Текст книги "Возмутитель спокойствия"

Глава 5

Признаюсь, от этих слов у меня зашлось сердце, а по спине побежали мурашки. Краем глаза я видел новенькую седельную сумку, лежащую на самом виду, и если шериф только заглянет в нее… что ж, тюрьмы мне тогда не миновать. Если же я добровольно выдам награбленное, мне ничего не будет. И скажу я вам, первым моим порывом было рассказать ему все как есть и просто указать рукой на проклятую сумку.

Но затем я вспомнил о Даге Уотерсе. Ведь он был честен со мной. Однажды моя жизнь была в его руках, и он пощадил меня, сохранил мне жизнь. А такое не забывается. К тому же всякое в жизни бывало, и связывал нас не только тот давний эпизод, но и многое другое. Честное слово, я никогда не принимал участия в затеваемых им аферах, потому что деятельность такого рода меня не привлекала. И тем не менее объединяло нас многое, и, должен признаться, Уотерс был мне очень симпатичен.

Естественно, подумал и о мальчишке. Что останется делать Чипу, если я провороню сумку с деньгами и сдам ее представителю закона? Он никогда не простит мне такого предательства. И это совершенно понятно.

Всего какие-то десятые доли секунды ушли на то, чтобы мой мозг тщательно просеял каждый из этих вопросов, после чего я твердо решил, что, несмотря на все угрозы и опасности, друзья все-таки должны оставаться друзьями, а поэтому я не имею права распускать язык.

– Таг, – мне стоило немало труда говорить спокойно, – я, конечно, безмерно польщен твоей просьбой насчет четверти миллиона баксов. Это лишний раз доказывает, как высоко ты ценишь мои способности. Возможно, где-нибудь в этих горах и зарыто такое богатство, но мне в этом смысле не повезло, столько руды не накопать и за тысячу лет. Я надрываюсь тут целыми днями, чтобы добыть из этой земли хотя бы четыре или пять долларов за день.

Он усмехнулся и с укором в голосе проговорил:

– Ты прекрасно понимаешь, сынок, что я имею в виду. Речь идет о долларах, украденных из банка. Мальчишка должен был привезти их сюда.

– Ты имеешь в виду Чипа?

– А то кого же еще? – фыркнул шериф.

Вода в кофейнике начала закипать, из носика выбилась струя густого пара, в воздухе по-домашнему запахло свежесваренным кофе.

– Чип здесь не появлялся.

Шериф всем телом подался вперед и выпятил подбородок.

– Значит, не появлялся? – переспросил он.

– Нет, – повторил я, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Его здесь не было.

Мой невозмутимый взгляд встретился со взглядом шерифа, сидевшего напротив, по другую сторону костра. Я видел, как поджались его губы, как зло сверкнули глаза. Во гневе Таг Мерфи был страшен, а разозлить его ничего не стоило.

– Вот, выпей кофе, – миролюбиво предложил я. – Да не бойся ты, он не отравлен. У меня и сахар есть. Вот, держи.

Он принялся размешивать сахар, не спуская с моего лица хищного взгляда, будто собирался сожрать меня с потрохами.

– Интересно, а откуда ты берешь сахар? – поинтересовался Мерфи. – Неужели он у тебя еще не закончился?

– Вообще-то я неравнодушен к сладкому, поэтому прихватил с собой запас побольше. Но начнем с того, что это не мой сахар.

– Не твой, – согласился он, – я готов побиться об заклад, что его тебе привез Чип.

– Чип? – изумился я. – Похоже, тебе теперь повсюду мерещится Чип.

– У меня есть все основания так считать, – объяснил шериф. – Он оставил такой запутанный след, что я сбился и, вместо того чтобы ехать за ним, увязался за какими-то индейцами!

– Да уж, он такой, – кивнул я. – Но только здесь, Таг, ты все равно его не найдешь.

