Текст книги "Рядовой. Назад в СССР. Книга 1"

Глава 16. Борьба с крысой

А через неделю у нас произошла неожиданная рокировка.

По какому-то отдельному указанию, из подразделения забрали главного «бетонщика» и зануду Литвинцева, зачем-то заменив его солдатом из новоприбывших. Им оказался рядовой Данилин – боец, уже отслуживший почти год. Это был высокий, худощавый и рыжий парнишка. Сам весь в крупных веснушках, с бегающими глазами и хитрым выражением лица… Он чем-то напоминал Антошку из советского мультика про ложку. А в нашей части его карьера началась с того, что бойца сразу же забрал к себе майор Ветров, назначив штабным писарем.

Самое интересное, что писарь у него уже был. Из старослужащих.

Младшего сержанта Коржова неожиданно вернули обратно в роту, освободив от штабных обязанностей. Тот был крайне недоволен такой рокировке, но что поделаешь?!

В то время писари были очень распространены, особенно в штабах при замполитах. Это уже позже, в двухтысячных годах таких «универсальных солдат» будут называть канцелярами и сидеть они будут в кабинетах каждого начальника или командира.

Задач у нового писаря Данилина было немного: убирать второй этаж штаба, готовить чай для замполита и командира части, мыть стаканы. Также в его обязанности входило разносить бумажки с указаниями, проверять почту и переадресовывать звонки. Эдакий принеси-подай, пошел на хрен, не мешай. В нашей роте ему дали негласную кличку Идиотсюдов.

Примерно в то же время неожиданно выяснилось, что в подразделении появился стукач и никто не мог понять, откуда ноги растут и кого подозревать?! Крыса незаметно сливала наверх все, что происходило в роте. Замполит Ветров от радости аж язык на плечо вывесил: столько интересной работы привалило – отбившихся от рук сержантов наказывать, бумажки строчить и тому подобное. Первыми проблему заметили, конечно же, «старики», но доводить до массовой общественности они, само собой, не стали, чтобы не спугнуть. Пытались разобраться сами. Время потихоньку шло, а зацепок все не было.

Пару раз всплывали особо неприятные инциденты, о которых замполит Ветров сам по себе узнать ну никак не мог. То посылка должна прийти к «старикам», в которой был припрятан алкоголь, а ее прямо на почте в присутствии неожиданно нагрянувшего майора вскроют, то тайник с дембельскими альбомами найдут в каком-нибудь труднодоступном месте. То они у местных выменяют продукты, а их все равно ловят и отбирают. Каптерку вообще наизнанку вывернули, нашли много тайников. Да и просто, только рота после удачных стрельб в клуб соберется, как приходит Ветров и отменяет просмотр, за какую-нибудь хитрую провинность, которая непонятно как вышла за пределы роты.

Это сейчас просто – везде есть интернет, видеокамеры, смартфоны и прочие десептиконы. К счастью, помощь пришла оттуда, откуда ее никто не ждал.

Так получилось, что я вне очереди заступил в автопарк помощником дежурного. А, соответственно, дежурным со мной был младший сержант Петров, которого пихнули в наряд за какую-то провинность. Опять-таки, Ветров распорядился.

Для меня тема со стукачеством не новая, много раз сталкивался с подобной категорией военнослужащих. И поэтому было интересно узнать, что обо всем этом думают наши «старики».

– Громов, вот ты мне скажи… – размышлял тот, сидя на стуле у дежурного телефона. – Если среди твоих сослуживцев была бы крыса, как бы ты ее вычислил?

– Ну… Чтобы понять кто это, нужно идти от обратного. Понять, как человек это делает. Как передает информацию замполиту, чем и какими средствами пользуется. Где-то он однозначно совершит ошибку, нельзя предусмотреть все. Возможно, личное присутствие прямо в кабинете, но вряд ли. Скорее всего, письменно, на бумаге.

– Ну, ясно, что не на папирусе! – фыркнул тот. – Конкретнее?

– Хм… Нужно проверить ящик с почтовой корреспонденцией. Он закрыт на замок, и вскрыть его может очень небольшое количество людей. Один из них как раз наш замполит. Вдруг послания идут именно через ящик? И чьей печатью он опечатан?

