Текст книги "Хроники Ехо (сборник)"

Его внезапное появление в моей жизни показалось мне настолько неуместным и одновременно прекрасным, что я лишился дара речи и всех прочих даров милосердной природы заодно. Пялился на него во все глаза, как будто привидение увидел. Хотя нет, привидения мне видеть доводилось, и не раз. Следует признать, встречи с ними стали для меня куда меньшим потрясением.

– И ведь я совершенно не удивлен, – наконец сказал Шурф. – Как ты думаешь почему?

– Ты что, узнал меня? – изумленно спросил я. – Но как, дырку над тобой в небе?!

– А как, интересно, я мог тебя не узнать? Хвала Магистрам, я уже давно понял, что ты – мальчишка, который не очень умело притворяется взрослым человеком. Теперь все окончательно встало на свои места, только и всего. Ты крепко влип, я правильно понимаю?

– Да не то чтобы. Строго говоря, я совсем не влип. Так, заигрался немного, – смущенно сказал я. – Очередная дурацкая идея, которую я не успел с тобой обсудить, прости… Ничего страшного, зато я приобрел весьма полезный опыт. А что до моего вида, сегодня вечером снова буду выглядеть, как обычно. По крайней мере, мне твердо обещали.

– Я бы, пожалуй, оставил как есть, – проворчал сэр Шурф. – Чтобы ни у кого не было иллюзий на твой счет… Лучше скажи сразу, мне придется уводить тебя отсюда силой? Или сам пойдешь?

– Смотря куда и зачем. Если там можно будет немного поспать, или хоть глоток бальзама Кахара выпить, пойду сам.

– Рад, что у тебя сохранились хоть какие-то остатки здравого смысла, – сухо сказал он. – Тогда пошли.

– Пошли, – вздохнул я, поднимаясь с тротуара.

– Ну и вид у тебя, сэр Макс!

Мой друг, которому я теперь едва доставал до пояса, укоризненно покачал головой. Но было заметно, что от желания расхохотаться его удерживает только прочно прилипшая к лицу маска самого серьезного и невозмутимого человека во Вселенной.

– Куда пойдем-то? – смущенно спросил я.

– Ко мне домой, куда же еще? Это, если помнишь, в трех кварталах отсюда. Я как раз туда шел.

– Ну и дела! Я-то думал, ты идешь из дома. Где тебя всю ночь носило?

– Детям об этом знать не положено, – невозмутимо ответствовал сэр Шурф. – Лучше давай, рассказывай, где носило тебя. Сейчас это несколько более насущный вопрос, ты не находишь?

– Ничего особенного, побирался возле «Жирного индюка», – буркнул я. – Сапогами вот разжился, повезло… Это не моя тайна, дружище. Меня убедительно просили молчать.

– То есть Коба просил? Можешь не отвечать, это и так понятно. Кто еще сумел бы превратить тебя в ребенка без помощи Очевидной магии? Явно Уандукское зелье, я такие вещи за милю чую. Да и лохмотья понятно из чьих сундуков. Узнаваемый стиль. Но зачем ему это понадобилось?

Поскольку я упрямо молчал, Шурф с упреком добавил:

– Ты знаком со мной не первый год. Мог бы успеть понять, что мне можно доверять секреты. Свои и чужие, какие угодно. За свою жизнь я поменял множество личин, но болтуном и сплетником никогда не был.

– Прости, – сказал я. – Конечно, ты не… Я и сам знаю. Но когда человек просит не говорить никому ни слова, мне проще действительно не говорить ни слова никому. Довольно и того, что все, кому не лень, читают мои мысли!

– Такой подход делает тебе честь, – неожиданно согласился Лонли-Локли. – Но теперь, когда я сам обо всем догадался, нет смысла утаивать подробности.

– Пожалуй. Но давай сперва хоть в дом зайдем. Глупо на улице секретничать.

– Твоя правда. Я рад, что способность здраво рассуждать тебя не покинула. Вернее, что она к тебе изредка возвращается, – проворчал сэр Шурф. – В любом случае, мы уже пришли. А ты, как всегда, не заметил.

