Текст книги "Норвуд"

Глава 12

Моя идея была проста – если нельзя идти по земле, значит, нужно подняться в воздух. Точнее – на крышу.

Дома в нашем городе стоят близко друг к другу, и перепрыгнуть с одной крыши на другую не составит никакого труда. Кроме того, ничто не помешает нам спуститься, если такая надобность возникнет.

Мастер Фонтен воспринял мое предложение без особой радости. Похоже, он просто боялся высоты, но отчего-то стеснялся сказать об этом напрямую.

– Не хочу я по верхам ходить. Там черепица скользкая и навернуться можно безо всяких проблем… – ворчал он, пока я и господин Глен забирались на чердак. – Все-таки надо было поискать другое место! Где мертвяков поменьше.

– И дома пониже, – едва слышно пробормотал интерфектор.

– Видал я однажды, как мужичок с крыши сверзился, – не унимался мастер Фонтен. – Так он хоть и был выпимши, все равно помер, а там высота не чета здешней!

Однако увещевания моего бывшего наставника не подействовали.

Наверное, это мальчишество, но мне всегда хотелось побывать на крышах. Пробежаться на немыслимой высоте и посмотреть на далекие камни мостовых… Однако после того как бургомистр издал указ, обязывающий покрыть все каменные строения черепицей, выход на крыши стал строго запрещен и карался большим штрафом. Исключения делались только для трубочистов, но дорога в этот цех для меня оказалась закрыта – слишком уж я высок и, как следствие, широк в плечах, чтобы лазить по узким трубам.

Но теперь штрафов можно было не бояться.

– Не видать ничего. – Мастер Фонтен хмуро огляделся. – Из-за крыш этих…

Да, побегать здесь вряд ли выйдет – скаты имели разный наклон, но совсем плоских не встречалось. Во все стороны тянулись черепичные гребни – что скрывалось за ними, оставалось загадкой. Однако мертвяки на крыше вряд ли встретятся, а высота – страшный враг, но она не нападет со спины.

Оказалось, что перемещаться по крышам не так уж и просто. Горячая черепица вываливалась из-под ног, привлекая мертвяков, толпившихся внизу. А еще из-за разницы скатов движение превращалось в блуждание по лабиринту – где-то можно было пройти напрямую, а где-то приходилось обходить особенно крутые крыши.

Монотонное и в общем-то безопасное путешествие расслабляло. Да и солнышко припекало, навевая дрему. Поэтому, когда мастер Фонтен, который почему-то первым забрался на очередной гребень, сделал знак остановиться, я ничего не заметил. И кабы не господин Глен, удержавший меня за рукав, так бы и шел дальше.

– Ничего себе! Неужели это дедушка нашей беглянки сам к нам пришел?

Говорившего не было видно, но я сразу понял, что это упырь – по особенностям голоса или по тягучим интонациям, не знаю.

– Он, точно тебе говорю. – За гребнем, оказывается, было два вампира, причем второй явно моложе.

Как мы не видели их, так и они не видели нас – только мастера Фонтена, который столь неосмотрительно вырвался вперед.

– Пойдешь с нами сам, дед? – спросил первый.

– Или тебя куснуть, чтобы послушнее стал? – поддержал второй, молодой.

Мой бывший наставник не торопился отвечать, и только когда на той стороне зашелестела черепица, он наконец сказал:

– Будь у меня такая возможность, я бы обязательно убежал. Но от троих кровососов не скрыться.

Оказывается, упырей было не двое, а трое – третий просто пока ничего не говорил! Не знаю, как нам удастся с ними справиться, если последняя схватка с одним-единственным чуть не закончилась поражением…

Господин Глен зачем-то потянул меня за руку в сторону ближайшего люка на чердак. Похоже, он что-то задумал, но что именно, оставалось для меня загадкой.

– Не надо бегать, старик. – А вот и третий упырь подключился к разговору. Голос хриплый и какой-то булькающий. – Здесь бегать опасно – можно упасть. А хозяин приказал привести тебя живым…

Лаз не был заперт, и интерфектор принялся медленно поднимать крышку – петли проржавели и от рывка могли заскрипеть.

