Текст книги "Хроники Ехо (сборник)"

– И что с того? – настороженно спросил Джуффин. – Хотите сказать, люди по какой-то причине скрывали кончину своих близких от окружающих?

– Да нет, почему скрывали? Сообщали о происшествии домашнему знахарю, а больше, как я понимаю, эта новость никого не интересовала. Джуффин, вы представляете, насколько замкнутый образ жизни вели эти пары, если никто не сплетничал по трактирам о безвременной кончине одного из них?

– А, кстати, да. Интересное наблюдение.

Джуффин снова уставился на табличку, словно надеялся, что там в любой момент могут появиться новые записи, содержащие дополнительную информацию.

– Слушайте, – сказал он несколько минут спустя. – А тут действительно есть о чем подумать. Вы молодец, что заставили меня обратить внимание на семейное положение покойных и…

В этот момент в моем сознании зазвучал голос Кобы. Орать, когда пользуешься Безмолвной речью, невозможно, но старшина портовых нищих вложил в свое сообщение столько энергии, что оно прозвучало как крик; если бы мы говорили вслух, он бы, безусловно, охрип.

«Еще нашли! Безымянный тупик в конце улицы Маятников. Их там больше двух дюжин! Двадцать шесть, если быть точным. Я сам туда не ходил, но мои ребята говорят, без выпивки такое зрелище не вынести».

«Спасибо, – сказал я. – Какие они у тебя впечатлительные, однако».

«Не сказал бы. Обычно этих красавцев ничем не проймешь. Так что бутылку чего-нибудь крепкого на всякий случай прихвати».

«Спасибо за заботу, – огрызнулся я. – Что бы я делал без твоих советов?»

«Как скажешь, – невозмутимо ответствовал он. – Дело хозяйское. Мы как, продолжаем искать? Или уже всех нашли?»

«Понятия не имею, сколько их. Поэтому ищите».

«Ладно».

– Коба нашел еще две с лишним дюжины славных, тихих малышей, – сказал я Джуффину. – Пойдете со мной, или вместо меня, или как?

– Я еще на этих не нагляделся всласть. Вы пока идите, присмотрите, чтобы не разбежались, а я к вам чуть позже с удовольствием присоединюсь.

На сей раз пришлось воспользоваться Темным путем – улица Маятников совсем в другом конце Старого Города, туда даже в амобилере ехать четверть часа, никак не меньше.

Тупик, о котором говорил Коба, совсем короткий, там всего-то два дома по разные стороны дороги, один из красного камня, другой – из черного кирпича, оба окружены садами, по меркам Старого Города, довольно большими. Один сад – на диво ухоженный, другой выглядел как фрагмент дикого леса, неведомо как возникший посреди столицы. Заброшенный участок и черный кирпичный дом принадлежали Тутте Буркасу, Старшему Магистру Ордена Посоха в Песке, и пустовали чуть ли не с самого начала Смутных Времен – хозяин погиб, наследники, все как один, отправились в изгнание, а единственный оставшийся в Ехо родственник Магистра Тутты был слишком богат, чтобы сдавать дом внаем, и слишком ленив, чтобы приводить его в порядок. Все это я к тому, что с наблюдательным пунктом мне опять повезло – заходи и смотри, сколько влезет.

Детей в тупике было очень много. Коба говорил, их тут двадцать шесть человек, а я насчитал без малого три дюжины. Все они, как водится, сидели, скрестив ноги, на мостовой и молча пялились на красный каменный дом, окна которого сияли мягким желтым грибным светом. Зрелище, прямо скажем, не слишком воодушевляющее, но после того, как Джуффин сказал, что эти существа – не люди, их поведение вдруг перестало меня раздражать. Мне было трудно и неприятно допускать, что живые человеческие дети могут проводить время столь дурацким образом, а с нежити какой спрос.

Словом, ничего такого, чтобы вот так сразу прикладываться к бутылке, я, честно говоря, не заметил. Какой, однако, нежный и чувствительный народ эти наши столичные нищие, кто бы мог подумать. А ведь было время, у ворот резиденции Ордена Водяной Вороны побирались, и ничего. Некоторые герои даже до сих пор живы.

