Текст книги "Презумпция виновности. Россия. Наши дни. Книга 3"

– Привет, Гришенька, привет родненький! У нас всё хорошо. Твои друзья, Антон с Сергеем, обещали выплачивать мне твою зарплату, пока ты сидишь, и адвокату заплатить тоже обещали, главное, чтобы ты держался своих изначальных показаний. Они поэтому и отказались от Ильи – адвоката, который тебе понравился, и наняли этого Романа Шахманова. Он, кстати, к тебе придёт на следующей неделе и всё расскажет подробно. У ребят вместе с ним есть стратегия борьбы, Роман сказал, что будет добиваться полного оправдания и на следующем судебном заседании в декабре тебя вытащит под домашний арест. Главное, чтобы ты без него никому никаких показаний не давал.

– А чем им Илья-то по душе не пришёлся?! – переспросил возмущённо Гриша. – Слишком мои интересы рьяно отстаивал? Испугались, что он меня вытащит, а их сюда засунет?

– Я не знаю. Меня не было ни на встрече с Ильей, ни на встрече с Романом. Вещи перевозили вместе с сестрой и зятем. Ты же просил всё вывезти перед обыском.

– Как, кстати, обыск прошёл? – перевёл тему разговора Гриша.

– Приехали трое в штатском, привели двух понятых – соседей. Зашли в квартиру, а там кроме мебели ничего нет. Они полазали по шкафам, тумбочкам, вышли даже на балкон – ничего нет, даже столовые приборы, и те я увезла. Они позвонили кому-то по телефону, долго ругались, что зазря приехали, что вообще ничего не нашли, потом попросили меня дать им хотя бы свидетельство о браке и договор аренды квартиры. Мы сходили вместе в магазин и там сняли копии с этих документов, и они уехали. Пытались меня о чём-то расспрашивать, я ответила, что мы с тобой знакомы всего полгода, а женаты и того меньше, поэтому я ничего не знаю, в твои дела никогда не лезла, друзей твоих никогда не видела. Подсовывали мне какую-то бумажку на подпись, но я отказалась.

– Умничка! Ты сделала всё правильно. Ты не знаешь, мои родные в курсе, что со мной и где я?

– Валера сказал, что не надо их волновать раньше времени, когда ситуация прояснится, он к ним поедет и всё расскажет сам.

– Наверное, он прав, я нового адвоката попрошу, чтобы он к ним заехал и обрисовал ситуацию. Возьми, пожалуйста, ручку с бумажкой и запиши, что мне надо привезти в понедельник в тюрьму. Созвонись с женой моего сокамерника Саши Ткаченко – нас с ним перевели вместе сегодня, она тоже поедет в понедельник делать ему передачу. Вам вдвоём будет попроще и побыстрее. Тут, говорят, очереди огромные, надо занимать с ночи, да и нести тяжести такие лучше вдвоём.

Окончив разговор, Гриша вылез из переговорной, оставив телефон на кровати, как указал Валера. Его место тут же занял Иваныч, которого на посту сменил Валера. Ткаченко лежал на своей «пальме», скрючившись, лицом к стене весь в своих мыслях и переживаниях. Грише тоже было о чём подумать после разговора с Ларисой, но он решил оставить все размышления на завтра и сел смотреть телевизор.

Ровно в 10 часов свет в камере выключился, и жители «хаты», раздевшись до трусов, улеглись по своим шконкам. Валера продолжал тихо чирикать со своей супругой по телефону, накрывшись с головой одеялом. Из коридора доносились звуки движения «ресничек»4141
  просмотровая задвижка на двери


[Закрыть], в которые заглядывал продольный, контролируя поведение арестованных после отбоя. Лежать на шконке было очень неуютно и жёстко. Тоненький матрас на широких металлических прутьях кровати создавал иллюзорную видимость комфорта, но, тем не менее, человек – скотина привычная ко всему, поэтому, покрутившись какое-то время и найдя удобное положение, Гриша уснул. Так закончился четвёртый день его несвободы.

Утром, ровно в 7 часов, свет в камере снова зажёгся. В половине седьмого «баландеры»4242
  заключенные, разносящие «баланду» – тюремную еду


[Закрыть] просунули уже поднявшемуся Иванычу свежевыпеченный в пекарне тюрьмы горячий хлеб. От каши он отказался за всех, сказав, что мы баланду не едим. После этого он включил телевизор и сделал звук погромче.