– И кто твой хозяин? – Мастер Фонтен, похоже, специально говорил погромче.

Люк открылся практически беззвучно, и мы аккуратно спустились на темный чердак. Я подумал, что мы собираемся пройти внизу и ударить вампирам в спину, но это заняло бы слишком много времени.

– Господин Глен, что будем делать? – Я говорил так тихо, что сам не слышал собственного голоса.

Однако интерфектор все понял и даже ответил. Так же тихо, но чтение по губам для меня – небольшая проблема.

– Ждать…

Чего именно мы должны дожидаться, было непонятно, учитывая, что Бернард Глен даже не подготовил оружие к бою, но я не спорил. Да и как тут поспоришь, когда любой лишний звук может привлечь упырей.

И только когда сверху послышались шаги и шелест одежды – вампиры подошли ближе к мастеру Фонтену, – я понял, что интерфектор не собирался выручать моего бывшего наставника.

– Его зовут Карл, – сообщил наконец хриплый.

– Карл Рокитанский? – В голосе мастера Фонтена впервые послышался страх.

Ответом был булькающий смех, а я рванул к лестнице на крышу, но, похоже, интерфектор ожидал чего-то подобного. Он перехватил меня через мгновение после рывка и зажал рот ладонью.

– Не делай глупостей, Норвуд!

Мужчина говорил так тихо, что я не слышал, а скорее догадывался о произнесенных словах. Меня душила обида – мастер Фонтен не остался в стороне, когда Варден решил поквитаться с интерфектором. Бросить его сейчас было неправильно. Это было несправедливо. Это было бесчестно.

– Блэлок говорил, что ты был в плену у интерфектора, с которым отирался какой-то юнец… – Хриплый говорил неторопливо и, судя по звукам, сейчас связывал моего бывшего наставника.

– Был, – невозмутимо ответил мастер Фонтен, а потом добавил с усмешкой, слегка повысив голос: – Но им не удалось пережить эту ночь. Они постоянно лезли всех спасать и в конце концов нарвались.

Интерфектор слегка тряхнул меня, чтобы обратить внимание на сказанные слова. Мастер Фонтен не хотел, чтобы мы, бросившись на выручку, погибли при бесплодной попытке освободить его. Но от этого мне стало еще горше.

– А куда ты шел? – Хриплый решил не упускать ни одной мелочи.

– Внучку искал. – Мой бывший наставник, получается, и не соврал, ведь мы действительно шли за ней. – Ты собираешься допрашивать меня сам? Или, может быть, сразу отведешь к своему хозяину? Не хочу повторять одно и то же десять раз.

– А ты смелый старикан! – сказал молодой. – Надеюсь, у твоей внучки хороший слух и она быстро услышит твои крики…

Столб света падал через отверстие в крыше, освещая только маленький пятачок под ним. Мы же стояли в темноте, и увидеть нас было практически невозможно. Но упыри и не собирались никого искать – даже не удосужились заглянуть через лаз на чердак.

Шорох шагов по черепице возвестил об уходе порождений тьмы, но интерфектор продолжал крепко держать меня еще какое-то время и отпустил только тогда, когда бежать вдогонку не имело уже никакого смысла. В первый миг я хотел высказать все, что думаю о господине Глене, но, глянув в его посеревшее и уставшее лицо, смог только спросить:

– Кто такой этот Карл Рокитанский?

Пыль потихоньку оседала вокруг нас.

– В каком-то смысле – мой коллега, – мрачно усмехнулся Бернард Глен и потер лоб.

– Он тоже интерфектор? – Я не мог поверить своим ушам. – И якшается с упырями?

Мой единственный теперь спутник вместо ответа распахнул люк, ведущий с чердака на этаж, а потом, как следует осмотревшись, спустился.

– Иди сюда, Норвуд. – Он ходил по комнатам, проверяя, нет ли там мертвяков. – Поговорим здесь, наверху слишком пыльно, а нам надо придумать, что делать дальше…

Я спрыгнул на скрипучий деревянный пол и встал, скрестив руки на груди, ожидая ответа интерфектора.

