Текст книги "3:30"

Интервью

– Пошли уже! – крикнул я засевшему на переднем сидении Джиму.

– Да, сейчас иду. Отвали пока, – раздраженно ответил он, – Дай дослушать, – он прибавил громкость на своем телефоне и начала мотать головой, пытаясь попасть в ритм барабанов.

– Какой к черту трек? Нас уже ждут! – мы изрядно опаздывали, поэтому нервы начинали понемногу сдавать.

– Ладно, – он поставил на паузу и открыл дверь автомобиля. – Когда ты успел стать такой занозой?

– Тогда, когда мы с тобой решили открыть общее дело, – Джим захлопнул дверь и сунул телефон в карман.

– Ну а почему тогда я все еще нормальный? – по его лицу стало понятно, что вопрос задавался вполне всерьез. Я тяжело вздохнул, не найдя ответа.

– Черт с ним. Пойдем уже, – на лице Джимми прорезалась ухмылка.

Я перекинул на него наплечную сумку с камерой и, поправив рубашку, пошел к дому, в котором была назначена встреча. Джим включил сигнализацию на своем фургончике и направился следом.

Выбранное клиентом место находилось в полукилометре от города. Это был частный дом, который, как нам показалось, по размерам не уступал футбольному полю. По всему периметру выстроен высокий решетчатый забор с белыми колоннами, вдоль которого расположились ровно подстриженные кусты. По внутренней территории маячили люди в белых комбинезонах, приводя в порядок все, что росло из земли. Я попытался посчитать, сколько их было, но сбился со счета, когда мы оказались у главных ворот.

К нам вышел лысый охранник, одетый в белую рубашку с короткими рукавами, белые брюки и тапочки на голую ногу. Если бы не надпись «Охрана» на его груди, я принял бы его за обычного жильца, вышедшего покурить.

– Вам чего? – спросил он грубым голосом. Я оторвался от тапочек и поднял глаза.

– Мы к господину Кудре. У нас назначена встреча на три тридцать.

Он внимательно просканировал наши с Джимом физиономии и отвернулся, приставив палец к правому уху.

Пока он разговаривал, я решил досчитать все рабочих на территории. По факту эта информация мне ни хвост ни в гриву, но разрывающее изнутри желание просто знать это число не давало покоя. Я сделал шаг в сторону и вытянулся на носочках так, чтобы просматривался весь двор. Почти все уже ушли, и только один, в красной бабочке, сгребал граблями остатки срубленной травы. Завидев мое лицо за забором, он вытянул руку и приветливо помахал мне. Я в свою очередь медленно опустился на пятки.

– Как вас зовут? – вдруг спросил охранник в тапочках.

– Меня зовут Марк, а это мой оператор Джим. Мы пришли… – он снова отвернулся, приложив палец к уху. – Ты издеваешься?

– Не парься, – сказал Джим, перекладывая в сумке вещи, – никуда твой бизнесмен не денется. В отличие от запасной флешки, – сказал он и застегнул молнию на сумке.

– Ты что, флешку не взял? – я посмотрел на Джима, не до конца понимая суть проблемы.

– У нас есть еще та, что в камере. Раньше ее хватало, даже место оставалось. Так что прорвемся, – я наклонил голову и посмотрел на наручные часы охранника.

– Ладно, хрен с ней. Как придем на место, подготовишь камеру.

– Лады, – ответил Джим и закинул сумку обратно на плечо.

Охранник в тапочках открыл ворота и запустил нас во внутренний двор. Мы зашагали по выложенной из камня тропе прямо к дому, такому огромному и красивому, словно настоящее произведение искусства, но остановились, услышав за спиной свист охранника.

– Вам сюда, – сказал он и указал на открытую веранду справа от дома. Своим видом она могла притянуть разве что бездомных в качестве бесплатной столовой.

Откинув в сторону все мечты о роскоши, которая могла окружать нас целый час, а может, и два, если бы к мистеру Кудре вдруг возникло много вопросов, мы послушно пошли в другую сторону.

