Текст книги "Бот"

Макс Кидрук
Бот

Григорию Мирошниченко, или, наверное, лучше сказать – Грегу Миро, знающему, что деньги – это мусор, и подарившему мне ангольскую авантюру…

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства.

Осторожно! Ненормативная лексика

«Коронация слова» создает новую волну украинской литературы – яркую, разножанровую, захватывающую – зеркало для современности и сокровище для будущих поколений.

Татьяна и Юрий Логуш, основатели проекта

Международный литературный конкурс романов, киносценариев, пьес, песенной лирики и произведений для детей «Коронация слова» был основан при поддержке бренда самого популярного украинского шоколада «Корона». Главная цель конкурса – содействие развитию современной украинской культуры.

Литература, кино и театр выбраны не случайно – именно они являются стратегическими жанрами культуры, которые формируют и характеризуют зрелость нации.

Целью конкурса и его задачей являются открытие новых имен, издание лучших романов, стимулирование и поддержка современного литературного процесса, кино, театра и, как следствие, наполнение украинского рынка полнокровной конкурентоспособной литературой, а кино и театра – качественными украинскими фильмами и пьесами.

koronatsiya.com

Подсознание: кибервойны

Автор, молодой украинский писатель Макс Кидрук, обозначил жанр своего романа как технотриллер, что сразу указывает на связь с кинематографом: как известно, «отец технотриллера» Майкл Крайтон работал киносценаристом и права на его роман «Парк юрского периода» Стивен Спилберг купил еще до публикации.

Действительно, в романе «Бот» читателя подстерегает почти непрерывный каскад приключений – погони, стрельба, кровавые драки… И все это на фоне космических пейзажей пустыни Атакама или индастриала подземных лабораторий. Есть в книге и элементы фильма ужасов. Есть элементы детектива: герои на протяжении доброй половины романа выясняют, кто же из них работает на врага. Читатель побывает в офисе киевской компании – разработчика компьютерных игр, на совещании руководства Пентагона, в кабине сверхзвукового бомбардировщика-невидимки, в грузовике чилийского водителя-наркомана, в жилище карлика-мафиози… Иронический, а подчас грубоватый стиль романа отсылает нас не только к традициям украинского бурлеска, но и к фильмам того же Тарантино.

Ну так, может, лучше посмотреть какой-нибудь приключенческий фильм?

Но у книги по сравнению с фильмом есть одно важное преимущество – свобода. Читатель, к примеру, волен сам выбрать ритм чтения – может проглотить роман на одном дыхании, а может в некоторых местах замедлить чтение или даже вернуться и кое-что перечитать. Ведь роман «Бот» – это еще и детектив интеллектуальный: главному герою, программисту-вундеркинду, предстоит распутать причины киберкатастрофы, случившейся на стыке нейрофизиологии, наноимплантации и компьютерных технологий. Попутно читатель получает возможность задуматься, как устроено наше сознание. Или, скорее, – о нашем незнании, как оно устроено. Поэтому автор и сообщает читателю некоторые сведения о так называемой теории хаоса, занимающейся исследованием систем из миллиардов отдельных элементов – таких, как наш мозг. Вмешательство в подобные системы грозит непредсказуемыми последствиями. Тем более если в одну систему объединена сотня мозгов.

Сама коллизия «ученый – дело его рук», конечно, не нова. Тому же «Парку юрского периода» предшествовали не только «Франкенштейн», но и, скажем, романы советского классика Александра Беляева (читая роман Кидрука, вспоминаешь в первую очередь «Голову профессора Доуэля» и «Продавца воздуха»).

Однако Кидрук предостерегает, что в роли Франкенштейна – «отца» вышедшего из повиновения монстра – может выступить вся современная наука как целое. Развивая мысль автора, можно сказать, что современный научный эксперимент не просто осуществляется на стыке нескольких научных дисциплин, но и основывается на последовательном каскаде научных теорий. Даже если все эти теории правильны, не получаем ли мы за счет роста количества элементов, из которых строится научный эксперимент, систему, которая описывается уже теорией хаоса? Не будут ли результаты такого научного эксперимента принципиально непредсказуемы? Не прорвется ли катастрофой наружу «подсознание» науки, как прорвалось оно в эксперименте, описанном в романе?

