Текст книги "Академия волшебства. Незачет по злодеям"

Глава 15

Вечером в комнате меня ждало неожиданное веселье: двое швейликов катались на геккончике, как на драконе, старшая швейлица сидела на красном блокноте, закинув ногу за ногу, а руки за голову, будто загорала. Юные швейлицы плясали рядом под совершенно не часовой перезвон. Музыку для танцев обеспечил тиктактин, перебирая молоточками по стакану, чашке и ложкам. Ну, хоть кому-то хорошо!

Кстати, я им задолжала угощение магией. Я подошла, к столу и выпустила аккуратно луч из левой ладони – настолько небольшой, что стало щекотно.

– Угощайтесь, дорогие мастера, спасибо вам за работу! – сказала я.

Волшебные малыши с радостью вытянули хоботки. Тиктаклин облизнулся.

– И ты тоже, прошу!

Тиктаклин подскочил к лучу так резво, что чуть не сбил молоденькую швейлицу. Она пискнула, он придержал её за талию, а затем вежливо снял шапочку, будто извиняясь. Та рассмеялась, встряхнув рыжими пружинящими кудряшками.

Уже опытная, я не стала перепаивать гостей магией, хотя они были бы не против. Затем переоделась и рассадила швейликов в коробочку. Тиктаклин грустно помахал им шапкой и в следующую секунду оказался в окошке своего часового дома. А я направилась к мисс Мансуре по дорожкам медленно темнеющих аллей.

* * *

– Колдун-целитель? – удивилась мисс Мансура в ответ на мой вопрос. – Зачем тебе, дорогая? В академии есть замечательный госпиталь, многие горожане, наоборот, пытаются туда попасть в сложных случаях!

Я скромно потупилась.

– Просто хотелось бы знать, есть ли такие в городе? Не менее опытные, чем врачи нашего госпиталя? В газете писали. И любопытно…

Как всегда элегантная, в обтягивающем талию и полные бёдра костюме с расширяющейся книзу юбкой, модистка посмотрела на меня с ярко выраженным сомнением.

– Ты же не хочешь сказать, что беременна? – И тут же сама отмахнулась от сказанного: – Да нет, ты бы не успела этого понять! Кто-то из знакомых студенток?

Я покраснела и смущённо соврала:

– Подруге нужна помощь. Инкогнито.

Одна из помощниц, девушка с аккуратно уложенными пепельными волосами, в голубом платье с белым воротничком, подала нам блюдо с пирожными. Мисс Мансура кивнула ей, а затем с понимающей улыбкой покачала головой.

– Как много юных леди пострадали, обращаясь к непроверенным колдунам! Не рекомендую ни тебе, дорогая, ни твоим подругам. Легче немного покраснеть перед вашим доктором что бы там ни было, чем потом жалеть о непоправимой ошибке…. Лучше пей чай.

Она придвинула ко мне изысканную фарфоровую чашечку, настолько тонкую по краям, что сквозь них просвечивал свет от люстры.

Я расстроилась, но из вежливости отхлебнула. Чай был терпкий с нотками южных плодов во вкусе.

– Справились ли швейлики с задачей? – спросила модистка, тоже отпив из чашечки-близнеца. – Тебе понравилось платье?

– О, конечно! – заулыбалась я. – Оно восхитительно! Я не могла и представить, что получится такой волшебный наряд!

– Я рада, – проговорила мисс Мансура. – Обращайся ко мне ещё, всегда помогу.

Она выразительно посмотрела на меня своими волоокими восточными глазами и добавила:

– На твой счёт положен значительный депозит, так что можешь не экономить на себе. Нарядов много не бывает.

– Депозит? – удивилась я. – Откуда?!

– Анонимный, – хитро улыбнулась модистка. – Главное, что каждый месяц до самого выпуска ты сможешь радовать себя обновкой. Это как подписка на модный журнал, единственное, что тебе остаётся – просто выбрать.

– Но кто мог разместить такой депозит?! – воскликнула я и осеклась, подумав о Вёлвинде, сердце ухнуло. – Этот тот же человек, который и отправку швейликов ко мне оплатил, когда я была под домашним арестом?

Мисс Мансура склонилась ко мне и томным шёпотом произнесла:

– Одно из условий абонемента – полная анонимность отправителя. Иначе деньги уйдут со счёта. Мне пришлось поклясться – так уж с вами, магами, иметь дело.

