Текст книги "Хроники Ехо (сборник)"

Все-таки Джуффин вертит им как хочет, подумал я. Поразительно.

Призрак отсутствовал довольно долго. Наконец вернулся, изрядно озадаченный.

– Что это вообще такое? Откуда они взялись? Зачем все это? – сердито спросил он.

Можно подумать, мы с Джуффином самолично изготовили этих детишек, ради удовольствия разыграть всеведущего Магистра Хумху Йоха.

– Удивительные существа, правда? – с энтузиазмом подхватил Джуффин. – Так, можете вообразить, выглядит горе – если изгнать его из страдающего сердца и отправить резвиться на воле.

– Выражайтесь яснее, – потребовал Хумха. – Горе, вы сказали? То есть каждый отвратительный ребенок – чье-то горе, насильственно извлеченное из несчастного?

Джуффин кивнул.

– Тогда вы ошибаетесь, полагая, что такого Мир еще не видывал. Это не первый случай. Я сам не был тому свидетелем, но доподлинно знаю, что мой дед, Шутта Йох, собственноручно изгнал из себя горе и утопил его в Хуроне. После смерти молодой жены он остался с двумя сыновьями на руках и так страдал, что не мог заниматься воспитанием мальчиков. Наконец он решил, что так не годится, взял себя в руки и успешно избавился от горя.

– Утопил в Хуроне, говорите? – изумленно переспросил Джуффин. – Вы уверены?

– Я, молодой человек, привык отвечать за свои слова, – отрезал Хумха. – Если бы я не был уверен, так и сказал бы: «по слухам», или «согласно семейной легенде». Но дед вырастил не только моего отца, он и меня воспитывал. И не раз водил гулять на берег Хурона, показывал – вот на этом месте триста лет назад я утопил свое горе. Иногда выражался крепче. «Алчная тварь» – вот как он его называл. Теперь понятно, почему.

– Значит, утопил. И после этого его душевные муки не возобновились? – Джуффин даже с места привстал, так ему было интересно. – Потому что я только что испепелил одно чужое горе. И его обладатель тут же снова начал страдать.

– Испепелил! – презрительно фыркнул Хумха. – Вы бы его еще из бабума расстреляли. Молодежь, что с вас взять… Мой дед был предусмотрителен, прежде чем изгонять из себя горе, изыскал способ избавиться от него окончательно. Понятно, что горе не человек, легких у него нет, следовательно, захлебнуться и утонуть оно не может. Но вода мгновенно пропитывает его насквозь и не дает всплыть на поверхность, что уже неплохо. А со временем горе просто растворяется в воде. Если вы поместите его в бассейн для омовения, вы получите концентрированный раствор горя, которым можно, к примеру, подпаивать тайных врагов – умереть не умрут, но радость утратят надолго, так что, вполне возможно, вскорости самостоятельно наложат на себя руки, если хороший знахарь вовремя не подвернется. Но река – совсем другое дело, их там сотнями топить можно, ничего не случится.

– Гениально, – выдохнул Джуффин. – Это даже лучше, чем Холоми.

– А вы собирались запереть их в Холоми? – с отвращением осведомился Хумха. – Даже не знаю, что на это сказать. Преступное легкомыслие! О Духе Холоми вы подумали? Давно он не просыпался? Соскучились? Ну так проснется, не сомневайтесь. И засыпать наотрез откажется, пока не избавите его обитель от этакой пакости.

– А что, были случаи? – изумился я.

– Хвала Магистрам, на моей памяти не было. Но нрав Духа Холоми мне известен не понаслышке. Такого безобразия он не потерпит. Хотите – проверяйте. Вам жить.

Призрак взмыл под потолок, какое-то время возмущенно там крутился, наконец уже вполне спокойно сказал:

– Все-таки это поразительно, что Соединенное Королевство, за безопасность которого отвечают неразумные дети, до сих пор цело и невредимо. Можете не оправдываться, я понимаю, что намерения ваши были самые похвальные. Но знаний вам явно не хватает. И это надо как-то исправлять.

– Непременно надо! – подхалимски поддакнул Джуффин.

