Текст книги "Пограничные стрелки"

Глава 39
Мистификация

Уже светало, когда Уэлдон подошел к дому Элен О'Маллок. Воздух был очень холодный, резкий ветер продул его насквозь. Но он был этому только рад. Холод заставил мозг работать как следует. А то у него все мысли перемешались! Доктор и Франческа, Франческа и Дикинсон, Дикинсон и Йоррэм, Элен и доктор, разграбленная могила, кровь на полу…

Поэтому юноша приветствовал ветер и, подойдя к небольшой возвышенности, откуда виднелась крыша дома О'Маллока, даже постоял немного, подставив ему лицо.

Теперь, когда он покинул свой пост, возможно, здесь его больше и не захотят видеть. Даже не придется больше посмотреть в печальные глаза Элен, сознающей приближение смерти. Уэлдон стиснул зубы и подставил грудь ледяному ветру. Он всю душу вложил в это дело, но прекрасно понимал, что одними мускулами тут не обойтись. Сила не раз помогала ему одерживать верх в схватках. Однако даже Геркулес был порабощен женщиной, ибо острый глубокий ум вполне способен подчинить себе грубую силу. И он с горечью, негодуя, осознал, что тоже порабощен.

Хотя еще не рассвело и было темно, Уэлдон заметил какого-то всадника, выехавшего из сосновой рощи.

Прислонившись к тополю, он с интересом понаблюдал за ним. Лошадь шла как ей вздумается, а человек дремал в седле, склонив голову набок.

Похоже, он очень устал. Возможно, едет издалека, где-то протанцевал всю ночь, пил виски и отчаянно веселился. А теперь возвращается к своей работе, будет ее выполнять, зевая и постанывая весь день. Уэлдон вдруг испытал к нему сильное чувство зависти. Проезжает себе мимо дома О'Маллока и ведать не ведает, какие события тут развернулись.

Всадник подъехал ближе, продолжая дремать на ходу. Но когда проезжал мимо Уэлдона, конь его споткнулся. Мужчина в седле слегка вскинул голову, и юноша тотчас его узнал. Это был тот самый бандит, которого его приятель называл Слимом, перед тем как они оба таинственным образом исчезли в стене дома.

Выхватив револьвер, Уэлдон выстрелил так, что пуля прошла в нескольких дюймах от лица всадника. Слим вскрикнул в полном замешательстве. Лошадь, испугавшись, встала на дыбы, всадник потерял равновесие, и, прежде чем успел прийти в себя, наш герой вышел из укрытия, взял его на мушку.

Слим лениво поднял руки. Казалось, он просто раздосадован, а вовсе не испуган.

– Похоже, ты здесь прижился, все время крутишься поблизости! – заметил Уэлдон. – Что тебе нужно?

– Просто гоню стадо, – ответил всадник, зевая. – А вот что ты тут делаешь?

– Выслеживаю волков и койотов, – отрезал парень. – И думаю, одного уже поймал. Слезай с коня, держи руки над головой и повернись лицом к лошади.

Слим вздохнул:

– Хочешь обыскать меня? Ладно. Револьвер в правом кармане куртки. А в левом кармане брюк – нож. Больше ничего нет.

Соскользнув с лошади и не переставая зевать, Слим встал как ему велел юноша.

Уэлдон быстро извлек нож и револьвер, затем обыскал мужчину с головы до ног, но другого оружия не нашел. Однако в его руки попал туго набитый бумажник.

– Ты же не отберешь его! – вздохнул Слим. – Я честно заработал эти деньги.

– А за что вам заплатили? – поинтересовался юноша.

– А тебе что за дело? – сердито парировал бандит, забыв про усталость, и сделал попытку повернуться, но Уэлдон прижал его сзади за шею.

