Электронная библиотека » Маргарита Бычкова » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 20 ноября 2015, 14:02


Автор книги: Маргарита Бычкова


Жанр: История, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В этой редакции родословия записываются по прямой линии от полоцких князей Рогволодовичей все литовские князья (6 поколений), известные русским летописям[390]390
  ПСРЛ. Т. 17. Стб. 593–595. Опубликован текст по списку редакции, непосредственно предшествовавшей Государеву родословцу, это же родословие повторено в Государевом родословце (Бархатная книга. Ч. 1. С. 28–30) и редакциях, составленных на его основе (см.: Бычкова М. Е. Обзор списков родословных книг XVI–XIX вв. // АЕ за 1966 год. М., 1968).


[Закрыть]
.

В 60-е годы XVI в. в родословиях всплывает версия, впервые появившаяся в конце XV в. в Чудовской повести и в Послании Спиридона-Саввы, а затем записанная вместе со Сказанием о князьях владимирских, по которой Гедимин не сын, а конюший (иногда конюх) Витеня.



В этой редакции родословной росписи существуют две тенденции – промосковская и протверская, из которых протверская, как полагает ряд исследователей, восходит к литературе Твери XV в.[391]391
  Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV – начала XVI в. М.; Л., I960. С. 388–390; Зимин А. А. Античные мотивы в русской публицистике конца XV в. С. 133. Ср.: ПСРЛ. Т. 17. Стб. 603–604.


[Закрыть]
Согласно ей, великий князь тверской Александр Михайлович, заботясь о восстановлении Руси, разоренной татарским нашествием, послал некоего Борейка в Волынскую землю, а Гедимина – на Неман. Гедимин, «слободщик великого князя», обогатился и стал называть себя великим князем литовским. Эта же редакция говорит о вассальной зависимости Ольгерда от тверского князя Михаила Александровича и принятии им титула великого князя после женитьбы на тверской княжне Ульяне[392]392
  Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. С. 166–167, 169.


[Закрыть]
.

В более смягченном виде эта идея перешла в родословные книги второй половины XVI – начала XVII в. Здесь также говорится о том, что тверской князь послал Гедимина на Неман, но в преамбуле рассказа радетелями о Русской земле названы два князя – тверской и московский[393]393
  ПСРЛ. Т. 17. Стб. 603.


[Закрыть]
. Родословные книги никогда не пишут о зависимости Ольгерда от тверского князя, а инициатива его женитьбы на Ульяне приписана московскому князю Симеону Гордому[394]394
  Там же. Стб. 604.


[Закрыть]
.

Публицистическая заостренность первого родословия, составленного в годы борьбы при московском великокняжеском дворе в конце XV в. различных группировок и обострения в это же время русско-литовских отношений[395]395
  Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV – первой половины XVI в. С. 79–169.


[Закрыть]
, во второй половине XVI в. была снята.

Но Ливонская война и события начала XVII в. вызвали к жизни в родословных книгах этот ранний вариант происхождения литовских князей.

Не менее важное место занимает в родословии литовских князей вопрос о принятии православия и борьбе православной и католической церквей.

Из-за тенденциозности генеалогического вопроса о происхождении литовских князей получилось, что потомки православных смоленских князей в Литве стали язычниками. Эту неувязку составители родословия возмещают подробным описанием отдельных моментов их крещения.

Все родословия, начиная с редакции конца XV в., говорят о крещении Нариманта, причем версия едина: его выкупил из татарского плена московский князь Иван Данилович, он крестился по своему обещанию, вернулся в Литву, где ему не дали княжения, и ушел в Новгород[396]396
  ПСРЛ. Т. 17. Стб. 590, 595, 609. Отличие разных текстов здесь только в том, что по более раннему варианту – Чудовской повести – ему не дали княжения братья и он ушел в Новгород (Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. С. 202–203), а по более позднему – Государеву родословцу – его не приняла «вся земля Литовская» и он ушел в Великий Новгород «на пригороды» (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 595). Летописи говорят о княжении Наримонта «на новгородских пригородах» в 1333 г., но причина его прихода здесь иная (Новгородская I летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 345–346). В Воскресенской летописи это известие записано под 1265 г., где в летописный рассказ сделана вставка и родословия литовских князей, совпадающая с редакцией Государева родословца (ПСРЛ. Т. 7. С. 165; ср.: Т. 25. С. 145).