Мерфи недовольно задвигал массивными плечами. Кофе был очень горячим, и он принялся шумно отхлебывать его маленькими глотками. Затем перевел дыхание и снова начал медленно его потягивать. Признаюсь, зрелище было не слишком эстетичное, особенно если учесть, что при этом он кровожадно поглядывал на меня.

– Старина Джо, – наконец вкрадчиво проговорил шериф, – сдается мне, что ты говоришь неправду.

– Дело твое, – отмахнулся я. – Можешь думать обо мне что хочешь. А настоящий преступник тем временем смоется от тебя куда подальше.

Он лишь усмехнулся и уточнил:

– Так, значит, ты здесь совсем один?

– Кто? Я-то?

– Ага. Мне сказали, будто ты был один, когда ехал сюда.

Я вспомнил о скомканных одеялах, на которых спал мальчишка, поэтому сказал:

– Нет, сейчас уже нет. Я был один, когда все это затевал. Но теперь у меня появился напарник. Все-таки странно устроен мир. Ты знаешь старого Криса Уинтера?

– Ага. Криса знаю, – подтвердил Мерфи и добавил: – Во всяком случае, был с ним когда-то знаком.

– Ну так вот, старина Крис решил на старости лет тоже податься в старатели, а когда узнал, что я застолбил себе здесь участочек, приехал сюда и разыскал меня, так что теперь у нас с ним получилась настоящая артель. Знаешь, иногда так хочется с кем-нибудь поговорить, пусть даже с таким собеседником, как старина Крис.

– Ну и как он тебе, этот старый греховодник? – полюбопытствовал шериф.

– Он, конечно, зануда, но в общем мужик не плохой.

– А где он сейчас? – не унимался Таг. – Он что, чует шерифа за версту и тут же пускается в бега?

– Ну, сам должен понимать, у деда бессонница.

– А я вот не понимаю. Так бес… чего у него, говоришь?

– Бессонница, – повторил я. – Спит очень плохо по ночам.

– Вот как? – удивился шериф. – Что ж, спит-то он, может быть, и плохо, но рулады при этом выводит неподражаемые. Помнится, довелось мне как-то путешествовать по Калифорнии в одной компании со стариной Крисом Уинтером, он все ночи напролет так храпел, что мы всерьез опасались, как бы в горах не случилось обвала! Никогда не слышал такого богатырского храпа.

– Должно быть, именно это и расшатало окончательно его нервную систему, – предположил я. – По крайней мере, сейчас он спит очень чутко.

– Черт побери, я ужасно рад слышать об этом, – заявил Мерфи.

– А когда ему не спится, – несло меня дальше, – он встает среди ночи и идет прогуляться. Жаль, конечно, старика. Но он держится молодцом, не жалуется.

– И давно Крис обосновался здесь у тебя? – задал шериф очередной вопрос.

– Да уж порядочно. Дай Бог памяти… ну да, живет здесь уже довольно долго.

– Очень интересно, – усмехнулся Таг. – Ну и как он тебе показался? Выглядит-то хоть нормально?

– Конечно, так же, как всегда, – пожал я плечами. – Хотя, согласись, с такой рожей, как у него, трудно выглядеть хорошо.

Эта шутка показалась мне очень удачной, поэтому я весело рассмеялся, но от моего внимания не ускользнул тот факт, что шериф даже не улыбнулся.

Затем он сказал:

– Все, о чем ты рассказываешь, невероятно увлекательно. Меня всегда занимали байки из жизни духов, привидений и прочая чертовщина.

– Ты это о чем? – недоуменно уставился я на него.

– Да все о том же. Разве ты не слышал, что Крис уже три месяца как помер?

Эта новость стала для меня большим потрясением. Можно сказать, это был удар ниже пояса, оправиться от которого оказалось нелегко.

Шериф же тем временем продолжал:

– Крис работал в старательской артели Моргана и Ристера. И погиб на руднике, свалился в шахту. Ужасно нелепая смерть, не правда ли? Но я очень рад услышать, что его призрак объявился здесь, чтобы закончить-таки начатое при жизни. Насколько мне помнится, он всегда отлично управлялся с кайлом.

