Текст книги "Хроники Ехо (сборник)"

Вдоволь налюбовавшись парадным выездом Властелина Морморы, я понял, что пора прекращать это удовольствие. Чем скорее, тем лучше.

Собираясь в Мормору с дружеским визитом, я намеревался пообщаться с Лаздеем подольше. Попросить пощады в обмен на помощь, вызвать парня на откровенность, выслушать, поиграть, позабавиться всласть, и только потом прикончить вместе с его драгоценной Морморой. От идеи оставить Лаздея в живых я отказался почти сразу. Не то чтобы меня обуяла жажда крови, но убить создателя – самый простой способ уничтожить иллюзию, а я никогда не искал сложных путей.

Собственно, именно поэтому я и собирался затеять с ним долгий душевный разговор. Мало ли, а вдруг расскажет напоследок что-нибудь занимательное. Чтобы, значит, не совсем уж впустую жизнь прожита была.

Но мало ли, что я там поначалу собирался. План, который нельзя изменить в любую секунду, повинуясь необходимости, или прихоти, ничего не стоит. Мне вдруг стало скучно возиться с Лаздеем. В деревенском трактире представление посмотреть – и то куда как поучительней будет. И увлекательней заодно.

Поэтому я просто прикинул расстояние, убедился, что мой Серебряный огонь преотлично до него доберется, в последний раз поглядел на сияющую от счастья физиономию бывшего ученика, который только-только изготовился как следует на меня рявкнуть, и метнул в него молнию, так и не вступив в переговоры. О чем, собственно, переговариваться, когда и так все ясно?

Ну, то есть мне тогда казалось, что ясно.

Прежде чем просыпаться, я еще немного постоял, поглядел, как рушатся черные башни Морморы, как растворяются в воздухе призрачные вассалы ее властелина и нескладные пузатые драконы, как светлеет небо, а мостовая чудесным образом очищается от кровавых помоев, на радость любителям порядка. Меня, конечно, немного удивило, что наваждение не исчезло сразу же, как только я прикончил его создателя. Но что я в ту пору знал о природе древних уандукских наваждений? Правильно, ничего. Ну, почти.

Нечего и говорить, что я проснулся, совершенно довольный собой и спокойный за судьбу жителей города Гажина. Мормора теперь если кому теперь и приснится, так только потому, что некоторые кошмары довольно трудно вот так сразу забыть навсегда. Но Лаздея там уж точно не будет, и банды его призрачной, дурно воспитанной – тоже. Что, собственно, и требовалось. Да здравствую я.

Без особых сожалений покинув жесткое ложе, я отправился вниз. Через стеклянную дверь заглянул в трактир, убедился, что зал не слишком полон, но и не пуст. Шесть посетителей – для утра второго дня года очень даже неплохо.

Но заходить в обеденный зал я не стал, пошел на кухню. Зачем и дружить с хозяином трактира, если не ради привилегии без спроса совать нос в его священное убежище?

Зогги, надо сказать, и без меня не слишком скучал. Дети-то играли в саду, по крайней мере, оттуда доносились их возбужденные голоса, зато на табурете возле плиты восседал сэр Абилат. В руках у него была кружка, парень поглощал хозяйскую камру в очень неплохом темпе и с явным удовольствием, из чего я заключил, что все остальные гажинские повара готовят этот напиток еще хуже, чем Зогги. Было о чем призадуматься. А я-то, дурень, старался, спасал этот город…

– Ты как тут оказался? – спросил я.

– Ну я же все-таки в Тайном Сыске работаю, – почти обиженно сказал Абилат. – Хорош бы я был, если бы не сумел отыскать такого заметного человека, как вы!

– Как дела-то? – осведомился Зогги. – Все получилось, да?

– По крайней мере, мне приснился сладкий сон, в финале которого я грохнул этого засранца, Лаздея. Не так уж и плохо. Впрочем, это что! Говорят, некоторые во сне стихи сочиняют, вот этого я точно не умею.

– То есть больше нет… Ну, этого места? – обрадовался Абилат. – И горожане больше не будут… э-э-э… видеть сладкие сны?

– Ну, по идее, да, – кивнул я. – Кошмары кончились.