– Я знаю, в народе бытует мнение, что левая рука Ордена сосредоточена на защите, так как именно в левой руке основатель держал щит. – Господин Глен начал рассказ издалека. – Но на самом деле это не так. Точнее – не совсем так. Интерфекторы левой руки действительно заняты защитой, но это не относится непосредственно к схваткам. В бою нельзя выбирать что-то одно – оборону или нападение, – это приведет только к смерти. Мы защищаем Орден от внутренних врагов.

– От тех интерфекторов, что приняли скверну? – Мне хотелось как-нибудь уязвить собеседника, и поэтому я прибавил: – Как ваш сын?

– Да, Норвуд. – В голосе послышалась тоска. – И от тех, кто встал на сторону зла, и от тех, кто совершил какое-нибудь другое преступление… От казнокрадов, от воров, от убийц… В Ордене служат обычные люди, Норвуд Грейс. И ничто человеческое им не чуждо.

– А Карл этот здесь при чем?

– Он, насколько мне известно, занят примерно тем же самым. – Бернард Глен поморщился. – Выискивает и карает предателей. Только среди сторонников тьмы…

Вот почему мастер Фонтен так испугался, услышав это имя! Ведь, как ни крути, он в каком-то смысле предал своих хозяев, а они вряд ли прощают такое. Но тут я вспомнил о словах про хороший слух внучки моего бывшего наставника, сказанных молодым упырем.

– Ну а Опаленная-то им зачем? – Я подошел к окну. До площади оставалось всего ничего. – Они будут пытать мастера, чтобы пришла она…

– Этого я не знаю, Норвуд. – Интерфектор пожал плечами. – Возможно, она сделала что-то не так, хотя, судя по тому, что происходит за окном, в это трудно поверить. А возможно, есть какие-то другие причины. Как бы то ни было, Карл появился здесь явно не случайно. Да и вообще, все это происходит не просто так.

Не уведи упыри мастера Фонтена на пытки и неизбежную смерть, я бы сейчас бросился расспрашивать, что господин Глен думает обо всем происходящем. Но теперь меня это почти не заботило. Какая разница? Они явно добились того, чего хотели.

– И что мы будем делать? – Пришлось отойти от окна. На улице было много мертвяков, и они вдруг зашевелились, поэтому я решил не искушать судьбу – если все разом рванут к нам, на крышу выбраться мы уже не успеем. – Надо как-то выручать мастера Фонтена!

– Он пособник зла, Норвуд, – со вздохом ответил господин Глен. – И он сам сделал свой выбор.

– И что теперь? – Голос задрожал против воли. – Значит, бросим его?

Что бы ни ответил интерфектор, я для себя решил, что все равно пойду спасать моего бывшего наставника. Пусть даже это будет стоить мне жизни.

– Нет, Норвуд. – Теперь Бернард Глен смотрел мне прямо в глаза. – Это значит, что нам придется обзавестись союзником…

Глава 13

Крики мастера Фонтена мы услышали за сотню шагов до площади, не меньше. И не мы одни – мертвяки после каждого вопля начинали судорожно метаться между домов, но, не находя поблизости источника шума, через какое-то время замирали вновь. Но ненадолго – только до нового крика.

Теперь мы передвигались по крышам с большей осторожностью, чтобы не повторить судьбу моего бывшего наставника. Тем более что нас вряд ли будут стараться захватить живыми – никакой ценности для порождений зла ни я, ни господин Глен не представляли.

– Слушайте, а почему они не могут просто учуять ее? – От очередного крика, отразившегося от стен и мостовых, руки покрылись мурашками. – Вампир у ворот говорил, что все порождения тьмы ощущают друг друга.

– Ответ на твой вопрос сейчас бродит прямо под нами, потревоженный воплями Фонтена. – Интерфектор аккуратно выглянул за гребень очередной крыши. – Мертвяков в округе слишком много, а значит, темные твари не могут полагаться на свое чутье…

Площадь, как и ратушу, уже можно было хорошо разглядеть с той точки, где мы находились. Удивительно, но оживших покойников на открытой местности видно не было – отчего-то они не уходили с улиц, предпочитая стоять между домами.