Он уже, можно сказать, облизывался в предвкушении Хумхиных секретов. Впрочем, я и сам начал думать, что призрак мог бы рассказать нам немало интересного – если уж все равно так случилось, что он здесь, и избавиться от него мне в ближайшее время явно не светит.

К тому моменту, как вернулся Габа Гро, бледный, поникший и одновременно преисполненный надежд, Джуффин и Хумха уже успели составить учебный план, рассчитанный, к моему глубочайшему ужасу, чуть ли не на дюжину лет. Впрочем, прислушавшись повнимательней, я успокоился: искренне полагая всех безнадежными тупицами, Хумха отвел на каждую тему чуть ли не по году; зная Джуффина, я мог не сомневаться, что им за глаза хватит нескольких дней – при условии, что учителю удастся как-то смириться с понятливостью ученика.

– О! – сказал Джуффин, указывая на Габу. – А вот и мастер явился. Все в порядке? Собрали свои пилюли? Готовы?

– Да, конечно. Я бы начал прямо сейчас, если вы не возражаете. Мне уже снова тяжко, и дальше будет только хуже.

– Приступайте. Надеюсь, присутствие еще одного зрителя вас не смутит?

– Да хоть билеты продавайте, – обреченно сказал Габа. – В этой процедуре действительно нет ничего секретного, кроме одного довольно интимного момента, но… Будем считать, что мне все равно.

– Ну и отлично. Сэр Хумха, хотите поглядеть, как избавляются от горя? Если уж ваш дед проделал этот интереснейший эксперимент, не дождавшись вашего рождения…

– О чем я, к вашему сведению, никогда не сожалел, – огрызнулся призрак. – Впрочем, досуга у меня предостаточно, а развлечений немного, так что привередничать не приходится.

– Вы бы утихомирились, оба, – укоризненно сказал я. – Человеку надо сосредоточиться, все-таки серьезное дело предстоит, от горя избавляться это вам не кошку чесать. А у нас тут гвалт, как в деревенском трактире за полчаса до закрытия.

– Спасибо, Кофа, – вздохнул знахарь. – Но мне правда все равно.

Джуффин и Хумха, наповал сраженные его кротостью, тут же притихли. А я принялся набивать трубку, потому что, смешно сказать, волновался. Думал: вдруг что-то пойдет не так? К примеру, призрак, со свойственным ему талантом вмешиваться в чужие дела в самый неподходящий момент, возьмет и все испортит? И что тогда случится? Например, горе выйдет из Габы только наполовину, будет потом торчать из его груди, как молодой побег из дерева, – ужасающая картина. Рехнуться можно, честно говоря.

Вообще у меня не слишком пылкое воображение, скорее наоборот, но в ту ночь был его, с позволения сказать, звездный час.

Габа тем временем спокойно доставал из сумки и раскладывал на полу склянки.

– Зелье следует употреблять сразу же, не давая ему остынуть, поэтому впрок не заготовишь, – объяснил он. – Я, как видите, принес все ингредиенты. Белая Смесь Морги, рыбий корень, перебродивший сок травы вейсс – сам по себе, как вы наверное знаете, он очень ядовит. Еще змеиный песок, каменный мед и вода из моря Укли, которая используется как жидкая основа для приготовления большинства лекарств. Ничего недоступного, как видите, сплошь снадобья из Чирухты, которые в любой момент можно купить на Сумеречном рынке.

– Из Чирухты! – фыркнул Хумха. – И вы мне будете говорить! Белая Смесь Морги – это древний угуландский состав. Доподлинно известно, что ведьма Мокрая Морги из свиты Халлы Махуна Мохнатого готовила ее для своего Короля, ибо он имел благородную привычку печалиться, когда луна поворачивает на ущерб, и это нередко мешало государственным делам. Понемногу к веселящему порошку пристрастились все молодые придворные, поскольку копировать привычки и пристрастия монархов считалось хорошим тоном во все времена. Потом какие-то переселенцы вывезли рецепт в Чирухту, а наши знахари, в свою очередь, придумали новые, более эффективные средства борьбы с печалью и постепенно забыли о существовании Белой Смеси Морги. Поэтому с некоторых пор считается, будто это традиционное снадобье знахарей Чирухты. Как же, размечтались! Не удивлюсь, если подобную историю имеют все их убогие достижения, кроме, разве что, какого-нибудь целебного хлёбова из мха, который имеет счастье произрастать только на этом далеком континенте…