– Знаете, что странно? – спросил Абилат. – Вы его убили, а я по-прежнему не могу называть вещи своими именами. Даже вот имя этого… м-м-м… замечательного места выговорить не могу. Почему так?

– Действительно, странно, – нахмурился я. – Когда колдун мертв, наложенные им заклятия тут же утрачивают силу. Не на следующий день, не через год, а немедленно. Ты уверен, что действительно не можешь ничего сказать? Это не привычка?

Абилат помотал головой.

– Точно не могу. И вряд ли это просто привычка. В горле ком, пальцы судорогой сводит, когда пытаюсь выговорить название этого… э-э-э… волшебного города. О большем и речи нет.

– А ну-ка, дай мне тебя осмотреть, – потребовал я. – Сейчас поглядим, что это: заклятие или нервы.

– Вы для этого руки на шею кладете? – удивился Абилат. – И что?..

– И все, – отрезал я. – Помолчи немножко, ладно? Потом расскажу подробно и даже покажу, если захочешь хоть что-нибудь полезное не по книжкам выучить.

Самый поверхностный осмотр показал: парень по-прежнему связан обетом молчания, в точности таким же, что и бургомистр Зеби Хипелосис, которого я осматривал вчера. Заклятие работало, да еще как, любо-дорого глядеть, словно бы и не убивал я никакого Лаздея, а так, сладкий сон о легкой победе видел на рассвете, с кем не бывает.

Ничего себе дела.

С другой стороны, так даже интереснее.

– Так, – сказал я. – Господа, вы присутствуете при историческом моменте. Кажется, я свалял дурака. По-хорошему, надо бы вас порешить, как свидетелей моего позора, но ладно. Ограничусь настоятельной просьбой не рассказывать об этом чудесном событии на всех углах и перекрестках.

– Что случилось-то? – нахмурился Зогги. – Хочешь сказать, ты его не убил? Тебе просто примерещилось?

– Очень на то похоже. Не примерещилось, конечно, но что-то пошло не так. По крайней мере, надо проверить.

– Что-то у вас от меня одни неприятности, – огорчился Абилат.

– Ничего, переживу как-нибудь. Что действительно плохо: в крак мне сегодня с Зогги, судя по всему, не играть. И в постели с книжкой не валяться. Во всяком случае, не прямо сейчас. Все остальное поправимо.

– А ты, что ли, в крак со мной играть собирался? Нашел дурака, – проворчал Зогги.

– Мало ли что я собирался. Все равно теперь не до того. Считай, повезло тебе. Сегодня не разоришься.

Я встал и направился к выходу.

«А мне что делать?» – спросили эти двое, хором.

– Пить камру и ждать хороших новостей, – строго сказал я.

Покинув «Белый Клок», я прямиком отправился в резиденцию Свидри Ваплы, Старшего Магистра Ордена Семилистника в Гажине. Рассудил так: из всех узников Морморы Магистр Свидри единственный более-менее стоящий колдун. Следовательно, бояться он должен гораздо меньше, а доверять мне – хоть немного больше, чем прочие, хотя бы потому, что мы говорим на одном языке. Мне, собственно, только и требовалось, что быстренько усыпить кого-нибудь из давешних страдальцев и заглянуть в его сон: что там творится? Потому что пока я, честно говоря, не знал, что и думать.

С одной стороны, я очень качественно убил Лаздея. В возможностях своего Серебряного огня я, хвала Магистрам, мог не сомневаться. На Темной Стороне и в любом сновидении это – абсолютное, безупречное оружие. Единственный способ уцелеть – вовремя увернуться. А Лаздей не уворачивался, он даже не предполагал, что я способен напасть. Значит – что? Значит, он должен быть мертв. Но если так, то почему работают его грешные заклинания? Что вообще происходит?!

«Паутина на Темной Стороне, – напомнил я себе. – То-то она мне так не понравилась. Лаздей парень не промах, без царя в голове, зато с воображением. Ясно же, что он пытался сделать Мормору новой реальностью, которая постепенно заняла бы место настоящего Гажина. Сны горожан – это только начало. Остается понять, насколько далеко ему удалось продвинуться».

Резиденция Ордена Семилистника в Гажине находилась в высоком, очень красивом трехэтажном доме на Ветреной Набережной. Его ярко-синюю крышу, увенчанную изящной башенкой в куманском стиле, было видно почти из любой точки города.