– Послушай меня, приятель, – тихо сказал он. – Я никогда не был особенно терпелив, и тот небольшой запас терпения, который имел, уже израсходован. От него ничего не осталось! Я хочу, чтобы ты мне ответил. Выкладывай все, что знаешь о семействе О'Маллок.

– Неплохо придумано! – с иронией произнес Слим. – Хочешь, чтобы я сам сунул голову в петлю? Послушай, Уэлдон, я не такой уж кретин!

– Не надо так со мной, – мягко остановил его юноша. – Даю тебе десять секунд на размышление. Иначе так проучу, что кто бы ни прошел мимо, не догадается, что ты человеческое существо!

Он повернул мужчину к себе, чтобы тот смог как следует разглядеть его лицо. Оно того заслуживало.

– Ладно, – весело согласился Слим. – Выложу все как на духу. С чего начинать? И как так получилось, что ты дважды помешал малышке в ее собственном доме!

Реплика вызвала у Уэлдона приступ ярости, но Слим тем временем продолжил:

– Ладно, я расскажу все. Только с чего начинать?

– С самого начала!

– Хорошо, хорошо! Только держись и не падай. Меня наняла негритянка.

– Тетушка Мэгги?!

– Сказала, что ее хозяйке требуется пара надежных ребят. И обратилась ко мне.

– Но откуда она узнала о тебе?

– А я довольно известен, – снисходительно объяснил Слим и удовлетворенно кивнул.

– Продолжай!

– Ну, приехали мы с напарником, правда, он оказался слабаком. Тетушка Мэгги провела нас в дом…

– Каким образом?

– Через маленькую потайную дверцу, скрытую в стене!

– Ага! – пробормотал Уэлдон, удовлетворенный тем, что услышал правду. – А потом?

– Пошла наверх и повидалась с мисс Элен. Этой леди нужно было… – Слим замолчал и нахмурился.

– Продолжай!

– … чтобы мы похитили тело!

Ошеломленный, Уэлдон не издал ни звука.

– Я чувствовал то же самое, что и ты, – взволнованно сообщил Слим, – особенно когда узнал, что речь идет о трупе ее старого отца. Как бы то ни было, нам предложили хорошие деньги, и мы согласились.

– И что вы с ним сделали?

– Положили на телегу и отвезли через холмы в Басби.

– А затем?

– Передали доктору Мартину.

– Продолжай! Что дальше?

– Вернулись, чтобы получить то, что нам причитается, прихватив с собой записку от Мартина. В этой записке доктор сообщал, что получил тело. Но когда добрались, нас поджидал ты. Я подумал сначала, что тебя поставила эта леди, чтобы лишить нас заработанных денег. Но потом припомнил, что она как раз предупреждала, чтобы мы не попадались тебе на глаза, иначе хлопот не оберешься! – Слим злобно ухмыльнулся. – Она не очень-то тебя любит, не так ли?

Уэлдон побагровел.

– А потом мы сбежали от тебя, но мой напарник получил пулю в руку. Должен сказать, аккуратно ты его зацепил! Тем не менее мы поднялись к ней в комнату. Она сразу же с нами расплатилась. Но нам нельзя было уходить тем же путем, потому что я подозревал, что ты идешь по нашим следам. Поэтому мы прошли через другую комнату и вышли из дома через заднюю дверь… Но прежде хозяйка пообещала мне еще сотню за то, чтобы я привез ей от Мартина еще одну записку. Ну, вот я выполнил ее просьбу…

– И что было в этой записке?

– Не знаю. Она была запечатана.

Уэлдон колебался:

– Сколько вам заплатили?

– Ровно тысячу за первое дельце. Мне досталось пятьсот. И сто за вторую поездку. Я чертовски вымотался! Деньги у тебя, можешь посчитать.

Но Уэлдон не стал считать. Выслушав Слима и изучив выражение его лица, он решил, что мужчина не врет.

– Держи свой бумажник! Садись на лошадь и убирайся отсюда, – посоветовал ему юноша.