– Ваши замечания, сэр Хумха, чрезвычайно интересны, – мягко сказал Джуффин. – И, не сомневаюсь, совершенно бесценны для всех изучающих историю Соединенного Королевства в целом и лекарственных зелий в частности. Но давайте не будем мешать знахарю. На чем вы остановились, сэр Гро?

– Собственно, на том, что сейчас мне придется приготовить лекарство у вас на глазах, поскольку сделать это заранее я не мог. Это довольно скучный процесс, уж извините.

Он достал из сумки крошечную жаровню, водрузил на нее почти игрушечную с виду колбу, плеснул туда воды из флакона, кинул несколько крупиц пресловутой Белой Смеси, отщипнул по крошке от остальных ингредиентов и принялся нагревать. В комнате сразу запахло сухой травой, мокрым песком, дешевым вином, жареной рыбой и почему-то медом – в точности, как в одном рыбацком трактире на побережье, в нескольких милях от Капутты, надо же. А ведь, казалось бы, что общего может быть между зельем из Чирухты и местом отдохновения уандукских рыбаков.

– Вот разве что сейчас будет более-менее интересный момент, – тихо сказал Габа Гро. – В зелье надо добавить, во-первых, каплю крови того, кто будет его принимать. Ну, это более-менее обычное дело, в старину так часто поступали с лекарствами, чтобы поближе познакомить их с будущим пациентом и, если можно так выразиться, помочь им подружиться. И, во-вторых, немножко земли, собранной в Сердце Мира. Причем не просто в любом месте столицы, земля с окраины точно не подошла бы, из Старого Города, наверное, тоже, из Королевского сада – уже получше, но я съездил на остров Холоми, копал у самой тюремной стены, ближе уже невозможно…

– Вот уж действительно интересный момент, ничего не скажешь, – согласился Джуффин. – Мне бы в голову не пришло. И в первоначальном рецепте этого вашего умпонского светила такого совета, как я понимаю, быть не могло. Они там, насколько мне известно, вообще уверены, что «Сердце Мира» – просто красивая метафора, а мы все тут, соответственно, чокнутые поэты, даром что могущественные колдуны… А вы-то как додумались?

– Мне, можно сказать, повезло. Зелье сперва получилось совсем слабенькое, для достижения нужного эффекта мне пришлось бы выпить залпом несколько бассейнов – непосильный для человека объем. Я перечитал много старинных трактатов о знахарстве и, помимо прочего, узнал, что лесные колдуны, жившие в этих местах задолго до того, как Халла Махун Мохнатый начал строить Ехо, добавляли в свои снадобья растения, камни и даже землю с острова Холоми – «для пущей крепости». Очевидную магию они, как известно, не практиковали, однако нашли свой немудреный способ использовать силу Сердца Мира. И я решил – если нам теперь нельзя колдовать, самое время вернуться к древним уловкам. Это, собственно, был поворотный момент в моих исследованиях. Потом все пошло как по маслу.

– Не так уж плохо, – неохотно признал Хумха. – Значит, и нынешнее поколение способно соображать, когда очень припечет.

Габа не обратил на его похвалу никакого внимания. Сосредоточенно помешивал свою ароматную смесь, что-то тихо бормотал, склонившись над колбой. Я сперва думал – заклинания, а оказалось, он просто жалуется, рассказывает, как ему плохо, не выбирая слов, то и дело запинаясь: «Я не могу без тебя, хочу к тебе, совсем не могу больше, да что же это такое, почему тебя нет, все есть, а тебя нет, да не могу же я так…»

Я так понял, никакой специальной формулы не существовало, нужно было просто выговориться над колбой с зельем, и все. Очевидно тот самый «интимный момент», о котором упомянул Габа – все же в присутствии посторонних непросто позволить себе так раскиснуть.

