Текст книги "Самозванцы"

Глава 20
Эмма

– Это не твои родители, – напомнила Эмма.

Натали помрачнела.

– Знаю, – ответила она. – Просто я так долго… – Она обхватила голову руками, заслонив глаза. Потом покачала головой и опустила руки. И наконец взглянула на Эмму и договорила: – Ладно. Не важно. Пошли.

– Давайте по порядку, – сказала Эмма. – Нужен вай-фай. Тогда мы узнаем, куда идти. Может, воспользуемся компьютером в доме, чтобы никто не отследил наш ноутбук? Интересно, в этом мире у Натали есть собственный ноутбук в комнате?

Чез одобрительно похлопал её по плечу.

«Видишь, Чез? – подумала Эмма. – Я нашла безопасный способ. Ко всему надо подходить логически. Это ключ к успеху».

– У меня есть новый ноутбук, который я беру в школу, и старый, который я держу как запасной. Может, у здешней Натали тоже так, – сказала Натали. И нахмурилась. – Только тот, новый ноутбук, неожиданно подарил мне папа – в тот день, когда они с мамой разъехались. Как будто он хотел меня подкупить. Так что, может быть, в этом мире у Натали и нет запасного компьютера.

– Давайте выясним, – предложил Финн, улыбаясь так лучезарно, что Натали совершенно точно не обиделась.

Эмма побежала к лестнице, братья – за ней. Наверху Чез задержал Финна и Эмму и повернулся к Натали:

– Ты можешь пойти вперёд и задёрнуть шторы, чтобы нас не заметили снаружи? Мало ли что.

– Не волнуйся, с этим проблем не будет, – сказала Натали. Она сжала губы, и уголки рта у неё разъехались в разные стороны. – Сейчас сам увидишь.

Эмма заглянула на кухню госпожи Моралес – точнее, судьи Моралес. Ещё точнее – судьи Моралес и мистера Мэйхью. К её огромному облегчению, кухня не была оранжево-синей. Стол и раковина блестели, как стекло, но всё остальное выглядело вполне привычно. Финн побежал в столовую.

– Ого! – воскликнул он. – Натали, а куда подевались ваши соседи?

Эмма тоже подошла к окну.

Дом госпожи Моралес в мире Эммы стоял на вершине холма, посреди просторного двора, однако со всех сторон его окружали такие же особняки. А этот дом занимал как будто сразу несколько участков. Он выглядел так, словно расширился и поглотил соседние дома. В дальнем конце двор шёл под уклон, и там росли деревья. За ними виднелось что-то серое… Каменная стена?

– О, я вижу одну крышу, – сказал Финн, встав на цыпочки и вытянув шею.

– Это сторожевая вышка, – мрачно произнесла Натали у него за спиной. – Наверное. Мама – ну, та, другая мама, судья – спросила, каким образом охрана пропустила маму Меган, и я притворилась, будто не понимаю, о чём речь.

– Ого, настоящая крепость, – сказала Эмма. – Прямо как Белый дом, официальная резиденция президента. Туда ведь просто так не попадёшь.

– В этом мире у твоего дома тоже есть забор, – напомнила Натали.

– Ну, совсем не такой.

В этом мире на улице, где жили Грейстоуны, все дома были отделены друг от друга высокими изгородями и безобразными обшарпанными заборами. Вспомнив их, Эмма ощутила страх. Ей показалось, что она снова чует запах, пропитавший тот район.

А здесь внушительная стена, полускрытая деревьями, словно гласила: «Люди, которые живут в этом доме, влиятельнее других. Вот почему им нельзя иметь соседей; вот почему они нуждаются в охране».

– Как же ты убедила судью, Натали? – спросил Чез, подходя к остальным. – И ты просто притворилась, когда тебя стошнило, или тебе правда нехорошо?

Эмма заметила, как переглянулись Чез и Натали. Видимо, Натали понравилось, что её об этом спросили. Ей было приятно, что Чезу не всё равно. Но потом она сделала гримасу и закатила глаза.

– Наверное, я перенервничала, – признала Натали. – Но потом я всё время делала вид, что меня тошнит, чтобы не отвечать на мамины вопросы. Ну, на её вопросы. – Она скривила рот, провела языком по зубам и сморщила нос. – Фу. Как вы думаете, взять чужую зубную щетку – это очень плохо?

– А вдруг она отравлена? – спросил Финн.

– Не отравлена, – уверенно сказала Натали. – Просто мама параноик. В смысле не мама, а судья. – Она помедлила. – Только пойдёмте все вместе, хорошо?

«Натали что, тоже испугалась? – подумала Эмма. – Ей так же страшно, как Чезу? И как… мне?»

– Если наверху есть шанс найти работающий ноутбук, конечно, мы пойдем, – сказала она.

Все четверо на цыпочках поднялись по лестнице на второй этаж.

Натали первой открыла дверь, которая вела в её комнату в привычном мире.

– Ой, – удивлённо сказала она.

Эмма поравнялась с ней.

Пока Грейстоуны жили у госпожи Моралес – у настоящей госпожи Моралес, – Эмма думала только о том, как бы вернуть маму, и почти не обращала внимания на комнату Натали. Тем не менее она могла бы поклясться, что эта комната выглядит совершенно так же. Одежда, разбросанная по полу, на стене – фотографии Натали и её друзей, белое мягкое одеяло, сползает с неубранной кровати. Разница заключалась только…

– Это… – произнёс Чез и указал на большой плакат, висящий над кроватью.

– Жуть. – Финн передёрнулся.

На плакате большая группа детей в оранжево-синей форме держала в руках горящие свечи и мрачно смотрела прямо в камеру. Крупная надпись над ними гласила: «Пока мы едины, никто не посмеет бросить нам вызов».

Натали стояла в первом ряду, в середине. И лицо у неё было самое суровое, самое грозное.

«Нет, это другая Натали, – сказала себе Эмма. – Она просто похожа на нашу».

– Может, это какое-то спортивное мероприятие, – слабо произнесла Натали. – Типа спортивный лагерь. В следующем году я хочу записаться в команду по лакроссу[1]1
  Лакросс – командная игра, участники которой должны забросить мяч в ворота противника при помощи снаряда, похожего на клюшку (прим. ред.).


[Закрыть]. Может быть, я, в смысле мой двойник… может, она уже вступила в команду, и они сменили школьные цвета, и… – Натали отчаянно пыталась доказать, что та, другая Натали не имеет никакого отношения к злым делам этого мира.

Эмма подавила дрожь и попыталась мыслить аналитически. В конце концов, синий и оранжевый – просто цвета. Ребята на фотографии были самыми обычными подростками. Так почему же плакат создавал такое зловещее впечатление? Почему она, Финн и Чез невольно прижались друг к другу? Какая разница была между этими ребятами на плакате, которые утверждали, что они едины, и семейным девизом Грейстоунов – спасибо маме, – который гласил: «Мы навсегда есть друг у друга». «Всё дело в словах «бросить вызов», – подумала Эмма. – То, что мы, Грейстоуны, держимся сообща, не значит, что мы плохо относимся к другим. Но этот плакат, эта фраза… Как будто они хотят сказать, что каждый, кто не с ними, – враг».

Эмма почти ничего не знала про этот мир, но ей было ясно: ребята на плакате сочли бы маму врагом.

Значит, и их тоже.

«А Натали? – подумала Эмма. – Нашу Натали?»

Натали пересекла комнату, влезла на кровать и ухватила плакат за верхние углы. Они подались. Когда Натали отпустила плакат, он сложился пополам. Теперь было не видно, что на нём изображено.

– Послушай, – негромко сказал Чез, – другая Натали не стала бы…

– Мне плевать, – перебила она. – Если кто-нибудь и увидит, то подумает, что плакат сам упал. Ну, наполовину.

– Давайте заберём маму, госпожу Моралес и Джо и уйдём отсюда, пока никто этого не увидел, – попросил Финн.

– Правильно, – согласилась Натали. – Она спрыгнула с кровати, открыла ящик стола и достала ноутбук: – Ура! Она держит его там же, где и я.

У Эммы буквально руки чесались от нетерпения:

– Дай мне. Я… – начала она.

– Эмма, – перебил Чез, – Натали быстрее всех умеет искать инфу в интернете.

Эмма вскинула руки, словно сдаваясь:

– Хорошо! Хорошо! Но, пожалуйста, Натали, поскорей!

Та кивнула, уселась на кровать и открыла ноутбук. Её пальцы забегали по клавишам. Чез обнял Эмму и Финна и притянул их ближе. Все трое сгрудились рядом с Натали.

– Ага, он автоматически подключается к интернету, так что угадывать пароль не придётся, – сообщила она.

– Если искать в этом мире Сюзанну Моралес, все ссылки будут вести к судье. Фамилии Джо мы не знаем. Так что давай сначала поищем нашу маму, – предложила Эмма.

Натали подняла бровь.

– Эмма, я всё понимаю, – сказала она. – Не волнуйся. Я уверена: ещё секундочка – и… – Она резко откинула голову назад и хмуро уставилась на экран.

– Что такое? – спросила Эмма.

Натали молчала. Она склонилась к ноутбуку и начала печатать ещё быстрее. Эмма подошла сбоку и вытянула шею, пытаясь взглянуть на экран, но длинные волосы Натали свесились вперёд и заслонили его.

– Натали? – шёпотом спросил Финн.

Она и ему не ответила. Казалось, Натали полностью погрузилась в свой собственный мир, где были только она и ноутбук. Эмме показалось, что она вернулась в первый день знакомства с Натали, когда та сидела, согнувшись над телефоном, и писала сообщения.

Внезапно Натали наклонила голову ещё ниже и, перестав печатать, коснулась лбом края экрана.

– Натали, в чём дело? – спросил Чез и сильнее стиснул плечо Эммы. – Не пугай нас.

Натали со стоном подняла голову и развернула ноутбук, чтобы Грейстоуны увидели надпись на пустом экране: «По вашему запросу ничего не найдено».

– Про вашу маму в интернете ничего нет, – жалобно сказала Натали. – Как будто её вообще не существует!

Глава 21
Чез

Чез онемел. Голоса Эммы и Финна доносились до него словно издалека. Они перебирали разные варианты, о которых Натали, возможно, не подумала. «А ты попробуй… и вот так…» Суть их предложений ускользала от Чеза, но он слышал ответы Натали:

– Уже пробовала. И это тоже…

Спотыкаясь, он подошёл к рюкзаку, который принёс из другого мира, забрал с собой из подвала и бросил на пол, когда они зашли в комнату Натали. Порывшись в нем, Чез достал жёсткий лист бумаги, сложенный вчетверо, и отнёс его Натали не разворачивая. Чтобы не было больно.

Больно было даже думать о нём.

– На, – угрюмо сказал он, вкладывая лист в руку Натали. – Поищи по картинке.

Натали развернула бумагу. Финн и Эмма дружно вздрогнули.

Это был плакат, который Чез сорвал со столба, когда они побывали здесь в прошлый раз. Надпись гласила: «ПРЕСТУПНИК ПОЙМАН!» С плаката смотрела жутковатая фотография мамы, а ещё там говорилось, что она враг. Плакат приказывал всем явиться на публичное слушание и вынесение приговора – чудовищный спектакль, во время которого Грейстоуны и Натали попытались спасти маму, но потерпели неудачу.

Как можно ждать справедливого суда, если с самого начала предполагается вынесение приговора?!

Но на суде мама попросила их бежать и спасти вместо неё детей Густано. Поэтому Грейстоуны не слышали вердикта судьи.

Разве Чез мог не чувствовать себя виноватым, глядя на этот плакат?

– Я… я не знала, что ты сохранил эту штуку, – сказала Эмма.

Чез пожал плечами. Что тут скажешь? Он не хотел признаваться, что в своей комнате дома у мистера Мэйхью не раз втайне разворачивал этот лист и смотрел на мамину фотографию. Хотя от этого ему становилось ещё грустнее.

– А вдруг приносить сюда этот плакат опасно? – спросила Натали.

Чез снова пожал плечами, почти с вызовом. Он сам себе удивлялся.

– Наверняка у другой госпожи Моралес – у судьи, не у твоей мамы – где-нибудь лежит целая стопка таких плакатов, – сказал он резким безжалостным тоном, и это было ещё меньше похоже на Чеза.

– Я в курсе, что она не моя мама, – заметила Натали и указала на плакат, свисающий со стены. – И я не хочу быть этой Натали. Ясно? Просто… если бы у тебя родители были в разводе, ты бы понял.

– Между прочим, наш папа умер, – сказала Эмма. – И нам тоже хочется, чтобы всё было по-другому. Мы знаем, каково это.

Чез удивлённо уставился на сестру. Она говорила негромко и сдержанно. До сих пор Эмма не часто выступала миротворцем и проявляла сочувствие. Это была роль Чеза. Неужели Эмма тоже скучает по папе, хотя была совсем маленькой, когда он погиб, и толком не помнила его? Неужели сегодня буквально всё будет наводить Чеза на грустные мысли?

«Да – если мы не найдём маму», – подумал он.

– Можешь поискать по картинке, Натали? – спросил Финн.

– Конечно, – ответила та, встряхивая головой с таким видом, как будто отбрасывала весь этот разговор. Натали полезла за телефоном в карман. – Нужно сделать фотку, а потом… – Она занесла мобильник над плакатом – и опустила руку. – Ох. Я всё время забываю. Мой телефон здесь не подключается к интернету. – Натали закусила губу и, прищурившись, посмотрела в пространство. А потом схватила под мышку ноутбук и плакат и спрыгнула с постели. – Пошли. В мамином кабинете есть сканер. Это будет быстрее всего. – И она вышла, прежде чем Чез, Эмма и Финн успели напомнить ей, что кабинет в этом доме принадлежит не её маме – никто не гарантировал, что там есть сканер.

Они вновь надели рюкзаки и зашагали за ней.

Спустившись, они обнаружили Натали, которая стояла перед внушительной деревянной дверью, украшенной затейливой резьбой. Ничего подобного в кабинете у настоящей госпожи Моралес не было. Деревянные животные, птицы, листья (и лица? вопящие лица?) внезапно напомнили Чезу Народный зал, где проходил суд над его мамой. Поэтому Чез не сразу понял, что Натали беспомощно крутит дверную ручку туда-сюда.

Кабинет был заперт.

– Ничего себе! – покачала головой Натали. – Она запирает дверь, даже когда знает, что я дома одна?

– И что дом окружён сторожевыми вышками, – добавил Финн.

– Может быть, другая госпожа Моралес прячет ключ там же, где твоя мама? – предположила Эмма.

Натали бросилась на кухню и вернулась с блестящим ключом.

– Точно, – сказала она. – Такая же банка из-под муки, такая же ленточка на ключе. Почему они здесь так похожи на нас – и в то же время совсем другие?

Натали пыталась говорить весело, но почему-то опустила голову и ни на кого не смотрела.

«Натали не смотрит на нас, потому что сдерживает слёзы?» – подумал Чез.

Он видел интервью с двойником собственной мамы – Кейт Густано, – когда та умоляла отпустить похищенных детей. Чез тогда чуть с ума не сошёл. Наверное, Натали было ещё тяжелее. Встретить судью Моралес, обнаружить потрясающее сходство со своей мамой – и в то же время знать, что судья ужасный человек.

Натали отперла дверь кабинета.

Эмма разинула рот. У Финна глаза полезли на лоб.

– Кажется, эта госпожа Моралес любит свои фотографии ещё больше, чем наша! – воскликнул он.

Чез перестал смотреть на остальных и заглянул в кабинет.

Настоящая мама Натали была агентом по недвижимости, поэтому в кабинете госпожи Моралес в том, настоящем мире стояли несколько табличек с её фотографией.

Но в этом кабинете буквально все стены были завешаны плакатами – и на каждом красовалась огромная фотография судьи. Чез был самым высоким в классе, но, встав рядом с одним из плакатов, он не достал бы макушкой и до носа судьи Моралес. Он считал, что настоящая госпожа Моралес красива и что Натали унаследовала от неё длинные волнистые тёмные волосы, искрящиеся карие глаза, высокие скулы и…

«Ох, сейчас не время думать о том, какая Натали красивая».

Чез заставил себя вновь сосредоточиться на плакатах с изображением судьи. На этих фотографиях она была не просто красива – она походила на киноактрису или знаменитую певицу. Человек, который настолько прекрасен, кажется нереальным.

Натали издала странный приглушённый звук.

– Раньше мама всегда была такой счастливой, до того, как они с папой начали ссориться и… – Она сглотнула. – Не могу смотреть. – Она отвернулась и стала возиться со сканером – подняла крышку и положила ужасную фотографию мамы Чеза на стекло.

Финн потянул брата за руку.

– А почему на этих плакатах написано «ГОЛОСУЙТЕ! СЮЗАННУ МОРАЛЕС – В СУДЬИ!»? – спросил он. – Я думал, другая госпожа Моралес и так уже судья.

– Наверное, она хочет, чтобы её переизбрали, – ответил Чез. – Таков порядок. Люди выбирают официальных лиц, а потом, через некоторое время, имеют право проголосовать снова. Они решают, хорошо ли чиновники выполняют свою работу, или, может, надо их сменить.

– Если бы я жил здесь, я бы проголосовал против, – заявил Финн и показал плакату язык. – Потому что она злая. – Взглянув на Натали, он добавил: – Прости, Натали. За твою настоящую маму я бы обязательно проголосовал. Она очень хорошая.

Натали не ответила. Отсканировав фотографию мамы Грейстоунов, она снова склонилась над ноутбуком. Эмма не отходила от неё.

– Ну, что-нибудь получается? – спросил Чез, обойдя стоящий в центре кабинета стол, чтобы посмотреть на экран ноутбука.

– Ничего полезного, – ответила Натали. – Пока что.

Чез увидел, что на экране полно совпадений – но всё это были плакаты на столбах на разном фоне.

– Нажми ещё разок, – посоветовал Финн, протискиваясь мимо Чеза. – Может быть, ему надо хорошенько подумать.

– Финн, интернет так не работает, – сказала Эмма и взъерошила братишке волосы, чтобы он не обиделся.

Натали великодушно улыбнулась и снова нажала «ввод». И пригнулась ниже к экрану.

– Погодите, – сказала она. – А почему картинки исчезают?

Чез увидел, что теперь картинками заполнена лишь половина экрана.

Натали в третий раз нажала «ввод».

Теперь исчез нижний ряд.

Когда Натали нажала «ввод» в четвёртый раз, исчезла и половина предпоследнего ряда.

– Картинки с вашей мамой… их стирают! – ахнула Натали. – Кто-то уничтожает их прямо сейчас!

Глава 22
Финн

– Сохрани их! – закричал Финн и изо всех сил дёрнул Натали за руку, чтобы она точно его услышала. – Сохрани мамины фотографии, пока ещё можно!

Натали рассеянно взглянула на него. Затем сосредоточилась.

– Он прав, – пробормотала она. – Финн абсолютно прав. Нужно сохранить копии этих картинок, чтобы проверить…

Она высвободила руку и вновь потянулась к клавиатуре. Но от рывка Финн потерял равновесие, пошатнулся, взмахнул руками и правым локтем ударился обо что-то твёрдое. Во всяком случае, ему показалось, что это что-то твёрдое. Но потом послышался треск, и Финн обнаружил, что проткнул локтем один из плакатов с надписью «ГОЛОСУЙТЕ! СЮЗАННУ МОРАЛЕС – В СУДЬИ!».

– Ой, – шёпотом сказал он.

– Не волнуйся, Финн, – произнесла Натали. И зловеще улыбнулась. – Мне уже давно хочется их порвать.

– Но судья рассердится, когда вернётся, и…

– Просто засунь его подальше, – посоветовала Эмма.

Финн посмотрел на проткнутый плакат.

– Глядите, тут два слоя, – сказал он и потянул за плакат. – Я проткнул только один, и… – Он немного расширил дыру. – Вот! Тут тоже написано «Голосуйте», прямо под тем местом, где я попал локтем. Сейчас я просто оторву верхний лист. – Финн резко дёрнул. Весь верхний слой бумаги оторвался, и показался второй, такой же яркий и глянцевитый. На нём тоже было улыбающееся лицо. И тоже знакомое.

С плаката смотрел папа Натали.

Финн отступил на шаг, чтобы прочесть подпись под фотографией: «ГОЛОСУЙТЕ ЗА РОДЖЕРА МЭЙХЬЮ!», и в замешательстве посмотрел на старших.

– Натали, твои родители здесь судьи? – спросил Финн. – Они тут главные?

– Я… – Натали шагнула к Финну и крепко схватила его за плечо, словно пытаясь успокоить. Или чтобы самой собраться с духом. – Так бывает. Если бы мама и папа не развелись, если бы в нашем мире они остались вместе, если бы не тратили столько времени и сил на ссоры…

Эмма заняла место Натали за ноутбуком и принялась быстро печатать.

– Здесь сказано, что мистер Мэйхью – мэр города, – сказала она. – И он хочет стать губернатором.

– Губернатором?! – переспросил Финн, восхищённо глядя на неё. – Натали, твои родители тут очень важные люди!

– Не забывай: на самом деле это не её родители, – сказала Эмма и резко отодвинула ноутбук.

– То есть родители другой Натали, – поправился Финн. – Но почему плакат с госпожой Моралес наклеен поверх плаката с мистером Мэйхью?

– Давайте подумаем об этом потом, когда сохраним картинки, – предложил Чез.

– О! – И Натали бросилась к ноутбуку.

Финн последовал за ней. Эмма открыла новую страницу. Натали набрала запрос. Экран мигнул.

Он был пуст.

– Я думал, мы снова увидим картинки с мамой! – расстроился Финн.

Остальные сгрудились вокруг. Чез обнял Финна. Эмма погладила его по плечу. А Натали опустила руки и отодвинулась.

– Прости, Финн, – сказала она. – Все картинки исчезли. Сначала её имя, а теперь и фотографии. Вся информация о вашей маме пропала из интернета.

Глава 23
Эмма

– Это я виновата, – призналась Эмма. – Не нужно было искать мистера Мэйхью в том же окне.

– А мне не нужно было пробивать локтем плакат, – добавил Финн.

– Перестаньте! – велела Натали. – Никто из вас не виноват, что здесь творятся такие дела. Ну и, может быть, я разберусь, что произошло с этими картинками.

– Правда?! – обрадовалась Эмма.

– Подожди минутку, – попросила Натали.

Эмма отошла к плакатам, чтобы не стоять у неё над душой.

– Неужели под каждым плакатом с госпожой Моралес наклеен плакат с мэром Мэйхью? – спросила она и принялась их разглядывать.

– А какой в этом смысл? – спросил Чез, подходя к ней. – То есть, конечно, можно использовать старые плакаты повторно, чтобы сэкономить – ну или не вредить окружающей среде. Но в этом доме… – Он поднял глаза.

И Эмма впервые заметила, что потолок тоже украшен замысловатой деревянной резьбой. Кабинет настоящей госпожи Моралес выглядел совершенно иначе. Эмма понятия не имела, сколько стоят резные потолки – и дверь, и колонны в каждом углу. Она подумала: «Судья Моралес и мэр Мэйхью вряд ли стараются сэкономить».

– Тьфу, функция архива не работает, – сказала Натали у них за спиной. – Но до того как всё исчезло, я успела запомнить один веб-адрес, и… что?!

Эмма, Чез и Финн бросились к ней.

– Ты снова ищешь информацию о своём папе? – спросил Финн.

На картинке действительно был висящий на столбе плакат – только речь на нём шла о предвыборной кампании мэра Мэйхью, и он не имел никакого отношения к маме Грейстоунов.

– Н-нет, – ответила Натали. – Эту картинку вывесили в интернет в тот день, когда судили вашу маму. Здесь указано время и всё такое. Пять минут назад на этой картинке был столб с фотографией вашей мамы, совсем как две недели назад. Мы видели его своими глазами! В реале!

Картинка была размытая, почти бесцветная – видимо, снимок сделан с камеры видеонаблюдения. Но Эмма узнала это место. Столб стоял рядом с Народным залом, где проходил суд.

Она ахнула:

– Кто же подменил фотографии?! И зачем? Зачем внушать людям, будто они сами не помнят, что было две недели назад?!

– Н-не знаю, – пожала плечами Натали.

У Эммы голова шла кругом. Всё это было слишком странно. Лицо мэра Мэйхью под изображением судьи Моралес на плакате; мамина фотография, сменившаяся в интернете фотографией мэра Мэйхью… Эмма вспомнила, как в детстве училась играть в «камень – ножницы – бумага» и постоянно спрашивала: «А что сильнее всего? Что самое-самое сильное?»

«У мамы нет никакой силы в этом ужасном мире, – подумала Эмма. – Она в плену. Но судья Моралес и мэр Мэйхью…»

И тут в коридоре что-то громко хлопнуло.

– Ты, кажется, сказала, что все ушли! – зашипела Эмма. – И разве этот кабинет не звуконепроницаемый, как у вас дома? – Она повернулась к двери и увидела ответ на свой вопрос. Они оставили дверь открытой, и ключ с зелёной ленточкой по-прежнему торчал в замке. – Сейчас закрою… – начала Эмма и шагнула вперед.

Но, прежде чем она успела подойти к двери, Чез оттолкнул её в сторону.

– Ложись! – прошептал он, обхватывая своими длинными руками Финна и Натали. – Прячьтесь все!