Я действительно сперва не узнал его жилище, потому что пришли мы не к парадному входу, а к садовой калитке. Проникли в дом с черного хода и по узкой, спиралью закрученной лестнице поднялись на второй этаж, в рабочий кабинет моего друга, огромный, как крытый стадион, и почти такой же пустой. Во всяком случае, для того, чтобы присесть, всегда приходится выбирать между полом и подоконником – хозяйское кресло и рабочий стол следует почитать предметами священными и неприкосновенными, тут меня, в случае чего, никакие узы дружбы не спасли бы.

– В мой кабинет никто из домашних не заходит, – сказал Лонли-Локли. – Услышать, о чем здесь говорят, невозможно, даже если бы в этом доме завелись желающие подслушивать, что само по себе совершенно нелепо и недопустимо. Сейчас я принесу тебе бальзам Кахара. Надеюсь, после этого, ты все-таки объяснишь мне, что с тобой случилось.

– Объясню, – вздохнул я. – Хотя ты уже и сам все понял.

– Я пока не понял главного: зачем это тебе было нужно? – отрезал Шурф и отправился за бальзамом.

Ходил он минуты две, не больше, но я все равно чуть было снова не уснул. Однако глоток тонизирующего зелья сотворил настоящее чудо. Я почувствовал себя таким свежим и бодрым, хоть заново на поиски приключений пускайся.

Но о приключениях и речи быть не могло. Я не обманывался насчет своего положения. Ясно, что я под домашним арестом. И очень сомнительно, что мой друг согласится расстаться со мной в ближайшие часы. Впрочем, я был уверен, что сэр Шурф с радостью запер бы меня здесь навсегда. Это был бы достойный вклад в его ежедневную битву с мировым хаосом в целом и человеческим разгильдяйством в частности.

– Ты голоден? – спросил он.

– Представь себе, нет. Меня всю ночь кормили как на убой. Я оказался очень удачливым попрошайкой.

– Не сомневаюсь. Тогда рассказывай, что с тобой случилось. Только будь любезен, по порядку.

Ну я и рассказал. Причем для начала подробно расписал свои скитания по Ехо в поисках неуловимого Магистра Хаббы Хэна. Или не Магистра. Но неуловимого, дырку над ним в небе! Мне казалось, что на фоне такого вступления мой сговор с Кобой покажется Шурфу не безумием, а вполне остроумным маневром. Сам я, несмотря ни на что, по-прежнему придерживался именно такого мнения.

– Единственное, что меня по-настоящему удивляет, – сказал Лонли-Локли, дослушав мой монолог до конца, – это тот факт, что ты до сих пор жив.

– Ты мне это уже сто раз говорил, – буркнул я.

– И еще скажу. Столько раз, сколько понадобится. Ты ведешь себя как безумец, сэр Макс. Или как мальчишка, каковым, строго говоря, и являешься. Не забывай, я в курсе, что в том Мире, откуда ты родом, живут очень недолго. И взрослеют быстро, но, как я понимаю, только с виду. Сколько тебе сейчас лет? Тридцать? Чуть больше?

Я был озадачен таким поворотом.

– Честно говоря, я уже давно сбился со счета. Но точно больше тридцати. Тридцать пять, что ли?..

– Неважно, – отмахнулся он. – То есть ровно столько, на сколько ты сейчас выглядишь. Самое время забирать тебя из начальной школы и браться за подготовку к университетскому образованию.

– Лишь бы издеваться, – с упреком сказал я.

– Я не издеваюсь. Просто напоминаю тебе и, что гораздо важнее, себе некоторые факты. Пойми, Макс, для такого могущественного человека ты действительно слишком молод и неопытен. У тебя просто не было времени разобраться в себе и в жизни. Твое место скорее в школе, чем в Тайном Сыске. И совершенно неважно, как ты при этом выглядишь, состариться – не значит повзрослеть, эти вещи никак не связаны. Не знаю, чем тут можно помочь. А должен бы знать. Это моя обязанность.

– Эй, дружище, притормози! – возмутился я. – С какой стати это твоя обязанность? Не входи в роль заботливого папаши. Понимаю, что сейчас мой внешний вид у кого угодно родительские чувства может пробудить, но к вечеру это пройдет.

Лонли-Локли столь выразительно отмахнулся от моих попыток постоять за себя, что я заткнулся на полуслове. Сам виноват, забыл, с кем имею дело.

