Текст книги "Плацдарм для одиночки"

Далее шла проверка пригодности кандидатов к службе по состоянию здоровья и физической подготовке. Военные медики анализировали медицинские документы и сами проводили осмотр потенциальных курсантов, а потом загоняли их на тренажеры. Требования к физухе, как водится в десанте, гуманностью не отличались. Результатом здесь тоже мог оказаться вердикт «не годен» с очевидными последствиями. Тем же, кто годен, выставлялся интегральный балл от пятидесяти – ниже уже «не годен» – до ста.

Ну, а дальше начиналась проверка уровня образования: тесты по математике, физике, истории и космографии. С последними двумя мне пришлось повозиться, но новые свойства моего мозга помогли решить вопрос за неделю, причем на уровне гораздо более глубоком, чем требовалось для поступления.

Десантное училище находилось на Ганимеде. Туда я прибыл рейсовым кораблем за день до начала испытаний. Все документы в приемную комиссию я заранее подал через Сеть. Ганимед когда-то был колонизирован европейцами. Большой разницы по сравнению с Титаном я не заметил, если не считать того, что полнеба ночью занимал не Сатурн, а Юпитер. Да и днем его было отлично видно. Кто-то считает Сатурн самой красивой планетой Солнечной системы, а мне, если честно, Юпитер нравится больше. Ну, это дело вкуса, конечно.

А искусственное термоядерное солнышко здесь оказалось ровно таким же, как и на Титане. Кружилось себе вокруг Ганимеда, имитируя двадцатичетырехчасовые сутки и циклы смены сезонов. Гравикорректор, вмурованный в скальную толщу спутника, исправно поддерживал классическую земную силу тяжести, так что никаких дискомфортных ощущений у жителей не возникало.

Как и следовало ожидать, основным языком здесь служил английский. Спасибо Игорю Лаврову, знал я его неплохо, хотя немного подшлифовать эти знания все-таки пришлось.

Я разместился в общежитии при училище. Конечно, никто не мешал мне остановиться в гостинице, но вот захотелось вспомнить еще ту, курсантскую молодость, когда после детского дома, а потом Императорского кадетского училища я приехал поступать в Десантную школу младшего комсостава. Тогда я тоже жил в общаге, деля комнату с двумя такими же безбашенными орлами, каким был сам. На удивление, здесь комнаты оказались индивидуальными, но я не расстроился. Дорога меня слегка утомила и, плюнув на идею что-нибудь еще почитать к собеседованию, я просто завалился спать, следуя известному правилу «перед смертью не надышишься».

Утром нас собрали в холле, построили в колонну и отвели в зал ожидания. Собралось нас там человек сорок. Понятно, что здесь оказались далеко не все, но, видимо, поток желающих пройти испытания разделили на части, чтобы не устраивать столпотворение.

Я слегка удивился архаичности процедуры приема. Двери экзаменационной аудитории периодически открывались, и кандидатов вызывал секретарь комиссии, называя имя и фамилию. Возможно, такова сложившаяся традиция. Таких деталей память Игоря Лаврова не хранила, а узнавать об этом специально мне в голову не пришло.

Результат тестирования оглашали не сразу. Кандидат выходил из аудитории и садился на свое место, ожидая, пока собеседование пройдет вся группа.

Меня вызвали одним из последних. Секретарь проводил меня к столу, за которым сидели трое военных в возрасте хорошо за пятьдесят: полковник и два подполковника. Их квалификационные шевроны впечатляли объемом боевого опыта и уровня теоретической подготовки. Наверно, такими и должны быть преподаватели военного учебного заведения воюющего государства.

Я принял стойку «смирно».

– Кандидат Лавров прибыл для прохождения вступительного испытания.

– Садитесь, кандидат.

