Текст книги "Пограничные стрелки"

Глава 28
Поворачивайтесь, доктор!

Уэлдон поднял большой камень и, приблизив к стене ухо, стал ее простукивать, в надежде уловить глухой звук, который свидетельствовал бы о том, что внутри есть проход. Похоже, что эта парочка прошла сквозь стену, хотя такое предположение здорово смахивало на сказку из «Тысячи и одной ночи». Подумав так, он с сомнением покачал головой и отбросил камень.

Однако, проходя под окном библиотеки, все-таки внимательно всмотрелся в зеленые побеги виноградных лоз, взбиравшихся по стене. Ведь только цепляясь за них, эта отчаянная женщина могла спуститься из библиотеки. Но нет, и здесь не было никаких следов!

Между тем, можно считать, на его глазах уже дважды произошло таинственное исчезновение людей.

Уэлдон скрежетал зубами, ломая голову над этой загадкой. Может, они сверхъестественно быстры на ногу? Или с изумительным проворством и находчивостью изловчились нырнуть в кусты и таким образом уйти? Сомнительно. Кустарник был очень сухой. На земле валялось множество веток и опавших листьев, а эта парочка вряд ли умеет бесшумно ходить по лесу. По всем признакам они походили на обычных городских проходимцев, каких он знавал во множестве. Цинично ухмыляясь, Бенджамен Уилбур называл их «обычным сбродом».

Погруженный в такие размышления, Уэлдон поднялся по лестнице и вернулся в библиотеку, которую покинул совсем недавно. Там сидел доктор и с веселым видом просматривал газеты.

– Милая девочка! Она спокойно спит, – радостно сообщил он.

В ответ Уэлдон что-то пробормотал.

Груз проблем, с которыми ему предстояло разбираться, делали для него присутствие доктора совершенно нежелательным. Кивнув Генри Уоттсу, он собрался выйти из библиотеки и отправиться к себе в комнату, но доктор его остановил.

– Мне показалось, я слышал выстрел, – заметил с необычным для него хладнокровием.

– Я стрелял в белку, – бросил юноша на ходу.

У себя в комнате он сел на край постели и сжал руками голову, которая буквально шла кругом. Везде его обошли! Пошел на отчаянный шаг, решившись вынуть труп генерала из могилы и эксгумировать его. Но труп украли, причем в тот самый вечер, когда он собрался осуществить свой замысел. Кстати, косвенным доказательством тому служит появление этих двух молодчиков, которые пришли получить обещанную плату. Но кто должен им заплатить? Франческа, конечно! А это означает – либо она вообще не покидала этого дома, либо непременно должна в него вернуться.

Такой вывод поверг Уэлдона в отчаяние. Он решил, если когда-нибудь ему повезет и он снова схватит красавицу-преступницу, то едва ли ей удастся ускользнуть от него вторично. Ни за что не отпустит и использует все доступные ему средства, чтобы выведать ее секреты!

Вроде бы до сих пор во всех своих действиях он был достаточно осмотрителен, за исключением, может быть, попытки открыть свои подозрения Элен О'Маллок. Но ведь хотел сделать как лучше! Разве можно было предвидеть, что она так болезненно воспримет то, что уготовила ей судьба?

Он сидел, угрюмо уставившись в пол. Неожиданно его взгляд упал на маленькое круглое красное пятнышко величиной с ноготь. Пятно было очень ярким и резко выделялось на темных полированных досках. Это пятно возбудило любопытство Уэлдона до такой степени, что он наклонился и с отсутствующим видом, почти не сознавая, зачем это делает, дотронулся до него кончиком пальца. Когда же снова взглянул на пятно, то обнаружил, что половина его исчезла, а кончик его пальца стал кроваво-красным.

Это мгновенно вывело парня из прострации. Кроваво-красный цвет? Господи, да это же кровь! Чья же это кровь?

Он поспешил в библиотеку:

– Доктор Уоттс!

– Так, так, так, мой мальчик! – откликнулся этот достойный старый джентльмен, сдвигая очки с переносицы на кончик носа. – Вы напугали меня! Я как раз читал очень интересный отчет о новом открытии, сделанном на Капуа…

– Наплевать на Капуа! – рявкнул Уэлдон не очень-то учтиво. – Давно вы здесь сидите?