– Вставайте, господа! Через тридцать минут прогулка.

– А можно я не пойду гулять? – спросил, выглянув из-под одеяла, заспанный Александр. – Очень спать хочется!

– Нельзя!!! – категорично ответил Владимир Иванович. – Одному в камере оставаться категорически запрещено. Были случаи самоубийства, когда все уходили гулять, оставляя одного в хате, возвращались, а он в петле на «дальняке» висит или «мойкой» вены вскрыл. Поэтому либо все, либо никто, ну, в лучшем случае, вдвоём можно остаться.

Саша неохотно снял с себя одеяло и спрыгнул со шконки.

– Сегодня воскресенье, поэтому подъём, завтрак и прогулка на час позже обычного, а завтра вообще в 6 часов свет включат, поэтому привыкайте. Хочу напомнить, что нарушение распорядка дня, в том числе нахождение в кровати после подъёма, строго наказывается администрацией тюрьмы, вплоть до карцера. Это до нашей камеры особо не докапываются из-за нашей привилегированности, а из остальных «хат» только и слышно, что кого-то на «кичу» отправили за нарушение режима. Поэтому не будем нарываться и подчинимся обстоятельствам, которые сильнее нас.

В начале девятого пришли двое дежурных по этажу и, спросив сперва через «ресничку», идём ли мы гулять, дождались утвердительного ответа, и только после этого открыли дверь и разрешили одетым по сезону арестантам покинуть свою келью. Иваныч передал продольному пачку «Парламента» и огласил общее желание гулять в большом дворике. ФСИНовец кивнул головой, построил всех в колонну по одному и скомандовал «вперёд». Дойдя до лестницы, они поднялись на площадку третьего этажа, в конце которой виднелась ещё одна узкая металлическая, довольно крутая лесенка, ведущая на крышу корпуса. Поднявшись до самого верха, компания оказалась в довольно тёмном коридоре с одной тусклой лампочкой, в конце которого виднелись следующие проходы, а напротив по длине всей стены находились близко расположенные друг к другу железные двери, такие же, как в камерах, только ужаснее и отвратительнее. Иваныч тихо пояснил, что это проходы в маленькие прогулочные дворики, которые меньше, чем наша камера. Компанию повели налево до конца коридора, потом все повернули направо. Расстояние между стенами стало в два раза шире, света из-за широких промежутков между верхом бетонной стены и железной крышей стало больше. Через эти щели проникал тёплый осенний воздух, и были слышны звуки московских улиц. Выводной открыл ключом дверь одной из камер по правой стороне, и господа мошенники зашли вовнутрь большого прогулочного дворика. Камера размером в 100 квадратных метров была светлой. Колючие от штукатурки стены напомнили Грише такие же, как на Петровке, только посветлее. Пол – из неровного асфальтового покрытия. На потолке толстые металлические решётки в клетку, поверх которых натянута сетка-рабица. Поверх стены, где была дверь, виднелась дорожка для охранников, по которой они ходили, контролируя поведение гуляющих зэков.

Ткаченко сразу заприметил турник, приделанный к стене, и повис на нём, немного подпрыгнув.

– Это Матвей Жмурин купил во все большие дворы, – пояснил знающий обо всём происходящем в тюрьме Валера. – Он любит спортом заниматься, вот его и обязала администрация купить эти трапеции. Он сперва за несколько штук деньги перевёл, но когда его принципиально стали водить в те дворы, где купленного им спортивного инвентаря нет, то он плюнул и перевёл деньги за все турники сразу.

Иваныч с Валерой быстро ходили по периметру прогулочной камеры, Саша с остервенением подтягивался на перекладине, а Гриша стоял посередине и ловил лицом тёплый солнечный лучик, представляя себя на свободе, вдали от этого кошмара. Он думал, что было бы, если бы он не поехал на эту роковую встречу с Андреем, не вернулся бы к нему в ресторан и если бы вообще снял с себя ответственность по возврату этих треклятых денег. В голове было так много «если» и «почему», что от этого Григорию стало даже немного грустно. Отогнав от себя дурные мысли, он пристроился к двум быстро шагающим сокамерникам и стал так же, как они отсчитывать про себя шаги.

