Текст книги "Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье"

Джайнизм возник в VI в. до н. э. как идеология второй высшей касты индийского общества – кшатриев, боровшихся за власть с брахманами.

По некоторым источникам, основателем этого течения является легендарный кшатрий Джина (с санскрита – Победитель). Однако, другие полагают, что джина – это собирательный образ: часто это наименование присваивается двадцати четырем учителям, потому что они победили все страсти (рага и двеша) и достигли освобождения.

Джайнисты считают, что их религия была передана им двадцатью четырьмя учителями (тиртханкарами) из далекой древности. Первым из этих учителей был Ришабхадева, а последним – Вардхамана, которого называли также Махавира («великий герой») (599–527 гг. до н. э.). Иногда его и именуют Джиной, хотя другие источники утверждают, что Джина и Махавира – два разных лица, и что Вартхамана был двадцать четвертым последователем Джины. Предшественником Вардхаманы был Паршванатха, живший в IX в. до н. э. Остальные двадцать два учителя жили в доисторические времена.

Джайнизм – религия без бога. Наряду с ортодоксальными философскими системами джайнизм признает вечную душу (дживу), сансару, реинкарнацию и карму, однако ее воздействие на дживу несколько отличается от ортодоксального. Процесс материализации души джайнисты видят в том, что светлая, всеведущая и блаженная душа постепенно замутняется тонкой материей – кармой, которая «прилипает» к дживе и отягощает ее. Это происходит в результате деятельности души, и чем грубее и безнравственнее деятельность, тем устойчивее и тяжелее карма, прилипающая к душе. Накопленная карма влечет за собой возникновение новой кармы, тем самым душа, отягощенная материей, втягивается в круговорот сансары.

Джайнисты чтут основателей религии джайнизма (тиртханкаров), которых считают освобожденными душами, пребывавшими когда-то в зависимом состоянии, но затем благодаря собственным усилиям ставшими свободными, совершенными, всеведущими, всемогущими и всеблаженными. Джайнисты уверены в том, что каждая душа (джива), находящаяся сейчас в состоянии зависимости, сможет, следуя примеру джин, добиться совершенного знания, силы и счастья. В этой вере – немалая доля оптимизма, который вселяет в каждого истинного джайниста чувство абсолютной уверенности в своих силах. Возможность постижения абсолютного совершенства собственными силами для последователя джайнизма является не просто умозрением, но желанием следовать примеру святых, достигших полного освобождения.

Джайнисты утверждают, что если всякая вещь существует только один момент, то и душа тоже должна быть преходящей, а в таком случае нельзя было бы объяснить явления памяти, сознания, непосредственного ощущения самого себя и т. д. Далее: если душа непостоянна, то достижение освобождения теряет всякий смысл. Следовательно, моральная жизнь была бы в таком случае невозможна, так как личность, будучи преходящей, не станет стремиться к достижению той или иной цели. Деятельность личности скажется лишь впоследствии, когда ее плодами должны будут воспользоваться те, которые будут жить после нее. По этой причине невозможен какой-либо моральный закон – результаты собственных поступков личности были бы для нее потеряны (крита-пранаша), а на ней сказывались бы результаты деятельности других людей (акрита-абхьюпагама).

Джайны считают возможным прекращение возрождений и освобождение души путем индивидуального самоусовершенствования. Они убеждены, что право на спасение определяют только личные качества и усилия людей, а вовсе не их происхождение или божественное вмешательство. Основным средством достижения нравственного совершенства и избавления от действия закона кармы является аскетизм, в редких случаях – самоубийство, при условии достижения человеком известной ступени освобождения от «притока кармы».

Антропология джайнизма

Джайнисты считали, что зависимость души обусловлена соединением ее с материей, к чему ведут страсти, причина которых состоит в нашем неведении. Незнание реальной природы души и других вещей приводит к гневу, тщеславию, прелюбодеянию и жадности. Только с помощью знания можно устранить неведение.