Я опустился на стул и приготовился отвечать на вопросы, но сначала мне пришлось выслушать монолог полковника:

– Итак, кандидат Лавров. Несколько необычный, надо заметить, кандидат. Четыре гражданских высших образования и текущее обучение в аспирантуре Колониального технологического института на Титане по специальности ксенология. Обратите внимание, господа, – обратился он к подполковникам, – кандидат имеет железное право на освобождение от призыва в армию. Тем не менее, он пришел к нам. Но это не все. Насколько нам известно, а известно это нам доподлинно, никто из ваших предков, кандидат Лавров, никогда профессионально в армии не служил. Что вам здесь нужно, кандидат Лавров?

К этому вопросу я готовился. Я знал, что он последует обязательно и давно подобрал аргументы для ответа. Как ни странно, основой для него послужил мой годичной давности разговор с мамой.

– У меня есть личный счет к кваргам, господин полковник. Мой отец погиб в системе звезды ван Маанена шесть лет назад. Эсминец противника торпедировал его транспорт во время боя с нашими боевыми кораблями.

– Это нам известно. И мы выражаем вам сочувствие, – ничего не выражающим голосом ответил полковник. – Но для поступления в наше училище такой мотивации совершенно недостаточно. Мы существуем не для удовлетворения чувства мести, каким бы праведным оно ни было. Мне представляется, что, двигая вперед науку Федерации, вы могли бы принести куда больше пользы нашему государству, чем в качестве офицера десантных войск. Пусть не лично, но опосредованно, через новое оружие и новые технологии вы в качестве ученого сможете убить гораздо больше врагов, чем лично стреляя в них или даже руководя подразделением десанта. У вас есть что на это возразить, кандидат?

– Так точно, господин полковник. Я полностью согласен с вашим утверждением, что убивать врагов можно и не своими руками, но есть счета, оплату по которым нужно требовать, только глядя врагу в глаза. Это, безусловно, не аргумент, но такова моя позиция.

– Это все?

– Разрешите мне продолжить, господин полковник? – Я дождался кивка полковника. – Первые три высших образования я получил только по одной причине. Я заболел астероидной горячкой. Эта болезнь до последнего времени считалась неизлечимой. У меня не имелось другого варианта, кроме как найти решение самому. Я чувствовал в себе силы сделать это, и я добился своего. Теперь я перед вами, и я здоров.

Полковник повернулся к одному из своих подчиненных:

– Это так?

– Так точно, господин полковник. Кандидат Лавров является одним из обладателей патента на метод лечения астероидной горячки, и его фамилия указана в заявке первой.

– Продолжайте, кандидат.

– У меня есть цель, господин полковник. И эта цель – не научная карьера. Я хочу закончить войну с кваргами. Закончить при моей жизни и обязательно полной победой. Я хочу увидеть, как наши войска высадятся на их материнскую планету и захватят ее. И моя цель – возглавить и провести эту десантную операцию.

– Однако вы не умрете от скромности, кандидат, – произнес один из подполковников.

– Это не пустые слова, господин подполковник, – спокойно ответил я, – я умею ставить цели и достигать их. Посмотрите на меня. Одно то, что я жив, является доказательством этого утверждения. И цель свою я озвучил.

Полковник пристально посмотрел на меня.

– Один русский полководец сказал как-то, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Вы хотите сказать, что это ваш случай?

– Не совсем, господин полковник. Я бы сформулировал иначе. Плох тот солдат, который не знает, ЗАЧЕМ он хочет стать генералом. Я – знаю.

– Господа, у вас есть еще вопросы к кандидату Лаврову?

– Мне кажется, мы услышали достаточно, господин полковник.

– В таком случае вы свободны, кандидат.

Я вышел из аудитории, и дверь за мной закрылась, пропустив на собеседование очередного испытуемого. Ну, что ж, я сделал что мог, теперь остается подождать, когда собеседование закончится, и узнать результат.

Последний соискатель курсантского шеврона покинул экзаменационную аудиторию минут через сорок. Потом еще с полчаса ничего не происходило, и, наконец, нас построили для оглашения результатов испытания. Вперед вышел полковник и, заглядывая в планшет, начал называть фамилии и итоговые оценки.