– Недавно. Примерно с полчаса.

– Фактически вы совсем недолго пробыли у нее?

– Она спала. А сон – наилучшее лекарство, как вам известно. И я всегда предполагал, если бы мы могли научиться полностью расслабляться, не было бы ни малейшей нужды…

Уэлдон, еще более невежливо, хлопнул дверью и, вернувшись к себе, занялся таинственным пятном. Он облазил всю комнату, исследуя каждый дюйм поверхности пола, обращая особое внимание на коврики, так как на один из них тоже могла упасть капля крови. Если найдет хотя бы еще одно пятнышко, это будет означать многое. Оно укажет, в каком направлении уходил раненый человек. У него не было ни малейших сомнений: это кровь того высокого типа, которого он только что подстрелил среди сосен.

И в конце концов нашел то, что искал! Второе пятно было еще больших размеров. Оно находилось на полу – как раз напротив комнаты Элен О'Маллок, прямо перед ее дверью!

Сердце у Уэлдона чуть не остановилось – найти такую улику! Но как кровь попала сюда? Может, бандит вбежал в комнату к беспомощной девушке? Может, даже придушил ее, прежде чем она смогла закричать, пока доктор сидел в библиотеке, забивая себе голову этим недавним открытием в Капуа?

Кстати, где это Капуа?

Он прислушался. Затем тихо, осторожно приоткрыл дверь в комнату Элен и изумился более чем когда-либо, обнаружив, что смотрит прямо в широко раскрытые глаза девушки.

Очевидно, Элен страшно испугалась, хотя страх на ее лице тотчас сменился радостной улыбкой, когда она его узнала.

– Вас что-то напугало? – спросил Уэлдон, нетерпеливо оглядывая спальню.

– Я увидела, что дверь тихо приоткрывается. Стало страшно до смерти! – призналась девушка.

– Давно вы проснулись?

– Вероятно, за полминуты до того, как дверь начала открываться. Проснулась с бьющимся сердцем. Я так рада, что это оказались вы!

– А кого вы ожидали увидеть?

– Понимаете, есть люди, которые хотят изгнать меня из этого дома. Не могут дождаться, пока… – Тут Элен умолкла и опустила голову так, что широкие поля шляпы скрыли ее лицо. – Простите, – прошептала еле слышно. – Мне не следовало говорить этого…

Смягчившись, Уэлдон подошел к ней, взял ее руку в свои. Ладошка девушки была так мала и холодна, что его пронзила жалость.

– Вам следует рассказывать мне обо всем, что приходит вам на ум. Рассказывать мне обо всем, что вас тревожит. Я – ваша частица, ну, скажем, как еще одна рука, и вы должны пользоваться ею. Догадываюсь, на что вы намекнули. Ах, если бы я только мог увезти вас отсюда!

– И что бы вы сделали со мной?

– Сначала планировал остаться здесь и сторожить дом, но передумал. В этом доме нет ничего, чем стоило бы дорожить, за исключением вас. Обещаю вам, Элен, что увезу вас в такое место, куда не проберется ни один ваш недруг. А я буду спать, как пес, у ваших дверей. Буду жить в вашей тени. Я сохраню вам здоровье и, видит Бог, изыщу способ, как отдать вам часть моей силы, чтобы вы снова стали здоровой!

Нежная и странная улыбка играла на губах девушки. Отчасти ее как будто немного позабавил его мальчишеский энтузиазм, обещавший чудеса там, где наука отказывалась ей помочь. А отчасти она как бы смотрела издалека, словно уже не принадлежит этому миру и переходит в смутный мир теней.

Подойдя к двери и взявшись за дверную ручку, Уэлдон подумал: а не попросить ли ему у девушки позволения обыскать ее комнату? Но какой-то священный трепет помешал это сделать. Такое чувство он испытывал и прежде в присутствии Элен.

Он вышел и вернулся в библиотеку. Доктор очень прямо сидел на стуле и возбужденно тряс бородой. Очевидно, ознакомившись с какой-то статьей, страшно разволновался.

Когда до него наконец дошло, что пришел Уэлдон, воскликнул:

– Они нашли ее! Действительно нашли ее!

– Что нашли? – угрюмо спросил Уэлдон.

