Текст книги "Колесо"

16. Колесо

Мой главный позор.

17. Дэвид

Мое сердце забилось сильнее. Нет, нет, нет! Черт! Так, веди себя спокойно. Не делай вид, что тебе плохо, иначе тебя все раскусят. Надо рассказать о чем-то другом, но только не о том случае.

– Интересно, – загадочно заявила Аяма, – позвольте вам кое-что показать.

Передо мной на стене началась демонстрация нарезки роликов из YouTube с неловкими моментами из жизни разными людей: падениями, танцами, пениями. Такое видео подойдет отлично для какого-нибудь пьяного вечера с друзьями и знакомыми, но только не для данной ситуации.

– Каково это, когда вас снимают в подобном неловком положении, а потом выкладывают видео в сеть? Может быть зрителям это смешно, но каково это быть тем человеком, которого снимают? Вам должно быть знакомо это, мистер Проун, – намекала Аяма.

Нет! Аяма все знает обо мне! А может она блефует? Дыши глубоко, Дэвид и делай вид, что все в порядке. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Следуй советам Эммы. Мой стул резко развернулся на сто восемьдесят градусов – я увидел недоумевающих однокурсников, из-за чего внезапно резко почувствовал страх в области солнечного сплетения. Я почувствовал, как сильно покраснел и уже начал жалеть, что сел за это колесо первым. Может быть, не стоило этого делать? Но кто бы тогда пошел? И что было бы тогда?

– Итак, Дэвид Проун, – вновь обратился ко мне компьютерный женский голос, – расскажите о своем самом главном жизненном позоре.

Я сильно зажмуриваю глаза и вспоминаю свои ощущения, когда переживал то ужасное мгновение. Все меня видели, все меня знали! Я не хочу. Не хочу! Я вновь пытаюсь глубоко дышать, но делаю это слишком громко. В мою голову то и дело лезут надоевшие вопросы о том, какого черта мы тут все оказались, и что вообще происходит.

– Мы знаем, что вы чувствуете, мистер Проун.

– Да?! – возмутился я. – Тогда вы зачем заставляете меня рассказать о своем самом главном позоре? Зачем? Зачем это вам нужно? Скажите мне!

– Слишком много вопросов, мистер Проун, – спокойно ответила Аяма, – вам же лучше рассказать то, что нужно, как можно раньше.

– Да вы же знаете, что это неприятно! Это ужасно!

– Увы, мистер Проун, вам выпал сектор «Позор», поэтому вам нужно рассказать о своем главном позоре. По-другому никак. Ладно, не будем тянуть время.

Мои однокурсники смотрели на меня и молчали. Мне показалось, что я актер, участвующий в спектакле, а ребята – обыкновенные зрители.

– Я не буду ничего рассказывать! – прокричал я.

– Оу, а мне интересно, – тихо смеялась эта стерва Кейт.

– Заткнись ты, ясно?!

Черт побери, вот лучше бы она сидела на моем месте и знала, каково мне.

– Эй, – недовольно заявил Крис, – не надо тут ей грубить.

– Крис! – обратился я к нему. – Она будет и над тобой смеяться, почему ты ее защищаешь?

– У нас мало времени, – сказала Аяма. – Давайте, мистер Проун, я дам вам десять секунд. Тик-так-тик-так-тик-так.

На экране появилось десять эмодзи: на этот раз это были обычные смайлики.

– Да понял я. Понял!

– Десять, девять, восемь, семь, шесть… – отсчитывала Аяма и с каждым новым числом смайликов становилось меньше.

– Хорошо, хорошо, – быстро ответил я, – в прошлом году перед поступлением в университет мы с друзьями пошли в бар, и ко мне начала приставать немножко полная девушка. На меня глядели все посетители бара и смеялись.

– Ох, мистер Проун, а врать нехорошо. Это очень нехорошо. Придется вас наказать.

– Что вы собираетесь делать?

