Электронная библиотека » Макс Фрай » » онлайн чтение - страница 121


  • Текст добавлен: 10 мая 2017, 20:59


Автор книги: Макс Фрай


Жанр: Детективная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 121 (всего у книги 131 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В Боисе я пообедал и отправился дальше, в Эоис – просто так, без определенной цели. Глупо было бы не осмотреть все, если уж я здесь оказался. А в Эоисе пришлось пообедать еще раз. Этого потребовало не брюхо, а чувство справедливости. Я вдруг сообразил, что до Эоиса путешественники, на которых, можно сказать, держится вся экономика приграничного городка, почти никогда не добираются, а значит, и доходы у тамошних трактирщиков гораздо меньше. Ясно, что мой скромный вклад не восстановит равновесие, но каждый должен делать, что может.

Награда за мою самоотверженность не замедлила явиться. В первом же трактире, куда я заглянул, сидели мужчина и женщина, оба в знаменитых тубурских Сонных Шапках, о которых я много слышал и читал, но собственными глазами видел только издалека. Огромные, почти метровой высоты, расширяющиеся кверху головные уборы, сшитые из лоскутов кожи и разноцветного меха, означали, что передо мной не просто горцы в экзотических нарядах, а сами Сонные Наездники, люди, управляющие сновидениями столь же лихо, как подчиняют себе реальность лучшие из угуландских магов – те немногие, кому неизвестно значение слова «невозможно».

Пахли они, кстати, потрясающе: молодой хвоей, студеным зимним ветром, какими-то горькими травами, шинпуйским соленым вином, которое, скорее всего, недавно пили, и еще чем-то совершенно неописуемым, новым для меня и одновременно смутно знакомым. Я невольно подумал – прозрачной темнотой лунной ночи, однако ошибся. Позже я еще не раз встречал этот аромат и постепенно понял, что так пахнут сновидения – не все, конечно, только самые глубокие, вспоминать которые мы почти не умеем, а Сонные Наездники считают своей подлинной жизнью.

Никогда не думал, что можно вот так запросто встретить живые мифы Чирухты в трактире, да еще всего в дюжине миль от границы с Изамоном. До сих пор считалось, что Сонные Наездники вообще никогда не спускаются со своих блистающих вершин – хотя бы потому, что ради дальнего путешествия пришлось бы надолго проснуться.

Однако, вопреки распространенному мнению, Сонные Наездники все-таки бодрствуют. Возможно, не так много, как прочие люди, но вполне достаточно для того, чтобы проводить время с друзьями и поддерживать в относительном порядке хозяйство. Собственно, поэтому они и носят свои огромные Сонные Шапки. В «Энциклопедии Мира» сэра Манги Мелифаро написано, что под такой шапкой можно спрятать прерванный внезапным пробуждением сон, чтобы потом, на досуге, спокойно досмотреть его до конца. И это в общем верно. Но все же недостаточно точно.

Штука в том, что, по мнению самих тубурцев, продолжительность подавляющего большинства самых интересных и важных снов примерно равна сроку человеческой жизни. Не досмотреть подобный сон до конца – все равно что умереть молодым. То есть как минимум очень досадно. И если тебе однажды посчастливилось ухватить такой сон-жизнь за хвост, лучше бы его вовсе не отпускать – то есть не просыпаться. Однако человек, живущий среди людей, обычно не имеет такой счастливой возможности. Рано или поздно непременно придут и разбудят. Поэтому приходится хитрить – заплетать сновидение в косу, зашивать его в подушку, прятать за щеку или даже глотать; впрочем, последний вариант считается довольно опасным. А лучше всего помещать сон под традиционную Сонную Шапку. Придуманная и сконструированная как идеальная ловушка для сновидений, сшитая руками сомнамбул под пение специальных заклинаний, она способна не только долгие годы удерживать добычу, но и всякий раз отправлять спящего в то самое место, на котором его разбудили, – что и говорить, очень удобно.