– Исчезнувшую руку, разумеется!

– Чью руку?

– Она вовсе не держала ребенка, – бодро сообщил доктор, покачивая головой. Взглянув на молодого человека, он одарил его лучезарнейшей из своих улыбок. – Она держала не ребенка. Она держала зеркало! – И разразился счастливым смехом. – Это была вовсе не Латона! Никоим образом. Я никогда не сомневался в том, что это не Латона! На самом деле это была Венера. Этот идиот мог бы давно догадаться, если бы обратил внимание на небольшую статейку, которую я опубликовал лет восемь тому назад в…

– Доктор Уоттс! – решительно перебил его юноша.

Доктор подскочил на стуле.

– Боже мой! – кипятился он. – Вы сотрясаете меня, как электрический ток, по нескольку раз в день! Нельзя ли разговаривать со мной так, чтобы у меня не замирало сердце?

– Я хочу встряхнуть вас, если мне это удастся.

– Ах, это верно, верно, – понурившись, забормотал доктор. – С годами я частенько впадаю в сомнамбулическое состояние, которое усиливается…

– Уоттс, на полу в моей спальне кровь!

– Господи! – в ужасе отпрянул доктор. – Уверяю вас, это не моя кровь!

Уэлдон стиснул зубы:

– Кто-то, выйдя от Элен О'Маллок, пролил кровь, проходя через мою комнату. Вам ясно?

– Клянусь! – Доктор задыхался от волнения. – Я ничего не понимаю!

– Попытайтесь понять. Вы слышали выстрел недавно?

– Да, слышал!

– Я сказал вам, что стрелял в белку. Однако это не так.

– Ага, в какую-нибудь птицу? Тут есть одна старая ворона, она часто садится на карниз…

– Этой птицей был высокий мужчина. Я выстрелил в него, когда он убегал, и слышал, как он вскрикнул. Очевидно, я его ранил. Вероятно, в руку. Там был еще и другой мужчина. Оба исчезли между кромкой леса и стеной дома – той восточной стеной, понимаете?

– Невероятно! – воскликнул доктор. – Исчезли? Мой дорогой, но есть определенные законы природы и науки, с ними приходится считаться…

– Успокойтесь, – устало произнес Уэлдон. – И выслушайте меня. В стене есть какой-то проход, который ведет в спальню Элен. Мы так тщательно охраняем ее комнату, но это бесполезно! Каждую минуту девушке грозит опасность попасть в руки врагов! А теперь вы сделаете то, о чем я вас попрошу.

– Я? – задыхаясь, переспросил доктор. – Я? Мой друг, вы потрясаете меня. Я просто не понимаю…

– От вас этого и не требуется! Я скажу вам, что нужно сделать, объясню в двух словах. Ступайте к Элен и заставьте ее сменить комнату. Уведите девушку из ее спальни и проследите, чтобы она туда не заходила. Мне необходимо осмотреть там стены и пол!

– Хотите, чтоб я силой выдворил ее оттуда? – почти прошептал доктор.

– Объясните ей, что там сквозняки, что пол слишком сырой, придумайте, наконец, что-нибудь. Это все, что я хотел сказать. Давайте, доктор, поворачивайтесь! Действуйте! Мы больше не можем терять времени!

Глава 29
Ловушка

Потрясенный услышанным, доктор с трудом поплелся к выходу, пробираясь между стульями. Уэлдон догнал его и резко встряхнул за плечо:

– Послушайте, вы что, хотите войти к ней с таким выражением лица? Вы похожи на мертвеца! Соберитесь с духом, глядите веселее. У нее и так на сегодня достаточно переживаний. Изложите ей все это помягче, поделикатнее. Мы должны немедленно переселить ее!

Подойдя к окну в библиотеке, Уэлдон полуприкрыл глаза. Его губы сами растягивались в улыбке, так как в руках у него была конкретная ниточка, за которую можно было потянуть. И он поклялся себе, что будет тянуть ее, пока не вытянет из нее пеньковую веревку, достаточно прочную, чтобы повесить вора и убийцу.

Ему пришлось ждать довольно долго. Наконец пришел доктор, горестно покачивая головой.

– Погодите! – остановил его Уэлдон. – Вы что, хотите сказать мне, что вам не удалось уговорить ее? В таком случае возвращайтесь обратно!

