Текст книги "Последний танец Марии Стюарт"

– Апоплексический припадок, – сказал он, подняв лицо, залитое слезами. – С ним случился удар в самом начале атаки.

Апоплексический припадок! Как это могло случиться именно сейчас? Неужели Бог не мог подождать хотя бы час-другой?

– Ты ненавидишь меня? – вопрошала она, обращаясь к небесам. Вокруг нее поднималась пыль от ног бегущих солдат. Она повернулась к ним и крикнула: – Стойте! Стойте и сражайтесь! Вы еще можете победить!

Град стрел обрушился на них, но следующий по старшинству откликнулся на ее призыв:

– Сражайтесь! Перестройте ряды!

– Заткнись, у тебя нет власти! – откликнулся другой человек, один из его родственников.

Оба сидели на лошадях и ругались друг с другом, пока со всех сторон от них падали стрелы.

– Позорный трус! – кричал один. – Следуй за мной!

– Да кто ты такой, студент и книгочей?! У тебя нет опыта…

– Заткнись!

Они сцепились, но тут Мария увидела лорда Хэрриса, возглавившего вторую атаку на холм Лэнгсайд. Не имея достаточно сил и подкрепления, он продержался недолго. Лорд Джеймс отбил приступ. Мария развернула лошадь и, держа пистолеты наготове, поскакала по улицам Лэнгсайда, почти надеясь найти аркебузира, скрывающегося за деревьями. «Клянусь Богом, я пристрелю его!» – думала она. Главная улица была завалена трупами.

Когда она вернулась на свой наблюдательный пункт, ее встретили лорд Ливингстон, Джордж, Уилл и сын лорда Хэрриса.

– Пойдемте, – сказали они. Она поняла, что они хотят увести ее с поля боя. – Не стоит…

– Не стоит смотреть, что произошло? – хрипло выкрикнула она. – Они не хотят сражаться! Аргайл пал, и его горцы разбежались.

С вершины холма она видела пикинеров Мортона, нападавших на немногочисленных оставшихся Гамильтонов на другой стороне главной улицы. Последовала рукопашная схватка, и почти нечеловеческие крики ужаса разнеслись по долине.

Лорд Хэррис галопом прискакал к ним; его лошадь была вся в мыле.

– Мы проиграли, – сказал он. – Нужно отступать.

– Проиграли?

– Да. Быстрее, иначе вас снова захватят. – Он взял ее лошадь под уздцы.

Снова захватят. Значит, все было впустую. Все кончилось в течение часа. Целая жизнь за один час.

– Куда мы можем отступить, не подвергая себя позору?

– Давайте отправимся в Дамбертон. Там мы соберемся с силами и попросим Францию о помощи. – Он махнул рукой, и Мария последовала за ним вниз по склону холма. На поле боя взлетали дубины и кинжалы людей Мортона, приканчивавших тех, кто еще оставался в живых. – Не смотрите туда!

Но она смотрела. Она видела, как корчились и умирали беспомощные люди.

Через несколько минут они оставили поле боя позади и направились к Дамбертону, в сторону побережья. Им пришлось галопом скакать через поля, подготовленные для посева. Но вражеская армия не стала преследовать их. Джордж и Уилл довольно далеко отстали от них.

Неожиданно перед ними появилась группа мужчин, потрясавших серпами и мотыгами.

– Ты здесь не пройдешь, шлюха! – завопили они и бросились к лошади Марии, пытаясь свалить ее острыми лезвиями. Лошадь попятилась и встала на дыбы. Взгляды нападавших были полны ненависти; они размахивали своими орудиями, словно мальчишки, играющие в лапту на дворе.

– Взять ее! – крикнул кто-то.

Ну конечно, это же земли графа Леннокса.

Мария развернула лошадь и поскакала назад. Путь в Дамбертон был отрезан, и не осталось никакой надежды попасть туда. Они не могли проехать через Глазго, где горожане в основном поддерживали лорда Джеймса, или пересечь широкий залив Клайд, поскольку это были владения Ленноксов. Враги соорудили живую преграду вокруг ее собственной крепости.

При отступлении они с лордом Хэррисом встретили Уилла и Джорджа.