Так что опасные повороты сюжета, по замыслу автора, являются метафорами как состояния современной науки, так и состояния нашего сознания.

Надеюсь, российский читатель оценит как интеллектуальную насыщенность, так и живой увлекательный сюжет романа одного из самых интересных и многообещающих украинских авторов.

Андрей Пустогаров,

член союза «Мастера литературного перевода»,

кандидат технических наук

БОТ, -а, муж.; мн. -ы.

(англ. bot, сокр. от англ. robot – автомат, робот) – программа, порой с элементами искусственного интеллекта, копирующая действия человека. В компьютерных играх используется для управления противниками или как клон «живого» пользователя в интернет-чатах и на форумах. Боты используются для эффективного выполнения рутинной работы, там, где нужна более быстрая, чем у человека, реакция, а также для полного подражания и копирования поведения человека.

Несмотря на значительный прогресс в исследованиях головного мозга человека, многое в его работе до сих пор остается загадкой. Функционирование отдельных клеток хорошо изучено и объяснено, но понимание того, каким образом в результате взаимодействия десятков миллиардов нейронов мозг функционирует как единое целое, доступно только в очень упрощенном виде и требует дальнейших глубоких исследований.

Господь наказывает нас за то, что мы не можем себе представить…

Стивен Кинг. Дьюма-Ки

Начало…

I

Вторник, 4 августа, 17:23 (UTC[1]1
  Coordinated Universal Time (UTC) – синхронизированное всемирное время. Общепринятая точка отсчета локального времени в часовых поясах. За опорное UTC взято местное время на долготе Гринвича или Лондона (нулевой часовой пояс). UTC –4 («минус четыре») означает, что время в Чили на 4 часа отстает от времени в Британии. Не так давно синхронизированное время называлось Greenwich Mean Time (среднее время по Гринвичу) и обозначалось как GMT. – Здесь и далее прим. авт.


[Закрыть]–4)

Трасса между Сан-Педро и Каламой

Пустыня Атакама. Чили

Джей-Ди был далеко не первым, кого обманула их детская внешность… Длинные тени стелились по сухой земле. Предзакатное солнце тусклым шаром висело перед лобовым стеклом, заливая салон «range rover’а» золотистым светом.

Разбитая донельзя дорога выскальзывала из-под капота и, то пропадая, то вновь всплывая из-под песка, шла к северо-западу. По ее сторонам простирались безводные сланцы и полузанесенные песком известковые скалы Атакамы, самой сухой пустыни на Земле. Далеко позади «range rover’а» возвышались голые хребты Анд, среди которых, как остроконечный нарост на теле ящера, выпячивался кратер Ликанкабура, шестикилометрового погасшего вулкана. Небесная синь заливала все вокруг, даже далеким горам придавая фиолетовый оттенок. Серебристый внедорожник уверенно пробивался к Каламе[2]2
  Поселение в пустыне Атакама на севере Чили, столица провинции Эль-Лоа, входящей в регион Антофагаста.


[Закрыть] – единственному населенному пункту в радиусе двухсот километров вокруг Сан-Педро, который имел право (прямо скажем, довольно сомнительное) называться городом[3]3
  Сан-Педро-де-Атакама – деревня в Чили посреди пустыни Атакама. Плотность населения в регионе – 0,1 человека на км².


[Закрыть]. Не считая Панамериканской магистрали и медных рудников около Антофагасты[4]4
  Большой промышленный город на севере Чили на побережье Тихого океана.


[Закрыть], на севере Чили не так уж много мест, несущих на себе печать цивилизации.

Джей-Ди Ричардсон, сорокапятилетний кардиохирург из Окленда (Новая Зеландия) отодвинул сидение вглубь салона, откинул спинку и вытянул утомленные ноги. Он провел все выходные, разъезжая по околицам Сан-Педро. Статный чилиец Флавио успел показать ему много интересного: Лунную долину, лагуну Чакса и лагуну Баррос-Негрос, а еще Мисканти – место отдыха розовых фламинго[5]5
  Андский фламинго (Phoenicopterus andinus) – самый редкий в мире вид фламинго. У птицы бледно-розовое тело и желтые лапы. Обитает в горах Перу, на северо-западе Аргентины и на соленых озерах в северных пустынях Чили.


