Текст книги "Лабрум"

Я: «Можно на ты».

Илона: «Сергей, покажи пока Леониду, как мы живем, я подготовлю стол, все остыло уже, разогревать надо».

Со вчерашнего вечера ничего не ел, поесть мне сейчас хочется даже больше, чем смотреть квартиру, от запахов с кухни в животе предательски заурчало.

Сергей: «Леониду-Кристофу еще и похмелиться надо, гы-гы, достань там из моих запасов бутылочку получше – ему пока абы что пить нельзя, организм не адаптирован, гы-гы».

Квартира трехкомнатная. Уютно. Обои приятного цвета и рисунка: оранжевые с изображением вьющихся стеблей плюща в коридоре, светло-желтые с ромашками в двух комнатах, салатовые с подсолнухами на кухне и голубые с васильками в спальне; качественная мебель из массива дерева (похоже, восстановленная старинная); стены украшены картинками и фотографиями (родственников) в рамках; пол полностью мягкий, ковровое покрытие; ванная и туалет отделаны ослепительно белой плиткой. В квартире, так же как и в подъезде, много комнатных растений, не понимаю, как им может хватать этого тусклого света из затемненных окон.

Сергей: «Тут чтобы ремонт сделать, ты не представляешь, сколько я сил потратил. В хозяйственном на районе ведь ничего такого нет, за всем надо ехать в Центральный пункт выдачи, делать заказ, ждать пока привезут и потом еще волоки на автобусе сюда. Видал, мебель какая – насобирал хорошей по квартирам, хоть это и запрещено, вандализм. Основная проблема – притащить в квартиру, транспорта нет. Машину по заявлению могут дать, но только в крайней необходимости, например если хоронить».

Я: «Где хоронят?»

Сергей: «За городом, в лесу, где ж еще».

Я: «Я почему-то думал, что у вас должны быть крематории».

Сергей: «Вот еще, будут они на нас дрова тратить».

Я: «Уродов там же?»

Сергей: «Да, только на отдельном кладбище».

В коридоре заметил телефон, аналоговый, на проводе, я видел такой только в старом кино: с диском и цифрами в кружочках, диск нужно повернуть до упора за нужную цифру, большая трубка с витым проводом.

Сергей: «Телефоном пользуемся редко, кому тут особо звонить, проще встретиться. За границу, естественно, позвонить нельзя. Скорее всего, прослушивается, так что лишнего лучше не говорить. Еще телефон служит как средство информирования населения, если срочное что по работе или важное постановление, распоряжение – телефон звонит, проигрывается запись, ты слушаешь. В основном по радио информируют, но если очень срочно и обязательно надо донести информацию лично – звонят».

Я: «Радио только для сообщений или музыку включают?»

Сергей: «Вечером, в девять часов, на час включают музыку (в основном классика) или радиопостановку (спектакль). Новости редко передают, какие тут новости… В шесть утра оно еще как будильник работает, звонок, но это для уродов. Я редко вижу, чтоб уроды пользовались наручными часами, на работу их будит звонок по радио, с работы – по гудку; реально, нахер им те часы…»

Я: «Почему в городе растительность уничтожена, а в домах есть?»

Сергей: «Дома не запрещается. А зеленого ведь хочется, живого, за окном сплошной бетон, каменный пейзаж. Свет вот часто оставляем включенным, чтобы росли, фотосинтез же нужен, а с окон света мизер».

[…]

Илона: «Леонид, я все же не могу понять, как этот ваш «журналистский интерес» заставил сюда к нам пробраться?»

Я: «Я же говорю, давай все-таки на ты».

Илона: «Хорошо, просто знаешь, таких людей, оттуда я не встречала никогда».

Сергей: «Я ей объяснил, что ты – журналист, с целью расследования…»

Я: «Забраться-то я забрался, а вот как выбираться буду – даже не знаю… Понимаешь, там никто не знает, что происходит в зоне, никто не знает, что тут, оказывается, есть жители, что вы здесь есть».