Неожиданно наверху разошелся один из экранов, спустились большие наушники и… А-а-а-а-а! Хватит! Хва-а-а-а-тит!! Этот отвратительный громкий звук убивает меня!

– Перестаньте! Перестаньте! Нет! – умолял я.

Этот ужасный звук прекратился, и наушники опять поднялись наверх. Что это такое было? Я такого в жизни не слышал. Такое чувство, что в мою голову вставили сто дрелей и одновременно включили их на полную мощность.

– Теперь расскажите о своем самом главном позоре за всю жизнь.

Господи, что за чертовщина происходит? Я нахожусь в этой долбаной комнате и должен рассказать о том страшном позоре!

Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, чтобы не видеть своих однокурсников.

– Три года назад… – начал я рассказывать.

– О, мистер Проун, вам нужно открыть глаза!

– Вы издеваетесь? – их моих глаз начали поступать слезы. – Что вы себе позволяете?

Вы представляете, как это позорно! Ха-ха, очень смешно: очень позорно рассказывать о своем главном позоре!

Ребята ни разу не видели меня плачущим, из-за чего мне становится все отвратнее. Мне же не пять лет, чтобы так себя вести.

– Рассказывайте и смотрите на своих однокурсников, – наставил этот чертов голос.

Я делаю глубокий вдох. Господи, помоги мне.

– Три года назад, – я с трудом снова принялся рассказывать, – я участвовал в соревнованиях по плаванию…

– У тебя плавки слезли? – спросила с улыбкой Кейт.

Сука! Заткнись, тварь!

– Пожалуйста, Кейт, – очень тихо сказал я. – Мне и так плохо! Ты не видишь, да?!

Почему этот тупой Крис не утихомирит ее?

– Кейт, хватит, это не какая-то игра! – попросила ее Вероника.

Ну хоть так и на том спасибо! Окей, еще один глубокий вдох. У тебя все получится. Не закрывай глаза и просто говори.

– Я участвовал в соревнованиях. Я очень любил плавать. Я ходил в бассейн в школе каждые два дня. Я поехал на школьные соревнования – там было так много народу. Двести двадцать семь человек. Двести двадцать семь! Соревнования начались, я был впереди всех, я должен был выиграть это соревнование. Там были мои одноклассники, мои учителя, мои близкие! – старался я как можно медленнее рассказывать о том позоре, продолжая плакать. – Все это снимали! Представляете?

Еще один глубокий вдох.

– Все хорошо, Дэвид, – сказала Эмма, которая нашла в себе силы меня поддержать, – ничего страшного.

Ее слова словно стали для меня свежим глотком. Хоть кто-то не будет наверняка смеяться.

– Я уже был почти на финишной прямой, я почти выиграл, – продолжал я. – Господи, не надо было идти в то кафе! Не надо было!

– Оу, кажется, я все понимаю, – равнодушно сказала Кейт.

– Ну что ж, – заканчивал я, – за пару метров до финиша у меня случился… внезапный… понос… перед всеми… перед всеми!

Я хочу перестать плакать. Теперь я слышу, как Кейт, Крис и Майк начали смеяться. Господи, убей меня, мне так плохо! Они теперь знают. Ты опозорен, Дэвид, до конца жизни!

Я услышал, как сзади меня начало воспроизводится видео. Это звуки брызгов воды? Что?! Нет! Нет! Пожалуйста, только не это! За что?!

– Да, – согласилась Аяма, – три года назад Дэвид Проун участвовал в плавательном соревновании. И, похоже, не совсем свежий буррито дал о себе знать в самый неудачный момент.

Все ребята смотрят на стену сзади меня, на котором демонстрируется то позорное видео. Они видят все! Это сон… это чертов сон! Я пытаюсь выбраться из стула, но так как я скован, это бессмысленно. Я неосознанно начинаю бить кулаками по всему, до чего могу дотянуться. Мне хочется рвать одежду! Мне хочется укусить самого себя!

Видео наконец-то закончилось. Слава богу! Выпустите меня!

– Вы свободны, мистер Проун, – сказала Аяма спасительные слова.

