Текст книги "3:30"

Ноль сменился на единицу.

– Наконец-то, – мой голос показался мне чересчур громким. В панике осмотрелся, но никто не обратил внимания.

Лифт замедлили свой ход. Не сводя глаз с циферблата, я неосознанно сжал края посылки, оставив на ней несколько вмятин. Они сами знали, на что шли, когда заказывали доставку за доллар, подумал я.

Единица сменилась на двойку. И все бы ничего, спустись себе по лестнице на нужный этаж и не заморачивайся. Но загвоздка заключалась в том, что кнопка «22» на панели отсутствовала вовсе.

Дверь медленно распахнулась, и перед нами открылся погруженный в темноту пустой зал – судя по эху от объявившего этаж электронного голоса. Детектив поправил рукав и, осмотревшись, сделал пять уверенных шагов по тусклой дорожке света, исходящей от лампы лифта. За ним выкатился толстяк вместе с сиделкой, остановившись в противоположной стороне. Ни к какой из сторон примыкать не хотелось, в любом случае меня ждала смерть – либо от избиения металлическими руками, либо от бесконечной нервотрепки. Поэтому я принял нейтральную сторону и встал по центру.

Осматривая свое растянувшееся темное отражение на кафельном полу, я не сразу заметил, как пропали тени толстяка и детектива. Оба стояли на своих местах: один почесывая седую щетину и изучал обстановку, а другой нервно поднимал вверх телефон, пытаясь до кого-то дозвониться.

Электронный голос оповестил пассажиров о спуске. Я посмотрел назад и, перед тем как двери лифта окончательно закрылись, заметил глаз сиделки, блеснувший в тонком разрезе исчезнувшего света.

– Вот же сука! – яростно закричал толстяк, на полной скорости врезавшись в двери. – Открой! – распухшие кулаки задолбили в металлические створки. – Как только я отсюда выберусь… – он жадно вдохнул воздух, – тебе самой коляска потребуется! Ты хоть понимаешь, кого ты кинула? Вернись и открой дверь, сука, – тут он неожиданно затих. – Ин… – конец слова пропал под тяжелыми вздохами.

Я встал на одном месте как вкопанный, прижав посылку к груди и пытаясь понять, что, вашу мать, тут происходит, как вдруг меня осенило: толстяк сейчас кони двинет. Тут моя личность разделилась на два фронта, возглавляемых совестью и здравым смыслом. С одной стороны, ему надо помочь, все же он человек – живое существо, как-никак, оно умеет мыслить, но с другой…. Ну он же редкостный урод, и никто по нему плакать не будет. Я сделаю одолжение всему миру, если останусь здесь.

Все то время, пока я, как Фемида с весами в руках, решал судьбу человека, толстяк гулял на грани между жизнью и смертью. В конце концов совесть взяла верх над желанием очистить человечество, и я решился помочь. Осторожно продвигаясь на звуки обрывистых вздохов, я попытался на ощупь отыскать в кромешной темноте коляску. Ухватившись за пропитавшуюся потом кожаную спинку, почти сразу нашел кармашек, из которого сиделка доставала ингалятор и, сунув в него руку, стал нащупывать хоть что-то, походившее на баллончик с трубкой.

– Мужик, постарайся не сдохнуть! Я сейчас что-нибудь найду, – кричал я пока, пока рыскал по всей коляске. Казалось, что этот день уже ничто не может сделать хуже, но тут я почувствовал, как что-то тяжелое упало мне на спину.

– Он мертв, – прохрипел прокуренный голос.

Не знаю, сколько просидел на коленях с посылкой в руках. Если в лифте время лениво, но все же переваливалось с одной минуты на другую, то в этом месте оно просто решило остаться на месте и немного вздремнуть.

Тяжелые шаги детектива волнами расходились по всему пространству, постепенно отдаляясь куда-то вглубь. Я развернулся и увидел вдалеке прямоугольный кусок света, к которому он двигался, попутно щелкая зажигалкой.

– Смотри. Дверь, – сказал я без единой эмоции толстяку, схватив его за похолодевшую руку. Почувствовал себя на месте сиделки.