Большую часть жизни я собирал сведения о тубурских Сонных Наездниках, но нельзя сказать, что преуспел. Неудивительно – даже опытным путешественникам, неоднократно объездившим весь Тубур, почти никогда не выпадает шанс поговорить с настоящим Сонным Наездником. Те совершенно не интересуются ни иноземными товарами, ни тем более чужими делами, а потому редко показываются гостям. И в книгах о них почти ничего не написано. Есть довольно подробный рассказ о Сонных Шапках в «Энциклопедии Мира» сэра Манги Мелифаро, любопытный эпизод исцеления во сне в старинных «Записках Алаиса Кайи, знахаря из Умпона», упоминание тубурской ритуальной обуви для сна в предисловии к «Тайному кодексу обувщиков Таруна» да несколько разрозненных, не заслуживающих особого доверия баек в куманских «Историях странствий» – больше ничего я не нашел. И даже сэр Шурф Лонли-Локли, который знает о книгах больше, чем самый уважаемый университетский профессор, не смог мне помочь. Разве только «Истории странствий» я по его совету внимательно перечитал – не сказать что с большой пользой.

Есть еще наши Мастера Совершенных Снов, прошедшие обучение в горах Чирухты, но они, мягко говоря, не любители травить байки. «Поезжай в Тубур, поучись или просто поспи там подольше, и сам все узнаешь» – вот и весь разговор.

Я, собственно, так и собирался поступить – когда-нибудь потом, много лет спустя, при условии, что сэр Джуффин согласится дать мне длинный отпуск, а Хенна не откажется скучать без меня несколько лет. По правде говоря, оба условия казались мне почти невыполнимыми, но мечтать это не мешало – чего ж еще.

И тут вдруг командировка в Тубур – потрясающее везение!

Поэтому, увидев в трактире Сонных Наездников в легендарных шапках, я в очередной раз восхищенно подумал: какая же молодец маленькая леди Кегги Клегги, что так удачно пропала – не где-нибудь, а именно в Тубурских горах. Найду – расцелую в обе щеки, как любимую сестру. И объявлю себя ее вечным должником, потому что это – чистая правда.

Обмирая от восторга, я шепотом, чтобы не помешать беседе Сонных Наездников, попросил трактирщика принести мне горячий мясной суп, забился в самый темный угол и навострил уши. Потому что – уж если везет, то везет! – эти двое говорили на хохенгроне.

Услышать настоящие, живые диалоги на хохенгроне и принять в них посильное участие – это была еще одна моя заветная мечта, связанная с поездкой в Тубур. Потому что до сих пор мне приходилось ограничиваться воспоминаниями о разговорах с мамой да регулярными встречами с сэром Поххи Мактэйа, бывшим представителем Соединенного Королевства в Анбобайре, Тубуре и Шинпу, – старик, на мое счастье, большой любитель поговорить, но языком владеет, прямо скажем, не в совершенстве. Как, впрочем, и я сам.

Еще, конечно, была у меня восхитительная дюжина дней практики во время прошлой поездки – ровно столько, чтобы попробовать, обнаружить в своем знании глубокие прорехи, мужественно продолжать говорить, не страшась позора, окончательно расслабиться, войти во вкус, начать учиться – и привет, пора уезжать. На самом интересном месте!

Зато теперь я слушал, как женщина в Сонной Шапке говорит своему спутнику: «Как будто ночное буйное темноводное мощное властное как будто грохоча хохоча как будто почти наугад сокрушило как будто навек унесло старое мертвое неподвижное. Как будто звонкое живое осталось веселое в мокром как будто стоя летит дрожит навстречу свежему солнечному горячему как будто себя приветствует как будто пляшет ликует теперь».

Я понимал, что речь идет о давешнем ливне, повалившем, по ее словам, только сухие деревья и ничем не навредившем живым, которые теперь с удовольствием сохнут на весеннем солнце, – и был счастлив.