Механизм высвободил мои руки, я мигом встал и побежал к дальнему углу, чтобы укрыться от всех, кто меня окружает. Как мне плохо! Я не могу поверить, что они знают! Я весь дрожу и не могу перестать думать о смехе Кейт, Майка и Криса во время просмотра видео. Их смех из-за моего позора становится все громче и громче в моей голове. Почему они смеялись надо мной?! Нам всем сначала показывали какое-то тупое видео с YouTube и все молчали! Почему они смеялись?! Я всегда чувствовал, что они меня ненавидели.

Почти добежав до угла, я почувствовал, как у меня что-то завибрировало в кармане брюк.

18. Майкл

Эмма подбежала к Дэвиду, чтобы поддержать его. И из-за этого он начал плакать и закатывать истерику? Да это же смешно! Ну всякое бывает! У меня на ринге тоже позорных моментов хватало. То есть Дэвид из-за этого был все время таким слегка отстраненным? Я не верю… это бред какой-то! Не может у человека случится такая травма из-за подобной мелочи.

В своих брюках я почувствовал вибрацию. Что? У меня с собой телефон? Как я не мог этого заметить? Я услышал еще несколько вибраций: похоже, что телефоны есть у всех.

– Вы что, издеваетесь?! – возмущенно посмотрела Вероника на всех, доставая телефон из кармана своего платья. – Мы все тут обычно не отлипаем от телефонов, и никто при этом не удосужился проверить собственные карманы? Вот что вы делаете первым делом, когда просыпаетесь?

– Вероника, успокойся, – попросил ее парень Сэм.

– Нет, я серьезно, – настаивала она, – все мы первым делом проверяем, не написал ли нам кто-нибудь на Facebook, читаем Twitter, листаем Instagram.

– Слушай, нам всем сегодня было не до этого, – проворчал я, – мы проснулись неизвестно где в страхе и панике. Нас волновали немного другие вещи. Ты сама же не проверяла карманы своего платья, когда очнулась здесь.

– Погодите, я не ослышалась? – прислонила ладонь к уху эта дура Кейт. – Наш «бесстрашный» боксер чего-то боится?

Она меня бесит все больше и больше! Я подхожу к ней, готовый задушить ее.

– Не надо, Майк, – встал на пути ее подкаблучник Крис.

– Крис, без обид, – заявил я, – но вкус на девушек у тебя так себе. Ты же видишь, как эта дура унижает всех, кого можно… вы странная парочка на самом деле. Может, вы перестанете делать вид, что встречаетесь? Ты сам посмотри, как странно за нее заступаешься! Тебе надо, наоборот, утихомиривать ее!

В этот момент я почувствовал удар по своему лицу. Ах ты, ублюдок, сам напросился! Я прислоняю Криса к стене и начинаю бить по лицу. Этот идиот сам виноват, что разозлил меня.

– Майк, не надо, прошу! – просит меня тихоня Эмма. – И так ситуация не самая лучшая. Давай попытаемся обойтись без драк! Прошу!

Крис пытается отбиться, но безуспешно. Что, в Instagram хвастаешься своими постами с пляжей и тем, как усиленно тренировался к лету, а на деле даже нормально ударить не можешь? Думаешь, что твои стероиды сделают тебя сильным? А-а-а-а-а!!! Что это за хрень?! Какой отвратительный звук!

– Опять этот звук! – с трудом я услышал Дэвида. – Нет!

– А-а-а-а!!! – кричала Вероника. – Моя голова!!!

Спустя мгновение в комнате стало снова тихо, и все мы упали на пол.

19. Эмма

Он прекратился! Слава богу! В комнате вновь стало тихо. Что это было? Мне казалось, что я умру!

– Пожалуйста, не вздумайте больше драться! – сказала Аяма.

– Ах ты тварь! – закричал Майкл и ринулся ударять по стенам.

– Нет, нет, Майк, не стоит! – крикнул Мигель.

Снова этот звук. Нет! Он словно сейчас взорвет мой мозг! Хватит! Пожалуйста, хватит!