– Мы не сможем проехать в Дамбертон, – тяжело дыша, сказала Мария.

– Нужно двигаться на юг, – ответил Хэррис. – Дорога лежит через дикие места в горах и болотах Галлоуэя, но я знаю проходы, в отличие от наших преследователей. Нужно там родиться, чтобы знать их, и, слава Богу, жители тех мест все еще преданы вам. Сможете ли вы выдержать такое путешествие?

Он смотрел не только на Марию, но и на Джорджа, Уилла, лорда Ливингстона и собственного сына.

– С Божьей помощью мы сделаем это, – сказала Мария.

– Тогда вперед! – Хэррис пришпорил лошадь и повел маленький отряд через поля на юг.

Он говорил правду. Когда цветущая долина реки Дун – со звездочками фиалок, усеивавшими берега, дикими сливами в белом цвету, пастухами и стадами овец – осталась позади, они оказались среди горных троп с бурными ручьями и водопадами между темных скал. Пышная зелень заливных лугов сменилась коричневыми утесами, поросшими мхом и вереском. Небо было огромным, с неторопливо проплывавшими облаками, которые отбрасывали тени на склоны ущелий. К началу вечера облака сгустились и потемнели, а в воздухе повисла тонкая изморось, оседавшая на одежде и делавшая ее влажной. Им приходилось внимательно смотреть под ноги на скользких камнях.

Даже более ровные места изобиловали опасностями: в невинно выглядевших зарослях вереска и осоки скрывались глубокие овраги. Они шли по тропам и перевалам Гленкенса, горной долины вокруг холодной реки Кен, впадавшей в озеро десятимильной длины.

Мария одновременно видела и не видела все это. Ей и раньше приходилось делать такие вещи; в ее жизни было немало безумных скачек, обычно по ночам или с преследователями, готовыми настигнуть беглецов. Она путешествовала по опасным болотам и перевалам в поездках по Приграничью и однажды даже угодила в трясину. Но тогда все было по-другому. Босуэлл так или иначе находился где-то рядом. Никогда еще она не испытывала приближения конца – последней отчаянной попытки найти выход. Раньше она всегда имела какой-нибудь пункт назначения: Инчмахоум, Данбар, Эрмитаж, Кинросс. Теперь она не имела представления, что делать дальше, и любое место, куда она направлялась, представлялось не целью, а возможным укрытием, где она выступала в роли просительницы.

Они ехали вдоль западного берега реки Кен, теперь уже значительно медленнее из-за усталости. По словам лорда Хэрриса, они приближались к большому озеру. Тонкая изморось сменилась дождем, и видимость заметно ухудшилась. Внезапно Хэррис остановился и указал в сторону озера. Мария тоже остановилась и посмотрела туда. За пеленой дождя она едва могла различить силуэт замка на берегу озера.

– Замок Эрлстоун, – сказал Хэррис. – Он принадлежал лорду Босуэллу.

Принадлежал, а не принадлежит…

– Возможно, там мы сможем найти убежище. Не знаю, кто сейчас удерживает замок, но там могли остаться его верные слуги.

Глаза Марии наполнились слезами, но она сердито смахнула их. Босуэлл никогда не упоминал об этом замке, который, по-видимому, не принадлежал к числу его любимых мест. Но может быть, может быть, это знак его заботы о ней, которую он всегда проявлял каким-то непостижимым способом.

– Да, – согласилась она. – Давайте попробуем.

Они обогнули озеро и направились к старому замку. Внутри не теплился ни один огонек.

– Это был замок Синклеров, – пояснил Хэррис. – Он принадлежал матери лорда Босуэлла.

Но кто обитает в нем сейчас? Мать Босуэлла жила в Морэме. Когда они подъехали ближе, то увидели пустой двор, утопавший в грязи. Там они остановились и сгрудились под проливным дождем. Наконец лорд Хэррис спешился и направился к крыльцу, увязая в грязи. Он отряхнул глину с сапог и медленно поднялся по ступеням. Еще до того, как он подошел к двери, Мария тоже спешилась и последовала за ним, высоко подобрав юбки. Хэррис подождал ее возле старинной деревянной двери, обитой железом; должно быть, она относилась ко временам Роберта Брюса[4]4
  Роберт Брюс – король Шотландии с 1306 по 1329 год, один из величайших шотландских монархов, организатор обороны страны в начальный период войны за независимость против Англии, основатель королевской династии Брюсов (примеч. ред.).


