Текст книги "MEI NOVEM. Рассказы"

– Наталья… – прохрипел не своим голосом Андрей. Он протянул к девушке посиневшие от жуткого холода руки. Лена в ужасе инстинктивно поползла прочь, но быстро уперлась в холодные кирпичи стены, местами мягкие от росшего на них мха. Ощупью она двигалась по стене, пятясь от шедшего за ней медленной неуверенной походкой мужа, пока не оказалась в углу. Андрей опять простёр к жене замёрзшие руки и коснулся её тёплой руки, которой она старалась закрыться от угрозы. В тот же миг перед взором испуганной девушки пронеслись образы глубокой старины, словно дух, захвативший тело Андрея, приоткрыл для неё завесу времени. Она увидела тёмный силуэт бородатого фонарщика, подносящего, окрашенные кровью жертв, подарки молодой девушке, жившей в разрушенном ныне особняке. Это была дочь хозяина дома: аккуратный нос, красивые карие глаза, изящные брови, светлые волосы и правильной формы губы… она как две капли воды, по какому-то немыслимому совпадению была похожа на Елену. Девушка вдруг осознала, почему она так тонко чувствовала всё, что было связано с убийцей, погибшим двести лет назад. Потому что он звал её к себе. Показывал схороненные для неё дары, зажигал в её честь свечи, желая вновь обрести её благосклонность.

Андрей осторожно отступил, а Лена, почувствовав сильное головокружение, сползла по стене вниз. Мысли бешеным вихрем метались в голове. Только сейчас она начала постепенно понимать, что же на самом деле происходило в последние дни. Всё это время в усадьбе зажигались свечи именно в честь той самой девушки… В вечном ожидании новой встречи с ней… Андрей вновь приблизился к Лене. В окоченевших пальцах сжимал он пропитанное свежей кровью платье. То самое платье, что нашла два дня назад в нише стены его жена. Только теперь он открыл глаза. Они казались глубокими, пустыми отверстиями в голове, прожигающими своим «взглядом» душу. Лена осторожно обошла Андрея, отступив от него в сторону на несколько шагов. Руки парня, покрытые волдырями обморожения, уже едва двигались. Из глаз девушки вдруг покатились слёзы. Она только сейчас осознала, что видит, как умирает от холода её муж. Сняв с себя куртку, она в тщетной попытке согреть, укрыла ею плечи Андрея. Тот медленно повернул к ней голову и опустился на колени. Двигаться ему становилось тяжелее с каждой секундой. Руки всё ещё протягивали жуткий кровавый подарок куда-то вперёд. Рыдая, девушка интенсивно растирала его плечи, хоть и понимала где-то глубоко внутри, что уже слишком поздно. Андрей тяжело дышал, свернувшись на земле, как младенец. Прошло ещё несколько мгновений, и дыхание его затихло.

Много дней спустя, в газетах написали о трёх погибших под снежными завалами мужчинах. Настоящие обстоятельства их смертей остались в закрытом уголовном деле. Елена, рассказав кому-то в гостинице эту печальную историю, навсегда затерялась в переплетениях людских судеб. Её же рассказ разбежался из уст в уста по городку и окрестным деревням, став новой городской легендой о фонарщике.