[Закрыть]. Заложив руки за голову, Ричардсон подумал, что не прочь остаться в Сан-Педро. Хотя бы на день. А если бы было можно, то и на неделю. Он даже пожалел, что в Каламе его дожидается Фрэнк.

Фрэнк Ди’Анно, товарищ Джея-Ди по колледжу, тоже волею судеб оказался в этой глуши. Но, в отличие от Ричардсона, который наслаждался отпуском, Ди’Анно был послан сюда в командировку. Фрэнк уже четвертый год работал в австралийской компании, производящей медицинское оборудование. Он приехал помочь с настройкой МРТ, магнитно-резонансного томографа, закупленного для местной больницы. «Шизанутый проект. Какому-то чинодралу из чилийского минздрава, – говорил Фрэнк, – взбрело в голову, что Каламе необходим МРТ. А то индейцам далеко ездить из пустыни в Антофагасту или Икике[6]6
  Икике (Iquique) – город на севере Чили, еще севернее Антофагасты.


[Закрыть]. То, что 90% из них вообще не знают, что такое томография, а 95% ни разу в жизни не нуждались в услугах томографа, никого не остановило». Но деньги были уплачены, и Фрэнку пришлось ехать – помогать местным разбираться с новой техникой.

Узнав о планах друг друга, приятели договорились встретиться в Каламе – выпить по кружке пива. Если, конечно, в этом задрипанном городишке в середине Атакамы есть пиво…

– Что это? – вдруг спросил Джей-Ди, прикрывая глаза от солнца при помощи ладони.

– Где, синьор?

– Там, впереди, – Джей-Ди ткнул пальцем. – Слева от дороги.

Флавио посмотрел в указанном направлении. Несколько секунд он не видел ничего стоящего внимания, но потом на расстоянии в несколько сотен метров разглядел то, от чего его сердце подпрыгнуло, а потом стало тяжелым, как гиря, и сползло на несколько сантиметров вниз. Старик ударил по тормозам и остановил джип.

– Ты что, одурел? – разозлился доктор. – Я чуть не пробил башкой лобовое стекло!

Чилиец молчал, не сводя глаз с одинокой фигуры.

– Это человек, – сказал Ричардсон.

– Я… я не уверен, синьор… – хриплый голос старого индейца странно дребезжал.

– Говорю тебе – это мальчик. У меня зрение лучше.

И действительно, вдали стоял широкоплечий мускулистый паренек.

– С каких это пор в Атакаме водятся белокожие ребята? – попробовал пошутить Джей-Ди.

Чилиец снова не ответил. Ричардсон прищурился.

– Странно. Парень совсем голый, – солнечные лучи шли почти параллельно земле, вонзаясь в глаза, из-за чего Джей-Ди не разглядел надетые на парня обтягивающие серые плавки. – Откуда он тут взялся?

– Синьор, это не человек, – вдруг сказал Флавио.

– А кто же?

– Демон.

– Что? – поморщился доктор. – Флавио, ты…

– Два дня назад его видели в пустыне к северу от Сан-Педро.

– Какой к черту демон? – фыркнул Джей-Ди. – Что за гребаные предрассудки?!

Седоголовый чилиец включил первую передачу и вдавил в пол педаль газа. Взвыв, «range rover» рванул вперед.

Джей-Ди призадумался. С каждой секундой, приближавшей автомобиль к одинокой фигуре, его охватывало смятение. Белокожий мальчик стоял один-одинешенек посреди мертвой бескрайней пустыни, но не подавал голоса и не бежал к машине. Вообще ничего не делал. Стоял и смотрел. Такая сцена могла бы удивить даже на окраине цивилизованного поселка, где-нибудь в Новой Зеландии. В центре Атакамы она вызывала спазмы в животе.

Внедорожник на полной скорости пронесся мимо мальчика, обдав его пылью и мелкой каменной крошкой. Ничего не произошло. Вообще ничего. Джип удалялся. Мальчик, чуть наклонив голову, смотрел ему вслед.

