Текст книги "Плацдарм для одиночки"

Тактическая проекция подсвечивала район высадки зеленой сеткой. Пока на траектории нашего движения вражеской активности не наблюдалось, но вводная коробила меня своей бредовостью. На планете и в космосе идет нешуточная драка, а буквально в трех сотнях километров от захваченного атакующей стороной плацдарма царит тишь да благодать. Ну, хорошо, допустим, противокосмическая оборона в этом районе подавлена орбитальным ударом, что логично, поскольку оставлять там противнику что-то дальнобойное значит подставлять идущие на посадку транспорты под обстрел с земли. Но ведь противник тоже не идиот. Он знает, что в его обороне проделали дыру, понимает, что в эту дыру может залезть любая пакость, что в нашем лице сейчас и происходит, и почему-то сидит на заднице ровно и ничего не предпринимает. Мало того, он еще и тащит к плацдарму артиллерию и ракетные пусковые вблизи границ этой черной дыры, не пытаясь хотя бы как-то взять территорию под контроль. Не бывает! Не верю!

Как командир отделения, я имел прямой канал связи с комвзвода. Активировав его, я вызвал Ингу.

– Слушаю тебя, ком-2, – ответила она напряженно.

– Есть новые данные по активности противника в зоне высадки и над ней?

– Новых вводных не поступало. Сканеры тоже ничего подозрительного не видят. Ты чего дергаешься сам и меня отвлекаешь?

– Мы покинули транспорт пятнадцать минут назад. За это время в современном бою все может десять раз поменяться. Противник уже наверняка принял меры к закрытию дыры в ПКО. По крайней мере, там уже могут появиться мобильные пусковые. И авиация тоже должна подтянуться.

– Прекрати нагнетать. На сканерах чисто, об изменениях в обстановке нам не сообщали. Продолжай снижение и не дергай меня больше, – раздраженно произнесла Инга и отключилась.

Мы прошли уже бо́льшую часть расстояния до цели. Видимо, серьезные средства ПКО в районе высадки наши действительно выбили залпом с орбиты, но сейчас мы входили в зону действия более слабых мобильных комплексов противовоздушной обороны, которые вполне могли угостить нас десятком ракет «земля – воздух». Да те же «Малые Драконы» скоро смогут достать нас своими ранцевыми ракетами.

Ну, нет, Инга, ты как знаешь, а я так, дуром, переть на неразведанную территорию не собираюсь. Из-под днища моего бота выскользнули три имитатора. Быстро разойдясь в стороны, они заняли позиции чуть впереди: справа, слева и снизу, старательно прикидываясь во всех диапазонах излучения десантными ботами. Вперед по курсу я выпустил пару ракет со станциями радиоэлектронной борьбы в головных частях и одноразовый беспилотный разведчик, оборудованный довольно мощным сканером. Разведчик сразу унесся к земле, а ракеты РЭБ не торопясь ушли немного вперед, после чего начали плавно разворачиваться, нарезая вокруг бота большие круги в противофазе друг другу.

– Ты что творишь, ком-2? – услышал я в наушниках боевого шлема возмущенный голос комвзвода.

– Принимаю меры к защите бота при входе в зону возможного противодействия противника, – процитировал я фразу из боевого устава.

– Тебе же сказано было, что зона посадки безопасна!..

– Командир, – довольно резко перебил я Ингу, – в бою все меняется за минуты. Наши вводные давно устарели…

Меня прервал вой сигнала тревоги. Разведчик уже успел опуститься достаточно низко, чтобы пробить излучением своего сканера защитные зонтики РЭБ наземных объектов, и те, поняв, что обнаружены, начали действовать.

– Ракетный залп с земли! – вклинился на командный канал командир третьего отделения Джасвиндер.