Поднявшись на ноги, я сунул посылку подмышку и не торопясь зашагал вперед, лениво перекидывая ноги. Сил почти не осталось. Еще бы. Не спать двадцать часов и пережить за них весь этот бред. Черт, да меня уже ничего не возьмет, подумал я, резко выпустив воздух через ноздри. Передо мной уверено шел детектив, дымя сигаретой. От дыма в глазах начинало мутнеть. Через какое-то время вокруг меня снова витал воздух, походивший на тот, который ощущаешь во врачебном кабинете. Я поднял голову и увидел прямо перед собой проход из белого света. Он не проникал в зал, как лампа из лифта, а просто чистым куском стоял в черной стене. Я огляделся и понял, что детектив пропал из поля зрения.

– Видимо, он уже там, – сообщил я невидимому собеседнику.

Я медленно поднял кисть и сначала пальцами прошел сквозь свет. Почувствовал странный холод, хотя обычно свет теплый. Или нет? Задумался. Не найдя логичного ответа, погрузился по локоть, потом по плечо, и вот уже какие-то миллиметры отделяют мое лицо от того, что скрывается там. Я глубоко вздохнул и рывком прошел внутрь.

Яркий свет сильно слепил, из-за него почти ничего нельзя было разглядеть, кроме двух размытых силуэтов, что стояли рядом и разговаривали.

– Он великолепно подошел на эту роль, – голос показался мне странно знакомым, но я не мог понять, почему. – Мистер Гловер, моя сестра говорила, что вы талантливый, но чтобы настолько… Я, если говорить откровенно, до самого конца в вас сомневался.

– Готовься к худшему, надейся на лучшее, – сухо ответил размытый силуэт. – Кажется, так они говорят.

– Верно подмечено, мой юный друг.

– Мальчики, неужели вы подружились? – сказал присоединившийся силуэт женским голосом. Глаза уже немного привыкли, но я все еще не мог понять, кто там стоит.

– А мы разве ссорились? – возмутившись, спросил размытый силуэт пошире.

– Я такого тоже не помню, – подтвердил силуэт поуже.

– Ты ему пару конечностей оторвал. Не забыл?

– Сестренка, ты же сама знаешь, что в нашем деле это мелочи. Зато смотри, на что мы их заменили, – раздались удары ногтей о металл. – С такими частями он прослужит нам на радость намного дольше.

– Кхм-кхм, – я прочистил горло, чтобы привлечь их внимание. Пятно поуже повернулось ко мне, став немного шире. Пятно пошире тоже отреагировало на меня, но осталось таким же.

– А вот наша звезда пожаловала, – женский голос был направлен в мою сторону. Я протер глаза и картинка наконец заиграла четкими красками и контурами предметов. У белой стены слева на обеих ногах стоял толстяк и ехидно улыбался, поддерживая штаны. Справа на стуле, затушив сигарету об металлическую ладонь, сидел детектив. А в центре, опираясь на подоконник, своими пустыми глазами на меня смотрела сиделка.

– Ну что же вы тут стоите, – радостно подбежал ко мне толстяк, – присаживайтесь. Я думаю, вы очень устали, – он жестом показал детективу уйти со стула, тот, повинуясь, встал и подошел к сиделке.

– А я… А вы… Вы кто? – на секунду я подумал, что уснул в той темной комнате и все это мне снится. Я ущипнул себя за локоть с такой силой, что из глотки порезался слабый писк, но никто не исчез.

– Ты не спишь, – уверил детектив. – Поверь, я проверял, – он поднял оба протеза вверх и засмеялся. Все остальные странно на него посмотрели.

– Мой коллега хотел сказать, что вы находитесь в реальном мире, а не где-то глубоко в своем мозге. Вы не спите, скажу больше – вы все еще живы, – эта его фраза меня насторожила. Не каждый день меня радуют такими новостями. Он заметил, как я занервничал, и рассмеялся. – Вам тут ничего не угрожает. Поверьте мне. Вот посмотрите, я жив. Вы, очевидно, подумали, что я остался там, но ошиблись. Все это была лишь небольшая игра.

– Игра? Фокус? Вы померли прямо перед дверями! – я завопил, как свинья на бойне. – Я же видел!