Он бросил Слиму бумажник, затем швырнул ему под ноги револьвер и пронаблюдал, как его новый знакомый спрятал оружие в кобуру, сел в седло.

– Должно быть, тебе неплохо платят, если ты шныряешь здесь и шпионишь за этой бедной девушкой. Чем она тебе так насолила, приятель? – крикнул на прощанье Слим и ускакал на своем усталом коне.

Элен О'Маллок! Элен, нежная и прекрасная, больная девушка, которой Уэлдон не осмелился сообщить, что тело ее отца исчезло из склепа, оказывается, сама это устроила!

В отвратительнейшем настроении Уэлдон поднялся на холм. Солнце взошло, когда он добрался до входа во внутренний дворик и увидел тетушку Мэгги, которая переходила через двор с ведром молока.

– Вернулись? – окликнула она его. – Я уж думала, что не увижу вас больше!

Он молча прошел мимо нее и вошел в дом.

Глава 40
На волосок от гибели!

На лестнице ему попалась маленькая, с коричневой мордочкой кошечка тетушки Мэгги. Это было славное, игривое существо, еще котенок, а не взрослая кошка. И поскольку юноша и раньше уделял ему внимание, котенок весело запрыгал вместе с ним вверх по лестнице.

Пройдя через библиотеку, Уэлдон вошел к себе в комнату и там немного постоял, собираясь с силами, прежде чем пойти к Элен О'Маллок. Он медлил, не отрывая взгляда от пола, где накануне заметил пятна крови.

Котенок опередил его и стал царапаться в дверь к девушке. Обратив на это внимание, юноша припомнил, что кошки всегда чуют зло – так, по крайней мере, ему говорили. Его пробрала дрожь, но он все же заставил себя подойти к двери и постучаться.

Услышав низкий и хрипловатый голос Элен О'Маллок, приглашавший его войти, сразу же открыл дверь.

Тетушка Мэгги развела огонь в камине. Пламя весело гудело, но поскольку окна выходили не на солнечную сторону, света в комнате было маловато. Элен лежала, повернувшись к окну с книгой в руках. Всегда какая-нибудь книжка была в ее хрупких, худеньких ручках с прозрачной белой кожей! Парень вздохнул и подошел к постели.

– Я знала, что вы вернетесь, несмотря на то, что говорил доктор, – сказала Элен, мягко и тепло ему улыбаясь.

– Вот как? А доктор, значит, сомневался? – угрюмо осведомился Уэлдон.

Девушка подняла на него глаза, видимо испуганная его резкостью, и Уэлдону показалось, что она еще больше побледнела за время его отсутствия.

– Элен, – сказал Уэлдон, – когда я приехал сюда, я надеялся, что вы откроете мне свои карты. Но как выяснилось, вы этого не сделали. Мне вовсе не хочется грубить вам, быть с вами резким. Но я считаю, что мне следует знать, о чем говорится в письме, которое вы получили от Мартина!

Он наблюдал за ней как ястреб, ожидая ее реакции. Но девушка осталась совершенно спокойной. Просто сунула руку под подушку и вытащила твердый белый конверт:

– После того как вы прочтете это письмо, бросьте его, пожалуйста, в огонь.

Он извлек из конверта сложенную бумагу, развернул ее, быстро пробежал глазами, а затем внимательно прочел еще раз, чтобы ничего не упустить.

«Дорогая мисс О'Маллок!

Я не сразу решился откликнуться на вашу просьбу. Сомнения одолевали меня. Ведь за дело, которое вы предложили, меня могли бы привлечь к суду. И хотя я понимал, что у вас были серьезные основания для такого предложения, все же медлил, как вам известно. Вам даже могло показаться, что я попросту тяну время. Ну да дело прошлое!