[Закрыть]
. Начиная с Государева родословца, родословные говорят и о крещении литовского князя Довмонта в связи с его приходом в Псков[397]397
  ПСРЛ. Т. 17. Стб. 595.


[Закрыть]
.

Но особое внимание уделено двум князьям – Ольгерду и Войшелку (Вышлегу).

Ранняя редакция (Чудовская повесть и Сказание о князьях владимирских), начинающаяся с Витеня, говорит, естественно, о крещении Ольгерда, вся инициатива которого приписана его жене – тверской княжне Ульяне[398]398
  Там же. Стб. 591–592; Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. С. 203–204.


[Закрыть]
. Здесь же Ягайло выступает как антитеза Ольгерду: он «впаде в латынскую прелесть» и «бысть советник и друг безбожнику царю Мамаю, его же побил за Доном благоверный князь великий Дмитрий Иванович»[399]399
  ПСРЛ. Т. 17. Стб. 592; Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. С. 204.


[Закрыть]
.

В Государевом родословце, наоборот, ничего не говорится о крещении Ольгерда и Ягайло, но большое место уделено Войшелку (Вышлегу)[400]400
  ПСРЛ. Т. 17. Стб. 593–594; Бархатная книга. Ч. 1. С. 28–29.


[Закрыть]
. Родословные берут здесь некоторые черты раннего летописания[401]401
  ПСРЛ. М., 1962. Т. 2. Стб. 828–859 и сл.


[Закрыть]
, но составляют самостоятельный рассказ, где основное внимание уделено отношениям Войшелка, его отца Миндовга и христианской жизни Войшелка. Московская ориентация видна и в том, что Войшелк жил в монастыре на Афоне, «славя святую Троицу» – один из наиболее почитаемых московских культов XV–XVI вв. Раннее русское летописание излагает историю его крещения иначе[402]402
  В частности, в ранних летописях подчеркивается, что Войшелк не смог добраться до Святой горы, жил в Болгарии, а потом основал монастырь в Литве (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 830–831).


[Закрыть]
.

В поздних родословиях последней четверти XVI – начала XVII в. оба эти рассказа объединены. Возможно, такое усиление в поздних редакциях родословий вопроса о первых православных литовских князьях следует рассматривать как реакцию московского правительства на борьбу католической и православной церквей в Литве именно в то время.

И только один православный литовский князь выступает в русских родословиях в качестве отрицательного героя – это сын Ерденя тверской епископ Андрей, который «на Петра чюдотворца волнение учинил», «писал на чюдотворца лживые словеса»[403]403
  ПСРЛ. Т. 17. Стб. 593. Это версия Государева родословца.


[Закрыть]
.

Сравнительно небольшое, но пристальное внимание уделяют родословия территории Литвы. Это связано с вопросом происхождения литовских князей. Государев родословец и все более поздние редакции родословных книг, которые начинают род литовских князей от полоцких, пишет, что в начальный момент истории литовские города «иже суть ныне за кралем, обладаны князми киевскими, иные черниговскими, иные смоленскими, иные полоцкими»[404]404
  Там же. Стб. 593, 601.


[Закрыть]
. Таким образом, происхождение литовских князей от киевских подтверждается и территорией их государства, издавна входившей в сферу влияния потомков киевских великих князей, старшей ветвью которых в XVI в. были московские великие князья.

Основное расширение территории связано здесь с именами Вида, который завоевал Деревскую землю, его сына Пройдена (Троидена), присоединившего ятвяг, и Витеня, расширившего владения до Буга[405]405
  Там же. Стб. 595, 602.


[Закрыть]
. Никакого своего отношения к расширению владений составители родословия не высказывали, так как это земли младшей ветви киевских князей.

Иное отношение к этому вопросу у составителя ранней редакции родословия литовских князей (Чудовская повесть и Сказание о князьях владимирских), где нет непосредственной преемственности между смоленскими князьями и Гедимином. Гедимин здесь обманом завладел городами, бывшими под властью Киева, и назвался великим князем, пользуясь «русских государей несогласием и междусобьнымн браньми»[406]406
  Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. С. 202, 180; ПСРЛ. Т. 17. Стб. 589.