– Вы уверенны? – ехидно улыбаясь, спросил толстяк. Я прокрутил в памяти тот момент, когда толстяк задыхался в инвалидной коляске.

– Ваше тело сейчас лежит в темноте в том зале, я знаю это, потому что держал вашу чертову руку там, – я указал на свет, через который прошел минуту назад, но на его месте стояла сплошная стена. На этот раз засмеялись все трое, оставив меня в дураках.

– Это всего лишь фокус, – заявил толстяк, вытирая навернувшиеся от смеха слезы. – Вам не стоит так переживать. Я – жив: дышу, разговариваю с вами и хожу на обеих здоровых ногах, – он слегка подпрыгнул и с грохотом приземлился на землю. – Видите?

– Да-а, – протянул я, не в силах поверить собственным глазам.

Он посмотрел на настенные часы и вздохнул.

– Как же быстро летит время. Друзья, – громко обратился он к сидящим сзади сиделке и детективу. – Как бы нам сейчас ни нравилась обстановка и наш уважаемый гость, нам надо поработать, – он снова посмотрел на меня. – Вы принесли то, что я просил?

– Просили? – мои глаза раскрылись в изумлении.

– Да, – мягко произнес он. – Вы ведь курьер, я правильно понимаю?

Я нерешительно кивнул.

– Значит, должны били принести мой заказ…. А вот, кстати, и он! – толстяк нагнулся и забрал у меня из рук красную коробку, потом глазами опытного оценщика осмотрел ее. – Могли бы, конечно, и аккуратнее нести, но да ладно. Мы же сами знали, на что шли, когда заказывали доставку за доллар. Да?

Последовав примеру глаз, раскрылся и рот. Толстяк поднял крышку и достал изнутри пять листков бумаги и шариковую ручку. Тщательно проверив полученный товар, он передал вещи сиделке. Та, оттолкнувшись от подоконника, схватила ручку и мягко засунула ее промеж губ, а листы захватила указательным и средним пальцами, после чего исчезла за дверью в углу комнаты. Детектив остался на месте, закуривая очередную сигарету.

– Вам уже пора, – настоял толстяк, подняв меня за подмышку и протянув сотню долларов одной купюрой. – Вот, как и обещал, – добавил он и повел меня к стене.

Я взял в руку кусок бумаги с изображенным на нем Франклином и вдруг вспомнил про Джорджа.

– Стойте, – протянул я. – А где Джордж?

Толстяк, не сбавляя темпа, подошел к тому месту в стене, через которое я попал в комнату.

– Джордж сейчас немного занят. Но вы не волнуйтесь, он в руках моей сестры. Так что в каком-то смысле ему сейчас намного лучше, чем будет вам, – подтянув ремень на штанах, он с силой прижал меня к себе. – Как же я ненавижу играть толстых.

– Играть толстых? – вопрос остался без ответа.

– Проношу вам свои извинения.

– За чт… – не дав мне закончить, он с силой толкнул меня лбом в стену.

Электронный голос объявил, что лифт спустился на первый этаж. Двери распахнулись. Я осторожно выглянул из-под локтя, выставленного вперед, чтобы защитить лицо. На пороге стояли чернокожий портье и мужик в комбинезоне.

– Ты живой? – поинтересовался он.

Я промолчал.

– Але! – продолжал мужик в комбинезоне. – Я спрашиваю, ты там как?

В руке протиралась новенькая купюра, которую вручил мне толстяк.

– Вы кто? – немного придя в себя, спросил я.

– Я Апостол Петр, а это Архангел Михаил, – портье выдал легкий смешок, но потом взял себя в руки и выпрямил спину. – Вылазь оттуда короче. – Я стоял, как истукан, вылупив на них глаза. – Выведешь его? А то я эту железяку так и не починю, и будет она у вас тут вечность застревать, – портье кивнул.

– Сэр, идите за мной, – с французским акцентом попросил портье. – Я проведу вас к выходу и поймаю для вас такси.

– Не. Не надо. Я сам, – большую часть фразы я не понял, в отличие от портье, который понимающе кивнул и освободил проход.