Прогулка длилась около часа. Надышавшись свежим воздухом, выполнив необходимый минимум движений, компания тем же маршрутом вернулась в ставшую им временным домом камеру. После утренней влажной уборки, водных процедур и туалета все расположились за «дубком», который Иваныч заблаговременно накрыл шикарным завтраком. Тут было всё: и разная колбаса, и сыры, и масло, и свежие помидоры с огурцами, положниковый хлеб, тонко порезанный Валерой, сгущёнка и конфеты. В стаканах заваривался дорогой кофе.

– Не хуже, чем дома! – причмокивая, анонсировал застолье Валера.

– Завтрак на обочине жизни, – прокомментировал Гриша.

– Поверь мне, – посмотрев на Григория, задумчиво ответил Иваныч, – это ещё далеко не обочина. Бывает намного хуже.

Воскресный день пролетел на радость Гриши, как одно мгновение. Фильмы по телевизору, игра в нарды, послеобеденный сон на жёстких нарах, рассказы Валеры об ужасах общих камер скрашивали досуг новых арестантов и прививали мысль о том, что в тюрьме время течёт совсем по-другому, чем на свободе – гораздо медленнее, и надо учиться у бывалых сидельцев, как эту скорость течения хотя бы приблизить к реальному мировому. Никогда ещё в своей жизни Гриша не желал так сильно, чтобы поскорее наступил вечер, и можно было бы достать из «курка» телефон для необходимых звонков. Отсутствие информации в неволе – самое большое испытание, которое обрушивается на новичка этого мира закрытых снаружи дверей и толстых решёток на окнах, где тот же телевизор, как источник новостей и главный движитель времени, роскошь, имеющаяся далеко не в каждой камере. По рассказам Валеры Чурбанова, ребята из соседних камер, где нет даже радио, частенько просят во время прогулки из соседних двориков через стену рассказать о последних новостях в мире. За это они делятся полученной ночью «по дороге» информацией о событиях на централе: кто в какую камеру заехал, кто и где ломанулся, кого и за что «опустили», кому какой срок определил суд и в какой «хате» последний раз был «пожар»4343
  обыск, шмон


[Закрыть] и что «отлетело»4444
  изъято, как незаконно находящееся в камере


[Закрыть].

Вечером, перед тем как достать ТР, Иваныч объявил Грише и Саше, что сегодня, скорее всего, на них выйдет смотрящий за БС Руслан из 294-ой «хаты» и будет с каждым разговаривать. Разговаривать, чтобы выбить из новичков как можно больше денег на «общее», поэтому он будет интересоваться количеством причинённого ущерба по уголовным делам и в зависимости от этой суммы назначать так называемый налог с мошенников – ту денежную компенсацию, которую арестованный по 159-ой статье должен внести в «общак» тюрьмы.

– Вот у тебя какой ущерб в уголовном деле прописан? – обратился Иваныч к Саше, сев рядом с ним за «дубок».

– 150 миллионов рублей! – с грустью в голосе ответил Ткаченко.

– Значит, Руслан будет с тебя как минимум 15 миллионов рублей требовать на общее, – философски заметил Степанов. – Десятина, как и в церкви. Есть у тебя такие деньги?

– Нет у меня таких денег, а если бы и были, то не дал, – резко ответил Александр и густо покраснел.

– Ты, сынок, не зарекайся, – по-отечески, накрыв своей ладонью Сашину кисть, произнес Иваныч. – Если ЭТИ решат, что должен «пятнашку», то никакая гордость и смелость не помогут! Поедут к твоей жене, к детям, к родителям и сделают так, чтобы получить всё до копейки. ОНИ этим живут, а мы для них источник дохода и весёлой жизни. Как в стенах этого заведения, так и на свободе.

– Значит, с меня Руслан двести пятьдесят тысяч запросит? – включился в беседу Гриша.

– Сразу видно финансового директора, мгновенно фишку рубит, – не удержавшись от комментария, пошутил Валера. – И это помимо сигарет, чая и «грохотулек»4545
  Конфеты-леденцы


[Закрыть], которые входят в обязательную часть ежемесячной отправки на общее.