Вижу, что моя попытка дать хотя бы приблизительное представление о том, как строится одна из самых простых и понятных фраз на хохенгроне, вас порядком озадачила. Но тут ничего не поделаешь, таков уж этот язык, который сами тубурцы называют Ясной речью – это обычно вызывает истерический хохот у всех, кто пробовал его учить.

Мой опыт показывает, что освоить хохенгрон в раннем детстве относительно просто; похоже, во всех остальных случаях он практически не поддается изучению. Поэтому в нашем Королевском Университете хохенгрон не преподают вовсе, а в Высокой Школе его изучают без установки на результат, исключительно для развития ума и воображения. На моей памяти, чтобы получить высший балл на выпускном экзамене, надо было всего лишь правильно составить предложение из дюжины слов, и даже это, насколько я знаю, удавалось единицам.

Как я уже упоминал, хохенгрон – не основной язык тубурских горцев, а дополнительный. На хохенгрон они переходят, когда хотят поговорить о самых важных, с их точки зрения, вещах: снах, смерти и погоде. Считается, что повседневная речь не подходит для разговоров на столь непростые темы, причем дело даже не в недостатке нужных слов – в таких случаях требуется совсем иная логика и соответствующая ей структура речи. Например, в хохенгроне всякая фраза, даже аналог наших «да» и «нет», начинается со слова «клёххх», в примерном переводе – «как будто». Пока ты говоришь на этом языке, об определенности лучше забыть. Или вот еще яркая особенность: в хохенгроне нет существительных, только глаголы, прилагательные, наречия и причастия, поскольку, как полагают жители Тубурских гор, всякое живое существо и любой предмет – недолговечная иллюзия, зато действия, качества, обстоятельства и состояния – объективная, хоть и чрезвычайно изменчивая реальность. Личные местоимения в этом языке все-таки есть, как я понимаю, просто для удобства, но они всегда предваряются все тем же «как будто», в противном случае вас просто не поймут. «Клёхххьё» – «я», «клёхххий» – «ты» и так далее. «Как будто я веселый очень земной как будто быстро медленно снова быстро пришел как будто к тебе гостеприимному сидящему текущему происходящему внутри и как будто снаружи», – правда, здорово? Примерно так поздоровался бы сегодня с Максом простой, необразованный тубурский крестьянин, окажись он на моем месте. А чтобы дословно воспроизвести речь тубурца, хотя бы несколько лет проучившегося в одной из местных Старших школ, моих знаний, увы, пока недостаточно.

Вы, наверное, уже поняли, что я в восторге от хохенгрона. Однако единомышленников у меня, по правде сказать, немного. Большинство наших лингвистов сходятся на том, что хохенгрон годится лишь для увеличения числа пациентов Приюта Безумных. И это тоже верно – отчасти. Я лично знал одного человека, который сошел с ума, изучая этот язык, но он, на мой взгляд, слишком поздно начал, к тому же проявил чрезмерное усердие, а такой подход редко доводит до добра.

Те же лингвисты яростно спорят, следует ли считать хохенгрон искусственным языком. Общеизвестно, что в Мире, где человеческая речь едина для всех континентов и меняется только под влиянием времени, есть один полностью искусственный язык – иррашийский. Жители Ирраши, не просто живущие по соседству с Соединенным Королевством, но и активно с нами торгующие чуть ли не с начала времен, всегда страдали от способности угуландских колдунов читать чужие мысли. Сами понимаете, купцам во все времена есть что скрывать от покупателей! Поэтому тысяч пять, что ли, лет назад иррашийские ученые принялись сочинять новый язык, специально стараясь сделать его как можно более сложным, чтобы проницательным соседям было лень зубрить сорок пять падежей, шестьдесят глагольных форм и прочую ерунду в таком роде. Потратили на это не одно столетие, но в конце концов создали язык, показавшийся всем иррашийцам столь совершенным, что с тех пор они говорят и думают на нем, даже когда никто не слышит, а единую речь, знание которой не только полезно, но и вполне неизбежно для всех обитателей Мира, используют только в разговорах с иностранцами.