Ночной уличный ветер обдувал приятным напором. Я смотрел на сто долларов и вспоминал слова толстяка. «Он великолепно подошел на роль». Они там кино что ли снимают?

В надежде разобраться, что произошло, я набрал номер Джима, но попал на автоответчик: «Вы позвонили Джимми Смиту. Если вы хотите заказать что-то через наш сайт, оставьте свои данные, и как только я приду, обязательно с вами свяжусь. А если вы кто-то из моих друзей, то мой ответ – да. Пить буду. Оставьте свое сообщение после гудка или что там еще надо», – прозвучал гудок, и я выпалил все, что произошло: и про застрявший лифт, и про войны толстяка и детектива, и про двадцать второй этаж.

– Тут все сразу не расскажешь. Надо обязательно все обговорить, – сказал я и посмотрел на купюру. – Да, и прикинь, после всего этого они нихрена не оставили на чай.

Нуарный клоун

Доносящийся с улицы шум расшатывал и без того потрепанные нервы. Дела в последнее время шли паршиво. Новых клиентов не появлялось, а старые заказы увязли в дерьме моих мыслей и не хотели оттуда выбираться. Последним спасением оставался виски, но даже он не мог решить всех проблем.

Пачка сигарет снова оказалась пуста. Стоило спуститься к автомату за новой и по пути вернуть Джиму долг за вчерашнюю партию. Хренов уборщик достал десятку в последнем кону. Но вместо этого я налил себе спиртного и через жалюзи наблюдал за тем, как ночь медленно поедает улицы города. Его фундамент постепенно прогнивал под сильным проливным дождем вместе с жителями, а местная власть каждый день убеждала в обратном, обвиняя всех подряд, лишь бы прикрыть свою задницу. Эти разжиревшие обезьяны даже не подозревают, как все обстоит на самом деле.

Стук в дверь прервал размышления. Обычно в это время всем уже глубоко наплевать на измены супругов или пропавших домашних животных. Дверь распахнулась сама собой, за ней последовал стук каблуков.

– Мистер Гловер? – никогда не слышал голоса более холодного, чем этот.

Попытался развернуться, но пол литра виски в моей крови отчетливо дали понять, что это плохая идея. Переставляя руки по спинке стула, я не без труда повернулся сначала телом, а уже после его догнало отстающее сознание. Медленно поднял голову, внимательно разглядывая нежданного гостя: черные каблуки на стройных ногах переходили в еле заметные кружевные чулки, уходящие под кроваво-красное платье, покрывшее змеиное тело от колен до плеча. Ее вызывающая внешность в паре со взглядом, что мог прожечь сердце любого мужчины, возомнившего себя ее владельцем, пробуждала странное чувство эйфории. В тонкой реке изящно лежал мундштук с дымящейся сигаретой.

– Да. А вы еще кто? – прокуренные легкие дали о себе знать.

Будто по подиуму, она подошла к моему столу.

– Мое имя вам знать ни к чему, – она выпустила никотиновый дым в мою сторону и без лишних объяснений перешла к делу. – Нужно найти эту девушку, – она протянула тыльной стороной фотографию, держа ее указательным и средним пальцами. Откуда она ее достала?

Со снимка на меня смотрела девушка лет восемнадцати. Широкая улыбка, белые волосы, пухлые щеки. Абсолютная противоположность женщины в красном.

– И кто она?

– Вы часто читаете газеты, мистер Гловер?

– Я похож на того, кто читает газеты?

– Ровно сутки назад все писали о ее смерти. Бедная девочка повесилась в ванной, – она явно огорчилась. Вправду переживает?

– И что вы хотите от меня?

– Чтобы вы нашли ее.

В комнате повисла тишина. Женщина в красном застыла у окна в ожидании ответа и, мягко прислоняя сигарету к губам, втягивала ядовитый дым. Прорезавшая небо молния на миг осветила мрачную комнату. Ее острые черты лица загорелись белым, а глаза…. Глаза вместо карих на долю секунды показались под стать ее платью. Списал все на алкоголь.

– Вряд ли в морге согласятся выдать ее тело, – попытался съязвить я.

– Чувство юмора вам не к лицу, детектив. Девочка жива.

– Откуда вы знаете?