Душа – это обладающая сознанием субстанция. Сознание является сущностью души. Оно всегда пребывает в душе, хотя его природа и степень могут меняться. Теоретически души могут быть подразделены на ряд классов, различающихся по степени их сознательности. Высший класс составили бы совершенные души, то есть те, которые преодолели все кармы и достигли всеведения. Низший же класс объединил бы наиболее несовершенные души, обитающие в земле, воде, огне, воздухе и растениях. Кажется, что в них вообще нет жизни и сознания. Но на самом деле даже у них имеется, так сказать, осязательное сознание, но это сознание находится в состоянии сна, которое происходит от подавляющего влияния на них помех кармы. Между этими классами можно поместить души, имеющие два, три и более чувств, то есть такие, как души червей, муравьев, пчел и людей.

Душа познает вещи, проявляет активность, испытывает наслаждения и страдания, а также выявляет себя и другие объекты. Душа вечна, но она также подвержена изменениям. Она отлична от тела, и ее существование доказывается непосредственно осознанием ею самое себя.

Благодаря наклонностям, порожденным поступками в прошлом, душа поочередно обитает во многих различных телах. Подобно свету, она выявляет, воспроизводит сознание всего тела, в котором она живет. Хотя сама душа и не имеет формы (мурти), она приобретает, подобно свету, размер и форму тела, в котором она живет. В этом смысле душа, несмотря на ее бесформенность, занимает пространство, обладает протяженностью. Душа не бессмертна, но сосуществует с телом, поскольку, только находясь в теле, она может познавать объекты. Сознание не может находиться где-нибудь вне тела.

Джайнисты считают, что душа – это прежде всего живое существо (джива). Сознание находится во всех частях живого тела, и раз оно признается присущим душе, мы должны допустить, что и душа находится во всех частях тела и, следовательно, занимает пространство. Способность души пронизывать пространство допускается и другими индийскими философами, а равно и многими древнегреческими философами, в том числе Платоном, и некоторыми современными философами-реалистами, например Александером.

Однако при этом следует иметь в виду, что под заниманием душой места в пространстве подразумевается ее присутствие в различных частях пространства, а не заполнение его, подобно материальным телам. Материальное тело заполняет часть пространства таким образом, что, пока оно там находится, ни одно другое тело не может занять эту часть пространства. Присутствие же души в определенном пространстве не мешает тому, чтобы там же находилась и другая душа; две души могут находиться в одном и том же месте, подобно тому как два источника света могут освещать одну и ту же площадь.

Философы-джайнисты чувствовали необходимость опровергнуть учение чарваков о душе. Гунаратна, великий джайнский мыслитель, приводит многочисленные аргументы для опровержения скептицизма чарваков, в пользу существования души. Мы можем остановиться здесь на его аргументах.

Существование души непосредственно доказывается следующим неопровержимым ощущением: «Я чувствую удовольствие». Когда мы воспринимаем качества субстанции, мы говорим, что воспринимаем самую субстанцию. Например, видя розовый цвет, мы считаем, что воспринимаем субстанцию розы, которой принадлежит этот цвет. На том же основании можно утверждать, что и душа воспринимается непосредственно, ибо мы непосредственно воспринимаем такие ее признаки, как удовольствие, страдание, память, воля, сомнение, знание и т. д. Существование души может быть также доказано и косвенно, посредством умозаключений типа «тело, подобно экипажу, движется и управляется нашей волей, следовательно, должно существовать нечто, что движет и управляет им». Чувства зрения, слуха и т. д. – это только инструменты, и должна быть некая действующая сила, которая применяет их. Далее, должна быть также движущая причина, создающая тело, потому что материальные объекты, имеющие начало, требуют наличия некоей действующей силы, придающей их материальной причине известную форму. Таким образом, существование такой субстанции, как душа, может быть подтверждено различными способами, в том числе умозаключением.

Этика джайнизма

Наиболее важной частью философии джайнизма является ее этика. Метафизика и эпистемология – действительное знание некоторого рода – используются джайнистами постольку, поскольку они помогают последователям джайнизма правильно вести себя. Целью же правильного поведения является спасение, которое в отрицательном смысле означает освобождение души от всякой зависимости, а в положительном – достижение совершенства.