Я прошествовал мимо сидельцев, которые, по традиции, не удостоили меня вниманием, вошел в дом Магистра Тутты, ради хорошего обзора поднялся на второй этаж и устроился на широком подоконнике бывшей хозяйской спальни. Первым делом еще раз пересчитал детей – ага, уже тридцать семь человек. И тут же увидел, как из-за угла появились еще двое. Неторопливо, шаркающей стариковской походкой приблизились к остальным, молча уселись рядом, уставились на красный дом. Минуту спустя к ним присоединился новый сотоварищ. Похоже, Коба и его люди могли спокойно заняться своими делами: загадочные детишки устроили здесь общий сбор, специально для того, чтобы избавить нас от необходимости гоняться за ними по всему городу. Что ж, очень любезно с их стороны.

Я собрался было порадовать Джуффина, но он меня опередил.

«Кофа, как там ваши детки? Мои явно куда-то засобирались. Ну и я с ними – не стоит малюткам гулять по вечернему городу без присмотра».

«Не удивлюсь, если вам придется топать за ними до улицы Маятников. По крайней мере, у меня тут собралось уже сорок штук, и время от времени прибывают новые. Заранее вам сочувствую. Пешком тут не меньше часа».

«Ничего, я люблю долгие прогулки. Будет хуже, если они начнут разбредаться. Следовать за ними в двенадцати направлениях одновременно будет довольно затруднительно».

«Думаю, обойдется. Если я окажусь прав и они приведут вас на улицу Маятников, заходите в дом из черных кирпичей, я там сижу на втором этаже».

Попрощавшись с Джуффином, я достал из кармана его пирог и с удовольствием перекусил, благо наблюдениям это не мешало. Поглядывал в окно, за которым не происходило ничего нового, и выслушивал донесения своих агентов. Одна история, как и следовало ждать, повествовала о чудесном исцелении умирающего, зато остальные мои помощники жаловались, что им не удалось разузнать ничего интересного. По указанным адресам жили немолодые супружеские пары, все у них было в полном порядке, а что иногда усталость одолевает в средине дня, так это в их возрасте неудивительно, тем более осень, погода все время меняется, то дождь, то солнце – не о чем тут говорить.

То есть эти счастливчики даже не поняли, какая беда их чудом миновала. И хорошо, что так.

Что касается детей, их видели во всех четырех местах; впрочем, в этом я уже давно не сомневался.

За пирогом и разговорами время пролетело незаметно, так что я даже немного удивился, когда в комнате появился Джуффин Халли.

– Вы были абсолютно правы, детки идут сюда, – объявил он. – Одно удовольствие за ними следить, они не обращают никакого внимания на то, что происходит вокруг. Хорошо хоть под амобилеры не кидаются… Я их только что обогнал, сейчас объявятся.

И точно, нестройная вереница вышла из-за угла. Вновь прибывшие молча усаживались на тротуар рядом со своими приятелями и принимались сосредоточенно разглядывать красный дом.

– Я по-прежнему не знаю, что они такое, – сказал Джуффин. – Но, по крайней мере, ясно, что эти существа не слишком проницательны, в этом смысле нам с ними повезло. Похоже, сейчас они просто не понимают, что происходит. Почему раньше все получалось, а теперь не получается? Вот и решили сконцентрировать все силы в одном месте. Думаю, теперь здесь собрались все, наши с вами подопечные с улицы Стеклянных Зверей были последними.

– Ага, – зевнул я. – Самое время с ними покончить.

– Покончить? Не разобравшись? – удивился Джуффин. – Нет, так дела не делаются.

– Но они же, если я правильно понял, убивают людей. Это как, ничего?

– Уже не убивают. Только тужатся понапрасну. Пока мы контролируем ситуацию на Темной Стороне, я на этот счет вполне спокоен.

– Ладно, тогда заприте их где-нибудь в подвале и изучайте всласть.

– Ваше предложение мне нравится, – вздохнул Джуффин. Выдержал эффектную паузу и добавил: – Но не очень.

– Дело хозяйское, – сердито сказал я. – Других идей у меня пока нет.