Форумы не врали. Большинство кандидатов получали вердикт «к поступлению не рекомендуется». Человек пять получило «рекомендуется условно», и это явно обрадовало удостоившихся такой оценки. Трое парней и одна девушка, уже сейчас выглядевшие почти готовыми десантниками, получили оценку «рекомендуется». Нас, не оцененных, осталось двое: я и белобрысый парень чуть выше меня ростом, который заходил в аудиторию одним из первых.

– Кандидат Петренко, – произнес полковник фамилию белобрысого, – комиссия отложила принятие решения по вашей кандидатуре ввиду необходимости запросить в архивах дополнительные документы по вашим взаимоотношениям с полицией Каллисто. Решение будет оглашено завтра в это же время.

Белобрысый выглядел подавленным. Видимо, упомянутые взаимоотношения таки имели место и не красили его биографию.

– Кандидат Лавров, – полковник посмотрел в глаза Игорю, – комиссия рассмотрела ваше дело с особой тщательностью и пришла к выводу, что ваши личные качества могут быть полезны планетарному десанту. Вердикт: «рекомендуется к поступлению в первую очередь».

На выходе из училища меня окликнули по фамилии. Я обернулся и увидел трех парней и девушку, получивших оценку «рекомендуется к поступлению». Я остановился и подождал, когда они меня нагонят.

– Я Инга, – представилась девушка по-английски. – А это мои друзья Майк, Стивен и Чен. Мы учились вместе на Земле, в Канберре.

– Игорь, – представился я и вспомнил, что в Австралии есть пехотное училище младшего комсостава. – Так вы уже сержанты?

– Да, – резко ответил крупный парень с широким круглым лицом, не слишком, на мой взгляд, обезображенным интеллектом, – мы сержанты. Старшие сержанты. Мы два года проходили учебу в Австралийской школе мобильной пехоты и стали лучшими выпускниками. Наши родители – офицеры, и наши рекомендации к поступлению в высшее училище вполне заслужены. А ты кто такой? Ты ведь штатский…

– Стивен, – одернула товарища Инга, – держи себя в руках. Мы же просто хотели спросить…

– Нет! Пусть ответит. Завтра будут новые тесты. И кто-то из наших парней, честно заслуживших право здесь учиться, может не пройти конкурс из-за вот этого штатского выскочки. – Стивен сделал угрожающий шаг в мою сторону, но Чен положил руку ему на плечо, а Майк придержал за локоть.

– Стивен, успокойся, – с напряжением в голосе произнес Майк, – если ты сейчас устроишь драку у входа в училище, мы все вылетим отсюда еще до завтрашних тестов. Подожди немного. Если кандидат Лавров завалит тесты, то и переживать будет не о чем. Ну, а если нет, у тебя будет еще много возможностей задать ему самые разные вопросы.

Стивен сбросил с плеча руку товарища, но, похоже, все-таки взял себя в руки, продолжая, однако, глядеть на меня с нескрываемой неприязнью.

– Игорь, извините нас, – произнесла Инга, с раздражением поглядывая на товарищей, – мы просто хотели узнать, чем вы так угодили комиссии? Вы ведь действительно на первый взгляд не производите впечатления перспективного кандидата в офицеры-десантники.

– Я просто объяснил им, – ответил я, пожав плечами, – в чем вижу свои цели и задачи как будущего офицера Федерации. Видимо, я нашел правильные слова. Извините, господа и дамы, но мне пора.

Я кивнул, отвернулся и зашагал в направлении стоянки флайкаров, чувствуя, как мою спину прожигает неприязненный взгляд – и, похоже, не один.