Илона: «Так уж и никто?»

Я: «Очень мало осведомленных, обладающих достоверной информацией, она тщательно скрывается».

Сергей: «Он счас еще начнет говорить, что нас надо спасать, мол, жизнь наша убогая и рабская».

Я: «Так грубо, конечно, не скажу…»

Илона: «Не сахар жизнь, но…»

Я: «Но ведь можно жить по-другому».

Илона: «Может быть… Расскажи лучше, что там у вас».

Я: «В смысле, что?»

Илона: «Ну вообще, какая жизнь, какие люди, какое все?»

Сергей: «Я же тебе рассказывал, что он мне говорил».

Илона: «Это ты, а хочется, чтоб Леонид сам рассказал, как говорится, из первых уст».

Сергей: «Погоди, Леня, повествовать, сначала выпьем».

Я уже порядком опьянел, хотя выпили еще не так и немного. Что-то мне подсказывает, что втянусь в это дело быстро, потому что нравится… Сергей, как и вчера, пьет больше меня, но пьянеет крайне мало, Илона почти не пьет.

Я: «Не, давай сначала ты расскажи о себе, а потом я».

Илона: «Сергей не рассказывал разве?»

Сергей, улыбаясь: «Рассказывал, хвалил очень Илонку свою…»

Я: «Нет, хочется, как ты говоришь, из первых уст».

Илона: «Ну я не знаю… Все обычно, как у всех. Родители не захотели эвакуироваться из зоны, мы остались. Потом эти непонятные явления, этот туман…»

Сергей: «Это можешь не рассказывать, он в курсе».

Илона: «Так а что тогда?»

Сергей: «О себе».

Илона: «Сначала жила с родителями, в соседнем районе. Работала в книжном магазине, пока были магазины. Потом работала на ликвидации растительности в городе».

Сергей: «Понял, понял, Леня, кто все деревья изничтожил, гы-гы-гы».

Илона: «Ой, ну ты же сам знаешь – постановление, я ведь лес люблю и природу… А сейчас уже последние годы, э-э-э, не помню точно сколько лет, давно, работаю по санитарной уборке жилой территории».

Сергей: «Дворник по-нашему».

Илона: «Ну да, дворник. Вот и вся жизнь. А ты сам подумай, Леня, что тут может в жизни произойти сверхъестественного в такой серости и однообразности».

Сергей, улыбаясь: «Но мы не жалуемся, хорошо живем, любим друг друга».

Илона: «Да».

[…]

конечно, а как же, иначе нельзя».

Я: «Иными словами, вы этого не хотите. Правильно я понял?»

[…]

тридцать лет, представь себе. Он тридцать лет был там, безвылазно

[…]

После этого я рассказывал о жизни «за стеной», сбиваясь и заикаясь, оттого что был в стельку пьян. Илона внимательно слушала, поправляя невыговариваемые мной слова.

Домой я не пошел, уже не мог идти. Меня уложили спать в гостиной на диване. Здесь было приятно, спокойно, ощущение домашнего уюта.

43.

Утром меня разбудил Сергей, ему пора было идти на работу. Первым делом он дал мне выпить, «опохмелиться», так что я не успел ощутить неприятных последствий от вчерашнего – все быстро прошло. Илоны дома не было, она работает по утрам (с раннего утра до полудня). Мы очень вкусно позавтракали блинчиками с творогом и пошли на КНС. Сергей откачал резервуар и проводил меня до моего дома. Вчера я, очевидно, пригласил его с Илоной к себе в гости, потому что Сергей сказал, что завтра после обеда они придут, чтоб я подготовился.

