Текст книги "MEI NOVEM. Рассказы"

Карсон проснулся от резкого звука, он приоткрыл глаза и увидел, что находится в небольшой палатке, сшитой из шкур. Голова разламывалась на части от боли, а взгляд никак не мог сфокусироваться. В палатку вошел расплывчатый образ и, будто вдалеке, прозвучал его голос: "Отдыхай, все хорошо".

– Где я?.... – прошептал Джим, закрывая глаза. От слабости он едва не потерял сознание вновь.

– Это я, Адэхи. Ты в моём вигваме. Я нашёл тебя посреди пустыни и забрал с собой.

– Как ты нашел меня? – Джим приоткрыл глаза и разглядел силуэт индейца, с которым говорил.

– Духи направили меня. Они сказали, что человек с запада, укрывший меня плащом от смерти, нуждается в возвращении долга. Они указали мне путь, и я нашел тебя в пустыне. Выпей, и духи помогут тебе восстановить тело, – Адэхи влил в рот Карсона какой-то обжигающий отвар. Внутренности пронзила острая боль, словно бы растёкшаяся внезапно по венам. Джим почувствовал, что больше не в силах удерживать сознание, и снова закрыл глаза…

Когда Джим опомнился, он понял, что стоит в шкафу, в старом доме своей семьи. До него донесся жуткий хохот. Джим приоткрыл дверь и вышел в комнату. Казалось, все было хорошо. Где-то на фортепиано играла "Лунную сонату" Бетховена Дженни. О, она великолепно играла Бетховена… Её тонкие пальцы пархали над клавиатурой, словно бабочки, легко и нежно. Она сидела на краю фортепианного табурета, изящно выгнув спину. Джим вышел в коридор и осмотрелся. Ему захотелось найти сестру. Вновь увидеть её, почувствовать, что вся его кровавое существование было на деле сном этой, светлой и беззаботной жизни, которая на самом деле была реальностью. Ему хотелось снова увидеть Дженни. Взгляд Джима привлекла дальняя комната в конце коридора. Там горел свет. Он направился к двери по коридору, но никак не мог приблизиться к комнате, она была все так же далека, а сам он даже не сдвинулся с места. Джим остановился. В проеме двери он увидел глядящих на него родителей и брата. Они звали к себе, улыбаясь и протягивая руки, как вдруг прозвучали выстрелы и все трое повалились на пол. Карсон взревел и побежал к ним, но, выбившись из сил, понял, что снова не смог сдвинуться с места. Кровь его семьи заливала ковер. Она коснулась ног Карсона, и он вдруг понял, что уже стоит перед дверью, к которой так стремился. Из-за которой доносится чудесная игра его сестры. Светлый огонек надежды затеплился в душе Джима, он потянулся к ручке и отворил дверь. Издали он заметил сестру, сидящую за инструментом. Озарённую яркими лучами заходящего солнца, что пробивались через окно. Счастливый, он подбежал к ней, но с ужасом понял, что вся спина Дженни багровая от крови. Дженни тоже была застрелена грабителями. Карсон стоял в пустой комнате, наедине с фортепиано. Солнце почти зашло. Теперь лучи его стали мрачно-алыми. Кажется, здесь никогда не было Дженни. Клавиши инструмента нажимались сами собой…

Охотник за головами рывком вскочил со шкур. Он уже чувствовал себя лучше, слабость осталась, но он, наконец, мог нормально двигаться. Голова все еще шумела.

– Дженни! Мне нужно к Дженни! – вскрикнул он.

– Ты пролежал здесь два дня, – проговорил индеец. Было видно, что он сам только что проснулся от крика Карсона, – Ты уверен, что готов идти так скоро?

– Нет. Но я должен идти сейчас. Моей сестре может грозить опасность. Я отправляюсь в Голден Сити.

– Что ж, прощай, кхола. Не думаю, что наши пути еще пересекутся, но я был рад знакомству с тобой. Возьми мою лошадь. Тебе сейчас она нужнее, чем мне. Чиксуйэ с'а уаун кте (я буду часто вспоминать тебя).

– Прощай! – проговорил Джим, выходя из вигвама.