Утром следующего дня я вновь стоял перед комиссией. На этот раз – медицинской. Высокий и довольно молодой для своего звания подполковник медслужбы уже пару минут внимательно изучал на планшете мои медицинские документы, не предлагая мне сесть. Наконец он поднял на меня глаза:

– Астероидная горячка? И каково оно – чувствовать себя живым трупом, кандидат?

– Мерзейшее ощущение, господин подполковник, но очень тонизирует и стимулирует к созидательной активности, – я позволил себе обозначить легкую улыбку.

– Наслышан, наслышан. Но вынужден вас огорчить, кандидат. В данный момент у комиссии нет претензий к вашему здоровью, но недавно перенесенная тяжелая болезнь, до последнего времени считавшаяся неизлечимой, по регламенту испытания сразу снимает с вас тридцать баллов. Вы желаете продолжать?

Это был удар ниже пояса. Теперь даже выполнив все упражнения идеально, что практически невозможно, я получу максимум семьдесят баллов, но отступать я в любом случае не собирался.

– Так точно, господин подполковник, – я постарался сохранить спокойствие в голосе. – Разрешите продолжить прохождение испытания?

– Хм… удар держать вы умеете, кандидат. Что ж, посмотрим, что вы сможете нам продемонстрировать. Сержант, он ваш.

Первым тестом на вшивость оказался кросс – пять километров по пересеченной местности. С этим у меня проблем не возникло. Бегал я неплохо и в норматив уложился с приличным запасом.

А вот дальше начались сложности. Отдышаться после бега дали всего пару минут, и сержант погнал меня на турник. Своими двадцатью подтягиваниями я остался доволен, но сразу после них пришлось отжиматься от пола, и выжать из себя я смог только пятьдесят три раза, хотя свеженьким отжался бы все восемьдесят.

Хуже всего у меня получались упражнения с поднятием тяжестей и метанием тяжелых предметов в длину. И вот теперь мне предстояло их выполнять. Штанга, зараза, никогда не была сильной стороной моей физической подготовки. Я еле выжал минимальный допустимый вес. Тип мышц, счастливым обладателем которого я оказался, отлично подходил для работы с весом собственного тела, а также для бега на длинные дистанции, плавания, единоборств и много чего еще, полезного для десантника, но не лучшим образом проявлял себя при тяжелых силовых нагрузках.

Возможно, медицинский подполковник был прав и я еще не до конца оправился от болезни, но сейчас я предпочел об этом не думать.

Следующим этапом оказалась проверка точности броска и реакции. Упражнение заключалось в метании в цель массогабаритного имитатора гранаты. На разном расстоянии от меня прямо из земли полигона выскакивали прямоугольные мишени размером с торс взрослого человека. Мне поставили задачу поразить как можно больше мишеней за одну минуту.

И тут мой организм вновь меня удивил. Раньше я не замечал за собой талантов в этой области, но сейчас все мои броски приводили к попаданиям в центр мишеней. Вот только одна беда: до самых дальних целей добросить гранату я просто не мог. Мне повезло, что таких мишеней оказалось не более десяти процентов, но все равно я катастрофически терял время, поскольку убирались они не сразу и приходилось ждать появления более близкой цели. Результат тем не менее не огорчил меня, да и сержант смотрел на изничтожаемых мною «врагов» с явным одобрением.

Дальше шли тесты на гибкость, равновесие, вестибулярный аппарат и общую координацию движений, которые я прошел достаточно уверенно. И, наконец, вишенкой на торте оказался поединок с инструктором. Меня предупредили, что убивать и калечить меня никто не собирается, но во всем остальном я могу на поблажки не рассчитывать. Интенсивность атак инструктора будет нарастать постепенно. Задача – продержаться как можно дольше, не выйдя за пределы очерченной площадки и не улетев в нокаут. Ну и, естественно, кандидат имел право просто сдаться, например, если инструктор возьмет его на болевой прием.