– Чтобы такого не случилось, вы сразу обозначьте смотрящему – сколько сможете добровольно перевести ему сегодня же. Не дожидайтесь, когда он сам объявит сумму платежа. Её размер будет где-то десять процентов от нанесённого преступлением ущерба.

– Какую минимальную сумму нам с Сашей озвучить, чтобы и Руслана не оскорбить, и самим денег не потерять? – спрыгнув с «пальмы» и присев рядом со всеми на кровать, поинтересовался Гриша.

– Я думаю, тысяч двадцать пять с носа будет вполне достаточно, – быстро и уверенно ответил Валера. – Причём я постараюсь договориться с Русланом, чтобы в эту сумму входило всё: и ежемесячная обязаловка до конца года, и добровольная часть.

– Сразу полтос с одной «хаты» будет для него отличным уловом сегодня, – заключил Иваныч.

На том и порешили. Сперва с Русланом поговорит Валера, поскольку он находится с ним в приятельских отношениях, сможет правильно расставить акценты и преподнести ситуацию в нужном свете. А потом уже новички де-факто подтвердят сказанное.

Ткаченко заметно нервничал и места себе не находил в замкнутом пространстве маленькой камеры. Он ждал, пока Гриша закончит партию в нарды с Иванычем и уляжется к себе на второй этаж шконок. Подойдя вплотную и оказавшись голова к голове, Саша очень тихо, так, чтобы его слова слышал только Тополев, произнёс:

– Я не смогу сегодня найти двадцать пять косарей… Я даже не представляю, как я скажу это своей жене. У нас дома вообще нет свободных денег. Если она и найдёт такую сумму, то в лучшем случае не раньше, чем через неделю. Я попрошу её позвонить моим друзьям и одолжить у них. Но это опять-таки будет нескоро. Ты можешь сегодня заплатить за меня? А я потом, как только смогу, с тобой рассчитаюсь.

Гриша, давно заметивший беспокойство и нервозность своего сокамерника, сразу сообразил, в чём суть его страданий и принял для себя решение: в случае просьбы Саши о помощи он ему не откажет. Поэтому он согласился и не стал обозначать никакие сроки для отдачи.

– Отдашь, когда сможешь. Мы все тут собратья по несчастью, поэтому надо помогать друг другу. Не волнуйся за это, главное, чтобы дома всё было бы хорошо.

Александр, успокоившись, улегся на верхний ярус кровати и погрузился в просмотр фильма, который шел по телевизору.

В начале девятого Валера достал из холодильника телефон и включил его. На экране горели несколько сообщений от смотрящего, который просил срочно выйти с ним на связь. Чурбанов первым делом набрал «цифры»4646
  номер телефона


[Закрыть] Руслана. После нескольких гудков приветливый голос на другом конце ответил.

– Здарова, братан! Как сам? Как дела в «хате»?

Валера рассказывал о последних новостях негромко, но так, чтобы каждое его слово было слышно Саше с Григорием. Естественно, Иванычу, который на этот раз «не стоял на тормозах»4747
  стоять рядом с дверью на шухере


[Закрыть], а сидел на своей шконке, тоже было интересно. Он внимательно следил за разговором.

– … В общем, сам понимаешь, Руслан, ребята, конечно, хоть и по сто пятьдесят девятой заехали, но в этот раз это не наша с тобой история. Понимаешь меня? Тут нет такого бабла, как у Славы Земляникина, который нас недавно покинул на домашний арест. Пацаны могут тебе максимум по двадцать пять рублей прислать. Ну, ты сам с ними пообщайся. Прошу тебя – не дави на них сильно.

Чурбанов подал Грише знак, подозвал к себе и передал трубку. Продолжая сидеть с Григорием рядом, Валера активно участвовал в разговоре: слушал, что говорит смотрящий, приблизившись ухом к обратной стороне телефона, и показывал знаками варианты ответов и подходящую случаю реакцию.

– Привет! Меня зовут Руслан! Я смотрящий за Бэ-эС. А тебя как зовут?

– Привет, Руслан. Меня зовут Григорий Тополев.