– Будете смеяться, но у меня тоже. Однако я совершенно уверен, что этих детишек пока лучше вообще не трогать.

Я, честно говоря, опешил. До сих пор Джуффин Халли не давал мне повода упрекать его в излишнем гуманизме. Мягко говоря.

– Я имею в виду, пока мы не разберемся, что они собой представляют, – добавил он. – Не смотрите на меня с такой жалостью, Кофа. Я не спятил. Меня не обезоруживает их трогательный и беззащитный вид, тем более не такой уж он трогательный, если приглядеться… А, ладно, неважно. Пришло время побеседовать с вашим приятелем – вот, собственно, что я хотел сказать.

– С Габой Гро?

– Ну да, с кем же еще. Тащите его сюда. Темным Путем – во-первых, так быстрее, а во-вторых, я хочу видеть выражение его лица, когда он выглянет в окно. Это многое для меня прояснит.

– Как, интересно, я его проведу, если он Темным Путем отродясь не ходил?

– В пригоршне принесете, – ухмыльнулся Джуффин. – Тоже мне проблема. Или вам кажется, что это невежливо?

– Поступать с живым человеком как с неодушевленным предметом? Вообще-то не слишком.

Джуффин оживился. Бороться с чужими предрассудками он любит даже больше, чем играть в карты.

– Ваше отношение к этому вопросу, Кофа, исторически ошибочно. Сэр Шурф мне рассказывал, он где-то вычитал, что Ульвиар Безликий придумал этот трюк специально для того, чтобы иметь возможность брать с собой в походы любимую младшую дочь. Дома ее бы сестры со света сжили, а в отцовской пригоршне совершенно безопасно, и время летит незаметно, ну и самому папаше никаких хлопот с ребенком, только иногда выпустить, покормить, сказку рассказать – и снова можно прятать. А соратники короля Ульвиара со временем освоили его изобретение и стали использовать новое полезное умение для переноски больших, тяжелых предметов. Поэтому в данном случае правильно будет говорить, что мы обращаемся с неодушевленными предметами как с живыми людьми. По-моему, это в корне меняет дело.

– Да ладно вам, – отмахнулся я. – Какая разница. До войны за Кодекс в Ехо считалось, что приличные люди так друг с другом не поступают. С тех пор многое изменилось, я в курсе. К тому же Габа, как я понимаю, настолько серьезно влип, что мой невежливый поступок будет наименьшей из его неприятностей.

– А кстати, вовсе не обязательно, – вопреки оптимистическому смыслу сказанного, лицо Джуффина было при этом мрачным донельзя. – Сейчас, собственно, и выясним, насколько он влип. И насколько влипли все остальные, включая нас с вами. Давайте, Кофа, не тяните.

Я вышел в коридор, а оттуда отправился прямехонько на порог дома Габы Гро. Стучать не стал, сразу вошел – Габа, как все знахари старой школы, живет нараспашку, так что попасть в дом может кто угодно, в любое время суток. Нынче принято считать, что обычай этот устарел, молодежь снисходительно посмеивается над старшими коллегами и увешивает свои жилища связками дорогих охранных амулетов, а в воровском цеху, говорят, появились беспечные невежи, способные причинить ущерб имуществу врачевателя – в прежние времена столичные преступники даже помыслить о таком не смели. Однако если бы мне вдруг пришлось выбирать себе надежного домашнего знахаря, у тех, кто запирает дверь на ночь, не было бы ни единого шанса облегчить мой кошелек. И дело не в почтении к старым традициям, просто я знаю, что знахарь, наделенный подлинным Призванием, физически не способен заснуть, если не уверен, что любой пациент в случае нужды сможет до него добраться. А к знахарям без Призвания пусть самоубийцы ходят.

Услышав скрип дверных петель, Габа выглянул в холл. Увидел меня и, прямо скажем, не слишком обрадовался.

– Что-то случилось? – настороженно спросил он.

Я молча кивнул.

– У тебя кто-то заболел?

– Насколько я знаю, нет. Спасибо, Габа. Я по другому поводу. Начальник Тайного Сыска хочет с тобой поговорить.