– Да проверяли уже. Печати там нет. Они на половине дверей и шкафов отсутствуют, потому что потекли от жары. Там же пластилин. Утром поставишь, вечером она стекла.

– Нужно аккуратно вскрыть его и посмотреть, что там? Замок навесной, на тонких металлических ушках. Их легко открутить крестовой отверткой.

Тот глубоко задумался – сто пудов после наряда этим и займется…

А за полчаса до сдачи «нового» автопарка под охрану, к нам неожиданно подошел ефрейтор из недавно сформированной второй роты. Крупный, высокий. Петров на его фоне был словно широкоплечий гном.

– Здорова старикам! – окликнул он дежурного, осматриваясь по сторонам. По мне он скользнул безразличным взглядом. – Точнее, старику! Меня Серегой звать, я из пополнения. Тут это, такое дело… Рядового Данилина к вам определили?

– Ну да… А что? – отношения между «стариками» пока были не очень. Еще не успели притереться.

Тот смерил меня изучающим взглядом. Типа, чего тут молодой уши греет. Но, видимо, решил, что ничего страшного в секретной информации нет.

– Ну, это… передай там своим, чтобы осторожнее с этой свиньей.

– О, как! – хмыкнул младший сержант. – А почему свинья? Вроде с виду нормальный парень. Тихий, незаметный.

– Да потому-то и тихий, что он самая натуральная крыса!

– Серьезно? – Петров уже смекнул, что это действительно полезная информация. – Стукач?

– Ну! Дай-ка угадаю, его в канцелярию забрали или сразу в штаб? – поинтересовался Серега, увидев торчащий из-за стены нос БТР-60, того самого, что мы чинить пытались.

– Есть такое дело, – усмехнулся младший сержант, посмотрев на меня хитрым взглядом. – Выходит, вот кто у нас роте стучит?! А мы все понять не можем, что за зверь такой хитрый.

И верно. На Данилина сложно было подумать, потому что как «черпак», тоже иногда сидел в каптерке и многое слышал. Коржов на него, конечно, зуб точил, но открытой вражды не показывал. Да и какие к рядовому претензии? Он же не сам себя писарем назначил?!

Ефрейтор нахмурился, достал сигарету, понюхал. Закуривать не стал, все-таки рядом склад ГСМ и если кто-то из командования автослужбы увидит такое, это сразу жесткий залет.

– Угу. Эта гнида и у нас писарем была, стучала замполиту обо всем, что в роте происходит. Вроде везде не разговорчивый, молчаливый. А сам все ходит, смотрит и слушает. А потом записывает. И чтобы подозрений не возникало, он то в роте у командира, то в штабе с бумажками бегает. Но Данилин, баран упертый, то ли просто идиот. Его крысятничество и у нас вскрылось совсем недавно, буквально перед самым переездом.

Петров понимающе кивнул.

– Спасибо за помощь, помог так помог!

– Да не вопрос, брат! – тот потоптался еще немного и ушел.

– Данилин, значит… – задумчиво произнес младший сержант. – Придется провести воспитательную беседу.

В общем, за ним начали наблюдать тщательнее, но все равно ничего подозрительного в его действиях не было. Но вскоре на практике все-таки подтвердилось, что Данилин действительно стукач, из-за которого на роту высыпалось много проблем. Когда вечером он стирал свой китель, содержимое карманов переложил в штаны и сам не заметил, как на пол упала сложенная в несколько раз бумажка.

Кукушкин ее в каптерку притащил и остальным показал.

Текст там был соответствующий – сержанты ночью намеревались сгонять на кухню и набрать там новой вкусной тушенки. Ну и накрыть поляну после отбоя.

Естественно, это всех выбесило. Петров и другие устроили с Данилиным напряженную беседу. Даже в нос пару раз дали – через подушку, чтоб следов не осталось. Только без толку. Тот сразу же разнылся и на следующий день все слил Ветрову, отчего майор прибежал разбираться в неуставных взаимоотношениях.