Дверь мне отворил юный щекастый послушник, румяный и, кажется, вполне довольный жизнью. Зато хозяин дома был мрачнее тучи. Положенное приветствие буркнул сквозь зубы, только что посудой в меня не кидался. Сразу видно, если бы толстый послушник не свалял дурака, не сообщил бы мне с порога, что Магистр Свидри дома, не видать бы мне аудиенции, как своих ушей. Но тут уж бедняге просто некуда было деваться.

Вот и славно.

Я делал вид, будто не замечаю его недовольства. Вот уж что я не только хорошо умею, но и люблю – игнорировать чужое недовольство. Будь моя воля, только этим бы и занимался. Уселся в кресло, неторопливо набил трубку, дождался, пока нам принесут камру, наговорил комплиментов искусству здешнего повара (надо сказать, совершенно незаслуженных). И, когда Магистр Свидри был готов лопнуть от гнева и нетерпения, подмигнул ему и сказал:

– Я все знаю, Свидри. Про Мормору, и про башню эту дурацкую. И что у вас не было никакой возможности сообщить об этих неприятностях Магистру Нуфлину, и что даже сейчас вы не можете говорить на эту тему – все знаю. Но слушать вы можете, ничего с вами не случится. Это я уже проверил на ваших товарищах по несчастью. Заклятие на вас наложено крепкое, но накладывал его легкомысленный болван. Он очень многого не предусмотрел, и это к лучшему.

Магистр Свидри моргнул от неожиданности, вздохнул с явным облегчением, даже улыбнулся краешком рта.

– Слушать я и правда могу, – согласился он. – Грешные Магистры, как же хорошо, что не надо ничего рассказывать!

– Не надо, – подтвердил я. – Сам все расскажу.

Следующие полчаса я ораторствовал, а Свидри внимал. Очень благодарный и трепетный слушатель оказался. Оно, впрочем, и неудивительно.

Завершив доклад, я приступил к делу.

– Мне необходимо немедленно проверить, существует ли Мормора после того, как я убил Лаздея. Для начала – разделить ваш сон и поглядеть, что вам теперь приснится.

Он тут же улегся на ковер, подложил под голову диванную подушку и вежливо сказал:

– Прошу вас.

Кто бы сомневался. Одно удовольствие иметь дело с ребятами из Семилистника, уж эти свою выгоду не упустят. Любой другой еще час угрохал бы на расспросы, пытаясь выжать из меня как можно больше успокоительных объяснений и хоть какое-то подобие гарантии безопасности. А этот сразу оценил возможность навсегда отделаться от Властелина Морморы, если окажется, что тот все еще жив. Ну или хоть первым узнать, что опасность миновала, и посвятить вечер удовольствиям, а не тревогам, тоже ведь неплохо.

– Только одна просьба, – сказал я, укладываясь рядом. – Поскольку это будет ваш сон, а не мой, пожалуйста, не забывайте, что этот парень, Лаздей Махикала, всего лишь мой ученик, причем не шибко успевающий. Было бы обидно удирать оттуда, сломя голову, только потому, что вы верите в него больше, чем в меня.

– Думаю, с этим не будет проблем, – пообещал Свидри. – Я, знаете ли, весьма о вас наслышан, сэр Халли.

Я же говорю, приятно иметь дело с профессионалом.

…Усыпив Магистра Свидри, я незамедлительно убедился, что Мормора по-прежнему цела и невредима. Даже очистившиеся у меня на глазах мостовые снова блестели от крови и дерьма, а исчезнувшие было драконы вернулись в небеса. Ну и красавчики в черных плащах носились по улицам, как угорелые, высматривали: вдруг кто-нибудь сидит под забором, неизбитый, неизнасилованный – непорядок! Правда, парадный выезд нам не показали. Ну да, это же был не мой сон, а бедняга Свидри, надо понимать, не заслуживал торжественной встречи.

На сей раз Лаздей не стал церемониться и приглашать нас в голубую гостиную. Какой смысл окружать меня плюшевыми игрушками после того, как я видел его во всей красе? Скажу больше: у него хватило нахальства поместить Магистра Свидри на верхушку все той же высоченной башни, где я его уже наблюдал. Как я понимаю, это сон снился ему каждую ночь, разнообразием своих узников Лаздей не жаловал.