Вечером была гроза! Я выходил на улицу смотреть. В сочетании с туманом сверкающие молнии и гром производили устрашающее впечатление, но это было по-своему красиво. При этом туч в небе не было видно, их заслонял туман, дождь шел как бы из него, просто сверху, а молнии вспыхивали в нем светящимися разрядами. Гроза была необычной: резко началась, молнии и гром лупили очень-очень часто, все небо озарялось бесконечными вспышками, раскаты не стихали вовсе, и также резко все закончилось. Довольно сильный ливень не повлиял на туман. Конечно, это никакой ни туман в привычном понимании, так как такой дождь и ветер разогнали бы его однозначно.

44.

Вчера допоздна приводил квартиру в хоть сколь-нибудь подобающий вид. Основательно закупился в продовольственном и сегодня с утра применяю все свои скупые кулинарные навыки на практике. На одной лишь электрической плитке особо не развернешься, никаких изысков: отварил картофель, поджарил мясо с грибами, сделал салат оливье, салат из капусты, есть селедка, мясная нарезка, соленые огурцы, оливки, сыр, пирожные на десерт.

Сергей и Илона пришли в два часа.

Илона: «И тебе не страшно тут одному, весь дом пустой, я бы тут не смогла, жутко».

Сергей: «Чего жутко, чего бояться, ты людей бойся, уродов бойся, а одному что: живи себе, наоборот спокойно, сам по себе, при своих мыслях».

Илона: «Ты, может, тоже тогда хочешь один пожить, при мыслях? Чего ж ты не идешь вон в свою библиотеку?»

Сергей: «Не, я один уже не могу, я с тобой хочу».

Я: «Привыкаешь ко всему».

Илона: «Да, Леонид, это правда – привычка… Ой, кстати, а можно я тебя Кристофом буду называть?»

Сергей: «С чего вдруг?»

Илона: «Мне как-то так больше нравится, я подумала, ведь человек приезжий, а «Леня» – как-то слишком по-местному, по-нашему».

Я: «Для меня разницы нет, как угодно можно, Кристоф – даже привычнее, если честно».

Сергей: «Вот у Илонки какая логика, все в голове логично! Гы-гы. Ну тогда и я так буду».

Илона: «Неплохо ты тут обжился, комфортная обстановка. Мебель есть, кухня. Только растений нет совсем, тускло поэтому».

Я: «Обзаведусь».

Илона: «Я тебе принесу паростков и семян, разведешь. Смотрю, и электричество есть: освещение, плитка электрическая…»

Я: «Есть, нашел, где включается».

Сергей: «Ты посмотри, сколько он наготовил. И мясо, и картошечка, и салаты».

Илона: «Молодец! А вода?»

Я: «В подвале, и холодная, и горячая есть».

Сергей: «Он в тазиках моется, гы-гы-гы».

Илона: «Так это ты тут раньше с родителями жил, до катастрофы?»

Я: «Да, именно в этой квартире. Кое-что из того времени осталось: мебель, диван, детская моя кровать, обои…»

Илона: «Интересно, Сергей, а почему вот из нежилых домов не убирают старую мебель? Снаружи здания оштукатурили, заровняли, окна поменяли, а внутри не трогали…»

Сергей: «Скорее всего, оставляют частично на случай возможного заселения домов, чтобы основное было уже сразу, наверно, для этого. Бывшие административные здания, школы, магазины и подобное – расчищены внутри полностью».

Я провел их по квартире, хотя показывать-то тут особо нечего. Пригласил к столу.

Я: «Пойдемте, пообедаем. Извиняюсь за скупость угощения, как смог».

Илона: «Да нет, ничего, мы же понимаем».

Сергей, доставая из сумки бутылку самогона: «Для закуски хватит, мы же не кушать пришли! Гы-гы-гы-гы».

Мы выпиваем, я рассказываю о жизни «за стеной», в цивилизованном мире, они задают вопросы. И чем дольше мы обсуждаем эту тему, тем больше они меня убеждают своими доводами, что жизнь в Лабруме не хуже, чем в «цивилизации», а в некоторых моментах, пожалуй, и лучше.