– У меня свои источники, – никогда не доверял таким клиентам. Обычно их дела заканчивались очередным шрамом на теле. – Все, что вам необходимо знать, указанно на обратной стороне фотографии.

– Она ведь… – минуту назад фото было девственно чистым, но сейчас там красовался адрес и имя девочки – «Венди». Неизвестно, по какой причине, но шрифт двух строчек будто притягивал или скорее подчинял. Никогда раньше не испытывал эмоций к виду написанных слов.

– Стоимость ваших услуг не имеет значения, вы вправе запросить любую цену. Но есть одно условие. У вас ровно сутки на поиски.

– С чего вы решили, что я возьмусь за это?

– Потому что я знаю, что вы за человек: сухой, рассудительный, пьющий и готовый на любую авантюру ради денег, – она забрала стоящий на столе стакан и, виляя бедрами, направилась к открытой двери.

– Мы знакомы? – эта шутка остался витать в воздухе на пару с сигаретным дымом.

– Удачи, мистер Гловер, – после этих слов женщина в красном исчезла.

В офисе снова воцарилась тишина. Фотография девочки совсем новая и на удивление холодная, как кусок льда. Опустил ее в стакан с виски. Следовало навести справки об этой женщине и не забыть купить сигарет.

Утром толстый парень принес белый конверт. Пока он ковырялся своими просаленными пальцами в глубоком кармане, я быстро рассмотрел его. Типичный неудачник в пропитанной потом рубашке, старых брюках и рваных ботинках. Ничего особенного, кроме того факта, что кто-то подобный мог работать на нашу общую знакомую. Изюминкой на торте стал его шепелявый язык.

– Фдесь афанс, – проплевал он. – И она попрофила скафать, фто у фас осталось рофно пять часоф.

Я посмотрел на настенные часы. Большая стрелка застыла на двух, будто и не собираясь двигаться дальше. Парень стоял прямо под ними и пустыми глазами смотрел куда-то сквозь меня. Много информации из него не получишь, но для начала подойдет.

– Типичный понедельник. День только начался, а тебя уже хватают за задницу. Да? – никакой реакции.

Жирдяй простоял полминуты без движения, смотря сквозь меня. Я положил руку ему на плечо в надежде разбудить статую, как вдруг он вздрогнул, словно от удара током, плавно развернулся и вышел из офиса.

– Да, и тебе приятного дня, – сказал я в пустоту.

В конверте ютились десять купюр по сотне долларов каждая. Она явно не преувеличивала, когда говорила о деньгах. Откинув мысли о будущем гонораре – к тому же оставался восьмидесятипроцентный шанс, что мне не удастся найти девчонку, – я приступил к работе. Несмотря на кучу вопросов, лишь один не давал мне покоя: какого черта она дала только сутки?

Закрывшись в кабинете, я позвонил старому знакомому из полиции. Времени оставалось не так много, но вопрос о личности новой клиентки вышел в приоритет. Что-то в ней было скрытое, нечто страшное, от чего хотелось забиться в угол.

«Со спичку Билли» ответил, как всегда чем-то чавкая в трубку. Я придумал ему эту кличку в то время, когда худощавый паренек впервые пересек порог моего офиса, но за последние два года его разнесло так, что он с трудом умещался в сержантском кресле. Он что-то бубнил себе под нос, прерываясь на пережевывание чипсов и одышку, но в итоге не нашел ничего о женщине в красном. С телом девчонки вышла похожая история.

– Почему тела нет в морге?

– Ну, в деле указано, что за ним пришел старший брат девочки для кремации. Здесь вот бумага с ее завещанием. Сравнили почерк. Указано, что совпал.

– И вы так просто отдали тело?

– Нет. Мы же не совсем идиоты. Пришел человек в белом халате, показал все бумаги и забрал тело. Тут вот указан его адрес. Красная улица, 11. Еще есть фотография парня. Вот она, – Билли издал глубокий вздох. – Вашу мать. Кто пролил кофе на дело с самоубийцей? Пейн! – даже находясь за несколько миль от участка, я все равно почувствовал, как сотрясалась земля под ногами разъяренного Билли.