Гиперзвуковые ракеты быстро сокращали дистанцию. Бот первого отделения шел впереди и представлял для них отличную цель. Инга отстрелила радиолокационные и тепловые ловушки, но толку от этого на такой дистанции практически не было. Цель ракеты уже захватили и держали крепко. Комвзвода попыталась уклониться от первой ракеты, и это ей почти удалось, но, сработав в тридцати метрах от цели, боевая часть ракеты осыпала бот градом поражающих элементов. Десантный бот – не истребитель, он более громоздкий и неуклюжий, хотя и бронирован куда лучше. Возможно, если бы этим все ограничилось, Инга сумела бы дотянуть поврежденную машину до земли, но вторая ракета не оставила ей шансов. Впереди, метрах в пятистах от меня, вспух огненный шар прямого попадания. Ровно треть нашего взвода вместе с командиром перестала существовать.

Остальные ракеты, потеряв самую яркую и близкую цель, попытались перенацелиться на оставшиеся машины. Две из них порвали в клочья мои имитаторы, которые не пытались ставить помехи и маневрировать, остальные набросились на бот третьего отделения. Меня от обнаружения головками ракет спасли системы радиоэлектронного подавления выпущенных заблаговременно ракетных станций РЭБ. Наблюдая незавидную судьбу первого отделения, Джасвиндер немедленно повторил за мной все мои выполненные ранее действия. Сделал он это поздновато, и теперь его судьба во многом зависела от случая. Но я уже не мог на него отвлекаться: мой десантный бот шел в лоб на неподавленную оборону противника, и с этим нужно было срочно что-то делать.

После гибели командира взвода вместе со всем первым отделением комвзвода автоматически становился я. Соответственно, канал связи с ротой тоже переходил ко мне. Я попытался запросить удар с орбиты, но получил резкий отказ. Все силы флота продолжали держать безопасный коридор для доставки на плацдарм тяжелого оружия и второй волны десанта. Все, чем я располагал, ограничивалось двумя подкрыльевыми пусковыми блоками неуправляемых ракет, по двадцать штук в каждом.

На боевой проекции я видел места старта ракет противника. Они светились красными точками. Чуть довернув нос бота и наклонив его вперед, я дал компьютеру возможность навести ракеты на цель и подтвердил пуск. Прямыми огненными росчерками НУРы унеслись к земле. Традиционно ракеты ботов оснащались термобарическими боевыми частями, что позволяло накрыть довольно большую территорию и расчистить от противника место для посадки, так что комитет по встрече на земле сейчас должен был испытывать крайне неприятные ощущения.

К моему удовольствию, вслед за волной моих ракет место высадки накрыли ракеты с бота третьего отделения. Джасвиндер смог выжить и сохранить машину. Теперь там внизу могла уцелеть только тяжелая техника, вроде танков или крупных боевых роботов, и, если мы нарвемся на такую встречу прямо при приземлении, шансов у нас не будет. Я надеялся, что этого не случится. Все-таки бой учебный, и ставить перед курсантами принципиально невыполнимые задачи нет никакого смысла.

Танков и тяжелых роботов внизу не оказалось. Именно в этот момент я понял, что задачу выполнить мы не сможем, по крайней мере в полном объеме. После высадки мы обнаружили обгорелые обломки пяти легких роботов противника. По-хорошему, на них следовало потратить боекомплект неуправляемых ракет одного бота. Мы же вывалили им на голову все, что у нас имелось, да еще и потеряли один бот вместе со столь нужными нам ракетами с термобарическими боевыми частями. Чем мы теперь будем бить по самоходкам и пусковым установкам кваргов, стало очень неприятным вопросом.

Тем не менее задачу нам никто не отменял, и из виртуального пространства тренажера тоже пока не вытаскивал, а значит, у начальства сохранялся интерес к тому, что мы будем делать дальше. И мы бодро начали этот интерес удовлетворять. Боты мы оставили на месте высадки. Один из них имел повреждения, но летать все же мог, хоть и не так быстро, как хотелось бы. Из оружия и снаряжения на летающих машинах остались только авиационные пушки и один одноразовый беспилотный разведчик в поврежденном боте третьего отделения. В возникшем в моей голове плане ботам отводилась достаточно важная роль, но пока они нам были не нужны.