Я не стал растягивать удовольствие: быстренько усмирил ветер, ухватил Магистра за шиворот, чтобы сдуру не сиганул куда-нибудь раньше времени, а потом просто заставил землю приблизиться к нам настолько, что вскоре мы смогли спрыгнуть на тротуар, как с высокого табурета. Наяву мне пришлось бы хорошо потрудиться, но во сне такие фокусы проделывать легче легкого. Даже в чужом сне.

– Ну ничего себе трюк, – завистливо вздохнул мой сновидец.

Я скромно пожал плечами, а про себя подивился: и это Старший Магистр самого могущественного (вернее, единственного уцелевшего) магического Ордена в Соединенном Королевстве! Чем они вообще там занимаются целыми днями, хотел бы я знать?! Свои знаменитые винные погреба инспектируют, так, что ли?

Тем временем мой приятель Лаздей Махикала наконец-то появился в поле моего зрения. На сей раз он не стал устраивать парад – и на том спасибо. Просто вышел тихонько из-за ближайшего угла. Вероятно, всерьез надеялся, что я его не замечу и можно будет украдкой подобраться к нам сзади. Для человека трехметрового роста довольно смелое предположение, что и говорить.

– Ты совершенно напрасно пытался убить меня, Джуффин, – торопливо сказал Лаздей, когда понял, что напасть сзади не получится. – Ты не понимаешь, я теперь бессмертен. Но со мной вполне можно договориться. То есть тебе – можно. Если хочешь, мы поделим территорию, и я…

– Никогда не посягнешь на мою половину? Рехнуться можно, какое великодушное предложение! – ухмыльнулся я. Протянул руку, метнул сноп Серебряного огня и быстренько прикончил Лаздея: а чего тянуть-то? Если человек утверждает, что бессмертен, грех не проверить его смелое предположение на практике.

Черные башни Морморы рухнули к нашим ногам, но ни один камень не причинил нам ни малейшего ущерба. Солнце вышло из-за туч, злодеи с драконами дисциплинированно испарились, а между окровавленными булыжниками стала пробиваться весенняя трава.

– Мне приснилось, что М-м-мо… Что это место уничтожено? – изумленно спросил Магистр Свидри. – Или оно на самом деле?..

– Хороший вопрос, – откликнулся я. – Очень хороший вопрос. Но думаю, для вас эта история точно закончена. Можно просыпаться.

Разбудив своего помощника, я тут же снова его усыпил, чтобы удостовериться, что Мормора ему больше не приснится. Повторил эксперимент раза три и успокоился: сны Магистра Свидри Ваплы были просты и невинны. Впрочем, на его месте я бы, пожалуй, старался спать пореже: скука смертная. Зато никаких кошмаров.

Однако говорить о Морморе бедняга по-прежнему не мог. Чудеса, да и только!

…Попрощавшись с Магистром Свидри, который смотрел на меня, как на своего спасителя и только что рук целовать не порывался, я отправился прямехонько в местное Управление Порядка, где после краткой доверительной беседы и убедительного совета верить в мое могущество усыпил генерала Гажинской Полиции Аброху Глыка прямо в его кабинете.

Мормора, как я и ожидал, была на месте; изменений в обычном сценарии не наблюдалось. Я помог бедняге генералу отбиться от мертвой жены, потом мы довольно долго скитались по городу в поисках Лаздея, который на сей раз не спешил выходить мне навстречу. Парня можно понять: в последнее время я был с ним недостаточно ласков.

В конце концов пешая прогулка по Морморе мне надоела. Трактиров здесь не было, а злодеи в черных плащах наотрез отказывались играть со мной в карты. Пришлось вспомнить старый добрый ритуал Призыва и вытащить Лаздея на свидание. На сей раз я не дал ему сказать ни слова. Ухватил за шиворот и немедленно проснулся.

До сих пор этот трюк срабатывал безотказно. Я из сновидения кого угодно могу за шиворот притащить; другое дело, что всякое иллюзорное существо наяву тут же становится призраком, причем совершенно бессмысленным и бестолковым. Зато настоящие живые люди и прочие чудовища остаются моей законной добычей – проверено, и не раз.