Тесты мы проходили индивидуально, и я не видел, как это испытание удавалось другим кандидатам в курсанты. Сержант вывел меня на середину шестиугольной площадки и оставил в одиночестве. Обычная лужайка с короткой травой, очерченная по периметру белыми линиями. Вдоль одной из сторон стоит удобная скамейка, пока пустая. И все, в общем.

Я решил воспользоваться возникшей паузой и сделал короткую разминку с упором на растяжку и разогрев стоп и коленей.

Через несколько минут я увидел своих экзаменаторов. Их оказалось четверо – незнакомый мне майор в полевой форме и та самая троица, которая проводила со мной первичное собеседование.

Пока они не торопясь подходили к площадке, я продолжал разминаться, и лишь сочтя, что они приблизились на достаточное расстояние, изобразил стойку «смирно» и доложился по форме.

– Разминаетесь, кандидат? Это правильно, – произнес полковник, выслушав мой доклад. – Вот ваш инструктор, майор Стейниц. Условия испытания вам известны?

– Так точно, господин полковник, – без задержки ответил я.

– Напомню все же, что смертельные и калечащие удары можно только обозначать, но не наносить в полную силу. Качественно проведенный, такой удар считается победой в поединке. В остальном вы можете делать что угодно для того, чтобы остаться боеспособным в течение максимально возможного времени, не покидая боевую площадку. Вам все ясно, кандидат?

– Так точно, господин полковник, – вновь повторил я.

– Тогда приступим. Майор, командуйте.

Стейниц посмотрел на меня оценивающим взглядом. Я ответил ему тем же. Майор слегка приподнял бровь, хотя мне могло и показаться.

– Расходимся к противоположным сторонам площадки. Начинаем по моей команде, – распорядился инструктор, указав мне рукой, куда встать.

Между нами оказалось метров восемь. Я внимательно наблюдал за противником, пытаясь понять, в каком стиле он будет драться. Ростом Стейниц превосходил меня сантиметров на пять и явно был тяжелее килограммов на пятнадцать. Под свободно сидящей на его внушительной фигуре полевой формой перекатывались тренированные мышцы. Двигался майор плавно, но чувствовалось, что плавность эта обманчива, и неторопливые с виду движения могут в любой момент взорваться быстрым ударом или прыжком.

Все десять месяцев перед поступлением я усиленно старался привести свое тело в удобоваримое состояние. В прошлой жизни по роду деятельности я неплохо владел несколькими видами единоборств – в боевой версии, естественно. С них я и начал подготовку здесь. Оказалось, что навыки частично сохранились и в новом теле, но его возможности явно не соответствовали моим умениям. Не хватало растяжки, гибкости, да и элементарной силы мышц, не говоря уже о выносливости. Бедный организм домашнего мальчика Игоря Лаврова даже в страшном сне не мог представить, в какие злые и жестокие руки он попадет. Доставалось ему по полной программе. Из спортивного клуба, куда я немедля записался по окончании реабилитации, выползал чуть не на четвереньках. Мама только грустно качала головой, когда я добирался до дома, но через полгода в ее взгляде стало появляться одобрение и радость за успехи сына.

Добрый доктор Силк загрузил в мой мозг кое-какую информацию и по этому разделу человеческой деятельности. В теории я теперь владел больше чем десятком различных боевых стилей, о которых раньше разве что слышал. Но в практическую плоскость эти знания переносились куда медленнее, чем то, что я умел раньше сам. Поэтому я взял из них лишь то немногое, что мог за имеющееся время освоить и что показалось мне наиболее эффективным или неожиданным для потенциального противника. Теперь мне предстояло опробовать весь этот арсенал в деле.

– Начали, – скомандовал майор, и я краем глаза увидел, как полковник запустил секундомер.