Вашими людьми тело было доставлено своевременно. Я осмотрел его, как вы и просили, стараясь быть объективным. Картина совершенно ясна. Даже поверхностного осмотра тела, внутренние органы которого прекрасно сохранились, было бы вполне достаточно, чтобы прийти к такому заключению, но я сделал еще и химический анализ. Так что нет никаких сомнений, что ваш несчастный отец умер от отравления мышьяком!

Я готов подтвердить это на любом судебном разбирательстве под присягой.

Входить в подробности сейчас нет смысла, и вам было бы неприятно узнать о них. Тело находится у меня. Вы, конечно, понимаете, что меня это беспокоит. Сообщите, как им распорядиться. Но, надеюсь, вы быстро сообразите, как меня избавить от него.

Преданный вам,

О. Х. Мартин».

Бросив бумагу в огонь, Уэлдон смотрел, как пламя превращает ее в черный пепел, затем в белые хлопья, которые в конце концов унеслись в трубу благодаря каминной тяге.

– Вы давно подозревали это? – наконец спросил он.

Она кивнула.

– И не могли сказать мне?

– Нет.

– Вы подозреваете кого-то, кто дал яд вашему отцу?

– Я знаю, кто его дал!

– Кто же?

Она покачала головой:

– Не могу вам этого сказать.

– Но я встречался с этим человеком здесь?

– Да.

Он закусил губу. У него сразу же возникло множество вариантов. Но прежде, чем он успел задать следующий вопрос, в дверь постучали и вошла тетушка Мэгги с дымящейся чашкой молока.

– Отдохните и успокойтесь, – сказала она девушке. – Я не уйду, пока вы это не выпьете!

Элен О'Маллок взяла чашку с блюдцем:

– Молоко слишком горячее, тетушка Мэгги. Я выпью его, когда оно остынет.

– А что вы скажете об этом мистере? – с вызовом спросила тетушка Мэгги, кивнув на Уэлдона. – Он снова останется с нами?

– У тебя много дел, тетушка Мэгги, и сейчас самое время с ними управиться, – спокойно промолвила девушка. – Ты не должна оставаться здесь, чтобы сплетничать. Конечно, мистер Уэлдон останется с нами!

Но как только тетушка Мэгги вышла из комнаты, Элен вопросительно посмотрела на него.

Парень был в замешательстве.

– Не знаю, – наконец пробормотал он. – Останусь, если я вам нужен. Но вы справляетесь и без меня. Держите меня в неведении. И кажется, можете обойтись без моей помощи!

Элен вполне владела собой, но ее хриплый голос звучал еле слышно, когда она заговорила:

– Ни одной живой душе я не осмеливалась признаться в своих подозрениях. И сейчас еще не могу рассказать всего. Только хочу попросить вас остаться со мной на этот последний день. Для меня это вопрос жизни и смерти. Но это вопрос жизни и смерти также и для убийцы моего отца. А без вас я беспомощна сделать что-нибудь, если вы не останетесь. Вы можете, не задавая вопросов, остаться и сделать то, о чем я вас попрошу?

Ответ сорвался с его губ, казалось, помимо его воли.

– Я останусь до конца, – серьезно сказал он.

Вздрогнув, она закрыла глаза и принялась поглаживать маленькую, с коричневой мордочкой кошечку, которая взобралась на кровать и теперь лежала, свернувшись, возле девушки, довольно мурлыча.

– Они не будут ждать, – продолжила Элен. – Они умны и осторожны, но они не станут ждать, я в этом уверена. Слишком многое для них поставлено на карту, они незамедлительно нападут.

– На вас?

Она не ответила на вопрос. Вместо этого промолвила:

– Смотрите, бедняжка умирает от голода!

Кошечка, принюхиваясь, тянулась к чашке с молоком.

Элен налила немного молока в блюдце, и кошечка с жадностью его вылакала. Она налила еще, и снова молоко мгновенно исчезло.

Наконец кошечка оторвалась от блюдца, закрутила хвост вокруг передних лап, слизала капли с усов и полуприкрыла глаза в блаженной сытости.