– Вышло так, что ты стал моим проводником в путешествиях между Мирами, – наконец сказал он. – Более того, однажды ты провел меня на Изнанку Темной Стороны и помог там выжить[28]28
  Речь о событиях, описанных в повести «Дорот, повелитель Манухов».


[Закрыть], а это и вовсе немыслимое дело, куда больше, чем один человек может сделать для другого. Я уже как-то говорил тебе, что, приняв твою помощь, одновременно возложил на себя обязанность охранять тебя в этом Мире. Это не сделка, а правило, нарушить которое я не решился бы, даже если бы очень захотел. А я, как ты, надеюсь, понимаешь, не хочу. Но в последнее время я плохо справляюсь со своими обязанностями. И это меня тревожит. Наверное, я бываю невыносим, но поверь, мною движет вовсе не желание отравить тебе жизнь, а намерение ее сохранить. Впрочем, строгостью тебя тоже не проймешь, так что я, наверное, зря стараюсь.

Его монолог так меня растрогал, что я дара речи лишился. Ненадолго, конечно, но все-таки. А потом попытался утешить своего друга.

– Все в порядке, сэр Шурф. Как ты можешь отравить мне жизнь? Не выдумывай. И ты не зря стараешься. Но мне сейчас только этот загадочный Хабба Хэн и может помочь. А я не могу его найти, потому что очень хочу – ну, я тебе уже рассказывал, и сегодня, и когда ты меня от супа спасал, помнишь?

Он пожал плечами, всем своим видом выражая искреннее недоумение.

– Было бы странно, если бы я забыл обстоятельства твоего дела за такой короткий срок.

– Вот ты бы Хаббу Хэна сразу нашел, не сомневаюсь, – вздохнул я. – А может, действительно поищешь? И попросишь его ко мне прийти? Скажешь, совсем сирота пропадает…

– Насколько я понял из твоих же объяснений, Хабба Хэн не станет встречаться ни с кем, кроме человека, который сумел его найти, – напомнил Шурф.

– Ну да, конечно. Не обращай внимания, дружище, это я так, несу, что попало, – горько вздохнул я. – Понятно, что, если ты встретишь Хаббу Хэна, это принесет пользу только тебе и никому больше. Но ты и без того вполне безупречен, так что затея не имеет смысла, не в коня корм. Обидно. Ты-то небось отлично знаешь как это: хотеть и одновременно не хотеть… Эх, оказаться бы в твоей шкуре, хоть на пару часов!

– Ты уже не первый раз это говоришь, – сухо заметил Лонли-Локли.

– Ну да, не первый. А толку-то?

Он испытующе поглядел на меня, да так, что мне стало не по себе. Трудно сказать почему. Вроде ничего особенного не случилось, а мороз по коже.

– Откуда ты мог узнать про Обмен Ульвиара, вот чего я действительно не понимаю, – наконец сказал Шурф.

– Про обмен – чего?! – искренне изумился я.

– Ну, заклинание Фиттеха. Или Аромат Тени. В разных источниках приводятся разные названия… Не притворяйся, сэр Макс.

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, – вздохнул я. – Вечно всем кажется, будто я знаю какие-то дурацкие чужие тайны. И ты туда же.

– То есть ты изъявляешь желание оказаться в моей шкуре просто так, без задней мысли? – с сомнением спросил он.

– Ну да. Для красного словца, чтобы подчеркнуть трагичность своего положения.

И тут до меня начало доходить.

– Погоди-ка, Шурф. Хочешь сказать, речь идет о чем-то возможном?!

Он молча смотрел на меня. На бесстрастном лице не было ни единого следа внутренней борьбы, зато воздух в комнате звенел от напряжения, а мои лохмотья вдруг заискрились от статического электричества.

Наконец мой друг встал и вышел из кабинета. Я уж не знал, что и думать. Сидел, ждал каких-то невероятных чудес, дрожал не то от страха, не то от нетерпения. Но Шурф вернулся вовсе не с каким-нибудь зловещим магическим жезлом в деснице, даже не с древним фолиантом под мышкой, а всего-навсего с ворохом одеял в охапке. Кинул их на пол рядом со мной.

– Ты хотел спать, – напомнил он. – Вот и ложись, поспи пару часов. А я пока подумаю и приму решение.