Форсированный марш по незнакомой и совершенно неразведанной местности вызывал во мне глухой протест, но задача не предусматривала других вариантов. Можно было, конечно, использовать последний оставшийся беспилотник, но он требовался мне на финальном этапе плана, да и толку от него не слишком много в данном случае. По сути, это неуправляемая ракета, оборудованная камерой, сканером и передатчиком. Боту она нужна для доразведки места высадки. Заставить ее маневрировать и выискивать противника на большой территории совершенно невозможно.

Пришлось выделять головной и боковые дозоры из легкой пехоты. Еще по одному человеку оставили в ботах с задачей запустить их в автономный полет по моему сигналу или по таймеру, если сигнала не будет. Местной связи я не доверял совершенно, от систем РЭБ противника можно было ожидать любой пакости. Или от инструкторов, за которыми тоже не заржавеет устроить курсантскому взводу подлянку со связью. Так что лучше все сделать ручками.

Похоже, легендой учений все же предусматривалось, что бардак творится не только у нас, но и у противника. Как ни крути, но когда орбитальная оборона разрушена, на планету во многих местах высажены десанты, а в ближнем космосе продолжается бой за господство над низкими орбитами, не все и не всегда у обороняющихся идет строго по плану. Наш отряд обнаруживали дважды. Оба раза мы попадали в поле зрения вражеской авиации. В первый раз нас засекла тройка истребителей. Они, похоже, решали какую-то свою задачу и, постреляв по нам издалека из пушек, вернулись на курс и улетели куда-то в направлении нашего плацдарма. Минут через десять прилетели два штурмовика. Эти определенно искали нас, видимо, наведенные предыдущими гостями. Их мы встретили еще на подходе четырьмя ракетами «земля – воздух» из ранцевых пусковых установок двух наших «Варанов».

Сбить сумели только одного. Второй выпустил целый рой ракет. На наше счастье, только некоторые из них оказались управляемыми. Уклоняясь от наших ракет, штурмовик не смог нормально прицелиться, и почти все НУРы прошли мимо целей. Но даже несмотря на это, воздушная атака стоила нам пятерых убитых десантников и одного робота, уничтоженного вместе с пилотом. Штурмовик убрался восвояси, не рискнув сделать второй заход, а мы резко сменили вектор движения и вернулись на маршрут только через пятнадцать минут. Судя по грохоту и вспышкам где-то справа, о нас не забыли и попытались накрыть ракетами.

Мой «Варан» теперь остался единственным нашим относительно тяжелым оружием, если можно так сказать о легком роботе, вооруженном роторным пулеметом, противотанковым гранатометом и последней ракетой «земля-воздух». Но мы уже почти прибыли. Что ж, настало время использовать разведчика и боты.

Ракета-разведчик прошелестела у нас над головами, стелясь низко над невысокими деревьями и оставляя вместе с инверсионным следом в небе информационный след на моем планшете. Прежде чем разведчика сбили, он успел запечатлеть картину разворачивающегося внизу действа.

Мы успели вовремя. Полтора десятка ракетных комплексов на огромных колесных платформах занимали позицию на просторной лесной поляне, развернув направляющие с оперативно-тактическими ракетами в сторону нашего плацдарма, расположенного в трехстах километрах к северу. Чуть дальше, на опушке, задирали в небо стволы орудий бронированные коробки самоходных артиллерийских установок. Для ствольной артиллерии триста километров – далековато, но если стрелять активно-реактивными снарядами, можно дотянуться.

Нежная ракетная техника не стояла тут одна, без прикрытия. Разведчика сбили на подлете мобильные комплексы противовоздушной обороны, которых я – а точнее, компьютер «Варана», обработавший полученное изображение, – насчитал шесть штук. Где-то в лесу наверняка скрывалось и пехотное прикрытие с бронетехникой. Всему этому великолепию мы могли противопоставить одного легкого робота, пятерых десантников с противотанковым оружием в тяжелых бронескафандрах и восьмерых парней в легкой броне с пулеметами и парой снайперских винтовок. И еще два десантных бота с пустыми пусковыми контейнерами и парой автоматических авиационных пушек.