[Закрыть]
. В этой же редакции говорится о деятельности Витовта по расширению территории: он срубил Киев и Чернигов, взял Брянск и Смоленск. «И отступиша к нему вси князи пограничныя со отчинами от Киева даже и до Фоминьска…»[407]407
  Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. С. 204, 181.


[Закрыть]
. Здесь более четко проводится положение о притязаниях московского правительства на часть пограничных с Литвой земель, что связано с русско-литовскими отношениями начала XVI в. В родословных книгах третьей четверти XVI в. «территориальный момент» развития не нашел. Их положение о родстве московских и литовских князей было более гибким.

Общая эволюция родословия великих князей литовских в родословных книгах XVI в. представляется следующей. В конце XV – начале XVI в. на Руси была составлена первая редакция этого родословия, находившаяся в составе Чудовской повести и перешедшая потом в Послание Спиридона-Саввы. Это родословие носит острый полемический характер, подчеркивая неродословное происхождение литовских князей, их связь с московскими и тверскими князьями и обманный захват земель, принадлежащих потомкам киевских князей.

В 30–50-е годы сначала в Воскресенской летописи, а потом в первых родословных книгах появляется новая редакция росписи литовских князей. Они становятся потомками смоленских князей и равными с московскими князьями владельцами Литовской земли. Эта редакция закрепляется Государевым родословцем и существует в родословных, связанных своим происхождением с ним.

В своей фактической части (борьба полоцких Рогволодовичей с Мстиславом Владимировичем, биографические сведения о князе Миндовге и Войшелке и др.) это родословие опиралось на русские (преимущественно московские XV в.) летописи, но отбирало и интерпретировало факты совершенно самостоятельно.

В середине XVI в. происходит расслоение родословия Литовских князей на две части, связанное с тем, что при Московском великокняжеском дворе образуется довольно большая прослойка Гедиминовичей (князья Бельские, Голицыны, Мстиславские, Трубецкие и др.)[408]408
  В одной из редакций родословных 40–х годов, чье составление связано с деятельностью правительства Шуйских, политических противников Гедиминовичей Бельских, родословие литовских князей отсутствует. См.: Бычкова М. Е. Родословные книги середины XVI в. // Труды / Моск. гос. ист. – арх. ин-т. М., 1961. Т. 16.


[Закрыть]
. В родословии выделяются повествовательно-легендарная часть и росписи находящихся при московском дворе потомков литовских князей. В редакциях родословных книг второй половины XVI в. эти части иногда составляют две самостоятельные главы и развиваются независимо одна от другой. Иногда «историческая» часть просто отбрасывалась, и оставались одни росписи.

В части, связанной с изложением ранней истории Литвы, наблюдаются в это время две тенденции, существующие до конца XVI – начала XVII в. Прежде всего эта часть дополняется за счет хроник и литовских летописей, из которых в родословие включается подробный рассказ о борьбе князя Кейстута и его сына Витовта с Ягайло, но концепция происхождения литовских князей остается независимой от этих хроник.

Кроме того, существование двух версий о происхождении литовских князей – от Витеня и от полоцких князей – приводит к тому, что в отдельных родословиях они соединяются вместе, т. е., доводя родословие от Давила до Гедимина, родословцы сообщают, «а в иных летописцех пишет», что Витень был из рода смоленских князей, гром его убил бездетным, а Гедимин был его конюший[409]409
  Распространение этой версии во второй половине XVI в. можно связать не только с самим ранним московским родословием великих князей, но и с тем, что аналогичный рассказ встречается в юго-западных летописях, но связан не с Гедимином, а с Витенем (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 256, 309 и др.).


[Закрыть]
.

Для родословий второй половины XVI в. характерен и наиболее полный круг биографических известий, связанных с принятием в Литве христианства, где также видна самостоятельная тенденция родословных книг в подборе и освещении фактов.

В конце XVI – начале XVII в., в период обострения русско-польских отношений, в родословных книгах вновь появляется та политическая направленность родословия, которая была присуща редакции конца XV в. Распространение этих родословий, как видно из тех же родословных книг, связано с именами московского патриарха Гермогена и Филарета Никитича Романова.