– С чего ты взял, что я смогу уснуть?! – взвыл я. – После бальзама Кахара и твоих интригующих намеков?

– Ничего, если проблема только в этом, я ее решу. Как раз вчера думал, что неплохо бы освежить в памяти некоторые знахарские навыки, которым обучился в юности. Ты согласишься принять мою помощь?

– Неплохо бы, конечно, но…

Я хотел вежливо осведомиться, не опасно ли вспоминать давно забытые умения вот так сразу на живом человеке, не замучив предварительно дюжину морских свинок, но не успел произнести ни слова. Сэр Шурф положил ладонь на мою макушку, и я мгновенно отрубился. Практически умер. Но, к счастью, не навсегда.

…Когда я проснулся, пустая комната была залита солнцем – все еще утренним, никак не послеполуденным. Но чувствовал я себя бодрым и отдохнувшим. Так, впрочем, всегда бывает, если заснуть после порции бальзама Кахара – двух-трех часов совершенно достаточно.

Одеяла не валялись на полу бесполезной грудой, а со всех сторон окружали мое тщедушное тело. Надо понимать, добрый дяденька Шурф не только насильственно усыпил, но еще и обогрел беспризорника. Вот и молодец, все бы так.

Самого Лонли-Локли в кабинете не было. Никаких записок с инструкциями он мне не оставил, поэтому пришлось послать ему зов.

«Что ж ты сироту без присмотра покинул? – спросил я, постаравшись вложить в Безмолвную речь все запасы своего природного ехидства. – Вот сейчас прокрадусь в столовую, сопру у тебя из буфета серебряные ложки и сбегу!»

«Пожалуйста, не покидай кабинет, – попросил он. – И, тем более, никуда не убегай. Дождись меня. Я вернусь через четверть часа, и нам будет о чем поговорить».

И прежде, чем исчезнуть из моего сознания, совершенно серьезно добавил:

«Если тебе действительно нужны мои ложки, я с удовольствием их отдам».

Я заржал в голос. Оставалось надеяться, что жена сэра Шурфа и нанятые ею для ведения хозяйства потомки равнинных гномов действительно не слышат, что происходит в этом кабинете. А то был бы им сюрприз.

Но обошлось.

Хозяин кабинета явился, как и обещал, через четверть часа. Или даже раньше. Факт, что я еще не допил утренний кофе, который благополучно извлек из Щели между Мирами. Курить мое впавшее в детство тело наотрез отказывалось, зато клянчило сладкого, но раздобыть ему пирожное я так и не успел. А потом стало не до того.

– Пока ты спал, я думал, – с порога сказал Лонли-Локли. – И принял решение. Заодно договорился с сэром Джуффином о двух Днях свободы от забот, и еще кое-какие дела успел уладить. То есть, если ты по-прежнему настаиваешь, можно попробовать.

– На чем я настаиваю? – опешил я. – Что мы будем пробовать? Пожалей сироту, объясни все по-человечески.

– Обмен Ульвиара, что же еще?

– Ага, – вздохнул я. – Ясно. Ты имей в виду, дружище, я для тебя на все готов. Если надо настаивать на этом загадочном обмене, я буду, честное слово! Душу из тебя вытрясу, жизни не дам. Ты же меня знаешь. Но для начала все-таки хотелось бы понять, о чем речь. Ты же ничего не объяснил. Пробормотал что-то невразумительное, велел мне спать и убежал хлопотать об отпуске. Все это очень здорово, но я по-прежнему не представляю, что ты имеешь в виду, когда говоришь про «Обмен Ульвиара». Но подозреваю, это какая-нибудь страшная жуть.

– Да нет, не то чтобы жуть, – меланхолично возразил Шурф. – Просто очень необычное и познавательное приключение. Впрочем, я и сам знаю про Обмен Ульвиара не так уж много, поскольку подлинное знание приходит с опытом. Собственно, именно в этом и состоит искушение…

– А объяснить тупому дитю все по порядку? – жалобно попросил я. – А то ведь запла́чу. Лягу на пол, запла́чу в голос, что хочешь, то и делай!