– А-а-а… Простите за моё любопытство…

– И уверена, тот же аноним снёс бы мне голову, если бы я тебя отправила к подпольным колдунам, – прошептала мисс Мансура.

– Даже если он сам в заключении?

Мисс Мансура кокетливо повела плечом.

– Откуда мне знать, в заключении он или нет? Главное – он тот, кто ценит, что ты красива, и знает, что красивая девушка должна быть всегда хорошо одета. Кстати, – сменила тон она, – я получила новые журналы из столицы, хочешь посмотреть?

Я мотнула головой и отставила чашку:

– Нет, спасибо! Мне уже пора.

– Тогда не задерживаю. Приходи за новыми нарядами и просто поболтать, – подмигнула мисс Мансура. – Здесь тебе всегда рады!

– Спасибо большое!

Я вышла на освещённую фонарями и витринами улицу и поёжилась, несмотря на то, что вечер был тёплым. Мне было неуютно.

Вёлвинд хочет, чтобы я испытывала к нему благодарность все пять лет? Или вечность? Даже это у него под контролем?

Мне показалось, что я – даже не проект, а деревянная кукла, опутанная паучьей сетью. Даже если паук попал в ловушку, сеть сама собой не исчезнет, уж больно крепка…

Но почему мне так больно из-за него?

Я передёрнула плечами. Нет, надо просто мысленно сказать «спасибо» Вёлвинду и на этом всё. Это мнимая несвобода: я могу пользоваться его дарами, могу – нет. А с собственной магией я вправе сама решать, что делать. Хватит мне быть чьим-то проектом!

Я сделала несколько шагов, затем взглянула на уходящую в золотых бусинах фонарей улицу: только куда идти и кого спрашивать? Прежняя неуверенность оцарапала кожу. И вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась. Это была помощница из салона модистки.

– Я знаю, кого вы ищете! Давайте отойдём в сторону.

Я обрадовалась:

– Конечно! Спасибо!

– Тише…

Мы свернули в неосвещённый закоулок между двумя магазинами. Девушка внимательно осмотрелась и, убедившись, что рядом нет лишних ушей, прошептала:

– За площадью, где проводятся ярмарки, направо идёт Аллея Праздничных Огней. У магазинчика «Призыв дракона» поверните опять направо во вторую тёмную улочку – у неё названия нет. Пройдёте три дома и в углублении по левой стороне увидите жёлтый дом – Клуб «Отъявленный чародей». Запоминаете?

Я активно закивала.

Девушка с пепельными волосами снова оглянулась и продолжила:

– Пройдёте через питейный зал во двор. Там по кованой лестнице на второй этаж. Постучите три раза в красную дверь. Скажете, что от Гларинды.

– Там живёт колдун?

– Принимает. Тех, у кого сложная ситуация и щепетильный вопрос.

– Спасибо вам! – воскликнула я тоже шёпотом.

Девушка выжидательно глянула на меня, затем выставила ладонь:

– Пять монет.

– Ой, извините, конечно-конечно! – спохватилась я и достала из сумки кожаный кошелёк.

Девушка, озираясь, сграбастала деньги и шикнула:

– Об этом никому!

– Разумеется…

Она выскочила из подворотни и, расправив юбки, чинным шагом направилась к салону. А я в другую сторону – к площади.

* * *

Ночной город был удивительным: люди, одетые нарядно, прогуливались по площади, гремели повозки, музыка звучала отовсюду и было столько разноцветных огней, что, казалось, я перешла на зрение через перигей! Заглядевшись на витрину магазина «Призыв дракона», уставленную всевозможными фигурками виверн и драконов, я остановилась. Один из них, похожий на уменьшенную копию Ладона, парящего по центру, вдруг повернул по мне морду и изрыгнул маленькое зелёное пламя. Дракончики внизу тоже зашевелились и выдохнули одновременно десять беленьких облачков пара, которые полетели вверх, расширяясь, и сложились в надпись:

«Загадай желание единорогу! Оно сбудется!»

По спинкам искусственных драконов пробежали разноцветные искры, а я усмехнулась: если бы всё было так легко! И свернула направо. Нужная мне тёмная улочка напоминала мрачный лабиринт, на который не выходило ни одного окна. Из подворотни что-то прошипело. Мне стало не по себе. Я прибавила шаг и почти пробежала мимо одной длинной стены, затем мимо другой, изогнутой, и за третьей уткнулась в четвёртую. А где же проход?