Тянуть время инструктор не стал, ведь задача у него стояла совершенно противоположная моей – вышибить кандидата из боя как можно скорее, с учетом ограничений, естественно. Все же бой предстоял учебный и, вырубив испытуемого с первого удара, инструктор не смог бы выявить уровень его подготовки. Поэтому начал он с не очень быстрой атаки двойкой руками в голову. Я защитился уходом назад, не переходя в контратаку. Смысла сразу раскрывать свой потенциал я не видел. Рассчитывать на победу над таким подготовленным бойцом было бы опрометчиво, и если сразу показать ему свой уровень, велик шанс, что время, которое он даст мне на раскачку, сильно сократится, а время сейчас – золото. Это мои баллы, за которые надо держаться зубами.

Вторая атака оказалась уже куда быстрее, но тоже явно не в полную силу. Пока инструктор действовал достаточно прямолинейно. Он не совершал обманных движений, а просто атаковал меня с разных дистанций. В этот раз Стейниц начал с удара ногой в бедро, с переходом в атаку руками в голову и в корпус. Свою ногу я успел из-под удара убрать, но оказался при этом вплотную к границе площадки, поэтому от ударов руками пришлось уходить в сторону с быстрым разрывом дистанции.

Контратаковать я опять не стал. Не время еще. Вообще мне показалось разумным зеркалить уровень, демонстрируемый инструктором, показывая ровно столько своих возможностей, сколько необходимо для парирования текущей угрозы.

Как оказалось, инструктор уже встречал на своем жизненном пути немало хитрожопых кандидатов в курсанты. Во всяком случае, следующая атака оказалась чуть ли не вдвое быстрее предыдущей и предварялась ложным вызовом, имитирующим атаку рукой в голову. Пришлось отбиваться уже всерьез. От демонстративного удара я слегка отклонился вправо, последовавшую подсечку пропустил под вовремя приподнятой опорной ногой, а проведенный за этим очень быстрый удар кулаком в печень мне пришлось блокировать, поскольку уйти от него я уже не успевал. После блока дистанция сократилась до минимума, и, чтобы не дать майору продолжить атаку с печальными для меня последствиями, мне пришлось отвечать самому.

Я провел боковой удар локтем в плечо. Такие удары эффективны против более тяжелых соперников, поскольку могут быть достаточно сильными. Моей задачей в данный момент являлось не столько ударить майора, сколько оттолкнуть его подальше и разорвать дистанцию.

Такой тактики инструктор, видимо, от меня не ожидал. Удар он видел и смягчил его, слегка сместившись в сторону, но это действие заставило его прервать атаку, чего я, собственно, и добивался.

Мы вновь разошлись на среднюю дистанцию, и майор начал двигаться, совершая короткие ложные движения в разные стороны и пытаясь прижать меня к краю площадки. Он видел, что я веду себя пассивно, и пытался таким способом вынудить меня на атакующие действия, чтобы потом подловить на вынужденном раскрытии встречным ударом или контратакой.

Я понимал, что бесконечно отступать не получится. По моим ощущениям, с начала боя прошло уже около минуты. Негромкий писк секундомера в планшете полковника подтвердил мою правоту. В принципе, минимальный норматив я выполнил, но надо мной бетонной плитой нависал штраф в тридцать баллов за астероидную горячку, которая даже после излечения, как оказалось, способна меня преследовать и мстить.

Очевидно, истечение первой минуты боя окончательно развязало инструктору руки. Он все настойчивее вынуждал меня к атаке, не давая выбраться на открытое пространство. Ну что ж, совершать ложные действия я тоже умею.

Быстрым коротким шагом я сократил дистанцию и слегка оторвал от земли выдвинутую вперед ногу, имитируя удар в корпус. На самом деле бить я не собирался, и инструктор как опытный боец это понял. Он не стал уклоняться от фальшивого удара, а решил сработать на опережение, сам сделав шаг вперед. При этом майор слегка присел и, страхуясь правой рукой от моей левой ноги, – вдруг я все же решу нанести удар, даже не в полную силу – провел быстрый прямой кулаком в район солнечного сплетения.