– Ну, положим, с твоими слезами я бы легко справился, – отмахнулся мой друг. – Но выдвинутое требование совершенно справедливо. Я мог бы сразу поверить, что ты никогда не слышал об Обмене Ульвиара, просто некое смутное предчувствие побуждало тебя снова и снова возвращаться к этой теме. Такое с тобой то и дело случается. А вот представить тебя в секретном архиве библиотеки Иафаха, с древним фолиантом в руках я не могу, при всем уважении, как к тебе, так и к самому архиву, который, несомненно, является самым полным собранием описаний практических методик древних магов…

Я не нашел ничего лучшего, чем прервать его неспешную речь тихим, но страстным воем: «Ыау-у-у-у!» Как ни удивительно, моя выходка возымела действие. Шурф укоризненно покачал головой и приступил наконец к делу.

– Обмен Ульвиара, он же заклинание Фиттеха, он же Аромат Тени, подробно описан в нескольких древних рукописях, которые в течение последних столетий вряд ли обрели хоть одного внимательного читателя – кроме меня, разумеется. Я неоднократно просил Короля даровать мне доступ к секретному архиву библиотеки Семилистника и получил эту привилегию сразу после кончины… вернее, отъезда покойного Магистра Нуфлина.

– Понятное дело, – ухмыльнулся я. – Старик тебя туда ни за что не пустил бы, а нынешний временный совет Старших Магистров Гуригу слова поперек не скажет.

– Совершенно верно. В этом смысле наступившие перемены весьма благоприятны, по крайней мере, для меня. И, как ты понимаешь, каждую свободную от дел минуту я теперь стараюсь проводить в этом архиве. У меня было не так много времени, но я успел обнаружить в древних текстах немало интересного. А самая удивительная тайна, которая целиком меня захватила – это Обмен Ульвиара. Заклинание, которое позволяет двум разным людям на время поменяться Тенями. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему меня так насторожило твое желание оказаться «в моей шкуре». В сущности, если верить текстам, сопровождающим описание заклинания, Обмен Ульвиара, названный так по имени древнего завоевателя Хонхоны Ульвиара Безликого, дает именно такой эффект. Или почти такой.

– Ничего себе дела! – я был потрясен. – Погоди, но я так и не понял, что это значит – поменяться Тенями? Телами – это еще более-менее ясно, хоть и не верится, что такое возможно…

– Ну почему же, это как раз довольно просто, – пожал плечами сэр Шурф. – Только практической пользы от такого обмена никакой. Разве что удовольствие. Я когда-то читал, что в Уандуке практика обмена телами была и остается обязательной частью древнего искусства любви; теоретически, я вполне могу представить, какие преимущества она дает… Но об этом мы поговорим как-нибудь потом.

– Да уж, пожалуй, – растерянно согласился я. – И язвительно добавил: – Детям о таких ужасах лучше вообще ничего не знать.

– Рад, что в этом вопросе мы с тобой солидарны, – совершенно серьезно сказал мой друг.

– Ладно тебе… Ты мне лучше про Тени объясни, как ими можно поменяться? И что с нами от этого сделается? Когда начинаются все эти разговоры про загадочную «Тень», я, честно говоря, вообще не понимаю, о чем речь.

– Конечно, ты не понимаешь. Но это совершенно не мешает биться твоему второму сердцу, которое, насколько мне известно, сэр Джуффин когда-то отнял у твоей собственной Тени.

Крыть было нечем.

– Скажу больше, я тоже не понимаю, что такое Тень, – неожиданно признался Шурф. – И, знаешь, чем больше я читаю об этом предмете, тем больше убеждаюсь, что на самом деле вообще никто не понимает. Некоторые могущественные люди могут взаимодействовать с Тенями – своими или чужими. И даже извлекают из этого практическую пользу. Но понимания от этого не прибавляется. Ты ведь и сам имел дело с Тенью Короля Мёнина – а толку-то? Этот опыт помог тебе понять, что она такое?

– Ни фига не помог, – согласился я. – Единственное, что изменилось после нашей встречи – теперь я могу более-менее уверенно утверждать, что Тень Короля Мёнина действительно существует.

– Совершенно верно, существует, как и всякая другая Тень. Но, по большому счету, этого знания совершенно достаточно, поверь мне. Есть немало вещей, понять которые невозможно, но при этом вполне можно иметь с ними дело – если умеючи.