***

Преодолев долгий путь, Джим остановился у руин маленького городка. Такие всегда страдают из-за войн первыми. Лошадь нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока натянувший поводья всадник, щуря глаза от яркого полуденного солнца, рассматривал остовы домов, изничтоженных войной, словно вихрем торнадо. Сюда несколько дней назад Джим привез мистера Андерсона. Теперь же городок было не узнать и новые торговцы врятли согласились бы здесь останавливаться. Черные кратеры, вырытые снарядами, вспахали утоптанную землю главной дороги, раскидав на многие метры вокруг обожженные комья неплодородного грунта. Здесь жили те, для кого война стала главным событием, среди обыденности их провинциальной жизни. Иссушенные доски разбитых ядрами строений стояли старыми, полузасыпанными песком, костями отчаянных путников, не сумевших противостоять опасностям пустыни. Теперь такие скелеты бурлящих когда-то жизнью городков часто можно встретить на просторах саванны. Конь топтал разбросанные по дороге осколки стекла и посуды, перешагивал через поваленные балки, выброшенные мощными ударами со своих мест на дорогу, остатки разбитых лафетов. Среди руин уже сновали койоты, между камнями прятались змеи. Заходило, заползало в городок все то, что с такими усилиями всегда отгоняли его жители. Трепетно оберегали они от песка огонек своей цивилизации, но рано или поздно он должен был погаснуть. Такова природа любого огня, будь то пламя жизни, идеи или войны. Каждое пламя обязано однажды погаснуть, чтобы где-то в тот же миг разгорелось новое. Однако этот закон уже не мог бы утешить, лежащих в наспех вырытых могилах, жителей мёртвого городка. У крайнего дома нашли свой последний приют павшие под обстрелом горожане и солдаты, бывшие истинной мишенью снарядов. Здесь Джим заметил труп рослого ковбоя Боба и беспомощное тело тощего шутника, что предлагал Джиму деньги за убийство Боба. Многие другие посетители салуна тоже остались здесь. Все они теперь равны между собой. Все они лежали в одной медленно гниющей куче трупов. Выжившие, уходя, сколачивали павшим кресты, порою из досок их собственных домов. Не всех успели похоронить солдаты. Победители же не стали тратить время на копание могил и просто побросали тела в кучу. Но даже земля не могла спасти тела от падальщиков. Война – настоящий праздник для них. Некоторые неглубокие могилы уже раскопали шакалы, в надежде добраться до свежего мяса. Пустота и безжалостная безысходность царили теперь на этом мертвом месте. Охотник за головами проехал еще немного вдоль могил по дороге и слез с коня. В яме, основательно разрытой падальщиками, лежал иссушенный труп бывшего шерифа. Звери обглодали кости и наполовину выволокли тело из могилы. Карсон присел рядом и, протянув руку, стащил с мертвеца кожаные сапоги. Обувь на вид казалась не сильно поношенной. Расхищение могил вне всяких сомнений относится к тем древним табу, какие можно найти практически в каждой культуре, у каждой народности. Сама мысль – оскорбить воровством мертвеца, который уже не в состоянии никак ответить на причиняемое зло – очевидно не прельщает любого, кто хоть на миг задумывался о чести или справедливости. Карсон мучался сомнениями, пока сидел на лошади, но как только раскаленный песок вновь обжег его истертые ноги, мнимые альтернативы рассеялись, как дым. Вслед за обувью, охотник за головами забрал и шляпу мертвеца. Путь предстоял еще долгий, а солнце приближалось к зениту своего положения на безоблачно-синем небосводе. Горизонт уже подрагивал вдали от жара, раскаляющего скалы и пески, от этого шляпа оказалась жизненно необходимой. Так ли часто Джим вообще следовал предписаниям морали? Убивая за плату, он практически повторял деяние Иуды, продавшего Христа палачам. С одним лишь различием, что Джим никого не предавал, так как даже не знал своих жертв. Для него они были скотом, бездушными куклами из мяса и крови, души которых ему были безразличны. Предательство и безразличие. Что из этого выше в списке смертных грехов? Карсон взял вещи мертвеца, забытого всеми в далекой пустыне, чтобы не умереть там самому, а ведь путь к выживанию одного обычно так или иначе пересекает жизни других. Но есть ли хоть один злодей, не оправдывающий свое действо какой-либо добродетелью? Человеку свойственно считать собственную правоту праведной. Вор убеждает себя, что ему нужнее золото богача, чем разжиревшему от роскоши хозяину. Убийца верит, что его жертва заслужила смерть, потому что переступила черту, которую он сам бы никогда не стал переступать. Лжец убежден, что нет греха в его обманах, так как те, кого он обманывает, такие же лжецы, а если спросить негодяя, отчего он таков, то он ответит, что иначе выжить на земле никак нельзя. Джим решил, что он хотябы похоронит останки того, кто подарил ему шанс выжить на просторах пустыни. Он приподнял тело шерифа и уложил обратно в могилу. Неподалеку найдя обломленную доску, он прикопал мертвеца горячим песком и поправил покосившийся деревянный крест. «Requiescat in pace, шериф», – простился с мертвецом Джим и снова забрался на коня.