Я повернула обратно и обнаружила поворот, а за ним – лестницу, уходящую на уровне фундамента под горбатую арку. За нею светились огни. Это, наверное, и было то самое углубление.

Набравшись смелости, я нырнула в очередную подворотню и оказалась на площадке перед грандиозным особняком жёлтого цвета. Из окон орала музыка, доносились голоса и смех. Двери распахнулись, и на деревянный помост вылетел мятый мужчина, шлёпнулся у моих ног. Поднял осоловелые глаза и масляно улыбнулся:

– Ты ко мне, милашка?

Я отпрыгнула и, стараясь не смотреть по сторонам, ринулась внутрь. Я никого и ничего не боюсь! Ни колдунов, ни пьяниц!

Вместе с мурашками по спине в голове пробежали две мысли: «Так и выглядят тёмные кварталы, в которые сбегают из приютов?» и «Что, если колдун могущественный и подскажет, как сбежать Вёлвинду из десволта?»

* * *

В питейном зале грохотали барабаны, надрывались скрипки, виолончели, гитары и трубы. Звенели, расплёскивая что-то пенное, кружки на столах, бутылки и бокалы. Хохотали, разговаривали, ругались на все голоса мужчины и женщины. Почти зажмурившись и чувствуя себя немного преступницей, я прошмыгнула по стеночке мимо толстых колонн и выскочила под фонари, во двор. Здесь шумели только ветви раскидистого дерева, закрывшего собой почти всю внутреннюю площадку. Я коснулась рукой холодных перил винтовой лестницы, которая вела к балкону-галерее на второй этаж.

Собственные шаги по кованным ступеням показались громкими. В моей душе зашевелился червячок сомнения. Но на мне защитный амулет дракона, и ничего плохого со мной не случится!

Не успела я занести руку, чтобы постучать в красную дверь с чёрной кованой ручкой-львом и стрелами-петлями, как столкнулась нос к носу с выходящей Наядой Сираде.

– Ты ещё что тут делаешь?! – воскликнула та своим хрипловатым контральто.

– А ты? – не растерялась я.

Наяда с презрением поморщилась:

– А, всё ясно! Пришла краденые у нас артефакты сбыть? Не выйдет! – Она обернулась вглубь помещения. – Всё, что вам предложит эта студентка, ворованное! Не принимайте!

– Отчего же не принять, если вещь стоящая? – усмехнулся кто-то позади неё.

Я увидела невысокого мужчину лет сорока в неприметном сером костюме. Коротко стриженные медные волосы, такая же бородка и брови, жёлтые с охряным отливом глаза, усыпанное веснушками вытянутое лицо. На первый взгляд, оно было хитроватым; на второй – внимательным, как у охотника, вышедшего с ружьём на волчью тропу.

– Но это не честно! – возмутилась Наяда.

– Не волнуйся, тебе же этот артефакт обязательно и продам, если он так нужен, – почти серьёзно ответил колдун, подталкивая Наяду к выходу. – Со скидкой!

Она фыркнула, но как ни странно, не стала пререкаться, лишь мне рыкнула:

– Не надейся, Стоули, тебе это так с рук не сойдёт!

– И не думала надеяться, тем более, что пальцем бы не прикоснулась к чужому! – ответила я, проходя мимо неё с гордо поднятой головой. – Все артефакты на складе академии. Что тебе стоит написать туда запрос и потребовать своё? Ах да, они же запретные! Наверное, за такое отчислят?

– Змея драконья! – прошипела Наяда.

Я не ответила, просто смерила её взглядом, потому что даже рыжему колдуну было ясно, кто здесь змея. Он пропустил меня и, закрывая за Наядой дверь, сказал ей вслед:

– Приходи, когда кончится снадобье от вони слизней, у меня есть ещё!

Я еле сдержала смешок. Дверь захлопнулась. Совсем простая снаружи, изнутри она вся была покрыта тонкой кованой вязью, напоминающей замысловатую паучью сеть с потёками-каплями.

– Защита от любопытных и воров, – кивнул на ковку колдун, заметив мой взгляд.

Он скрестил руки и оперся спиной о дверной косяк. Сощурился немного.

– Итак, мисс, что у вас есть для меня, если, конечно, вы не пришли продавать драконий амулет?

Я коснулась пальцами уголька на цепочке.

– Не продаётся. Я не продавать пришла.

Колдун отделился от стены и, мотнув головой, направился в комнату.

– Иди за мной.

Несмотря на полумрак впереди и нависающие клочьями над проёмом чёрные шторы, я не испугалась – у колдуна был очень располагающий вид, а его замечание по поводу вони слизней совсем сбило мой страх. И всё же на всякий случай я вспомнила уроки Алви, – уверена: каждый стоящий колдун хоть немного да манипулятор.

Я вошла в комнату. Колдун уже сидел за коротконогим столиком и потягивал из крошечной пиалы чай. На столешнице было множество других пиал, кружек и даже пара миниатюрных чайников, между ними россыпями мерцали кристаллы в свете обычной лампы под пыльным абажуром.

Я окинула быстрым взглядом заваленный хламом кабинет. Хотя, наверное, это был не хлам, просто беспорядочно расположенные сундуки, коробки, свитки, книги, банки, колбы, мешочки с ценным содержимым. Прибраться однозначно не мешало бы. К тому же здесь стоял настолько специфичный запах гнили, что я невольно наморщила нос.

– Это после мисс хищницы ещё не выветрилось, – заметил колдун и вновь посмотрел на меня с хитрой улыбкой в глазах: – Уж не по вашей ли вине «принцессу» из клана чёрных магов отправили вычищать подвалы?

Я улыбнулась и слегка пожала плечами.

– Я их предупреждала, что не стоит мне строить козни. Ко мне с добром, и я по-хорошему.

– Присаживайся, – кивнул колдун.

Я поискала глазами свободное место, но на табурете стоял покрытый махровой паутиной канделябр высотой в метр, на стуле сгрудилась стопка книг – вот-вот упадёт. Я подвинула пару свитков, подзорную трубу и алую атласную накидку на кресле и села на освободившийся краешек. Колдун изучал меня со сдержанным любопытством.

– В студентки вы, мисс, не очень-то годитесь. Как вас приняли?

Я закусила губу и покраснела, поняв, что колдун увидел мой искажённый перигей.

– Я заклинательница драконов.

Колдун присвистнул и глянул из-под бровей.

– Косых?

– Простите, что?

– Косых, говорю, драконов? Или хромых каких-нибудь? Или с обломанными крыльями?

– Нормальных драконов, – обиделась я. – И раз вы сами всё видите, я спрошу прямо: вы можете исправить мой перигей?

Колдун словно не услышал меня. Он налил себе в пиалу ещё чаю из кованого чайничка, выпил медленно, смакуя.

– Что, готова рисковать или глупости через край? – наконец, спросил он.

– Я знаю об опасности, – буркнула я, – но мне надоело, что все, как вы…

– Хамят?

– Именно. Дар у меня есть, и перигеем я пользоваться научилась. Понемногу пока. Но я не хочу, чтобы все косились, и чтобы что-то ограничивало мой дар.

Колдун отставил пиалу и встал.

– Воля твоя. Деньги есть?

– Есть. – Я тоже встала с готовностью. – Двести монет.

Проговорив это вслух, я почувствовала себя невероятно богатой. Но колдун уставился на меня жёлтыми глазами, как кот на лук.

– Разве я похож на монаха-благотворителя?

– Нет, – моргнула я. – А что?

– А то, что меньше чем за пятьсот, я такие ритуалы не делаю, – ответил колдун, потирая запястья.

– Тогда я накоплю… Или, возможно, вы разрешите в кредит… – и сделала умоляющий взгляд. – Мне бы срочно!

– Нет, – отрезал колдун. – Не заплатишь, толку не будет. Ладно, рассматриваю не только монеты, но и ценные артефакты – такие, что были у Наяды Сираде.

– Но я правда не крала…

– Тогда и говорить не о чем. Будут деньги, приходи. Перигей выправлю. Будет больно и плохо. Точнее выть будешь и на стену лезть. Но никто больше пальцем не ткнёт, что у тебя что-то не так.

– Хорошо. Спасибо. А за две недели пройдёт? – спросила я, думая о визите короля.

– Пройдёт. Но деньги вперёд.

Я переступила с ноги на ногу и закашлялась – так пересохло в горле.

– Иди уже, заклинательница. – Колдун как-то странно согнул пальцы, словно пробовал их силу сопротивления воздуху, затем распрямил и встряхнул руку. – Иди! Время моё тоже дорого! Без денег чтоб я тебя не видел!

Он сказал это так грубо, что забыв о вежливости и книксенах, я просто вылетела в дверь. Та захлопнулась, что-то звякнуло, и я выдохнула, наконец. Где взять столько денег разом?!

В голове возникла мысль: а что если взамен новых нарядов попросить у мисс Мансуры «модную подписку» деньгами? В самом деле, не просить же геккончика уворовать из архива ещё какой-нибудь артефакт…

Мне надо стать нормальной до приезда короля! Потому что второго первого впечатления не бывает! Я не хочу быть фальшивкой!

* * *

Перебирая в голове варианты, я задумчиво прошла в громадное помещение питейной с великанскими меловыми колоннами, подпирающими потолок по периметру. Передо мной почти сразу нарисовалась пьяная фигура – та же масляная физиономия, которую я уже видела перед входом.

– Малышка, не проходите мимо! Я как раз любитель таких, как вы, феечек. Пойдёмте со мной, я угощу вас, мисс.

– Спасибо, не надо, – буркнула я.

– Надо, ещё как надо! – расцвел пугающей улыбкой пьяный в сморщенной гармошкой высокой шляпе. – Такой грустной леди хорошо бы сладенького пунша, а лучше вина!

– Я не пью! Пропустите! – ответила я.

Из-за колонны вышел Алви, расхристанный и взъерошенный, словно катался головой по полу.

– Пшёл вон, идиот! Она не леди, и с тобой никуда не идёт! – гаркнул он и пошатнулся.

Вокруг него разлился в воздухе сбивающий с ног сивушный дух.

«Боже, да он сам в стельку пьян!» – поняла я.

Масляный недовольно выпятил грудь колесом и сжал руки в кулаки.

– Сам вон пошёл, хлыщ кудрявый!

Алви подтянул рукава до локтя и, выставив пальцы, выпустил из ладони луч серебристой магии. Приставалу отшвырнуло к колонне, потом о стену, о другую колонну, и так зигзагом вон из зала. Ничего себе!

Алви оперся рукой о стену возле меня.

– Что, Стоули, не ожидала? Думала, я только мозги пудрить умею?

– Нет? – осторожно спросила я и отступила.

Вторая рука Алви тоже опустилась на выкрашенную в свекольный цвет стену, отгородив меня ото всех и заключив в ловушку.

Алви склонился надо мной.

– Нет.

Глаза его лихорадочно блестели, щеки покрылись румянцем.

– Что, Стоули, ликуешь?

– Есть повод?

– Не притворяйся такой невинной! Тебе не идёт! – его губы тронула какая-то болезненная улыбка. – Наверняка упиваешься от гордости, что ректором мне не быть? Какого чёрта спасла меня?!

– Спасла? Хм… Судьба у меня такая, – иронично заметила я. – Вы как-то и сами намекали, что можно…

Алви хлопнул ладонью по стене рядом со мной так, что чудом не посыпалась штукатурка. Я покосилась с опаской, а затем разозлилась и глянула ему прямо в глаза.

– Надо было позволить Ладону откусить вам голову? Лишняя?

– Договоришься, Стоули!

– До чего? Я ничего плохого не сделала, а вот если что-то сделали вы, самое время исправить. И с драконом могли быть повежливее!

– Всё сказала?

– Всё. Уберите руку, мне надо идти.

Алви и не подумал. Наоборот, наклонился и зыркнул на меня осоловелыми глазами, в которых плескался огонь гнева и что-то ещё… Пугающее…

– Я не буду тебе должным, поняла?! Ни за что! – прорычал он.

– Вы и не должны! – буркнула я. – Всё! Забудьте! Пропустите меня!

Его лицо оказалось слишком близко. Нос, глаза, лоб, губы. Миллиметр до касания. Мгновение до поцелуя.

Не хочу!

– Что, Стоули, – проговорил Алви, почти касаясь моих губ, – думаешь, когда такая нежная кожа, такие глаза, такие щёчки, ты управляешь мной? Думаешь, я с ума схожу – так хочу коснуться твоей груди и вдохнуть запах? Да, я схожу! Но довольно с меня твоей магии, сиротка с севера! Слышишь?! Довольно!

Я замерла, ошеломлённая его огнём и словами. А потом оттолкнула Алви обеими руками с силой. И он, пьяный, отлетел спиной в колонну. Я бросилась бежать. Алви расхохотался и крикнул мне вслед:

– Беги! Беги! И чтобы я тебя больше не видел в таких местах, Стоули! Исключу к чертям! – и добавил, бормоча: – Кстати, отличный повод…

Глава 16

Мисс Мансура на мою просьбу выдать вместо платьев деньги, посмотрела на меня так косо, что я почувствовала себя неловко.

– Извините… – пробормотала я, сгорая от стыда.

И, попятившись из ателье, где вновь усердно работали десятки швейликов, поспешила покинуть салон. Модистка попрощалась со мной весьма сдержанно, и я поняла, как легко можно испортить о себе впечатление… Кажется, сегодня был не мой вечер, не мой день, не мой месяц и, чёрт побери, вся жизнь тоже не моя!

Сердитая, смущённая и растерянная, я вернулась к себе. В глаза бросился красный блокнот на столе. Абсолютно целый, будто его не изорвали ведьмы с третьего курса. Швейлики постарались?!

Я вздохнула: надо было поблагодарить их сильнее! Из часового домика выглянул тиктаклин и простучал молоточками восемь грустных раз.

– Тоже приуныл? – спросила я, приблизившись к маленькому человечку.

Он вздохнул, как настоящий, и отвернулся.

– Хочешь, угощу тебя магией? Одному больше достанется!

Тиктаклин покачал головой и полез обратно в домик.

– Ты не заболел? – обеспокоилась я и сунула нос в окошко.

Он мотнул головой, свернулся калачиком на красном диване и отвернулся к стене. Что это с ним?

– Я тебя понимаю! – сказала я мальчишечке. – Как надумаешь, приходи. Я тебя угощу, и грустить будем вместе.

Тиктаклин ещё громче вздохнул. Я сняла с плеча сумку и положила на свободный стул, села на другой. Руки потянулись к блокноту.

Целый! Вдобавок швейлики соорудили ещё и закладку – атласную тонкую ленту с лепестком сиали. Я невольно улыбнулась: маленькие, а заботливые! Мне их будет не хватать.

А сердце заныло о том, о ком и думать не стоило! Но как же ему, наверное, сейчас плохо в этом ужасном десволте… И он мне не ответит, даже если я возьмусь писать гневные послания.

«Я скучаю по тебе», – вывела я кончиком пальца на желтоватой странице. И вместо чернил рядом упала слеза. В самом деле проще злиться, противостоять, мысленно сражаться с ним, с его идеями обо мне, но когда остаёшься в пустой комнате, и тот, кто поселился в самом твоём сердце, молчит, то кажется, что разорвёт от боли. Я опустила голову на руки.

«Будь сильной!» – велел внутренний голос.

Но для кого? Для чего?!

Померещилось, что моя ученическая сумка шевельнулась. Я приподняла голову. Холщовая ткань на кармашке, отороченном зелёной тесьмой, вздыбилась. Я откинула вверх клапан:

– Что, геккончик, запутался?

И тут, к моему удивлению, из углубления в ткани осторожно показалась кудрявая рыжая головка. Она посмотрела на меня испуганными глазами, спряталась снова, а затем вдруг вылетела решительно и ринулась к шкафу.

– Эй, малышка, ты что-то у меня забыла? Швейные принадлежности?

Я обернулась и с удивлением обнаружила, что вовсе не шкаф интересовал юную швейлицу, а часовой домик напротив. Она впорхнула в раскрытое окошко и… тишина.

– Нет, господа, знаете что? С меня довольно секретов и непонятных вещей! В конце концов, это моя комната! – воскликнула я и сама подбежала к домику тиктаклина на стене.

Глянула внутрь и обмерла: мальчишечка обнимал юную швейлицу, она повисла на его шее, они коснулись носиками и… поцеловались? Или мне почудилось?

Тиктаклин глянул на меня многозначительно, и я вынуждена была отвернуться. По коже пробежали мурашки: это что же, представители маленького народца тоже испытывают чувства? Судя по счастливым вздохам и смеху – очень даже!

Умница швейлица! Поборолась за своё счастье! А я что же…

Я покружила по комнате, пытаясь что-нибудь придумать. И вдруг меня осенило: у меня нет денег и возможностей, значит, буду пробовать сама! Даже если на это понадобится десять лет, если они начнутся сегодня, то и закончатся одним днём раньше. Из окошка часового домика выглянула сладкая парочка.

– Молодцы! – сказала я им. – Если что, я на вашей стороне!

Тиктаклин просиял, а швейлица зазвенела крылышками. И я постаралась не думать, кто у них родится – часовой швейлик или швейный тикталин. Какая разница?

Оказывается, одной маленькой капли счастья достаточно, чтобы вдохновить на большие поступки! Кстати, о капле.

Я достала из кармана жемчужную капельку, которую недавно принёс геккон. Не буду никого спрашивать, я посмотрю на неё через перигей. В качестве тренировки…

Для удобства концентрации я приглушила свет, задёрнула окно прожжённой шторой. Заперла дверь на замок и встала посреди комнаты, затем села, скрестив ноги. Потребовалось время, чтобы приглушить, как фитиль лампы, собственные мысли. Их было слишком много сегодня: беспорядочных, скачущих с одного на другое – натуральный гудящий рой.

Почти час пришлось концентрироваться на дыхании, как учил Вёлвинд, и вдруг мысли затихли, словно погрузились в прохладное море и там растворились. В голове наступила благостная тишина, мне всё-таки удалось полностью направить внимание в мерцающий перигей. И снова произошло чудо: вся комната засияла, будто была создана не из грубых материалов, а из сверкающих нитей, пылинок, штрихов.

Дыхание моё стало едва ощутимым, радость заполнила тело. Часовой домик ярче прочего сверкал розовым, вокруг него вились нежные узоры, словно так сплеталась любовь. Испытав счастье за малышей, я перевела внимание на жемчужную каплю, лежащую на полу.

Внимание коснулось её, будто лучом, и жемчужина ответила серебряным отсветом, а затем распустилась устремлённым в потолок перламутровым цветком, похожим на лилию. Нежнейший аромат разлился по комнате, лилия склонилась в мою сторону, словно осознанное существо, решившее на меня посмотреть. Я почувствовала её готовность ответить на вопрос.

«Что ты?» – спросила я мысленно, ибо в этом состоянии губы мои склеились, а тело застыло, как залитая водой глина.

Лилия потянулась ко мне, расширилась и… поглотила.

* * *

Я выпала, перекувыркнувшись, на покрытые мхом кочки. Вокруг сиял таинственными всплесками неизвестный лес. Поляну таких же белых лилий освещала луна, словно отражаясь в их громадных лепестках. Я ахнула и встала с корточек, потрясённо осматриваясь. Из-за раскидистого громадного кедра вышло изумительно красивое белоснежное существо. Единорог? Атласная кожа, сияющая чистотой, тонкие ноздри, морда, похожая на лошадиную, и в её центре – не рог, а будто фонтан щедро изливаемого вокруг волшебства. Капли, пары магии из «рога» попадали на траву и цветы, и те преображались, меняя свет и форму…

Единорог посмотрел на меня умными, добрыми глазами.

«Здравствуй!» – мысленно сказала я.

По моим рукам пронеслись мурашки, ощущение приветствия проникло прямо под кожу. Чудесное существо слегка фыркнуло и обошло меня слева. Через перигей магии я увидела бьющееся в его груди сердце, похожее на оживший лунный камень. Его ритм был медленным и излучал блаженное спокойствие – такое, словно я вдруг оказалась дома, и всё, вообще всё на свете хорошо!

«Чего ты хочешь?» – вопрос, как и приветствие, был не словесным, он ощущался всем телом. И тут же внутреннее чувство передало мне, что у меня есть только одно желание, уникальный шанс, но я могу пожелать чего угодно…

«Освободи Вёлвинда!» – произнесла я мысленно. Каким-то образом фраза вырвалась наружу и в облачках поднялась, сияющая, над каждой лилией.

Единорог взглянул на меня влажными серебряными глазами, и я внутри ощутила его ответ о том, что люди должны страдать, чтобы очиститься, чтобы стереть всё, что натворили, для них – боль – это спасение и необходимость…

«Но я прощаю его, – выдохнула я, – я не хочу, чтобы он мучился! Освободи его, пожалуйста!»

На лепестках белых лилий, словно на страницах блокнота, появились эти слова, написанные серебряными чернилами моим почерком.

И тут же я почувствовала в ответ, что всякое желание чего-то стоит, оно не бывает бесплатным…

«Освободи его, – повторила я, – мне не жаль заплатить, если хватит того, что у меня есть… Свобода – дар, который никто не вправе отнимать. Он подарил свободу мне, пусть такую, половинчатую… Я хочу свободы для него. Это будет честно!»

И я почувствовала обещание, что Вёлвинд будет свободен. Крошечными каплями блаженства оно проникло мне под кожу. Единорог оттолкнулся копытами от поляны и взлетел, расправив крылья. С замирающим сердцем я начала следить за полётом, и вдруг ближайшая ко мне лилия расширилась и втянула меня в сердцевину.

В следующую секунду я стояла в своей комнате, переполненная надеждой и отзвуком обещания…

* * *

Моё внимание выпало из перигея, и всё стало обычным. Меня переполнило волнение, какое бывает только от соприкосновения с чудом, возвышенное, радостное, когда кажется, будто ты можешь летать.

А в голове не умещалось: он выйдет на свободу? Возможно, уже очнулся где-то за пределами саркофага?! Почему я так радуюсь?! Потому что смогла отдать долг и теперь свободна сама? Не знаю.

Сердце стучало, стучало, стучало. Вот и тикталин простучал по крыше двенадцать раз, вспомнив о своих обязанностях, и снова скрылся в домике, счастливый и будто чуть пьяный.

А я удивилась: как скоро наступила полночь! Казалось, я провела в мистическом лесу минуты…

На столе едва горел фитилёк лампы, освещая одну часть красного блокнота, оставляя вторую в густой тени. Словно выступая из сна в реальность, я шагнула к столу. После волшебного дыхания сказочного пространства воздух показался более плотным, словно я нырнула в него, как в воду. Но это ощущение быстро исчезло.

Я раскрыла блокнот. Замешкалась, потом взяла ручку и написала на желтоватой странице:

– Тебя освободили?

Секунда ожидания. Другая. Третья… Будто бесконечность. А в ответ – ничего.

А что если швейлики восстановили оболочку, а магии в блокноте всё-таки нет? Я закрыла его. У меня была возможность проверить – через перигей.

* * *

Теперь настроиться на красную мерцающую точку над рукой получилось гораздо быстрее. Предметы и комната вновь обрели красоту текущих энергий. Я сосредоточилась на красном блокноте.

В памяти всплыла дверь в кабинет колдуна, но я отбросила воспоминание, потому что мысли должны были затихнуть. Единственное, что я позволила себе оставить, – пульсирующий в тишине вопрос: «Где ты?»

Я положила ладонь на красную обложку, повторяя мысленный вопрос, и… провалилась в темноту. Она проникла сквозь меня, сковала и заморозила, словно я вновь оказалась в карцере, только теперь спелёнатая по рукам и ногам. Дышать стало невозможно – так плотно сгустилась темнота на груди. Пронзила боль. И вдруг я почувствовала рядом кого-то ещё, а затем ощущение чужой муки по коже…

Меня выбросило обратно, как пробку из бутылки, – на стул в собственной комнате. Я отдёрнула в страхе ладонь от обложки блокнота. Она будто бы вздулась, покорёженная огнём. Я моргнула, и обложка стала обычной.

Мои пальцы дрожали, да что пальцы – по всему телу крупными волнами перекатывалась ледяная дрожь. Сомнений не было: блокнот как-то соединяет меня с Вёлвиндом, и я только что побывала в десволте!

Я прибавила света, пытаясь успокоиться. Меня по-прежнему колотило: я попала в кошмар, от которого хочется проснуться. А он ТАМ! В кромешной темноте, без возможности двигаться и дышать, в вечной муке!

– Да вы, законники, ничем не лучше короля Данрадо! – пробормотала я окоченевшими губами.

«Справедливости нет», – говорил Алви. «Справедливости не существует», – говорил и сам Вёлвинд. И даже если кто-то считает подобное наказание справедливым, он понятия не имеет о справедливости! – пульсировало во мне. Потому что никто, ни один злодей на свете не должен испытывать вечные страдания!