– Вот с этого места подробнее, пожалуйста, – проворчал я. – «Умеючи», говоришь? Ладно, допустим. Но ты хоть смутное представление имеешь, как это делается и, самое главное, зачем? Что для нас с тобой изменится после обмена Тенями?

– В найденных мною рукописях говорится, что Ульвиар Безликий поменялся Тенью со своим знахарем Фиттехом; одни источники утверждают, будто знахарь был первооткрывателем этой магической техники, другие – что он просто ассистировал Королю. Но вопрос первенства вряд ли должен нас с тобой занимать. Важно другое. Документы свидетельствуют, что после обмена Ульвиар оставался в здравом уме, прекрасно помнил, кто он такой, чем занимался, скажем, вчера, и какие игры любил в детстве. Но при этом поведение Короля разительно изменилось. В частности, он обрел целительский дар, да еще и страстное желание помогать ближним – верный признак знахарского Призвания. Знахарь же вел себя грубо и дерзко, можно сказать, по-королевски – при этом он помнил свое имя и должность, прекрасно сознавал, что не является Королем, но, по свидетельствам очевидцев, сей факт вызывал у него лишь досаду и желание исправить положение. За несколько часов Фиттех успел не только разругаться со своим присмиревшим повелителем, но и начать переговоры с воинственными внучками Ульвиара, которых счел перспективными союзницами. А это свидетельствует, что, кроме тяжелого нрава и темперамента, он обрел организаторские и дипломатические способности своего Короля. Неизвестно, к чему все это могло бы привести, но вскоре действие заклинания закончилось. Ульвиар и Фиттех пришли, так сказать, в себя, помирились и, по свидетельству автора рукописи, прониклись безграничным уважением друг к другу. Король по достоинству оценил бескорыстную доброту знахаря, а тот, в свою очередь, был восхищен выдержкой своего повелителя – все же обычно Ульвиар вел себя куда более сдержанно и благородно, чем требовала его необузданная натура.

Объяснения Лонли-Локли окончательно сбили меня с толку.

– Так чем же они, в итоге, поменялись? – спросил я. – Характерами? Личностями? Чем?!

– Тенями, сэр Макс. В рукописях сказано, что они поменялись Тенями. В то же время, внимательно изучив отчеты свидетелей, я пришел к выводу, что результат был очень похож именно на обмен личностями. Но вместо того, чтобы гадать, как называется то, чем обменялись эти достойные мужи древности, тебе сейчас следует обдумать другой вопрос. Готов ли ты оказаться в моей шкуре? Надеюсь, ты понимаешь, что получишь в свое распоряжение не только сэра Лонли-Локли, но и Безумного Рыбника[29]29
  О Безумном Рыбнике подробно рассказано в повести «Путешествие в Кеттари».


[Закрыть]. Он по-прежнему здесь, – Шурф выразительно приложил руку к груди. – Никуда не делся.

– Но вместе с ним и твой многолетний навык держать себя в узде? Как король получил мастерство знахаря, которому не обучался ни дня?

– Думаю, что так. Строго говоря, сэр Лонли-Локли, с которым ты хорошо знаком – и есть эта узда.

– Вот! Именно она мне и требуется. Я же видел тебя в Кеттари. Если ты с этим справляешься, обуздать меня будет пара пустяков!

– Это тебе только кажется, – вздохнул он. – Но шанс действительно есть.

Еще какой! Только… Слушай, а ты уверен, что у нас получится?

– Как можно быть уверенным, когда делаешь что-то впервые? Но, по моим сведениям, Обмен Ульвиара практиковали многие известные Магистры древности – значит, метод подходит кому угодно, а не только первооткрывателям, как это порой бывает. Я внимательно изучил все рецепты, инструкции, рекомендации и свидетельства очевидцев, которые нашел в архиве библиотеки Иафаха. Не думаю, что тут можно ошибиться, все предельно ясно, разночтений нет.

– Ну, если ты так говоришь, – вздохнул я. – Ладно, давай, валяй. Читай свое заклинание.