3. ШЕЛ 1862 ГОД

Шел 1862 год. Эпоха «Дикого Запада» на американском континенте. Эпоха жестокости и разгула. Америку разрывала гражданская война, и вся страна крепко увязла в беззаконии. Поскольку верховное правительство было занято бесконечными сражениями синих и серых мундиров, вся власть, а с ней и ответственность за порядок, легла на плечи местных шерифов, которые зачастую не могли справиться с разгулявшимися бандитами. Каждый зарабатывал как мог, а потому нередко пути к заработку пересекали полупрозрачную черту закона. То, что пытались создать Отцы-основатели, давным-давно превратилось в красивую сказку о былом, в которую уже не каждый мог поверить. Мародерство и хаос – тени любой войны. Разгул преступности достиг колоссального размаха. Найти того, кто хоть раз не нарушил своё слово, стало почти невозможно, да и кто теперь помнил о чести… Солдаты быстро разочаровывались в идеалах сторон конфликта. Многие дезертировали. Вне полей сражений они продолжали жить так, как будто они всё ещё на войне. Разоряли малонаселённые городки, убивали беззащитных фермеров и их семьи ради потехи, грабили небогатые караваны. Тот, кто не умел стрелять или хоть как-то защищаться, быстро находил свой конец на дорогах. Но когда одна сила разрастается, всегда появляется другая, столь же весомая. И, в противовес растущему беспределу, колючим кустом тёрна начала расцветать старая профессия охотника за головами. Шерифам, которым едва хватало людей на поддержание порядка в их собственном городке, было куда проще заплатить случайному бродяге за голову досаждающего наглеца, чем выискивать его среди скал и каньонов самостоятельно. Однако, не стоит считать охотников за наградой рыцарями в сверкающих латах, защищающими с честью идеалы добра и порядка, ведь они тоже дети своего времени. В такую темную эпоху всякие границы размыты особенно сильно, а противоборство сторон иллюзорно. Иные стараются упростить для себя картину, малюя поверх нее чёрным и белым, изо всех сил надеясь, что так им легче будет выбрать самим, однако, в картине по-прежнему остается много оттенков и полутонов. Охотниками за головами часто становились вчерашние бандиты, а порой сегодняшнему разбойнику также становилось выгодно заработать на кончине конкурента, сдав его голову представителям власти. В целом появление охотников за головами оказалось причиной еще большего кровопролития.

Джим Карсон как раз был одним из таких охотников. Он ехал на лошади по пустынной дороге. Вокруг простиралось поле недавней брани: всюду валялись искорёженные трупы в серых и синих мундирах, кое-где виднелись взорванные пушки, поломанные ружья и другие, бесполезные уже, инструменты войны. Пропитанную кровью землю изрывали шрамы, нанесённые ей артиллерией, возвышались кое-где острова уничтоженных редутов. Трупы кучами лежали в окопах и на подступам к укреплениям. Грифы пировали на мёртвых телах, в первую очередь выклёвывая глаза и языки. От поля начинало серьёзно смердеть. Карсон, слегка покачиваясь в такт лошадиным шагам, бесстрастно оглядывал павших солдат. Он видел такие картины много раз. Это и есть пейзажи войны. Гниющее царство падальщиков. Плотный старый плащ Джима, надетый поверх простой рубахи, слегка взвивался от ветра, серые штаны из прочной ткани едва не хрустели от дорожной пыли. Ноги укрывали от палящих лучей солнца сапоги со шпорами. С пояса на ремнях свисала кобура с револьвером. На лицо падала тень от широкополой шляпы. Это был… страшный человек. Слуга смерти. Позади седла бился и мычал связанный пленник. Джим нехотя повернулся к нему и, вытащив у него из кармана сигару, сказал: «Не мычи. Мы уже почти приехали», – всадник чиркнул спичкой о джинсы пленника и зажег сигару в зубах. Пламя на секунду осветило его лицо: резкие черты лица, несколько мелких шрамов, узкий нос, чуть сдвинутые брови и беспощадный взгляд серых глаз. Всадник выглядел помято, он не брился уже неделю, а из-под шляпы торчали нестриженые волосы. Возраст Джима определить было сложно, ведь такие люди живут ровно до тех пор, пока пуля не оборвет их жизнь, а значит, он был уже достаточно стар по этим меркам. Однако, будь Джим простым бакалейщиком, любой миролюбивый горожанин не задумываясь сказал бы, что он еще сравнительно молод. От других охотников за удачей его отличал разве что вечный отпечаток грусти на лице. Даже когда он изредка улыбался, глядя в лицо своей смерти, улыбка его была полна цинизма и безразличия.

Вот впереди показался небольшой городок. Дюжина деревянных и несколько каменных домов, стоящих вдоль дороги. Пара колодцев, да старая церковь – последняя надежда, уходящих в иной мир стариков, на лучшее. Доехав до городка, всадник остановился прямо напротив шерифского участка и подождал, пока глава охраны правопорядка выйдет к нему навстречу.