Генри Уоттс с достоинством выпрямился. Вид у него был торжественный и неприступный. Он даже стал как будто выше ростом, а в его усталых, подслеповатых глазах вспыхнул боевой огонь!

– Молодой человек, вы мне нравитесь, – холодно начал он. – Я даже вас уважаю. В вас чувствуется сила, у вас есть мужество и преданность хорошему делу. Но я хочу напомнить вам, что в жизни бывают такие моменты, когда все эти силовые приемы – грозный рык и битье копытом – не годятся. Я не вернусь в ее комнату и не буду больше надоедать измученному ребенку. Она согласилась переселиться в другую комнату завтра. Этого достаточно для вас?

Уэлдон сердито усмехнулся:

– И оставить ее еще на одну ночь в таком опасном месте? У нее не комната, а проходной двор!

– А какова вероятность, что именно сегодня ночью ее побеспокоят? Сколько ночей она уже провела в своей комнате, и никто ее не тревожил, – возразил доктор.

В его словах был резон. Доктор казался таким возбужденным, что Уэлдон несколько смягчился. К тому же Генри Уоттс припер его к стене следующим доводом:

– Она сегодня испытала сильное нервное потрясение. Из-за кого? Из-за вас, мой друг! Пусть Бог простит вас за это, но еще один такой денек может оказаться для нее последним. – Он шумно перевел дух и закончил, намеренно подчеркивая каждое слово: – Еще один такой денек может стать последним в жизни Элен О'Маллок. Вы что, хотите, чтобы это было на вашей совести?

И Уэлдон подчинился, хотя изнывал от нетерпения.

Да, день выдался неудачный! Чтобы поскорее закончить его, он улегся на диване в библиотеке и под тихий шелест газеты в руках доктора задремал.

Проснувшись, обнаружил, что уже вечер. Комнату наполнил предзакатный золотисто-розовый свет. Перед ним стояла тетушка Мэгги.

– Вам нужно было поспать. Вы, наверное, проголодались? – добродушно сказала она.

Уэлдон обратил внимание на клочок бумаги в ее руке:

– Это для меня?

Она кивнула. Забрав у нее записку, он развернул ее и прочел:

«Я в безвыходном положении. Помогите мне!»

Под запиской стояли буквы: «Ф. Л.»

Франческа Лагарди!

Она в безвыходном положении и нуждается в его помощи?! Уэлдон сунул записку в карман и вскочил с дивана:

– Кто принес записку?

– Это опасно? – вопросом на вопрос отреагировала негритянка, вытаращив глаза.

– Возможно. Кто принес записку? Или ее подсунули под дверь?

Уэлдон считал, что второй вариант более реален, но кухарка сообщила:

– Какой-то мужчина из города, судя по его виду. Сидит внизу, у входа, в красивой машине.

За долю секунды Уэлдон сбежал вниз по лестнице. Убедившись, что оба его кольта находятся под рукой, вышел из дома через заднюю дверь. И тут он увидел прямо за воротами зеленый родстер с мощным мотором, а на переднем сиденье собственной персоной – Роджера Каннингема!

Удивленный, парень подошел к машине. Каннингем дружески протянул ему руку.

– Ну что? – спросил без всяких предисловий.

– Вам известно, что в этой записке? – в свою очередь поинтересовался Уэлдон.

– Нет.

Обманывать можно по-разному. Лучше всего при этом напустить на себя совершенно равнодушный вид. Но Уэлдон решил, что Роджер говорит правду.

– Если вам не известно, что в этой записке, как случилось, что именно вы привезли ее?

– Я получил письмо, – осторожно ответил Каннингем. – В конверте к письму была приложена эта записка. Меня попросили передать ее вам.

– На вас не похоже – мчаться через всю страну только для того, чтобы передать записку!

– Послушайте, – произнес Каннингем тоном, по которому можно было понять, что он настроен дружелюбно, но не хочет, чтобы на него давили слишком сильно. – Я говорю с вами как друг, Уэлдон. И не потерплю, чтобы со мной обращались как с каким-нибудь проходимцем.

– Я об этом и не помышлял, – возразил молодой человек. – Но мне действительно нужно знать, кто передал вам эту записку для меня?

