Текст книги "Хроники Ехо (сборник)"

– Вроде тебя? – ехидно спросил я.

– Совершенно верно. Моя подготовка позволяет мне хладнокровно созерцать все что угодно. Даже твой нынешний облик.

Эк он все-таки разошелся.

– Ну что, меня уже можно выпускать на улицу? – спросил я четверть часа спустя.

– Можно, – ответил Лонли-Локли. – Вопрос – нужно ли? Ну да ладно, пошли.

В довершение всех бед, он, разумеется, не пустил меня за рычаг амобилера. Дескать, в Ехо не принято, чтобы дети городским транспортом управляли.

Это, честно говоря, нигде не принято, кто же спорит. Однако мне было обидно. Кажется, я тоже вошел в роль трудного подростка, угнетаемого строгим отцом. Оно и понятно, в такую роль войти – раз плюнуть.

Пришлось мне бездарно ютиться на заднем сиденье, пока наш амобилер медленно и торжественно полз через весь город. Дорога до Сумеречного рынка отняла у нас часа полтора, я вконец извелся. Лучше бы пешком пошли, честное слово.

Однако когда я смирился с мыслью, что поездка будет продолжаться вечно, мы все-таки остановились на Рыночной площади.

– Держи, – сказал Лонли-Локли, протягивая мне большую корзину, сплетенную из кожаных лоскутов.

– Что это? – опешил я. – Зачем?

– Когда дети сопровождают взрослых на рынок, они обычно несут покупки, – объяснил мой друг. – Я просто стараюсь следовать сложившимся традициям. Ты же не хочешь, чтобы на нас все глазели?

– Хорошо хоть вы, взрослые, верхом на детях не ездите, – проворчал я, принимая корзину. – И палками их публично не бьете. Какая нечеловеческая удача!

Лонли-Локли с видом мученика возвел глаза к бледному полуденному небу. Его, впрочем, можно было понять. Я и сам-то от себя уже начал уставать, а стороннему человеку, конечно, куда как труднее.

Сумеречный рынок, занимающий целый квартал в самом сердце Старого Города – одно из самых колоритных местечек в столице Соединенного Королевства. Это почти бесконечные лабиринты крытых прилавков и тесных павильонов, днем и ночью освещенные лишь тусклым оранжевым светом мелких грибов, да голубым сиянием газовых шаров – отсюда, говорят, и название. Пространство такое же пестрое и шумное, как Речной Порт, но гораздо более компактное и чистое, насквозь пропахшее заморскими пряностями, свежеструганным благовонным деревом, запретными чудесами и чужими секретами. Здесь нет ни нищих, ни пьяных матросов, ни гнилых досок, ни пыльных мешков. Только деловитые продавцы да товары, попавшие сюда из корабельных трюмов, ремесленных мастерских и даже чужих сундуков – воры предпочитают торговать краденым именно здесь, на Сумеречном рынке, больно уж он велик, так что затеряться в толпе проще простого. Сюда несут свою добычу и знатоки подземных лабиринтов, профессиональные мародеры с университетским образованием, вдумчивые расхитители сокровищ из подвалов древних дворцов и тайных складов бывших Орденских резиденций, где, говорят, хитроумных ловушек больше, чем камней в стенах, зато до сих пор можно найти в высшей степени полезные и опасные сувениры минувших эпох.

Я не раз слышал, что на Сумеречном рынке можно купить все, что угодно – хоть тычинки серой орхидеи из Шиншийского Халифата, хоть скорлупу яиц арварохского хуба, хоть заплату от мехового плаща основателя Ехо Халлы Махуна Мохнатого. Нужно только прийти сюда в правильное время и обратиться с правильным вопросом к правильному человеку. Не знаю, я-то сам всегда посещал Сумеречный рынок скорее ради развлечения, чем в поисках редкостей. И покупки делал просто так, по вдохновению, а не по заранее составленному списку.

Лонли-Локли, как нетрудно догадаться, действовал совсем иначе. Во-первых, у него действительно был заготовлен длиннющий список. Во-вторых, он явно представлял, где что искать и к кому следует обращаться с вопросами. Поэтому мы не праздно слонялись по рынку, как я привык, а методично прочесывали его территорию, то и дело останавливаясь у прилавков, заваленных какими-то загадочными порошками, травами и плотно закупоренными керамическими сосудами. Некоторые товары Шурф покупал, не торгуясь; иногда, напротив, настойчиво сбивал цену, хотя речь шла о каких-то несчастных горстях – я бы на его месте, не задумываясь, полез в карман за деньгами. Так то я, известный мот и транжира, непрактичная бестолочь.