– Не спеши, – строго сказал сэр Шурф. – Во-первых, требуется большая подготовительная работа. Хорошо, если к ночи управимся. А во-вторых, я не хочу, чтобы ты принимал решение второпях. Тебя, как я понимаю, больше всего пугает сам процесс обмена. Не ошибусь ли я, не случится ли что-то непредвиденное, не станем ли мы оба пациентами Приюта Безумных, да?

Я смущенно кивнул. Конечно, он был прав.

– Так вот, это тебя заботить не должно. Обмен Ульвиара, при всей кажущейся сложности, по сути своей очень простое действие. Грубый, эффектный и радостный жест, как большинство древних практик. За всю историю не было ни единого случая, чтобы с практикующими его колдунами что-то случилось. И, честно говоря, я не думаю, что мы с тобой менее удачливы и выносливы, чем наши предшественники. Но ты, конечно, сам должен решить, довериться мне или нет. Если нет – что ж, забудем об этом разговоре до тех пор, пока сам не захочешь его возобновить. Но если уж ты скажешь «да», будь добр, подчинись собственному решению, а не как обычно…

– А обычно как? – спросил я. На всякий случай, обиженным голосом. Ясно же, что он не комплименты мне говорить собрался.

– Тот сэр Макс, с которым я знаком, легко согласится: «Да, конечно я тебе доверяю», – а четверть часа спустя благополучно об этом забудет и снова пустится в расспросы: «А ты точно уверен, что все получится? А если не получится, что тогда? А может, еще раз прочитаем, что написано в рукописях, а потом спросим у Джуффина? А ты не хочешь сперва проверить свое заклинание на каких-нибудь портовых нищих?»

Он так точно воспроизвел мою манеру говорить, что я не смог сдержать улыбку.

– Твоя правда, сэр Шурф. Именно эти вопросы я и собирался непрерывно тебе задавать, слово в слово… Ладно, попробую не вести себя как этот твой дурацкий знакомый сэр Макс. Обещать ничего не могу, но постараюсь. Как же ты, оказывается, хорошо меня знаешь!

– Да, неплохо. И кстати, важный момент, – Шурф даже перст указующий воздел к потолку, чтобы привлечь мое внимание. – Имей в виду, если мы с тобой совершим Обмен Ульвиара, я буду знать тебя еще лучше. А ты – меня. Строго говоря, у нас вообще не останется тайн друг от друга. Мне-то все равно, а тебе это может не понравиться.

Я призадумался было, но тут же решил махнуть на все рукой.

– Да ну, ерунда какая. Знай себе на здоровье. Подозреваю, тебя мои тайны не шокируют. Заодно мне их перескажешь, объяснишь, как я на самом деле устроен. А то у меня куча вопросов, особенно в последнее время…

– …и ни малейшей готовности слушать ответы, – подхватил он.

Все-таки внешность очень много значит. Я всегда подозревал, что пробуждаю в этом ужасном человеке дремучие отцовские инстинкты, но до сих пор он как-то держал себя в руках – ну, почти всегда. А стоило мне превратиться в малолетнего беспризорника, и Шурф как с цепи сорвался. Хотя теоретически должен бы понимать, что моя внешность – лишь видимость, в обоих случаях. У меня было огромное искушение – плюнуть на все дела и побежать показаться всем остальным коллегам, поглядеть, как они себя поведут. Но я устоял.

Сэр Шурф поднялся со стула.

– Что ж, если ты решился на обмен, я пошел.

– Куда это? – удивился я.

– На Сумеречный рынок за покупками. У меня в хозяйстве нет необходимых ингредиентов для изготовления Свечи Фиттеха.

– Возьми меня с собой, – попросил я. – А то останусь один, буду тут сидеть, думать всякие глупости и бояться. Ты же меня знаешь.

– Знаю. Но ты всерьез собрался выходить из дома в таком виде?

Судя по выражению обычно невозмутимой физиономии Лонли-Локли, мне снова удалось его удивить.

Я оглядел себя и понял, что он прав.

– Да, действительно. Вид еще тот.

Жалко.

Друг мой неожиданно смягчился.

– С другой стороны, я намерен изменить облик, чтобы остаться неузнанным. Обычно для этого бывает достаточно переодеться. Но твое присутствие могло бы стать неплохим дополнением к маскировке, благо всем в городе прекрасно известно, что детей у меня нет. Что ж, попробую подыскать для тебя что-нибудь более пристойное, чем лохмотья Кобы.