Сергей: «Тут смотря какие цели, понимаешь. Если есть цель заработать большой капитал, получить известность в обществе или влияние, или если большое желание свободно по миру путешествовать…»

Илона: «Или пользоваться всеми этими электронными штуками…»

Сергей: «Электронные приборы, компьютеры, телевизоры – это лишь дело привычки, если не пробовал ими пользоваться, то как бы и не надо тебе, легко обходишься».

Я: «Я понемногу отвыкаю, но кое-чего не хватает».

Сергей: «Так вот, если таких целей по завоеванию некоторого статуса нет, то и условий нашего края хватит».

Илона: «А про экологию как?»

Сергей: «Это в расчет не берем. Да и тут еще вопрос, как там с экологией, по сравнению с нашей».

Я: «Не идеально, особенно в городах, но экологии сейчас уделяется большое внимание».

Илона: «Ну все-таки, я думаю, у нас похуже будет».

Сергей: «Мы толком так и не знаем, как влияет это все на человека, на организм. Да, от тумана, к примеру, кашель, но пей воду из крана – и будет нормально. Да, голова болит, но ведь бороться тоже умеем, водку достать не проблема».

Илона: «Думаешь, пьянство это не влияет…»

Сергей: «Ты вот сама рассказывала, что у вас там на одном участке работает женщина, бабка уже, ей за восемьдесят, а она работает не хуже молодых и пьет за троих».

Илона: «Восемьдесят шесть ей, участок такой же, как у меня по объему».

Сергей: «Ну вот. Неоднозначно про экологию и здоровье… Работают у вас там, Кристоф, женщины восьмидесяти шести лет дворниками?»

Я: «Не знаю, вряд ли».

Сергей: «А журналист должен знать все!»

Я: «Согласен, признаю свою ошибку, некомпетентен в этом вопросе, гы-гы».

Сергей: «Гы-гы-гы-гы».

Илона: «А так, да, если, например, семью завести – заводи, живи, работай».

Я: «Но детей же забирают».

Сергей: «Не навсегда же, на воспитание, каждую субботу – свидание».

Илона: «Кристоф прав, ты, Сергей, просто не представляешь, а для женщины, для матери это тяжело».

Сергей: «Однако же привыкли, а некоторым и нравится: сдал и забыл. И пункты выдачи всем нравятся…»

Я: «Вероятно, отсутствие финансовых отношений, безусловная материальная обеспеченность оказывают большое влияние на социальные отношения».

Сергей: «Так точно, хер-майор! Гы-гы-гы-гы».

Илона: «Давайте так: мы с Сергеем чувствуем себя по-своему счастливо, с оговорками, но можно это назвать счастьем… Да, Сергей?»

Сергей: «Так точно! Гы-гы-гы».

Илона: «А ты, Кристоф, чувствовал себя там счастливым?»

Я: «Скорее нет, последнее время – нет…»

Илона: «Ну вот, и чего спорить…»

[…]

надоело, решили, что хватит об этом всем говорить. Сергей предложил обсудить какую-нибудь книгу. Сейчас я прослушиваю запись с диктофона и у меня не укладывается в голове, как подобная тема могла возникнуть у нас в этих условиях, в этом состоянии (изрядном подпитии), как бы, по меньшей мере, не свойственны философские беседы компании сантехника, дворника и бездарного журналиста.

Сергей: «Вот, например, можем поговорить о Шопенгауэре. Это классика философии. Недавно мне со свалки принесли томик, небольшая книжка – «Артур Шопенгауэр. Мысли», там некоторые выборочные его работы, измышления и то, что не вошло в основной масштабный труд «Мир как воля и представление». Кристоф, знаешь Шопенгауэра?»

Я: «Читал что-то, когда учился».

Сергей: «Нести книгу?»

Илона: «А скучно не будет?»

Я: «Неси».