– Билли? Билл? – так и не дождавшись ответа, я положил трубку.

Впустую потраченный час. С таким же успехом я мог выйти на улицу и расспросить прохожих. Хотя на что я надеялся? Полицейские никогда не отличались особым умом. Их максимум – это задержание шпаны, торгующей травкой по углам.

По привычной траектории рука сама потянулась через кучу бумаг за сигаретой. В надежде услышать звук бьющейся о стенки никотиновой палки, она потрясла пачкой. Ни звука, ни возможности успокоить нервы в ней не оказалось.

Пока я пытался найти иголку в стоге сена, время не думало давать мне фору и все так же неумолимо двигалось вперед. Три с половиной часа, и последнее за несколько недель дело сдуется, как воздушный шар после праздника.

Крематорий находился недалеко, буквально в двух кварталах от офиса. Я успевал добраться туда и, возможно, даже пообедать. Накинув серый плащ и старую шляпу я отправился на стоянку к авто. Спускаясь по лестнице на первый этаж, никак не мог застегнуть две нижние пуговицы. Кто вообще придумал делать разрез для них диаметром в два раза меньше, чем сама пуговица?

Улица как всегда раскидывалась натянутыми улыбками прохожих, атмосферой условной свободы и пропитанного выхлопами воздуха. От каждого жизнерадостного лица просыпались рвотные рефлексы. Я три дня не выходил из офиса, скрываясь от всего этого в своем маленьком мире, питаясь из автомата мелкими закусками и сигаретами. Сигареты! Мое отрезвевшее тело развернулось и уже хотело вернуться за спасительным никотином, как в плечо врезался мужчина, по виду походивший на гориллу из зоопарка. Он не остановился, но успел передать послание.

– Всего три часа, мистер Гловер.

– Что? – засучив рукав, я посмотрел на наручные часы. – Откуда ты…? – он успел затеряться в толпе.

Времени в запасе оставалось достаточно, но о сигаретах прошлось забыть. Желание курить постепенно разрывало изнутри. Дойдя до машины, я понял, что мог стрельнуть сигарету у прохожих. Глубоко вздохнул и завел двигатель. BMW приветливо заревела мотором, как и во все дни до этого.

– Ладно, Бени. Прокатимся? – ее фары загорелись, и мы плавно дернулись с места.

Снизу район выглядел еще более загаженным, чем из окна офиса. На прошлой неделе власти попытались привести его в приличный вид: покрасили бордюры, посадили парочку деревьев, и все бы хорошо, но оставалась одна загвоздка – ты можешь полностью излечить лес, но не зверей, что жили в нем все это время. Каждый день здесь происходит больше преступлений, чем во всем штате за месяц, но пугает даже не это, а тот факт, что тебе уже просто наплевать.

На Красной улице жили в основном врачи и военные. Местный сброд старался обходить ее стороной как минимум по двум причинам. Во-первых, если насолить кому-то из врачей, то об их помощи можно забыть. Вколют чего-нибудь под видом витаминов и потом сиди, пуская слюни до тех пор, пока не откинешься. А во-вторых, если попасться закаленному в войне деду, то его проржавевший, как и он сам, дробовик незамедлительно разрядит в тебя пару гильз.

На углу улицы стоял выделявшейся из общей массы дом. Остальные выглядели так, словно их только что спустили с конвейера с идеальными крышами и стенами, когда как для этого приставка «пригодный для жилья» считалась недосягаемой роскошью.

Огромная вывеска с надписью «Burning corpses» (горящие трупы) подсвечивалась неоновыми лампами.

– С таким названием от клиентов, похоже, отбоя нет, – я огляделся и обреченно вздохнул. – И никого вокруг, чтобы оценить.

Поднявшись по прогибавшейся со скрипом лестнице, я оказался в большой комнате, со всех сторон обставленной урнами. Место пахло поджаренной свининой и палеными волосами. Врывающийся позади ветер, словно напившийся мужик в три часа ночи, стучал дверью и чего-то требовал, выкрикивая оскорбления на своем языке. Паутина почти полностью покрыла поверхность стен, заменив обои. Где-то в глубине комнаты из незакрытого крана одна за другой выпадали капли воды, разбиваясь о металлическую раковину. Кажется, я зашел в дом к самой смерти или, по крайней мере, к той, кто приходил после нее.