Пару часов спустя я был близок к тому, чтобы начать ныть и канючить, как и положено ребенку, измученному продолжительным шопингом. К счастью, сэр Шурф вовремя догадался купить мне отличное пирожное – невесомый комок сладкой ореховой пыли, размером почти с мою голову. Это, как ни странно, на какое-то время вполне примирило меня с реальностью, я даже корзинку эту грешную ему простил. Ну, скажем так, почти.

Меж тем мы сделали несметное множество покупок. Корзина моя наполнилась свертками, пакетами и склянками; самое поразительное, что все наши приобретения я видел впервые в жизни. Более того, никогда прежде не слышал об их существовании. Порошок Тротт, кора дерева кури, дымная глина из Лохри, сок маракумбы, смола ферниха, кислая шиншийская смесь, сушеные моллюски кримпи и еще добрая дюжина наименований, столь же загадочных, сколь и бессмысленных – с точки зрения необразованного болвана вроде меня.

Наконец, когда я уже потерял надежду когда-нибудь выйти из душного полутемного павильона на свежий воздух, Лонли-Локли внимательно проглядел список и объявил:

– Ну вот и все. Нам повезло. Я-то опасался, что некоторые ингредиенты придется специально заказывать у знакомых поставщиков; ожидание могло бы затянуться до глубокой ночи. Но сегодня на удивление удачный день.

– Придется поверить тебе на слово, – вздохнул я. – Давно уже забыл, что это такое – «удачный день»? А оно вон как. Все моллюски кримпи наши, и ничего больше не нужно для счастья!

– Моллюски – это как раз пустяки, – совершенно серьезно заверил меня Шурф. – Ходовой товар. А вот по дешевке купить у незнакомого торговца стеклянный пепел из Куними – огромная удача. Я на это, конечно, надеялся, но не слишком рассчитывал.

– А теперь мы поедем домой? – жалобно спросил я. – У меня уже голова кругом идет, и снова спать хочется. Душно здесь. И запахи эти…

– Думаю, дело не в духоте и не в ароматах. Скорее всего, через несколько часов к тебе вернется прежний облик. Эти старинные уандукские зелья чем плохи – похмелье от них хуже, чем от Джубатыкской пьяни, почти от всех. Поехали действительно, пока ты на ногах держишься.

В амобилере я уже не сидел, а лежал. Думаю, Шурф был прав, все дело в этой Кобиной микстуре. По крайней мере, во рту у меня снова появился привкус серы и груш, а мышцы болели так, словно я дюжину дней не вылезал из тренажерного зала. Хотя, казалось бы, с чего?

– Что, плохо дело? – сочувственно спросил Шурф. – Ничего, потерпи. Не слишком высокая плата за неосмотрительность. И как у тебя ума хватило из чужих рук неизвестное питье принимать? Ты же не мог знать, как оно на тебя подействует. После супа Отдохновения и убившего тебя приворотного зелья мог бы быть осторожнее!

– Не мог, – огрызнулся я. – Если бы мог, то и был бы, неужели непонятно?

– Да, действительно, – согласился мой друг. И, немного помолчав, добавил: – Если станет совсем скверно, скажи. Отвезу тебя к Джуффину. Для борьбы с уандукскими зельями моих знахарских познаний, боюсь, недостаточно.

– А если просто в меру паршиво?

– Тогда как-нибудь потерпишь. Случались с тобой вещи и похуже. Скажешь, нет?

Он был совершенно прав, как всегда.

Ехать к Джуффину, хвала Магистрам, все-таки не пришлось. Мышцы болели, голова кружилась, перед глазами плясали цветные круги, а к горлу подступала тошнота – но и только. Я даже из амобилера выйти смог. И по лестнице в кабинет Шурфа кое-как поднялся. Но уж там рухнул на одеяла и лежал, не двигаясь, наслаждался полным покоем. Даже от обеда отказался наотрез, лишь бы не нужно было шевелиться. Хватит уж!