– А раз нельзя найти Опаленную с помощью темных сил, – продолжил я мысль господина Глена, – приходится пытать мастера Фонтена, чтобы она сама пришла к ним.

Интерфектор кивнул.

– Но ведь это какая-то глупость! – воскликнул я.

Однако мой спутник без слов, одним только выразительным взглядом, напомнил о необходимости говорить тише.

– А если она далеко и не слышит? – Я перешел на шепот. – Или вообще уже покинула город?

– Значит, они запытают его до смерти, но не добьются результата. – Интерфектор внимательно смотрел за тем, что происходит на площади.

– Надо быстрее его спасать! – Меня раздражало это безразличное спокойствие.

– Для начала нужно придумать план. – Бернард Глен разговаривал со мной, будто с ребенком. – Иначе мы просто погибнем и никому не поможем. И ничего не выясним.

Умом я понимал, что мой спутник прав – нет никакого смысла лететь сломя голову на врага. Однако каждый крик, издаваемый мастером Фонтеном, подталкивал меня, побуждая к действию.

– Для начала нам нужно найти Опаленную… – Господин Глен перестал наконец пялиться на площадь и повернулся ко мне. – С ее помощью появится больше шансов.

Мне не верилось, что этот человек сможет сотрудничать с порождением тьмы, которым, без сомнений, являлась внучка мастера Фонтена. Он его самого чуть не забил до смерти!

– Я не фанатик, Норвуд. – Интерфектор угадал мои мысли. – Если нужно объединиться с меньшим злом, чтобы победить большее, – я сделаю это. Главное, чтобы она сама захотела нам помогать.

– Там ведь ее деда пытают, – заметил я. – Да и неспроста же Опаленную ищут таким образом – уж точно не для того, чтобы вручить награду. А значит, они для нее такие же враги, как и для нас!

– Будем надеяться, что ты прав, – дипломатично ответил господин Глен. – Но в любом случае ее надо как-то найти. И желательно сделать это до того, как девушка отправится вызволять деда самостоятельно. Если она, конечно, собирается это делать.

Скепсис интерфектора был понятен – я и сам не испытывал никаких теплых чувств к внучке мастера Фонтена. Окружающий нас кошмар – это последствие ее действий. Но не думаю, что она не придет на помощь близкому человеку.

Однако что делать, было неясно. Мертвяки на улицах ограничивали передвижение по земле, упыри – по крышам. Да и, кроме того, пусть город невелик, но найти одного человека, не имея ни малейшего представления о том, где он может находиться, – невозможно.

– А как ваш сын так быстро нашел Опаленную сразу после прибытия в город? – не подумав, спросил я.

Интерфектор глянул на меня с недоумением.

– Мой сын стал упырем, Норвуд. – Если раньше мужчина удивлялся моей сообразительности, то теперь он был явно разочарован. – И чуял всех порождений тьмы. Ведь именно для этого интерфекторы и принимают скверну…

Наступил мой черед недоумевать.

– Мне казалось, он сделал это из страха перед мертвяками, когда был на севере, – забормотал я.

– Нет, Норвуд, иногда нам приходится запускать тьму в себя, чтобы найти нужное порождение зла. – Марево от кольчуги стало особенно заметно сейчас, когда солнце светило со спины. – И не у всех хватает духу сдаться братьям, после того как все заканчивается. Мой сын не смог и бросился в бега.

– Из-за этого в народе ходят слухи, что интерфекторы могут унюхать нечисть на расстоянии? – Мне стало стыдно, ведь получается, я зря считал его сына трусом.

Мужчина кивнул и вновь стал глядеть на площадь.

Значит, его сын принял скверну, чтобы найти какую-то особенно сильную темную тварь. Можно сказать, добровольно расстался с жизнью, чтобы спасти людей… А то, что не смог совладать с собой и бросился в бега, нисколько не обесценивает его поступка. Ведь даже после случившегося он все равно продолжил бороться со злом!