Наконец знахарь умолк, снял колбу с жаровни, выждал пару минут, давая зелью немного остыть, залпом его выпил, рухнул на пол, скрючился, обхватил себя руками и тихонько завыл; нечленораздельные стоны перемежались с прежними жалобными причитаниями: «не могу», «почему тебя нет», «хочу к тебе». То еще представление. Знал бы заранее, вышел бы из комнаты, не настолько я любопытен.

«Видите?! Кофа, вы видите, что происходит? Смотрите на его рот», – Джуффин воспользовался Безмолвной речью. В отличие от меня, он был в восторге от происходящего и совершенно это не скрывал.

В первый момент мне показалось, что изо рта у Габы просто течет слюна – неудивительно, если учесть, в каком он состоянии. Но приглядевшись, я увидел, что это больше похоже на сгустки серебристо-розового сияния – если, конечно, допустить, что сияние бывает густым. Когда впервые наблюдаешь какое-то явление, невольно начинаешь искать в нем сходство с уже знакомыми вещами или событиями; в данном случае опереться мне было решительно не на что, но если бы наши кондитеры вдруг изобрели мороженое, которое могут есть призраки, оно бы, ручаюсь, примерно так и выглядело.

Вспомнив о призраках, я покосился на Хумху – чего от него следует ожидать? Но тот болтался под потолком и был так захвачен зрелищем, что даже перестал делать вид, будто происходящее совершенно его не интересует.

Габа Гро тем временем сотрясался от беззвучных рыданий, которые все больше походили на агонию.

– Он… истекает горем? – шепотом спросил я.

Джуффин молча кивнул, а призрак вспомнил о своих отцовских обязанностях и сварливо сказал:

– Ну надо же, ушам своим не верю, хоть что-то ты иногда понимаешь.

Лужица серебристо-розового света стремительно росла. В какой-то момент она перестала растекаться по полу и собралась в комок, размеры которого увеличивались с почти пугающей скоростью. В какой-то момент мне начало казаться – еще немного, и горе Габы Гро заполнит всю комнату. А мы с Джуффином войдем в историю как первые в Мире люди, ухитрившиеся утонуть в чужом горе, – если, конечно, вовремя не смоемся. Впрочем, потом горе хлынет в окно, понемногу затопит весь город, погребет под собой Соединенное Королевство и, чем только Темные Магистры не шутят, весь Мир; Лойсо Пондохва был бы счастлив, жаль, не дожил, бедняга.

Но, хвала Магистрам, горе Габы Гро было все же не настолько велико, чтобы погубить Мир. Примерно полчаса спустя он внезапно успокоился, поднялся, поспешно снял лоохи и накрыл сияющий ком.

– Так надо, – объяснил он. – Здесь недостаточно темно.

– А что происходит с этой штукой при свете? – живо заинтересовался Джуффин.

– При свете эта, как вы изволили выразиться, «штука» стремится вернуться обратно, – устало сказал знахарь. – Я случайно выяснил, что нужна полная темнота, чтобы горе стало человеком… вернее, существом, похожим на человека. Когда я делал это в первый раз, она… оно захотело вернуться на прежнее место, то есть обратно в меня. Я знал, что оно этого хочет, даже примерно представлял, как все будет происходить – в конце концов, это же не загадочное чудовище из иного Мира, чьи намерения непостижимы, а часть меня самого. Но легче от этого не становилось, скорее, наоборот. Оно гонялось за мной по всему дому; двери и стены для него, сами понимаете, не преграда, как и для вас, сэр, – он вежливо поклонился Хумхе. – В конце концов горе загнало меня в чулан; ну, строго говоря, не оно загнало, а я сам туда побежал. Не то чтобы всерьез рассчитывал спастись, просто уже плохо соображал от ужаса, и руководствовался инстинктами, а не здравым смыслом. И хвала Магистрам, потому что это был чулан, предназначенный для хранения лекарств, которые не терпят света, поэтому лампу я там не держу. И когда я забился в угол и постарался смириться с мыслью, что горе сейчас снова заполнит меня, оно вдруг преспокойно плюхнулось у моих ног и лежало так примерно полчаса. А потом светящееся бесформенное существо исчезло, и появилась девочка.