[Закрыть].

Мария постучала. Сырое дерево приглушило звук; тогда она ударила сильнее, так что они услышали гулкое эхо внутри. Не слышалось ни лая псов, ни голосов слуг, ни ржания лошадей, ни мычания коров. Лишь тогда она поняла, какая тишина стоит в замке.

Замок был брошен и заперт. Она принялась лихорадочно колотить в дверь. Там должен быть кто-то, должен… Этот замок принадлежал Босуэллу, ее защитнику.

– Не оставляй меня на растерзание врагам! – умоляла она его. Лорд Хэррис изумленно посмотрел на нее. Потом он понял, к кому она обращается.

– Пойдемте, ваше величество, – сказал он и надел ей на голову упавший капюшон. Ее волосы промокли, и по щекам сбегали струйки воды.

«Ты должен быть там!» – прошептала Мария, прижавшись лицом к двери. Но замок ответил мертвым молчанием. Она начала всхлипывать, как ребенок, прислонившийся к сырому дереву.

«Его нет, и все закончилось. Не осталось ничего, кроме смерти и пустоты внутри, снаружи и повсюду вокруг меня, навсегда и навеки».

– Если хотите, мы можем стать лагерем здесь, во дворе, – предложил Хэррис. Мария в ужасе покачала головой.

– Нет, давайте уйдем отсюда. – Она сбежала по лестнице и быстро прошла через двор, не обращая внимания на то, что ее юбки волочатся по грязи. Потом она вскочила в седло и крикнула: – Мы уезжаем!

Джордж попытался заглянуть в ее покрасневшие глаза, но она смотрела прямо перед собой и, словно одержимая, пришпорила в темноте лошадь.

Примерно в шестидесяти милях от поля битвы Мария наконец спешилась и позволила остальным разбить лагерь. Они отдохнули не более трех часов до восхода солнца, слабо светившего сквозь густой туман. У них не было еды, а единственным питьем служила ледяная вода из озера.

– Мы направимся вниз по реке Ди, – сказал Хэррис, указывая на речку, вытекавшую из озера Кен и петлявшую среди камышей и кувшинок.

Они не отдохнули как следует, но по крайней мере могли двигаться вперед. Пропитанные влагой берега Ди постепенно становились более зелеными, когда утесы и возвышенности остались позади и они приблизились к долине Тарф.

В Тонгленде они подъехали к маленькому деревянному мосту, построенному еще во времена Роберта Брюса. Когда они выехали на другой берег, Хэррис остановился.

– Разрушьте мост, – велел он мужчинам. – Это задержит преследователей.

– Мы можем пощадить эту реликвию? – устало спросила Мария. – Неужели все должно быть разрушено?

– Нет, – ответил Хэррис.

Джордж Дуглас и лорд Ливингстон спешились и начали мечами рубить мост. Мария отошла в сторону, стараясь унять головокружение. Она слышала глухие удары и треск ломавшегося дерева, но звуки доносились как во сне. «Мне нужно поесть», – подумала она и тут же устыдилась, что проголодалась раньше остальных.

Перед ней в поле стоял фермерский домик, сложенный из камней без раствора и освещавшийся лишь через крохотные окна. Из дыры в соломенной крыше поднимался дымок. Пошатываясь, она добралась до двери, оперлась на косяк и тихо спросила:

– Кто-нибудь есть дома?

Она слышала потрескивание дров в очаге. Пожилая женщина, похожая на ту, которую когда-то посетил Босуэлл на болоте, шаркая, подошла к двери и посмотрела на нее.

– Пожалуйста… у вас есть еда? – спросила Мария.

– Нет, – ответила женщина. Ее голос звучал так хрипло, как будто ей повредили горло. – Никакой еды. – Она потерла живот, словно в доказательство своих слов.