– Утро доброе, Джим. Кого ты нам привез? – с любопытством спросил усатый, слегка полноватый шериф в широкополой шляпе, галстуке, новых блестящих сапогах и черной жилетке, на которую была прицеплена серебряная шестиконечная звезда.

– Это… – силился припомнить гость, – Мистер Андерсен, – сказал всадник, слегка поворачиваясь в седле, чтобы оглядеть пленника, – Он очень хотел Вас видеть.

Сказав это, Джим взял пленника за ворот рубахи и скинул его с коня прямо к ногам шерифа. Андерсен упал на спину и, взвыв от боли, попытался что-то прорычать на всадника, но кляп во рту не позволил ему выругаться членораздельно. Карсон тем временем, порывшись в своей сумке, вытащил потрепанный свиток и протянул его шерифу. Развернув его, тот увидел портрет «мистера Андерсена» с большой надписью «WANTED» сверху и ценой в две тысячи долларов снизу.

– Вооружённый разбой, убийства, налёты… Крупная рыба, Джим. Завтра мы его повесим.

– Если ты надеешься, что я останусь посмотреть, то смею тебя заверить, меня ждут более значимые дела.

– Послушай, Джим…

– М? – устало промычал всадник, неспеша поджигая новую сигару, взятую у пленника.

– Я не могу тебе сейчас заплатить, – ответил, отводя глаза, шериф, – Треклятые Южане забрали у нас все, пока базировались здесь!

– М-м-м-м! – С наигранной разочарованностью развел руками Карсон, закатив глаза, – Так что же мы будем делать? – спросил он, не вынимая сигары изо рта, с притворным любопытством наклонившись с лошади к самому лицу шерифа. Тот вдруг осознал, что даже не заметил, как всадник успел предупредительно расстегнуть кобуру и мягко положить руку на гладкую, удобную рукоять.

– Послушай, у меня есть для тебя предложение! – шериф, смахнув со лба холодный пот, посмотрел на Карсона, – Нас терроризирует банда из окрестностей Голден Сити! Если ты избавишься от них, я заплачу тебе в два раза больше, чем ты бы получил за оба этих заказа вместе!

– А тебе самому-то не кажется, что это слишком уж неприкрытый обман? – осведомился Джим, помахивая сигарой перед лицом представителя закона, – У них целая банда, как ты говоришь. Я – один. Это будет стоить тебе не одну сотню звонких золотых монет. А если монет не найдется, то может стоить и головы…

– Если не справишься ты, значит никто не справится с этими бандитами. Их главаря зовут Черноглазка Пат. Его прозвали так, потому что у него нет глаза и он всегда носит на нём черную повязку. Когда ты разберешься с этим, я уже смогу набрать для тебя нужную сумму. К нам сейчас приезжают новые торговцы, я смогу слегка задрать для них пошлину и…

– А как меня называют? – спросил Джим, снова выпрямляясь в седле. Взгляд его, сощуренных от яркого солнца глаз, больше не буравил лицо шерифа, а был теперь бесцельно направлен вдаль.

– Да… никак… – смутился мужик, – Печальный Джим, иногда, – растерялся шериф от резкой и неожиданной смены темы разговора.

– Все лучше, чем Черноглазка! – ответил всадник.

***

Джим Карсон глубже натянул шляпу на голову, чтобы ничей взгляд не сумел случайно встретиться с его глазами, и открыл дверь в городской салун. Путь предстоял неблизкий, а потому нужно было в последний раз хорошо поесть перед отправкой и пополнить некоторые запасы. Взгляды старых фермеров и горячих молодых ковбоев устремились к нему, как только его шпоры трижды звякнули в такт тяжёлым шагам сапогов. Добравшись до барной стойки, угрюмый гость подкинул в воздух увесистую монету, которую бармен ловко поймал на лету.

– Дай мне еды, виски и… наполни этот бурдюк водой.

– Эй! Здесь не хватит на всё! – презрительно прищурившись, ответил хозяин салуна. Джим немного приподнял голову, и шляпа приоткрыла его взгляду путь к душе бармена.

– Я знаю. Это задаток. Остальное получишь, когда я окажусь доволен твоей работой, – бармен не стал возражать и неуверенно кивнул.