По сходным причинам возникло множество локальных и цеховых жаргонов, но ни один из них не развился до самостоятельного языка; оно и к лучшему, а то чокнуться можно было бы – все это зубрить.

Так вот, с иррашийским языком все ясно. А хохенгрон, в отличие от него, был не придуман, а по крохам извлечен из сновидений. Однако воедино сводился все-таки наяву, и на это, если верить некоторым специалистам, ушли даже не века, а тысячелетия. Поэтому, если вы однажды окажетесь у нас в Ехо и вам вдруг позарез приспичит подраться, просто ступайте к «Пьяному умнику», в «Крашеную репу» или любое другое заведение, где любят выпивать столичные профессора, а там объявите с порога, будто хохенгрон – искусственный язык. Или, напротив, сформировавшийся естественным образом. Какую бы позицию вы ни заняли по данному вопросу, желающие укротить буйство вашего интеллекта объявятся незамедлительно. Даже удивительно, что спор о происхождении хохенгрона так и не стал причиной новой гражданской войны – по крайней мере, в ту пору, когда я учился в Королевской Высокой Школе, к тому все шло.

Ох. Похоже, я чересчур увлекся. А всего-то и хотел объяснить, что сказанное на хохенгроне практически не поддается переводу. Разве что очень приблизительному. Но если переводчик не будет стараться изо всех сил, он не сумеет сохранить вообще ни единой крупицы смысла. А если разобьется в лепешку, сможет хотя бы смутно намекнуть, о чем шла речь.


Зато теперь вы можете вообразить, с каким упоением и азартом я подслушивал чужой разговор. И как был счастлив и горд собой в те моменты, когда не просто приблизительно понимал, что за тема обсуждается, а начинал улавливать некоторые важные нюансы. Например, мужчина отзывался о весенних ливнях с должным уважением, но все же неодобрительно – очень похоже на то, как сэр Джуффин Халли поминает порой Лойсо Пондохву и других Великих Магистров Смутных Времен. «Как будто неукротимые буйные неизбежные как будто великолепные как будто приходят плясать чужие неприглашенные как будто для сладкоскучающих утомленных давно бездеятельных как будто не для меня», – говорил он, а женщина мягко возражала: «Как будто без разрушительных буйногрохочущих как будто замрет как будто все спокойное вечное как будто утихомирится как будто уснет без звонкого сновертящегося как будто бессмысленно как будто вовсе не спал».

Ладно, ладно, все, считайте, я уже угомонился. Тем более что примерно на этом месте женщина наконец заметила, как жадно я их слушаю, улыбнулась и обратилась ко мне, да так заковыристо, что я сейчас даже приблизительно не воспроизведу. Тем не менее смысл ее фразы я худо-бедно понял. Женщина тепло поприветствовала меня, одновременно выражая надежду, что за много тысяч ночей, прошедших со дня моего рождения, я успел повидать во сне некоторое количество чужих небес, гор и морей. Вполне традиционная тубурская любезность, уместная лишь в разговоре старшего с младшим, поскольку тождественна снисходительному вопросу: «Надеюсь, в твоей бестолковой жизни был хоть какой-то смысл?»

Я собрался с духом и ответил что-то вроде: «Как будто немало видел как будто слышал как будто ослепительно ясное как будто мерцающее драгоценное радостное переполняющее как будто мое». Слишком коротко, конечно, зато по делу – из моих слов Сонная Наездница должна была заключить, что я довольно часто вижу сны и чрезвычайно высоко ценю эту часть своей жизни.

– Ну и дела! – одобрительно усмехнулась она. – Впервые вижу наяву чужеземца, способного связно сложить больше двух блистательных слов Ясной речи. Удачный день, ради такого и проснуться не досадно. Кто тебя научил?

Все это она сказала нормальным человеческим языком. Что закономерно – теперь разговор шел обо мне. Такие простые вещи, как обстоятельства человеческой жизни, на хохенгроне не обсуждают.