Под крышей веранды никого не оказалось. Я поинтересовался, где сам мистер Кудря и когда мы сможем с ним встретиться. Наш собеседник заверил, что босс скоро придет, и вернулся к будке у главных ворот.

– Готов поспорить, он в ней и живет, – сострил Джим, когда охранник снял тапочки перед тем, как войти внутрь.

– Ага, голову мыл, наверное. Отсюда и тапочки, – подхватил я.

– Да-да. Он такой смотрит через окошко в кабинке и видит – парни идут. Выбегает из нее, накидывает на себя рубаху с брюками, косится на тапочки, потом снова на нас и говорит: «Не заметят». А потом выходит перед нами и такой, – он встал в позу, с которой встретил нас охранник, и понизил голос, – «Вам чего?» – мы заржали, как два осла в хлеву, распугав всех птиц, наблюдавших это представление с крыши.

– Вообще-то, Миша живет в основном доме, – услышав голос, мы тут же замолкли.

«Твою мать», – промелькнуло в моей голове.

– Что вы там встали, как голубки перед рассветом. Шагайте уже сюда, – он тяжело закашлял. – Вы бы еще за руки схватились, ей богу.

Мы отшагнули друг от друга и одновременно повернулись на голос. В самом углу веранды стояла врачебная каталка, на которой лежал дед.

– Может, вы все-таки сдвинетесь с места? – прокряхтел он.

– Простите, это вы мистер Кудря? – выпалил я, приближаясь к каталке. Дед в ответ тяжело вздохнул.

Мне захотелось как можно быстрее сгладить выросший между нами острый угол, чтобы в диалоге не возникало никакого напряжения, но когда я подошел ближе, это желание исчезло.

Дед выглядел так, словно его мумифицировали, как египетского фараона, но забыли замотать тело. Болезненно-синие вены распухли настолько, что почти полностью покрыли бледную кожу шеи и торчащих из-под покрывала рук. Все лицо было похоже на дно высушенного озера где-то в пустыне. Кожа покрылась трещинами и, отваливаясь кусками, падала на подушку. Нос напоминал две обвалившиеся пещеры, а губы походили на двух мертвых червей, скукожившихся под палящим солнцем. На месте, где должен был быть правый глаз, висела белая повязка, из-под которой тянулись кривые шрамы.

– Может быть, ты перестанешь на меня пялиться? – сказал он, глядя на меня. Я отвел взгляд в сторону. Несмотря на, мягко говоря, плачевное состояние тела, говорить он мог вполне внятно и лишь в редких случаях прерывался на кашель или кряхтение. – Вы, как я понял, те журналисты?

– Угу, – промычал Джим, разбирая сумку.

– Отлично, – он попытался приподняться, но, сдвинувшись на пару миллиметров, остановился. – Хреново тело! – прокряхтел он. – Не буду вставать.

– Как хотите, – ответил я и посмотрел на Джима. Он показал мне большой палец, как бы говоря этим, что все готово, и спрятался за выставленную на треногу камеру.

«Ладно, Марк, у тебя есть шанс заработать себе имя с помощью него. Выдохни и достань блокнот с вопросами», – попытался я себя успокоить.

Последовав совету внутреннего голоса, я потянулся в карман пиджака за потрепанным блокнотом, но с ужасом осознал, что забыл его на журнальном столике дома.

– Простите, – я быстро встал и подбежал к Джиму. – У нас проблема, – шепотом сказал я.

– И не одна, – ответил напарник, не сводя глаз с объектива. – Камера не фурычит.

– Как не фурычит? Ты же минуту назад сказал, что все готово.

– Ну, во-первых, не сказал, а показал палец. А во-вторых, она буквально только что выключилась и отказывается работать, – он зажал одну из кнопок и выждал пару секунд. Ничего не произошло. – Видишь?

– Твою мать, – выругался я.

– А у тебя что?

– Забыл блокнот с вопросами, – он скорчил печальную гримасу и отпустил кнопку.

– И что, все отменять? Он же нас сюда позвал, а мы сейчас уйдем и такие «ой, простите, у нас тут все случайно сломалось и забылось, давайте мы завтра приедем»? Ты видел его? Да он кони завтра двинет, – я указал пальцем на старика и тут же резко убрал его в надежде, что он не заметил.