– Спасибо, дяденька! – пискнул я ему вслед.

Шурф не поленился обернуться, укоризненно покачать головой и только после этого вышел из кабинета.

В тот же момент в моем сознании раздался голос Кобы. Легок на помине.

«Сэр Макс, где тебя вурдалаки носят? – поинтересовался он. – Неужели до сих пор трех корон не заработал?»

«Представь себе, нет, – покаялся я. – И короны не набралось. Но я не виноват. Меня, можно сказать, усыновили, еще на рассвете. Причем не чужой человек, а старый друг, которому я ни в чем не могу отказать. К тому же, он, в отличие от некоторых, дал мне выспаться. Словом, мое обучение накрылось медным тазом, ты уж прости».

«Ничего страшного, – успокоил меня Коба. – Я свалял дурака, когда взялся тебя учить. Мог бы сразу сообразить, что без толку. Ну, хоть денег заработал… Кстати, не забудь вернуть мою одежду и забрать свою долю выручки».

«Лохмотья верну, – пообещал я. – А деньги оставь себе. Мне они и правда не нужны».

«Знаю, что не нужны. Но таков порядок, – сурово сказал Коба. – Если я оставлю себе твою долю, удача от меня отвернется, поэтому будь добр, не отказывайся. Я пришлю к тебе своего человека. Он отдаст деньги и заберет одежду».

«Только не сегодня, – взмолился я. – Мне не до того будет».

«Ничего, я подожду, – пообещал старшина нищих. И после короткой паузы спросил: – Ты на меня больше не злишься?»

«А разве я злился?» – искренне удивился я.

И почти сразу вспомнил – да, действительно, не далее, как минувшей ночью. А кажется, вечность прошла, и не я это вовсе был, а незнакомый, чужой человек.

«Сам видишь, я не только не злюсь, а даже не помню, с какой стати на тебя взъелся».

«То есть я не сверну шею нынче же вечером? И с моста не упаду? И от неведомой заразы не позеленею? Что ж, хорошо. Одно удовольствие иметь с тобой дело, сэр Макс. Но опасное, как почти все удовольствия».

На том мы и распрощались, довольные друг другом, насколько это вообще возможно между людьми, которых объединяет неудавшаяся затея.

…Когда сэр Шурф вернулся в гостиную, я его едва узнал. И, весьма вероятно, не узнал бы вовсе, если бы не теоретическое понимание, что кроме него войти сюда никто не может. И ведь, казалось бы, никаких разительных перемен и чудесных превращений в духе сэра Кофы. Просто сменил человек белоснежное лоохи на темно-красное с капюшоном, натянул тонкие алые перчатки, чтобы скрыть от любопытных взоров ногти, изрисованные защитными рунами, да усы с бородой не то наклеил, не то просто отрастил в одночасье, как это у них, могущественных колдунов, заведено. И еще слегка ссутулился, чего за ним отродясь не водилось. Вот, собственно, и все. А какой эффект!

– С ума сойти, – сказал я. – Настоящий шимарский горец, только без парадной прически. С другой стороны, кому какое дело, что там у тебя под капюшоном таится – светлая голова, или косы с перьями…

– Вот именно, – и он швырнул мне желтое лоохи, расшитое черными стрелами. – Одевайся. Должно быть впору. Осталось у жены с тех времен, когда вдруг вошли в моду короткие лоохи, едва до колена.

– А все остальное? – жалобно спросил я.

– Другой одежды на твой нынешний рост в доме нет. Придется тебе закутаться как следует, чтобы только носки сапог и кончик носа было видно.

– То-то и оно, что кончик носа, – проворчал я. – Тюрбан-то у тебя найдется? Желательно черный, чтобы по цвету хоть как-то сочеталось с этим безобразием.

– А тюрбан тебе пока не положен. Дети головных уборов не носят, неужели не обращал внимания? Поэтому как следует причешись. Очень удачно, что ты давно не стригся, столичные подростки как раз предпочитают длинные волосы… И знаешь, давай-ка я принесу тебе бритву. Демонстрировать твой колючий подбородок уличной толпе и рыночным торговцам я бы не рекомендовал. Небритый ребенок – зрелище для избранных.