Джим Карсон сел за свободный стол и скоро мальчишка-разносчик поставил перед ним еду. Не успела первая ложка достичь рта Карсона, как из-за центрального стола поднялся рослый ковбой с оттопыренными ушами и чёрными, как смоль, растрёпанными усами. Его брови сильно надвигались на выпученные глаза. Он подошел ближе к столу новоприбывшего и произнёс:

– Мы с парнями сейчас поспорили… я сказал, что ты обычный разбойник с большой дороги, а вот они считают тебя охотником за головами. Так скажи мне, чужак… чем ты занимаешься? – здоровый ковбой поставил ногу на табуретку и с вызовом уставился на Карсона. Джим отложил ложку и, не поднимая головы, ответил:

– Свистульками глиняными торгую.

Услышав это, бугай покатился со смеху. Его друзья и посетители за соседними столами тоже начали понемногу расплываться в кривых улыбках, оценивая дерзкую наглость гостя.

– Мы здесь не любим бандитов и шутников, мой друг, – сказал бугай, – Жить честным трудом не также легко, как грабить караваны. Доедай эту миску и катись отсюда.

– Будь уверен, я именно так и сделаю.

– Я знаю, кто это, Боб! – неожиданно выкрикнул тощий забулдыга за соседним столом, – Это Джим Карсон! Знаменитый охотник за головами!

– Так значит ты всё-таки охотник… – ухмыльнулся бугай Боб.

– В свободное от торговли время, – ответил Карсон и несколько посетителей рассмеялось.

– Эй, охотник! – выкрикнул тощий и кинул на стол Джиму несколько монет, – Убей для меня Боба! – посетители снова засмеялись. Карсон смахнул монеты на пол рукой и посмотрел на Боба.

– Как только он нарушит закон… непременно, – взгляд Джима впился в глаза Боба так, что тот рефлекторно отшатнулся. Джим встал и окинул взглядом посетителей салуна, – Поговорим начистоту. При мне сейчас два шестизарядных револьвера и многолетний опыт стрельбы. В моём сапоге – нож, который я выхватываю за две с половиной секунды и использую для разделывания туш животных, но его предназначение легко изменить. Даже если вы разом в меня выстрелите, я успею положить как минимум двоих из вас. Если вы окажетесь недостаточно меткими – четверых. Хотите проверить удачу и узнать, кто сегодня поймает мою пулю?

– Никто! – крикнул из-за барной стойки хозяин салуна, – А ну-ка успокойтесь, мужики! Нечего его трогать! – посетители, услышав это, медленно развернулись к своим столам, а бугай Боб нехотя пошёл к своему месту. Джим Карсон сел и закончил трапезу.

***

      Копыта верного коня бодро выбивали из сухой земли прерии облачка пыли. Ритмичный стук их учащал пульс, встряхивал тело и бередил душу. Вновь впереди была дорога – единственный бог вечных странников, в которого нельзя не поверить, когда живёшь его дарами. Дорога ценит верных. Тот, кто верен ей, никогда не пропадет в пути. Мимо проносились мириады кактусов и сухих древ, разбросанные то тут, то там валуны. Вдалеке, тронутые легкой таинственной дымкой, возвышались великие горы: седоголовые древние созерцатели, мудрые и спокойные. Они неподвижно взирали на небо, глухие и слепые к людской суете, наблюдали, как солнечный диск сменяло полотно, прошитое сиянием мириадов звезд. Впереди показался еще один путь, проложенный через дикий рельеф прерии руками китайских рабочих – железная дорога. Приблизившись к ней, Джим удивился, что рельсы не были повреждены взрывами, ведь и северяне и южане часто взрывали пути снабжения друг друга. На путях виднелось что-то. Кто-то. Охотник за головами соскользнул со спины скакуна, ловко перекинув правую ногу через голову животного. На путях стоял смуглый человек средних лет, в жилете, сапогах и штанах, сшитых из кожи, голову от палящего жара солнца прикрывала черная широкополая шляпа. У него были прямые черты лица, большой, благородной формы нос, черные волосы, сплетенные в косу до лопаток и пылкие глаза. Увидев Карсона, он моментально вскинул, висящую до того за спиной, винтовку.