За это все старослужащие схватили по выговору и по пять нарядов вне очереди каждый. Само собой, сам Данилин только посмеялся над всем этим. Более того, как-то выбил себе разрешение спать прямо в штабе, в комнате отдыха наряда. Соответственно, сливать ему стало нечего, поэтому он пакостил намеренно. Приходил в роту только по задачам, адресованным ротному, а по пути умудрялся что-то разнюхать. Публичное наказание исполнить не удалось – возможности не подвернулось.

Гончая, по фамилии Ветров, глаз не спускал с сержантов, бегая по углам и все разнюхивая. Хотя промашки случались все чаще и чаще, легче от этого не становилось.

Повлиять на Данилина стало еще сложнее. В части он общался только с одним человеком, своим единственным земляком. По стечению обстоятельств им оказался ни кто иной, как Валера Кольский. Тот стучать бы не стал, слишком простой и недалекий. Да и зачем ему это?

Постоянные «залеты» роты уже вконец достали, причем всех. Поэтому, через несколько дней, стоя в наряде по роте, решил я проявить инициативу и посодействовать в этом вопросе. Типа для всеобщего блага.

– Товарищ младший сержант! – после отбоя я решительно постучался в каптерку. – Разрешите?

– Угу. Чего тебе, Громов? – хмуро спросил тот, заваривая чай в пожелтевшем от частоты использования стакане. Там же сидел и «уволенный» писарь Коржов.

– У меня есть идея, как проучить нашего стукача так, чтобы его пихнули из штаба. Подорвать доверие, так сказать. Ветров его сам оттуда в затылок и погонит!

– Да? – тот посмотрел на меня с подозрением. – А тебе-то это зачем?

– От природы крыс не люблю. Тем более таких.

– Громов, честно говоря, у меня к тебе и самому вопросы есть. Какой-то ты невозмутимый.

– Что за намеки? – в лоб заявил я.

– Чего? – подорвался Коржов. – Ты как с дедушкой разговариваешь?

– Как мужчина с мужчиной! – рьяно возразил я, глядя на «разжалованного» писаря. – Хватит тут прыгать. Я крысой никогда не был и не буду! Терпеть таких людей не могу. Я не странный… Да, молодой, многих сослуживцев по службе опережаю… По разным нормативам. Я с детства такой, для меня главное – результат.

– Вадик, все нормально. Громов нормальный пацан, – произнес спокойно Петров, обращаясь к Коржову. Затем снова переключился на меня: – Все с тобой ясно! Ну и что ты предлагаешь?

– Дураку понятно, что разговаривать с Данилиным бесполезно. Это тип людей такой – нагадить ближнему. Он от этого удовольствие получает. А в морду ему не дашь, сразу же жаловаться побежит. Короче, план такой…

Несколько минут я во всех подробностях рассказывал ему свой план, после чего оба старослужащих заметно повеселели. Собрали остальных, в результате чего мне пришлось пересказывать еще раз.

– Громов, а ты молодец! – похвалил меня Кукушкин, когда я закончил. – Хорошая идея, даже не подкопаться. Честно говоря, поначалу думал, что ты тоже какой-то мутный. А так ничего, толковый пацан оказался!

– Я не мутный, я справедливый.

Для того чтобы реализовать дерзкий и коварный план, мы заранее договорились с почтой. Конечно, это требовало определенного времени и некоторых финансовых вложений, но упорство и труд, как говорится… Тем более, там был свой человек. Когда к рядовому Данилину пришла посылка, старослужащие ее аккуратно вскрыли и подложили туда апельсины. Да непростые. Их нам подогнал старшина, который раздобыл фрукты по каким-то своим каналам. Типа расщедрился и в столовую витаминов подкинул.

Только дотуда они не дошли.

А не дошли потому, что старший смены наряда перехватил их по пути. Заранее в лазарете с помощью шприцев в них закачали почти полную бутылку местной водки. Пришлось пожертвовать ее из дембельских запасов. Написали компрометирующее ответное письмо, где якобы кто-то из друзей Данилина обозвал майора Ветрова «одуванчиком». Мол, просто переписка, из которой было понятно, что замполита так называл сам стукач. Так же добавили еще записку, с намеком, что апельсины непростые и с ними нужно аккуратнее. И все запаковали обратно, будто бы так и было. На почте работали профессионалы.

Когда Данилин получил посылку, то сразу же потащил ее к себе в штаб, так как ни с кем делиться не собирался в принципе. Даже с земляком. А наш Кольский взял да и ляпнул майору, что его «другу» Данилину пришла посылка, которую тот спрятал ото всех. Что там произошло – неясно, но мат стоял в штабе, будь здоров. Разозлившийся Ветров все принял за чистую монету и тем же вечером выпер Данилина из штаба. Еще и выговор влепил.

Нужно было видеть лицо стукача, когда он понурый и унылый вернулся обратно в подразделение и подошел к своей кровати. Там не оказалось ни матраса, ни подушки, ни даже постельного белья. Только несколько записок на пружинах – «Здесь живет стукач». «Борьба с крысами». «Нет стукачам!».

Подошла вся рота, окружив эту свинью. Тот задрожал от страха.

– Ну что, крыса? Вернулся? – хмыкнул Петров, глядя на Данилина, как на мерзкое животное.

– Я не крыса! – тявкнул тот.

– Угу… Конечно, не крыса. Ты хуже. Крыса не подставляет тех, с кем живет. Ты в курсе, что твои бывшие сослуживцы слили все… Рассказали, кто ты и что ты. Из-за тебя замполит по роте шнырял как собака, все здесь перевернул. Дембельские альбомы изъял, нарядов напихал по самую шею. Он и сам мелочный человек, а ты ему решил составить хорошую компанию, да?

– А сливал ему все ты, свинья паршивая! У нас с тобой уже был такой разговор, только ты выводов никаких не сделал. Тебе что, служить скучно?

Тот молчал.

– Зачем ты это делал?

– Он тебе что-то пообещал?

Данилин продолжал молчать. Лишь глаза виновато бегали по сторонам.

– Да не молчи ты, лошадь! – рявкнул ефрейтор, ухватив его за ворот кителя. Треснули нитки, по полу покатилась пуговица.

– Не хочешь говорить? – хмыкнул Кукушкин. – Хорошо, твое право. Андрюх, отпусти его. Не марай руки.

– Знаешь, что делают с крысами? – спросил Кириллов.

– Меня заставили, – наконец ответил он, глядя в пол. – У меня на прошлом месте службы «залет» был серьезный. Чтобы меня в дисциплинарный батальон не отправили, пришлось делать то, что приказали. А потом сюда команду спустили, вот ваш Ветров меня к себе и забрал. Они с вашим замполитом дальние родственники.

Все сразу встало на свои места.

– Что дальше, а? – всхлипнул тот, затравленно озираясь. – Бить меня будете, да?

– Нет, это слишком просто. Ты же жаловаться побежишь, потому что натура крысиная! Ты всегда мог подойти и нам сказать, что тебя заставили. Мы бы что-нибудь придумали. А ты что сделал?! Нет, бить, не будем. Есть другой, более качественный и проверенный метод.

– Не надо, я все понял… Теперь мне в штаб ходу нет.

– Э нет, братец… Слов мало, нужно делом подкрепить! – усмехнулись ефрейтора.

В общем, «старики» его потом всю ночь «качали» в каптерке используя самый разнообразный спортивный инвентарь, а отпустили только за час до подъема. Тот был мокрый, как воробей, и красный. Но жаловаться не побежал. Тем более что теперь было и некому. Ветров его на дух не переносил и пообещал ему, что на дембель он уйдет самым последним!

А я этими действиями заслужил у сержантского состава большое уважение. Которое, впрочем, не дало мне почти никаких привилегий.

Помимо минувшей стройки, наряды по столовой тоже никто не отменял.

Картошку чистить я, конечно же, не любил и всячески от этого дела отлынивал. Кто-то говорил, что это занятие хорошо расслабляет и успокаивает, а кто-то, наоборот, раздражался от монотонной работы и порезах на руках. В любом случае, я был там, где попроще. А в больших объемах я ее чистил последний раз году так в восемьдесят девятом.

На солдатской кухне много всяких историй случается, но одна мне запомнилась особенно.

Как-то мы впятером были в овощном цеху. Само собой, на чистке картошки.

И подвалили к нам «старики» из второй роты.

– О, бойцы! – радостно произнес младший сержант, фамилию которого я не запомнил. – Значит так, есть специальная задача! Вы ж наряд по кухне?

Смотрел он при этом на меня, наверное, потому, что я выглядел увереннее остальных, поэтому они и посчитали меня старшим.

– Это какая же? – поинтересовался я, примерно понимая, что именно им нужно.

– Вот смотри, у тебя есть картошка, так? – начал ефрейтор. – Ножи, сковородки там, всякие.

– Ну?

– Не нукай! А перед тобой стоят четверо старослужащих, которые только недавно сменились с дежурства и очень голодны. Давайте, вы тут быстро организуетесь и пожарите нам сковородку румяной картошечки, а? Вам же несложно, так? Получите благодарность, а мы вашим старикам передадим.

Конечно, я мог бы послать их куда подальше. Но возник бы нехороший конфликт, возможно, даже с мордобоем, который никому не нужен. Деды борзели, хоть и ненавязчиво. Им можно, так всегда было. Но и чистить кому-то картофан, а потом жарить его… западло! Нет, тут нужно было действовать тактично и интеллигентно. И план у меня уже созрел.

– Товарищ младший сержант, вы знаете, я бы не рекомендовал вам есть жареный картофель.

– Это еще почему? – нахмурился тот. – Не уважаешь?

– Да нет, дело в другом, – спокойно ответил я. У меня откуда-то появился талант к актерству. – Видите ли, ученые уже не раз проводили исследования и доказали, что в жареном картофеле много вредных для организма канцерогенов, парабенов и прочих десептиконов. Они рак вызывают. А я не могу позволить, чтобы ваше здоровье как-то пострадало из-за меня. Кем же я после этого буду?

Я намеренно выдержал короткую паузу, затем продолжил:

– Гораздо полезнее есть сырой картофель, – я выудил из большой алюминиевой кастрюли очищенную картофелину и демонстративно вручил ее одному из ефрейторов. – Натурально, безопасно, но не очень вкусно. Полностью, согласен. И поэтому на этот счет у меня есть гениальное решение, которое вас точно устроит. Вареный картофель! В нем сохранены все полезные свойства, витамины и минералы, но совершенно нет веществ, вредных для здоровья.

Меня слушали, не перебивали. Младший сержант слегка улыбнулся, слушая, как складно я сочиняю. А сослуживцы и того, от удивления замерли с ножами в руках.

– Вареный картофель куда вкуснее сырого, особенно с маслом, зеленью и солью, намного безопаснее жареного. И приготовят вам его наши повара, к ужину, примерно через час… – продолжил я, улыбаясь, словно Чеширский Кот. При этом жестом указал на стену, где висело расписанное на сегодня меню. Там же примостились и часы.

Повисла тишина.

Когда до них дошел смысл сказанного, они рты пооткрывали. Очень уж технично я послал их куда подальше. Остальные, с все также с ножами в руках, не веря своим ушам, затаив дыхание, ожидали разрядки. Ведь я красиво излагал, даже голос подстроил под ситуацию.

– Слышь, клоун… – возразил один из ефрейторов. – Ты что, самый умный?

– Я не клоун, но на интеллект не жалуюсь! – твердо заявил я.

– Погоди-ка… Петров говорил, что есть у него во взводе один хитровышморганный. Это, случайно, не ты? Красиво вещаешь, аж уши в трубочку свернулись. Как фамилия?

– Громов.

– А-а, это тот, что двоих душманов на складе боеприпасов запер?! – видно было, что сказал он это с некоторым уважением. – Понятно… Ладно, парни, идем. Раз тут картошку не жарят, подождем до ужина. И впрямь немного осталось.

И к удивлению всех, старики отвалили. А Куртов и остальные, кто был со мной в наряде по столовой, восторженно загалдели:

– А-ха, Макс, красиво ты их отшил!

– Ну, ты дал! Как ты до такого додумался?

– Ничего сложного, просто немного креатива, – отозвался я.

– Чего? – не понял Куртов.

– Проявил фантазию и смекалку, – быстро поправился я. Такого слова в восьмидесятых еще не существовало, к счастью, синонимов хватало.

Вообще, это уже не первый случай, где я ловко выкрутился с помощью языка. В молодости, я любил пошутить, а потом годы армии выбили из меня весь юмор. И вот теперь я начал понимать, что мое настоящее сознание начало перемешиваться с моим же молодым сознанием образца восемьдесят пятого года. А как еще объяснить, что меня на шутки потянуло?

А вскоре Афганистан напомнил о себе и в части начались события, которые решительно разделили мою новую службу на до и после…

Глава 17. Боевой выход

В этот день, двадцатого сентября, сразу после завтрака, в подразделение вошел капитан Воронин.

– Смирно! – заорал дежурный.

– Вольно! – скомандовал офицер. – Дневальный, строй роту!

– Рота, на центральном проходе, становись! – заорал Прохоров. – Форма одежды номер четыре.

Не прошло и минуты, как все подразделение уже стояло на «взлетке», спрашивая друг друга о причинах построения. Сейчас по распорядку должен быть отдых.

Антон Сергеевич осмотрел бойцов, прошелся вдоль строя.

– Товарищи солдаты, распоряжением командования части, с сегодняшнего дня в патрулирование начинает заступать наш молодой состав. Первое время мы будем разбавлять молодых и старослужащих, а дальше как пойдет. На сегодня нужно шесть человек. Желающие есть?

Почти все подняли руки. Даже Кольский, хотя ему уж точно ничего не светило. Как же без него родной лазарет? Градусники сами себя не разобьют.

Ротный двинулся вдоль строя, называя фамилии.

– Значит, в первое патрулирование пойдут… Лаптев, Самарин, Куртов. Рыскин, Стрельников. Так, Громов, и ты тоже давай. Сейчас собираетесь у оружейной комнаты, старшина проведет инструктаж. Он же будет старшим машины.

Прапорщик Лось был в хорошем расположении духа, поэтому провел качественный и быстрый инструктаж, проверил знание правил применения оружия. На все ушло около тридцати минут.

– Ну, вроде бы все рассказал, да? Сейчас в оружейке получите бронежилеты, шлемы. Подсумки и боезапас. Автоматы и штык-ножи в последнюю очередь. В каптерке возьмете свои ботинки, в кирзовых сапогах там делать уж точно нечего. Ко мне вопросы будут?

– А там опасно?

– Можно и в туалете поскользнуться, удариться головой о раковину и склеить ласты. Так что да, Рыскин, в патрулировании может быть опасно. Еще вопросы?

– Мы к ужину успеем?

– А вам лишь бы брюхо набить? Не о том, вы, товарищ солдат, думаете!

Повисла тишина. Вопросов не было.

– Ну и отлично, марш одеваться и получать экипировку…

Мне, как опытному бойцу, пришлось несладко.

В войнах «будущего» у меня была прекрасная экипировка, сшитая на заказ. Прочная, легкая и удобная, из специального дышащего материала. К ней полагался отдельный бронежилет, переделанный из стандартного «Ратника» строго под меня, хороший тактический шлем из какого-то хитрого забугорного углепластика, противоосколочные очки, очень легкие и качественные тактические ботинки. А здесь пришлось довольствоваться тем, что имелось.

Больше всего меня раздражали солдатские подсумки для магазинов. Неудобные, грубые и жесткие, то и дело болтались на ходу и сковывали движения. Застежка вечно вылетала, а ремешок тупо торчал то в одну, то в другую сторону. Пожалуй, в стандартных подсумках был только один плюс – хорошая износостойкость. Хоть что ты с ним делай, а ему по барабану.

За неимением лучшего, бойцы сами лепили разгрузки из подручных средств, а называли эти самоделки «лифчиками». Были и другие названия.

Вообще, Советский Союз поражал своей продуманностью и одновременно косячностью некоторых решений. Наклепать танков больше, чем во всей Европе – запросто. В кратчайшие сроки оснастить вертолеты защитой от навороченных американских «Стингеров» – да, пожалуйста. Экипировать всю армию в бронежилеты – сложно, но тоже сделали. А вот дать солдату копеечный лифчик фабричного производства, чтобы ему хоть немного полегче было – да хрен тебе. Держи дедовский подсумок и трахайся с ним как хочешь. Так и служили.

Если бы Советский Союз не распался, то наверняка и здесь бы все до ума довели. Но чего нет, того нет. Это уже потом все переосмыслили и хоть как-то начали заботиться о солдатах. Впрочем, пока мы в Сирии были, я много раз видел молодых контрактников все с теми же советскими подсумками, только крепили их не на поясной ремень, а сразу на бронежилет, закрепляя куском проволоки.

По окончании подготовки, каждый из нас получил по четыре снаряженных магазина, которые пришлось распихивать по неудобным подсумкам, вверх приемником. В теории, эта нехитрая процедура помогала быстро определить, какие магазины еще полные, а какие уже пусты. Правда, в бою, никто не заморачивается пиханием пустого магазина обратно в подсумок, его проще выкинуть, чем судорожно пихать его туда, куда он лезть не хочет. Но это практично ровно до тех пор, пока в подсумке не станет пусто – вот тогда боец и проявлял смекалку… Чаще всего – неудачно!

Также мы получили уже устаревшие несуразные бронежилеты 6Б2, стальные шлемы СШ-68. По сути, все они были техническим развитием легендарного СШ-40 еще со времен Великой Отечественной. Автомат Калашникова образца семьдесят четвертого года, штык нож и саперную лопату. Все. Гранаты в этот стандартный комплект не входили. Ну, оно и понятно, наша задача не воевать с противником, а патрулировать местность. В случае чего отступить и доложить в штаб. А там уже сообразят, что делать и как реагировать.

К тому же, до того происшествия с отключением электроэнергии боевиков в этих местах не было от слова совсем. Сороковая армия давно уже продвинулась вглубь республики, хоть и продолжала сосредотачиваться вокруг крупных населенных пунктов, а этот сектор просто был одной из многочисленных слепых зон. Не более. Так думало командование…

Всего в патруле было задействовано двенадцать человек, включая старшину. Остальные шесть человек были из «стариков», а командир третьего отделения, младший сержант Трофимов, сел за руль. Загрузились в «Шишигу», УАЗ брать не стали, чего зря топливо жечь?

Нам следовало проехать по одной-единственной дороге по холмистой местности до самого начала ущелья, где уже давно на руинах пограничного пункта развернули небольшой блокпост. В шутку звали его «кордоном». До него было примерно километров тридцать пять – дорога петляла туда-сюда, постепенно углубляясь в предгорье.

Маршрут состоял в том, чтобы добраться до кордона, проехать вдоль горной гряды на юго-запад, откуда видно границу с Ираном, затем развернуться и тем же маршрутом вернуться обратно и далее выдвинуться на северо-восток.

– Ну что, Макс! – обратился ко мне довольный Самарин, усевшись рядом. – Хоть какое-то дело, а то одни занятия, устав, да картошка. Уже в печенках сидит. Помнишь, сколько мы позавчера начистили? Целую ванну!

– Угу… – согласился я. Как раз я-то ее чистил меньше всех.

В общем, выехали мы в патрулирование. Наш ГАЗ-66 бодро гнал вперед по неровной дороге. Танки тут отродясь не ходили, а из тяжелой техники только иногда БТР и «Уралы». И, несмотря на это, машину все равно нещадно трясло. Ну, а какая на военной технике амортизация? Правильно, военная – все для людей, но не для комфорта.

Деревянные борта противно скрипели и скрежетали, что даже на нервы действовало. Двигались мы в основном в гору. Холмистая местность постепенно перешла в предгорье, дорога была усыпана мелкой каменной крошкой. На обочине тут и там попадались все сильнее увеличивающиеся в размерах валуны.

– Оружие держите наготове, проверьте предохранители! – напутствовал Лось, подготовив свой автомат. – Ну и по сторонам смотрите, может, что необычное увидите. Это понятно?

– Так точно! – дружно ответили несколько голосов.

Если попробовать описать нашего старшину, то тут все неоднозначно. Здоровый, коротко стриженный мужик, весом под сто килограмм. Такой если примет на грудь, будет пиндосов голыми руками гнуть. Возраст у него около сорока пяти лет, побитый жизнью и военной службой. Участвовал во многих конфликтах. Он был старше командира, но к бойцам относился хорошо. Старался по максимуму передать свой опыт и обучить молодой и зеленый состав. В общем, справедливый и лояльный мужик, простой как пять копеек. Ну а как прапорщик, в меру хитрый и пронырливый.

Когда вдоль дороги пошли первые скалы, мы резко сбавили ход, чтобы не налететь на мину. Конечно, весьма маловероятно, что ее мог тут кто-то закопать, но все-таки. Излюбленная тактика афганских боевиков – устраивать засады, минируя дороги самодельными взрывными устройствами. Я на такое насмотрелся вдоволь, правда, в той же Сирии террористы пошли дальше, используя новые уловки, вроде джихад-мобилей.

Сидеть в кузове «Шишиги» было неудобно. Спина быстро затекла, да и пятая точка от постоянной трясучки на жесткой деревянной лавке чувствовала себя неважно. Парни, что поопытнее, мигом соорудили из старых бушлатов подкладки, чтобы смягчить удары.

Из-за жары и духоты, кителя под бронежилетами быстро пропитались потом, что совсем не добавляло комфорта. Стандартные 6Б2 были довольно громоздкими и неудобными, совершенно не дышали. Но как ни крути, а со своей задачей они все равно справлялись. Правда, и хватало их не везде.

Здешний климат – настоящее испытание для организма. И это еще несмотря на то, что за столько времени мы уже более-менее акклиматизировались к местному климату. Как я уже говорил, днем жарко, а ночью становилось прохладно.

Прапорщик Лось ехал впереди с водителем, остальные сидели в кузове. Сверху на кунги был накинут старый, местами дырявый брезентовый тент, но если от прямых лучей солнца он защищал, то собственный нагрев люто поднимал температуру внутри кузова. Ветерок в процессе движения хоть немного, но помогал. Само собой там, где было посвежее, сидели старики, а молодые сгрудились в глубине кузова.

Пока что скалы были невысокие и не слишком крутые, засаду с них организовывать бессмысленно, но поглядывать все равно было нужно.

Горная местность была однообразной, пустой. Все одного цвета.

– Почти приехали! – произнес ефрейтор Кириллов, выглянув сквозь щель в брезенте. – Вон, уже блокпост видно.

И верно. Впереди показались укрепления из камней, мешков с песком. Деревянная вышка и несколько хибар из светло-коричневой глины. Правда, крыша из жердей присутствовала только на одной. В ДРА почти все кишлаки сделаны из одного и того же материала. Дешево и сердито, а главное – материал прямо под ногами валяется. Три четверти земли в Афганистане – неплодородные. Глина, пыль и песок, здесь почти ничего не растет.

Раньше, до войны, здесь действительно было что-то вроде пограничного поста. Но сейчас остались одни руины, которые более-менее подлатали.

На вышке вяло развевался красный Советский флаг. Там же стоял часовой. Было видно еще несколько человек с оружием – они явно услышали приближение нашего грузовика. Не прошло и двух минут, как мы подъехали к посту и остановились.

– Выгружаемся! – скомандовал Кириллов. – Перекур полчаса, потом дальше поедем. Хоть ноги разомнете.

И верно, от неудобного сидения страдала не только спина, но и ноги. Как ни крути, а обувь не дышала от слова совсем.

Блокпост располагался почти у самого входа в извилистое ущелье. По легенде, еще в шестидесятых годах дальше по дороге случился большой обвал, который намертво перегородил и без того хреновую дорогу. Расчищать не стали, так как нужной техники не нашлось, да и никому это было не нужно. Дорога вовсе не стратегического назначения, больше для местного населения и мелкой торговли. Всего семьдесят километров северо-восточнее шла другая, куда более проходимая дорога, по которой частично снабжалась сороковая армия. Неподалеку от нее располагался населенный пункт Кушка.