– Не парься, у меня есть кое-что для тебя, – он наклонился к сумке и достал из нее диктофон размером с пачку сигарет.

– Диктофон? Мы что, в восемьдесят пятом? – Джим снова скорчил гримасу и вложил прибор мне в руку.

– Либо так, либо никак, – добавил он.

– Хорошо, а где тогда взять вопросы?

– Ты три дня о нем информацию собирал. Придумаешь что-нибудь, – другого выхода и правда не оставалось. Пришлось согласиться.

– Ладно. Я сейчас пойду к нему и все объясню, а ты поковыряйся в камере, – Джим кивнул.

Я вернулся к лежащему на том же месте старику. Ну, хоть что-то стабильно, ухмыльнувшись, сострил я в своих мыслях.

– Ты что лыбишься? – спросил Кудря, закапывая в единственный глаз капли из пипетки.

– Я…

– Вы готовы? – поинтересовался он, перебив меня.

– Да, но у нас сложились непредвиденные обстоятельства. Понимаете, камера сломалась, и поэтому нам придется работать без видео, но у меня есть диктофон, так что все будет записано на него.

– Что еще? – спросил он, медленно опуская пипетку на столик слева от каталки.

– Простите?

– Ты сказал, непредвиденные обстоятельства. А это значит, что проблем у вас больше, чем одна.

То, что мы идиоты и не можем приехать на работу так, чтобы что-нибудь не просрать, считать?

– Так что?

– Мы… То есть я забыл список вопросов.

– На это мне абсолютно наплевать, – заявил старик. – Я скажу тебе все, что хотел, а потом делай с записями, что захочешь.

– Да, но…

– Сядь уже куда-нибудь, – отрезал он и закашлял. Я быстро сел на стоящую рядом тумбочку и нажал кнопку на диктофоне.

– Раз я тут не нужен, то я к машине. Попробую настроить камеру, – сказал Джим и начал разбирать треногу.

Дед пристально смотрел на Джима, пока тот складывал все в сумку. Он будто знал его давно и, судя по всему, это знакомство не слишком его радовало.

Я поправил пиджак и обратился к собеседнику.

– Скажите, господин Кудря…

– Я же тебе сказал, – завопил он, – ты будешь только слушать! Ясно? – я нерасторопно кивнул и сжал покрепче губы.

Старик закрыл глаз и замолчал. Я же вцепился взглядом в повязку на его глазу и не мог отвести от нее взгляда.

– Если ты не перестанешь пялиться, то тебе она тоже пригодится.

– Простите, я не…

– Диктофон включен? – не дожидаясь, пока я договорю, спросил он.

– Да, мистер Кудря. Можете начинать, как будете готовы.

– Хорошо, – протянул он. – Меня зовут Кудря Арсений Викторович. Я родился в одна тысяча девятьсот девяностом году и всю свою жизнь зарабатывал тем, что обманывал людей. Обирал их до нитки, предлагая взамен ненужный хлам.

– Простите, а что за хлам?

– Технику, машины, всякие безделушки и подобный мусор.

Отлично, подумал я. Очередной богач, осознавший на старости лет, какую хреновую он провел жизнь, и только теперь решивший раскаяться перед журналистом-недоучкой. Почему они все не идут в церковь? Пока я думал, старик не переставал говорить о своих махинациях, подпольных сделках и отмывании денег. Наконец, не выдержав, я задал вопрос, чтобы вытянуть его из этих дебрей.

– Простите, а почему вы называете эти вещи хламом? Почти в каждой семье есть машина, да и без техники, вроде телефона, сейчас невозможно представить себе ни одного нормального человека, – мой вопрос заставил его ссохшиеся губы растянуться в улыбке. Я заметил, как они треснули в сотне мест разом и маленькими кусочками скатились по подбородку. Мерзкое зрелище.

– Да потому что все это – бесполезная хрень. У тебя есть телефон, но нет мозга. Есть отличные перчатки, за которые ты отдал всю зарплату, но нет рук. Есть дорогая машина, но нет ног. Есть чертова куча друзей в сети, но нет самого себя.