– Это произошло мгновенно, или оно постепенно превращалось? – спросил Джуффин.

– Не знаю. В тот раз я, каюсь, очень испугался и далеко не сразу понял, что происходит. Сидел, отвернувшись к стене, все пытался решить, как лучше: попробовать перешагнуть через него и уйти или лучше не искушать судьбу? Когда наконец взял себя в руки, на полу уже лежал ребенок… подобие ребенка – да, я уже понял, что она не человек. Просто за много лет привык думать о ней как о маленькой девочке, которая никак не может вырасти.

– Да-да, ясно, я уже вижу, что постепенно, – отмахнулся от его объяснений Джуффин.

Он внимательно разглядывал, как шевелится накрытый лоохи ком. И, как я понимаю, плотная ткань не была для него преградой. Призрак отца моего тоже пялился на сверток, даже спустился поближе. Я почувствовал себя лишним на этом празднике познания. Слышать Безмолвную речь и читать чужие мысли я в свое время научился легко, а вот подглядывание никогда мне не давалось. Обычно оказывается, что это и ни к чему, но иногда, вот как сейчас, бывает обидно. Я бы, пожалуй, поглядел, как оно там превращается – когда еще такое увижу.

Время тянулось медленно и тягостно, по крайней мере, для меня. Комок, укрытый лоохи, понемногу приобретал вполне человеческие очертания, теперь это даже мне было заметно.

– Все, – наконец сказал Габа Гро. Он был на удивление бодр и почти весел. – Дело, можно сказать, сделано. Вот теперь пришло время обратиться к Очевидной магии. Это общеизвестное заклинание Сохранения Формы, всего вторая ступень Черной магии, обычно им пользуются повара и портные. Первые – чтобы нежный воздушный крем не растекся прежде времени, вторые – когда работают с деликатными тканями вроде умпонского шелка… Ну, в целом понятно, да?

Он монотонно забубнил себе под нос, осторожно поглаживая воздух в нескольких дюймах над свертком. Наконец умолк, поднял с пола свое лоохи и тут же заботливо укутал в него совсем маленькую девочку, с виду лет двадцати, не больше. Она покорно дала себя одеть, вид при этом имела совершенно безучастный, даже по сторонам не смотрела. Как только Габа ее отпустил, она заковыляла к выходу, путаясь в складках лоохи и шаркая ногами, как старушка. Останавливать ее мы не стали.

– И что теперь будет? – нетерпеливо спросил Джуффин, глядя вслед неспешно удаляющемуся горю.

– Ничего, – пожал плечами Габа. – Дело сделано, она пошла к своим. Оставаться с нами для нее удовольствие сомнительное. В первый раз я применял еще Белую магию. Несколько традиционных фермерских заклинаний, при помощи которых можно быстро и легко подружиться с домашним животным. Знаете такие?

– Будете смеяться, никогда не слышал, – признался Джуффин. – Я, конечно, почти деревенский парень, с окраины Кеттари, но наши шимарские крестьяне стараются обходиться старыми дедовскими фокусами.

– В общем, это очень простые заклинания, второй и третьей ступени. Одно прогоняет страх, вернее, притупляет чувство опасности, другое внушает привязанность. Кстати, в старые времена многие няньки на первых порах читали их над хозяйскими детьми – чтобы не робели и ходили за ними хвостиком.

– Ничего себе! – не удержался я. – И родители им это позволяли?