– Первым делом я должен ввести тебя в курс происходящего по централу. Наша тюрьма чёрная. Положенца зовут Ибрагим, он сидит в сто двадцать первой «хате», и если тебе понадобятся его «цифры», обращайся ко мне. На централе сейчас два вора: Эдик Тбилисский и Айко Астраханский. На общее по Бэ-эС собираю я, разрешение на запреты в «хате» тоже даю я. В случае возникновения конфликтной ситуации или каких-то вопросов, обращайся ко мне. Всё понятно?

– Почти… если будут вопросы, на которые Валера с Иванычем не смогут дать пояснения, я свяжусь с тобой.

– Молодец! А теперь, Григорий, расскажи мне о своей беде.

– Обнальщик кинул компанию, в которой я работаю на деньги. Я попробовал с него их получить. На очередной встрече меня приняли менты с половинкой миллиона…

– Долларов? – с большой надеждой в голосе переспросил Руслан.

– Нет! Рублей, конечно же, – серьезным тоном, как бы не заметив разочарования смотрящего, продолжил Гриша. – Оказалось, что обнальщик работает под мусорами. Вот меня и упекли сюда по сто пятьдесят девятой.

– А общий ущерб по делу у тебя какой? – не унимаясь, расспрашивал Руслан.

– В деле написано, что два с половиной миллиона. Якобы у терпилы существуют аудиозаписи наших разговоров, где есть подтверждения, что он мне два миллиона передавал до дня задержания.

– Валера сказал, что ты можешь перевести на общее двадцать пять тысяч. Только не сказал: в евро или в долларах. Так вот, я хочу у тебя уточнить, в какой валюте?

После этих слов Чурбанов скривился и замотал головой, показывая, что он точно обозначал размер воровского налога.

– В рублях! Я готов перевести на общее двадцать пять тысяч рублей, – спокойно и с большим достоинством произнёс Григорий.

Валера двумя руками изобразил знак «отлично», показывая сжатые кулаки с поднятыми большими пальцами вверх.

– Ну, это совсем несерьёзно! – жёстким поставленным тоном, громко и надменно сказал смотрящий. – С таким ущербом, как у тебя, сумма должна быть не меньше двухсот тысяч. Вы, мошенники, людей обманываете, последнее забираете. Думаете, что здесь лохи сидят и нас так же просто обмануть? – переходя почти на крик, продолжал нажимать Руслан.

Валера сидел чернее тучи и никак не реагировал на происходящее. Саша и Иваныч, находясь на отдалении от телефона, не могли слышать беседу, поэтому смотрели на всё это с большим интересом и ждали окончания разговора. Гриша отодвинул от уха трубку, из которой продолжался крик возмущенного Руслана, подождал десять секунд, выдохнул и тихо, очень спокойно произнёс:

– Я повторяю. Я готов перевести на общее максимум двадцать пять тысяч рублей. Эта сумма – мой взнос на год. Она включает в себя чай, конфеты и сигареты. Большим я помочь на данный момент не могу. Если ситуация изменится в лучшую сторону, буду давать на общее больше.

– Ты ранее судимый, что ли? – очень спокойно и даже как-то по-дружески поинтересовался смотрящий за БС.

– Нет! Я первоход, – так же по-дружески ответил Гриша. – Да, и ещё… У Саши Ткаченко на сегодняшний день нет возможности дать на общее, поэтому я переведу так же двадцать пять тысяч и от его имени.

– Ну, хорошо. Переводи. Цифры киви-кошелька возьмёшь у Валеры. Сегодня до конца дня деньги будут?

– После нашего разговора я созвонюсь с женой и попрошу её сделать перевод как можно быстрее. Если не сегодня, то завтра утром.

– Договорились. Запомни, Григорий: в тюрьме самое главное отвечать за свои слова. Передай трубочку другому новенькому, пожалуйста.

Гриша отдал трубку Валере и встал. Его место занял Саша и приступил к общению со смотрящим. Подсев на соседнюю шконку к Иванычу, облокотился на стену и полностью расслабился. До него доносились Сашины слова: «Нет никакой возможности», «У меня ничего нет», «Срочно продать тоже нечего», «Всё имущество арестовано следователем», «Я не был готов к аресту, поэтому ничего не оставил на чёрный день».