– Какой-то мексиканец, ничем не примечательный. Черт возьми! Я не уверен, что должен был говорить вам даже это!

– Каннингем, мне хочется верить вам, но разве не Франческа Лагарди передала вам эту записку?

– Франческа? – удивленно переспросил тот и умолк.

Уэлдон быстро оценил ситуацию. Вынул записку из кармана и протянул ее сидящему в машине:

– Вот то, что вы доставили.

Каннингем медленно вслух прочел текст, стараясь не повышать голоса:

– «Я в безвыходном положении. Помогите мне!» – Он хмуро уставился на юношу: – Какого черта она обращается за помощью к вам?

– Я хотел вас спросил об этом.

Каннингем закусил губу и слегка смутился.

– Мне пришла в голову одна мысль, – осторожно заметил Уэлдон, – вы бы с удовольствием сами бросились ей на помощь, если бы она попросила вас об этом.

– Глупости! – раздраженно фыркнул Роджер. Но вид у него был мрачный. Казалось, он пытается разрешить для себя какую-то серьезную проблему.

– Скажите, – настаивал Уэлдон. – У нее что, неприятности? Может быть, она не свободна и кто-то командует ею?

– Дьявол командует ею, – с горечью констатировал его собеседник. – Кто еще мог бы подчинить ее себе? Нет, с ней все в порядке! Она здорова и в прекрасном состоянии, насколько мне известно.

– Тогда, я думаю, вы сможете передать ей на словах, что я занят.

Каннингем кивнул и с интересом оглядел Уэлдона:

– Вы действительно не поедете?

– Разумеется, нет.

– Вы еще более редкий тип человека, чем я предполагал, – заключил Роджер. – Скажите мне, как вам это удается? Как вы можете остаться в стороне, когда она просит вас о помощи?

– Потому что внял вашему же предостережению, – отозвался юноша. – При первой нашей встрече вы сказали мне, что она дикая кошка. Я так и отношусь к ней, с недоверием.

– Разве я говорил вам о ней? – невесело рассмеялся Каннингем. – Впрочем, кажется, говорил…

Эта лаконичная фраза многое объяснила Уэлдону. Вот, бывает и так. Предупреждаешь о пожаре, а сам обжигаешься.

– Вы действительно не собираетесь ехать? – еще раз спросил Роджер.

– Я уже ответил. Если на то пошло, в жизни не встречал более топорной ловушки!

– Ловушки? Вы что же, считаете, что она обращается к вам за помощью только для того, чтобы заманить вас в ловушку?

– А вы думаете, она не способна на это?

– Дружище! – воскликнул ошарашенный Каннингем. – Разве вы ее так плохо знаете?

Глава 30
Песня, которую поют сирены

Небольшие штришки, завершающие плавные движения кисти, – и портрет готов. Но эти последние слова Каннингема были как неожиданный мазок мастера, который заставляет по-новому взглянуть на всю картину. Уэлдон, оторопев, уставился на Роджера, который сначала рисовал один портрет Франчески, а теперь смелым движением кисти изменил его.

– Мне хочется верить вам, когда вы так говорите, – тихо произнес он.

– А что, если вы действительно мне поверите?

– Тогда я сяду в машину и поеду вместе с вами.

– Куда?

– К ней.

– У меня нет полномочий забрать вас с собой.

– Придется взять.

– Вы уверены?

– Вы же не хотите быть идиотом, Каннингем!

– Одному Богу известно, каков я на самом деле. Садитесь в машину. Но я ни за что не ручаюсь, за исключением того, что Франческа не способна на подлость.

Уэлдон, помедлив немного, повернулся на каблуках и ушел в дом. Быстро вернувшись, он влез в машину, устроился на свободном сиденье.

– Вам лучше захватить пальто. Вечерами прохладно, – предупредил его Каннингем, но Уэлдон, казалось, не слышал его.

– Я сделал это, – пробормотал он.

– Сделал что? – не понял Каннингем.

– Предупредил их, что меня не будет сегодня ночью.

– Что, крупное дело? – не без иронии поинтересовался Роджер, включая зажигание.

Мерный рокот восьмицилиндрового двигателя слился с бормотанием Уэлдона:

– Я перешел все границы. Помоги мне Боже!