Потом я битый час рассказывал своим новым знакомым о маме – как она научила меня хохенгрону, и где выучилась ему сама, и откуда вообще взялась – такая всезнайка. То есть в итоге я прочитал Сонным Наездникам краткую, но содержательную лекцию о наших магических Орденах в целом и Ордене Часов Попятного Времени в частности – а как еще все объяснить?

Впрочем, слушатели остались довольны, а мне того и требовалось. Я был в таком восторге от возможности разговаривать с самыми настоящими Сонными Наездниками, что на столе сплясать был готов, а не только языком молоть.

Но танцами на столе они, похоже, совершенно не интересовались. Зато оживились, узнав с моих слов, что давешний ливень застал меня в лесу.

– И как тебе это понравилось? – спросил мужчина, до сих пор помалкивавший.

Тут есть один тонкий момент. Тубурец не перешел на хохенгрон, хотя заговорил о погоде. Это означало, что его волнует не ливень сам по себе, а моя участь – не испугался ли, куда спрятался, с какими потерями вышел. А вот если бы собеседник сменил язык, это выглядело бы как просьба рассказать о впечатлениях от встречи с грозной стихией, не затрудняя слушателей сведениями о собственных приключениях – и так видно, что остался жив, вот и ладно.

– Я, как только почуял приближение дождя, отыскал пещеру и спрятался. Такая хорошая пещера – глубокая, и вход высоко, чтобы не залило. Слышал, у вас тут много таких. Их специально устроили, чтобы путники от ливней спасались, или природа постаралась?

– Природа специально устроила, – лаконично ответил мужчина. А женщина добавила:

– Только природа не для путников старалась. Мы рады, что людям есть где укрыться от ливней, это доброе дело. Но изначально пещеры созданы для… – она ненадолго задумалась и закончила уже на хохенгроне: – Как будто яснодышащим видящим как будто уединенно нырять глубоко в сияющее темное как будто свое находить молча разглядывать как будто вдали от чужого ослепительного как будто его нигде как будто вовсе нет.

Коротко говоря, ее слова означали, что пещеры предназначены для сновидцев, которым близость других спящих и чужих сновидений мешает сосредоточиться на собственных. Ну как чуткого и не очень опытного певца может сбить с толку нетрезвый хор в трактире на углу – например.

– Ого! – отозвался я.

Был так взволнован внезапно открывшейся мне тайной тубурских пещер, что забыл все остальные слова – не только хохенгрон, но и обычную речь.

– Как будто жду как будто желаю узнать глубоко ли как будто летал нырял в той темной тихой скрывшей как будто тебя как будто оберегающей? – внезапно спросила женщина.

Жизнь все-таки поразительная штука. Если бы мне когда-нибудь сказали, что в один прекрасный день легендарные Сонные Наездники станут интересоваться содержанием моих скромных сновидений, я бы, наверное, обиделся. Потому что можно, конечно, подшучивать над людьми, почему нет. Но вот так открыто издеваться – это уже перебор. Совсем не смешно.

Даже когда живешь, стараясь не забывать, что возможно вообще все что угодно, как-то не учитываешь, что формула «все что угодно» включает события, о которых как о невозможных – и то не думаешь. И вообще никак о них не думаешь, потому что они – немыслимы.

Однако сейчас мне следовало не ликовать, а собраться, чтобы дать точный ответ. Хвала Магистрам, собеседники меня не торопили. Терпеливо ждали, пока я мучительно вспоминал, какими словами можно описать, к примеру, северный ветер. И чем должна отличаться от него характеристика южного? И… Слишком много вопросов!

– Не волнуйся. Это не школьный экзамен, – вдруг сказал мужчина. – И не важное дело. Нам просто интересно с тобой говорить. Это развлечение, радость. Стараться совсем не надо.

Он был прав. Я наконец расслабился и сразу составил нужную фразу – примитивную, зато довольно точно описывающую мой сон. А больше ничего и не требовалось.