– Пожалуйста, не портите имущество, – произнесла Аяма.

В комнате вновь появилась тишина. Надеюсь, что все успокоились. Дыши, Эмма, просто дыши.

– Я тут успела проверить телефон, пока вы занимались бессмысленными делами, – нагло сказала Кейт.

Вот же она тварь! Просто тварь! Сука! Эмма, нет! Нельзя, нельзя! Не вздумай еще раз так думать!

Я неосознанно ладонью ударяю по лицу в попытке прекратить те отвратительные мысли.

– Эмма, что с тобой? – спросил Сэм. – Ты опять бьешь себя?

О, нет, снова это проявляется!

– А, это… – отнекивалась я, – просто стараюсь прийти в себя. Со мной уже все в порядке.

Повисло неловкое молчание. Я и остальные ребята потянулись в карманы, чтобы достать телефоны. Дотронувшись до устройства, я почувствовала знакомые ощущения, но достав его, моему удивлению не было предела.

– Что это? – произнесла я и глянула на всех. – Это не мой телефон. Я такое устройство никогда в жизни не видела… вроде.

Мы все держали в руке тонкий с закругленными углами небольшой кусок стекла, на котором был виден минималистичный графический интерфейс: я увидела на экране картинку с кошкой, как на моем настоящем телефоне; дату, время, а также уведомление с Instagram, что Дэвид выложил новую публикацию. С момента нашей пропажи прошло всего 5 часов?! Получается, что после того, как Крис произнес речь, мы тут же поехали сюда? И при этом все равно ничего не помним? Как такое возможно? Я осмотрела устройство: оно мне напомнило телефон из фантастического фильма. Удивительно, что телефон был слегка прозрачный: мне удавалось видеть сквозь него. Что это за технологии?

– Впервые вообще вижу такое устройство, – тихо сказал Сэм. – Это явно не iPhone и не телефон на Android[3]3
  Одна из самых популярных мобильных операционных систем, разработанная компанией Google.


[Закрыть]. Тут стоит какая-то абсолютно другая операционная система, о которой я никогда не слышал. Похоже, что тут установлены Instagram, Twitter и Facebook. Откуда это все вообще взялось?

Я глянула на телефон, и он неожиданно разблокировался сам по себе, после чего я услышала мягкий и слегка расслабляющий звук. Этот телефон привязан к моему лицу? Но я не вижу никакой фронтальной камеры. На этом тонком прямоугольном устройстве нет даже передней камеры. Только увидев рабочий стол, как при мне автоматически открылся Instagram.

– Нет! Нет! Господи! За что?! – закричал во все горло Дэвид, из-за чего мое тело вздрогнуло. – Только не это! Только не это! – принялся он с огромной скоростью постоянно тыкать по экрану устройства.

20. Дэвид

Удались, удались! Прошу тебя! Я в сотый раз нажимаю на различные кнопки интерфейса, но они не работают! Я вижу пост со своим позорным видео, который выложен от моего имени в Instagram с описанием «Упс, никому не рекомендую ходить в кафе Amigo and Burrito, а то случится с вами подобный казус, как со мной;)». У меня есть лишь возможность прокручивать вверх и вниз эту гребаную страницу и видеть лайки и поступающие унизительные комментарии «Лол», «Прикольно», «Дэвид, зачем ты это выложил?», «Ха-ха». Я тут же возвращаюсь на верх поста, чтобы перестать видеть реакции моих подписчиков и друзей на это видео.

– Кто это выложил? – спросил Мигель.

Мои руки дрожат все сильнее и мне хочется врезать моему другу за тупейший вопрос.

– Откуда я знаю?! – злобно ответил я. – Ну уж точно не я! Я этот чертов кусок стекла вообще вижу впервые!

– Ого, уже почти пятьдесят комментариев, – заметила Кейт.

Сейчас я хочу кинуть в нее этот телефон и просто убить ее!

– Кейт, прошу тебя… – начала меня защищать Эмма.