Пока я валялся, Лонли-Локли сортировал покупки, сверяясь с какими-то своими записями. Кажется, остался доволен.

– Макс, а мы можем воспользоваться твоей кухней? – вдруг спросил он. – Я имею в виду кухню Мохнатого Дома. Припоминаю, ты неоднократно высказывал намерение избавиться от слуг, в том числе и от поваров. Теперь там пусто?

– К сожалению, это оказалось не так-то просто. Не забывай, в Мохнатом Доме живут Хейлах и Хелви. Хоть и отставные, а все-таки царицы народа Хенха. Им-то слуги нужны позарез. Леди Сотофа, насколько я знаю, уже научила девчонок таким чудесам, что нам с тобой и во сне не снились, однако приготовить себе завтрак эти красотки все еще не способны. Или просто не хотят…

– Это все чрезвычайно интересно, – вежливо сказал Шурф. – Но я хотел выяснить, сможем ли мы воспользоваться твоей кухней. И все.

– Нет проблем. Пошлю зов девочкам, они выставят из Мохнатого Дома поваров и всех прочих слуг. И сами отправятся гулять, если понадобится. Хоть до утра. Я редко их о чем-то прошу, вернее, вовсе никогда. Но раз в жизни можно – учитывая обстоятельства.

– Вечно ты перегибаешь палку, – вздохнул Лонли-Локли. – Не нужно юным леди бродить по улицам до утра. Вполне достаточно, если на закате для нас освободят кухню. Что будет происходить в других комнатах дома, не имеет значения – при условии, что у твоих домочадцев хватит благоразумия не нарушать наше уединение.

– Ладно, – примирительно сказал я. – Сейчас договорюсь с Хейлах. Ее благоразумия хватит на что угодно, не сомневаюсь. А потом усыпи меня, если тебе не трудно, ладно? Утром у тебя превосходно получилось. Может, проснусь уже взрослым…

– Ну, это как раз вряд ли, – осадил меня сэр Шурф. – Взрослым ты проснешься хорошо если лет через сто, да и то, по правде сказать, сомневаюсь. А вот твой рост, похоже, скоро станет прежним. И переживать такие метаморфозы действительно лучше во сне, тут ты абсолютно прав.

Проснулся я уже в сумерках. Некоторое время неподвижно лежал, пытаясь понять, на каком я свете. Новости из недр организма мне скорее нравились, чем нет – я чувствовал себя если не хорошо, то сносно. Мышцы все еще слегка ныли, но по сравнению с давешними муками, это была сущая ерунда. Зато выданные Кобой шелковые штаны теперь едва закрывали колени – я, надо понимать, снова вырос, хвала Магистрам! Я-то в глубине души опасался, что, несмотря на все Кобины обещания, останусь маленьким навсегда. Вот был бы номер! Этакий Питер Пэн из Тайного Сыска, все мятежные Магистры плачут от умиления и бегут в лавку за конфетами…

В связи с благополучным возвращением прежнего облика, мне срочно требовалась нормальная человеческая одежда, но взять ее было негде, а попросить о помощи некого: сэр Шурф опять куда-то запропастился. Я, конечно, мог послать ему зов, но решил сперва спокойно выпить кофе. И съесть, что Щель между Мирами пошлет. И закурить – наконец-то! Повзрослевшее тело сразу же вспомнило все свои прежние привычки, и теперь каждая его клеточка истошно вопила, требуя кофеина и никотина – хорошо хоть не большой и чистой любви. В этом вопросе я сейчас не смог бы ему помочь. А вот извлечь из Щели между Мирами чашку капучино и пачку сигарет – запросто. Все-таки я невероятно могущественный колдун, сам иногда поражаюсь.

Лонли-Локли вернулся через полчаса, когда я как раз лениво размышлял, что следует сделать раньше: послать ему зов или все-таки раздобыть и опустошить третью по счету чашку кофе.

– Как ты себя чувствуешь? – с порога спросил он.

– Немного хуже, чем превосходно. Но лучше, чем просто нормально, – отрапортовал я. – Еще бы роскошь эту сменить на нормальную человеческую одежду, совсем было бы распрекрасно, – и я выразительно помахал перед его носом драной полой лоохи из Кобиных сундуков.

