескольких занятых призовых мест в районных и областных соревнованиях, его стали усиленно приглашать в сборную республики по футболу, предлагая выгодные контракты и решение жилищных проблем. Но в тот период он находился в поиске самого себя, когда точно не знаешь, что ты конкретно хочешь от этой жизни и стараешься найти в ней свое место.

Вот тут и появилась мысль пойти в армию. Армия для каждого парня – это некий этап, ступенька для повышения. Там набираются ума, воспитывают волю, закаливают тело. Пройдя службу, ты становишься зрелым мужчиной, вполне способным в любых ситуациях самостоятельно принимать решения. В военкомате были поражены настойчивостью молодого человека скорее пойти служить. Как правило «топтать плац в солдатских сапогах» никто не торопился. Особенно в свете последних разоблачительных публикаций о воинской службе, показанных на телевидении и опубликованных в прессе.

И все же, как парень себя не готовил к тяготам армейской службы, он не ожидал, что после карантина и учебки их кинут в горячее пекло воины. Почти сразу их рота, в которой были одни безусые пацаны, попала в окружение, где они просидят без патронов и еды трое суток. Тут ему впервые заглянула в лицо кроваво-грязная смерть. Рядом гибли его друзья, с которыми только вчера вместе шутили и рисовали радужные планы на будущее. Ужасно было то, что этим молодым, сильным парням уже ничем нельзя было помочь и вместе с их смертью, в его душе рушился прежний детский мир, оставляя черную пустоту. По обожженным грязным щекам катились полудетские, полумужские слезы – последняя дань ребятам и вчерашней беззаботности.

После госпиталя его направили в другую часть. Здесь царил другой мир и другие законы. Тупая уставщина, бездушие офицеров и откровенное наплевательство на все. Подравшись с офицером, издевавшимся над солдатами, он просто ушел из части. Безумие, глупость? Да. Но рядом не было никого, кто подсказал бы верное решение. Поначалу он был пьян от эйфории свободы. Каждая клеточка дышала ею. Весь мир был у его ног: птицы поют – для него, солнце греет – для него, ветер шумит в листве – для него. Поначалу свой маршрут он проложил по железнодорожной ветке. Идти вдоль шпал было легко. Даже голод не смущал. Вдоль путей росли дикие яблони, груши, не гнушался и подбирал выброшенную пассажирами с поездов едой. Попадались целые батоны хлеба, немного колбасы, вареные яйца и один раз даже жареная курица, чуть подпорченная, но ведь голод – не тетка. Несколько раз по пути встречались такие же, как и он, беглецы. Повстречался даже один чудик, шедший в Германию за справедливостью. Цыгане, с которыми он познакомился, приняли его, как своего, сватали ему самую красивую девушку, предлагали остаться. Но постепенно он понял, что без документов и денег – ты не человек, и на тебя смотрят, как на падаль под ногами. Одной дорожной романтикой цел не будешь. Однажды проводник вагона выкинул его из тамбура, мчащегося на полном ходу поезда. Сильно ударившись головой и вывихнув ногу, он пролежал два дня в лихорадке, придя в сознание лишь от льющегося на него дождя. Люди шарахались от оборванного парня с изможденным, заросшим лицом, многие принимали его за чеченца, и нередко приходилось убегать и прятаться. Были, конечно, и такие, у которых сердце щемило от жалости к этому пареньку, попавшему в трудное положение. Дивились тому, что такой чернявый, а разговаривает по литературному. Умильно вытирая слезы, подливали щей, которые он с жадностью голодного проглатывал не прожевывая. И на чем свет стоит, ругали правительство, доведшее людей и страну до такого состояния.

Когда он добрался до города, в котором раньше жил он сам и его семья, то вздохнул облегченно. Был уверен, что здесь помогут друзья. Как же он был изумлен, когда на

второй день его арестовали по подозрению в совершении кражи денег в сумме 500 рублей!… И хотя при обыске у него обнаружили лишь билет на автобус – который согласно маршрутному расписанию должен был доставить его в город, куда переехала его семья, буханку хлеба и мелочь – его все равно отправили в милицию. Там до выяснения обстоятельств его посадили в камеру с матерыми зеками, за плечами у которых была уже не одна ходка. Ему пришлось на кулаках доказывать, что он человек, а не дерьмо. Зэки прониклись к нему уважением. Выслушав его историю, посоветовали «косить» под психа.