– От-ва-ли, – по слогам произнесла Кейт.

Как она посмела оскорбить Эмму? Мой недовольный взгляд падает на Криса, но этот подонок-хвастун делает вид, что ничего не случилось.

Другие ребята пытаются нажимать на разные части своих телефонов, но у них тоже ничего не выходит, кроме перемещения вверх и вниз по моему позорному посту.

– Что за фигня? – удивился Майк. – Тут вообще-то связь ловит, так что можно было бы позвонить в полицию!

– Ничего не выходит, – сказала Вероника. – Я не могу даже на главный экран выйти! Я могу только «скроллить» страницу и читать эти комментарии. На этом странном телефоне всего лишь одна кнопка, но она может просто включать и выключать экран.

Я применяю всевозможные жесты по всему стеклянному устройству, но ничего не помогает.

Сотни людей видят это видео! Три года назад хотя бы никто не выложил видео с тем ужасным случаем! А сейчас будто я прямым текстом делюсь перед всеми моим главным жизненным позором! Я думал, что мой кошмар закончился, но он, похоже, только начинается.

Я прислоняюсь к стене, пытаюсь сдержать слезы. Теперь мне точно следует сменить имя, фамилию и даже страну проживания. Из меня словно рекою начал литься пот, поэтому я снял пиджак и вытер им лицо.

21. Мигель

– Ребята, давайте все уберем телефоны в карманы, – предложил я. – Так будет правильнее.

Кейт продолжала листать страницу, читая комментарии, делая вид, что меня не слышала.

– Пожалуйста, – обратился я к ней.

– Ой, ладно, – убрала она наконец-то стеклянный девайс в карман, – все равно там лишь однообразные «Ахаха», «Лол» и «Ничего себе».

Дэвид с трудом сдерживал злобу на нее, он посмотрел на меня и кивнул, давая понять, что очень мне благодарен.

– Отлично, теперь нам нужно успокоиться, – продолжил я.

Почти все прислонились к стенам комнаты и стало тихо.

– Видимо, нам снова нужно решить, кто будет вращать колесо, – сказала Эмма.

В очередной раз мы принялись подозрительно смотреть друг на друга и наверняка каждый надеялся, что кто-то двинется к столу. К сожалению, все стояли на своих местах, прислонившись к холодным стенам.

– В этом нет нужды, – внезапно сказала Аяма. – Теперь я буду сама объявлять, кто следующим сядет за стол.

Мне стало страшно. Спокойно, Мигель, это все игра, это просто игра. На лице каждого четко читался страх. Любой из нас, кроме Дэвида, может оказаться следующим! Ох, это намного страшнее, когда учитель в школе смотрит на всех и решает, кто пойдет к доске.

– Кстати, мистер Кип, – обратилась она ко мне, – вы следующий.

Ох, это не очень весело! Мне становилось все страшнее и страшнее. Что ждет именно меня?

Понимая, что нет смысла тянуть время, я быстрым шагом подошел к столу и сел за него – механизм тут же сковал мне руки так же, как и Дэвиду, от чего я слегка вздрогнул. Я почувствовал, как мне стало очень жарко несмотря на то, что в этой стеклянной комнате достаточно прохладно. Я решил отстегнуть пару пуговиц на своей рубашки, но не смог этого сделать из-за сковывающего механизма, который давал возможность дотянуться лишь до колеса.

– Позвольте вам помочь, – любезно сказала Аяма.

Я почувствовал, как мои руки немного расслабились, поэтому мне удалось все-таки освободить горло и верхнюю часть груди. Фух, так намного лучше.

– Спасибо, – очень тихо поблагодарил я, и механизм вновь сильнее сковал мои руки.

– Мигель Кип, – произнес компьютерный женский голос, а на экране появились мои фотографии с социальных сетей, – душа компании, весельчак и большой-большой-большой любитель снимать различные видеоролики. Вам не хотелось пойти в киноиндустрию? Мне кажется, что у вас есть определенный талант.