Похоже, эта история благотворно на меня подействовала – я вспомнил кое-что из сказанного Опаленной во время нашей первой встречи. Возможно, это поможет ее найти…

Глава 14

Наш театр давно заброшен. Так вышло, что труппы, приезжавшие раньше с севера, отчего-то перестали останавливаться здесь и предпочитали сразу отправляться на юг, в ближайший Сильный город. Поговаривали, некоторые пересекали наш оаз и уходили через следующую межу в другой, где городов, а значит и денег, было побольше.

Поэтому-то последнее и единственное театральное представление, на котором я был, произошло незадолго до смерти отца. Сам спектакль в памяти не сохранился, единственное воспоминание – это массивные тяжелые кресла в первом ряду.

Следом за ними стояли самые обычные лавки, места на которых стоили всего лишь одну медную монетку, но отец тогда не поскупился, и мы разместились у самой сцены. Гладкие деревянные подлокотники и высокие прямые спинки, которые наверняка закрывали весь обзор тем, кто сидел сзади, навсегда остались в воспоминаниях.

Потом отец погиб, спектакли показывать перестали, а здание театра, принадлежавшее городу, опустело. Жить там было невозможно, разрушить нелегко, поэтому о нем просто забыли. А кресла – как, впрочем, и лавки – быстро растащили предприимчивые горожане.

– И ты думаешь, слова Опаленной о том, что тебе удастся посмотреть представление из первых рядов, – начал господин Глен, выслушав мое предположение.

– Значат, что она скрывается в заброшенном театре. – Я закончил мысль сам.

Теперь, произнесенная вслух, эта идея больше не казалась мне такой уж правильной, но других-то все равно не имелось, не так ли?

– Точнее, значит, что она там скрывалась раньше, до того как мы повстречались с ней в доме, – поправился я. – Но почему бы ей не быть там и сейчас? Здание заброшенное, а таких у нас немного, слухи о нем ходили паршивые… Очень подходящее место!

Всякие небылицы о старом театре горожане стали рассказывать после того, как там помер один из окрестных жителей. Пьяный возвращался из трактира и вместо собственного дома случайно зашел туда. Не знаю, что послужило причиной смерти, но вряд ли в этом можно винить здание – скорее уж вино и пиво. Но они никакого суеверного ужаса у обывателей почему-то не вызывали, хотя явно погубили больше людей, чем все театры вместе взятые.

– Тогда следует театр проверить. – Интерфектор в очередной раз высунулся из-за гребня крыши, выискивая упырей. – Тем более что здесь все равно ничего нового не происходит…

На городской площади, прямо у входа в ратушу, действительно не происходило ничего такого, чего бы мы еще не видели – четыре человека, стоявшие вокруг большого стола, вынесенного явно из кабинета бургомистра, что-то делали с мастером Фонтеном. Что именно, было непонятно, но, судя по раздающимся крикам, – ничего хорошего.

Двигаясь по крышам, мы добрались до заброшенного театра гораздо быстрее, чем если бы петляли по извилистым улочкам. Не прошло и четверти часа, как большое посеревшее каменное здание открылось перед нами во всей красе. Украшенное колоннами, оно представляло собой одно большое помещение под покатой крышей.

Перебраться на нее вряд ли получится – слишком далеко, чтобы перепрыгнуть. Можно было бы, конечно, соорудить какие-нибудь мостки, но к чему тратить время, когда мертвяков в округе не видать, а значит, получится пройти и по земле.

– Спускаемся, – коротко скомандовал интерфектор и выхватил свой небольшой топорик.

После просторов крыш стены домов давили как-то особенно сильно – казалось, что из-за каждого угла смотрят чьи-то глаза. Поэтому до входа в театр мы шли очень осторожно, выставив перед собой оружие. Я переводил арбалет с одного дверного проема на другой, но никакой опасности не обнаружилось.

На улицах близ здания было по-настоящему тихо – слышались только покрикивания птиц да хлопки их крыльев. Вот оглушительно скрипнула ставня, и легкий ветерок, качнувший ее, сразу же умчался прочь.