Но тут я проснулся с пустыми руками, зато в обнимку с генералом Глыком – вот уж действительно несказанное счастье. Пришлось снова его усыплять, бродить по Морморе, отправлять по новой ритуал Призыва, любоваться рожей Лаздея, перепуганной и торжествующей одновременно, метать Серебряный огонь. Некоторые, с позволения сказать, «опасные приключения» бывают скучнее, чем уборка собственной кухни, уж поверьте специалисту.

В результате вышеописанного бессмертного подвига генерал Аброха Глык был навсегда избавлен от необходимости видеть во сне Мормору (и свою покойную супругу заодно), а я – от последних иллюзий, что мне удастся покончить с Лаздеем без особого труда. К этому моменту мне стало окончательно ясно: созданная им реальность потому и живуча, что существует в сновидениях и в памяти огромного числа людей, питается их вниманием, страхом и истовой верой в подлинность кошмара. Лаздей, что бы он там ни говорил, вовсе не бессмертен, но у него ровно столько жизней, сколько сновидцев втянуто в созданный им кошмар. И только тот, в чьем сне Властелин Морморы погиб, будет избавлен от его назойливого гостеприимства.

То есть понятно, какое им нужно лекарство. Но Гажин большой город, почти такой же большой, как Ехо, здесь тысяч семьдесят человек живет. И если хотя бы половина… впрочем, ладно, даже если только десятая часть населения видит сны про Мормору, дело плохо. Интересный поворот: мучитель оставался в живых благодаря своим жертвам, которые многое отдали бы за возможность его уничтожить. Лихо закручено.

Я был почти по-настоящему сердит. Нечего сказать, отдохнул. Какая, дырку надо мной в небе, удачная была идея: хорошенько отоспаться в Гажине, распутывая так называемое «пустяковое дельце».

Впрочем, желание мое в каком-то смысле сбылось: в последнее время я только и делал, что видел сны. По большей части чужие, но это уже другой вопрос. Не следует быть слишком привередливым.

Покинув Управление Порядка, я понял, что не только сердит, но и голоден. Что ж, по крайней мере, хоть эту проблему можно было уладить быстро и совершенно бесплатно. Десять минут быстрым шагом, и я в «Белом Клоке», даже Темным Путем пользоваться ни к чему.

…Зогги и Абилат за время моего отсутствия нашли общий язык, перешли на «ты» и только что не побратались – хотя кто их знает? Теперь они сидели за кухонным столом, уписывали сырный танг и увлеченно сплетничали. Правда, мое появление вынудило их изобразить на лицах скорбную озабоченность. Ребята очень старались, но результат никуда не годился. Впрочем, оно и к лучшему.

– Ну как? – хором спросили они.

– Хуже не бывает, – отчитался я. – Когда я убиваю Лаздея в чужом сне, я избавляю от кошмаров одного-единственного человека: самого сновидца. Вот, двоих уже избавил. Небывалое достижение.

– И теперь вам придется спать со всеми жителями Гажина по очереди? – восхитился Абилат. – Вот это да!

– При всем желании не могу разделить твой энтузиазм. У меня были несколько иные планы на ближайшие двадцать лет. Не хотелось бы вот так сразу от них отказываться. Нет, это не выход. Даже если я действительно плюну на свои обязанности в столичном Тайном Сыске и займусь врачеванием жителей Гажина, Лаздей за эти годы такого наворотить успеет… Не годится. Надо как-то иначе.

– А есть варианты? – поинтересовался Зогги, поставив передо мной большую деревянную тарелку.

– Варианты есть всегда. Другое дело, что среди них может не быть ни одного приемлемого. Самый простой способ: отправиться на Темную Сторону Гажина и уничтожить тамошнее небо, это я хоть сейчас. Вот пообедаю, и можно отправляться. Правда, Гажин станет после этого воистину жутким местом, куда уж там этой вашей Морморе. Нет ничего страшнее города, Темная Сторона которого разрушена. От нынешнего Гажина это будет отличаться примерно как оживший мертвец от живого человека.

– Не годится, – сказал Зогги. – Одну мерзость на другую менять – какой смысл? А может, просто людей отсюда увезти?