Прямо напротив входа в метрах сорока сидела женщина. Вечно недовольное лицо с торчащими на шее венами, на всех пальцах, кроме безымянного, красовались кольца, а на голове – прическа а-ля шестидесятые. Все признаки работника месяца на почте.

– Добрый день, – максимально приветливым тоном начал я, – вы не видели эту девчонку? – и протянул пропитанную виски фотографию.

Ее морщинистая шея с трудом подняла голову и, приготовившись к чему-то грандиозному, прохрипела имя.

– Стефан! Это к тебе, – после чего она медленно опустилась в исходное положение и вернулась к изучению журнала «GIRLS»

– Клавдия, я же просил меня не беспокоить! – из-за ширмы показался юноша в грязном врачебном халате. Заметив новое лицо, он снял резиновые перчатки и стремительно направился ко мне. Его бешеные глаза смотрели на меня сквозь призму широченных линз и не могли сфокусироваться на одной точке больше чем на секунду.

– Я вас знаю? – его голос можно было использовать в качестве кислоты.

– Вряд ли, доктор Франкенштейн. Я ищу девчонку. Мне сказали, что вы забрали ее тело из морга, – снова показал фотографию.

Лицо врача застыло в мерзкой гримасе. Он смотрел куда-то в пустоту, напоминая того рыжего толстяка.

– Док, вы живы? – я помахал рукой перед его носом, но не вызвал у него никакой реакции. Еще один шизик.

– Как она это делает? – он посмотрел вниз и обратился к полу. – Как? Опять! Снова нашла, – в панике он схватился за растрепанные волосы и застыл. Без единого звука выдернул несколько волос и, выронив фотографию на посыпанный золой пол, медленно поковылял обратно за ширму, не снимая обреченной маски с лица.

– Эй! Где девчонка? – ответа так и не прозвучало. Док просто исчез. – И куда он?

Старуха облизала палец и перевернула страницу.

– Спасибо. Вы очень помогли.

Ждать пришлось недолго. Через минуту громкий выстрел эхом распространился по полупустому помещению. Я вбежал в маленькую комнатку за ширмой и застал лежащего на полу доктора Франкенштейна с размазанными по полу мозгами.

По привычке попытался нащупать в кармане сигарету, но тщетно. Кулаком почесал трехдневную щетину. Осматривая каморку на наличие хоть каких-то зацепок, – мне вполне сгодился бы и локон женских волос – наткнулся на обшарпанную тетрадь с надписью «Даже не думай открывать».

– Ему что, пятнадцать? – спросил я у трупа, но ответа так и не последовало.

Полностью исписанная зелеными чернилами тетрадь размером с добротную энциклопедию лежала на крохотном столе, который даже для этого некрупного доктора казался маловат. Почти все страницы были замазаны кровью, но последние записи на удивление сохранились в целости.

«10 мая 1982 года

Сегодня пришла странная девочка с повязкой на глазу. Сказала, что знает о договоре и то, как можно его избежать. Эта маленькая тварь угрожает сдать меня ей, если я не помогу. Как она вообще на меня вышла? Сказала, что придет послезавтра. Ненавижу понедельники».

«11 мая 1982 года

Никак не могу понять, как она узнала про мой договор? Может, она следила за мной? Нет, скорее всего, ляпнул кому-то в баре… Мой алкоголизм меня убьет. Она обещала прийти завтра. Я еще успеваю снова сбежать?»

«12 Мая 1982 года

Вечером девчонка снова приходила и описала свой план. Она хочет подстроить самоубийство, чтобы скрыться от той женщины, но для этого ей нужны канат с металлической сердцевиной и бумаги с ее соглашением на кремацию. Неужели она думает, что у нее что-то выйдет? Если у нас все получится, ее все равно найдут. Хотя это не мое дело. Главное, что она отвлечет женщину на себя, а я пока успею слинять из города. С бумагами проблем не будет, а вот канат… Придется вспомнить инженерное прошлое».