Долгая дорога по раскаленной земле наконец привела всадника к Голден Сити. Наконец-то в привычную звуковую смесь из стука копыт и покрикивания птиц, вплелось что-то более родное – человеческие голоса. Конь шагом прошел по улице между невысоких строений и остановился у небольшого, слегка покосившегося, дощатого двухэтажного дома. Это был дом Дженни Карсон – единственное место, куда Джим мог прийти без опаски и приглашения. Он привязал скакуна к коновязи и медленным шагом направился к крыльцу. Сзади послышались усталые шаги, а затем хлюпанье: это конь подошел, наконец, к корыту с водой. Заскрипели старые ступени и наемник оказался у двери. Он трижды постучал и, опустив голову, в ожидании сложил руки. Скоро в двери показалась молодая симпатичная девушка с аккуратными чертами лица и широко раскрытыми серыми глазами. Её длинные, чуть рыжеватые, волосы были уложены сзади. Несколько прядей на висках выделялись сединой, но это никак не говорило о возрасте девушки. Лишь о том, что ей довелось пережить. Узнав брата, она тут же кинулась в его объятья:

– Джим! Как же давно тебя не было! Что-то случилось? – воскликнула она.

– Все в порядке. Прости, но я не могу в этот раз порадовать тебя деньгами… Не все шло гладко в последнее время, – Дженни испуганно отсупила и осмотрела Джима с ног до головы. Мелкие царапины, синяки, ко всему этому она уже привыкла. Но окровавленная повязка на руке брата встревожила ее больше обычного.

– Даже не хочу знать, что с тобой было, главное что все уже позади. Слава Богу, что ты хотя бы вернулся домой, – Едва сдержав накатившие слезы, она всплеснула руками и поспешила обратно в дом, приглашая брата войти.

– Эй! – Карсон обернулся и увидел высокого крепкого человека преклонных лет в черном костюме и широкополой черной шляпе. Он был гладко выбрит, из-под шляпы виднелись седеющие волосы, достававшие до плеч, а на груди посверкивала шерифская звезда. В зубах он сжимал дорогую резную трубку, из которой не переставая шел дым.

– Черный шериф…

– Некоторые меня так зовут, ковбой. А иные зовут меня Джордано, – пожал плечами мужчина, улыбнувшись, – Отойдем в тень, на этой стороне улицы? Мне нужно кое-что тебе рассказать, а я больше люблю прохладу, – Джим бросил взгляд на сестру: к его удивлению она вся выражала неприязнь к новоприбывшему блюстителю порядка, но делать ничего не стала. Не произнесла ни единого слова. Джим отошел от дома на другую сторону улицы, туда, где уже стоял шериф.

– Наслышан о тебе, парень, – вполголоса начал шериф, – Говорили, что ты охотился на Пата. Нам здесь нужны такие ребята, как ты. Нужны люди с опытом.

– Да, я охотился на него. Но не слишком преуспел…

– Недавно он напал на мой городок, выманив нас на время хитростью. Почти десяток моих людей теперь закопаны вдоль дороги. Знаешь, для чего он это сделал?