– Почему нет? Заклинания совершенно безобидные, не приворотное зелье какое-нибудь. На взрослых людей они вообще не действуют, а на детей влияют весьма эффективно, но недолго, от нескольких часов до трех-четырех дней, все зависит от природной твердости характера, которую обычно называют упрямством. Потом можно повторить, но обычно не приходится, дети быстро привыкают к своим нянькам и вообще к чему и кому угодно… Я, собственно, откуда это все знаю – еще в молодости, когда только начал практиковать, все думал, как бы сделать, чтобы дети меня не боялись, я же порой совсем маленьких брался лечить, а они видели незнакомого дядю и орали от страха, что, мягко говоря, не способствовало выздоровлению. И тогда я вспомнил собственную няньку и решил воспользоваться старыми проверенными методами, отлично получилось… Да, так вот, когда я увидел, что в результате моей ворожбы горе превратилось в маленького ребенка, прочитал эти заклинания, чтобы ей было рядом со мной хорошо, в смысле, не страшно и уютно. И она действительно очень ко мне привязалась, всюду бегала следом… Но сейчас это ни к чему, она же со мной не останется, я правильно понимаю?

– Правильно, – кивнул Джуффин. – А остальные ваши пациенты не захотели приручать детишек, да?

– Да. Я всем объяснял, что так можно сделать, но эта идея никому не пришлась по вкусу. Люди их боялись, просили только об одном: заберите их отсюда куда-нибудь. Я, собственно, не настаивал, воля пациента – закон. Ну и моя питомица хотела побольше времени проводить со своими, так что поначалу я забирал всех к себе. Отвел им комнату наверху, они там все вместе тихонько сидели, меня не беспокоили. Им же вообще ничего не надо, даже еды. Принесешь фруктов или сластей – едят, но неохотно, как будто тяжелую работу делают, лишь бы поскорее с этим покончить; я быстро убедился, что для выживания им питаться не нужно, и оставил ребят в покое. Потом, когда их стало больше полудюжины, они стали подолгу гулять, иногда ночевать не возвращались; в конце концов сами нашли себе другое убежище, пустую усадьбу по дороге в Новый Город – знаете, одну из тех, чьи хозяева, в лучшем случае, через сто лет из ссылки вернутся, и вокруг такие же заброшенные дома, никаких соседей. Я пару раз съездил, поглядел, убедился, что там тепло и сухо, дети вроде довольны, и больше в их дела не лез. Мне с ними тоже, знаете, не слишком уютно было, хоть я и стыдился себе в этом признаваться.

– Еще бы, – сочувственно поддакнул Джуффин. – Они же выглядят как дети, а вы – детский знахарь. Конечно, вы до последнего старались быть им полезным или хотя бы не вредить. Чему я, собственно, удивляюсь… Знаете, что? Вы, пожалуй, поезжайте домой. У вас был тяжелый день. Отдохните, если получится. Все, что могли, вы уже сделали.

– А вы не будете вызывать чиновников из Канцелярии Скорой Расправы? – недоверчиво спросил Габа. – Я думал об этом, пока ездил за снадобьями. Неправильно все же вот так меня отпускать. Как ни крути, а если бы не я, двадцать три человека были бы сейчас живы. А еще двадцать три – счастливы.

– Так и есть, – согласился Джуффин. – Но Канцелярия Скорой Расправы занимается преступлениями, а не роковыми ошибками. И это, на мой взгляд, правильно. В противном случае пришлось бы взять под стражу все человечество, начиная, к примеру, с меня – все мы время от времени ошибаемся. Вы облегчали чужие страдания, предварительно проверив новое лекарство на себе, как и положено ответственному знахарю, – что с вас взять? Лично мне кажется совершенно невероятным, что вы так и не поняли, каких чудовищ породили, даже разобраться толком не пытались, но непоследовательность и отсутствие любознательности – скорее беда для ученого, чем преступление. Тем более запретной магией вы не злоупотребляли, следствию помогаете – выходит, у меня даже нет формального повода сажать вас в Холоми. Я бы и рад вас упечь, просто чтобы облегчить муки вашей совести. Но ничего не выйдет. И заранее прошу об одном: не пытайтесь выпустить наружу еще и ее. Чужая совесть, без присмотра разгуливающая по городу, – это натурально конец света.

Габа Гро, ясное дело, не смог по достоинству оценить эту шутку. Только еще больше пригорюнился.

– Не знаю, что я буду делать, когда окажусь дома, наедине с собой, – вздохнул он. – Я и с горем-то своим, как видите, за столько лет не смог справиться. А как жить с такой виной?