– Как будто в той темной тихой скрывшей как будто меня как будто оберегающей как будто летящий свистящий сокрушающий как будто пришедший как будто из темного ледяного высокого как будто летящий шелестящий очаровательный как будто явившийся из как будто огромного безбрежного теплого земное соединяющего как будто обнявшись вместе как будто вдыхая выдыхая замирая как будто искали глубокий покой в темном сияющем как будто замерли как будто нашли.

Ну, то есть я как мог пересказал им свой сон о ветрах, которые спали в обнимку в моей пещере. И выслушал ответ. И поблагодарил. И стал слушать дальше. Мы говорили еще примерно полчаса, почти не пользуясь обычной речью, – о такой роскошной практике я и мечтать не смел. Но пересказывать наш диалог близко к тексту не стану, а то вы, того гляди, меня поколотите. Во всяком случае, на лице сэра Макса отчетливо написано желание стукнуть меня табуреткой. Примерно так обычно выглядел наш профессор литературы Халли Мао Тактаго, рецензируя студенческие сочинения, и дело почти всегда кончалось красивой дракой, в духе начала Эпохи Орденов, только без магии. Вспоминать об этом приятно, но воспроизводить все же не хотелось бы.

Проблема в том, что, если пересказывать нашу тогдашнюю беседу нормальным человеческим языком, большая часть ее потаенных смыслов теряется безвозвратно. Впрочем, ладно, обойдемся без них.

Женщина сказала, что мой сон о ветрах, спрятавшихся в пещере от ливня, – это добрый знак, хорошее начало долгого перехода через Тубурские горы. Мужчина же сокрушался – как жаль, что такой прекрасный сон достался неопытному сновидцу. Потому что опытный сразу определил бы, был ли это так называемый Глубокий Скрытый сон, существующий в собственном отдельном пространстве и никоим образом не связанный с так называемой реальностью, или же Легкий Тонкий сон, события которого тесно переплетены с происходящим наяву и нередко становятся ответами на важные вопросы. Сам он предполагал второй вариант. Сказал – дескать, всегда был уверен, что здешние ветры не любят весенние ливни, хоть и не подозревал, что неприязнь побуждает их прятаться в пещерах.

При этом оба Сонных Наездника говорили со мной снисходительно, как с приезжим балбесом, ничего не смыслящим в сновидениях, каковым я, собственно, и являлся. И одновременно уважительно и очень серьезно, как с равным. Такое противоречивое обращение к собеседнику – одна из характерных особенностей хохенгрона, дополнительное выразительное средство. В моем случае оно означало похвалу моим сновидческим способностям, сожаление, что они до сих пор не получили должного развития, настоятельную рекомендацию немедленно заняться искусством сновидений у какого-нибудь стоящего мастера и обещание скорого успеха.

То есть напрямик об этом не было сказано ни слова. Меня не учили уму-разуму и не давали непрошеных советов. Однако я все понял и принял к сведению. Даже если захотел бы отмахнуться и забыть, все равно не смог бы. Сказанное в лоб куда легче игнорировать, чем подобные вкрадчивые, но внятные намеки – по крайней мере, мне.

А как красиво они со мной попрощались, слышали бы вы. Покровительственное: «Теперь ступай, отдохни, приятного тебе вечера» – и одновременно: «Как будто встретимся сияющие как будто во тьме» – традиционная формула расставания Сонных Наездников, они так не то что к иностранцам, а к родным и друзьям не обращаются. Только друг к другу.

Я уже не знал, что и думать. Поэтому вовсе не стал размышлять, а просто вернулся в свою гостиницу – бегом. Несся, подпрыгивая и приплясывая, во весь опор до самого Соиса, да еще и арии из популярных опер распевал, на потеху окрестным лесам. Еще никогда в жизни так перед незнакомыми деревьями не позорился.

Зато не взорвался.