– Рад, что одежда – твоя единственная серьезная проблема, – ответствовал Лонли-Локли. – Правда, помочь тебе будет не так-то просто. Мои вещи тебе все равно велики. А одежда Хельны, напротив, мала.

– Ничего, мне бы только до Мохнатого Дома доехать. Потому что в таком виде я даже ночью и в амобилере на улице показаться не рискну. Смотри, какой я теперь модник!

И я поднялся во весь рост, чтобы дать ему возможность оценить мою несказанную красоту. Заодно убедился, что тело окончательно образумилось и решило больше меня не мучить. Вот и молодец, сразу бы так.

Сэр Шурф глядел на меня во все глаза, куда только девалась его обычная невозмутимость! Впрочем, зрелище того стоило. Засаленные куманские штаны, короткие и широкие, теперь сидели на мне как пышная мини-юбка; куцая ташерская куртка больше не прикрывала пупок. Драное шимарское лоохи едва достигало колен, черно-желтый наряд жены Шурфа был ненамного длиннее и чрезвычайно эффектно дополнял мои лохмотья.

– Я прекрасен, правда? – гордо спросил я.

Лонли-Локли молча меня разглядывал. Могу его понять, я бы и сам на его месте пялился во все глаза. Когда еще такое увидишь.

– Пойду поищу тебе что-нибудь, – наконец сказал он. – Ты совершенно прав, Макс, даже ночью и в амобилере все равно не стоит.

– А кстати, где тебя опять носило? – бесцеремонно спросил я, усаживаясь за рычаг амобилера. – Пока я спал, что-то стряслось? И Джуффин попросил тебя вернуться в Дом у Моста?

– Нет, что ты. Ходил в библиотеку, еще раз перечитал всю литературу, связанную с Обменом Ульвиара. Законспектировал некоторые нюансы, которые недостаточно твердо усвоил. На обратной дороге заехал в Канцелярию Тайных Волеизъявлений, составил завещание…

– Завещание?! – в ужасе переспросил я. Почему-то шепотом.

– Ну да. А что здесь необычного? У меня есть определенные обязательства перед Хельной. Когда я предложил ей стать моей женой, я честно предупредил, что из меня вряд ли получится такой спутник жизни, рядом с которым можно спокойно состариться. Во-первых, у меня довольно опасная работа, а во-вторых, неизвестно, когда мне придется расстаться с нынешней маской по имени сэр Лонли-Локли и кто, собственно, придет ему на смену. Но я твердо обещал, что как бы ни сложились обстоятельства, ей до конца жизни не придется испытывать нужду. Для многих поэтов это, знаешь ли, довольно важно. У них, по правде сказать, не самая прибыльная профессия – времена, когда Короли осыпали сокровищами всякого, кто способен дельно срифмовать более двух строчек, давно миновали…

– С этим-то все ясно, – отмахнулся я. – Но почему ты отправился писать завещание именно сегодня? Перечитал эти грешные рукописи и понял, что Обмен Ульвиара – более опасная затея, чем тебе казалось?

– Сам по себе Обмен? Нет, не беспокойся, я по-прежнему не думаю, что этот ритуал опасен. Быть тобой – вот это действительно опасная затея. Я уже не раз говорил тебе, как меня удивляет тот факт, что ты до сих пор жив. И радует, конечно, но сейчас не о том речь. Просто нет никаких гарантий, что я окажусь столь же удачлив.

Я озадаченно умолк. Вот уж никогда не думал, что сэр Шурф Лонли-Локли хоть чего-нибудь опасается. И уж тем более, я не мог предположить, что самой опасной вещью на свете ему представляется такой пустяк, как пребывание в моей шкуре. Подумаешь, горе! Я каждый день в ней живу, и ничего. Вроде бы.

В Мохнатом Доме было как никогда тихо и пусто. В окнах второго этажа, впрочем, горел свет. Хейлах и Хелви, как я понимаю, засели наверху, не желая нам мешать. И Друппи там же заперли, чтобы не крутился под ногами с радостным лаем. И кошек с ним за компанию. А вот куда они дели слуг – загадка. То ли просто отпустили гулять, то ли превратили во что-нибудь малогабаритное и неподвижное. Я же действительно не знаю, чему их там леди Сотофа успела научить…

Пока я оглядывался по сторонам, Лонли-Локли проследовал прямиком на кухню. Корзинку с закупленной на Сумеречном рынке чертовщиной он на сей раз нес сам, не стал меня навьючивать. Все-таки хорошо быть взрослым!