– Он грабит и убивает, как и половина населения страны, – ответил Джим, потирая ноющую рану на руке, – Не думаю, что у такого головореза, как он, есть хоть какие-то глубокие цели.

– Не угадал, – хитро улыбнулся старик, – С недавних пор он ищет спрятанное золото. Клад. Он стал одержим поисками. Многие смеются над ним, но я знаю, что в наших краях давно бродили такие истории и они имеют под собой реальную основу!

– У меня нет времени пополнять казну Голден Сити, – отрезал Джим.

– Сокровища семьи Морганов, – спокойно сказал шериф, снова поджигая внезапно потухшую трубку. Джим замер. Это была их с сестрой настоящая фамилия. После того, как всю их родню перебили в собственном доме, двух, чудом выживших, малолетних детей подобрал у дымящихся руин странствующий торговец. Все звали его Карсон. В страхе, что убийцы однажды вернуться за детьми, торгаш-Карсон дал им свою фамилию и везде называл их своими детьми. Он давно мечтал о семье и уютном доме. С Джимом и Дженни он странствовал ещё семь лет, пока, наконец, не скопил достаточно, чтобы построить себе небольшой дом на окраине Голден Сити. Однако, долго прожить в нем Карсону не довелось… Холера забрала его через три года после начала семейной жизни с приёмными детьми. Джим с сестрой к тому времени выросли, и дом перешел в их владение. Раны, оставшиеся на сердцах Джима и Дженни после стольких смертей близких им людей не закрылись до конца даже теперь. Дженни мастерила детские игрушки и продавала их проезжающим торговцам, а Джим быстро открыл для себя прибыльность «охотничьего» дела. Так началась их взрослая жизнь.

– Морганов? – Джим постарался сказать это абсолютно естесственно и беспрестрастно, но голос все равно едва заметно дрогнул на родной фамилии.

– Давным-давно в этих краях жила их семья. Рассказывали, что отец семейства в молодости с группой подельников ограбил богатый караван, везший золото каких-то дворян из самой Европы. Он предал свою банду и убил всех, кроме одного верного друга. Морган думал что убил и его, но тот выжил. Не помню, как звали этого бродягу, Мартин, кажется… На эти краденые деньги Морган купил землю, поля, коней, выстроил настоящий дворец для своей семьи. Но возмездие должно было настигнуть рано или поздно. Возмездие в лице недобитого Мартина. Дождавшись момента, он пришел в дом Моргана с толпой алчных до наживы оборванцев и перебил всю его семью, убив самого хозяина. Не выжил никто. Даже маленькие дети бывшего разбойника. Убийца разыскал в подвале дома тайник и забрал всё золото. Мешками они выносили из дома серебрянные вещи – столовые приборы, подсвечники, золочёные рамы картин… За сокровищами началась охота. Из банды Мартина осталось несколько человек, когда он понял, что больше не в состоянии защищать краденое золото. Он спрятал его в этих горах. Спрятал и нацарапал карту на камне, чтобы самому не забыть точного места. Он понял, что проще будет сохранить тайну, разбив камень на части. Получилось четыре осколка, которые он раздал подчинённым. Они разнесли их по окрестностям и надёжно спрятали. Сам Мартин не прожил после этого и недели. Он был настигнут свинцовой праведливостью в маленькой деревеньке. Раненого его ещё долго пытали, желая узнать, куда он спрятал несметные богатства, но он ничего не сказал. Тогда его живъём утопили в выгребной яме. Бесславный конец, достойный такого детоубийцы, как он. Сейчас началась новая волна поиска старых сокровищ Морганов. Один из осколков Мартин спрятал внутри деревянного креста нашей церкви, именно за ним и приходил сюда Пат.

– Откуда ты все это знаешь? – с подозрением спросил Джим.

– Я был другом Моргана. И сам был свидетелем этой историю. Помоги мне. Мы найдем золоту куда лучшее применение, чем Пат. Вы с сестрой сможете наконец-то оставить эту грязную дыру и уехать на север. Решай, Карсон.

– Я должен подумать.