– Прямо сейчас?

Сколько же раз я слышал этот вопрос в сходных ситуациях. Люди обычно не слишком удивляются, узнав, что им грозит та или иная неприятность. Но не могут смириться с тем, что вышеупомянутая неприятность собирается наступить безотлагательно, не завтра утром, не в Последний День Года, а вот прямо сейчас.

– По-хорошему, ваша встреча должна была состояться гораздо раньше, – вздохнул я. – Но поскольку пересекать Мост Времени нет дураков, прямо сейчас – это единственный разумный вариант.

Я не просто так молол языком, просто пока Габа меня слушал, я неторопливо пересекал холл и замолчал только когда приблизился к хозяину дома на расстояние, позволяющее уменьшить его до ничтожных размеров и спрятать между большим и указательным пальцами руки. Фокус-то нехитрый, особенно когда имеешь дело с человеком, который этого от тебя не ожидал.

Несколько секунд спустя я вытряхнул свою добычу перед Джуффином.

Почему, собственно, подобный поступок считается крайне невежливым – когда возвращаешь уменьшенному человеку его прежний вид, почти невозможно застраховать его от падения. Единственное, что тут можно сделать, – сесть на корочки и аккуратно встряхнуть руку над самым полом, чтобы обошлось без ушибов. Но все равно неприятно, кто бы спорил.

– Прости, Габа, – сказал я, пока мой приятель поднимался на ноги, ошеломленно озираясь по сторонам. – У меня не было другого выхода. Ты же Темным Путем не ходишь, а время дорого.

– Хороший вечер, господин Гро, – Джуффин Халли покинул свой пост у окна и подошел к нам с улыбкой на устах, ни дать ни взять радушный хозяин, встречающий долгожданных гостей.

Габа невнятно пробормотал какое-то приветствие и уставился на Джуффина с совершенно откровенным ужасом. Кеттариец почему-то на многих так действует, даже на людей вроде Габы которым чужая грозная репутация до одного места. Все не могу понять, то ли он нарочно так делает, то ли, напротив, никак не может избавиться от этой своей особенности.

– Прежде чем приступить к беседе, я хотел бы вам кое-что показать, – мягко сказал Джуффин.

Он приобнял Габу за плечи и слегка подтолкнул к окну, а то бы тот, пожалуй, так и стоял столбом посреди комнаты.

Выглянув в окно, Габа Гро оцепенел окончательно. Стоял и пялился вниз, на улицу, Джуффин – на него, а я, соответственно, на них обоих. Прекрасно, словом, провели время.

– Как же их, оказывается, много, – наконец пробормотал Габа.

– Для вас это новость? – спросил Джуффин. В голосе его звучало сочувствие, которое я бы назвал неподдельным, если бы не успел так хорошо изучить господина Почтеннейшего Начальника Тайного Сыска за годы совместной работы.

– Н-ну не то чтобы, н-но… я… я их как-то н-не считал, – запинаясь, объяснил Габа. И упавшим голосом объявил: – Что-то мне нехорошо.

– Вижу. Сейчас мы это быстренько поправим, – бодро сказал Джуффин. И принялся массировать голову моего приятеля.

Я не сомневался, что он быстро приведет Габу в порядок. Джуффин Халли отличный знахарь, вернее, был бы таковым, если бы имел Призвание. А так – просто умеет лечить в придачу к прочим своим достоинствам. И когда применяет свои знания на практике, профессиональные знахари нередко чувствуют себя никчемными неудачниками. А толку-то.

– Ну что, теперь получше? – ласково осведомился Джуффин несколько минут спустя.

Габа, явно посвежевший и даже словно бы помолодевший на пару дюжин лет, как-то виновато покивал. Дескать, я понимаю, что чувствовать себя хорошо – большая дерзость с моей стороны, но ничего не могу с этим поделать.

– Очень рад. Тогда скажите, вы знаете, чем они тут занимаются? Или только догадываетесь?

– Чем-то очень скверным, это я чувствую. Но чем именно? Нет, не знаю.