Что ж, как пелось в одной старой песне, «расклад перед боем не наш, но мы будем играть». Чуть не цеплявшие брюхом верхушки деревьев и отстреливавшие локационные ловушки, десантные боты выскользнули из-за края леса. Конечно, их уже видели. Над ближайшими окрестностями висели вражеские беспилотники и сканировали окружающую местность. Единственный расчет строился на относительной прочности ботов. Я надеялся, что пару попаданий легких ракет мобильных комплексов ПВО они выдержат.

По крайней мере, частично свою задачу боты выполнили. Прежде чем упасть горящими обломками в лес, так и не долетев до цели, они успели выпустить с предельной дистанции по нескольку десятков снарядов из автоматических сорокамиллиметровых пушек. И даже куда-то попали. Подготовленной к старту ракете много не надо, и один из развернутых на восточном краю поляны пусковых комплексов превратился в огненный шар, осветив яркой вспышкой всю артиллерийскую позицию. Ударная волна прошлась по поляне, опрокинув две соседние установки, но не вызвав детонации их ракет. Все же противник расставлял ракетные комплексы с умом, предполагая возможное противодействие с нашей стороны, так что эффекта домино не получилось.

Своей самоубийственной атакой боты дали моему небольшому отряду пару драгоценных минут на сближение с противником, и, когда нас заметили, уничтожить сразу весь остаток десантного взвода противник не смог. Относительно компактной группой мы ворвались на позиции боевого охранения с противоположной стороны от взорвавшейся установки, где нас менее всего ждали.

Нашей целью являлись САУ и ракетные комплексы. Повредить их могли только я с помощью своего «Варана» и десантники в тяжелой броне, поэтому все остальные прикрывали нас и отвлекали на себя огонь врага. Но нас давили числом. Десантники в тяжелой броне успели выпустить лишь по одной противотанковой ракете, после чего их просто смели шквалом огня. О парнях в легкой броне я вообще молчу. Они смогли подарить нам от силы секунд пятнадцать.

Я очень быстро остался один. В барабане левого манипулятора моего «Варана» ждали своего часа шесть противотанковых ракет с кумулятивными боевыми частями. Я отдал компьютеру команду на их автоматический пуск по готовности, пометив пару САУ и четыре ракетных комплекса как приоритетные цели. Головкам самонаведения ракет требовалось некоторое время, и я пытался это время им обеспечить. Я прыгнул в самую гущу врагов, пытаясь выбрать тех, что были вооружены легким оружием. В них я не стрелял, надеясь на свою броню и подвижность. Надеялся я и на то, что враг не рискнет в такой ситуации применять по мне тяжелое оружие, опасаясь задеть своих.

Я ошибся.

Вернее, первые секунд пять так оно и происходило, враг пребывал в некотором замешательстве, но после пуска первой же моей ракеты в сторону изготовившейся к стрельбе САУ приоритеты у противника мгновенно поменялись и в меня стали палить из всего, что оказалось под рукой. Я скакал бешеным зайцем, мешая собственным системам наведения захватывать цели, и поливал все вокруг очередями из роторного пулемета. Калибр этого аппарата не позволял пробивать серьезную бронетехнику, но прекрасно справлялся с личной броней пехоты и напрочь сносил навесное оборудование и внешние эффекторы сканеров даже с тяжелых бронированных машин.

За выигранные мной десяток секунд компьютер «Варана» сумел выпустить по целям три ракеты. Я даже успел заметить краем глаза, как первая из них поразила цель. Двухсотмиллиметровая САУ лопнула огненным пузырем, разбрасывая вокруг куски брони и части орудийных конструкций. А потом в меня попали чем-то серьезным, и свет на мгновение померк, чтобы смениться привычным сообщением о выходе из режима виртуальной реальности. Контрольно-тренировочный бой завершился.

Все мои товарищи по взводу уже покинули тренажеры и досматривали бой на большом проекционном экране, размещенном на стене зала. При моем появлении Инга встала и доложила преподавателю, седому полковнику со скандинавской внешностью и фамилией Густафссон, о завершении выполнения учебной задачи семнадцатым учебным взводом.