Разобравшись, что он беглый солдат, дело передали в военную прокуратуру и под конвоем солдат, таких же молодых парней, как он, в забранных решетками УАЗике повезли на гауптвахту. Ехали по центральным улицам города, где кипела жизнь, звенели трамваи, сигналили машины, звучала музыка, люди куда-то спешили, улыбались, говорили, обнимались. Только он с душевной пустотой, отрешенно глядя на наручники, сковавшие его запястья, ничего не замечал. У больших железных ворот, к которым они подъехали, плакала старая женщина в черном платке. Рядом стояла юная девушка – в ее глазах была такая невыносимая боль и тоска. На воротах висела табличка: «Вынос трупов по средам с 14.00 до 15.00».

По ночам в камеру, где он сидел, явственно доносились звуки музыки, смех, голоса из развлекательного комплекса, по иронии судьбы находившегося через дорогу от гауптвахты. И некуда было спрятаться от этого веселья жизни, отделенного от него решетками и каменной стеной. Разбирала обида и злость: перед глазами вставало лицо друга, отводившего старательно взгляд на очной ставке, и наглая ухмылка его подруги. Жизнь потеряла всякий смысл, он отказывался понимать людей. Зачем они копошатся, что-то делают? Для чего, кому это нужно? Несколько раз пытался покончить с собой: разбивал голову о стену, резал вены…

Домой он вернулся не скоро: суд, затем год в психиатрической клинике. По приговору дали два года условно с освобождением от службы по состоянию здоровья. Вернулся совершенно другой человек, не только возмужавший и окрепший физически, но и с измененным мировоззрением, надломленной психикой, взгляд стал жестче, в характере появился цинизм и недоверие к людям. Белое стало черным, хорошее – плохим. Добрый, милый мальчишка с восторженными мечтами исчез.

До армии, как и любой пацан, он был рассеян, неопрятен. Но после той грязи, что ему пришлось пройти, появилась почти маниакальная страсть к чистоте: только белые брюки, белоснежные простыни, душ по несколько раз в день, его ногтям и белозубой улыбки позавидовал бы любой голливудский киногерой. К близким и друзьям у него появилось какое-то презрение, он смотрел на них свысока. Это не было манией величия – так он ограждал себя, не давая возможности заглянуть себе в душу.

Неожиданностью для всех стала его дружба с белобрысым мальчишкой. Как-то тот попросил у него закурить. Простое знакомство переросло в крепкую мужскую дружбу. Он видел в этом мальчике себя самого в детстве. Появилось желание оградить его от жестокости этого мира, от разочарований, не допустить зла в его хрупкую нежную душу. Они понимали друг друга с полуслова, с взгляда. Многие недоуменно пожимали плечами – странная дружба. Что их связывает, таких разных и непохожих. У них было много общих тем для разговора. У каждого пусть и короткая, но уже нелегкая жизнь. Они слушали одну музыку, читали одни книги, смотрели на закат солнца и подолгу молчали, каждый думая о своем. По ночам, сидя у костра и любуясь бархатной чернотой ночи, усыпанной мириадами звезд, они говорили о бесконечности вселенной, о возможных цивилизациях на других планетах. Непроизвольно разговор переходил на извечную тему: существует ли наши души после смерти и что там, за гранью, отделяющей нашу реальность от мира иного? Постепенно идея смерти становилась навязчивой, они все больше интересовались переселением душ и потусторонним миром.

Как-то раз в компании друзей он заговорил со своим другом о наиболее легком способе уйти из жизни. Ребята позже признались: «Мы сначала решили, что они просто „рисуются“. Но когда эта тема разговора стала основной и постоянной, мороз стал пробирать всех. Хотя, казалось бы, давно пора было смириться с тем, что у него иной тип мышления, иная психология и другой взгляд на жизнь. К его выходкам привыкли, не удивила и вдруг вспыхнувшая страсть к своей кузине, и безрассудные поступки, последовавшие за этим».

Он стоял у окна и смотрел на хмурое небо с налитыми свинцовыми тучами, готовыми вот-вот пролиться на землю потоком слез. Тяжело вздохнув, он отошел от окна, плеснул себе в рюмку коньяк и залпом выпил. Вот и жизнь его такая же – унылая и серая, как этот день.

Хлопнула входная дверь. В комнату вбежал раскрасневшийся от быстрой ходьбы его маленький друг, ставший в последнее время самым близким человеком. Не снимая куртки, он присел на диван. В комнате повисла тягостная тишина. Они не смотрели друг на друга, между ними все было сказано и решено…

Конечно, я могла бы написать красивую историю с трогательным концом. Но… один лишь Бог знает, зачем они это сделали или кто им помог…

Часто я ставлю видеокассету, на которой, сияя белозубой улыбкой, он стоит, обнявшись со своим маленьким, голубоглазым другом. И, помахав, нам оставшимся, рукой они уходят вдаль к манящему, загадочному горизонту, унося с собой тайну, сокрытую смертью.