Каннингем никак не отреагировал. Он вел машину, уделяя все внимание дороге. Она была плохая – в рытвинах и ухабах, но водитель мастерски их объезжал, уменьшал скорость на поворотах и увеличивал ее на прямых участках.

Довольно долго они ехали молча. Наконец Каннингем спросил:

– Вам это известно, не так ли?

– Известно – что? – не понял Уэлдон, так как мысленно улетел уже далеко от последних сказанных ими фраз.

– Что Франческа недоступна вашему пониманию. И что вообще никому из мужчин не дано ее понять.

– Так уж и никому?

– Возможно, и никому. Впрочем, не исключено, что где-нибудь слоняется какой-нибудь пройдоха с хорошо подвешенным языком, с которым она будет нянчиться и который разбазарит все ее денежки. И в конце концов бросит ее! – Он говорил с раздражением. Вздохнув, добавил: – Ее броня непробиваема.

Единственное слабое место – сердце. Если у нее вообще есть сердце!

– Вы, кажется, лучше узнали Франческу с тех пор, как мы с вами последний раз виделись, – заметил Уэлдон. – Как долго вы вообще знакомы с ней?

– Я? Как долго? Недели. Века. Не знаю. Там, где Франческа, время ничего не значит!

Разговор не мешал Роджеру быстро вести машину. Вырвавшись из тени сосен, они стали стремительно спускаться с холма в долину, сплошь поросшую кустарником и кактусами. Там резко повернули налево.

– Мы едем к Франческе? – полюбопытствовал Уэлдон.

– Да, – ответил его спутник, набирая скорость.

Ветер свистел в ушах. Пустыня, простиравшаяся вокруг, постепенно погружалась в темноту. Под колесами хрустел песок, но поверхность дороги оставалась твердой. Только на крутых поворотах машину слегка заносило. Но Каннингем, как настоящий ас, хладнокровно ее выравнивал. Он ехал так, словно пытался убежать от собственных мыслей. Внезапно его прорвало.

– Знаю ли я ее? – воскликнул он. – Да я ничего о ней не знаю! Что говорить, когда я даже не знаю, где она держит свою машину! Никто не знает, кто она и откуда. Она появляется и тут же исчезает. Неуловима! У нее множество разных повадок и разных улыбок. И все они опасны, очень опасны. Она решила старую загадку – ей ведомы песни, которые поют сирены!

Пока они ехали, окончательно стемнело. В небе, высоко над горными пиками искорками вспыхнули звезды.

– Есть более короткий путь, – смущенно признался водитель. – Раза в четыре короче. Но я хочу заставить ее немного подождать. Это пойдет ей на пользу. Только на пользу!

Вскоре он полностью сосредоточился на дороге. Мощные фары высвечивали неровную поверхность песка, однако Каннингем не снижал скорости. Было ясно, что его гнало вперед не страстное увлечение быстрой ездой на автомобиле, не уязвленное самолюбие, а беспокойство за судьбу девушки.

– Каннингем! – окликнул его Уэлдон.

– Что?

– Я не очень-то хорошо вас знаю, но догадываюсь, что вы немного расстроены. Вы считаете, она могла бы обратиться к вам за помощью? Я прав? Признайтесь, старина, откровенно – вы немного ревнуете ее ко мне?

– Не более чем к кому-либо другому, на кого она обращает внимание, – буркнул тот.

– Вы имеете на нее какие-нибудь права?

– Не более чем на какую-нибудь из звезд!

И словно в ответ на его слова на востоке взошла звезда, сверкающая как планета.

Они снова повернули налево. Очевидно, двигались по окружности. Теперь поднимались в долину, окруженную невысокими холмами. Мотор жалобно выл на подъеме. Выехав из долины, окунулись во тьму, очутившись в глубоком и узком ущелье. Впереди на открытом пространстве светился огнями маленький домик.

– Здесь живет Йоррэм, – пояснил Каннингем. – А ее ждут вечером.

Он заглушил мотор. Машина скатилась на холостом ходу на поляну, очищенную от кустарника. Тут уже стояли с полдюжины машин. Каннингем внимательно осмотрел их, переводя свет фары-искателя с одного капота на другой.

– Да, ее ждут, – с горечью произнес он.