Мастером он все-таки оказался классным. Полноценно парировать этот удар я не смог, но слегка сместиться все же успел. Кулак Стейница прошел вскользь по ребрам, не задев ничего жизненно важного. Тем не менее бок взорвался болью и, что самое неприятное, моя ситуация оставалась критической. Уйти назад я возможности не имел – там меня ждала граница площадки. Влево уходить оказалось неудобно из-за странной стойки, в которую я сам себя загнал, пытаясь увернуться от удара инструктора. Вправо двигаться я опасался, не желая нарваться на встречный удар ногой или рукой с разворота, выполнить который из текущего положения Стейницу ничего не стоило.

Поэтому кроме контратаки на короткой дистанции мне ничего, по сути, и не осталось.

Против заметно более тяжелого соперника это почти всегда проигрыш. Но ведь мы не на спортивном состязании. Здесь можно делать все, хоть и контролируя при этом силу удара. И я нанес три быстрых тычка пальцами в болевые точки на шее, ключице и в подмышечной впадине противника. В эти удары я вложил всю скорость, на которую оказался способен мой еще недостаточно тренированный организм.

Майор мгновенно оценил угрозу и резкими уклонами не позволил мне точно попасть в цель, однако при этом устойчивость его стойки слегка нарушилась, чего я и добивался своей отчаянной атакой. В качестве завершения комбинации я вместо ожидаемой инструктором попытки нанести четвертый тычок выполнил обычный толчок открытой ладонью в грудь.

Сделай я это сразу, мне бы просто не удалось сдвинуть тяжелого противника с места. Майор и теперь не потерял равновесия, но был вынужден отступить на шаг назад, открывая мне дорогу к свободе. Прыжок вправо с перекатом вывел меня почти на середину боевой площадки. Да, конечно, в спину мне прилетел удар ногой, но нога инструктора двигалась вслед за моим телом, догоняя его, поэтому сильного удара у майора не получилось, у меня даже дыхание не сбилось.

Я резко вскочил и развернулся лицом к противнику. Майор Стейниц улыбнулся, кивнул мне и развернулся лицом к комиссии:

– Господин полковник, кандидат Лавров испытание прошел. Мы ведь не собираемся его убивать? А если его не убить, то он так и будет бегать от меня по всей площадке.

– Хм… не ожидал, – произнес полковник, делая пометку в планшете. – Но вам, конечно, виднее, майор. – И, подняв взгляд на меня, добавил: – Свободны, кандидат. Результат вам объявят позже.

Как оказалось, поединок с майором Стейницем спас меня от немедленного отъезда домой. Высший балл за этот бой позволил мне набрать… пятьдесят три итоговых балла в тесте по медицине и физической подготовке. Не просто мало, а очень мало. Мои шансы стать курсантом таяли на глазах.

Общеобразовательные тесты проходили в течение следующих четырех дней. Уровень сложности экзаменов по математике и физике мог вызвать у меня только улыбку. Дополнительными вопросами экзаменаторы меня особо мучить не стали, опасаясь, похоже, что я знаю сдаваемый предмет куда лучше, чем они сами. Документы из моего дела они, похоже, читали. И опасались они небеспочвенно, но я вел себя предельно корректно, не демонстрируя излишне свой уровень подготовки. Зачем ставить людей в неловкое положение и наживать себе лишних недоброжелателей?

Похоже, мое поведение оценили, по крайней мере высший балл я получил по обоим экзаменам без проблем.

С космографией и историей тоже сложностей не возникло, но тут уже, конечно, тягаться с преподавателями у меня шансов не было. Тем не менее моими знаниями они остались довольны.

Объявление окончательного решения приемной комиссии состоялось на следующий день после сдачи последнего теоретического экзамена. По итогам тестов каждому кандидату выводилась интегральная оценка, суммирующая его показатели во всех испытаниях, и бонусы за дополнительные знания и умения. Исходя из количества мест в училище, определялся проходной балл. В нашем случае он равнялся двумстам восьмидесяти двум. Очень много на самом деле, но и желающих набралось восемь человек на место. И это только тех, кто нигде не провалился до уровня «не годен» или «не рекомендуется».

Мне начислили сто баллов за первичное собеседование и сто за общеобразовательные тесты. Еще пятьдесят три я получил за медицину и физподготовку. Кроме того, регламентом предусматривались дополнительные баллы за наличие у меня дипломов о высшем образовании, причем только за физику и медицину. Ксенология и биохимия у военных не котировались. Всего набралось двести семьдесят три балла – на девять меньше, чем нужно.

Я уже нацелился было возвращаться в общагу собирать вещи, но нас пока не отпустили из зала, где собрали всех кандидатов для объявления результатов. Как оказалось, с выводами я поторопился. Имелся в регламенте испытаний незамеченный мной ранее пунктик, согласно которому кандидат, получивший на первичном собеседовании оценку «рекомендовать к поступлению в первую очередь» мог рассчитывать на принятие решения по своей кандидатуре в индивидуальном порядке, при условии, что до проходного он недобрал не более пятнадцати баллов. Нас таких оказалось пятеро, четыре парня и одна девушка.

Мрачный сержант проводил нас в кабинет начальника училища. Генерал-лейтенант Шиллер, крупный седеющий мужчина с тяжелым подбородком, выслушал доклад сержанта и кивком отпустил его, после чего обратил взгляд на нас.

– Итак, кандидаты. Признайтесь себе сами, вы облажались, – произнес он с легким пренебрежением и начал что-то рассматривать в своем планшете. – Вас здесь пятеро, и только один из пяти выйдет отсюда курсантом, остальные поедут домой. Кандидат Яковлева, начнем с вас. Вы завалили тест по физподготовке. Ни силы, ни реакции, ни бойцовских навыков. Вылезли только на гибкости, вестибулярном аппарате, координации движений и выносливости. Общий результат – двести шестьдесят восемь баллов. У вас есть три минуты, чтобы доказать мне, что вы можете быть полезны планетарному десанту. Вы можете называть любые свои умения и навыки, которые не были учтены при выставлении интегральной оценки. Если я сочту их важными для нас, я могу добавить к вашему результату некоторое количество баллов. Вопросы?

– Никак нет, господин генерал-лейтенант.

– Время пошло.

Девушка вызвала у меня симпатию. Она держалась уверенно, но без вызова. Особой красотой Яковлева не отличалась, но внешность имела приятную и неординарную.

– Я спелеолог. Не профессионал, но уровень высокий. Имею квалификационный аттестат. У меня полностью отсутствует клаустрофобия. Отлично ориентируюсь в полной темноте в любых помещениях, включая полуразрушенные бункеры и другие подземные сооружения. В естественных пещерах, само собой, тоже. Есть опыт дайвинга, в том числе в затопленных тоннелях.

– У вас все, кандидат?

– Так точно.

– Тогда могу вас разочаровать. Вы выбрали не то училище. Для десантника все эти качества вторичны. Я мог бы после проверки добавить вам пять баллов за умение ориентироваться в подземных бункерах, но это все равно ничего не изменит. Вернитесь в строй, кандидат Яковлева. – Генерал вновь глянул в планшет. – Так, теперь кандидат Ву Чи Зунг. Вы практически завалили физику и математику. Общий результат двести семьдесят.

Невысокий вьетнамец с характерной азиатской внешностью сделал шаг вперед.

– Три минуты, кандидат. Время пошло.

– Господин генерал-лейтенант, – вьетнамец говорил на английском почти без акцента, – я следопыт. Очень хороший следопыт, смею надеяться. Ориентирование в джунглях, умение преодолевать болота, водные преграды, опыт выживания в тропическом лесу без снаряжения и запасов продовольствия. Умею изготавливать метательное оружие из подручных материалов. Хорошо стреляю из лука и арбалета. Далеко и точно метаю нож и топор. Это все. Остальное уже учтено в оценке.