– Сокровища Моргана не должны достаться очередному детоубийце. Мне удалось найти один кусок карты. Теперь я знаю, где второй, Пат нашел третий и будет искать последние два.

– Тогда чего ты хочешь от меня?

– Я знаю, что один фрагмент лежит в пещере, недалеко отсюда, но сам я не могу его достать. Если я уеду, Пат может вернуться в город. Кто знает, что он натворит…

– Хорошо. Я помогу тебе. Ради своей сестры, – сказал наконец Карсон.

– На что-то другое я рассчитывать не смел. И кстати… зови меня просто… Джордано.

***

– Я не мог не заметить, как ты смотришь на него. Что-то не так? – спросил Джим, затворяя дверь в дом.

– Это плохой человек, Джим. Черный Шериф – настоящий демон во плоти, разве ты не видишь?! С ним нельзя иметь никаких дел! – обеспокоенно ответила Дженни.

– Он сказал, что был другом нашего отца. Сказал, что у нашей семьи были сокровища, которые отец прятал всю жизнь, – Карсон задумчиво сел в старое продавленное кресло. Дженни рядом протирала посуду.

– О чем бы он тебя ни просил, я прошу тебя не делать этого. Я прошу тебя! Это закончится плохо, – воскликнула Дженни и взмахнула тряпкой. В ее голосе звучало отчаяние.

– Я уже обещал ему сделать кое-что. А значит сделаю. К тому же, мне самому интересно, что расскажут эти сокровища о нашем отце. Неужели ты не хочешь узнать о нем хоть что-нибудь?

– Я знаю о нем достаточно, а вот то, во что нас втянешь ты, ради своей прихоти, совершенно не ясно, к чему приведёт!

– Так ты знаешь «достаточно»?! – в изумлении поднял брови Джим и даже встал из кресла, чтобы внимательнее взглянуть на сестру, которая тут же отвернулась, не выдержав возмущённого взгляда, – Дженни, мы не знаем о нашей семье ничего! Наших родителей здесь никто не помнит, мы даже не можем представить, чем отец зарабатывал на жизнь! А ты говоришь, что мы знаем достаточно… Он мог быть бандитом. Вдруг он действительно разбогател на грабежах? Вдруг мы были вскормлены чужим богатством… Это тебя не волнует?

Мужчина сам был удивлен тому, что произнес вслух. Именно эта мысль витала в воздухе во время всех их разговоров о семье, но только сейчас она наконец была произнесена вслух и эхом разнеслась по комнате.

– Такая правда мне не нужна, – дрожащим голосом сказала Дженни, бросив тряпку, и ушла на второй этаж, оставив брата одного.

***

Прерии безразличны жизни людей. Веками смотрит она на ссоры, предательства, убийства и войны. Заваленная трупами, она через год другой очищается, укрывая песком следы великих сражений. Порастают травами воронки от взрывов, селятся между костей убитых солдат мыши, а в черепах великих героев ютятся мелкие насекомые. Прерии безразличны жизни людей. Она жестока и холодна к мольбам. Она не дает поблажек и не испытывает снисхождения. Человек или способен выдержать ее испытание или уже обречён стать её частью. В этом бескрайнем и могучем песчаном океане лишь кое-где виднеются мелкие островки людской цивилизации. Люди жмутся друг к другу в поселениях, страшась предстать перед ней один на один. Страшась выйти за дверь по ночам, потому что дети прерии никогда не прочь полакомиться ослабевшими пришельцами с дальних земель. Немногие способны заслужить ее уважение. Но те, что способны, обязательно получат от нее свое. Даже если это будет только справедливость.

Пальцы Карсона крепко держали поводья, а полы истертого плаща развевались на ветру. Конь был пущен галопом по мертвой пыли старой дороги, а карман рубашки слегка оттягивал заветный камушек с фрагментом карты, найденный Карсоном в указанной шерифом пещере. Всадник несся быстрее ветра, желая как можно скорее добраться до города. Оказавшись к вечеру на улицах, он увидел спешащего куда-то шерифа и на ходу соскочил с коня, по обыкновению перебросив левую ногу через голову животного. Конь, освободившись от тяжести всадника, рысцой продолжил путь дальше по улице. Джим побежал за шерифом, хотя тот уже скрылся за углом здания. Свернув туда же, наемник увидел толпу людей, собравшихся на перекрестке. Были слышны громкие возбужденные разговоры и неутихающий плач какой-то женщины. Увидев Джима, Джордано прекратил разговор с кем-то из своих подчиненных и быстрым шагом двинулся навстречу новоприбывшему. Подойдя ближе, он крепко схватил правое плечо Карсона, перекрыв ему проход.