– Ни шагу дальше, бледнолицый! Или Адэхи отправит тебя к твоим предкам!

– Ты хоть знаешь, куда нужно нажимать, апач? – усмехнулся Джим, уверенно подходя вплотную к индейцу. Дуло винтовки уперлось Карсону в грудь. Он слегка навалился на ствол и индеец, начав терять равновесие, попытался отступить, но сумел передвинуть лишь левую ногу. Он лишь на миг бросил взгляд назад, но этого времени хватило охотнику за головами, чтобы быстрым движением отвести от себя дуло и пнуть наглеца ногой в грудь. Адэхи выпустил ружье и мешком свалился на шпалы, но правая нога его осталась на месте.

– Это тебе не веревку на палке натягивать! – презрительно буркнул Джим, разглядывая ружье. Увидев, что индеец не может подняться, он согнулся и присмотрелся к его правой ноге: та намертво застряла в чьей-то норе, вырытой прямо между шпал. Носок сапога скрывала рельса железной дороги. Вдалеке зазвучал высогий голос паровозного гудка.

– Теперь, как койоту, тебе придется отгрызть ногу, – проговорил Джим.

– Аррр… – Адэхи бросил взгляд на поезд и решительно посмотрел на Карсона, – Убей меня, бледнолицый! Я не хочу умереть так нелепо. Забери мою жизнь, в уплату за сохранение чести!

– Да не городи ты чушь, – вздохнул охотник за головами и потянул за застрявшую ногу. Вытащить ее из норы не получилось. Сапог тоже сниматься не хотел. Паровоз гудел совсем близко. Внезапно Карсона осенило. Он выхватил нож и рассек кожаное голенище сапога. Нога выскользнула, и пленник железной дороги в тот же миг перекатился в сторону от смерти. Спустя несколько секунд мимо пронесся груженый состав.

– Жизнь Адэхи теперь твоя, бледнолицый. Как бы позорно это не звучало… он обязан тебе.

– Оставь себе свою жизнь и обязанности. Мне хватает и своей планиды, – усмехнулся Джим и вернул ружье, – Может когда-нибудь свидимся! – воскликнул он и поскакал прочь. Он не любил, когда индейцев притесняли. В молодости к дому его семьи приезжали иногда краснокожие люди. Грязные, в ободранных одеждах, они просили еды, воды и крова. Убить индейца считалось не только делом чести в этих краях, это считалось самым опасным видом охоты. Гордые краснокожие хозяева этих земель стали бесправным скотом, мясом, для корма собак. Отец Джима не любил индейцев и всегда приказывал им убираться, однако мать, тайком от мужа всё-таки приносила им свёртки с кое-какими припасами. Джим, видевший это в детстве, не мог забыть её отношения к несчастным изгнанникам даже сейчас.

***

Найти человека в бескрайней пустыне занятие не из простых. Потратив на поиски три дня, Джим, наконец, разыскал лагерь Пата. Бандит расположил своих людей в лагере, около давно позабытой деревеньки, где жил от силы десяток бедных фермеров. Джим не мог сразу действовать. Для начала ему нужно было изучить врага и узнать, сколько в лагере человек. Его собственная, внушительных размеров, фигура, наверняка бы вызвала подозрения, а потому Карсон разыскал в деревне резвого парнишку и предложил ему работу. Парень без лишних вопросов согласился присоединиться к разбойникам и следить за ними для Карсона, как только получил от охотника несколько монет. Сам Карсон разглядывал лагерь Черноглазки в подзорную трубу, лежа в тени пышного кустарника на вершине холма и считал, сколько у бандита людей. Они редко выезжали из лагеря. Только маленькие конные группы иногда уезжали сутра, чтобы совершить очередной набег и возвращались под вечер с добычей. Жертвами их были мелкие поселения, да бродячие торговцы. Никто не рисковал нападать на военные обозы.