– Совсем ничего? – Как может быть, что некоторым ее подданным нечего есть? Мария вспомнила жидкий бульон в хижине у других стариков.

– Заходите, – вместо ответа сказала женщина. – У вас ужасный вид.

Она жестом пригласила Марию войти и придвинула табурет. Мария села и окинула взглядом маленькую комнату. Женщина открыла буфет и начала что-то смешивать, потом положила это в чайник и так долго держала над тлеющими углями, что это показалось вечностью. Наконец она повернулась к Марии, вручила ей миску и ложку и вылила в миску содержимое чайника.

– Вот. – Женщина протянула ей маленький кувшин молока.

Овсянка. Это была овсянка. Мария налила в жидкую кашу немного молока и попробовала. Молоко оказалось прокисшим.

– Это все, что у меня есть, – сказала женщина.

Действительно, в буфете не было ничего, кроме мешочка с овсянкой. Мария благодарно кивнула и быстро опустошила миску.

– Хотите еще? – ласково спросила женщина, хотя это бы полностью истощило ее запасы. Мария изумилась ее щедрости. Для этой женщины она являлась лишь болезненного вида незнакомкой.

– Вы очень добры, – поблагодарила она. – Спасибо, мне уже хватит.

В следующий момент Хэррис распахнул дверь домика.

– Ваше величество! – воскликнул он. – Почему вы не сказали… – Он замолчал при виде женщины, с ужасом смотревшей на него.

– Да, я королева, – обратилась к ней Мария. Женщина что-то пробормотала и перекрестилась. – Я нахожусь под защитой моих добрых слуг. Но у меня не было лучших слуг, чем обычные люди, живущие в этой стране, такие, как вы. Сегодня вы оказали мне огромную услугу, гораздо большую, чем можете представить. Какую награду вы хотите? Скажите, и вы получите ее.

– Нет… мне не нужна награда, – ответила женщина.

– Именно поэтому вы получите ее, – настаивала Мария. – Пожалуйста, скажите, и побыстрее; я не могу долго оставаться здесь.

– Ну, я… я хочу владеть этим домом и участком, – выпалила женщина. – Наша семья уже несколько поколений живет здесь, но мы всего лишь арендуем все это.

– Лорд Хэррис, вы правитель здешних мест. Может она получить дом и участок?

– Разумеется, – ответил он. – Я от всей души дарю их.

Когда Мария воссоединилась со своими спутниками у разрушенного моста, ее внезапно охватило странное желание.

– Дайте мне кинжал, – приказала она Джорджу. Тот с озадаченным видом протянул кинжал. Она распустила волосы, упавшие ей на плечи. Они доходили почти до талии.

– Прошу вас, отрежьте их, – попросила она и протянула кинжал. – Я не могу сама сделать это.

– Нет, ваше величество! – воскликнул Уилл. – Вы не должны!

– Я так хочу, – настаивала Мария. – Делайте, как я говорю.

– Но… почему? – Голос Джорджа дрожал от боли.

– Нас преследуют. Теперь я знаю, что могу скрываться среди обычных людей, но лишь в том случае, если не буду похожа на королеву. Я ничего не могу поделать со своим ростом, зато волосы…

– Они прекрасны, – настаивал Джордж. – Не нужно губить их.

– Почему волосы лучше, чем этот мост? Старинный мост нельзя восстановить, а волосы могут отрасти. Я приказываю вам, режьте!

Джордж с грустью подчинился и обрезал густую волнистую мантию, которая некогда являлась предметом ее величайшей гордости. Мария взяла отрезанные волосы и уложила под сломанные доски и перила моста, тщательно прикрыв их. Со странно отрешенным видом она вернулась в седло.

«Посмотри на наши жертвы, – подумала она. – Посмотри на самые драгоценные вещи, с которыми мы расстаемся».

– Мы поедем ко мне домой, в Терглес, – сказал Хэррис. – Но боюсь, придется выбрать окружной путь, чтобы обойти крепости Мортона: замок Дуглас и замок Трив.

– Это не имеет значения, – ответила Мария, и это действительно не имело никакого значения для нее. Не оглядываясь, она повернула на восток.