– Подожди, – сказал пожилой шериф.

– Что здесь произошло?

– Пат все же осмелился напасть на нас.

– Что?!

– Не понимаю, чего он ждал, у нас было много ружей. Мы смогли отбить нападение. Погибло всего восемь человек, но… в их числе твоя сестра. Мне жаль, ковбой. Держись, – шериф наклонил голову, скрыв глаза полями шляпы, и, отпустив плечо Карсона, медленно пошел к своим людям. Карсон стоял, уставившись в пустоту перед собой, не в состоянии шевельнуться. Когда толпа немного рассеялась, его взору предстали трупы восьмерых людей в открытых деревянных гробах. Трое из них были простыми прохожими, оказавшимися на улице не в то время, четверо – бойцами шерифа Джордано, а вот последняя… Джим отыскал свою сестру. Лицо ее оказалось также прекрасно, но теперь оно как будто было вырезано из камня: нежные черты ее застыли теперь навсегда. Холодная рука сжимала белоснежный кружевной платок. Джим извлек из окоченевших пальцев сестры этот кусочек ткани и, стащив шляпу со своей головы, медленно сел рядом с гробом на землю. Он не видел и не слышал ничего вокруг, всё слилось в едином потоке, но он сам оказался вне этого бесконечного движения, теперь он только смотрел на Дженни.

– Я понимаю, – произнес голос Черного шерифа где-то позади. Солнце встало и люди снова выбрались на улицы. Джим не заметил, как пролетела ночь. Никто не смел тревожить скорбного охотника. Карсон перевел холодный взгляд на старика, – Пат заплатит за содеянное. Я уже собрал людей, чтобы догнать его и покончить с этой угрозой раз и навсегда, – Джим снова посмотрел на лицо сестры.

– Я хочу, чтобы ты повел моих людей на бой с Патом, – произнес шериф. Джим поднялся с земли и уверенно сжал рукоять револьвера. В ответ Джордано получил уверенный кивок.

***

Шериф невероятно точно указал место лагеря разбойника. Атака парней из Голден Сити оказалась стремительной и смертоносной. Всадники пронеслить по лагерю, как тайфун, расстреляв и прирезав саблями почти всех сопротивлявшихся. Лишь четверо бандитов шайки выжили в сражении и были взяты в плен, в том числе и сам Черноглазка Пат. Во время схватки Пату прострелили правое плечо, и он, видя приближающееся поражение, попытался убежать, но был схвачен. Сейчас, сидя со связанными руками, он смотрел на своих врагов из-под нависших бровей и ждал неутешительного приговора, что они ему приготовили. Джим Карсон медленно присел напротив пленника и, наклонившись к его лицу, заглянул прямо в глаза. Пата пробила дрожь. На лбу выступили капли ледяного пота.

– Мы же убили тебя, – воскликнул он, зажмуривая глаза. Пат не хотел верить в то, что видел. Изо всех сил не хотел.

– Это Джим Карсон. Вы убили его сестру, когда напали на Голден Сити, – сказал один из людей шерифа. Пат в ужасе посмотрел на него, а потом перевел взгляд на сидящего перед ним Джима.

– Черный шериф приказал нам напасть на город вчера! Он сам убил девчонку! – теряя самообладание завопил пленник. Послышался неодобрительный ропот парней, стоявших вокруг. Карсон замахнулся и со всей ненавистью ударил Пата в раненое плечо, от чего то мгновенно вылетело из сустава, а рана разошлась еще сильнее. Крик разбойника разнесся над пустынной равниной.