– Ну как же. Пытаются убить человека, который живет в доме напротив, – охотно объяснил Джуффин. – Вряд ли сейчас из этого что-то выйдет, но как минимум двадцать три раза у них уже получилось.

– Двадцать три раза? Получилось? Убить?!

Сказать, что Габа Гро был раздавлен и уничтожен этой информацией, было бы некоторым преуменьшением. Но других слов я сейчас подобрать не могу.

– Как минимум, – подтвердил Джуффин. – Двадцать три человека, вы еще потом приходили утешать их близких, очень мило с вашей стороны. Да, да, я уже понял, что для вас это неприятный сюрприз, вы не знали, что имеете дело с убийцами, в противном случае я, пожалуй, не стал бы тратить время на разговоры. И чем же, по-вашему, они все это время занимались?

– Они… Я думал… Я думал, они играют. Все-таки дети.

– Эти твари только выглядят как дети, – резко сказал Джуффин. – Когда люди пытаются обмануть меня, я отношусь к этому с пониманием. Но зачем лгать самому себе?

Габа, бедняга, совсем стушевался.

– П-про… – он снова начал запинаться. – Просто они похожи н-на… на детей. В каком-то смысле они и есть дети. Ну, то есть я действительно так думал.

– Ну-ну, – вздохнул Джуффин. – Ладно, предположим. Рассказывайте с самого начала.

После этого в комнате надолго воцарилось молчание. Как я понимаю, знахарь пытался решить, что следует считать «самым началом», а это, прямо скажем, всегда непросто. Я зевнул и принялся набивать трубку – все-таки занятие.

– История очень длинная, – наконец сказал Габа. – А вы сказали, что они прямо сейчас пытаются убить жильцов дома напротив…

– Не жильцов, жильца. Одного из двоих. И пусть себе пытаются. На этот раз у них ничего не получится. Так что рассказывайте, откуда взялись эти ваши милые малыши.

Габа беспомощно оглянулся на меня, явно в поисках моральной поддержки. В этом смысле мне пока было нечего ему предложить, поэтому я протянул трубку, которую только что набил. Он растерянно помотал головой.

– Спасибо, Кофа, ты же знаешь, я не курю.

– Подумал, может, пришло время начать, – вздохнул я. – Ладно, дело хозяйское. И учти, что бы ты ни натворил, единственный способ помочь это исправить – рассказать все как есть. Если я правильно понимаю, все началось с приезда твоей внучки?

– Можно сказать и так. Но… Нет, не с приезда. Она, конечно же, никогда ниоткуда не приезжала. Я… Как бы вам объяснить? Я ее из себя выпустил.

– Выпустил? Из себя?!

Я почти рассердился. Не люблю, когда люди начинают молоть чушь. Особенно если при этом от них не пахнет безумием. Джуффин, однако, оживился.

– Слушайте, – сказал он. – Ну вы даете! Была у меня такая идея, и ведь все сходилось, один к одному, а я, дурень, отмел ее как невозможную. Погорячился. Выходит, девочка, которую все считали вашей внучкой, – это ваша боль?

– Это мое горе, – кивнул Габа Гро.

Я почувствовал, что еще немного, и безумием запахнет от меня. Прекрасная перспектива. Джуффин, напротив, пришел в восхищение.

– Гениально! – выдохнул он. – Впервые слышу, что такое возможно. Человек отдельно, а его горе – отдельно, материальное, очеловеченное, очаровательно телесное. При этом, как я понимаю, вы пользовались только низшими ступенями Очевидной магии, в противном случае мы с вами встретились бы гораздо раньше. Немыслимо!

– Очевидная магия тут вообще почти не нужна. Вторая ступень Черной, в самом конце, для закрепления, так сказать, успеха.

Впервые за все время Габа заметно оживился. В его тоне вдруг появились самодовольные нотки. Ничего удивительного, в лице Джуффина он неожиданно обрел собеседника, достаточно компетентного, чтобы воздать ему по заслугам. Обстоятельства их встречи, конечно, были самые что ни на есть прискорбные, но когда еще и похвалиться своими успехами, если не сейчас.