Той ночью они спали в поле, а утром продолжили путь. Однако они пробуждали слишком большое любопытство у фермеров и наемных крестьян в этом более населенном районе, поэтому решили отдыхать днем и перемещаться только по ночам.

Терглес-Хаус возле Дамфриса оказался гостеприимным местом, где они наконец смогли нормально поесть. Хэррис удостоверился, что окрестности действительно кишат преследователями и шпионами, а также получил известие о том, что архиепископ Сент-Эндрюса и другие выжившие из королевской армии направились в аббатство Дандреннан, что дальше на юге, у залива Солуэй.

– Мы тоже можем направиться туда, – сказал он. – Мой сын – командор этого аббатства. Давайте отдохнем здесь, а потом присоединимся к ним.

– Да, – ответила Мария. – Какие бы новости они ни сообщили, я смогу это вынести.

Они приблизились к Дандреннану туманным утром пятнадцатого мая, через год после свадьбы Марии и Босуэлла. В отличие от аббатств Юго-Восточной Шотландии, этот старинный цистерцианский монастырь остался в целости и сохранности. Мародеры из английской армии не вторгались сюда, и сводчатые галереи вместе с прекрасной часовней как будто мирно дремали посреди зеленой долины.

Здесь, в объятиях прошлого, Мария чувствовала себя в безопасности. Но в отличие от женского монастыря ее тети Рене, где она искала душевного спокойствия в другие трудные времена, этот был лишь отголоском прежней религии. Сейчас здесь не осталось монахов; монастырь секуляризировали и отдали в распоряжение лорда Хэрриса. Лорды велели Хэррису разрушить часовню и сводчатые галереи, но он отказался по личным причинам. Каковы бы они ни были, Мария испытывала благодарность к нему.

Их приветствовал Эдвард, сын лорда Хэрриса, предложивший сытный обед. Беглецы ели быстро, и вскоре на столе не осталось ни крошки. Тушеная баранина и простой хлебный пудинг показались им настоящим чудом.

Потом к ним подошли другие изгнанники. Лорд Клод Гамильтон сообщил горестные новости: на поле боя осталось больше ста убитых, в основном Гамильтонов, которые приняли на себя главный удар из засады на улицах Лэнгсайда. Более трехсот людей королевы попали в плен, включая лорда Сетона, которого к тому же тяжело ранили.

Джордж Сетон! Мария с трудом могла поверить в то, что храброго Сетона взяли в плен.

– Мой жребий омрачен кровью, – наконец произнесла она.

Пришел лэрд Лохинвара, у которого ей пришлось в очередной раз позаимствовать женскую одежду. Лорд Бойд, избежавший резни, добрался до Дандреннана, как и лорд Флеминг, оставивший замок Дамбертон в надежных руках своего заместителя. Тихо всхлипывая, Мария упала в его объятия. Это была скорбная встреча проигравших и павших духом.

– Вечером мы устроим совет в старом доме собраний капитула, – сказала Мария. – Там будут все, а не только лорды.

Свет косо падал в окна с ажурной каменной резьбой, где переплетались листья и королевские лилии. Именно здесь, в доме капитула, монахи ежедневно собирались для чтения главы из монастырского устава. Место аббата находилось прямо под окном, а каменные сиденья в стенных нишах предназначались для остальных. Сейчас там расположились двадцать пять соратников королевы; сама она занимала место аббата.

«Итак, мы собрались здесь, – думала она, – последние защитники моей власти, оттесненные к побережью Шотландии и одетые в обноски».

Тем не менее она никогда так не гордилась своими подданными и не чувствовала себя такой любимой, как в этом зале, где собрались ее верные сторонники.

– Мои дорогие подданные, – начала она. – Я удручена событиями при Лэнгсайде, скорблю по павшим, но благодарна за то, что Бог в Своей милости пощадил вас и привел сюда. Теперь я должна посоветоваться с вами. Что теперь нужно делать? Какой совет вы можете дать? Говорите откровенно.

Лорд Хэррис встал первым.

– Ваше величество, это не последняя битва, – сказал он. – Вы должны дожидаться своего часа и собираться с силами для нового сражения. Я лично могу обещать, что здесь вы будете в безопасности и под моей защитой по меньшей мере сорок дней. Это даст время для того, чтобы перестроить наши ряды и заручиться поддержкой Гордонов.