– Твоя кухня очень скверно оборудована, – с упреком заметил сэр Шурф, завершив беглый осмотр кухонной утвари. – Хуже дворцовой, честное слово!

– Надеюсь, ты понимаешь, что закупкой этого барахла занимался не я? Когда меня упросили стать царем кочевников, Его Величество любезно отправил в Мохнатый Дом каких-то специальных полезных людей, которые занимались обстановкой и доставкой всего необходимого.

– А, ну если кухней занимались королевские придворные, тогда ничего удивительного, – высокомерно сказал мой друг. – Это самое слабое место династии Гуригов. У первого из них были весьма непритязательные, можно сказать, деревенские вкусы, а когда на трон взошел следующий Король, незатейливые предпочтения его предшественника уже были объявлены нерушимой традицией. И никому из наших монархов не хватило духа эту традицию изменить. Даже покойному Гуригу Седьмому было легче развязать столетнюю войну против всех, изгнать из Ехо несколько тысяч мятежных колдунов и одним махом изменить весь жизненный уклад Соединенного Королевства, чем перевоспитать собственных поваров и церемониймейстеров. Возможно, Его Величество Гуриг Восьмой когда-нибудь в будущем проявит твердость и исправит положение. Но пока он этого не сделал, доверять его придворным обустраивать свое жилье – недопустимое легкомыслие. Как же это на тебя похоже, сэр Макс!

Я невольно улыбнулся. Все-таки я обожаю иметь дело с Шурфом Лонли-Локли. Никогда не знаешь, на каком повороте его занесет. Единственное, в чем можно быть уверенным – что удовольствие получишь по полной программе. И еще немножко сверх нормы, чтобы жизнь медом не казалась.

– Ты лучше скажи по-человечески, тебе чего-то не хватает для работы? – спросил я. – Тоже мне беда. В Ехо, хвала Магистрам, можно достать все, что угодно, в любое время суток. Хочешь, пошлю зов в ближайшую лавку?

– Да нет, пожалуй, не стоит, – вздохнул Лонли-Локли. – Для работы мне понадобятся два котла, несколько кувшинов, ступка, пест и скалка. Все это у тебя, хвала Магистрам, имеется.

– Ну и чего ты тогда ворчишь? Устал уже от моей бестолковости? Прости, дружище. Зато, говорят, я смешной. И, вероятно, именно в этом секрет моего убийственного обаяния, которое действует на всех, кроме тебя.

– Нет, сэр Макс, ты тут ни при чем. И, разумеется, я от тебя не устал. Прости, если тебе так показалось. Дело совсем в другом. Я совершенно не ожидал, что сегодня вечером столкнусь с неразрешимой этической проблемой. А ведь мог это предвидеть.

– Чего-о-о? – изумленно проблеял я.

Лонли-Локли молчал. Мне показалось, он собирается открыть мне некую чрезвычайно страшную тайну, но никак не может решить, достоин ли я стать ее хранителем.

– Видишь ли, – наконец сказал Шурф, – вот уже сорок три с половиной года я являюсь одним из восемнадцати постоянных членов закрытого Кулинарного клуба. Это тайное общество, о его существовании осведомлен очень узкий круг – сами участники, лучшие повара Соединенного Королевства и еще несколько чрезвычайно влиятельных персон, чье негласное покровительство нам совершенно необходимо.

– Но ты же не повар, – жалобно сказал я. – Ты – Тайный Сыщик, Мастер Пресекающий Ненужные Жизни. Какой, к чертям собачьим, «кулинарный клуб»? Ты в кои-то веки решил меня разыграть? Очень вовремя, нечего сказать!

– Разумеется, я не профессиональный повар, – важно подтвердил Шурф. – Это – основное требование к членам клуба. Нам нельзя зарабатывать кулинарным искусством на жизнь. Готовить и дегустировать можно только для собственного удовольствия. Собственно, даже дома я занимаюсь этим крайне редко: нет времени, да и условия неподходящие. Нельзя применять Очевидную магию высоких ступеней, а без нее ни один повар не может достичь вершин. Зато заседания нашего клуба проходят в одном из тайных подвалов Ордена Семилистника, и уж там-то разрешено колдовать вволю. Хорошо известный тебе сэр Кима Блимм является почетным председателем клуба; именно он и выхлопотал для нас разрешение.