Так прошло несколько дней. Джим знал в лицо уже почти каждого члена банды. В этот вечер, как и всегда, Карсон сидел у маленького костра, разведенного им в ущелье за холмом, там же лежали его вещи, и стоял конь. Костер можно было разводить только в сумерках, чтобы бандиты не увидели дым. С минуты на минуту должен был появиться нанятый парень и рассказать что-то новое о банде Пата. Он через день приходил с доносом и никогда не опаздывал. Джиму нравилась обязательность юнца. Очевидно, он так старался ради денег, но даже ради них не каждый выберет честность. Зашуршали листья, в ущелье сбежал по откосу мальчишка в старой рубахе и рваных штанах.

– Мистер Уилсон! Мистер Уилсон! Вы здесь? – бойко повторял паренек.

– Да здесь я, здесь, – откликнулся на придуманное имя Джим, – Говори еще громче, а то тебя услышали только дозорные в лагере.

– Ах, да… – парень смутился, но всё же не смог усмирить огня в глазах и быстро оживился снова, – Я слышал их разговоры с Патом. Они сказали, что завтра идут в Голден Сити! Сразу все! Снимаются с места и уходят туда. Вроде бы, хотят достать что-то из старой церкви. Какое-то сокровище, спрятанное в ней! – глаза юноши горели неудержимой жаждой приключений.

– Отлично. В таком случае твоя работа закончена, – произнес Джим и бросил ему мешочек с монетами.

Парень радостно поймал его на лету и поспешил убраться из ущелья, а Карсон начал медленно собирать вещи. Наутро придётся последовать за бандой в город. Может быть, удастся успеть перестрелять отставших. Нападать на целую банду бессмысленно, так что пора понемногу проредить их ряды. В предыдущие дни Джиму уже удавалось отстреливать отставших от группы бандитов, возвращающихся с пожитками после дневных грабежей, однако у Черноглазки всё ещё слишком много людей. Вдруг прогремел выстрел. Сумка с вещами выпала из рук, рассыпав по земле патроны и уложенную пищу. Всколыхнув старый плащ, сверкнул в твердой руке револьвер. Джим, прижавшись спиной к скале, оглядел стены ущелья и крутой скат, по которому можно было спуститься вниз. Внезапно прямо из тьмы вылетел парень, с которым только что беседовал Джим, и скатился на дно ущелья к своему нанимателю. Стонущий от боли мальчик умирал. Его живот, изрезанный ножом, представлял собой кровавое месиво. Джим последний раз посмотрел парню в глаза и выстрелил ему в лицо. Быстрая смерть намного лучше той, что готовили для него убийцы. Тело несчастного с глухим звуком упало навзничь, разбросав вокруг капли крови. «Спи спокойно, парень… Может это и к лучшему, что ты не успел познать эту жизнь во всех её проявлениях. Ты бы разочаровался ещё сильнее», подумал охотник за головами. Джим выдал своё местоположение выстрелом, но он понимал, что, скорее всего, и так окружён. Теперь ему оставалось только забрать с собой как можно больше бандитов. Выбраться из этой ямы живым ему наверняка не удастся. По откосу медленно спустился человек. Карсон рефлекторно вскинул оружие, но противник своей пулей тут же прошил правую руку охотника за головами. Карсон дернулся от резкой боли и выпустил револьвер, прижав раненную руку к груди. Тут же по краям ущелья возникли люди Пата и направили стволы на Джима. Охотник был окружён, как и предполагал. Он поменялся ролями со своими жертвами. Дрожащий свет маленького костра осветил лицо незнакомца, и Джим тут же увидел черную повязку на левом глазу. Это был Пат. У головореза было красное рыхлое лицо, сверкающие в глубине глазниц угольки зрачков, смуглая кожа, выдававшая в нем мексиканца, черные, слегка завитые вверх концами, усы и жесткая торчащая вперед борода.

– Что, мистер Уилсон! Вздумали меня убить?! – его лицо выражало дикую ярость, и голос дрожал от неистового напряжения. Он едва сдерживал себя, чтоб не наброситься на охотника.

– Предложение выглядит выгодно, – съязвил Джим.