1. Зависимость души

Под зависимостью в индийской философии понимается подверженность индивида рождению и всем вытекающим отсюда страданиям. Эта общепринятая в Индии концепция зависимости истолковывается различными системами философии по-разному, в свете их особого понимания индивида и мира. Страдающий индивид – это, с точки зрения джайнистов, джива, то есть живая сознательная субстанция, называемая душой. Неотъемлемым свойством души является совершенство. Она таит в себе безграничные потенциальные возможности. Безграничное знание, безграничная вера, безграничная сила и безграничное блаженство – все это может быть достигнуто душой при условии устранения помех, стоящих на ее пути.

Подобно солнцу, которое, сияя, освещает землю, если атмосфера свободна от облаков и тумана, душа достигает всеведения и других присущих ей совершенств, когда устранены все помехи. Что же представляют собой эти помехи и каким образом они лишили душу ее природных совершенств? Эти помехи, утверждают джайнисты, порождаются материальными частицами, которые заражают душу и берут верх над ее природными свойствами. Другими словами, все ограничения, присущие любой индивидуальной душе, обусловлены материальным телом, с которым отождествила себя душа. Тело состоит из материальных частиц (пудгала). Для формации определенного вида тела используются определенного рода материальные частицы, определенным образом расположенные и организованные. Ведущей силой в образовании тела являются страсти самой души. Грубо говоря, душа принимает облик того тела, к которому она внутренне стремится.

Карма, то есть общий результат прошлой жизни души – ее прошлых мыслей, высказываний и деятельности, – порождает в душе известные слепые желания и страсти, которые ищут удовлетворения. Эти страстные желания души привлекают к ней определенного рода материальные частицы и образуют из них бессознательно желаемое душой тело. Поэтому джайнисты считают душу с ее страстями и силами кармы создателем тела, его действующей причиной, в то время как материя (пудгала) представляет собой его материальную причину. Приобретаемый душой организм состоит не только из явно воспринимаемого тела, но также и из чувств, ума, жизненных сил и всех других элементов, которые являются своего рода уздой и ограничивают потенциальные возможности души.

Тело, которое мы наследуем от своих родителей, – не просто случайное приобретение. Наша прошлая карма определяет как семью, в которой мы рождаемся, так и природу нашего тела – его цвет, рост, форму, продолжительность жизни, количество и природу его органов чувств и моторных органов. Но в то время, как все это, вместе взятое, Можно сказать, обязано карме, понимаемой в собирательном смысле (то есть как совокупность всех тенденций, порождаемых прошлой жизнью), каждый из отмеченных признаков, взятый в отдельности, обязан особому виду кармы. Поэтому джайнисты говорят о многих кармах и каждую из них называют сообразно производимому ею действию. Например, готра-карма – это карма, определяющая семью, в которой рождается тот или иной индивид; аю-карма – карма, определяющая продолжительность жизни, и т. д. Подобным же образом говорят они о карме, заслоняющей истинное знание (джнянаварания) или мешающей вере (даршанаварания), о той, которая создает иллюзии (мохания); или о той, которая является причиной наслаждения, страдания (ведания) и т. д.

Страстями, вызывающими зависимость, являются: гнев, гордость, ослепление и жадность (кродха, мана, майя, лобха). Они называются кашайи – то есть липкими субстанциями, потому что наличие их в душе притягивает к ней материальные частицы.

Поскольку природа и количество материальных частиц, привлекаемых душой, зависят от ее кармы, эти частицы сами стали называться карма-материей (карма-пудгала) или даже просто кармой. Поэтому приток такой карма-материи в душу получил название прилива (асрава) кармы.

Поэтому зависимость в философии джайнизма означает тот факт, что душа, зараженная страстями, впитывает материю в соответствии с ее кармой. Поскольку страсти, или дурные склонности (бхава) души, являются внутренней и первичной причиной зависимости, а прилив материи (асрава) в душу – только следствием его, джайнские авторы указывают, что зависимость, то есть падение души, начинается в мыслях. Поэтому они иногда говорят о двух видах душевной зависимости: 1) внутренней мыслительной зависимости, то есть привязанности души к дурным наклонностям (бхава-бандха), и 2) ее следствии, материальной зависимости, то есть о действенном соединении души с материей (дравья-бандха).