Ричардсон закинул руку на сиденье и оглянулся.

– Это мираж, – произнес доктор, удивляясь, как сразу не догадался. – Обычный мираж. Парень стоит себе где-нибудь на пляже на берегу Тихого океана, а мы наблюдаем лишь его отражение.

– Синьор, вы ошибаетесь… – прошептал Флавио.

Косые лучи хорошо освещали фигуру мальчика. Джей-Ди наконец-то разглядел спортивные плавки и глаза… глаза, смотревшие прямо на него.

Вдруг в голове у кардиохирурга что-то щелкнуло. Секунду или две он не мог уловить, что именно. Но какая-то деталь увиденного не вписывалась в общую картину, упрямо не находя места в его логичном мозге. Доктор напрягся, даже наморщил лоб, но снова не смог понять, что же тут не так, что именно он прозевал.

Но вот до него дошло: мираж развернулся, наклонил голову и смотрел на них! Разглядывал их машину! Понимание нахлынуло столь быстро, что Ричардсон похолодел. По рукам и спине побежали мурашки. Парень не мираж. Не фантом. Ведь призрак не реагирует на то, что происходит вокруг.

Джей-Ди еще не успел полностью осознать свой вывод, как Флавио произнес:

– Это не мираж. – Вцепившись руками в руль, старый индеец испуганно поглядывал в зеркало заднего вида. – В Атакаме не бывает миражей, синьор…

Никаких сомнений: посреди пустыни стоял живой мальчик.

– Остановись! – приказал Джей-Ди.

– Синьор, умоляю вас, не надо…

– Я приказываю тебе немедленно остановиться!

Флавио неохотно нажал на тормоз и остановил машину.

– Синьор, вы не понимаете, что делаете, – бормотал шофер. – Это демон, его видели сразу в нескольких местах…

– Старый дурак, что ты несешь? – рассердился кардиохирург. – Там ребенок! Такой же реальный, как и мы с тобой. Мы не можем просто так бросить его в пустыне. – Джей-Ди на миг запнулся, обрадовавшись собственной догадке. – Откуда ты знаешь, может, где-то поблизости потерпел крушение пассажирский самолет, и этот мальчик – единственный уцелевший из всех пассажиров… Так и есть – он контуженный, поэтому так странно себя ведет.

Новозеландец отстегнул ремень безопасности, вышел из джипа и обошел машину.

Поднятая пыль рассасывалась, с чуть слышным шорохом оседая на землю. Мальчик по-прежнему стоял у дороги и разглядывал «range rover». От Ричардсона его отделяло несколько сотен метров. За парнем тянулась длинная, правильная по форме тень.

Джей-Ди помахал правой рукой.

Мальчик молниеносно отреагировал и помахал в ответ. Тоже правой.

Ричардсон довольно улыбнулся, мысленно обругав Флавио, и замаршировал вперед, по привычке широко размахивая руками. После первого же его шага мальчик сдвинулся с места и пошел ему навстречу… практически так же размахивая руками.

Приближаясь, Джей-Ди был вынужден отметить, что альтруизм его быстро выветрился. По спине опять забегали мурашки. Что-то, черт возьми, было не так. Что-то неладное с этим ребенком. Он не мог сообразить, что именно – Атакама сбивала с мысли. Доктор не страдал агорафобией, но осознание того, что бежать в случае какой-нибудь угрозы некуда (не потому, что действительно некуда – вся пустыня твоя, беги куда хочешь, – а потому, что бежать не имеет смысла: на десятки километров вокруг спрятаться негде), заставляла его сердце учащенно биться.

Вопреки этому Джей-Ди, не сбавляя темпа, продолжал удаляться от машины.

У мальчика была хорошая фигура: широкая грудь, крепкие ноги, накачанный пресс. Она могла бы показаться идеальной, если бы не голова. Она казалась непропорциональной из-за слишком выпуклой верхней части черепа. Вроде бы ничего сверхъестественного. Но все же легкая диспропорция бросалась в глаза.

Когда расстояние сократилось до сотни шагов, Джей-Ди почувствовал еще большее замешательство. На парне не было заметно ни синяков, ни ран, ни следов копоти – ничего, что говорило бы об авиакатастрофе. Он был чист, как ангел, и ничем не напоминал человека, только что выбравшегося из горящего самолета.