«13 мая 1982 года

Завтра поеду к Биллу. Спичка мне должен, так что с ним не будет проблем. Выйду через него на судмедэксперта и попробую договориться.

«15 мая 1982 года

У нас получилось! Я до последнего не верил в это, особенно, когда пришел за телом. Ей бы жрать поменьше. Чуть спину не надорвал, пока на каталку перетаскивал. Теперь дело за малым: насыпать свежей золы в банку и выдать ее за девчонку. Она оставила адрес квартиры на случай, если что-то пойдет не так. Нет, девочка, давай дальше сама».

В углу развалившейся пирамидкой лежала куча мусора из пачек чипсов, недоеденной лапши и сотен других неизвестных науке вещей. Работа частного детектива во всей своей красе.

Одним ударом ноги я повалил скрывавшееся внутри ведро. Содержимое перемешалось с внутренностями дока, источая зловонный запах прогнившей плоти. Я попытался прикрыться воротником от плаща, но прокуренная ткань только ухудшила положение.

Среди слипшихся в одну биомассу салфеток и макаронин валялся скомканный клочок бумаги. Я аккуратно вытащил листок и, используя только четыре пальца, развернул его. Там был указан адрес. Судя по гуляющим по полям буквам, автор куда-то спешил или боялся. «Крайсти-стрит, 13. Спасибо».

– Вот ты где, – взглянул на часы. Оставался всего час.

Перешагнув распластавшееся тело и пойдя мимо старушки, которая все так же безмятежно листала журнал, я направился к припаркованной у обочины Бени.

Стоя перед дверью квартиры, я в очередной раз проклял себя за то, что не купил сигарет. До завершения сделки оставалось каких-то тридцать пять минут, но звонить женщине в красном было еще рано. Для начала нужно убедиться, что девчонка здесь, а уже потом сдавать ее со всеми потрохами. Прикинув, за кого мог бы сойти, когда у нее возникнут вопросы, кто я вообще, мать мою, такой, я постучал в дверь, но не успел мой кулак во второй раз ударить по дереву, как она со скрипом распахнулась.

Девушка скрывается на съемной квартире и не заперла дверь? Начало какого-то анекдота.

Медленно вошел внутрь. Дверь подпирали старые джинсы, за ними лежала черная футболка и черные носки. Три нераспакованных чемодана в углу говорили о недавнем переезде. Кроме них там же расположился матрас и низкая столешница с недоеденной миской лапши. Больше в комнате ничего не было.

Очевидно, долго она здесь пробыть не планировала. Под ногами заскрипели половицы.

Схватившись за железную ручку, я так же медленно открыл дверь на кухню. Передо мной стояла девчонка с фото. В ее открытом голубом глазу застыл страх на пару с безумием, тело искривилось знаком вопроса, а дрожащие руки держали кухонный нож.

– Кто вы? – она дернулась вперед, угрожая острием.

– Успокойся, – сохраняй хладнокровие, сказал я себе. – Я всего лишь разносчик.

– Разносчик значит, да? – она оскалилась и сделала шаг назад. – И что же ты принес?

«Плохие новости, сука», – подумал я, но вслух говорить не стал. Все прикрытие рухнуло, не успев как следует отработать, поэтому нужно было ее разговорить, чтобы забрать нож.

– Ладно. Хорошо. Раскусила, – я медленно снял шляпу. – Положи нож и давай поговорим. Я не причиню тебе вреда. Обещаю. – почесал ладонь об жесткую щетину. Да, с таким лицом только разносчиком прикидываться.

– Я вас спросила. Кто вы, мать вашу, такой!? – ее ладони сильнее сжались на рукояти.

– Хорошо, хорошо, – мне нужно было просто уйти из квартиры и за последние пятнадцать минут позвонить заказчице. Но просто выбежать из квартиры со словами «ну все, я пошел» я не мог. Поэтому пришлось идти по самому прямому пути – врать. – Я сержант Гловер – полицейский. Твои родители обратились в отдел и попросили тебя найти, – три осторожных шага приблизили меня к ней почти в упор. Нужно срочно выхватить нож, подумал я.

– Так вы у нас умеете с мертвыми разговаривать, сержант Гловер? – девчонка: Гловер – 2: 0.