У меня голова шла кругом. Сэр Шурф, похоже, и не думал меня разыгрывать. Он был смертельно серьезен. Как никогда.

– Ладно, – вздохнул я. – Все это просто замечательно. Но я по-прежнему не понимаю, откуда взялась эта твоя якобы неразрешимая этическая проблема? Я же не прошу тебя приготовить мне ужин. И, заметь, не предлагаю денег за эту услугу. Так что все в порядке.

– Устав Кулинарного клуба запрещает его членам работать на кухне, оснащенной менее чем семьюдесятью восемью соответствующими инструментами. А у тебя их всего сорок три, – печально сказал Шурф. – Я сам принимал деятельное участие в составлении минимального списка необходимых предметов. Если я соглашусь работать в таких неподобающих условиях, мне придется покинуть клуб, что, честно говоря, очень нежелательно. А скрывать от коллег этот неблаговидный поступок будет непорядочно. В то же время мы с тобой не можем тратить драгоценное время на поиски другой кухни. Неразрешимый конфликт интересов. Не знаю, что и делать.

Мой друг был в отчаянии – насколько это вообще возможно в его случае.

– Но ты же не еду готовить собрался, – хладнокровно заметил я. – Какие проблемы?

– Не имеет значения, что я собрался готовить, – твердо сказал Лонли-Локли. – Важно, что я буду работать на этой кухне и использовать кухонные инструменты. Этого достаточно.

Тут одно хорошо. Столкнувшись с непреодолимым препятствием, я обычно незамедлительно приобретаю все качества, необходимые для того, чтобы смести это самое препятствие со своего пути и устремиться вперед, к цели, которая начинает казаться мне вожделенной. Могу быть хитрым, изворотливым, безжалостным и неутомимым; да что там, я мир способен перевернуть с ног на голову, если окажется, что это единственный способ устранить помеху, – а что ж, пусть себе летит в тартарары кверху тормашками.

Вот и теперь так вышло. До сих пор я вовсе не был уверен, что действительно хочу по уши вляпаться в этот невнятный мистический эксперимент. Если бы предложение исходило не от Лонли-Локли, который словно бы специально создан предусмотрительной природой для витья из меня веревок, я бы, пожалуй, как-нибудь отвертелся. Ну, разве что, еще сэр Джуффин Халли мог бы втянуть меня в столь сомнительное предприятие, но Джуффин, ясно, особый случай, с его легкой руки я даже на тот свет отправиться однажды согласился[30]30
  Речь идет о событиях, описанных в повести «Болтливый мертвец».


[Закрыть].

Это я все к тому, что только теперь, когда сэр Шурф неожиданно затормозил, я вдруг решил, что этот его Обмен Ульвиара необходим мне как воздух. Единственный способ быстренько найти неуловимого Магистра Хаббу Хэна и вернуть свою жизнь в нормальную колею. Ну и сама по себе возможность оказаться в шкуре сэра Шурфа Лонли-Локли и узнать все его тайны – кто бы мог подумать, что со мной такое однажды случится?! Уникальный шанс, другого не будет.

И я тут же нашел способ уладить дело – кто бы сомневался.

– Видишь ли, – вкрадчиво сказал я, – честность, конечно, дело хорошее. Но ты при всем желании не сможешь сообщить членам клуба о своем проступке. Это же не наши с тобой приватные развлечения, а часть работы. И ты лучше меня знаешь, что разглашение служебных секретов недопустимо.

Сэр Шурф поглядел на меня с заметным интересом.

– Я, конечно, понимаю, что тобой в данном случае движет исключительно любопытство, вернее, страсть к новым знаниям, – продолжил я. – Но это просто удачное совпадение. На самом деле ты сейчас пытаешься спасти Соединенное Королевство от серьезной опасности. То есть от меня. А меня, государственного служащего высшего ранга, соответственно, от многолетнего изгнания. Неужели ты собирался выболтать все это своим товарищам по Кулинарному клубу? Не узнаю тебя, дружище.

– Да, действительно, – с явным облегчением сказал Лонли-Локли. – Конечно, ты прав. Сам не знаю, что на меня нашло. Все же это поразительно, сэр Макс! Иногда ты становишься на удивление рассудительным. Не так уж часто, но всегда вовремя, надо отдать тебе должное.