Потом встал лорд Клод Гамильтон:

– Могу лишь добавить, что вам нужно отступить в более надежную крепость, которая может выдержать осаду. В остальном я согласен с лордом Хэррисом.

Мария остро чувствовала, что все взгляды прикованы к ней. Люди смотрели на ее короткие волосы. Она провела рукой по голове; неужели она в самом деле выглядит так уродливо? После бегства она еще ни разу не смотрелась в зеркало.

– Как я могу оставаться здесь, когда так трудно разобраться, кто еще до сих пор верен мне? – спросила она.

– Ваше величество, вам будет лучше отправиться во Францию, – заговорил лорд Ливингстон. – Там вы сможете действовать без оглядки на местные обстоятельства. У вас есть поместья и доход вдовствующей королевы. Там живут ваши родственники, и вы остаетесь невесткой короля, который всегда любил вас.

– Никогда! – воскликнула Мария. – Я не могу вернуться безземельной изгнанницей в страну, где когда-то правила как королева. Это слишком позорно!

– Но ваше величество, ведь вы любите Францию, – возразил Джордж. – Вы любите французов и французский язык. Там вы быстро соберетесь с духом и…

– Больше ни слова! Я не хочу этого слышать!

Люди вокруг нее выглядели искренне потрясенными. Франция фигурировала в любых планах и расчетах; она считалась главной гарантией безопасности и последним надежным убежищем. Некоторые из присутствующих уже имели предварительные договоренности о том, чтобы при необходимости отправиться во Францию вместе с королевой.

– Тогда… что же еще можно сделать? – тихо спросил Джордж. – Вы не хотите остаться и не хотите уехать. Нужно выбрать что-то одно.

– Я отправлюсь в Англию, – сказала она. – Вот мой ответ.

– Нет, ваше величество! – воскликнул Хэррис. – Ни в коем случае! Как вы могли даже подумать об этом?

– Меня изумляет, что никому из вас даже не пришло это в голову, хотя это очевидно. Англия – единственная страна, выступавшая в мою поддержку во время моего заключения. Елизавета угрожала лордам, и, думаю, только ее вмешательство спасло мне жизнь. Она отказалась признать регента и назвать принца Якова королем. Она моя кровная родственница и связана со мной узами чести.

– В Англии вам угрожает опасность, – сказал Ливингстон. – Разве вы забыли, что Якова I держали там в плену целых двадцать пять лет? Разве вы забыли, что ваш собственный отец отказался ехать туда на переговоры, поскольку считал это слишком опасным? Англичанам нельзя доверять.

– Елизавета – это не Эдуард I и не Генрих VIII. Как и я, она женщина, которая сама подверглась несправедливому заключению. Она доказала свою дружбу в самые трудные времена. Я должна верить своей интуиции, а она говорит, что это правильное решение.

– Прошу прощения, ваше величество, но когда-то вы говорили то же самое о вашем намерении выйти замуж за лорда Дарнли, – выпалил лорд Флеминг. – Чувства могут обманывать нас, в отличие от фактов.

– Я тронута вашей заботой, но, в конце концов, я должна самостоятельно принять решение.

– Тогда нам придется просить вас подписать документ, освобождающий нас от ответственности за это решение, где будет сказано, что мы возражали против него! – воскликнул Джордж.

– Хорошо, если хотите, – удивленно ответила она. – Есть еще одно обстоятельство, которое трудно объяснить. Истина в том, что Англия и Шотландия когда-нибудь объединятся под властью моего сына Якова. Я знаю это, и Елизавета тоже. В конце концов, наши страны не такие уж разные.

Мария смотрела на закат над заливом Солуэй, отделявшим Шотландию от Англии широким клином, который постепенно сужался и замыкался примерно в сорока милях к востоку, рядом с тем местом, где армия ее отца потерпела сокрушительное поражение в битве при Солуэй-Моссе.

«Говорят, эта новость убила его, – подумала Мария. – Что ж, я не поеду туда, а отправлюсь водным путем. Морские путешествия всегда приносили мне удачу».