– Я об этом думал. Но, насколько я понимаю, это поможет только тем, кто еще спит спокойно, если такие еще остались. Я совершенно уверен, что первый кошмар про Мормору может присниться только в Гажине – по крайней мере, пока. Но если уж человек начал видеть эти сны, отъезд ничего не меняет. Верно, Абилат?

Тот ничего не сказал, только закивал энергично. Ну, ясно: уж он-то пробовал.

– Ясно, – вздохнул Зогги. – Догадываюсь, каков будет третий вариант: убить всех горожан и снести Гажин с лица земли, чтобы остановить заразу. Так?

– Ну ты загнул. Все-таки сейчас не Смутные Времена, а я не Лойсо Пондохва.

Мне не хотелось признаваться Зогги, что этот вариант я тоже обдумывал и отклонил только после некоторых колебаний, как преждевременный. Вряд ли мой друг оценил бы такую откровенность по достоинству.

Мы замолчали. Я воспользовался паузой, чтобы съесть наконец свою порцию. А вот мои сотрапезники совсем приуныли.

– Должен быть еще вариант, – сказал я, откладывая в сторону столовые приборы. – Не может его не быть. Давайте, что ли, действительно в картишки перекинемся, по маленькой, горсть за партию, ну? Мне так думается лучше.

– Знаю я твою «горсть за партию», – проворчал Зогги. – Все равно нескольких корон к вечеру не досчитаюсь… Ладно, если тебе действительно так лучше думается, Магистры с тобой, сдавай.

Он с размаху шмякнул на стол засаленную карточную колоду.

– Крак – это же игра на двоих, да? – опечалился Абилат.

– Ничего, не грусти, и твои карманы облегчу, – ухмыльнулся я. – Зогги небось после третьей партии к плите запросится. Скажет: «клиенты пришли, срочный заказ». Наберись терпения, скоро придет твой черед.

Я недооценил Зогги: мой друг дезертировал к плите только после дюжины партий. Юный Абилат оказался достойным противником. То есть играл-то он из рук вон скверно, как почти все люди в этом Мире, зато совершенно не огорчался проигрышам, а меня это заводит. Сразу хочется взвинтить ставки до тысячи корон за партию, или как бы ненароком выболтать чужую страшную тайну, или потолок внезапно обрушить, да все, что угодно, сойдет, лишь бы вывести из себя невозмутимого партнера. И что интересно, именно в таком настроении я соображаю лучше всего – сам удивляюсь.

Я еще и полкороны у парня не выиграл, когда меня осенило.

– Слушайте, – сказал я. – Все может оказаться очень просто. Так просто, что о нас с Лаздеем сложат не легенды, а анекдоты. Нужна еще одна Мормора. Причем срочно.

– Чего-о?!

От неожиданности Зогги уронил тяжеленную чугунную крышку, которой собирался накрыть огромную сковороду. Крышка упала ему на ногу, да так, что бедняга охнул – кажется, впервые на моей памяти. Вообще-то он очень сдержанный и стойкий человек, я же говорю, арварохская кровь.

Абилат вскочил, бросил карты, метнулся к Зогги.

– Ой, как неудачно упала, два пальца раздробила, – поморщился он, прикасаясь к пострадавшей ступне. – Ничего, я мигом все поправлю, это как раз проще простого…

– Сапог, что ли, не надо снимать? – удивился Зогги.

– Ни к чему. Снимешь потом, когда больно не будет, чтобы кровь смыть, а вылечить я и так могу.

Я, признаться, с интересом наблюдал за действиями этого юного гения. Еще и знахарствуем помаленьку, оказывается, ну-ну.

– Уже не больно, – объявил Зогги.

– Стой на месте, – потребовал Абилат. – «Не больно» – это еще не значит, что все в порядке. Боль снять проще всего, а вот вылечить… То есть тоже не очень трудно, но мне нужно время. Я же не очень опытный пока.

Пару минут спустя он сказал:

– А вот теперь все.

Я только головой покачал. Этот «не очень опытный» знахарь справился с проблемой почти так же быстро, как это сделал бы я сам.

– А ну-ка дай проверю, – потребовал я. – Да, смотри-ка, действительно все в порядке. Что там было?

– Два пальца, в одном трещина, другой сломан, ну и кожа содрана, конечно, – доложил Абилат. – Ничего страшного, но очень неприятно.

– Ты и этому по книжкам выучился?