– Если я скажу: «Постарайтесь исправить то, что натворили», – это будет пустая болтовня. Ясно, что ничего тут уже не исправишь. И, кстати, если мы, презрев закон, все-таки запрем вас в Холоми, легче никому из пострадавших, я вас уверяю, не станет. Отправляйтесь домой, приготовьте себе хорошее снотворное и постарайтесь выспаться. Жизнь продолжается, хотим мы того или нет. У вас, хвала Магистрам, есть ваша работа. Специалистов по детским болезням в Ехо никогда не было много, а уж сейчас по пальцам сосчитать можно. И, кроме того…

Он замолчал, задумавшись о чем-то.

– Что – кроме того? – встрепенулся знахарь.

– Да так, – отмахнулся Джуффин. – Потом. Успеется. Завтра пришлю вам зов, есть один разговор. Не деловой, скорее задушевный. Из тех, что лучше вести, отдохнув и успокоившись. Так что хорошей вам ночи. Снотворное примите обязательно, считайте, это условие, на котором я вас отпускаю.

– А вы сами отведете их в Холоми? – Габа выразительно поглядел в окно.

– Справимся как-нибудь. Не такие уж мы беспомощные. Ступайте. Я скажу вознице, чтобы отвез вас домой.

Габа Гро наконец ушел. Я-то понял, почему Джуффин его так настойчиво выпроваживал. Пусть думает, будто его жуткие питомцы благоденствуют в подвалах Холоми. А что мы давеча решили утопить, вернее, растворить их в Хуроне, это его не касается. Просто немилосердно было бы докладывать о наших планах мягкосердечному знахарю. Я бы и сам так поступил. А вот от Джуффина не ожидал такой деликатности. Думал, ему недосуг беспокоиться о таких скучных вещах, как чужие глупые чувства. Но в последнее время он как с цепи сорвался, будто пари с кем-нибудь заключил, что будет удивлять меня по несколько раз на дню.

А кстати, да, пари – это бы все объяснило.

– …Ну вот, – Джуффин сладко зевнул и с видимым удовольствием потянулся. – Дело, можно сказать, сделано. Осталось понять, как мы будем загонять этих малышей в Хурон. Залезть в воду по самые уши и страдать там во всю мочь, чтобы сами к нам пришли? Отличный был бы ход, но не получится, в этом смысле мы с вами, Кофа, бездари и слабаки, не стоит и стараться. Вызвать, что ли, несколько дюжин полицейских с мешками? Или лучше Королевских гвардейцев? И те, и другие одинаково бестолковые, провозятся до утра – и хорошо, если не до полудня. Зато у полицейских красивая форма, а у гвардейцев – великолепная выправка. На ком остановиться? Да, нечасто приходится делать столь ответственный выбор!

От неожиданности я рассмеялся. Вот уж действительно, всегда бы нам такие проблемы.

– Чтобы вызвать гвардейцев, придется ждать до утра, пока откроется Королевская канцелярия, – отсмеявшись, сказал я. – Без письменного приказа они с места не двинутся. А полицейские прибудут, самое позже, через полчаса. Вот вам и ответ.

Джуффин помрачнел.

– Не люблю я связываться с Городской Полицией. А ведь придется. Вдвоем мы с вами будем до завтрашнего вечера этих красавцев к реке перетаскивать. А вдруг забеспокоятся, разбегутся? Лови их потом по всему городу… Впрочем, готов держать пари, что полицейские непременно потеряют пару-тройку где-нибудь по дороге. Так что веселье в любом случае обеспечено. Увы, партия в «Крак» перед сном мне определенно не светит; сам сон, впрочем, тоже представляется весьма маловероятным событием.

Призрак, который все это время был на удивление тих, так что я почти забыл о его присутствии, вдруг встрепенулся.

– Все, хватит, – проворчал он. – Прекращайте ныть. Я вас выручу. Но при одном условии…

– Да-да-да, можете не продолжать, я догадался. Условие принимается. Все сэкономленное время я посвящу исключительно вам и картам, – Джуффин улыбался до ушей. – Могли бы не обговаривать специально, я сам только об этом и мечтаю. Где я еще такого партнера найду?