Руслан пытал Ткаченко расспросами намного дольше, чем Гришу, но в итоге оговоренная сумма осталась незыблемой. После Саши смотрящий ещё несколько минут пообщался с Валерой, который на этот раз говорил очень тихо и совсем неразборчиво. Закончив беседу, Чурбанов улыбнулся и не без ложной скромности заявил:

– Н-у-у-у?! Как я вас подготовил? Всё отлично! И волки сыты, и овцы целы. Гриша, бери трубу и звони жене. Пусть она сегодня же сделает перевод на киви-кошелёк Руслана за тебя и за Сашу. И проблем не будет. Попроси её, чтобы она в назначениях платежей подробно указала за кого перевод – ФИО и номер камеры.

Валера достал тетрадку, где на последней странице был написан номер телефона смотрящего, к которому привязан кошелёк, пример записи и назначения платежа: «Чурбанов Валерий Александрович Х2884848
  Х – хата на воровском ходу, то есть поддерживающая воровские традиции.


[Закрыть]». Затем передал её Грише вместе с телефонной трубкой.

Тополев разговаривал с Ларисой недолго – минут 20 из положенных сорока. Новостей особо не было. Она рассказала ему, какие продукты купила для завтрашней передачи, какие вещи собрала, посоветовалась, в какую сумку ей всё это положить. Сообщила, что договорилась с Дарьей – женой Ткаченко о встрече завтра в четыре утра у входа в тюрьму. И что она, Ирина, совсем подавлена, находится в шоковом состоянии и до сих пор не понимает, что случилось и что делать дальше. Про себя Лариса сказала, что держится и своим спокойствием смогла как-то успокоить Иру. Да, сегодня снова звонил адвокат Роман и сообщил, что придёт к Грише во вторник. Гриша подробно объяснил ей про перевод двух сумм на общак и, убедившись, что она всё поняла, попросил отправить СМС с подтверждением оплаты на номер, с которого он звонит. На этом они попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи.

По телевизору шёл советский фильм «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Гриша с чувством выполненного долга вскарабкался к себе на «пальму» и уставился на экран. День для него был закончен. Хотелось спокойствия и умиротворения. Он ждал завтрашнего дня: своей первой передачи, свежих вещей, в которые наконец-то можно будет переодеться, продуктов, тетрадей с ручками. Не мог дождаться завтрашнего вечера, когда опять можно будет набрать заветный номер, услышать приятный голос и узнать последние новости.

Утро понедельника началось как обычно. Гриша уже втягивался в распорядок дня, чего нельзя было сказать о Саше Ткаченко. Для него утренний подъём – в начале седьмого – был тяжелейшим испытанием. Иваныч даже предположил, что на свободе наш Александр раньше 12 и не просыпался, поэтому сейчас так страдает.

На утренней проверке кроме привычных дежурных по этажу присутствовал незнакомый пока Грише майор, который с большим интересом изучал новеньких. Молодой парень 30 лет, со светлыми волосами и голубыми глазами был одет в светло-голубую офицерскую форму, выгодно отличающуюся от темных мундиров ФСИНовцев. Высокий, стройный с очень приятной улыбкой на симпатичном лице – он притягивал к себе внимание и вызывал положительные эмоции. К таким людям хочется подойти, познакомиться и даже завести дружбу.

– Это наш опер Володя Клименко! – объяснил появление незнакомца Валера, когда сокамерники зашли обратно в «хату». – Он курирует несколько камер на Бэ-эС, в том числе и нашу. Вы ему обязаны распределением на Большой Спец, а не в общую камеру. Он очень хороший парень, и с ним всегда можно договориться. Мы через него затаскиваем запрещённые продукты, лекарства. С его согласия, как понимаете негласного, у нас есть сотовый телефон и многое другое. И самое главное – от него зависит, на какую зону отправлять после суда. А это очень важный фактор! Есть зоны, на которых УДО4949
  Условно-досрочное освобождение


[Закрыть]есть, а есть такие, что тебя ни за какие коврижки не отпустят раньше срока. Поэтому с Володей надо дружить! Что мы с Иванычем и делаем.

– Что значит – дружить? – спросил, как бы между делом, Саша.