– Клянусь вам! – кричал он, – Клянусь! Черный шериф нанял меня! Он хочет добыть сокровища семьи Морганов! Он говорил, что в молодости дружил с Морганом… Память об их грандиозном ограблении до сих пор не даёт ему заснуть! Там было золото из Европы… А я разве хочу его? Я разве прошу?! – Джим надавил кулаком на рану, вырвав из груди пленника ещё один истошный вопль, – Хватит! Хватит… Он говорил, что дружил с Морганом… Он говорил, что вырезал его семью, чтобы добраться до сокровищ, но тот спрятал их в горах, сделав карту, которые теперь все ищут… Морган умер, смеясь, как сумасшедший… Он не сказал, где закопаны сокровища. Прошу! Не убивайте меня! Я сказал вам все! Я не виноват! Шериф угрожал мне!

Будто гром поразил всех, кто стоял вокруг. Только стоны и всхлипывания Пата нарушали тишину. Джим опустил взгляд. Неужели Шериф намеренно солгал, назвав друга его отца Мартином? Это был он сам. Это был Джордано. Чёрный шериф – зверь, погубивший целую семью. Палач светлого прошлого. Убийца Дженни. Джим и подумать не мог, что тот, кого он уже и не надеялся найти был все это время в одном городе с его сестрой, стоял в шаге от него самого и говорил с ним, как ни в чём ни бывало. Карсон быстро проверил карманы Пата, но так и не нашел того, что искал. Конечно, разбойник уже давно передал свою часть карты нанимателю. Джим достал свой камень.

– Где сейчас шериф, тварь?! – воскликнул молодой ковбой, подойдя ближе к пленнику и схватив его за рубаху, пока Джим разглядывал камень.

– Он на старом кладбище к югу отсюда. Там в могиле Портана Уайта спрятан еще один кусок карты, так что он сам отправился за ним…

На камне Джима, у отколотого края был особенно старательно выцарапан крест. Он понял, что без этой части остальные кусочки бесполезны. Наемник встал, достал револьвер и направил его на Пата. Тот дернулся, но путы были слишком крепки. Ковбои из Голден Сити напряглись, но не стали препятствовать Джиму. "Жизнь за жизнь" – подумал про себя Карсон и хладнокровно спустил курок. Кровавые брызги оросили сухую землю. Джим вернул пистолет в кобуру и зашагал к лошади. Люди шерифа молча опустили глаза, принимая вынесенный приговор.

– Куда ты?! – воскликнул один из парней и сделал пару шагов вперед, – Мы с тобой! – Джим снова выхватил револьвер и выстрелил в землю прямо перед парнем так, что тот еле успел отскочить. Наемник решительно посмотрел на остальных, разворачивая коня к себе за поводья. Все стояли спокойно и молча наблюдали. Карсон сел на коня и слегка подтолкнул его пятками.

– Эй, – сказал один старый седобородый солдат, сложивший руки на груди, – Удачи. Мы будем ждать тебя в Голден Сити, когда ты закончишь, – Джим едва заметно кивнул и помчался по пустынной дороге.

***

Дождь – редкое явление в прерии. Непривычное для её обитателей. Огромные капли глухо забарабанили по песку выжженных солнцем пустырей. Запах сырости стоял в ноздрях, а топот копыт практически сливался с дробью дождя. Немного времени прошло, прежде чем всадник добрался до места, указанного Патом. Завидев издали приближение всадника, шериф развернулся в ожидании встречи. Он знал, зачем Карсон за ним пришел.

Джим Карсон встал среди надгробий, отпустив коня. Он смотрел на Черного шерифа без страха, так как теперь-то уж точно был готов присоединиться к другим узникам этих тесных могил. У него осталось только одно дело, после которого жизнь окончательно потеряет свою ценность. Она и сейчас уже была нужна ему только, как возможность отомстить. Карсон сжимал платок Дженни в левой руке, а в голове его вдруг зазвучала "Лунная соната" Бетховена, которую она ему часто играла в прошлом.

Черный шериф замер. Он вглядывался в глаза противника с осторожностью, его рука зависла над рукоятью револьвера, а из резной трубки шел дым. Однако внутреннее напряжение человека в черном было ощутимо.