Я снисходительно пожал плечами.

– А что прикажешь делать, когда окружающие меня мудрецы вдруг выходят из строя? Давай, сэр Шурф, не тяни. Было бы неплохо совершить этот грешный обмен, пока мне действительно хочется. А то ведь через полчаса снова начну терзаться сомнениями, ты меня знаешь.

– Постарайся продержаться хотя бы часа два, – попросил Лонли-Локли. – Для этого ритуала требуется долгий подготовительный процесс, и я не могу его ускорить. Сделать по всем правилам Свечу Фиттеха ненамного легче, чем испечь пирог Чакката, уж поверь мне на слово.

– Ладно, буду держаться, если так, – вздохнул я. – Хочешь, добуду тебе кофе из Щели между Мирами? Впрочем, кофе ты, кажется, не слишком любишь. Ну тогда чаю. По дороге в графство Хотта он тебе, насколько я помню, понравился[31]31
  О поездке в графство Хотта рассказывается в повести «Наследство для Лонли-Локли».


[Закрыть].

– Да, очень, – подтвердил Шурф. – И я бы не отказался освежить впечатления.

Так мы и проводили время. Шурф работал в поте лица – толок что-то в ступе, гремел котлами, кидал в кипящую воду невнятные куски неизвестно чего, месил и раскатывал скалкой крутое черное тесто. А я пялился на него во все глаза, нервно курил одну сигарету за другой и добывал напитки из Щели между Мирами.

Когда я наконец решил, что теперь так будет всегда – ну, подумаешь, застряли два хороших человека в довольно скучном моменте времени, как мошки в капле смолы, с кем не бывает, – Шурф наконец разогнул спину и отправился мыть руки. Я понял, что дело сделано, и чуть не умер на месте, не то на радостях, не то от страха, сам не мог разобраться.

– Пожалуйста, запри дверь, – сказал Лонли-Локли. – А потом отправь зов кому-нибудь из обитателей этого дома, к примеру, леди Хейлах, и еще раз настоятельно попроси, чтобы никто не вздумал заходить на кухню, пока мы тут находимся. Я знаю, что ты уже с нею говорил, но в таком деле лучше не поскупиться на предупреждения. Понятия не имею, что будет, если кто-нибудь нарушит наше уединение в ходе Обмена Ульвиара. И это тот редкий случай, когда я не готов получить ответ на вопрос опытным путем.

– Вот так? – удивился я.

– Вот так.

Я посмотрел ему в глаза, содрогнулся и пошел запирать двери и окна. Так проникся важностью своей миссии, что даже кухонные шкафы закрыл на всякий случай. Мало ли что оттуда может выскочить в самый неподходящий момент.

Стенографические записи моих кратких, но эмоциональных переговоров с леди Хейлах и Хелви (я решил не рисковать и предупредить обеих) могли бы украсить любой учебник по психиатрии. «Значит, ты поняла, что на кухню заходить нельзя ни в коем случае? Хорошо. А ты поняла, что на кухню ни в коем случае нельзя заходить не только тебе, а вообще никому? Очень хорошо. А что ты сделаешь, если тебе покажется, что кто-то все-таки решил зайти на кухню? Ты уверена, что сможешь этому помешать?» – и все в таком духе. Думаю, еще немного, и бедняжки просто сбежали бы из дома. На улицу или даже на родину, в Пустые Земли, лишь бы подальше от внезапно обезумевшего меня. Но, забегая вперед, скажу, что все-таки обошлось.

Сэр Шурф тем временем установил на полу огромное блюдо из светлого металла и водрузил на него результат своих кулинарных усилий. Оный результат являл собой бурый конус; диаметр основания превосходил размером среднестатистическую тарелку, а высота почти достигала полуметра.

– Иди сюда, – позвал он меня. – Свеча Фиттеха готова. Ты уже все запер? И всех предупредил? Хорошо. Тогда садись напротив.

– А что нужно делать? – спросил я. – Ты же меня совершенно не подготовил!

– Достаточно того, что я подготовил себя. Тебе ничего не нужно делать, просто сиди спокойно. Впрочем, это, пожалуй, невыполнимое требование. Ладно, тогда просто сиди и помалкивай. Заклинание я произнесу сам, нет никакой нужды читать его хором.