Сергей принес небольшую очень потрепанную книгу. Обложка затерта и в пятнах, название едва различимо, страницы желтые и мятые. Сначала он дал ее мне, пробежать взглядом, полистать. Читаю и удивляюсь сам себе, раньше бы я в таком опьянении и букв бы не различил, а сейчас вроде даже все понятно. Ну и удивляет человек, живущий в зоне, работающий на КНС и при этом интересующийся Шопенгауэром. В книге много закладок, сделанных из оберток конфет, боясь их рассыпать, я вернул ее Сергею.

Сергей, открыв одну из заложенных страниц: «Слушайте, вот тут: «Если ближайшая и непосредственная цель нашей жизни не есть страдание, то наше существование представляет собой бестолковое и нецелесообразное явление. Ибо нелепо допустить, чтобы бесконечное, истекающее из существенных нужд жизни страдание, которым наполнен мир, было бесцельно и чисто случайно. Хотя каждое отдельное несчастье и представляется исключением, но несчастье вообще – есть правило». Ну как?»

Я: «По-моему, в тему».

Сергей: «Что именно?»

Я: «В тему моих последних мыслей по поводу человечества».

Сергей: «Вот видишь как… А для меня этот вывод может оправдывать как раз наше здесь существование и выбор моих родителей остаться».

Илона: «Мне кажется, не совсем так, точнее философ говорит в целом, а ты слишком напрямую перекладываешь».

Сергей: «А вот это: «Чтобы во всякое время иметь в руках верный компас для ориентации в жизни и чтобы не сбиваясь, видеть ее постоянно в настоящем свете – самое лучшее средство приучить себя смотреть на этот мир как на место покаяния и искупления, следовательно, как на подобие исправительного заведения». Это разве не оправдывает? Нет?»

Илона: «Это, может, и оправдывает, но я не согласна с этим выводом. Если я не совершаю злого, то почему должна искать искупления?»

Сергей: «Ты не совершаешь, другие совершают».

Илона: «Я должна отвечать за все человечество?»

Сергей: «Да, по крайней мере по Шопенгауэру. Кристоф, почему молчишь?»

Я молчал, потому что глубоко задумался, мысли мне показались очень точными, много что в голове становилось на свои места, находились ответы на вопросы, которые я себе задавал в последнее время.

Сергей: «Дальше: «Убеждение, что этот мир, а следовательно, и человек, есть нечто такое, что, собственно, не должно было бы существовать, – такое убеждение способно преисполнить нас снисхождением друг к другу, ибо чего же и можно ожидать от существа, поставленного в такие условия?» А это позволяет проще смотреть на зону, на катастрофу».

Там, за моими заколоченными окнами простирается ровный бетонный пейзаж, стоят серые мертвые дома с черными глазницами окон, все это покрыто рыжим химическим туманом и отрезано от остального мира сотнями километров леса – такой пейзаж очень подходит к зачитанным только что цитатам из Шопенгауэра.

Сергей: «Ну и еще: «Нашу жизнь можно также рассматривать как эпизод, бесполезным образом нарушающий душевный покой Ничто». Ничто – написано с большой буквы».

Я: «Гениально!»

Сергей: «А я о чем, очень метко сказано, сильно. У себя над входом в КНС-ку напишу большими буквами, гы-гы-гы».

Илона: «Ничто – это космос?»

Сергей: «Типа того».

Илона: «Вдруг в космосе еще живут существа, люди…»

Я: «Судя по всему, они есть, но доказано, что никоим образом не может быть налажен контакт, никогда, ни при каком развитии земных технологий».

Сергей: «Поэтому мы можем принять всю нашу Вселенную, все, что нас окружает, за Ничто».

Я: «Я думаю, надо смотреть глубже. Ничто – это то, что есть до Вселенной, до вселенных, так как доказано, что наша вселенная не одна. Это то, из чего родился наш мир, куда он потом уйдет и из чего родятся новые миры».

Илона: «Вселенных много?»

Я: «Да, можно сказать, бесконечно много».

Илона: «Значит, точно где-то есть такая же планета, как наша Земля, в точности, ведь получается очень много вариантов».