Ага, еще скажи, что все мы живем не так и нам нужно относиться друг к другу по-другому.

– Но впрочем, я позвал тебя сюда не для этого, – будто прочитав мои мысли, ответил дед. – Я хотел рассказать про людей, который дали мне все это.

Я подался немного вперед и поднял диктофон. А вот это уже интересно.

– Я познакомился с первым из них, когда мне было двадцать семь лет.

Он начал рассказывать про то, как встретил бульдога в шляпе с черным кейсом на пороге своей квартиры, про странный договор, заключенный на пьяную голову в клубе за бутылку текилы, про то, как пес отрубил себе лапу и из нее поползи слизни, сожравшие его новый стол, и о том, что он забрал у деда.

– Простите, вы сказали «душу»?

– А ты уши компотом сегодня мыл? Да, я сказал «душу».

Дед явно нес какой-то бред и совсем выжил из ума, но, в любом случае, это было хотя бы интересно – в отличие от истории богатенького бедняги.

– Хорошо, а как вы это поняли?

– Когда я напился в следующий раз, то не почувствовал вкуса ни алкоголя, ни закуски.

– А может быть, это потому, что вы выпили столько, что ваш язык перестал различать вкусы?

– Сопля… – он попытался повысить голос, но тяжелый кашель его остановил. – Не думай, что ты умнее меня. Я знаю, о чем говорю.

Я понимающе кивнул и продолжил.

– Вы сказали, что пес был первым, кого вы встретили. Кем был второй человек или, может быть, это была кошка? – я ухмыльнулся.

– Какого хрена ты вообще открываешь свой рот? – моя улыбка сразу исчезла. – Я тебе сказал слушать, а не вопросы задавать, – он успокоился и продолжил. – Вторым был Адам. Это он предложил мне подписать первый кровавый договор.

Дед с трудом поднял левую руку и показал подушечку большого пальца. Я разглядел на ней еле заметный шрам по центру.

– Второй раз этот червяк в красной бабочке показался, когда я пытался склеить его сестру, – дед снова улыбнулся. – Эта парочка построила вокруг меня целый, мать его, спектакль, чтобы развести на очередной договор. Я сидел в кафе и заметил девушку в другом углу зала. Был выходной, поэтому зал был битком и свободных мест почти не осталось, но не у нее за столиком. Как только я протиснулся через стену людей, чтобы склеить красотку, то сразу наступил в тот же капкан, что и в клубе. Каждый в зале был их марионеткой и играл роль массовки, чтобы все казалось естественным и я ничего не заподозрил. А Адам, хренов психопат, был официантом в той же самой хреновой бабочке. Он принес мне суфле и пожелал приятного дня, – его рука сжалась в кулак. За этим движением последовал хруст костей, после которого дед разжал дрожащую кисть. – Его сестру зовут Ева, и эта сука забрала мое сердце и глаз в обмен на бесполезный мусор.

– Простите, я так понимаю, сердце она забрала в фигуральном смысле, так?

– Нет, – твердо сказал дед. – Подними покрывало и сам посмотри.

Выполняя его приказ, я схватился за края покрывала и опустил его вниз. От солнечного сплетения до самого пупка показался огромный уродливый шрам. От вида шрама и осознания того, что дед, возможно, не поехал крышей, стало не по себе.

– Насмотрелся? Теперь закрой, а то холодно.

Я скрупулезно вернул покрывало на место и сел на тумбочку. Дед все это время не открывал здорового глаза, а я после увиденного никак не мог закрыть свои так, чтобы не видеть перед собой этот уродливый шрам. Старик снова продолжил историю.

– Ева уговорила меня на сделку, сказав, что все будет в порядке и это всего лишь фокус, но потом воткнула мне в грудь хренов нож, – на этот раз он засмеялся.

– Да как вы еще живы после этого? – спросил я, постепенно отходя от шока.