А потом – еще несколько шагов – и Ричардсон разглядел его лицо. Оно навеки отпечаталось в мозгу у доктора. Лицо у мальчика было застывшее, похожее на маску. Под мраморным лбом горели совсем не детские глаза, из которых прорывалось что-то черное. Зрачки искрились влажной синевой, но белки… белки были не просто покрасневшими, нет, они полностью пропитались багровой кровью.

Доктор вдруг понял, что в образе невинного ребенка к нему приближается нечто незнакомое и чужое.

В одно мгновение все перевернулось. Ужас – теперь уже не сомнение или смятение, – а настоящий ужас, как электрический разряд, пронзил тело доктора. Он даже клацнул зубами и остановился.

Одновременно остановилось и то существо… Клацнуло зубами…

Между ними были двадцать метров открытого пространства и бесконечная ватная тишина.

– Do you need help? – с трудом преодолевая растущую панику и желание броситься прочь, выговорил доктор. Здравый смысл неистово цеплялся за последнюю отчаянную мысль, что это все же человеческое существо. На случай, если парень не понимает по-английски, Джей-Ди повторил по-испански, тщательно выговаривая слова: – Necesita ayuda?[7]7
  Тебе нужна помощь? (исп.)


[Закрыть]

Существо молчало. Правда, когда кардиохирург говорил, мальчик кривил и растягивал губы.

Джей-Ди почувствовал, как страх клещами передавливает горло. В висках напряженно стучала кровь. Ричарсон сделал глубокий вдох и попробовал еще раз. Последний. Запинаясь, пробормотал:

– У тебя все в порядке? Я просто подумал… мы можем помочь… подбросить тебя до…

И вот – снова! Белокожий мальчик беззвучно пошевелил губами. Затянутые кровавой пеленой глаза впились в лицо доктора. Парень будто бы пробовал что-то сказать, но не было слышно ни звука. Это выглядело настолько жутко, что Джей-Ди сделал несколько шагов назад.

Существо мгновенно отступило на такое же расстояние.

Доктор сглотнул слюну. Сухой серый ветер лизал их фигуры. С востока от Анд наползали сумерки, укрывая серым саваном эту мертвую землю. В голове у Ричардсона мелькнула догадка: «Он повторяет мои движения! Двигается точно, как я, и пытается говорить, когда говорю я». И это совсем не показалось ему забавным.

– Ну его все в задницу! – выругался Джей-Ди, развернулся и, вскидывая ноги, побежал к машине. Он бежал, прижав руку к груди, борясь со всплывающими перед глазами темными кругами и желанием обернуться и убедиться – тот, из пустыни, не гонится за ним.

Когда до джипа осталось несколько шагов, Джей-Ди попал ногой в яму, потерял равновесие и, вскрикнув, рухнул ничком. Дрожа всем телом и проклиная свою неуклюжесть, Ричардсон подтянул под себя колени, вскочил на ноги и… оглянулся. Парень стоял на прежнем месте и не сводил с доктора своих нестерпимо кровавых глаз.

Больше не оглядываясь, как рыба, хватая губами разреженный воздух пустыни, доктор рванул к машине.

– Синьор, это вы? Скажите, что это вы! – заорал Флавио, когда доктор, красный, как вареный рак, с немыслимо выпученными глазами шлепнулся на сиденье. – Скажите, что вы не обменялись с ним телами!

– Заводи быстрей машину, старый дурак! – гаркнул Джей-Ди, вытирая рукой кровь с царапины на щеке. – Не болтай глупостей! Какой, к черту, обмен телами?! Шевелись, Флавио!

– Я же вам говорил…

– Не болтай!!! Заводи джип! Уносим отсюда ноги!

– Слушаюсь, синьор… Слушаюсь…

«Range rover», волоча за собой шлейф пыли, рванул с места и понесся на запад.

Как раз в этот момент краешек солнечного диска задел линию горизонта.