Собираясь в поездку, я кинул в сумку несколько самопишущих табличек. То есть я, конечно, ни на минуту не забывал, что еду в Тубур не ради удовлетворения научного любопытства, а по служебному делу – искать пропавшую леди Кегги Клегги, свою бывшую однокурсницу, ныне придворную даму, доверенного друга нашего короля и, что важнее всего, живого человека. Уж не знаю, что может быть серьезней.

Но как довольно опытный путешественник, я отдавал себе отчет, что дорога к месту происшествия будет долгой. И случиться может все что угодно. В том числе разные интересные вещи. И глупо выйдет, если я просто положусь на свою дурацкую память. Она у меня очень хорошая. Но кратковременная, как почти у всех студентов. То есть, расставшись с Сонными Наездниками, я был способен воспроизвести наш разговор практически слово в слово. А скажем, три дня спустя едва ли вспомнил бы половину. И у меня были некоторые основания опасаться, что к моменту возвращения домой я, скорее всего, вообще начну думать, будто удивительная встреча в Эоисе мне приснилась, а это уже ни в какие ворота. Потому и взял таблички – чтобы собственным воспоминаниям легче было поверить потом, когда путешествие в Тубур останется далеко позади… Ай, ладно. Вам-то я зачем вру?

«Несколько» табличек – это вообще-то четыре дюжины. Такого количества хватило бы на добрую половину «Энциклопедии Мира» – если аккуратно писать. Ясно же, зачем я так запасался и какие у меня были тайные планы. Ни одной мало-мальски серьезной книги о жизненном укладе и обычаях тубурских горцев до сих пор нет. Несерьезных, впрочем, тоже. Даже сэр Манга Мелифаро, при всем моем безграничном к нему уважении, пробыл в Тубуре совсем недолго. Наверняка поболтал с трактирщиками в Соис Боис Эоисе; потом, возможно, посетил еще несколько поселений, но доверительных отношений не то что с Сонными Наездниками, а даже с рядовыми Мастерами Снов не завел. Просто не успел, как я понимаю, – ему же весь Мир надо было объездить. Да и формат энциклопедии не предполагает глубокого исследования – только самые общие сведения, по верхам.

И вот эту прореху я надеялся собственноручно залатать. На многое не претендовал – решил, пусть это будут просто путевые заметки. Плюс основные сведения о хохенгроне, по которому я, как ни крути, единственный более-менее компетентный специалист в Соединенном Королевстве, пора бы уже самому это признать. Плюс хотя бы поверхностный анализ особенностей тубурской кухни, до сих пор вообще никем не исследованной, а этот фактор оказывает на человеческую жизнь огромное влияние. И, конечно, все, что я смогу разузнать о сновидцах и сновидениях – чем больше, тем лучше. Ничего страшного не случится, если я стану задавать окружающим чуть больше вопросов, чем это необходимо для поисков Кегги Клегги. А потом конспектировать полученные ответы – никакого ущерба для основной задачи, четверть часа перед сном, трубку и то дольше курят, не о чем тут говорить.

Даже смешно теперь вспоминать, как я убеждал себя, что имею полное право вести путевые заметки, какие нелепые оправдания придумывал. Хотя вроде бы и так ясно, что делу от записок никакого ущерба, скорее уж дополнительная польза.

Однако штука не в том, что я такой уж дурак – хотя и это тоже. Просто я с самого начала, еще до отъезда, предчувствовал, что мое путешествие в Тубур будет очень удачным. И в глубине души суеверно опасался, что, если поставлю себе сразу две цели, вся удача может израсходоваться на одну из них. Например, книжка у меня получится отличная, а вот леди Кегги Клегги я так и не найду. Что было бы очень нечестно по отношению к ней. И к встревоженному ее исчезновением королю. И к сэру Джуффину, который на меня положился. Никуда не годится!

Но это я сейчас, задним числом, понимаю и даже могу сформулировать. А тогда просто маялся. И, запечатлев на самопишущей табличке все подробности встречи с Сонными Наездниками, испытал не только законную гордость хорошо проделанной работой, но и смутное раскаяние.