На экране передо мной включается то самое видео, которое я записывал на праздновании окончания первого учебного года в загородном доме Криса. Я вижу, как Дэвид недовольно смотрит на меня, ворчит и просит меня выключить камеру, потом идет перемотка и он говорит, что не хочет иметь каких-либо проблем с Майком, который подъезжает к особняку Криса. Уф, надеюсь, что Майк не обидится на Дэвида. Запись идет дальше: я подхожу к пикапу, и моя камера падает из-за злости нашего боксера. Снова идет перемотка, и на экране видна кухня, а я записываю еду, которую привез Майк, а потом я медленно подкрадываюсь к сидящим Веронике, Сэму и Кейт, осуждающей Эмму. Троица смотрит прямо в камеру, а я убегаю. Опять видео перематывается вперед, и Кейт прячется за деревом и чуть не ударяет локтем Веронику, в то время как я прячусь в кустах. Видео заканчивается тем, что Эмма, Дэвид, Кейт и Вероника просят прекратить съемку.

– Типичное празднование конца учебного года, казалось бы, типичных студентов, – прокомментировала Аяма, – но достаточно интересное.

Мне стало очень неловко: не думал, что ребята вообще увидят эту запись. Интересно, как себя чувствует Эмма? Кейт? Хотя ей скорее всего все равно. А Дэвид? Майк наверняка знал, что Дэвид избегает его, но вряд ли всем было приятно увидеть публичное подтверждение этого факта.

– Вы задумались, мистер Кип? – спросила Аяма. – Лучше вращайте колесо.

Что ж, Мигель, приступим. Все будет хорошо. Это все игра.

Я приближаю пальцы к колесу и вращаю его.

22. Колесо

Мой главный бзик.

23. Мигель

На самом деле странностей у меня хватает, но мой самый главный бзик и так виден невооруженным глазом. Что ж, о нем нужно будет рассказать? К счастью, это не так страшно.

– Что для вас «бзик» как определение, мистер Кип? – спросила Аяма.

– Это отклонение от нормы, – ответил я.

– А что такое норма?

– Если человек ходит и всех вокруг обзывает нехорошими словами, то это не норма.

– Это не норма для вас, – возразила она, – но это норма для данного человека.

– Во всяком случае, большинство людей уверено, что это неправильно и я в том числе.

– Раньше было правильно считать, что Земля является плоской, а Солнце крутится вокруг Земли. Впрочем, тогда же массовые убийства ради высшей цели тоже были «абсолютной нормой». Интересны случаи, когда человек на сто процентов осознает свои «ненормальные» бзики, но не решает от них избавляться, а даже порой хочет их себе оставить: вспомните гениального Ганнибала Лектора, который был знатоком психологии и других научных сфер, но при этом пожирал людей, полностью понимая, что творит. Что ж, он смог более-менее ужиться со своими странностями, хотя достаточно специфичным способом.

Так, Мигель, просто расскажи о своей не такой уж большой, но главной странности и сможешь уйти.

– Давайте я начну?

– Приступайте.

Мой стул развернулся к ребятам: основные моменты повторяются, как и в случае с Дэвидом. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю.

– Что ж, мой главный бзик или моя главная странность заключается в том, что я вижу этот мир немного иначе. Мне нравится смотреть на него с позиции десятилетнего или даже пятилетнего ребенка. Да, я люблю порой подурачиться. Пошуметь. Повеселиться.

– О да, – согласилась Аяма и демонстрировала мои фотографии, – вы, мистер Кип, любите в своих постах в социальных сетях использовать огромное количество смайликов, а в переписке практически всегда используете стикеры и «гифки»[4]4
  Анимированные картинки, состоящие из нескольких кадров.


[Закрыть]. Для вас Хеллоуин – это словно второй день рождения, ведь вы с такой серьезности выбираете костюм для перевоплощения: Бэтмен, Супермен, зомби – слишком просто для вас, поэтому вы перевоплощаетесь то в макаронного монстра, то в запеченного кракена. Да, долго вы разрабатываете эти костюмы. А еще вы любите играть.