– Не заперто. – Господин Глен настороженно потянул на себя одну из створок, опасаясь нападения. Однако за ней никого не оказалось.

Раньше напротив входа находилась сцена, но ее давно уже разобрали. Нехорошая репутация не отпугивала, когда можно было чем-нибудь поживиться. Пусть даже простой деревяшкой.

Но и пустым этот зал назвать было нельзя – наоборот, тут высились целые кучи какого-то хлама, который натащили окрестные обитатели.

– Аккуратнее! – шепнул интерфектор, когда я случайно наступил на большую плетеную корзину, зиявшую многочисленными прорехами. – Не шуми!

Я кивнул и сразу же задел плечом полусгнившую бочку, но на этот раз обошлось без большого грохота.

Окружающее пространство тонуло в темноте – крохотные оконца под самым потолком давали мало света. Сквозь них вечернее солнце обычно освещало сцену, но сейчас они оказались практически бесполезны.

Да и горы мусора мешали разглядеть, есть ли здесь кто-нибудь кроме нас. Однако звука мертвых шаркающих шагов слышно не было, и это внушало надежду, что никто на нас не набросится из-за очередного ящика или непонятно откуда взявшейся кучи земли.

– Не догадались зажечь фонарь на улице. – Несмотря на кажущееся спокойствие, я говорил шепотом. – Здесь опасно использовать кресало – все может вспыхнуть от одной искорки…

– Не бойся, малыш, – раздался из темного угла знакомый голос. – Найдется, кому потушить пожар!

Не знаю, где Опаленная прятала тлеющий фитиль, но его малиновый огонек мигнул на мгновение, а потом темнота разбежалась от пламени кривой свечи, которую девушка держала в руках.

Нельзя сказать, что в театральном зале стало светло как днем, но разглядеть окружающую обстановку теперь можно было довольно подробно. Вдоль стен и в некоторых проходах между горами мусора стояли мертвяки – отчего-то внучка мастера Фонтена собрала себе в услужение исключительно детей. Невысокие, с белыми застывшими лицам, они застыли неподвижно, но колеблющийся огонек заставлял тени слегка подрагивать. Казалось, что покойники вот-вот ринутся на нас.

– Мы пришли, чтобы поговорить, – несколько стелющихся шагов, и интерфектор прикрыл меня своей спиной, – а не драться…

– Разве такие, как ты, разговаривают? – негромко спросила девушка, но через мгновение сорвалась на крик, эхом разнесшийся по помещению: – Вы только убиваете нас, как зверей!

От этого вопля сердце пропустило удар – Френсис Фонтен явно была не в себе.

– Да, – спокойно согласился господин Глен, которого было не пронять такой ерундой. – Потому что вы и есть звери – дикие, опасные и безжалостные.

Не уверен, что вести беседу в таком ключе – удачная идея. Но, похоже, интерфектор знал, как правильно разговаривать с порождениями тьмы – вместо того чтобы приказать мертвым детям атаковать нас, Опаленная визгливо рассмеялась.

– А ты прав, старик! – Глаза ее расширились. – Но зачем тогда вести беседы со мной?

– Затем, что сейчас есть звери покрупнее. – Господин Глен сдвинулся немного вперед и пусть совсем чуть-чуть, но стал ближе к девушке. – И ты поможешь мне с ними справиться… Или хотя бы узнать, что им нужно.

– Ха! – усмехнулась Френсис. – Это я могу рассказать и так… Им нужны трупы, старик! Много трупов! Много детских трупов. Много маленьких детских трупов…

Она продолжала бормотать еще какое-то время, но уже в следующий миг вдруг резко отскочила в сторону – к самой стене. Огонек свечи качнулся, почти потух, но выстоял, а девушка зачем-то поместила над ним свою ладонь, да так, чтобы пламя жалило сильнее. Возможно, это самообман, но мне показалось, что сразу запахло горелой плотью.

Еще мгновение, и интерфектор бросится на Опаленную – это ощущалось так явно, что я словно видел его рывок. Но если начнется бой, конец у него может быть только один – чья-то смерть.