Я слушал шерифа, не перебивая и судорожно пытаясь соображать, но в голову, как назло, не приходило ни одной дельной мысли. А Мэрфи все это время поглядывал на меня и издевательски посмеивался.

– Что ж, Таг, – промолвил я наконец, – вынужден признать, что мой напарник не Крис Уинтер. Но называть его имя я не хочу. Спит он и в самом деле очень чутко, а пересекаться с тобой у него нет никакого желания.

– Кто бы сомневался! – фыркнул шериф. – Короче говоря, ты признаешь, что это мальчишка.

Я отрицательно покачал головой, затем налил ему еще кофе. Он по-прежнему не сводил с меня уничтожающего взгляда, а потом сказал:

– Да, Джо, на этот раз ты вляпался основательно. Зла я тебе не желаю, потому что знаю, что ты всегда был честным парнем. Но только если мне придется отвезти тебя в город, то считай, срок тебе гарантирован. К твоему сведению, здесь, в Неваде, самые зловредные судьи и присяжные. Дело в том, что, изловив преступника, его первым делом нужно судить, а судов здесь не густо – примерно по одному на пятьдесят, а то и все сто квадратных миль. Представляешь, в какую даль приходится изо дня в день отправляться присяжным ради того, чтобы вершить правосудие? Они признают тебя виновным, потому что им осточертело дни напролет трястить в седле! Так что, Джо, не дури, выкладывай все как есть, и тебе ничего не будет. А станешь упрямиться, я тебе такую веселую жизнь устрою, что мало не покажется.

Прямота, с которой шериф изложил обстановку, вызвала у меня восхищение. Таг Мерфи нравился мне и прежде. Теперь же я был от него просто в восторге.

Но только что можно было поделать?

К тому времени я уже успел со всех сторон обдумать мое положение. Он уличил меня во лжи, и как вы думаете, что остается после этого делать?

В конце концов я покачал головой и пробормотал:

– Знаешь, Таг, даже если бы твои догадки и предположения соответствовали действительности – а это совсем не так, – то я и тогда не стал бы тебе помогать. Ты должен меня понять.

– Потому что мальчишка ходит у тебя в друзьях? И Уотерс тоже? – уточнил он.

– Думай, что хочешь, – вздохнул я.

– Ну, тогда… давай сюда руки! – приказал шериф.

Он вытащил пару наручников и держал их в левой руке.

– Брось, Таг! – примирительно протянул я. – Ты что, в самом деле решил, что я непременно стану хвататься за оружие?

– Мне и самому не хочется заковывать тебя в наручники, Джо, – признался Мерфи. – Я знаю, ты порядочный парень. Так что у меня нет никакого желания делать это. Но ты обещаешь, что будешь сидеть смирно и хорошо вести себя, пока я осмотрю твой лагерь?

– Разумеется, – кивнул я.

– И будешь хорошо себя вести? – допытывался он.

– Даже не шелохнусь, не сойти мне с этого места! – заверил я.

Шериф немного поколебался, затем, вздохнув, спрятал наручники обратно в карман, чему я несказанно обрадовался. Потом встал и огляделся по сторонам. Впрочем, смотреть было особенно не на что, но, как назло, первый же сделанный им шаг стал доказательством его правоты. Пройдясь по лагерю, он прежде всего подошел к мулу и провел рукой по его спине.

– Вьючное седло с этого мула сняли не далее как сегодня вечером, Джо, – констатировал Мерфи. – С его шерсти еще не успела осыпаться соль.

Я промолчал, сказать мне было нечего. Я чувствовал себя полнейшим идиотом, потому что не догадался вычистить с вечера мула и мустанга.

Затем Таг вернулся обратно к костру, ткнул мыском сапога седельную сумку и… открыл ее!

Запустив руку вовнутрь, он не глядя вытащил оттуда ворох зеленых бумажек и остался стоять, остановив испытующий взгляд на моем лице.