Взаимопроникновение души и материи (что, по мнению джайнистов, является причиной зависимости) для некоторых может показаться сомнительным. Но мы должны принять во внимание, что душа, согласно джайнистам, не лишена протяженности, а сопротяженна с живым телом. Душа – это джива, живое существо, а в каждой части живого тела мы обнаруживаем как материю, так и сознание, и поэтому объединение, или взаимопроникновение, материи и сознательной живой субстанции (то есть души) является таким же фактом опыта, как и взаимопроникновение молока и воды при их смешении или огня и железа в докрасна раскаленной железной болванке.

2. Освобождение

Если зависимость души обусловлена соединением ее с материей, то освобождение должно представлять собой полное разъединение души и материи. Освобождение может быть достигнуто путем приостановления притока в душу новой материи, а также посредством полного устранения той материи, с которой душа была уже связана. Первый процесс называется самвара (приостановление притока), а второй – нирджара (сведение на нет кармы, имеющейся в душе).

Мы уже видели, что страсти – сильные желания души – приводят к соединению души с материей. Исследуя причину страстей, мы находим, что они порождаются прежде всего нашим неведением. Незнание реальной природы души и других вещей приводит к гневу, тщеславию, прелюбодеяниям и жадности. Только с помощью знания можно устранить неведение. Поэтому джайнисты подчеркивают необходимость правильного знания (самьягджняна), то есть знания реальности. Правильное знание может быть получено лишь посредством серьезного изучения теорий всеведущих тиртханкаров – учителей, которые уже достигли освобождения и потому способны вывести других из состояния зависимости. Но прежде чем мы почувствуем склонность к изучению их теорий, мы должны сначала познакомиться с их сущностью и затем поверить в авторитет учителей. Этот истинный вид веры, основанной на общем предварительном знакомстве (называемом самьяг-даршана), прокладывает путь к правильному знанию (самьяг-джняна) и считается поэтому обязательным. Но одно знание без применения его на практике бесполезно. Поэтому правильное поведение (самьяг-чаритра) считается третьим обязательным условием освобождения. При правильном поведении человек контролирует свои страсти, чувства, мысли, высказывания и действия в свете правильного познания. Это дает ему возможность приостановить приток новой кармы и искоренить старые кармы, обеспечивая тем самым постепенное устранение той материи, которая держит душу в состоянии зависимости.

Правильная вера, правильное познание и правильное поведение известны поэтому в этике джайнистов как три жемчужины (триратна), которые сияют в добродетельной жизни. Это кардинальное положение учения джайнизма устанавливается Умасвами в самой первой сутре «Таттвартхадхигама-сутра»: путь к освобождению лежит через правильную веру, правильное познание и правильное поведение. Освобождение достигается в результате действия всех трех условий.

Правильная вера (самьяг-даршана). Умасвами определяет правильную веру как почтительное отношение (шраддха) к истине. У одних эта вера может быть врожденной и самопроизвольной, у других она приобретается путем обучения, повышения культуры. Во всяком случае, вера может возникнуть только тогда, когда кармы, стоящие на ее пути (то есть тенденции, вызывающие неверие), будут ослаблены.

Не следует думать, что джайнизм навязывает своим последователям слепое преклонение перед учением тиртханкаров. Как утверждает Манибхадра – один из джайнских писателей, – отношение джайнистов к этому вопросу скорее рационалистическое, чем догматическое; оно может быть кратко выражено в следующем изречении:

«Я не имею пристрастия к Махавире, но и не имею никакого предубеждения против Капилы и других. Единственно, что приемлемо для меня, – это разумные слова, чьи бы они ни были».

Первоначальная вера – это разумное отношение к истине, во-первых, потому, что она основывается на первом ознакомлении с нею и соответствует этому знанию, и, во вторых, потому, что без этой веры не было бы стимула к дальнейшему изучению. Даже философ-скептик, который подходит ко всему рационалистически, должен верить в полезность своего метода и в существование объекта изучения.

Если начинающий, отправляясь от частичной веры, по мере знакомства с учением джайнизма находит его разумным, его вера укрепится. Джайнисты утверждают, что чем больше кто-либо изучает их взгляды, тем больше укрепляется его вера. Совершенное знание, таким образом, становится причиной совершенной веры (самьяг-даршана).