II

Вторник, 4 августа, 17:56 (UTC –4)

73-й км шоссе № 25 «Кармен-Нпьто – Калама»

Пустыня Атакама

Текито Рейес попыхивал косячком и пел, держа руль одной рукой. Его грузовик – старенький пучеглазый «mercedes» – катил на север.

Ревела музыка. В магнитоле крутилась затертая аудиокассета с зажигательными песнями бразильской группы «Banda Calypso». Каким-то невероятным образом отделяя мелодию от тарахтения мотора, дребезжания кузова и хрипа динамиков, Текито подпевал солистке. Он не знал португальского, но все равно подпевал, старательно воспроизводя звуки, вылетавшие из черных колонок.

Текито Рейес был занятным парнем. Мать его была из племени мапуче[8]8
  Мапуче (букв. «люди земли») – индейский народ в Чили и Аргентине. Другое название – арауканы. Численность по разным оценкам – от 1,5 до 2 млн чел. Мапуче – единственный народ Южной Америки, который не был завоеван ни инками, ни испанцами.


[Закрыть], а отец был меланезийцем, некогда мигрировавшим в Антофагасту из далекой Тонги[9]9
  Островное государство в Океании.


[Закрыть]. От матери Текито унаследовал худощавость, а от отца – черную, блестящую, будто покрытую олифой, кожу. Когда мальчику исполнилось семь лет, отец из-за неразрешимых проблем с чилийским правосудием смылся в Боливию. Смылся по-взрослому, поскольку с тех пор его никто не видел. Мать с того времени кое-как старалась вырастить сыночка.

За свои двадцать четыре Текито успел трижды отсидеть в тюрьме (в основном за мелкое хулиганство и употребление наркотиков), заработать свой первый миллион песо, успешно спустить его за игральными автоматами на Сантьяго-де-Чили, дважды жениться и один раз развестись. Теперь он занимался тем, что покупал товар в Антофагасте, столице этой области, и перепродавал его в Каламе. На этот раз кузов его грузовика был завален кухонной посудой, сельскохозяйственным инвентарем, саженцами, свежими овощами и разной хозяйственной мелочью.

Тайной слабостью Текито была марихуана. Чувство пронзительной эйфории, смешанное с безграничным пофигизмом, которое заливало тело после выкуренной сигаретки, каждый раз переносило его в другой мир, в параллельную реальность, где не было боли, тоски, отчаяния, съемных квартир, их грубых хозяев, тупых жестоких полицейских, а вместо этого присутствовала куча смешных (до колик в животе!) вещей.

Правда, парень стыдился своего пристрастия. Пожалуй, единственное, что за два десятилетия синьора Рейес смогла вбить в голову своему сыну, было понимание: наркотики – это зло. «Все наркоманы, – повторяла матрона, – люди конченые, безмозглые обезьяны с билетом в один конец до преисподней, где они будут вечно мучиться и жрать говно. Никого нет хуже… Конечно, если не считать адвентистов и свидетелей Иеговы». Текито не был уверен, следует ли считать настоящим, так сказать, полноценным наркоманом человека, который всего лишь покуривает травку. И это терзало его еще больше.

Так или иначе, а дорога в пустыне между Кармен-Альто и Каламой – едва ли не единственное место, где Текито мог спокойно свернуть косячок, а то и два подряд. Полиция сюда не наведывалась от сотворения мира. Встречные машины попадались редко, да и те всегда были видны издалека. Знай себе – держи руль и жми на газ.

Самокрутка догорела. По кабине растекся сизый дым. Текито перестал петь, наблюдая, как забавно дрожит зеркало бокового вида. Он еще никогда не видел, чтобы зеркало так смешно позвякивало. Через секунду чилиец хохотал так, что из глаз брызнули слезы.

– Господи! Трахайте меня, а я поплачу! Вы только гляньте!.. Зеркало! Ха-ха-ха! – заходился он хохотом, колотя ладонями по рулю. – Нет, ну я не могу!.. Зеркало! Ха-ха-ха!

Не переставая смеяться, Текито поднял глаза на дорогу и заметил мальчика. Пригляделся – точно пацан. Совсем юный, но рослый и мускулистый. Видно, спортсмен. Пацан был голый, не считая серовато-черных спортивных плавок, обтягивающих бедра.