Элен поднесла чашку к губам.

– Это все, что у вас на завтрак? – нахмурившись, спросил Уэлдон.

– Это все, что мне нужно. И…

В этот момент кошечка спрыгнула с постели и подбежала к двери.

– Она хочет вернуться к тетушке Мэгги, – объяснила Элен. – Вы не откроете ей дверь?

Уэлдон тотчас подошел к двери, но котенок, выгнув спину дугой, неожиданно бросился на него и зашипел.

– Что с ним такое? – удивился он.

Котенок пронзительно мяукнул, выгнув спину еще сильнее и подтянув живот.

Элен О'Маллок повернулась на постели.

– Молоко! – неожиданно воскликнула она. – Он только что пил молоко!

Уэлдон понял, и лоб его покрылся холодным потом.

Что касается котенка с коричневой мордочкой, его агония была недолгой. Он вертелся, словно искал, куда спрятаться. Затем, вскочив на ближайший подоконник, вцепился коготками в решетку и, наконец, ослабев, упал на пол и замер. Белая пена выступила на его губах.

– Это негритянка! – воскликнул Уэлдон. – Я вас предостерегал относительно этой женщины, а теперь она…

– Нет, нет! – неожиданно звонким голосом отозвалась девушка. – Она не имеет никакого отношения к этому. Тетушка Мэгги? Да она во всем свете самая преданная душа! Но вот другие… – Она оборвала свою речь. – Попросите тетушку Мэгги, пожалуйста.

Уэлдон вышел на лестничную площадку и позвал негритянку, которая весело ему ответила. Вскоре она появилась и вразвалку стала подниматься по лестнице, часто и тяжело дыша.

– Вверх-вниз, вверх-вниз, и так весь день! – пожаловалась кухарка. – Я работаю за троих, мистер Уэлдон, а получаю за одного. Это несправедливо. Я намерена прекратить это!

Она прошла мимо Уэлдона, так как он сообщил ей, что ее требует к себе хозяйка.

Уэлдон поспешил за ней и вовремя очутился у двери, чтобы услышать крик тетушки Мэгги.

Когда же вошел в комнату, в ее больших и сильных руках уже лежало хрупкое, безжизненное тельце кошечки.

– Я дала ей немного молока, – пояснила Элен.

– Молоко! – вскричала тетушка Мэгги. – О Господи, прости их!

– Ступай к доктору Уоттсу, – велела Элен О'Маллок. – Поезжай как можно быстрее. Сообщи ему, что ты дала мне утром молоко. После этого у меня были спазмы и я умерла с пеной на губах!

Пораженная, тетушка Мэгги застыла у двери.

– И еще скажи доктору Уоттсу, что мистер Уэлдон вернулся рано утром, но я отослала его, так как была сердита на него за то, что он оставил дом вчера вечером!

Глава 41
Дверь в стене

Тетушка Мэгги, вытаращив глаза, выслушала эти странные распоряжения. Цепляясь за косяк двери обеими руками, она пробурчала, негодуя:

– А если вы умерли, что тогда я должна говорить?

– Ты видела, как я умирала, тетушка Мэгги. У меня были страшные конвульсии. Вскочив с постели, подбежала к окну и забарабанила по оконной решетке. Затем бросилась назад и, распростершись на полу, скончалась!

– О Господи, прости меня! – простонала пожилая женщина, прикрыв рукой глаза.

– Успокойся, тетушка Мэгги, я же, в конце концов, не умерла, – улыбнулась Элен.

– Нет, нет, дорогая, благодарение Господу! – воскликнула негритянка, смеясь и плача.

– Так вот, ты отнесла мое тело на постель, скрестила мои руки на груди и закрыла мне глаза. Слышишь меня, тетушка Мэгги?

– Слышу, деточка, – отозвалась она, часто моргая.