Пат взревел и пнул Карсона с такой силой в живот, что тот не удержался на ногах. Он осел и начал жадно хватать воздух ртом. Бандит толкнул противника ногой на землю и, оскалив зубы, наступил на раненую руку Джима, отступив только через несколько секунд, когда вдоволь насладился болью побежденного врага. Он убрал сапог с некоторым усилием над собой, как человек, который, еще не вполне насытившись, оставляет последний кусок пирога себе на ужин. Его губы продолжали слегка подергиваться в зловещей улыбке. Слегка отдышавшись, Карсон, уперся здоровой рукой в землю и медленно поднялся, снова посмотрев на Пата.

– Интересно, сколько я сумею выручить за твою голову… – улыбался Пат.

– Спросишь у шерифа, когда я принесу ему твою.

– Скотина! – воскликнул Пат и ударил Джима рукоятью револьвера в челюсть, снова повалив его на землю, – Привяжите этого гада за ноги к лошади! Отвезем его в пустыню, пусть подохнет там от жары! – Бандит наклонился к лежащему Карсону и сказал тихим голосом: «Я ненавижу таких наглых выродков, как ты. Тебе повезло, что она близко, а то бы до нее доехали только твои жалкие ошметки, а остальное размазалось по дороге!». Пат рассмеялся, задрав голову и широко раскрыв рот, потом вдруг снова повернулся к Джиму и с ненавистью ударил его сапогом в лицо, от чего тот окончательно потерял сознание.

***

Джим очнулся в полном одиночестве, лежа на раскаленном песке пустыни. Все тело болело от многочисленных ушибов и ссадин, а кожа на открытых участках начала обгорать. Голова раскалывалась от невыносимой боли. Он приподнялся в попытке оглядеть себя. Одежда была грязной и кое-где порванной (видно, его действительно протащили на веревке за конем), кое-где виднелись небольшие пятна крови. Джим перевернулся, слегка приподнявшись на руках. Шляпу бандиты забрали с собой, как трофей. Сапоги с охотника за головами тоже стащили. Само собой в карманах не осталось ни одной монеты. Он с усилием поднялся и тут же почувствовал, как сильно закружилась голова. Словно пьяного, его повело вбок, и он снова рухнул на землю. Раскаленный, как сковорода, песок нещадно жёг босые ноги так, что при любой возможности их хотелось зарыть поглубже в обжигающие крупицы, так как в глубине они не были так раскалены. Вновь собравшись с силами, Джим осторожно встал и огляделся: вокруг не было ничего, только дюны. Следы всадников, притащивших его сюда, давно занес вечно бушующий на этих просторах ветер, так что куда идти было неизвестно. Сверившись с солнцем, наемник решил идти на запад, хотя мозг его абсолютно не слушался. Какой-либо уверенности в выборе направления не было, но и лучше идей в голову не пришло.

***

Черноглазка Пат стоял напротив старой церкви и напряженно ждал. Несколько парней вокруг него постреливали в воздух, не давая напуганным жителям выйти из домов. Никто уже долгое время не смел трогать на этот город. Нападение Пата стало настоящей авантюрой. Городом Голден Сити уже очень давно заправлял легендарный «Черный шериф». Пришедший из ниоткуда, никому не известный, немолодой уже боец быстро завоевал уважение местных и скоро был назначен главным блюстителем порядка. Никто по-настоящему не знает, когда он снова решит уйти, однако каждый здесь мог рассказать не один десяток историй, восхваляющих феноменальный талант Черного Шерифа к стрельбе и езде на лошади. Не даром по всему дикому западу каждый разбойник знал, что не стоило переходить дорогу Черному шерифу, ведь в таком случае, долго прожить уже никак не получится. Пат отправил едва ли не всю свою банду отвлечь внимание шерифа и его бойцов, чтобы сам город остался без защиты. Потому теперь разбойник дергался от каждого шороха. В любом случайном завывании ветра ему чудился роковой стук копыт возвращающихся в город всадников.

– Приведите сюда проповедника! – в негодовании воскликнул он. Двое парней нырнули в створки двери и через мгновение вытащили до смерти перепуганного священника, – Отвечай, священник, где карта, которую запрятал тут Морган?!

– Я ничего не знаю, сударь, клянусь! – раб божий сжался на земле от страха: никогда прежде смерть еще не была к нему так близко как сейчас.

– Будь уверен, священник, мои парни перероют каждый угол твоей забытой богами церкви и найдут то, что я ищу! Быстрее!!! Шевелитесь, свиньи!