Глава 6

Ну, в общем, на рассвете мы отправились в дальнее путешествие, конечной целью которого была тюрьма. Шериф привел с собой запасную лошадь. У него было два хороших, крепких мустанга с довольно большими головами и крупами как у коров. Для путешествия по просторам Невады лучше лошадей не сыскать.

Со мной Таг Мерфи поступил вполне благородно – лишь связал мне руки, но сделал это таким образом, что между запястьями оставалось около фута свободной веревки. Таким образом, я мог запросто свернуть себе цигарку, зажечь спичку и даже выполнять на привале часть работы. Можно сказать, эти путы лишь частично ограничивали мою свободу действий. Более того, шериф еще и извинился за причиненные мне неудобства. Никогда не забуду его слов.

– Знаешь, Джо, – сказал он, – я мог бы заковать тебя в наручники и тащить за собой, словно пса на цепи. Или мог бы обойтись вообще безо всего. Но тогда пришлось бы взять с тебя обещание, что ты не сбежишь по дороге. Но ты не обязан обещать что-либо. Если тебе по ходу дела подвернется возможность проломить мне башку и смыться, можешь запросто это сделать. Это твое право. Потому что, ясное дело, отправляться за решетку никому не хочется. Но теперь, когда у тебя связаны руки, я буду чувствовать себя немного поспокойнее; да и тебе так будет удобнее; и вообще, так будет лучше всего. Только мне немножко не по себе оттого, что приходится связывать человека на манер теленка. Тем более такого замечательно парня, как ты, Джо!

Я был очень польщен таким комплиментом из уст шерифа. Обычно он был довольно скуп на похвалы, уж можете не сомневаться!

Конечно, я понимал, что Мерфи выполняет свою работу, и я не могу осуждать его за это. Так что мне оставалось лишь гадать о том, что теперь со мной будет, и мысленно проклинать Чипа, этого дрянного мальчишку. Ведь он изначально знал, что Таг напал на его след, и все равно навел его на меня. Итак, все кончено – впереди тюрьма. Думая об этом, я стонал.

Ну что вам рассказать про то путешествие через пустыню? Скажу лишь, что чем дольше я по ней ехал, тем меньше меня прельщали красоты Невады. Вся красота улетучилась, наружу вылезли одни недостатки.

Небо поблекло и не казалось больше голубым, а все вокруг как будто выцвело.

К тому же стоило нам только пуститься в путь, как, похоже, дьявол подбросил в свою топку побольше дровишек и раскочегарил ее по полной программе. Возможно, я просто не был привычен к жаре, царившей внизу, так как работал довольно высоко в горах; но когда мы достигли дна долины, мне показалось, что мы выехали на совершенно белую дорогу. Яркий свет слепил глаза, насквозь пронизывал мозг и выходил наружу через макушку.

Я уныло ехал вперед, понуро опустив голову, и, наверное, со стороны был очень похож на уставшего мула. Иногда на нас с завыванием налетали порывы горячего ветра, и тогда мустанги замирали, низко склонив головы, и терпеливо пережидали выпавшее на их долю испытание. Раскаленный вихрь в одно мгновение осушал до капли всю влагу с лица и одежды, оставляя после себя лишь крупинки соли. И тогда всего за какие-то считанные секунды взмыленные лошади становились совершенно сухими, а на их шкурах проступали изогнутые линии соляных разводов, похожие на те, что оставляют на берегу морские волны.

Мне приходилось бывать во многих жарких местах. Конечно, при повышенной влажности воздуха жара переносится еще хуже. Но только я никогда не стремился поселиться в жерле раскаленной печи, а именно через нее нам пришлось проезжать.

Но шериф, похоже, великолепно переносил жару.

На его месте я бы тоже не стал обращать внимания на подобные мелочи. Он ни минуты не сомневался в том, что банк – если, конечно, это настоящий, солидный банк, а не сборище дураков – выплатит ему по крайней мере десять тысяч долларов в виде вознаграждения за труды. А слава и известность Мерфи были гарантированы в любом случае.