– Ну как – немножко по книжкам, потом поговорил со знающими людьми и как следует попрактиковался на наших полицейских, они вечно влипают в неприятности, а знахарь в Управлении Порядка один на всех. А я когда вижу, что человеку больно, просто не могу себя в руках держать. Потому, собственно, и учиться начал.

– Ясно, – кивнул я. – Похоже, у тебя к этому делу подлинное призвание – если уж чужую боль терпеть не можешь.

– Ой да, чужая бывает хуже, чем своя, – невольно поморщился Абилат. – Так что ж мне, по-настоящему на знахаря выучиться? А разве не поздно?

– Да ты уже, можно сказать, выучился. С чем тебя и поздравляю. Пятеро из шести ребят, выдержавших столичный экзамен на звание знахаря, помогли бы нашему другу Зогги, затратив на это дело как минимум час; немногие избранные управляются вдвое быстрее. Считается, что это не самый плохой результат, представляешь?

– Джуффин сам знахарь, каких поискать, – заметил Зогги. – Если уж он говорит, лучше прислушаться. Моя нога, впрочем, целиком разделяет его мнение… Джуффин, так что ты такое придумал? Как это – «нужна еще одна Мормора»?! Тебе одной мало?

– Мало, – твердо сказал я.

– Объяснишь? – без особой надежды спросил он.

– Это долго. И трудно. Непонятно, с чего начинать. Читать тут лекцию о природе и могуществе человеческого внимания? Момент немного не тот… Давай так: сперва ты, вернее, вы оба мне поможете. Если все получится, как я задумал, потом объясню, почему оно так получилось. А если нет, тогда и объяснять-то особо нечего.

– Логично, – согласился Зогги. – Тем более, если у тебя снова ничего не выйдет, тогда уж ты нас с Абилатом точно пришьешь, как с утра грозился.

– Вряд ли, – успокоил я его, – если у меня ничего не выйдет, нам всем будет не до того. Мне – в первую очередь… Абилат, отправь-ка зов начальнику полиции. Он теперь мой вечный должник и вообще вроде неплохой мужик, так что он нам пригодится. Пусть будет тут – ну, скажем, через час. Прости, Зогги, но я собираюсь сделать твой трактир чем-то вроде штаба. Зато счет казне потом выставишь, какой захочешь, даже если мы всего по кружке камры выпьем.

– Казну потрясти – это святое, – с видом знатока подтвердил Зогги.

– Рад, что ты со мной согласен. К тебе тоже есть просьба. Мне нужна старшина гажинских портовых нищих. Такая резвая тетка, как ее… Тинна?

– Ага. Длинная Тинна.

– Вы же приятели, я ничего не перепутал?

– Ну, по крайней мере, кровь друг другу не портим.

– Вот и славно. Позови ее сюда. И первым делом расспроси, не снятся ли ей и ее подопечным кошмары. Очень рассчитываю, что еще нет. Зная Лаздея, я предполагаю, что о нищих он вспомнит в последнюю очередь – если вообще вспомнит. Они с его точки зрения и не люди вовсе.

– Может, и так. Но зачем тебе нищие? Что ты задумал, Джуффин?

– Потом расскажу. А пока просто поверь на слово: они внакладе не останутся. Еще и развлекутся как следует. Так что зови Тинну. Пусть будет у тебя на кухне, желательно через полчаса, или еще раньше, ладно?

– Как скажешь, – согласился Зогги.

– А потом найми для меня какой-нибудь оркестр. Небольшой, но хороший. Главное, чтобы умели импровизировать по капризу заказчика. Денег не жалей. Пусть будут готовы поступить в мое распоряжение около полуночи и играть всю ночь.

– А танцоров тебе случайно не надо? – совершенно серьезно спросил он.

– Спасибо, пока нет, – мягко сказал я. – Но как только они мне понадобятся, ты узнаешь об этом первым, обещаю. И последнее – пока последнее – задание вам обоим. Подумайте, где мы можем достать пару сотен длинных черных лоохи. Лучше бы кожаных, с капюшонами, как моряки носят. За любые деньги.

– Ну, если за любые деньги, тогда не проблема, – сказали эти двое.

Опять хором, между прочим. Я ж говорю, спелись.