– Потом ты поспешила к доктору, бежала всю дорогу и едва можешь говорить. И когда откроешь рот, не сможешь вымолвить ни слова, будешь только кричать и рыдать. Хорошо, тетушка Мэгги?

Постепенно на широком лице кухарки расцвела улыбка. Она ширилась и становилась все ярче. Тетушка Мэгги сияла, щеки ее округлились, а глаза превратились в маленькие щелочки.

– Я ушла! – объявила она, поспешно вышла из комнаты и быстро спустилась вниз по лестнице, двигаясь так, словно действительно намеревалась бежать всю дорогу до самого дома доброго доктора Уоттса.

Элен О'Маллок смотрела ей вслед. Это был острый, мужской взгляд. Лицо ее было напряженным, но решительным, а голову она держала высоко.

Уэлдон уже перестал чему-либо удивляться. Внимательно наблюдая за Элен О'Маллок, он едва мог узнать в ней сломленную болезнью, слабую, беспомощную девушку. Она тоже в свою очередь взглянула на него, – в ее взгляде таились одновременно испуг и надежда.

Он только покачал головой.

– Вы настоящая О'Маллок, – произнес спокойно. – А теперь скажите мне, что я должен делать?

Элен прикрыла глаза. Ее рука была крепко сжата в кулак.

– Не пройдет и часа, как в этой стене откроется дверь. – Она указала на простенок между двумя окнами. – Сюда войдут мужчины. По крайней мере один. Возможно, двое. Может быть, и больше. Они придут убедиться в том, что я лежу, накрытая простыней. Окна будут затемнены, они не смогут меня как следует разглядеть. Но света окажется вполне достаточно, чтобы сделать то, для чего они придут. Так я думаю.

– Но я должен как-то приготовиться к этому, – медленно проговорил Уэлдон.

– Вам надо встать за портьерой, которая прикрывает дверь в комнату моего отца. Попробуйте встать там сейчас, чтобы вас не было видно.

Парень молча повиновался. Он направился к портьере и встал за ней. Портьера доходила до самого пола, скрывая его ноги.

– Ничего не заметно, – удовлетворенно заключила девушка. – И ноги полностью прикрыты. А теперь проткните ткань ножом в двух-трех местах, чтобы вам было видно все, что будет происходить в этой комнате.

Он снова подчинился, не задавая вопросов.

– Видите ту стену и мою кровать? – спросила девушка.

– Я могу видеть практически все в этой комнате.

– Тогда выходите оттуда.

– Ладно.

Уэлдон снова подошел к Элен, чувствуя себя идиотом. Он был полностью в ее руках, но находился в абсолютном неведении, зачем нужны все эти маневры.

– Оружие у вас с собой?

– Да.

– Дайте взглянуть.

Через секунду револьверы были у него в руках.

Девушка кивнула. Вид у нее был серьезный, губы плотно сжаты, но улыбка все-таки просилась наружу.

– Те, кто придут, – отчаянные люди, готовые стрелять без предупреждения, – заявила она. – Убейте их, как бешеных собак!

– Тоже без предупреждения?

– А разве меня они предупредили? – откликнулась Элен. – Отравили бы меня сегодня утром без всякой жалости, как какого-нибудь дикого зверя!

– Сделаю, что смогу, – пообещал Уэлдон. – Только я не привык стрелять в людей без предупреждения. Даже самый отпетый негодяй так не поступает. Но слова быстро сменятся пулями. – Он испытующе посмотрел на девушку. – Вы доверяете мне?

– Вы правы, а я не права и веду себя отвратительно, – тихо вымолвила она. – Поступайте, как считаете нужным. – Затем она поинтересовалась: – А когда вы в последний раз ели?

– Вчера. Уже я забыл, когда это было.

– Ступайте на кухню и приготовьте себе чашку кофе.

– Я бы предпочел остаться здесь.