– Ну да, у меня есть игровая приставка, я в нее постоянно рублюсь, люблю с друзьями поиграть в онлайновые игры. Обожаю DOTA 2, кстати! Когда-то я пробовал проводить стримы, но мне это не особо понравилось. Ну что в этом такого?

– А во что еще?

Мне стало неловко. Черт, это намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Фух, Мигель, все в порядке. Не плачь, пожалуйста, не плачь. Посмотри на Эмму, она всегда всех поддерживает. Раз. Два. Три.

– Да, у меня еще есть игрушки для маленьких детей, – с легким дрожанием в голосе произнес я. – Я хожу в детские магазины время от времени и покупаю себе… подарки и мне это нравится. Все.

Теперь я должен наконец-то освободиться. Я рассказал все, что нужно.

– Ну что, отпустите меня? – наивно спросил я.

Тишина продолжалась. Я принялся трясти руками. Что не так?

– Я все рассказал о своем бзике! – крикнул я. – Я люблю вести себя как десятилетний ребенок, я люблю игрушки. Ну, хорошо, мне еще нравится даже детское питание немного. Все. Это все.

Тишина. Полная тишина.

– Может вам нужно посмеяться надо мной? – спросил я ребят. – Этой Аяме нужен ваш оскорбительный смех. Что вы молчите? Все это ради того, чтобы каждый из нас почувствовал себя опозоренным, как Дэвид. Ну, давайте, смейтесь! Я могу даже вместе с вами!

Никто не издает ни звука. Что еще нужно?

– Мистер Кип, расскажите, как у вас появился этот бзик, – потребовала Аяма.

Как только я услышал эти слова, то почувствовал словно мое сердце пронзили насквозь. Мама… папа… воспоминания, к которым я так давно не возвращался, вернулись из глубин моего подсознания.

– Так нечестно! – закричал я. – Я вам рассказал все о своей главной странности!

– Все? – удивилась Аяма. – Вы не рассказали о самом главном: причине этой странности.

– Какая разница? – надеялся я, что меня отпустят. – Просто отпустите меня! Я люблю игрушки для маленьких детей! Раскрытие причины этой странности ни на что не повлияет!

Сверху опустились наушники, и внезапно включился этот ужасный звук! Нет! Нет! А-а-а-а-а-а!

– Вы снова и снова повторяете свои ошибки, хотя полностью осознаете, что поступаете неправильно. Человеческая психика – удивительная вещь.

Я продолжаю тщетные попытки выбраться из оков стула и начинаю сильно злиться.

– Иди ты к черту со своей псевдомудростью и псевдофилософией! – крикнул я. – У тебя небось куча денег, раз уж ты смогла создать это место и выкрасть нас сюда. У тебя наверняка куча проблем и ты нам просто завидуешь!

– Вы попали сюда по своей воле, – спокойно ответил голос, – Вы сами на это согласились. Вы даже на сто процентов понимали, на что шли.

– Это не так! – отрицательно покачал я головой. – Кто бы согласился вот так в открытую рассказывать о своих странностях, страхах и так далее перед теми, с кем всего лишь учится?! А-а-а-а-а!

Этот отвратительный звук из наушников вновь начал взрывать мою голову.

– Сделайте глубокий вдох, мистер Кип, а также сфокусируйтесь на настоящем моменте. Вам нужно всего лишь расслабиться.

К черту эти ее тупые советы! Как я могу расслабиться, когда меня просто медленно убивают этим звуком?!

Ладно. Раз. Два. Три. Глубокий вдох и фокус.

– Не тяните время, пожалуйста, – сказала Аяма.

Зря я надеялся, что все будет так просто. Окей, Мигель, это все игра.

– Я вырос в Мексике, мое детство прошло там, у меня было замечательное детство, мои родители были достаточно богатыми, у них была сеть супермаркетов.

Вероника удивленно на меня взглянула. Наверное, она думала, что у меня в детстве просто было мало игрушек? Хах, все так думают!