Правильное познание (самьяг-джняна). Если вера сначала основывается на познании сущности учения джайнизма, то правильное познание, как это устанавливается в «Дравья-санграхе», заключается в «детальном познании реальной природы ego и неego, свободном от сомнения, ошибок и неопределенности» (стих 42). Мы уже указывали в связи с изложением теории познания джайнизма различные пути, которыми достигается истинное познание. Как в вере, так и в познании наличие врожденных тенденций (карм) мешает правильному познанию. Для достижения совершенного знания нужно стараться устранить кармы. Завершение этого процесса приведет к достижению абсолютного всеведения (кевала-джняна).

Правильное поведение (самьяг-чарипгра). Хорошее поведение кратко изображается в «Дравья-санграхе» (стих 45) как воздержание от того, что пагубно, и выполнение того, что благотворно. Словом, это все то, что помогает освободиться от карм, являющихся причиной зависимости и страданий. В целях задержания притока новых карм и для искоренения старых необходимо: 1) дать пять великих обетов (панча-махаврата); 2) практиковать исключительную осторожность (сатити) в ходьбе, разговоре, получении милостыни и других вещей и в удовлетворении таких естественных потребностей, которые могли бы причинить хотя бы малейший вред чьей-либо жизни; 3) обуздывать мысли, речь и движения тела; 4) практиковать дхарму десяти различных видов: прощение, смирение, честность, правдивость, чистоту, воздержание, строгость к себе (внутреннюю и внешнюю), жертвенность, непривязанность к внешнему миру, безбрачие; 5) размышлять о кардинальных истинах, дающих нам знание о самом себе и о мире; 6) побеждать силой духа все страдания и лишения, проистекающие от голода, жажды, жары, холода и т. д.; 7) добиваться невозмутимости, душевной чистоты, абсолютного отсутствия жадности и совершенного поведения.

Однако джайнисты не единодушны в вопросе о необходимости всех этих мер для достижения правильного поведения. Некоторые из них отдают предпочтение пяти великим обетам, считая их достаточными для совершенствования поведения. Они считают, что многие из других рекомендуемых мер, в сущности, повторяют в той или иной форме то, что уже заложено в пяти обетах.

Ценность пяти великих обетов признается мыслителями времен упанишад, а также буддистами (которые называют их панчашила). Большинство принципов этих обетов признается также и десятью христианскими заповедями. Однако джайнисты стараются осуществлять эти обеты с суровостью, равную которой трудно найти. Обеты эти состоят в следующем:

Ахимса – воздержание от нанесения всякого вреда жизни.

Жизнь, как мы уже видели, свойственна не только движущимся существам (траса), но также и тем, которые кажутся недвижущимися (стхавара), например растениям и существам, живущим под землей. Поэтому идеалом джайнистов является стремление избегать повреждений не только движущимся, но и неподвижным живым существам. Джайнские святые, стремившиеся следовать этому идеалу, даже дышали через кусок ткани, которой они закрывали свой нос, чтобы при вдыхании не повредить какое-либо носящееся в воздухе существо. Простому человеку такой идеал может показаться слишком высоким. Поэтому ему рекомендуется начинать с частичного соблюдения ахимсы путем воздержания от нанесения вреда движущимся живым существам, наделенным, по крайней мере, двумя чувствами.

Джайнское понимание ахимсы логически вытекает из ее метафизической теории потенциального равенства всех душ и признания принципа обратимости, согласно которому мы должны поступать по отношению к другим так, как нам хотелось бы, чтобы поступали с нами. Но было бы неправильно думать, что ахимса, как считают некоторые критики, является пережитком первобытно-примитивного благоговейного трепета перед жизнью. Если каждая душа, на какой бы низкой ступени она ни находилась, может стать столь же великой, как и всякая другая, то наравне с собственной жизнью следует признавать ценность и права всякой другой жизни. «Уважение к жизни, где бы она ни находилась», становится в таком случае непреложной обязанностью всякого.

Джайнист старается соблюдать эту обязанность каждую минуту своей жизни, так как он стремится к тому, чтобы его действия полностью совпадали с основными принципами его убеждений. Поэтому джайнист считает, что недостаточно самому не отнимать ничьей жизни, но не следует даже думать или говорить о лишении жизни, не следует позволять этого другим или побуждать их к лишению жизни. Иначе обет ахимсы не может быть соблюден полностью.