– И хвала Магистрам, – вздохнул я. – А то непременно сбился бы… Слушай, дружище, давай-ка скорее, ладно? А то у меня руки дрожат и в глазах темно. Самому тошно быть таким трусом.

– Испытывать страх естественно для человека, – пожал плечами Лонли-Локли. – Важно, что страх понуждает тебя торопить события, а не оттягивать их, сколько возможно. Такое поведение, строго говоря, обычно и называют храбростью. Поэтому не возводи на себя напраслину.

– Спасибо, – вздохнул я. – Вечно с тобой так – когда мне кажется, что я веду себя наилучшим образом, ты ворчишь и бубнишь. А когда я сам себе противен, ты вдруг объявляешь, что все правильно, так и надо… Никогда тебя не пойму!

– Ну почему же, поймешь. И очень скоро, – флегматично возразил Шурф. – Буквально с минуты на минуту, если найдешь в себе силы хоть немного помолчать. Ты готов?

Я хотел было в кои-то веки поступить честно: отрицательно помотать головой, завизжать и выскочить на улицу, пробив головой оконное стекло. Но вместо этого молча кивнул. Все как всегда.

Тем временем Лонли-Локли особым образом прищелкнул пальцами – это немудреное искусство, всего-то вторая ступень Черной магии заменяет жителям Ехо зажигалки, – и вершина конуса вспыхнула ярким лиловым пламенем. Шурф поспешно задул огонь; теперь конус тлел, источая совершенно незнакомый мне запах, сладкий и тревожный, как аромат сентябрьской ночи. Другое дело, что сентябрьская ночь, наполненная таким ароматом, могла бы наступить только в каком-нибудь ином, необитаемом мире, где нет места ни людям, ни цветам, ни деревьям, а сентябрь, тем не менее, все-таки есть.

– Собственно, это и есть так называемый Аромат Тени. Древние медицинские трактаты уверяют, что ни одна Тень не может устоять перед этой приманкой, особенно если поймет, что угощение предназначено именно для нее – первое из заклинаний представляет собой своеобразное приглашение к столу на понятном всякой Тени языке… А вот людям запах Свечи Фиттеха редко бывает по душе. Надеюсь, тебе он не внушает отвращения?

Я покачал головой, всем своим видом показывая, что дело обстоит ровно наоборот.

– Это хорошо. Тогда, пожалуйста, подвинься поближе. Чем больше дыма ты вдохнешь, тем быстрее случится Обмен Ульвиара. И постарайся сосредоточиться. Вдыхай аромат, смотри на меня и слушай мой голос. Это все, что от тебя требуется.

Я улыбнулся краешком рта и кивнул, давая понять, что усвоил инструкцию и твердо намерен ее исполнить.

– Что ж, позволю себе пожелать нам обоим удачи. До встречи, сэр Макс.

Это прозвучало так обыденно, словно мы собрались разойтись по своим комнатам и разложить там по пасьянсу. Оно и хорошо; оценить и даже переоценить важность момента я вполне мог без посторонней помощи.

– Хаахха бен хха, ахха аллес хха, бахха…

Я уже добрые четверть часа слушал эту благозвучную, с присвистом и придыханием, белиберду и созерцал строгое, серьезное лицо своего друга. Язык заклинания не был похож на повседневную речь – то есть вообще ни малейшего сходства, даже звуки совсем иные. Казалось, он был создан существами, у которых голосовые связки устроены совершенно иначе, поэтому слова им приходится не произносить, а выдыхать, выдувать, высвистывать. Но сэр Шурф, надо отдать ему должное, отлично справлялся.

К аромату благовонного конуса я успел привыкнуть настолько, что почти перестал его замечать. Ужас перед незнакомым обрядом как-то незаметно ослаб, а потом и вовсе куда-то подевался. Теперь я испытывал только нетерпение, смешанное с некоторым недоверием – да полно, сработает ли это грешное заклинание хоть когда-нибудь? Мало ли, что за рукописи читал Лонли-Локли. А вдруг в старину обитатели этих мест вовсю сочиняли фантастические романы и прочую беллетристику, а бедняга Шурф, жертва погони за тайным знанием древних, принял все за чистую монету? Ему же только траченный временем свиток покажи, и от критического мышления даже следов не остается.