За широкой гладью воды она попыталась разглядеть противоположный берег.

– Это Англия? – спросила она лорда Хэрриса, стоявшего рядом с ней на вершине холма над заливом.

– Нет, сегодня вы не можете увидеть Англию. Для этого нужна исключительно ясная погода. Здесь нас разделяет более двадцати миль открытой воды, так что, пожалуй, вы видите багряные облака.

– Ох! – Мария была разочарована. – Дорогой лорд Хэррис, вы отправите мои верительные грамоты? Какой лорд или чиновник управляет этой частью Англии?

– Лоутер исполняет обязанности представителя губернатора в Карлайле, и я должен обратиться к нему. – Его голос звучал мрачно. – Герцог Норфолкский – главный из северных пэров, но есть и менее значительные, такие, как граф Нортумберлендский и граф Уэстморлендский. Оба они поддерживают католиков и с радостью примут вас.

– У вас такой грустный голос, – сказала она. – Пожалуйста, не надо. Я получила указание свыше и знаю, что поступаю правильно.

Солнце зашло, и вода приобрела темно-пурпурный оттенок. Возле них с тихим плеском струились воды речки Эбби-Берн, впадавшей в залив Солуэй.

– Иногда злые духи вводят нас в заблуждение, – проговорил он. – Сатана может принимать приятный облик, похожий на светлого ангела. Он способен обманывать нас и заставляет поверить, что наши побуждения исходят от божественного.

– Я отправляюсь во имя мира, – сказала Мария. – Чего бы ни хотел дьявол, у него нет мирных намерений.

Хэррис покачал головой:

– Я не утверждаю, что знаю о дьяволе так же много, как некоторые, но уверен, что он бродит среди нас и часто остается незамеченным.

– Пожалуйста, напишите письмо до завтрашнего утра, – твердым голосом попросила Мария.

После дальнейших увещеваний и споров со своими спутниками Мария наконец осталась одна и гуляла по пустой церкви аббатства. Она настояла на своем, и они послушно удалились, оставив ее в покое. Огромные каменные колонны в безмолвном нефе напоминали рукотворные деревья; их арки, парившие в воздухе, терялись во тьме. Внутри пахло сыростью и заплесневелым мхом. Аббатство, как и все старинные церковные сооружения в Шотландии, находилось в запущенном состоянии и нуждалось в ремонте. Стена в нескольких местах пошла трещинами, через которые сочилась вода.

В небе сиял полумесяц, дававший достаточно света для того, чтобы разглядеть контуры алтаря, каменных ниш и заплесневевшей деревянной ширмы, некогда отделявшей монашеский притвор от мирских братьев. Цистерцианцы. Белые монахи. Марии казалось, что она видит их туманные силуэты между рядами скамей и колонн, тени, пришедшие из какого-то сказочного царства, из времени, предшествовавшего религиозным распрям и войнам.

О мирные монахи… Ей хотелось прикоснуться к ним, но она знала, что они исчезнут. Разумеется, они не были реальными.

«Это всего лишь расстроенные нервы и смешанные чувства, которые заставляют меня видеть призраков в лунном свете. Если бы на самом деле Господь наделил меня даром провидения, то я бы увидела гораздо больше. Я смогла бы предсказывать будущее, которое остается темным и скрытым от меня».

Она вышла из южной двери и направилась к галерее, сводчатой каменной аркаде, где в плохую погоду прогуливались монахи. Лунный свет посеребрил траву на лужайке внутреннего двора. Каждая сводчатая секция отбрасывала черную тень на серебристую землю, образуя четкий узор, похожий на чередование черных и белых плиток в замке Шенонсо.

Шенонсо. Как много призраков сегодня ночью!

Из галереи за церковью она могла видеть монастырское кладбище, где простые надгробия стояли как загадочные каменные круги в Северной Шотландии и Бретани, предположительно связанные с магическими обрядами давно ушедших народов.

Быстро бегущие облака на короткое время закрыли луну и унеслись дальше. Призрачные галеоны. Босуэлл называл их призрачными галеонами, вспомнила она. По его словам, это были души моряков, обреченных вечно скитаться по небу по воле ветра.