– Если бы я знал, – на выдохе ответил дед. – Перед тем, как отдать ей сердце, я попытался пару раз от них скрыться. Ухал в другую страну под другим именем, даже внешность изменил. Сначала я был Вильям Лейн, англичанин с русскими корнями, а потом – Майклом Смитом из Нью-Йорка. Специально выбрал самые популярные имя и фамилию. Хочешь скрыться – скрывайся у всех на виду. В первом случае меня нашли и лишили глаза, а во второй раз я согласился отдать то, зачем они пришли, – он на секунду прервался, чтобы восстановить дыхание и после продолжил. – У них есть ищейка, какой-то детектив Гливер, кажется, или Гловер. Пусть будет Гловер. Их фамилии хрен запомнишь, – в этот момент по веранде пробежал легкий ветерок, от которого дед задрожал, как от бурана в минус сорок. Я просунул под него покрывало, чтобы оно плотно прилегало к телу, после чего он успокоился. – Спасибо, – сухо поблагодарил он. – Они используют его, когда нужно кого-то найти. Кого-то, кто будет подходить им на главную роль, или тех, кто не соблюдает условия договора, чтобы забрать у них глаза.

– Глаза? – я переспросил в надежде, что дед оговорился.

– Да, сопляк, глаза. По условиям, если клиент не отдал нужную им вещь, они могут забрать у него сначала один глаз, а через неделю другой – если он снова не захотел ничего отдавать. После этого договор тут же закрывается. Я видел, как их выковыривают, и сам, как видишь, побывал в их шкуре. Мало кто выжил.

– За каким чертом им нужны глаза?

– Этого я не знаю. Может, коллекционируют и держат у себя дома в банках у входной двери, – я представил, как открываю дверь, и на меня тут же начинают смотреть тысячи глаз в банках. Захотелось выпить.

– Так, стоп, – у меня немного закружилась голова. – Что такое этот договор?

– Да, договор, – он сказал это так, будто только что вспомнил про него. – Они могут заключить его на чем угодно, хоть на клочке туалетной бумаги. И с кем угодно. Мой был составлен на салфетке из клуба. По условиям Адам или Ева должны отдать клиенту нужную ему вещь, а этот бедолага обязан дать им то, что они попросят. В случае с Евой это сердца. А потом ты попадаешь к ней в рабство до самой смерти. Проживешь ты дольше обычного человека, но поверь, лучше сдохнуть, чем оказаться в лапах этой твари.

– Так а зачем тогда идти в это рабство?

– У тебя не остается выбора. Ты просто влюбляешься в эту суку и готов на все, лишь бы быть рядом.

– Хорошо, а что берет себе Адам?

– Душу и новую массовку, – дед тяжело рассмеялся. – Он на всю голову театральный режиссер, и все люди для него – актеры, а все, что с ними происходит, – сцены из спектакля. Он может годами готовиться к своим «представлениям», чтобы забрать себе кого-то из приглянувшихся ему людей. Подводить к такому «актеру» новых друзей, работу, да что угодно, лишь бы ничего не выделялось. Самое смешное, что его жертвы ничего не понимают до самой кульминации. Видел бы ты их лица, когда они осознают, на что подписались, – он расхохотался так, что на секунду напомнил нас с Джимом. – Да, и еще он терпеть не может фильмы и все, что снято на видео. Считает, что оно убивает живые эмоции. А самое забавное, что говорил он это, когда ложкой выковыривал глаз у должника.

Последними частичками здравого смысла я пытался понять, врет дед или нет, но все факты указывали на правдивость его истории. Хотя с другой стороны, размышлял я, эти шрамы могли быть от чего угодно. Операция или детская рана от неудачного прыжка через забор. Нет, он точно все это придумал, надо только задать вопрос, который смог бы вывести его на чистую воду. И, слава богам, такой у меня был.

– Ладно. Все это действительно жутко. И, сказать по правде, я впечатлен. Но почему вы решили рассказать об этом только сейчас и позвали именно меня? – я ухмылялся, на сто процентов уверенный в своей победе.

Дед открыл глаз и посмотрел на меня. За спиной послышались шаги – кроссовки Джима с твердой подошвой и шлепающие тапочки охранника.

– Потому что у тебя главная роль.