Текито помотал головой из стороны в сторону – привидение не исчезло. Ясное дело, Текито только что по самые уши обдолбался марихуаной. Но все же был не настолько вмазанным, чтобы не понять – он мчится прямо на мальчика. И он бы затормозил или хотя бы попытался объехать, если бы не вопиющая бредовость и нереальность увиденного.

«Белокожий мальчик в одних трусах посреди пустыни за сотню километров от жилья, – промелькнуло в голове у Текито, – это бред. Полная ересь. Такого, на хрен, просто не бывает!» Еще больше сбивало с толку поведение мальчика. Любое существо, на которое прет многотонный грузовик, постарается побыстрее убраться с дороги и уж никак не будет торчать на месте как вкопанное. Именно из-за этого Текито Рейес решил, что перед ним галлюцинация – болезненный образ в его мозгу, вызванный курением чертовой травы. Поскольку такое с Текито случилось в первый раз, он испугался, чуть не намочил штаны, после чего резко, по-девичьи завизжал:

– А-а-а-а-а! – и нажал на педаль газа…

Мощный удар привел его в чувство. Руль вылетел из рук, двигатель всхрипнул, подавившись. Машину снесло вправо – в девственную пустыню.

Наконец, грузовик остановился, задрав нос, на небольшом пригорке. С обочины, шурша, посыпалась щебенка. Потом стало тихо. После оглушительной музыки и рева мотора тишина просто парализовала Текито. Если бы ему не было так страшно, он бы решил, что уже дал дуба.

В течение нескольких секунд Текито ошарашено разглядывал паутину трещин в левом нижнем углу лобового стекла. Потом дрожащими руками завел двигатель и включил фары. Сумерки уверенно подступали с востока, и Текито почему-то страшно не хотелось оставаться один на один в темноте с тем, что он сбил. Рокот мотора мало успокаивал, зато фара заработала. Правда, только одна – правая.

Текито вывалился из кабины и на ватных ногах взобрался на шоссе. Слева, неподалеку от места столкновения, среди осколков стекла, кусков металла с решетки радиатора и бурых пятен крови лежал белобрысый мальчик. Текито, всхлипывая, подошел к нему.

– Белый! – Шофер опустился на колени. – Срать и плакать! Я грохнул белого чувака!

Поддерживая голову мальчика одной рукой, чилиец оторопело смотрел на забрызганную кровью кожу, взлохмаченные русые волосы и неподвижно вытаращенные глаза, по-мертвому уставившиеся в равнодушное небо. Из многочисленных ран на накачанной груди и животе парня сочилась кровь.

Текито неожиданно понял, что его снова посадят, причем надолго.

– Он белый… – причитал горе-шофер, поглаживая пальцами светлые пряди. – Черт бы его взял, белый! Такой белый, что аж… – Неожиданная догадка вонзилась ему прямо в сердце: – Турист! Парень не местный! – тут Текито уже действительно запаниковал: – О Боже, я завалил туриста!!!

Убить белого путешественника в регионе, где только-только начали развивать туризм… За это не просто посадят. Его сожгут живьем, линчуют, четвертуют, а остатки бросят на съедение здешним ушастым лисичкам.

Вытянув шею, Текито огляделся по сторонам. Солнце село за песчаными холмами на западе. Дорога в обе стороны была пустой. Только ветер шуршал песком, и изредка вздыхала, приветствуя вечернюю прохладу, растрескавшаяся земля. Вокруг ни души. Мерзкая и скользкая, как земляной червь, мысль заползла перекупщику в голову. «Оттащить метров на триста от дороги. Ясный перец, тело будут искать, но пустыня умеет хранить свои тайны».

Чилиец еще раз воровато огляделся. Горизонт был пуст.

Текито резко нагнулся, подхватил тело мальчика под мышки и потащил в пустыню на запад от дороги. Мальчик оказался ужасно тяжелым. Хорошо тренированные мышцы всегда тяжелее студенистого жира. Через минуту Текито запыхался так, что даже потемнело в глазах.

– Ну и кабан! – выругался он, утирая пот со лба. – Как будто из свинца отлит!

Минуту-другую он отдыхал, присев на корточки, а потом поволок труп дальше, время от времени опасливо озираясь по сторонам.