Время от времени Таг принимался вслух рассуждать о том, что и как ему удастся заполучить. На всем протяжении нашей поездки это было его любимой темой разговоров.

Вечером первого дня мы остановились на ночлег посреди каменистой равнины. Воды поблизости не было. Таг хотел было пристрелить осла и мула, великодушно пообещав самолично возместить понесенные мною в связи с этим убытки. Но убивать ослика я ему не позволил. Это маленькое упрямое животное скрашивало мое одиночество на руднике. Я успел привязаться к нему, и еще мне очень нравилось, как он прядает своими длинными, остроконечными ушами. Кроме того, ослику не требовалось много еды, ему вполне хватило бы пригоршни воды и куска лепешки. Принято считать, будто самые выносливые животные – верблюды; но рядом с настоящим мексиканским осликом этот величественный корабль пустыни покажется избалованным неженкой. Что же касается мула, то он был собственностью Чипа. Я не мог напрямую сказать об этом шерифу – пусть думает, что хочет, но мне казалось, что все-таки не стоит портить принадлежащее мальчишке имущество, каким бы оно ни было. Я поделился с шерифом моими сомнениями, и мой намек был им понят.

– Он ирландец, – прокомментировал шериф. – Ирландец, как и я. А никогда нельзя предугадать, на что ирландец положит свой глаз. Это с одинаковым успехом может быть и женщина, и конь, и даже камень. Но если уж такое случилось, то он будет стоять насмерть и за любимую женщину, и за своего коня, и даже за приглянувшийся камень. Нет, наверное, все-таки не стоит убивать этого мула. Он может запросто оказаться любимчиком Чипа.

Было довольно странно слышать от него такие речи.

Тогда мы поплелись дальше в глубь пустыни и – о чудо! – набрели на бьющий из земли минеральный источник. Вода пенилась у краев крохотного озерца и была горькой, как листья столетника. Но сваренный на ней кофе имел вполне сносный вкус. Мы выпили его и подкрепились лепешками с ветчиной, чувствуя, как в воздухе над раскаленной землей дрожит знойное марево.

Боже ты мой, как же было жарко!

Затем пробудился ото сна ночной ветерок, легкие прикосновения которого навевали свежесть и прохладу; мы скинули с себя почти всю одежду, подставив разгоряченные тела под живительные воздушные струи. И в то время, когда мы блаженно возлежали поверх расстеленных на земле одеял, наслаждаясь прохладой и стараясь не думать о том, что завтра нам предстоит новый переход, который наверняка будет во сто крат труднее сегодняшнего, шериф вдруг произнес:

– Зато уже завтра напьемся нормальной воды. Я знаю один родник. Он бьет из-под камней, вода поднимается на поверхность, образуя небольшое озерцо, и потом снова уходит в песок. Вода там вкусная, студеная, почти всю ее поверхность от солнца заслоняют камни. О таком источнике можно только мечтать.

– Замолчи, Таг, – взмолился я. – Я уже о нем мечтаю. Представляю тот чудесный миг, когда смогу хлебнуть такой водицы. Вот о чем я думаю. А то эта соленая гадость… Так, говоришь, в том источнике нет соли?

– Вода там совершенно пресная, – помедлив самую малость, подтвердил Таг, – и чистая как слеза! Прозрачная как хрусталь, как звездное небо. Сущая правда! Это самый чудесный родник из всех родников на свете!

Я явственно ощутил, как от этих слов мое горло мгновенно пересохло от жажды, но вставать с места и глушить ее соленой водой из минерального источника не стал, зная, что это все равно не поможет. Чем больше выпьешь такой воды, тем дольше будешь потом мучиться. Она не дает погибнуть от жажды, только и всего, но самой жажды не утоляет.

И тут снова подал голос шериф:

– А может, они раскошелятся и на все двадцать пять?

Я знал, что он раздумывает над тем, сколько денег ему заплатят в качестве вознаграждения за труды, и промолчал. Но тут мул фыркнул, а затем начал громко кричать.

– Что нашло на это паршивое животное? – спросил шериф, приподнимаясь. – Чего он там увидел?