Затем повел Уэлдона к домику. Через открытое окно до них доносилось бренчание струн, и какой-то мужчина что-то напевал.

– Это Лумис, – заметил Каннингем. – Джек Лумис. Бедняга! Подождем, пока ему подпоют. Если она здесь…

В этот момент Лумису начали подпевать. Среди мужских голосов выделялся один женский, не очень сильный и не очень хорошо модулированный, но красивого тембра, исполненный радости, превосходно передающий ритм и характер музыки.

– Она здесь! – вздохнул Каннингем. – Так что помоги вам Бог, Лью!

Уэлдон, следуя за своим проводником, прошел к входной двери, затем в небольшую прихожую, где на двух неструганых стульях лежала куча верней одежды – куртки и пальто. Шляпы висели где попало или валялись на полу. Под ногами поскрипывали гнилые доски. Очевидно, старую развалюху совсем недавно подлатали для какой-то цели. С первого взгляда было ясно: тот, кто выбрал эту заброшенную дыру, – не в ладах с законом.

В конце коридора открылась еще одна дверь, кто-то выглянул из-за нее, увидел их и пошел им навстречу. Этот кто-то оказался крупным, румяным и улыбающимся мужчиной. Но глазки у него были маленькие, блестящие и быстрые, как у хорька.

– Она здесь, как я вижу, – сказал Каннингем.

– Здесь, только что приехала, минут пять назад.

В этот момент песня закончилась. Раздались бурные аплодисменты, румяный мужчина, повернувшись, тоже зааплодировал.

– Йоррэм, это Уэлдон.

Йоррэм кивнул в ответ и, закончив аплодировать, сердечно потряс руку юноши.

– Входите, – радушно пригласил он. – Света у нас маловато, но выпивки хватает. Что будете пить?

– Воду, – ответил Уэлдон.

– Ясно, – прогудел Йоррэм. – На работе, так? Мы с вами встречались когда-нибудь? Я вас знаю?

– Нет, – ответил Уэлдон.

– Еще узнаете! – вставил Каннингем не без сарказма.

Хозяин провел их в комнату. Она была очень мала. На перевернутых ящиках и расшатанных колченогих стульях, соединенных друг с другом проволокой, сидели семь-восемь человек. Уэлдон окинул их быстрым опытным взглядом. Если взять каждого поодиночке, то ни в ком из них не было ничего примечательного, в толпе любой из них потерялся бы. Но все вместе они имели общую, характерную черту, которую Уэлдон не упустил, – это были тертые ребята. По возрасту мужчины сильно отличались друг от друга: среди них был и седой Йоррэм, и блондинчик с розовыми щечками, похожий на юную англичаночку, впервые вышедшую в свет. Но все они, будь то старые или молодые, были как бы мечены одним клеймом. Нельзя было утверждать, что все они – преступники. Но можно было с уверенностью сказать, что с каждым из них следует считаться.

Тут же была и Франческа Лагарди, одетая в рубашку цвета хаки, юбку и сапоги для верховой езды. Сапоги были изрядно поношены, все в царапинах, словно им немало пришлось повидать на своем веку. В этом грубом костюме она выглядела еще более хрупкой и женственной. Когда их взгляды встретились, Уэлдон уловил в ее глазах какую-то тревогу и испуг. Это длилось всего лишь мгновение, потом она ему улыбнулась.

Йоррэм представил его собравшимся. Последовали короткие кивки, энергичные рукопожатия и внимательные взгляды, оценивающие парня с головы до ног. На душе у него полегчало. В пути Уэлдон мучился оттого, что оставил Элен О'Маллок без всякой защиты в доме на холме. Могло быть и так, что Франческа намеренно отозвала его с тем, чтобы оставить беспомощную девушку без всякой поддержки. Но теперь он начал забывать о своих сомнениях и страхах.

С такими ребятами можно горы свернуть! Кроме того, его руки соскучились по настоящему делу. Пока что у него работала только голова. Франческе его голова не нужна. Она сама отлично соображает. Ей нужны его руки!

Продвигаясь по кругу и обмениваясь рукопожатиями, он наконец подошел к ней. Она не обрадовалась, не засмеялась, а просто взяла его за руку и посмотрела в глаза долгим, серьезным взглядом.