– В тюрьме дружба между зэком и опером может быть только в трёх случаях! – решил ответить за Валеру Иваныч. – Во-первых, за информацию. Если ты грамотно стучишь и пока полезен. Во-вторых, за деньги. Пока ты платишь, ты ему интересен. И, в-третьих, как в истории с Сашей Емельяненко – из-за страха. Не дай Бог, сделаешь ему что-то не так – он освободится и убьёт на хрен одним ударом.

– Мы дружим, как вы понимаете, за бабло! – продолжил мысль Чурбанов. – Иваныч заплатил за свой перевод с воровского продола в эту камеру миллион триста, я – за то, чтобы здесь остаться и жить по-человечески, лимон двести. С вас Володя возьмёт по миллиону, как с оптовых клиентов. В эту сумму будет включено всё: и быт, и связь, и минимальное количество проверок и шмонов, отсутствие взысканий и бесед и последующее распределение в чёрную зону.

– Что такое взыскания и беседы? – вклинился в разговор Гриша.

– Это замечания, которые тебе записывают в личное дело, – продолжил ликбез Иваныч. – Наличие этих замечаний не позволит тебе уйти с зоны по УДО. Вот простой пример: как вы уже успели прочитать в памятке на стене у дальняка, находиться в кровати – лежать или сидеть – можно только от отбоя до подъёма. А мы с вами валяемся круглые сутки. Да и как иначе, мы вчетвером здесь разместились на двенадцати квадратных метрах. Так вот, заглядывающий к нам частенько продольный через «ресничку» – это прорезь в двери для наблюдения за происходящим в камере, имеет право выписать постановление о нарушении распорядка дня. А это нарушение может караться устной беседой, взысканием и даже ШИЗО5050
  штрафной изолятор


[Закрыть]. Так вот наша дружба с опером освобождает нас от многих проблем и послабляет наш режим содержания.

– Ты думаешь, почему такие огромные ценники в суде на то, чтобы уйти под домашний арест? – влез с комментарием Валера. – Потому что нахождение в тюрьме – это очень затратное мероприятие. Либо деньги оставишь за комфорт, либо здоровье. Так что гораздо дешевле сидеть дома. Слава Земляникин десять миллионов заплатил за то, чтобы его из этой камеры домой в браслете увезли. Он вице-президент «Роял Банк оф Скотланд», и для него это не деньги, конечно. Но в этой камере он больше года провёл, причём, как сыр в масле катался. И, тем не менее, летел отсюда, как подорванный.

– Пенитенциарная система в России так устроена, – заключил бывалый Иваныч. – Менты берут деньги за заведение и прекращение уголовных дел, судьи за более мягкие меры пресечения и приговоры, а в системе исправления наказания берут все: начиная с продольных и заканчивая начальником учреждения. Все эти ребята, которые нас сторожат, выводят на прогулки, сопровождают по коридорам, работают вахтовым методом за очень небольшую зарплату. Наш выводной по кличке «Майонез» – очень любит майонез, всегда во время дежурства просит сделать ему бутерброд с этой гадостью. Мы ради него майонез в холодильнике и держим. Так вот, мы с ним как-то разговорились на прогулке, он и многие его коллеги живут под Рязанью, ездят сюда на 21 день работать, потом три недели отдых. Зарплата у него 27 тысяч рублей. Конечно, он не гнушается дополнительным заработком. Сколько раз он нам симки для телефона и флешки с фильмами для телевизора приносил. А некоторым, как я знаю, и наркоту носит. Через него можно «маляву» на свободу или в другую камеру передать так, чтобы опер не в курсе был. Кстати, наш опер Володенька на последнем «Порше Кайен» ездит и квартирку в центре Москвы прикупил при зарплате в 45 тысяч рублей. И никакая налоговая или полиция со всеми собственными службами безопасности этих фактов видеть не хотят. А почему, спросите? Потому что все повязаны, а против системы не попрёшь. А кто пробовал, так его перемололи и не заметили. Так что, ребятки, передайте женам, чтобы собирали деньги. Иначе ваше свидание с ними может отложиться на неопределенный срок.

– Валер, – обратился к Чурбанову Гриша. – Когда мы ехали в автозаке из полиции, ты совсем другие цифры озвучивал. Говорил про сто-сто пятьдесят тысяч рублей.