– Ты пришёл меня убить, Джим Карсон, сын торговца с большой дороги… – начал Чёрный шериф, – Пришёл отомстить за свою сестру. Знаешь… я ведь совсем не хотел её убивать. Но она догадывалась, что я не тот, за кого себя выдаю. Это так… На моих руках много крови, – за шелестом дождевого потока Джим невероятно чётко слышал каждое слово. Потому что эти слова были важны для него. Это были последние слова, произнесённые человеком, что пролил кровь его семьи.

– Пат сказал тебе, что я и есть Мартин, убивший Моргана ради золота, – продолжал Джордано, – Но я соврал ему. Ему, а не тебе. Тебе я открыл правду, потому что мне всегда казалось, что мы чем-то похожи… что мы семья, по духу. И знаешь, что? Я скажу тебе правду. Всю правду, – По небу пробежала паутина молнии и тут же над кладбищем, перекрывая шум падающих капель, пронёсся могучий раскат грома, – Я и есть Морган!

      «Нет… Не может этого быть!» – думал Карсон. Джим раскрыл было рот, чтобы сказать что-то, но не сумел издать ни звука. Он больше не мог говорить. Морган… Он всё это время был жив. И даже сейчас Чёрный шериф не подозревал, кто стоит перед ним. Не знал и… кого собственноручно недавно убил.

По щекам и носу обоих изредка скатывались капли пота. С подбородка их сбивали потоки разбушевавшегося дождя. Джим смотрел в прищуренные глаза человека, которого искал всю жизнь. И вот теперь, когда он наконец нашел его, он оказался совсем другим. Но прошлое не отменяло свершений чёрного шерифа в настоящем. Сегодня должен умереть именно шериф. Морган же был мертв для Джима уже очень давно. В голове ясно сияло осознание того, что один сегодня обязательно ляжет в эту пропитанную смертью землю.

Ветер пронёсся буйным призраком между двумя мужчинами. Ливень хлестал по лицу. Но никто из них не обратил на это внимания. Они будто бы вели немой диалог. Стальные взгляды дуэлянтов ничто не могло отныне расцепить. Каждый знал, что так или иначе это конец. Внезапно, абсолютно синхронно, оба выхватили револьверы, будто бы поддавшись внезапному порыву, и два звучных выстрела, слившиеся в один громкий хлопок, разнеслись над мертвой землей перебив шум ливня, бушующего над кладбищем.

Карсон почувствовал острую боль в животе, его словно бы всего обмакнули в кипяток. Мир поплыл перед его глазами, он только успел заметить, как пал замертво на землю черный силуэт противника. Джим выронил револьвер и, почувствовав, как силы покидают его, рухнул на землю. Половина мышц онемела. Ноги и руки начали холодеть, но огромным усилием воли Карсон перевернулся на кровоточащий живот и начал медленно ползти, изо всех сил цепляясь за свое сознание. С неимоверным трудом преодолев расстояние в несколько шагов, он заметил кроличью нору. Превозмогая боль, он достал из кармана второй кусочек карты и засунул его поглубже в отверстие в земле. Сокровища не достанутся никому, по крайней мере из ныне живущих.

Последним усилием он перевернулся на спину, чтобы еще раз увидеть небо. Руки упали в окровавленную грязь вокруг. Он уже практически не чувствовал падающих на него с огромной высоты дождевых капель. Левая рука его окоченевшего тела навсегда сжала мягкий кружевной платок.

4. ТРУДНО БЫТЬ СМЕРТЬЮ

Смерть – это трагедия. Смерть – это страх и ужас в людских сердцах. Смерть – темная ночь, летящая на крыльях страданий и разрушений. Смерть – это конец.

На стройке в Минске произошел несчастный случай: трос оборвался, и бетонные блоки завалили небольшого, но крепкого, мужчину средних лет. Его дух стоял рядом и смотрел на собственное расплющенное тело в полном недоумении. Вдруг он заметил темную фигуру в черной робе и мрачном капюшоне, скрывающем лицо.

– Ты кто? – ошеломлённо спросил он, как вдруг заметил розовую кружку с белой мордой милого, рисованного кота в руках у фигуры. Из кружки шел пар.