– Делайте, как я говорю! Время еще есть. Выпейте кофе, съешьте что-нибудь. Силы прибавится, рука будет тверже.

Он понимал, что Элен права, и послушно вышел из комнаты. Уэлдон уже привык ей повиноваться. Спустившись по лестнице, отправился прямо на кухню.

Там горел огонь, который разожгла тетушка Мэгги. Юноша поставил на него кофейник с водой, щедро заправил его кофе.

Он быстро вскипел. Попивая его, Уэлдон сидел за кухонным столом и любовался яркими красками дня. Солнце уже поднялось высоко, и горные пики сияли в его лучах. Во внутреннем дворике трудились пчелы, порхая от цветка к цветку и опыляя их. Не торопясь, молодой человек выпил первую, а затем и вторую чашку кофе, сжевал горбушку. У них еще есть час времени. Так, кажется, она говорила. Ему не приходило в голову, что девушка могла и ошибиться. Наконец, с наслаждением выкурив цигарку, поднялся в ее комнату.

В ней царил полумрак – Элен закрыла ставни. Возможно, это было и необходимо, но для меткой стрельбы не годилось. Однако его глаза вскоре привыкли к полутьме; прищурившись, Уэлдон разглядел девушку, которая полусидела на постели, подтянув простыню к плечам. Одеялом были накрыты только ее ноги. Глаза Элен стали большими, темными от страха и волнения. Он собрался было с ней заговорить, но она приложила палец к губам и указала рукой на портьеру.

Он направился туда, двигаясь совершенно бесшумно, догадавшись, что ее, должно быть, что-то встревожило во время его отсутствия.

Укрывшись за портьерой, посмотрел через дырки, которые прорезал ножом. При ярком дневном свете они показались ему вполне подходящими, но теперь, в комнате с закрытыми ставнями, он с трудом различал находившиеся в ней предметы. Тем не менее увидел, как девушка вытянулась на постели и, натянув простыню поверх головы, осторожно скрестила руки на груди, так что на простыне не было видно ни единой морщинки.

Едва она управились с этим, как раздался какой-то слабый звук, словно щелкнул хорошо смазанный замок, и часть стены между окнами беззвучно открылась.

Уэлдон стоял с оружием в руках, стиснув зубы и бранясь про себя, так как сердце его бешено колотилось. В темном проеме показался высокий мужчина. Несмотря на полумрак и на то, что его лицо было закрыто черной маской, в его облике угадывалось что-то знакомое.

Вид у него был зловещий. Словно в камеру к смертнику вошел палач.

Вскоре позади него появился еще один мужчина. Лицо его тоже было прикрыто маской, из-под которой выбивалась борода. Он пыхтел и задыхался, торопясь поспеть за своим спутником.

Уэлдон сразу узнал доктора Генри Уоттса! Его сутулая спина и вся фигура были ему хорошо знакомы.

Уоттс, которого он считал добрым, мягким и мудрым человеком! Уоттс, друг Франчески! Да и Элен О'Маллок будто бы питала к нему безграничное доверие!

Парень был потрясен, но постарался взять себя в руки.

– Ступай взгляни на нее и удостоверься, что она мертва, – сказал крупный мужчина очень спокойным тоном.

– В этом нет необходимости, – буркнул доктор. – И трети того, что она приняла сегодня утром, было бы достаточно, чтобы лишить жизни несколько человек.

– А я тебе говорю, подойди к ней! – настаивал напарник. – Я должен быть уверен в ее смерти, прежде чем мы начнем.

– Тогда подойди сам! – с раздражением отозвался Уоттс. – Я не могу смотреть ей в лицо!

– Хитрая маленькая пантера! – проворчал мужчина. – Даже тебя чуть не обвела вокруг пальца, старый дурак!

– Может, я и дурак. Но она доверяла мне, как тебе известно.

– Доверяла? Зачем же тогда извлекла тело из могилы?