– Правильно! – с улыбкой парировал Чурбанов. – Это за перевод на Бэ-эС. А за остальной комплекс услуг, в том числе за комфортное пребывание – миллион. И то, с вас по минимуму берут. Вы думаете, здесь все камеры такие, как наша? Отнюдь! Наша – это исключение из правил. «Хаты» в основном без телевизоров и холодильников. И, разумеется, без телефонов. Слава всё это за свои деньги сюда затягивал. Причём порядок такой: хочешь в камеру холодильник – купи за свои деньги три холодильника. Один себе и два мусорам. Да ещё оплати доставку к воротам тюрьмы, дальше «отстегни»5151
  заплати


[Закрыть] продольным и выводным, чтобы они твой же холодильник в твою же камеру привезли. Его по винтикам «режимники»5252
  работники ФСИН, отвечающие за соблюдение режима в изоляторе


[Закрыть] разберут в поисках запретов, обязательно сломают что-нибудь. А чтобы не сломали специально, им тоже надо денег перевести. Вот и получается, что при стоимости холодильника в тридцать тысяч, он обойдется тебе в сто пятьдесят. То же самое с телевизором. Так что треть миллиона я вам обосновал. А потом, вы видели на первом этаже нашего корпуса под потолком лозунг, написанный красными буквами на белом – «Ничто не обходится так дорого, как безопасность». Нас уже морально начинают готовить к оплате нашего нахождения здесь.

– Хорошо, – продолжил развивать тему Гриша. – Какова процедура передачи денег, и какие гарантии, что после выплаты моё положение не ухудшится?

– Все переводы денег только через мою жену! – уверенно и жёстко ответил Валера. – У меня канал передачи налажен и отработан. Опер всего боится, поэтому только таким образом. А по поводу гарантий я с ним поговорю. Но в принципе, тут гарантий быть никаких не может. Всё на честном слове.

– На честном слове бесчестных людей… Я понял тебя, Валер. Вечером поговорю с Ларисой, дам ей телефон твоей жены. Пусть созвонятся и всё обсудят.

– Я тоже поговорю с супругой, – подтвердил свои намерения Саша. – Она поговорит с моими друзьями. Может быть, они помогут собрать нужную сумму.

После полудня за Валерой пришли. И, как предположил Владимир Иванович, его повели на разговор к оперу. Сокамерника не было больше часа, и когда он вернулся, то подтвердил догадку Иваныча. Ещё раз напомнил о том, что надо выплатить миллион на каждого в ближайшие десять дней. Иначе Володя грозил перебросить их в самую густонаселённую общую камеру. И ещё раз подчеркнул, что передача миллиона – исключительно через канал Чурбанова и никак иначе. Григорий с Александром покивали в знак согласия со столь жёсткой установкой.

В этот момент «кормушка»5353
  большое отверстие, через которое подают еду


[Закрыть]в двери открылась, и женский голос прокричал фамилии Саши и Гриши.

– Вам передача! Получите и распишитесь, – обрадовала незнакомка.

В отверстии появились одежда, продукты, бутылки с бытовой химией и другие хозтовары. Сокамерники активно принимали дорогие вещи, раскладывали их по шконкам, загромождая стол и скамейки. Когда за Александром, расписавшимся в ведомости последним, закрылась створка, в камере зазвучали восторженный гул и радостные крики. Всё пространство 12 квадратных метров комнаты было занято. Валера с Иванычем, причмокивая и похваливая жён своих новых «семейников», раскладывали продукты в холодильник. Гриша перебирал полученное нижнее бельё, а Саша пытался засунуть в маленький рюкзак «Фейри» и средство для чистки полов. Общее дело быстро отвлекло всех от размышлений про деньги и заставило порадоваться новому дню и этим маленьким радостям, ставших напоминанием о доме и даже символом заботы и любви.

На радостях друзья по несчастью решили накрыть стол и широко отметить праздник первой «дачки»5454
  передача


[Закрыть]. Валера достал из «курка» в холодильнике «заточку»5555
  самодельный нож


[Закрыть] и начал нарезать колбасу с сыром, Гриша мыл в раковине овощи, Ткаченко разливал сок по стаканчикам, а Иваныч сервировал стол пластиковой посудой.