– Важно, чтобы никто в городе не узнал об этой покупке, – добавил я. – По крайней мере, сегодня, потом-то ладно. Но сегодня – никак нельзя. Поскольку я не могу поручить вам убить продавца, а заклятие молчания вы накладывать не умеете, придется просто обещать ему большую надбавку за секретность. Справитесь?

На сей раз Зогги неопределенно пожал плечами, зато Абилат с энтузиазмом закивал. Подозреваю, сказывалась разница в знании жизни: Зогги все-таки опытный человек, ему-то ясно, что молчание, в отличие от кожаных плащей – не та вещь, которую легко купить.

– Ну гляди, – вздохнул я. – А лучше просто приведи его сюда, чтобы письменный контракт о надбавке за секретность составить. Я документ подпишу, аванс выдам, заклятие наложу незаметно, и всем будет хорошо.

– Приведу, – пообещал Абилат. – Контракт – святое дело, в его же интересах подписать.

– И вот что, – я вовремя вспомнил, что имею дело с человеком, который еще не научился понимать меня с полуслова. – Товар пока никуда волочь не надо. Пусть остается на месте. Вечером сами заберем. Надеюсь, у твоего торговца склад не на самом краю города? Мне надо в центре.

– На Пестрой Линии у него лавка и склады, отсюда четверть часа пешком…

– То что надо. Дуй к нему, раз так. И постарайся побыстрее все это уладить, ладно? Чтобы через час вы оба уже были здесь.

Мне показалось, что у Абилата на сей счет имеется множество возражений. Он наверняка собирался выступить с пламенной речью о неумолимом беге времени и ограниченных человеческих возможностях, но я не стал его слушать. Неинтересно.

Я воспользовался Темным Путем и отправился в Дом у Моста. Леди Ренива совершенно не удивилась ни моему внезапному появлению, ни обещанию снова исчезнуть через несколько минут, ни просьбе сохранить мой визит в секрете – а то знаю я, тут же нашлись бы охотники переложить на мои плечи свои пустяковые трудности. Только и спросила, удалось ли мне выспаться, и сочувственно покачала головой, когда вместо ответа я скорчил зверскую рожу.

Я же говорю, она была идеальной помощницей.

Я потребовал кружку камры из «Обжоры Бунбы», рассудив, что честно заслужил такое удовольствие, и вызвал к себе Шурфа Лонли-Локли. Хвала Магистрам, он не ошивался невесть где, а дисциплинированно сидел в собственном кабинете. Это было как нельзя более кстати.

– Пойдешь со мной в Гажин, сэр Шурф, – сказал я. – Там все очень непросто. Объяснять долго, да и ни к чему пока. Но нынче вечером мне понадобится твоя помощь.

– Я правильно понимаю, что мне следует вернуться в кабинет и взять ларец с перчатками? – деловито спросил он.

– Ну возьми на всякий случай. Куда ж ты без них. Но, по правде сказать, сегодня ты мне нужен в другом качестве.

– Вот как? Это чрезвычайно интересно, – совершенно равнодушно сказал сэр Шурф.

Если бы я не знал его так хорошо, я бы решил, что он издевается.

– Чашку свою дырявую прихвати, – сказал я ему вслед. – Вот она точно пригодится.

– Да, я так и подумал, – кивнул он.

Когда-то давно, еще до нашего знакомства, Шурф Лонли-Локли был Младшим Магистром Ордена Дырявой Чаши. Подробности его стремительной карьеры и более чем шумного ухода из Ордена пока можно опустить[7]7
  Подробности можно узнать из повести «Путешествие в Кеттари».


[Закрыть]; важно знать вот что: все члены этого Ордена получали немалое могущество, когда пили из специальной ритуальной посуды, у которой не было дна. После принятия Кодекса Хрембера я выхлопотал для сэра Шурфа специальную привилегию, официальное разрешение по-прежнему пользоваться дырявой чашкой в случае необходимости. Это было кстати: наш сэр Шурф очень неплохой колдун и вообще безупречнейший из людей, но есть вещи, которые он способен проделать, только предварительно приложившись к этой дурацкой дырявой посудине. Впрочем, у всех свои недостатки, и я даже рад, что у Лонли-Локли имеется такая слабость. Рано ему еще быть совершенством. Всему свое время.