– А, ты об этом. Не знаю. Возможно, Уэлдон, который повсюду совал свой нос, внушил ей эту мысль! Да, ему повезло, что он не попался нам сегодня!

– Значит, этот идиот уехал? Вчера она окончательно заморочила ему голову, но, по-моему, переборщила. Какая женщина! Нет, я хочу взглянуть на нее!

Он пересек комнату и подошел к постели. Уэлдон за портьерой поднял руку и навел на него револьвер. Он увидел, как высокий мужчина откинул простыню, но сразу же накинул ее снова.

– Я думал, что меня уже ничто не может тронуть, Уоттс, – задумчиво произнес он. – Она белая как мрамор и похожа на ребенка. Ч-шш! Ни слова! А то я расчувствуюсь! Замечательная была женщина!

– В какой комнате тайник? – с тревогой осведомился Уоттс.

– Ты что, трусишь?

– Нет, нет, но хотелось бы управиться побыстрее. Долго я не выдержу. А что, если Уэлдон передумает и вернется?

– Что касается Уэлдона, то этого юнца я беру на себя. А тайник находится здесь.

– В этой комнате?

– Именно.

Говоря это, высокий мужчина повернулся к стене и показал на какую-то точку, внизу, напротив кровати.

– Ты уверен? – спросил доктор.

– Разве я не помогал старому генералу прятать его деньги в двух местах?

– Верно, – признал Генри Уоттс. – И как он мог так слепо довериться тебе?

– У него были свои слабости. Он старел. Ему нравилось думать, что у него есть талант подбирать людей, которые ему преданы.

– Но ведь знал и другое, что тебя в то время разыскивали за убийство.

– А это нравилось ему еще больше. Считал, что может доверять мне, хотя я убил нескольких человек. И в конце концов, оказался прав. В его смерти я неповинен.

– Ты? – задохнулся от ярости Генри Уоттс. – Именно ты подал мне эту мысль!

– Задолго до этого ты уже подумывал об убийстве. А кто раз отравил, отравит и во второй! Ага, вот оно!

Раздался треск. Из стены выпал камень и повис на петле. Высокий мужчина сунул руку в отверстие и вытащил оттуда большой сверток, завернутый в ткань.

Он развернул ткань. Доктор подошел ближе.

– Это то самое? – спросил, задыхаясь. – То, что мы искали?

– Разумеется! В этом свертке больше четырехсот тысяч. А ты еще удивлялся, что я был готов заплатить пятьдесят, только бы перебраться через границу! И она сделала все, чтобы я перешел! За это я должен тебя отблагодарить. Пятьдесят тысяч за четыреста! Разница, я бы сказал, неплохая!

Уэлдон был потрясен. Так это же Дикинсон! Ни у кого другого нет таких плеч и такой тигриной повадки!

– В восемь раз больше! – пыхтел доктор, снедаемый жадностью. – Половина причитается мне, как договаривались…

– Моему малышу Генри, моему старому другу, который так долго сидел в этом гнездышке и сделал все, чтобы высидеть для нас это яичко? – ласково отозвался Дикинсон. – Ну конечно, ты должен получить свою долю! И такую, о какой любой человек может только мечтать. Получай, Генри, от всего сердца!

Его движение было таким стремительным и неожиданным, что Уэлдон увидел только вспышку. Отступив к стене, доктор схватился руками за грудь. Снова что-то сверкнуло, и Уэлдон отчетливо услышал тяжелый удар, когда лезвие ножа глубоко вошло в тело Генри Уоттса.

Упав на колени, доктор как-то странно задвигал руками, словно он тонул и пытался выбраться на поверхность. Затем упал лицом вниз, не издав ни звука.

Перевернув его тело на спину, Дикинсон вытер нож о пиджак доктора и попытался нащупать сердце.

В этот момент Уэлдон, отодвинув портьеру, крадучись пересек комнату, пройдя мимо открытой двери в стене.