– Теперь уж, пожалуй, нигде, – польщенно согласился призрак. – Нынешняя молодежь, начиная с моего собственного сына, ничего не понимает в карточных играх.

С этими словами он выпорхнул в окно, а я в недоумении уставился на Джуффина.

– Что это он затеял? Вернее, вы оба.

– Ну как – что? Сэр Хумха нам поможет.

– Каким образом?

– Понятия не имею. Сейчас увидим. Но я с самого начала предполагал, что призраку будет гораздо легче найти общий язык с этими существами, чем живому человеку. И видел, что сэр Хумха буквально погибает от любопытства, ужасно хочет сам разобраться с нашими детишками, но ни за что в жизни не станет просить: «Дайте старику поразвлечься». Ну и я решил ни о чем его не просить, я тоже гордый. Но дал понять, что помощь нам сейчас нужна позарез. И сэр Хумха великодушно ее предложил. Очень своевременно! Сказать по правде, я вовсе не уверен, что простые ребята вроде полицейских или гвардейцев справились бы с таким делом без ущерба для себя. Я бы их и близко к этим детишкам не подпустил.

– Скажите уж прямо, вам просто интересно, как Хумха с ними договорится и что из этого выйдет. Ясно же, что вам ничего не стоит спрятать все пятьдесят четыре горя в пригоршню одним махом и отнести к реке. Я-то все не мог понять, с какой радости вы собрались разводить канитель…

– Ну да, – невозмутимо согласился Джуффин. – Я так рассудил, сделать все сам всегда успею. Но это неинтересно. А вот поглядеть, как призрак могущественного Магистра будет справляться с чужим горем, когда еще доведется.

И вот так всегда. Если уж Джуффин Халли во всеуслышание объявляет, что не может с чем-то справиться, можно не сомневаться, это просто балаган, затеянный не то с какой-то тайной целью, не то скуки ради. Когда он действительно чего-то не может, об этом, будьте спокойны, никто не узнает.

– Да вы не на меня, вы на улицу смотрите, – нетерпеливо сказал Джуффин. – Видите, они встают с тротуара и понемногу собираются вокруг сэра Хумхи… Слушайте, Кофа, кажется, он им что-то рассказывает. Интересно что?

– Сказку на ночь, – ухмыльнулся я. – И непременно с моралью в конце. Дескать, хорошие дети должны слушаться старших, даже когда те говорят, что пора идти топиться.

– Похоже на то, – совершенно серьезно подтвердил Джуффин. – Можете попробовать послушать. Как будто это просто чужая Безмолвная речь. Думаю, у вас получится. И у меня тоже.

Из всех скверных советов, которым я когда-либо сдуру следовал, это был наихудший. Вместо более-менее осмысленной речи на меня обрушился нестройный хор такого сокрушительного тоскливого воя, что я на ногах едва устоял. Все бы ничего, но на какое-то мгновение мне показалось, что он не просто звучит в моей голове, а является частью меня, то есть я сам испытываю муку, рвущую сердце на части, и кричу тоже я сам, и… Ох, нет.

Я, впрочем, довольно быстро опомнился. Повернулся к Джуффину с твердым намерением крепко его обругать, но увидел, что он сам имеет тот еще вид. Почти жалкий, почти раздавленный – я глазам своим поверить не мог. И его, выходит, проняло.

– Простите, Кофа, – наконец сказал он. – Надо было сперва самому разобраться, а уже потом вам предлагать. Такого эффекта я не ожидал.

– Хорошую сказку им Хумха рассказывает, нечего сказать, – вздохнул я. – Счастье, что он никогда не пытался рассказать ее мне. За такое великодушие многое можно простить.

– А, так вы же ничего не поняли! – оживился Джуффин. Он уже снова был бодр и весел, на мой взгляд, даже чересчур. – Сэр Хумха ничего им не рассказывает. Он их слушает. Очень внимательно и сочувственно слушает. Небось еще и поддакивает в нужных местах. В том-то и дело!

– Слушает? – недоверчиво переспросил я.