Подполковник тоже поднялся.

– Взвод, смирно! Господа курсанты, компьютер оценивает выполнение задачи вашим подразделением как условно успешное. Вам не удалось дезорганизовать противника и предотвратить ракетно-артиллерийский удар по плацдарму, но своими действиями вы задержали нанесение удара и снизили его силу до уровня, с которым смогли справиться силы ПВО высадившихся войск. Грубую ошибку при высадке вы компенсировали грамотными действиями после приземления. Взвод в целом получает по упражнению зачет, но каждому курсанту на планшет будет отправлен полный разбор его действий во время выполнения задачи, и здесь зачеты получат далеко не все. Сразу скажу, что в минус к общей оценке пойдет полная гибель подразделения при выполнении задачи. Подведение итогов и ваше место среди всех учебных взводов первого курса будет объявлено на вечернем построении.

Мы оказались вторыми. Пятый учебный взвод опередил нас за счет того, что после выполнения задачи семеро курсантов сумели-таки отступить в лес и оторваться от преследования. Предотвратить удар полностью они тоже не смогли, но, как и мы, ослабили его в значительной степени. Возглавлял пятый взвод мой недоброжелатель Стивен Фултон.

Начальство не обмануло, и на ближайшее воскресенье мы получили увольнительные в город. Накануне за ужином ко мне за стол подсела Инга.

– Не против? – спросила она, перегружая на стол с подноса тарелки с всякими вкусностями. На питании будущих офицеров в училище не экономили, и кухня радовала нас широким выбором блюд.

– Присаживайся, конечно, – ответил я нейтрально-дружелюбным тоном. Все-таки Инга входила в одну компанию со Стивеном и Ченом, и после разговора с Ченом в общежитии я не знал, чего от нее ожидать. Так что инициативу начала разговора я оставил ей.

– Ты ведь с Титана, правда? – неожиданно спросила мой комвзвода.

– Да. Я там родился и жил до училища.

– А на Ганимеде раньше бывал?

– Нет, только когда прилетел поступать сюда.

– Значит, ты ничего здесь не знаешь. А я тут выросла. Ты в увольнение идти собираешься?

– Конечно. Нужно сменить обстановку.

– Если хочешь, я могу показать тебе город. Есть здесь пара действительно интересных мест, до которых сам ты вряд ли доберешься.

Своим предложением Инга меня озадачила. Не могу сказать, что она мне не нравилась, но новый конфликт со Стивеном в мои планы никак не входил. Обижать девушку отказом мне тоже не хотелось, поэтому я решил спросить прямо:

– Инга, а Стивен не впадет в ярость, узнав, что ты проводишь для меня экскурсию по городу?

– Стивен? – безразлично проговорила она. – Может, и впадет. Но он ведь не мой парень. Так что это его проблемы. А ты боишься его гнева? – улыбнулась она, но за улыбкой явно просматривалась заинтересованность.

– Слово «боюсь» здесь не подходит. Сам Стивен мне глубоко безразличен, но у меня есть цель, ради которой я здесь нахожусь. Все, что может помешать ее достижению, я должен учитывать. Если Стивен затеет в училище драку с моим участием, последствия могут оказаться печальными. Причем он-то, скорее всего, отмажется, а вот за меня не вступится никто.

– И из-за этих своих страхов ты откажешь девушке, пригласившей тебя составить ей компанию?

Инга явно меня провоцировала. Зачем она это делает, я пока не понимал, но не думаю, что Стивен сам ее подослал, ища повод для конфликта. Слишком сложно для него, да и Инга вряд ли бы согласилась.

– Не откажу, – наконец решился я, – но прошу тебя учитывать мои слова по поводу Стивена.

– Я ему ничего не скажу, – улыбнулась Инга. – До завтра. Ровно в десять на стоянке флайкаров. Будешь?

– Непременно, – я тоже позволил себе улыбку.