Босуэлл, который навсегда останется моряком, чье сердце принадлежит морю.

«Я не могу смотреть на воду и не вспоминать о тебе, – думала она. – Вероятно, поэтому я хочу отправиться в Англию водным путем, как будто ты морской бог, который поможет мне. О муж мой, где ты сейчас? Год назад мы с тобой провели первую брачную ночь».

В лунном свете она видела ажурную белизну цветущего сада аббатства. Ряды деревьев походили на стройных девушек, наряженных в кружева и ожидавших начала танцев. От них доносился тонкий, смутно знакомый аромат, напоминавший благоухание юности и наполненный сладостными обещаниями. Мертвые монахи спали в своих могилах.

«Где ты? – с пронзительной грустью думала она. – Можешь ли ты видеть луну, которую вижу я? Следует ли мне отправиться в Англию? Ты единственный, чье мнение я хотела бы узнать. Ты единственный, кто мог бы остановить меня. Если правда, что души людей могут беседовать на расстоянии, разделенные сушей и морем, поговори со мной сегодня ночью и посоветуй, что мне делать. Поговори со мной во сне или в моих мыслях, и я сделаю так, как ты велишь. Поговори со мной, любимый муж».

Мария окунула перо в чернила и начала писать.

«Дандреннан, 15 мая 1568 года.

Великой и могущественной королеве Елизавете

Дражайшая сестра, Вы уже большей частью осведомлены о моих несчастьях, но те из них, которые побуждают меня обратиться к Вам сейчас, произошли совсем недавно и еще не могли достичь Вашего слуха. Поэтому я должна познакомить Вас с ними так кратко, как только могу. Некоторые из моих подданных, которым я более всего доверяла и которым оказала наивысшие почести, ополчились на меня и крайне недостойно обошлись со мной. Благодаря неожиданной помощи Господь избавил меня от жестокого заключения, в котором я находилась.

Но с тех пор я проиграла битву, в которой большинство из тех, кто сохранил верность мне, пали у меня на глазах. Теперь меня вытесняют из моего королевства и побуждают к таким отчаянным мерам, что после Господа у меня не остается другой надежды, кроме Вашего доброго расположения. Поэтому я умоляю Вас, дражайшая сестра, препроводить меня в Ваше присутствие, где я подробно ознакомлю Вас с моими обстоятельствами.

Между тем я молю Бога осыпать Вас всеми небесными благословениями и даровать мне терпение и утешение; последнее же я более всего надеюсь получить с Вашей помощью.

Напоминая о причинах, по которым я уповаю на помощь из Англии, я посылаю королеве Англии это кольцо, знак обещанной дружбы и содействия.

Ваша любящая сестра, M. R.».

Она медленно сняла с пальца алмазное «кольцо дружбы». Пришло время вернуть его владелице, время исполнить старое обещание.

Солнце уже встало, когда Мария наконец запечатала письмо. Она не получила никаких известий или указаний во сне или наяву. Босуэлл так и не пришел к ней. Ей снилось что-то невразумительное и трудно припоминаемое. Она молилась о своем решении, но в конце концов стало ясно, что нужно двигаться дальше.

Англии и Шотландии было суждено объединиться под властью ее сына. Ее решение поможет закрепить это понимание и положит конец дурным предчувствиям и подозрениям о ее собственных намерениях по отношению к английской короне. Когда Елизавета примет ее, самым главным будет признание Якова ее наследником.

«В Англии я обрету надежное убежище и смогу беспрепятственно принимать моих подданных. Мой выбор также убедит Елизавету, что у меня нет намерения приводить на нашу землю чужеземцев, в том числе и французов. Я предпочла им Англию».

Мария отправила свое письмо вместе с тем, которое предназначалось для Лоутера. Пройдет еще несколько дней, прежде чем они будут доставлены по назначению, а потом неведомо сколько времени до получения ответа. Мария стояла на маленьком причале возле устья Эбби-Берн, где монахи в старину торговали с Англией и Ирландией, и наблюдала за судном, выходившим на открытую воду. На окрестных лугах паслись стада и пели птицы.