– Скажу вам больше, – торопливо продолжал Габа, – древнюю магию Хонхоны, о которой все вдруг вспомнили после принятия Кодекса Хрембера, я не задействовал вовсе. И хитроумные уандукские фокусы мне тоже не понадобились. Я обратился совсем к другим источникам. Давно, еще в Смутные Времена, когда сожгли резиденцию Ордена Зеленых Лун, многие библиофилы по ночам ходили откапывать из-под развалин личную библиотеку их Великого Магистра, и я тоже не удержался. И мне в руки попали прелюбопытные записки Алаиса Кайи, знаменитого знахаря из Умпона, я довольно много полезных сведений оттуда почерпнул…

– Ничего себе, – изумился Джуффин. – И в Чирухте, оказывается, есть свои магические секреты. Вот уж что-что, а это для меня темный лес.

– Там среди прочих интересных вещей был рецепт: «Как исцелиться от горя». Я его неоднократно опробовал на себе, после того как овдовел. И по ходу дела усовершенствовал. Первоначально это был способ получить временное облегчение, на сутки, не больше. Но сутки – это не выход, а то бы я и Джубатыкской пьянью обошелся. Поэтому я искал способ продлить действие лекарства. Несколько лет на это положил.

И в конце концов нашел – не совсем то, на что рассчитывал; вернее, совсем не то. Но, конечно, всегда следует учитывать, что в Сердце Мира некоторые иноземные заклинания действуют совершенно непредсказуемо.

– Вот именно, – вставил Джуффин. – Следует учитывать. Святые слова. Если бы их еще в дело претворяли…

– Вообще это вполне обычная ситуация – когда в начале эксперимента толком не знаешь, к чему он приведет, – заметил Габа Гро. – При ином подходе мы бы до сих пор жевали молодые побеги кварниса, чтобы облегчить зубную боль, и листья дерева шотт ради исправной работы желудка, тем бы наши познания в медицине и ограничивались… И потом, поймите меня правильно. Когда многолетнее горе вдруг покидает тебя, вернее, оказывается не внутри, а снаружи, и выглядит при этом как красивая маленькая девочка, дурного как-то не ждешь. Напротив, кажется, что в таком виде оно тебе даже нравится.

– Ну-ну, – вздохнул Джуффин. – Не ждали, значит, дурного. Выпустили наружу свое горе и думали, оно будет жить рядом с вами, как нормальный ребенок? Расти, учиться грамоте, играть с другими детьми? Вы действительно на это рассчитывали?

– Ну да, – Габа Гро окончательно смутился. – Именно так я поначалу себе это представлял. Потому и говорил всем, что девочка – моя внучка, чтобы к ней относились как к нормальному ребенку. А когда я понял, что нормальным ребенком она никогда не станет, было уже поздно что-то менять.

– Зато прийти ко мне и посоветоваться никогда не было поздно, – сердито сказал я. – Как к старому приятелю и человеку, который кое-что смыслит в магии и прочих запутанных делах. Дырку над тобой в небе, Габа, можно подумать, я тебя когда-нибудь подводил.

– Н-ну… – Габа замялся. – Все-таки ты Тайный Сыщик. Сам должен понимать, прийти к тебе – все равно что явиться в Тайный Сыск с повинной. Дескать, выручайте, я тут с умпонской магией перемудрил на досуге, заберите от меня это ужасное существо, люди добрые, и делайте с ним что хотите. А я к ней привязался. У меня никогда не было ни детей, ни внуков, ни даже племянников каких-нибудь троюродных, и тут вдруг появляется эта девочка, которая в каком-то смысле часть меня самого. Такая маленькая, красивая, спокойная… Я носился с ней как с куклой, покупал наряды и игрушки, хотя они, конечно, были нужны не ей, а мне самому – иллюзия, что в моем доме живет ребенок, о котором я забочусь. Я потратил немало времени и сил, чтобы научить ее говорить – и ведь научил. Она не слишком любит разговаривать, но в случае нужды может сказать все что угодно. И меня понимает с полуслова. Она, конечно, очень страдала от одиночества. Нормальные дети от нее шарахались, звери тоже, я как-то взял в дом щенка, и в тот же вечер унес обратно, пока бедняга не издох от страха. Да и взрослые люди едва ее выносили, хотя, надо отдать им должное, старались не подавать виду. Я не в претензии, чужое горе всем в тягость, как бы оно ни выглядело. Но девочке было очень несладко. И виноват в этом, как ни крути, только я. В конце концов, мое горе никогда не просило меня сделать его человеком.