– Вы же знаете, что честным людям хорошо жить в Мексике очень трудно, а мои родители были хорошими людьми. Даже слишком.

Я вспоминаю те ужасные мгновения своей жизни и сдерживаю слезы. После того, через что мне пришлось пройти, меня не так просто до них довести. Люди лишь думают, что, отобрав у меня какую-нибудь игрушку, я тут же примусь плакать и кричать.

– У моего отца была репутация просто замечательного и доброго человека. Он таким и был, – вспоминал я, – только вот этим хотели воспользоваться люди, занимающиеся контрабандой наркотиков: отец должен был каким-то образом помогать в их деятельности, ведь никто не стал бы подозревать его в случае чего.

Говорить становится сложнее, но я продолжаю.

– Мои родители обращались в полицию, в правительство. Черт, но это же Мексика! Однажды к нам в дом ворвались бандиты и моих родителей начали пытать, заставляя их сотрудничать. Мою маму отпустили на время, чтобы она побыла со мной, а отца продолжили избивать. Мама сказала мне, чтобы я представил, что все это игра, что это все ненастоящее. Мне тогда было восемь лет – я про наш мир толком ничего не знал. Как оказалось позже, мой отец согласился сотрудничать с бандитами, но они все равно убили его, потому что в последний момент нашли более подходящего для них человека. Вот так взяли и убили! Было понятно, что преступники планировали сделать то же самое со мной и моей мамой. Она помогла мне убежать из дома и сказала: «Старайся всегда в нашем мире находить луч света, даже когда тебе очень и очень плохо. Просто верь в чудо! Представляй порой, что ты находишься в игре» – и дала рюкзак, в котором было немного денег, одежда и игрушка. Как вы поняли, ее тоже убили, как и моего отца.

Многие опустили взгляд на пол из сожаления: им было неловко знать обо мне такую правду.

Стало сложно дышать. Никто раньше не видел меня таким серьезным и спокойным. Пусть эта Аяма получит то, что хочет: историю.

– Это все? – серьезно спрашиваю я.

– Расскажите, что было дальше, – ответила Аяма, а потом сверху опустилась одна из главных вещей моей жизни: плюшевый красный дракон из того рюкзака, что отдала мне мама.

Как он тут оказался? Неважно. Я просто хочу закончить свою историю.

– Мне хотелось убраться из города: бандиты явно меня искали, ведь я же свидетель. Подумайте только, каково все это пережить в восемь лет? Сначала я искал знакомых папы – но меня отовсюду прогоняли, так как не хотели иметь проблем с бандитами. Я пытался попасть за границу из Мексики в США, но никто не соглашался меня брать, потому что я для них был лишним грузом, который никому не нужен. Я работал продавцом, курьером, почтальоном, чтобы хоть как-то заработать денег и не умереть с голоду. Много чего произошло тогда. К счастью, меня подвезли хорошие люди до туристического города Канкуна: там можно было заработать денег. Я жил в этом городе в относительно нормальном приюте где-то пару лет, подрабатывая в отелях. И вот в один день просто случайная пара из Нью-Йорка решила меня приютить. Чудо, не так ли? Поверьте, моему счастью не было границ.

Я сделал глубокий вдох и посмотрел наверх, чтобы немного прийти себя.

– Почему мое поведение такое, как у пятилетнего ребенка? – задал я вопрос, пока поглаживал свою игрушку. – Я просто становлюсь в эти мгновения счастливее, а еще я словно возвращаюсь к тем временам, когда мои родители были живы. Странно, да? Я это прекрасно понимаю. После такого жизненного испытания уже мало, что пугает тебя и для тебя семья, удобная кровать, вкусная еда в сто раз важнее, чем, например, какой-нибудь новый iPhone.

После моего рассказа Эмма слегка всплакнула.

– Что наша жизнь? Игра… – произнесла Аяма словно кого-то цитируя. – Мистер Кип, вы свободны, – услышал я долгожданные слова, и мои руки освободились.