Я: «Не исключено, хотя именно такие, какие мы есть, мы можем быть только одни, в других вселенных жизнь может разительно отличаться, физические законы там могут быть кардинально другими. Наша Вселенная такая, обладает такими свойствами, строением и устройством, потому что мы здесь, а не наоборот».

Илона: «Сложно понять…»

Сергей: «Физика и космология, по-видимому, добились сейчас новых высот, в тех книгах, что у меня есть, насколько я помню, теория множественности миров – лишь догадка самых смелых теоретиков».

Я: «Объяснить или прочитать лекцию на эту тему я не смогу, не сильно подкован в этой области, лишь общие знания. Просто одно время о космосе много писали в прессе».

Сергей: «Ну вот журналист, нифига не знает, в чем тогда разбираешься? В надоях коров на душу населения разбираешься? Гы-гы-гы-гы».

Я: «Больше в политике».

Сергей: «Что твоя политика, какой интерес – плюнь да размажь, там все одно и то же и очень просто, тупо даже».

Я: «Ты знаешь, я сижу вот счас и по-честному согласен, что зря посвящал свое время политике, а меньше уделял, к примеру, той же философии».

Сергей: «То-то же. Слушайте, что еще нашел, почему уродам надо жить отдельно: «Для глупца общество других глупцов несравненно приятнее общества великих умов взятых вместе». Поэтому и нечего им к нам соваться».

Илона: «Это точно».

Я: «Я пока так и не понял, кто такие уроды».

Сергей: «Мы-то и сами не очень понимаем, игнорируем их и все».

Я: «Но вряд ли их можно назвать глупцами…»

Сергей: «Как раз и можно, нужно. Их не назовешь тупыми, умственно отсталыми тем более, но они самые что ни на есть глупцы, хорошее слово. Вообще, если твой журналистский интерес они так уж привлекают, то это тебе надо с Кузей пообщаться, есть у меня такой друг. Не поверишь, он по происхождению урод, а сейчас типа с нами тусуется и не работает, он как это говорилось раньше – бомж».

Я: «Интересно…»

Илона: «Сергей, может хватит на сегодня, а? Кристоф уже устал, мне кажется».

У меня к тому моменту действительно слипались глаза.

Сергей: «Ладно. Если ты еще не собираешься из зоны нашей утекать, гы-гы, то время свободное будет, заняться тут особо нечем, я тебе еще и не таких книжек покажу».

Я: «Ты мне вот скажи только, откуда эта тяга к книгам и философии?»

Сергей: «Ну как откуда… Ну а что еще делать-то?!»

45.

Написал у себя в коридоре на стене, прямо на обоях: «Нашу жизнь можно также рассматривать как эпизод, бесполезным образом нарушающий душевный покой Ничто».

Вчера, когда я провожал Сергея с Илоной, стал уговаривать его оставить мне ключ от библиотеки, зайти почитать что-нибудь, но не смог уговорить – не дал. Договорились на том, что он пока даст мне несколько книг, Шопенгауэра и другую философию того времени.

Также Сергей оставил мне две бутылки водки, наверное, я уже алкоголик. Впрочем, это ни на что в мироустройстве не повлияет, это может только приблизить мой конец, смерть, но и сама моя жизнь тоже ни на что не влияет.

Дорогу до КНС и дома Сергея я запомнил, недалеко. Он сказал, чтоб я заходил, если захочу увидеться или что-то будет нужно. Сегодня не пойду, буду читать, кажется, становлюсь почитателем Артура Шопенгауэра, очень нравится.

Друзья Сергея хотят со мной познакомиться. В выходной будет крупное застолье, мы пойдем в лес на пикник, с самого утра. В Лабруме у уродов один выходной в неделю – воскресенье, у местных два, это обязательно день, когда навещают детей – суббота, и второй – любой на выбор, его можно поменять если нужно. Пикник через два дня, на этот день все договорились взять выходной.