– Человеком вы его и не сделали, – заметил Джуффин. – Мало ли кто как выглядит. И думаю, вы совершенно напрасно приписываете этому существу человеческие чувства. Вы сказали, оно… она умеет разговаривать? Вот это воистину удивительно.

– Умеет. Изредка, на людях, для виду что-нибудь произносит, я ей объяснил, как это важно – делать вид, будто она нормальный ребенок.

– Вам казалось, если это существо будет притворяться ребенком, и все в это поверят, рано или поздно оно действительно станет нормальной девочкой?

– Ну да, как-то так. Но она, конечно, не стала. Я дурак, что на это рассчитывал.

– И тогда вы решили обеспечить ей хотя бы приятное общество, – понимающе кивнул Джуффин. – Вы сами до этого додумались или она попросила?

– Все вместе. Девочка давно хотела иметь друзей – таких, как она сама. Люди-то для нее всегда были чужими, даже я. Вечно меня расспрашивала, есть ли где-нибудь в Мире похожие существа, а если нет, нельзя ли их сделать, вернее, из кого-нибудь вынуть. Чем дольше жила со мной, тем чаще просила, иногда требовала, но обычно все-таки просила, жалобно так. Возможно, только ради этого она и выучилась говорить – чтобы объяснить мне, чего на самом деле хочет. А я, с одной стороны, был рад ей угодить, а с другой – все не мог решить, можно ли так поступать с другими людьми? Всякий ли обрадуется возможности обменять муку на спокойную жизнь под одной крышей с собственным горем? Ну и вообще, я не был так уж уверен, что мне удастся успешно повторить опыт. С собой-то всякий человек волен делать все что заблагорассудится, а знахарю и вовсе больше не на ком упражняться, но вовлекать в эксперименты пациентов – совсем иное дело… В общем, я решил, что нарочно ничего предпринимать не буду, но если когда-нибудь встречу человека, который, подобно мне, хочет любой ценой избавиться от страданий, объясню ему, что тут можно сделать, и если согласится, попробую ему помочь. Прошло еще несколько лет, прежде чем я встретил вдову Клисс…

– Алаю Клисс? Знакомое имя, – Джуффин нахмурился, потом лицо его просветлело. – Ну конечно. Жена профессора Таньши Клисса, которого убил ссыльный Магистр Зотка Пай. Нечаянно, насколько я помню; впрочем, от этого никому не легче.

– Вот-вот. Таньши и Алая были такой, знаете, редкой парой. Познакомились чуть ли не в детстве, очень рано поженились и с тех пор не расставались больше чем на несколько часов. Что ездили всюду вместе, это ладно бы, так многие живут, но она даже на его лекции приходила, занимала место в заднем ряду, сидела, слушала; наверное, сама могла бы уже эти лекции читать, если бы захотела. Когда Алая была занята и не могла прийти, студенты очень огорчались, потому что профессор Клисс сразу терял интерес к предмету и, чтобы как-то скоротать время, назначал контрольную. У них не было ни детей, ни даже близких друзей – настолько им больше никто не был нужен. Очень похоже на мой брак, мы тоже так жили, Кофа помнит… Таким людям следует умирать в один день, но это, увы, редко получается. Одному из двоих приходится оставаться в одиночестве. Врагу не пожелал бы такой участи.

– Насколько я понимаю, все двадцать три человека, умершие по милости этих славных детишек, – Джуффин кивком указал на окно, – состояли именно в таких союзах. Вы были трижды правы, Кофа, когда обратили мое внимание на их семейное положение.

– То есть, убивая, они… Просто создавали себе подобных? – Габа побледнел до синевы. – А потом звали меня, чтобы я довел их работу до конца?