* * *

Мы летели куда-то за город. Сверху взгляду открывалась обширная, покрытая лесом равнина. После терраформирования Ганимед стал очень напоминать Землю, какой она была до промышленной революции и бурного развития технологий, но, как оказалось, кое-что свое, уникальное, крупнейший спутник Солнечной системы все-таки сохранил. Именно в такое место привезла меня Инга. Покрытый лесом пологий холм спускался к воде небольшого озера. Один из его берегов оказался высоким и обрывистым, нависая над водой на десяток метров.

– Видишь обрыв? – спросила Инга, указывая рукой на противоположный берег. – Это выход на поверхность исконных горных пород Ганимеда. Его оставили нетронутым не просто так. Когда-то кора этого спутника состояла из смеси силикатных пород и водяного льда. При терраформировании лед растаял, образовав обширные разветвленные пещеры, и теперь здесь излюбленное место спелеологов.

– Удивительно, при поступлении в кабинете начальника училища я столкнулся с девушкой-кандидатом, которая тоже увлекалась спелеологией. Яковлева, кажется, ее фамилия. Вы не знакомы?

– Пересекались когда-то, кажется, но давно.

– Полезем в пещеру?

– Ну, если не боишься, – улыбнулась Инга.

– Никогда не пробовал. Думаю, будет интересно.

– Тогда доставай из багажника снаряжение, нужно переодеться. Не полезем же мы под землю в этом.

Мрачная красота пещеры производила сильное впечатление. Причудливые своды в лучах сильных фонарей отбрасывали гротескные тени. У меня возникло ощущения, что я нахожусь внутри огромной окаменевшей губки. Трехмерный лабиринт не имел пола. Вертикально вниз проходы уходили так же часто, как и в стороны или вверх. По этой пещере невозможно было спокойно идти, все время приходилось куда-то слезать или подниматься, используя специальное снаряжение. Я взмок под толстым комбинезоном, несмотря на то, что температура в пещере вряд ли превышала десять градусов. Не скажу, что это занятие меня сильно увлекло, но и от скуки я не страдал.

Единственное место, действительно поразившее меня своей красотой, открылось в самом конце пути. Сюда меня Инга, похоже, и вела. Поверхность небольшого подземного озера в лучах фонарей отблескивала красным, почти малиновым цветом. Стены пещеры изобиловали выходами слюды или чего-то очень на нее похожего и искрились, дробя падающий на них свет на тысячи маленьких лучиков.

– В воде растворен целый букет минералов, но в основном своим цветом она обязана микроорганизмам. Ходят слухи, что это местные эндемики, но это, конечно, бред, – улыбнулась Инга. – Как тебе здесь?

– Красиво. Спасибо, что привела меня сюда. Здесь как в сказке.

– Знаешь, я хотела перед тобой извиниться за то, что наорала на тебя тогда и не стала слушать, – проговорила она. – В итоге мы чуть не провалили задание.

– Не грузись, – отозвался я. – На то он и учебный бой, в конце концов, чтобы умирать в виртуальности, а не по-настоящему. Я ведь тоже не без греха – превысил полномочия и действовал без приказа.

– Но ты оказался прав, что многое меняет.

– Давай замнем эту тему. Все ведь закончилось неплохо, правда?

– Хорошо. Ну что, тогда пойдем назад?

– Давай еще пару минут постоим здесь? Никогда не видел такой экзотической красоты, – ответил я, обводя свод пещеры лучом фонаря.

– Я рада, что ты оценил.

Я почувствовал руку Инги на своем плече и развернулся к ней. Через пару секунд мы уже целовались. Мне было приятно ощущать вкус губ Инги и чувствовать, как в ней просыпается страсть. Она оторвалась от меня и слегка хриплым голосом сказала:

– В озере можно купаться. Как ни странно, вода теплая. – Она скинула с себя одежду и медленно, давая рассмотреть себя во всех подробностях, погрузилась в красное озеро. – Юпитер разогревает нутро своих спутников гравитационными приливами.