– Господи, только бы никого не принесло, – руки Текито дрожали, как у неврастеника. – Господи, сделай так, чтоб никто не появился на дороге.

Сумерки сгущались. И становились острее звуки. Машина скрылась за холмом, но холостое тарахтение двигателя и рассеянный свет фары выдавали ее местонахождение.

Оттащив парня на достаточное расстояние, Текито остановился и долго восстанавливал дыхание. Руки и шорты чилийца почернели от крови. Ничего, выстирает дома.

Он успокоился (насколько это возможно в такой ситуации) и уже собрался идти обратно.

– Извини, парень, – сказал он на прощанье. – Я не хотел. Так уж вышло…

Неожиданно мальчик зашевелился. Текито вскрикнул и чуть не наложил в штаны (второй раз за вечер – черт!), но быстро сообразил, что мертвые не шевелятся. Значит, упитанный малыш-голыш жив! Спустя мгновение белобрысый мальчик снова дернулся и застонал. Раны на животе закровили.

– Говнюк! – завизжал Текито. – Так ты не сдох! – Он поднял руки и прокричал в темноту, обращаясь к Господу Богу, которого только что просил убрать всех нежелательных свидетелей с дороги: – Ну, ты только погляди – он не сдох, этот сукин сын! Мазефакер!

Мальчик открыл рот и беззвучно пошевелил губами. Глаза его ожили. Какое-то время они беспорядочно бегали, пока не сфокусировались на Текито. Зрачки сузились, а по распухшим белкам расплылась чернота. Ребенок таращился на чилийца с неистовством, совсем не свойственным двенадцатилетнему пацану, которого только что едва не закатали в асфальт. В глазах было что-то потустороннее, точно не человеческое, из-за чего от взгляда должно было бросать в дрожь. Но солнце уже село за горизонт, прохладная тьма заливала пустыню, и в сумерках Текито не стал вглядываться в лицо сбитого им паренька.

– Ублюдок, и что теперь с тобой делать? – Текито схватился за голову. – Лучше бы ты сдох, честное слово!

Вкрадчивый внутренний голос предательски зашептал: «Оставь его здесь… Брось выродка… И он умрет».

Закусив губу, перекупщик запрокинул голову и уставился в пустоту над головой, где постепенно друг за другом зажигались бесстрастные пятнышки звезд – единственные свидетели его преступления.

Текито был тем еще барыгой. Вороватым дебоширом. Возможно, однажды он превратится в конченого наркомана, «безмозглую обезьяну с билетом в один конец до преисподней». Но убийцей он не был и не собирался им становиться. Несмотря на то что его этому не учили, чилиец понимал: стать душегубом – это хуже, чем подсеть на героин. Это даже хуже, чем податься в адвентисты или свидетели Иеговы.

– Лучше б ты сдох! – прошипел Текито, опустился на корточки и, осторожно подняв, потащил белокожего найденыша обратно к машине.

Мальчик, стиснув зубы, хрипел. Текито чувствовал, как горячие мышцы на его теле подрагивают.

– Засранец… Гринго хренов… Козел беломордый… Ты что, первый раз в жизни встретил грузовик?.. Ты, видать, боксер какой-то или борец… И перестань истекать кровью! Сейчас же! Перестань… Я кому сказал?

В конце концов он втащил паренька в кабину грузовика. Положил на водительское сиденье, потом затолкал дальше в салон, кое-как зафиксировав ремнем безопасности. Сам сел за руль.

– Знаю, малец, мама была бы не в восторге, – дрожащими руками Текито скручивал косячок, – я и сам понимаю, как-то оно по-говняцки получается: в десять лет всю дорогу нюхать драп… – чилиец ухватил сигарету зубами, прикурил и, закатив глаза, глубоко затянулся. – Но ты меня извини, малец. Я не могу на свежую голову гнать под сто пятьдесят по этой, чтоб ее, долбаной «магистрали».

После этого опустил стояночный тормоз и погнал вперед, приговаривая сквозь зубы, как мантру: «Только не умирай, прошу… Только не отбрось копыта, малец…»

Стало совсем темно. На часах было 18:23.