– Santa Maria domes patros.... Santa Maria domes patros… – лепетал священник старую испанскую молитву. Пат презрительно сморщился, взглянув на него.

– О чем ты молишься, червяк… – головорез брезгливо подхватил падре за руку и одним сильным движением поставил на ноги, – Твой бог дал тебе руки, ноги, ум и место под солнцем. А ты смеешь скулить и просить у него спасения?! Кто не мешал тебе стать сильнее, выучится стрельбе и прикончить меня на месте при первой встрече? Никто. Но посмотри. Я могу убить тебя прямо сейчас. Могу перестрелять всех в этом городе. А что можешь ты? Так ответь мне на вопрос, щенок… Кого твой бог любит сильнее? Тебя? Жалкого попрошайку не способного защитить свои идеалы, или меня, в чьи руки он передал твою никчёмную жизнь? Может я и есть твой ангел Заапиил, что воздаст тебе за грехи огненным прутом по шее? Слабость – тоже грех. Ну где, ГДЕ?! – не выдержал Пат, с нетерпением замахав руками на подчиненных.

– Мы там все перерыли, Пат, и ничего не нашли! – откликнулся один из бандитов вышедших из церкви.

– Послушай, падре, у меня нет времени болтать с тобой, так что просто ответь на вопрос: где то, что я ищу?!

– Й-я не знаю ничего, г-госп-подин, – пролепетал священник.

– Я разве похож на мальчика из хора?! Думаешь я также верю всем твоим словам? Если ты не ответишь сейчас, где кусок карты, Богом клянусь, я окроплю каждый камень здесь твоей вонючей кровью, и будь уверен мне ее хватит еще и на то, чтобы коней напоить! – проповедник закричал и попытался вырваться из рук разбойников, но только получил от Пата тяжелый удар кулаком в ключицу. Кость хрустнула, от чего бедняга еще громче закричал, но не стал больше дергаться.

– Хватит! – взмолился он, – я ничего не знаю! Несколько лет назал мы перестраивали церковь… ремонтировали стены и все прочее… Но когда мы собрались поменять старый деревянный крест на вершине часовни, настоятель настрого запретил нам это делать… До сих пор не знаю, чем ему так дорог был этот крест… Может что-то спрятано там? Может там тайник, который вы ищете? Пожалуйста… Это все, что я знаю! – Пат кивнул и встал напротив церкви, посмотрев на старый деревянный крест. Бандит медленно достал из кобуры револьвер и, не обращая внимания на испуганный вой пленника, выстрелил несколько раз в деревянный крест на вершине. Пули пробили его насквозь, раздробив в щепки внешнюю древесину. Внутри оказалась полость, откуда выпал небольшой квадратный камень, размером с ладонь. На нём были процарапаны очертания какой-то местности. Камень свалился к ногам Пата и глаза разбойника загорелись алчным огнем. Он влез на лошадь и, не отводя взгляда от находки, произнес:

– Спасибо, милейший, ты нам очень помог. Вперед, братья! Скоро мы навсегда вернем удачу в наши судьбы! – Банда ответила на это радостным восклицанием и последовала за командиром, оставив священника лежать на земле.

***

Все вокруг было словно в тумане, Джим, замерев, глядел в щелку дверей шкафа. По всему дому бегали бандиты. Отец и старший брат пытались остановить их, но немногих им удалось перестрелять, прежде чем они пали от пуль сами. Мать спрятала его и Дженни в шкафу, но сама тоже пала от ножа грабителя. Теперь, не найдя больше никого, кто мог бы оказать сопротивление, они рылись по сундукам и ящикам, сбрасывая все, хоть сколько-нибудь ценное в огромные мешки. Подсвечники, блюда, серебрянные кувшины, даже оружие со стен: все летело в грязные котомки расхитителей. Вдруг шум утих и где-то вдали раздался зловещий хохот обезумевшего человека. Он эхом разлетелся по комнатам. Джим посмотрел на Дженни: девочка тихо плакала, закрыв лицо руками. Мальчик прижал сестру к себе. По его лицу тоже беззвучно лились слезы…