– Это он хорошо придумал, – ответил я Инге, плюхаясь в воду рядом с ней и притягивая к себе ее сильное гибкое тело.

* * *

Они ждали нас на выходе из пещеры. Четверо. Стивен, Чен и еще двое парней из пятого взвода, чьих имен я не знал.

– Кого я вижу, Инга! – меня Стивен демонстративно игнорировал. – Как ты предсказуема, подруга. Я знал, что ты потащишь его сюда.

– Стивен, – ответила Инга с раздражением. Чувствовалось, что ей очень жаль непоправимо испорченного замечательного настроения. – Тебе не кажется, что следить за мной, мягко говоря, не самая хорошая идея?

– Почему же? Идея как раз очень хорошая. Такое уединенное место, и нам с твоим безродным дружком никто не помешает обсудить здесь все наши проблемы, – с ухмылкой произнес Стивен. – Ведь ты же не заставишь нас бегать за тобой, курсант Лавров?

– Стивен, – я добавил в голос максимум безразличия, – объясни толком, чего ты от меня хочешь? Может, я смогу тебе помочь и без всей этой клоунады?

– Ты? Мне? Помочь? – Стивен зло рассмеялся. – Из-за тебя и таких, как ты, в училище не поступил мой друг, сын офицера в пятом поколении, человек, которому ты не годишься даже в чистильщики обуви! И ты спрашиваешь, чем мне помочь?! Ну, провались сквозь землю, что ли… Или сгинь куда-нибудь, чтобы в училище никто больше даже не вспоминал о тебе.

– И ты хочешь решить этот вопрос с помощью своих друзей?

– Тараканов и прочих вредных насекомых нужно давить, пока они не расплодились. И сейчас мы доходчиво объясним тебе, что ты таракан и лучше тебе уползти за плинтус. Ну, а если не поймешь, будем объяснять до полного рассеяния тумана в твоей тупой башке. – И Стивен сделал шаг вперед.

– Стивен, если ты его хоть пальцем тронешь… – зашипела Инга, пытаясь заступить парню дорогу.

– О, Инга, ты боишься, что твой мальчик не сможет сам решить свои проблемы и намочит штанишки? – Стивена откровенно несло. – Отойди с дороги по-хорошему.

Настала пора вмешаться.

– Стоп, парни. У меня есть идея получше, – как можно спокойнее сказал я, глядя в глаза Стивену. – Вы ведь хотите, чтобы я написал заявление на отчисление из училища. Я прав?

– О! Неужели твой мозг наконец проснулся? – с издевкой спросил Стивен.

– Отлично, – продолжил я, игнорируя тон, которым был задан вопрос. – Тогда зачем нам сложности? Если сейчас мы устроим драку, велика вероятность, что ее последствия скажутся на нашем дальнейшем обучении, вплоть до возможного отчисления. Это не нужно никому. И если тебя, Стивен, папа прикроет в любом случае, то насчет твоих друзей у меня уверенности нет.

В глазах Чена и его товарищей на миг отразилось сомнение. Похоже, они тоже не считали свои шансы стопроцентными.

– Погоди, Стивен, дай закончить, – прервал я жестом руки попытавшегося сказать очередную гадость оппонента. – Есть отличный вариант. Сейчас мы мирно и спокойно садимся в флайкары и летим в училище. Зал единоборств открыт круглосуточно. До двадцати часов у нас свободное время, и нам никто не запретит пойти туда. Оденем защитное оборудование и проведем учебный бой. Я против вас четверых. Если вы победите, я немедленно напишу заявление начальнику училища с просьбой меня отчислить. Но в случае моей победы такое заявление напишешь ты, Стивен. Остальные меня не интересуют.

Стивен на мгновение заколебался. Все же он был в чем-то неглуп, и такое предложение вызвало в нем подозрение. Слишком простой путь к цели оно открывало. Но отказаться оказалось выше его сил, ведь в таком случае Стивена точно признали бы слабаком. Побояться вчетвером выйти против одного, да еще того, кого он сам только что словесно мешал с дерьмом…

– Какие гарантии, что ты напишешь заявление? – попытался найти лазейку Стивен.