Впрочем, добрая порция горячего вина помогла мне справиться с этой напастью. Расплатившись с хозяйкой за ужин и заодно выспросив у нее рецепт творожных блинов, скрасивших мое утро, я отправился спать, заранее предвкушая предстоящее удовольствие. После беседы с Сонными Наездниками мне казалось, что с этого дня мои сновидения переполнятся такими чудесами, что даже мечтать о них заранее бессмысленно – воображения не хватит.

Ну, в некотором смысле так и вышло.


Мне приснился сэр Джуффин Халли, Почтеннейший Начальник Тайного Сыска и, стало быть, лично мой. Само по себе это неудивительно – всем время от времени снятся обстоятельства их жизни и люди, с которыми приходится иметь дело наяву. В том числе начальство, чем оно хуже прочих.

Но облик и манеры шефа оказались для меня, скажем так, некоторой неожиданностью.

Вообразите себе, что человеческое тело стало прозрачным сосудом, внутри которого пылает белый огонь и одновременно льется вода, темная до черноты, как на большой глубине. Это все равно не очень-то похоже на представшее мне зрелище, но лучше я не объясню – слов не хватает, хоть на хохенгрон переходи.

При этом лицо сэра Джуффина сохраняло вполне человеческие черты. По крайней мере, я сразу его узнал. К сожалению.

Сказать, что шеф был ужасен, – меньше, чем просто промолчать. «Ужас» – это все-таки вполне человеческое чувство. Его можно испытать, а потом как-то прийти в себя и жить дальше. Возможно, даже очень неплохо жить. Долго и счастливо, лишь изредка содрогаясь от неприятных воспоминаний. А облик сэра Джуффина, похоже, был создан специально для того, чтобы пугать каких-нибудь демонов из иных Миров, у которых свои представления об ужасном и свои способы приходить в чувство после встречи с ним. Человеку же вроде меня, по идее, полагалось не испугаться, а просто упасть замертво. Или, скажем, превратиться в стоглавое чудище, или рассыпаться на миллион паникующих песчинок, или стать криком, длящимся вечно, – это уж как повезет. Потому что есть вещи, которые людям созерцать не положено, они попросту не способны уместиться в человеческое сознание, будь ты хоть сто раз какой-нибудь Великий Магистр. И открывшийся мне облик сэра Джуффина явно из их числа.

Однако я смотрел на шефа и каким-то образом оставался в живых. Даже не превращался ни во что. Думаю, потому, что это все-таки был сон, а во сне мы все немножко больше чем люди. Или не больше, а просто – другие. Наверное, так.

И, кстати, с точки зрения существа, которым я становлюсь во сне, видение мое было не только ужасно, но и ослепительно красиво. Все теоретики искусства, чьи труды я успел прочитать однажды зимней ночью, спешно готовясь к очередному экзамену, в один голос утверждают, будто ужасное не может быть красивым и наоборот. Всегда подозревал, что они ошибаются, а теперь знаю точно.

Но долго любоваться кошмаром мне не пришлось. Мой начальник открыл сияющий рот, оттуда вырвалось несколько языков пламени, явно символизирующих гнев, который он ленился испытывать, но считал своим долгом демонстрировать, и объявил:

– Сэр Нумминорих, ты болван!

Строго говоря, ничего нового о себе я в тот момент не узнал. Но все равно очень удивился. Слишком уж неуместно выглядело простое и понятное человеческое слово «болван» в этих немыслимых огненных устах. Одно из двух – или вы сияете убийственным великолепием, или ругаетесь безобидными словами. И выбор лучше сделать заранее. В противном случае ваша жертва может прийти в состояние, которое безымянные авторы «Маятника Вечности» называют смешным словосочетанием «когнитивный диссонанс», а присутствующий здесь сэр Макс красивым словом «охренеть». И, чего доброго, перестанет вас бояться – просто от растерянности.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации