Текст книги "Было: Не было. Хроники среднего возраста"

Осень

Кругом разговоры только про курс валют и про деньги, а тем временем на улице осень. Теплая, задумчивая, ласковая. Я только сейчас увидел. Как будто спал и проснулся.

Ярко-зелёная трава, на ней пожухлые дубовые листья, а над ней бесконечное голубое полотно неба. И лёгкий ветерок треплет мысли в непокрытой голове. Время сидеть на веранде, выходящей в старый запущенный сад, в кресле-качалке, курить, пить кофе и читать что-то такое рассудительное, многословное и серьезное.

А лучше – писать. И чтобы непременно позвали к обеду. Не сам чтобы пошёл, а чтобы выпорхнул кто-то легкий и любимый из дверей, ведущих в дом, и пригласил: извольте-с откушать, старый вы осёл. И ты бы пошёл, улыбаясь, оставив недокуренный кальян тлеть фруктовым дымом. А старый сад стучал бы по крыше созревшими грушами и покачивал ветвями высоких старых и давно не родящих вишен.

Осень – это увядание, от которого мне, наоборот, остро хочется жить. Пронзительно и звеняще. И не страшно ничего осенью, если почувствуешь её смысл. Внутри просыпается такое, о чём давно и думать забыл. В этих остывающих солнечных пятнах, в расслабленной тишине природы, в каждом движении уставшей души кроется неверная тень счастья, поющее ожидание перемен, удивление открывающемуся тебе миру.

Учусь ходить заново, учусь видеть без очков, учусь чувствовать вкус еды. Ещё не умею, но уже хочу научиться. И мне помогают. Осень своих не бросает.

Улица Октябрьская

Пока стоят тёплые болдинские погоды, я частенько хожу на работу пешком. Экономлю и оттягиваю момент наступления мирового топливного коллапса. Хожу по самому, что ни на есть, старому центру Алматы – так уж мне повезло.

Мне очень нравится передвигаться по улице Октябрьской. То есть, по Айтеке би, конечно. Она такая очень алма-атинская – тихая, тенистая, не особенно людная. С утра там встречаются одни сонные студенты.

Идёшь себе, думаешь о вечном. Обязательно о вечном, потому что улица очень символическая. Всего за пять минут я преодолеваю расстояние от мужского клуба до морга. Через центр ревматологии и институт кардиологии. Это как маленькая жизнь – тут только о вечном думать положено.

К тому же, в институте кардиологии обитают самые просветлённые люди, каких я видел. Они очень медленно ходят, никуда не спешат, не нервничают, внимательно слушают себя и окружающее пространство. Они что-то знают, чего мне ещё знать не пора. Но на их фоне я как-то тоже успокаиваюсь, шаг становится ровнее и мирские заботы уже не так сильно волнуют.

Про обитателей морга я и не говорю. Я вижу обитателей пивнушки-моргушки, что находится непосредственно рядом с мертвецкой. Там проводят свой досуг железные люди, не отягощённые предрассудками и страхами. Сидят, попивают копеечное пиво и молчат. Ибо о чём говорить? Но это не утром, конечно, это уже вечером – когда я двигаюсь домой, воскресая от морга до мужского клуба, потом через гастроном и Арбат, и уже абсолютным живчиком, хоть и усталым, в лоно любимой семьи.

Каждое утро я снова и снова прохожу этот короткий путь от жизни к смерти и назад по улице Октябрьской. То есть, по Айтеке би, конечно.

Пятница

К пятнице накапливается.

Накапливаются претензии к себе и к миру, накапливается грязь на подошвах и усталость тяжелой изжогой оседает где-то в районе солнечного сплетения. Хочется её выплюнуть, но уже невозможно – нужно переварить.

На улице влажная хмарь тёплым смрадом растекается по крышам грязных автомобилей. А гор нету вовсе – они обложены белой пеленой тумана. Ни дать, ни взять – роман Стивена Кинга. Мгла, внутри которой живут монстры. Хотя главные монстры, конечно, живут в голове и в корпоративной почте. Там есть чего бояться, как мы все понимаем. А в тумане живут только заблудившиеся ёжики и острые ветки облетевших деревьев. Но всё-таки белёсое ничто подавляет, сужает рамки осязаемого мира.

Этот ноябрь похож на прелюдию перед сексом. Когда мальчик Кай уже разделся, приготовился, даже немного взмок, а его Снежная королева ещё задерживается где-то в своей снежной уборной. И вожделение потихоньку сменяется равнодушием, и одеваться уже как-то глупо, потому что придёт ведь всё равно, но и раздетым оставаться – совсем неприлично. Да и холодно. Да и обидно. Да и надоело. Да и с чего Кай взял, что это будет именно секс? Томительно.

Разные мысли бродят по утрам в моей заросшей голове. Но сегодня пришла странная: хочу грибного супа с рисом. Или рисового с грибами. Хочу и всё тут. Не знаю, откуда я это взял, не уверен, что мне это вообще понравится, но вечером буду варить суп. Ноябрь – достать грибов и плакать.

А в целом, нормально всё. Выспаться только надо. И супа.

Новогодние подарки

Моя мама была человеком мягким и добрым, но не чуждым чувства юмора. Троллила она меня редко, беззлобно, но зато всегда в цель. Во многом ещё потому, что я этого никогда от неё не ожидал.

Было это в 90-е. Я был уже вполне подростком, мне всё не нравилось, и родителям, порой, приходилось со мной нелегко. Дело шло к Новому году, а я уже, конечно, знал о том, что никакого Деда Мороза нет. Помню, что в прошлый Новый Год мне подарили свитер, и я был подарком недоволен. Запомнил и решил исправить ситуацию своими силами.

В преддверии очередного праздника я завел с мамой разговор на тему того, что одежда, косметика и средства личной гигиены – это никакой не подарок. Потому что тапочки или мыло покупать всё равно придется, а подарок должен быть чем-то необычным, чего мне так просто не купят в обычные дни. В подарок хочется получать особенное.

Мне, видимо, не удалось дипломатично донести эту мысль, потому что маму она задела. Это я понял в канун праздника.

Утром 31 декабря я проснулся в своей залитой солнцем комнате и обнаружил рядом с кроватью большой пакет. Дома никого не было, а на пакете лежала записка: «Я приходил, а ты спишь. Дед Мороз».

Полный сладкого предвкушения, я стал жадно разбирать содержимое пакета. Мыло. Зубная паста. Зубная щетка. Шампунь. Ватные палочки для ушей. Дезодорант… Полный солдатский набор. Можно год в магазин не ходить. И смех, и грех.

Обижаться на маму было глупо, потому что сам виноват. Этот урок я усвоил навсегда. Но всё равно было хорошо и весело. Потому что детство.

Праздники

С возрастом праздники стали заканчиваться раньше. Не потому, что надо работать и всё такое: как раз работы сейчас совсем немного. Но вот закончились как-то вдруг.

Раньше до Старого Нового года удавалось донести ёлочное настроение, а сейчас спешишь куда-то. Быстро наелся оливье, быстро стрельнул петарду, быстро повалялся лениво на диване и всё – пора дальше в будни. А то вдруг чего пропустишь или деньги не дополучишь.

Обидно то, что январь пока не приносит ни денег, ни интересной работы. Но и праздники продолжить внутри себя не получается. Туплю второй день, сериал смотрю. Но уже не с полным правом, не как в каникулы. Уже как-то стыдно. Без всякого удовольствия. А ну как участковый придет, спросит: где регистрация и почему не на работе. Что я ему скажу? С Новым годом?

Счётчики

В детстве мы втыкали наушники в микрофонный вход магнитофона «Электроника» и орали в динамики со всей мочи. Получалось тихая, но запись наших голосов – наушники работали как микрофон. И было абсолютно понятно – это чудо. Чудо и всё. И вопросов задавать не надо. Всё равно это нельзя объяснить человеческими понятиями.

А сейчас не так. Сейчас научно-технический прогресс идет по пятам и бьёт по голове регулярно. И вопросы не заканчиваются вообще. Я ещё не успел отойти от дронов, снимающих концерты, не перестал пугаться гироскутеров, а тут новое потрясение.

Звонит мне в субботу приятный женский голос и в такой немного обиженной тональности сообщает, что мне пора менять водяные счётчики в квартире. Время, говорит, пролетело, сроки истекли.

И прямо чувствуется, что если я прямо сейчас не соглашусь – закатит скандал, не отходя от кассы. Я мужик опытный, я эти интонации знаю. С женщиной лучше соглашаться. Так что не спорю: хорошо, говорю, дорогая, поменяю, дайте только номерок мастеров. Но она не отстаёт и номерок не даёт – записывает заявку на понедельник и игриво прощается. Добилась своего и довольна, сами понимаете.

А сегодня к назначенному времени приехали мастера – дюжие такие ребята, косая сажень в плечах, глазищи, ручищи. Мастера по замене водяных счетчиков, представьте себе. Поменяли они мне мои старорежимные дедовские счётчики на импульсные.

Знаете, что такое импульсный счётчик? Это точно такой же счётчик с цифрами, только из него торчит провод. Ходят легенды, что потом придут секретные айтишники и подключат к проводу модем. Тогда этот модем будем сам отправлять показания счётчиков в обслуживающую компанию. Или в иной масонский орден, на ваш выбор.

Слушайте, я думал, что уже и не доживу до таких времён – не надо самому отправлять показания. И даже заполнять ничего не надо? Чем я вообще тогда заниматься стану в свободное время?

Но вот что странно – акты составили, а про айтишников с модемом ничего не сказали. Когда придут и придут ли вообще? Или это только после успешной реализации Национальной программы модернизации? Не знаю. Но это прям круто. На уровне наушников в микрофонном входе. Я даже трогал провод – хороший, многожильный. Надо только его еще изолентой обмотать, чтобы соседские показания случайно не поймал. А то они шибко мыться любят, транжиры.

Сижу вот теперь, жду, чем меня дальше наука и техника удивлять станут.

Ленинская тетрадь

В первом классе я учился в 1988 году, когда советская действительность ещё не успела кануть в лету. Все одноклассники были октябрятами, учили наизусть советский гимн, Ленин на стене висел.

Помню, мы писали в прописях и тетрадях, получая за это оценки. За каждые пять пятерок на тетрадь наклеивалась красная звездочка. А тем, кто набрал пять красных звездочек, разрешалось один урок писать в Ленинской тетради.

Это была такая общая на весь класс тетрадь, которая хранилась в шкафу. Писали в ней только отличники, по очереди. Очень к этому стремились и очень старались, когда выпадал такой шанс.

По сути, за три учебных года в Ленинской тетради отметились всего человек пять из всего класса, но и мне пару раз довелось попортить общую картину своими каракулями. Словом, это был стимул и большая ответственность. Почему-то мы тогда хорошо понимали, зачем это.

Сегодня обсуждали новую систему оценок у нашего первоклассника Тимы. В школе им наклеивают в тетрадь всякие фигурки, типа рыбок или белочек – каждая означает определенную оценку. Есть также наклейка «Ты – молодец!». Я предположил, что должна быть и наклейка «Ты – бестолочь и будешь работать дворником!», но такой никто из детей не видел.

К случаю я стал рассказывать детям про Ленинскую тетрадь. Дескать, вот у нас тоже была похожая система.

– Какая тетрадь? – переспросил четвероклассник Егор.

– Ленинская.

– А что в ней было особенного?

– Ну, она была одна на весь класс, в честь Ленина – нашего вождя.

Ребенок отвернулся к троллейбусному окну и замолчал. Иногда я думаю, что в их представлении родители в детстве охотились на мамонтов и бегали в набедренных повязках. Потому что понять эти рассказы про наше советское детство им никак невозможно.

Фисгармония

Мне было совсем мало лет, я даже, наверное, ещё в школу не ходил, когда родители притащили в дом фисгармонию.

Тут надо знать моего отца. В какой-то момент они с мамой вернулись из магазина и загадочно объявили: «Завтра привезут фисгармонию. Будете играть». Слова я такого не знал, как и не догадывался о мотивах моих родителей, поэтому напредставлял себе чёрт знает чего. Но играть – это я любил. Причем не музыку.

В означенный день в доме появилась штука навроде пианино, только с ножками. К клавиатуре на пару октав снизу крепились специальные меха, которые были соединены с педалями. До сих пор удивляюсь, где её отыскали мои родители. К ней также шла малюсенькая табуретка, на которую и ребенок-то помещался с трудом.

Для игры необходимо было интенсивно нажимать по очереди педали, подавая воздух в меха, и на клавиатуре изображать мелодию. Фисгармония издавала звуки, больше всего похожие на стон раненого кита, а сами меха скрипели громче, чем звучала музыка. Ну, как музыка – из нашей семьи исторически никто никогда не играл на клавишных инструментах, а я так и вовсе всю жизнь был максимально музыкально не одаренным человеком.

Для себя я решил, что это такой специальный аккордеон с ножным приводом. К слову, детский аккордеон в доме тоже имелся, и на нём тоже никто играть не умел.

Я до сих пор не знаю, чем так привлек родителей этот инструмент. Полагаю, что подкупила возможность для детей одновременно заниматься музыкой и физическими упражнениями, потому что на педали нажимать было сложно, как на тренажёре. А может, родители начитались книг про аристократический быт дореволюционной России, где приличный дом без фисгармонии и представить себе было нельзя.

Только вышло всё не так. Я сосредоточил свои усилия на навыке быстро и сильно нажимать педали. Музыкальная часть мне была не слишком понятна и интересна.

Когда я садился музицировать, всё вокруг затихало. Птицы за окном прятали головы в лужи, соседи срочно уезжали к тетке в Узун-агаш, родители закрывались в своей комнате и тревожно начинали обсуждать моё будущее.

Чаще всего я обнаруживал, что в комнате я один, и будущее моё туманно. Я неистово качал воздух педалями и нажимал клавиши в случайном порядке. Фисгармония плакала и просила о пощаде, меха стонали, стульчик скрипел под моей целеустремленной задницей.

Короче, с музыкой у меня не сложилось. И я не знаю больше никого, кто играл на фисгармонии. Сам я позже активно переключился на барабаны, которые мне покупать уже не стали.

Инструмент же тихо простоял в углу ещё много лет, пока его не подарили кому-то из знакомых при переезде. Зато теперь я при случае рассказываю, что рос в интеллигентной семье, где по выходным мы ели суп из фарфоровой супницы и музицировали на фисгармонии.

Что до родителей, то они с тех пор говорили: «А зачем тебе музыка, ты ведь отлично пишешь буквы?» А главное, их можно не читать, и ты никогда об этом не узнаешь.

Про жизненные достижения

Беседовал по скайпу с другом. Он показывает мне видеоролик: человек собрал модель самолета с самодельным реактивным двигателем. Самолет даже летает, только зажигать двигатель приходится газовой горелкой.

– Видишь, – говорит мне друг, – как люди умеют руками делать. Всё сам придумал, собрал, склеил, завёл. Вот как хорош человек в своём деле.

– Да, – отвечаю. – А я вчера духовку открывал и паром себе нос обжёг. Он теперь облазит.

Лето 2017

Лето – штука не для слабаков. Особенно алматинское. Обжигающее, потное, наполненное пылью и стуком задорных соседских перфораторов. Город, словно после войны, распластался своим обнаженным чревом под равнодушным небом.

В такие моменты хорошо видно, как мало стоит наша хваленая цивилизация и урбанистический снобизм – какие-то полметра потрескавшегося асфальта и два копка ковшом экскаватора отделяют нас от раскаленной глины, помнящей поступь коней монголов и доисторические закаты. Это мы думаем, что мы здесь давно и всерьез, а под лёгким камуфляжем гранитных бордюров лежит всё та же сухая земля и ничего в ней не изменилось. Хоть сейчас садись на коня и поднимай пыль глухим стуком копыт. Можно посмотреть, что там было вместо Арбата тысячу лет назад. То же, что и сейчас – унылое пустое ничего.

Лето – это такое время, когда ты обречён не успевать. Каждое утро ты просыпаешься и не успеваешь. Просто потому, что ты не просыпаешься в уютном бунгало на берегу ласкового моря и не пьёшь капучино на залитой солнцем террасе.

Ты находишь себя распластавшимся на мокрых простынях тюленем, забившимся в самый дальний угол кровати – подальше от убийственного зноя, льющегося в распахнутое окно. Где-то злобно гудит трактор, управляемый человеком, который ненавидит тебя за то, что сам проснулся на пять часов раньше. И его ненависть тоже влетает через антимоскитную сетку в твоё окно.

Еще один летний день мимо. Это не похоже ни на тенистую дачку с изумрудным ручейком, ни на уютную горную полянку, ни на брусчатую улочку старого города. Это алматинское лето.

Зимой ведь не так – каждый прожитый день радует своим уходом. Чуть ближе до весны, чуть меньше осталось мёрзнуть и работать. А лето начинается тягостными мыслями о том, как его хорошо провести, продолжается терзаниями по поводу уходящего зря времени и заканчивается сожалением о несделанном. Поэтому я люблю осень. Осенью ничего не жалко, она происходит здесь и сейчас – без планов и сожалений.

Кроме всего прочего, летом у меня день рождения. Он в начале августа, и всегда омрачён мыслями о том, что лета-то осталось совсем чуть-чуть.

Помню, в детстве я горячо ждал дня рождения, а, дождавшись, приходил в ужас от того, что дальше уже надо не ждать, а растягивать время, чтобы подольше не наступило ненавистное первое сентября.

Теперь день рождения у меня занимает недели две. Где-то с середины июля просыпается сезонная хандра, начинается упадок сил и череда мелких неприятностей. На фоне изнуряющей жары и общей усталости это проходит особенно муторно. И ещё не забываем про сожаления о двух бездарно потерянных летних неделях.

Отдельная пытка – когда ты назначаешь начало отпуска на свой день рождения. Получается комбо. Недели перед отпуском традиционно наполнены суетой и авралами, а недели перед днём рождения радуют упадком сил и плохим самочувствием. И лето. И город. И жара. И сожаления.

Я никогда не был там, где лето продолжается круглый год. Интересно, как они с этим справляются? И чего ждут? О чём пишут в Фейсбуке*, в конце концов? Неурожай жемчуга в этом году – проклятый акимат замутил всю воду? Очередная яхта сбила дельфинёнка – будет ли виновный наказан? Дикие рыбы нападают на простых рыбаков? И статусы: «Осталось всего 10 месяцев лета, а ты всё ещё не убил крокодила», «Девять месяцев лета просрано, не просри следующее лето через три месяца»? Скукота.

*Facebook – проект корпорации Meta, деятельность которой признана экстремистской и запрещена на территории РФ

Гарбуз

Было мне лет семь, и мы с родителями смотрели по телевизору колоритное кино «Максим Перепелица». Там показывали развесёлые украинско-белорусские свадебные традиции.

Мальчик решил жениться на девочке – заслал к ней сватов. Еда, горилка, все дела. Бухают. А сам мальчик сидит с другом за околицей и нервничает: «Только бы она мне гарбуз не вынесла». Отказывали они таким образом, реальный факт.

А я это смотрю и удивляюсь – чего он переживает? Ну даст она ему арбуз, так и хорошо, вкусно. Нафиг она ему вообще нужна, когда можно арбуз поесть? Кому вообще нужны эти взбалмошные женщины?

Бабушка моя белорусская сидит рядом и посмеивается:

– Ты хоть знаешь, что такое гарбуз?

– Ну, арбуз по-украински.

– Нет. Это тыква.

И тогда я понял, что такое горечь отказа. Потому что тыкву я тогда терпеть не мог, и радости никакой она мне принести не могла. Невкусная дрянь. Мало что не любят тебя, так ещё и тыкву жри. Жестоко.

С тех пор прошло лет, страшно сказать, тридцать. За это время я уже получал и виртуальные гарбузы от девушек, и знаю несколько неплохих блюд из тыквы, но вот эта история в памяти сохранилась, как пример женской жестокости. Ну вот, не всё ли равно ей? Могла же выдать что-то вкусное, чтобы подсластить отказ. Поддержать по-человечески. Но нет, тыкву таскали. Желательно огромную. Чтобы ещё обидней. С другой стороны, спасибо, что не поганку какую-нибудь. Всегда есть варианты похуже.

Эти дни

У мужчин тоже бывают эти дни. Сегодня один из них. Это такой день, когда с утра холодно, дождь, снег, ледяная крупа бьет по заросшим щекам. А тебе нужно кокосовое молоко. И нужно идти его покупать.

Но законы мироздания работают без сбоев. Даже если последние десять лет ты видел это кокосовое молоко в любом супермаркете, им были завалены все полки, его было купить легче, чем кумыс, его бесплатно раздавали девушки в кимоно, то это потому, что оно не было тебе нужно. А сегодня – другое дело. Сегодня его не стало на всей планете, сколько не ищи.

Ты обходишь 843 магазина. В каждом продавцы только пожимают плечами и сочувственно отворачиваются. Страшный небывалый неурожай кокосов обрушился на страны третьего, четвёртого и пятого миров. Молока нет, кулинарная общественность в шоке. А тебе надо прямо сейчас.

И вот, спустя часы хождения по городу, когда ноги стёрты до колен, а в желудке трубят слоны, ты, наконец, решаешь идти домой. К чертовой матери, поем котлет. Напоследок ты заходишь в последний магазин рядом с домом, без всякой надежды, просто чтобы отработать карму до конца. И там оно. В пяти минутах от дома. Пожалуйста, бери на здоровье.

Ты покупаешь вожделенную баночку, приносишь домой и ничего уже готовить не хочешь. Не сегодня. Потому что сегодня этот день.