– Мы заключим открытое пари и выложим условия на своих страницах в Сети с нашими цифровыми подписями. Если кто-то нарушит слово, сами знаете, кем все будут его считать.

– Хорошо, мальчик. Мы так и сделаем. Ты сам это предложил, – сквозь зубы заявил Стивен, доставая планшет. – Идите сюда все, нужны будут ваши подписи.

* * *

– Зачем ты это сделал? – слегка подрагивающим голосом спросила Инга, когда дверь кабины ее флайкара отгородила нас от злобно ухмыляющегося Стивена и его дружков. Только Чен не улыбался и выглядел задумчивым.

– Не переживай, все будет нормально, – спокойно ответил я, хотя в душе полной уверенности не испытывал. Как ни странно, больше всего беспокойство вызывал у меня Чен, но я гнал от себя мрачные мысли.

– Ты собираешься победить их в учебном бою один против четверых? Ты что, мастер Ли Чанг? Или, может быть, Илья Проскуров?

– Нет, Инга, я не Ли Чанг. И не Проскуров. Но я у них учился. У обоих.

Инга молча кивнула и больше вопросов на тему предстоящего поединка не задавала.

* * *

Зал единоборств, как и ожидалось, в середине выходного дня оказался пуст. Надев защиту, мы вышли на боевую площадку и направились к судейскому компьютеру, чтобы задать условия учебного боя. Защитная экипировка поглощала практически всю энергию любого удара и не давала конечностям, шее и спине изгибаться под неестественными углами, поэтому сильной боли боец не испытывал и заработать переломы ему не грозило, однако в зависимости от точки, куда пришелся удар, экипировка теряла гибкость и имитировала последствия полученного повреждения. Иногда временно, а иногда и на весь бой. Например, сильный удар в голову или в печень мог привести к полному параличу, имитирующему нокаут или нокдаун.

Как-то я спросил майора Стейница, почему на вступительном экзамене мы не дрались в этом оборудовании. Он тогда объяснил, что экипировка хороша для отработки техники, но, защищая бойца, она сильно искажает восприятие им реальности боя, что не дает инструктору правильно оценить психологическое состояние кандидата во время поединка.

Инга одиноко стояла за пределами площадки и смотрела на меня. Неожиданно входная дверь распахнулась, и через нее в зал ввалилась целая толпа в курсантской форме.

– Эй, парни! – крикнул нам невысокий парень с шевроном третьего года обучения, вошедший в дверь первым. – Да у вас тут знатная вечеринка намечается! Что приглашения-то так поздно разослали? Могли бы и пораньше в Сеть условия выложить. Мы еле успели!

– Твою мать, – тихо выругался Чен, но я услышал.

Толпа все прибывала. Вокруг боевой площадки образовалось уже плотное кольцо. Я подумал, что, может быть, это даже к лучшему. Для Стивена теперь точно не будет пути назад. Для меня, впрочем, тоже.

Судейский компьютер подал сигнал тридцатисекундной готовности. Мы разошлись в противоположные стороны и встали друг напротив друга, а сверху опустились прозрачные стены, замкнувшие пространство по границам боевой площадки, образуя своеобразный шестиугольный аквариум, в котором мы играли роль рыбок. По выбранным нами условиям выбывал из поединка только боец, отправленный в нокаут, но никаких ограничений на применяемую технику боя не накладывалось, вплоть до того, что разрешалось добивать бойца, лежащего в нокдауне. Время боя не ограничивалось, он заканчивался только победой одной из сторон.

Гонг прозвучал. Двое противников разошлись в стороны, охватывая меня с флангов. Я им не препятствовал. Прямо передо мной остались Стивен с Ченом. Я не знал их уровня подготовки, но подозревал, что чему-то их в Австралийской пехотной все же учили. Заметив боковым зрением резкое движение противника, обошедшего меня справа, я не стал уклоняться или блокировать его удар, а сам совершил встречное движение под острым углом к его удару, мгновенно сокращая дистанцию.