– Ловите на лету, – кивнул Джуффин. – Вы очень умный человек, господин Гро. Тем более удивительно, что вы только теперь начали понимать, что происходит.

Вместо ответа Габа рухнул на пол. Я сперва подумал, что правда его убила. И, честно говоря, не очень удивился. Надо вообще ничего не понимать про знахарей старой школы, чтобы подозревать их в причастности к убийствам. Для них сама постановка вопроса совершенно невыносима. Я бы сказал, несовместима с жизнью.

– Ничего страшного, я его приведу в порядок, – после беглого осмотра объявил Джуффин. – Да уж, хороши бы мы с вами были, если бы бедняга умер у нас на руках.

– А, так это просто обморок?

– Не то чтобы так уж «просто» и даже не совсем обморок. Несколько более сложный случай. Но дело вполне поправимое.

– Ну, хвала Магистрам, – вздохнул я. И принялся набивать трубку.

– У некоторых людей сознание устроено чрезвычайно интересным образом, – говорил Джуффин, пока его руки энергично массировали шею Габы. – Когда оно – сознание, я имею в виду – бывает поставлено перед фактами, с которыми не готово примириться, оно берет и – хлоп! – выключается. Привести такого пострадавшего в чувство весьма непросто. У нас в Кеттари жила одна вредная старуха, половину жизни судилась с соседом за крошечный клочок сада, шириной в три ладони. Так вот, когда суд все-таки постановил отдать спорный участок соседу, бабушка хлопнулась на пол, вот так же, как ваш приятель, и пролежала в таком виде пять лет. Пять лет, Кофа! Домочадцы все порывались ее похоронить, но знахарь не давал, говорил, жива пока. А потом, когда на нее уже махнули рукой, старуха вдруг открыла глаза, поднялась с постели, вышла во двор, поближе к спорному участку, – и ну браниться. Я сам при этом не присутствовал, но рассказывают, за два часа ни разу не повторилась. А потом снова упала и умерла, к несказанному облегчению родных и соседей. Вот что случается, когда человек не готов смириться с реальностью. Правда, хвала Магистрам, такое бывает нечасто и, конечно, далеко не со всеми. Только с законченными идеалистами.

– Вы это только что выдумали? – мрачно спросил я.

– Про старуху-то? Ну что вы. Не выдумал, а вспомнил. Правда, сам я с этой леди знаком не был, мне мой тогдашний начальник, старый кеттарийский шериф рассказывал, когда учил меня справляться с подобными припадками. Массаж-то сам по себе простой, движения освоить – раз плюнуть, а вот уяснить, в каких именно случаях следует применять это полезное знание, я без наглядного примера не мог. Опыта не хватало. А что, вполне обычная история, даже удивительно, что вы не верите, я с тех пор не меньше дюжины таких вот упрямцев собственноручно привел в порядок. Причем все они были крайне недовольны этим обстоятельством.

– Габа тоже будет недоволен, – вздохнул я. – Не представляю, как он будет со всем этим жить. Но конечно, дать ему умереть, не закончив рассказ, было бы неразумно.

– Нужен мне его рассказ, – фыркнул Джуффин. – Я и сам могу продолжить. Хотите знать, как развивались события? Ваш приятель успешно избавил от горя леди Алаю Клисс, и у его так называемой «внучки» наконец появился дружок. Не знаю, где его поселили – возможно, в доме леди Алаи, возможно, где-нибудь еще, я так понял, горе не испытывает потребность все время находиться рядом со своим «родителем», а то как бы они сутками без присмотра шлялись по улицам?.. Прошло еще какое-то время, на горизонте возникла очередная безутешная вдовица или вдовец, потом еще и еще. Габа оказывал помощь страждущим, его «внучка» обзаводилась новыми друзьями, все были довольны. В какой-то момент детишки вошли во вкус, почувствовали, чем их больше, тем лучше, вместе они – сила. Стали сами выискивать для Габы новых пациентов. Не сомневаюсь, они наделены необходимым для этого чутьем. Господин Гро, будучи человеком милосердным, не возражал – если где-то в Ехо живут люди, изнемогающие от горя, хорошо, если кто-нибудь подскажет ему их адреса.