– Не надо, Френни! – Я не знал, зачем она это делала, но чувствовал – ничего хорошего ждать не следует.

Удивительно, но девушка сразу убрала руку от свечи и спросила:

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Его нам сказал твой дед – мастер-писарь Фонтен, – вместо меня ответил господин Глен.

Он слегка расслабился и больше не казался готовящимся к прыжку. Интерфектор быстро посмотрел на меня, и во взгляде читались благодарность и облегчение. Похоже, рука над огнем – это и правда очень плохо.

– Ты пытал его для этого? – В голосе девушки вновь зашумела буря. – Ты пытал деда, чтобы вызнать мое имя?

– Нет! – торопливо прокричал я. – Он сам сказал!

А интерфектор добавил:

– Но сейчас его действительно пытают. Только не мои братья, а твои бывшие друзья. И если бы не толстые стены, возможно, ты могла бы слышать крики.

Даже в неверном свете свечного пламени стало видно, как от этого известия потускнели глаза девушки.

– Кто? – с трудом выдавила она. – Кто его мучает?

Интерфектор молчал. Не знаю, почему он не хотел отвечать, но спустя несколько мгновений, глядя, как бледнеет лицо Опаленной, я не выдержал:

– Карл Рокитанский!

– И он хочет, чтобы ты явилась вызволять своего деда, – сразу же добавил господин Глен. – Поэтому его крики слышны почти во всем городе – специально для тебя. Что ты такого натворила, Френсис? Что ты сделала?

– Наоборот. – Губы девушки едва шевелились. – Я кое-что не сделала… Не смогла… Не смогла начать все это… Но пришли другие и справились без меня. Если бы не я, дети остались бы живы…

Речь Опаленной разрывалась, то опускаясь до еле слышного шепота, то поднимаясь до резкого вскрика. Что именно она имела в виду, понять было трудно, но прояснилось одно – в охватившем город бедствии виновата все же не она.

– Блэлок? – быстро спросил интерфектор. – И другие упыри? Это они начали?

Девушка будто не слышала вопросов. Она продолжала говорить:

– А теперь меня ждет кара… И дед пострадает из-за моей слабости… Но я не могла… Дети не должны становиться такими…

– Но они стали, – неожиданно мягко произнес господин Глен. – Посмотри на них, девочка… Видишь их слезы? Слышишь их стоны?

Разумеется, мертвяки не плакали и никаких звуков не издавали, но Опаленная слушала интерфектора как завороженная и только кивала.

– Это слезы по потерянным родителям, девочка. – Голос мужчины набирал силу. – А стонут они по не прожитой жизни. Все это забрала у них ты!

По щекам Френни побежали мокрые дорожки, блестевшие в пламени свечи.

– И дед, спутавшийся с тьмой только ради тебя. – Не знаю, откуда интерфектору стало это известно, но говорил он очень уверенно. – Из-за тебя же принимает ужасные муки. Мы с Норвудом слышали его крики – он умирает, девочка. Умирает из-за твоей трусости, из-за твоей слабости, из-за твоей нерешительности!

Под конец господин Глен уже просто кричал. Да так, что звенело в ушах – все-таки мы находились в театре и любой звук здесь был в несколько раз громче, чем обычно.

И когда я уже хотел попросить его прекратить, мужчина вдруг перешел практически на шепот:

– Но все еще можно исправить… Ты поможешь нам, Френни?

Девушка смотрела прямо перед собой, не мигая и, похоже, даже не дыша. На руки стекал горячий воск, но ее это совершенно не беспокоило.

– Я помогу, – спустя несколько долгих мгновений ответила Френни. – Но как справиться с Карлом Рокитанским, мне неизвестно…

Почти догоревшая свеча негромко и очень уютно потрескивала.

– Убивать его нет необходимости. – Бернард Глен с облегчением выдохнул. – Нам нужно только узнать, что затевается, и освободить твоего деда. Для начала – расскажи нам все…

И Френсис Фонтен рассказала.