Сатья – воздержание от лживости. Этот обет также соблюдается очень строго. Правдивость – это не только утверждение правды, но высказывание правды хорошей и приятной. Без этого требование правдивости принесло бы мало пользы делу морального прогресса, ибо простое высказывание правды может дойти иногда до болтливости, вульгарности, фривольности, цинизма, поношения и т. п.

Поэтому истина, являющаяся идеалом обета правдивости, называется иногда сунрита, то есть то, что раскрывает полный смысл истины, которая должна быть также благотворной и приятной. Указывают также, что для совершенного соблюдения этого обета необходимо преодолеть в себе жадность, страхи и гнев и даже воздерживаться от привычки острить.

Астея – воздержание от воровства. Этот обет предписывает не присваивать то, что тебе не принадлежит. Собственность других, как и их жизнь, признается джайнистами священной. Один из джайнских писателей метко замечает, что благополучие – это внешний покров жизни и нарушить благополучие – значит причинить вред жизни. Если человеческая жизнь невозможна без благополучия в том или ином виде, то нельзя считать преувеличением мысль джайнистов о том, что лишение человека благополучия фактически является лишением его тех существенных условий, от которых зависит его жизнь. Поэтому этот обет неотделим от обета ахимсы, и священность собственности – логическое следствие священности жизни.

Брахмачарья – воздержание от потворства своим слабостям. Обычно этот обет понимают как воздержание от брака. Однако джайнисты вкладывают в него более глубокий смысл, поднимающий его выше просто полового воздержания. Брахмачарья интерпретируется как обет отказа от потворства своим слабостям (кама) в любой их форме. Джайнист, склонный к критическому самоанализу, понимает, что хотя чисто внешние проявления потворства своим слабостям могут быть устранены, однако они могут сохраниться в более утонченных формах – в речи, в мыслях, в надежде на наслаждения в раю, даже в просьбе и позволении другим потворствовать нашим слабостям. Поэтому для того, чтобы полностью выдержать данный обет, нужно отказаться от всякого потворства своим слабостям – внешним и внутренним, утонченным и грубым, земным и неземным, прямым и косвенным.

Апариграха – воздержание от всех привязанностей. Этот обет объясняется как отказ от всех привязанностей к тем объектам, впечатления от которых мы получаем с помощью пяти чувств: к приятным звукам, приятному прикосновению, цвету, вкусу и запаху. Поскольку привязанность к миру объектов означает зависимость от этого мира, а сила этой зависимости становится причиной нового рождения, то освобождение, следовательно, невозможно без устранения этой привязанности.

Знание, вера и поведение неразрывно связаны; развитие или вырождение одного из них оказывает соответствующую реакцию на два остальных. Совершенствование поведения идет рука об руку с совершенствованием знания и веры. Когда индивид посредством гармоничного развития знания, веры и поведения преуспеет в деле преодоления влияния всех страстей и карм – как старых, так и новых, – он освобождается от оков материи и достигает состояния освобождения. Свободная от оков материи душа познает присущие ей потенциальные возможности; она достигает четырехстороннего совершенства (ананта-чатушная) – безграничного познания, безграничной веры, безграничной силы и безграничного блаженства.

Таков нравственный идеал джайнизма. Предложенный путь предполагает отказ от многих вещей, к которым мы привязаны в этой жизни всем сердцем. В джайнистскую общину стекались монахи, монахини, верующие миряне. Миряне должны были исполнять первые три обета, монахи – все пять. Некоторые из них – дигамбары – отвергали также и одежду, считая ее удовольствием для тела, и ходили обнаженными (подобно гимнософистам, обнаженным мудрецам). Посуда аскета-дигамбара – миска из скорлупы кокосового ореха (вспомним Диогена Синопского и его аскетизм). Высшая форма аскетизма дигамбара добровольная голодная смерть, которая допускалась только для монахов, уже достигших освобождения. Предание гласит, что такой смертью закончил свой жизненный путь и Махавира Вартхамара.

В первые века своей истории джайнизм имел довольно широкое распространение в Индии, превратившись впоследствии в небольшую секту. Вместе с тем, влияние его на индийскую культуру в целом довольно велико.