– Ничего, – откликнулся я. – Сам знаешь, что за твари эти мулы. Но известно ли тебе, Таг, почему они порой вдруг начинают громко орать, как будто зовут на помощь?

– А-а… Догадываюсь, к чему ты клонишь, – отозвался шериф. – И почему же? Ты сам-то хоть знаешь?

– Конечно. Потому что даже мулу так надоедает быть подлой скотиной, что его одолевает навязчивое желание стать лучше. Так что, когда услышишь вот такой истошный крик, знай – это в нем проснулась совесть, он молит Небеса дать ему еще один шанс.

Мерфи снова не спеша растянулся на своем одеяле.

– Что ж, может, ты и прав, – задумчиво изрек он. – Я не большой знаток мулов, и, вероятно, поэтому мне никогда не было их жалко. Помяни мое слово, Джо, все они просто подлые твари.

– Точно, – согласился я. – И это как раз напоминает мне об одном случае, когда…

– А может, они и тридцати не пожалеют? – проговорил шериф.

Я понял, что его в очередной раз обуяли думы о награде. Но снова промолчал. Вариаций на эту тему я уже и так наслушался предостаточно.

– Ну а с другой стороны, – вздохнул шериф, – управляющий банка мистер Рейнджер – редкостный жмот и скотина. Может запросто заявить, что я не совершил ничего сверхординарного, что именно за это мне и платят жалованье.

На этот раз я решил все-таки вставить слово:

– А то? Запросто!

Шериф хмыкнул.

– Здесь почти четверть миллиона, – продолжил он размышлять вслух. – Но уж процентов десять они мне должны отвалить? Есть же у них хоть капля совести.

– Ага, – поддакнул я.

– Но даже если мне дадут всего пять процентов, то и это все равно целых двенадцать с половиной тысяч.

– Угу, – промычал я.

– Но они не станут мелочиться, наверняка округлят сумму до более удобоваримого значения. Скажем, до пятнадцати тысяч.

– Или до десяти, – услужливо подсказал я.

– Да уж! Наверняка урежут, – вздохнул шериф. – Ты говоришь прямо как настоящий банкир, Джо. Держу пари, ты смог бы замечательно управляться за банковской стойкой, подсчитывая проценты и занимаясь прочими денежными премудростями.

– Угу, – согласился я.

– Итак, десять тысяч в худшем случае, – подытожил он. – Но все равно это уйма денег. Вон полицейский Уэллер сумел обзавестись отличным хозяйством, о котором можно только мечтать; и все это, включая инвентарь, землю и стадо, обошлось ему всего в восемь тысяч.

– Много скота на такие деньги не купить, – заметил я.

– Не купить, – подтвердил шериф. – Он приобрел ровно столько, сколько смог, но теперь даже это немногое будет приносить ему реальный доход.

– Угу, – снова промычал я.

– Это все из-за моей старухи, – пояснил Мерфи. – Ей хочется, чтобы у нас тоже было свое хозяйство. – И он опять приподнялся.

– Ты чего? – удивился я.

– Послушай, куда это поперся этот паршивый мул? – обеспокоенно проговорил шериф. – Да еще и лошадей увлекает за собой.

– Наверное, учуял где-нибудь поблизости траву, – предположил я.

– Что-то очень быстро они идут, – засомневался он. – Ведь я же их стреножил. А так быстро стреноженные лошади…

Внезапно Таг вскочил на ноги.

– Господи Иисусе! – вскричал таким жутким голосом, что от испуга по спине у меня пробежал холодок. – А путы-то перерезаны!

Услышав эту новость, я тоже мгновенно встал с земли, успев заметить, как маленькая тень проворно вскочила верхом на лучшего мустанга шерифа, который начал быстро удаляться от нас сначала рысью, а затем переходя на галоп, увлекая за собой в поводу остальных животных, связанных общей веревкой. Последним в этой связке был мой ослик, который едва поспевал за лошадьми и сильно натягивал повод!