Хотя мы и так уже практически все знали – ей действительно поручили доставить в город около тысячи золотых монет и клинок. Значительную часть монет удалось распространить через подкупленного бургомистра, каким-то количеством расплатилась сама Опаленная, а что-то так и осталось нетронутым.

– Кто дал тебе монеты? – как будто между делом поинтересовался интерфектор.

Девушка задумалась, видимо, решая, стоит ли отвечать.

– Раз уж взялась помогать, то глупо теперь отмалчиваться, – негромко произнес я и положил арбалет на пол. Пусть он и невелик, но держать его постоянно – тяжело.

– Его зовут Альфиери. – Она ответила так быстро, будто только и ждала от меня этих слов. – Все произошло на севере… Он отдал монеты и объяснил, что нужно делать.

Судя по тому, как вздрогнул господин Глен, этот человек был ему явно знаком.

– Как они тебя заставили? – хрипло спросил мужчина. – Мне не кажется, что ты жаждешь силы и помогаешь им добровольно?

– Да у меня никогда и не было выбора, интерфектор, я с ними с самого детства… А еще они обещали убить деда, если откажусь. – Сейчас стало особенно заметно, что Френни не больше лет, чем мне. – И просили вроде бы не так много – подумаешь, раздать монеты…

– Хочешь сказать, что ты не знала, чем это закончится? – Во мне боролись жалость и злость. – Когда мы виделись с тобой в прошлый раз, мне не показалось, что тебя терзают какие-то сомнения! Наоборот – ты веселилась и радовалась!

Интерфектор сделал едва заметный жест, который мог значить только одно – не нужно наседать на девушку сверх меры.

– Поначалу действительно не знала, но догадывалась, – честно ответила она. – А насчет сомнений… Считаешь, мне надо было разрыдаться тогда, при вашем появлении? И откуда тебе знать, что испытывают Опаленные, когда применяют свой… Дар?

Мне хотелось многое ответить и не меньше спросить, но господин Глен не дал этого сделать, предложив девушке продолжить рассказ.

– Я должна была приказом, – это слово Френсис явно выделила, – привести всех, от кого тянуло тьмой, в какое-нибудь местечко наподобие этого и прикончить.

– Если монет было около тысячи и даже не все удалось раздать – твоих сил не хватило бы на такую толпу, – недоверчиво проговорил интерфектор.

– Не все носили с собой золото необходимое время – кто-то спрятал его, кто-то потерял, кто-то заполучил сразу несколько монет, удачно собрав долги… – пояснила девушка. – И, кроме того, проклятие позволяет тратить гораздо меньше сил, чтобы подчинить своей воле такого человека. Но я все равно не смогла – одно дело догадываться об этом кошмаре и совсем другое – осуществлять его.

– То есть главное, что точку поставила не ты? – Мне не удалось сдержаться. – А то, что именно ты все подготовила, – это не считается? Хочешь, я скажу, как звали всех детей, которых ты собрала здесь?

– Я не снимаю с себя вины… – Кажется, Френсис задыхалась.

– Хватит!

От пристального взгляда интерфектора у меня загорелись щеки.

– Откуда вообще взялись монеты? – Господин Глен говорил, не переставая смотреть на меня. Видимо, чтобы я опять не влез со своими замечаниями. – И что это за проклятие?

– Про деньги мне ничего не известно. – Френни была рада уйти от неприятной для нее темы. – Мне их просто отдали, и все. Я не знаю ни как их делают, ни кто их делает… А проклятие заражает человека, и после смерти тот превращается в мертвяка – сильного, быстрого, а кроме того, переносящего заразу.

Вот о чем не успел рассказать интерфектор в доме у госпожи Таусинг. И вот почему на улицах достаточно много обыкновенных трупов – люди стали жертвами простых мертвяков, а не тех, кто проклят золотыми монетами.

Судя по всему, господин Глен решил, что вести расспросы дальше не имеет смысла. Он в очередной раз принялся доставать из сумы все свои свертки и пузырьки, а в конце вынул небольшую пузатую бутылочку из очень толстого на вид стекла. В ней плескалась какая-то черная жидкость, больше всего похожая на самые обычные чернила.