Таким образом, на протяжении XVI в. историческая часть родословия литовских князей в русских родословных книгах, освещающая ранний этап истории Литвы и составленная на основе летописей, носила самостоятельный политический характер, варьируясь в зависимости от общей политики московского правительства.

Остается добавить, что по манере излагать исторические события и своей направленности это родословие не одиноко, а может быть связано с такими, как родословия московских великих князей, рязанских великих князей и молдавских великих князей, также помещенные в родословные книги.

Генеалогические источники в исследовании истории боярского землевладения XIV–XVI вв.[410]410
  Материалы XV сессии симпозиума по проблемам аграрной истории СССР / Редкол.: В. Л. Янин (отв. ред.); Вологод. гос. пед. ин-т. Вологда, 1976. С. 37–44.


[Закрыть]

История феодального землевладения давно стала одним из основных аспектов исследования советских ученых. Мы представляем сейчас, как на протяжении XIV – XVI вв. формировались вотчины великокняжеской семьи, как они распределялись между наследниками, что обеспечивало каждому из членов семьи независимое положение, долю в государственных доходах и в то же время зависимое положение от главы семьи – великого князя[411]411
  Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XVI веков. М., 1948–1952. Ч. 1–2.


[Закрыть]
. Основательно изучено монастырское землевладение XIV – XVI вв. Мы имеем подробное монографическое исследование по истории формирования вотчины Кирилло-Белозерского монастыря[412]412
  Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV–XVI вв. М.; Л., 1951.


[Закрыть]
, решены вопросы землевладения таких крупных вотчинников, как Иосифо-Волоколамский и Симонов монастыри, и безусловно ждет своего исследователя Троице-Сергиев монастырь, в чьем архиве сохранился богатейший актовый материал.

Эта последовательность в изучении феодального землевладения в значительной мере определена исторически сложившимися комплексами документов, позволяющими всесторонне осветить формирование и развитие вотчины. Такими у нас являются великокняжеский и монастырские архивы.

В то же время мы не имеем единых архивных фондов, позволяющих проследить историю средневековой феодальной семьи за все время ее существования. Архив светского феодала нам приходится реконструировать в основном из тех же монастырских архивов. А здесь прежде всего сохранились материалы о владениях, переданных, проданных монастырю или вымененных у него.

Поэтому всестороннее исследование конкретной вотчины возможно только после того, как изучен состав монастырских фондов, из которых можно извлечь акты, связанные с историей данной семьи. Примером такого исследования являются работы С. Б. Веселовского[413]413
  Архив РА Н. Фонд С. Б. Веселовского. Д. 30. Л. 2–44об. Ср. Веселовский С. Б. Село и деревня в Северо-Восточной Руси XIV – XVI вв. М.; Л., 1936. С. 59–68, 87–92.


[Закрыть]
.

Состояние и последовательность изучения архивных материалов привели к широкому развитию одновременного исследования истории значительного круга землевладельцев, чьи владения находятся в границах одной административной единицы. В работах такого типа в научный оборот как один из основных источников вводятся писцовые книги. Но это исследование при широте охвата материала ограничено во времени. Если историю вотчины одного феодала (монастыря), используя в основном материалы его архива, можно изучить на протяжении нескольких веков, то история землевладения одного уезда, где сразу исследуется ряд вотчин одного типа, естественно, уже по хронологическим рамкам. К тому же в силу плохой сохранности писцовых книг мы не всегда можем сопоставить данные разного времени, относящиеся к одному уезду.

Для создания полной картины феодального землевладения XIV– XVI вв. необходимы монографические исследования, воссоздающие историю различных семей русских феодалов, т. е. генеалогические исследования.

К такому выводу пришел С. Б. Веселовский, которому и принадлежит заслуга выработки первоначальной методики такого исследования, ему же принадлежит ряд работ по история русского боярства[414]414
  Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.


[Закрыть]
. С именем С. Б. Веселовского связано возрождение генеалогических исследований в России в 20–30-е годы ХХ в. В отличие от своих предшественников, русских генеалогов конца XIX – начала ХХ в., для которых написание истории семьи было конечной целью работы, для С. Б. Веселовского генеалогическое исследование, к которому он пришел будучи уже сложившимся ученым, – черновик, предварительный этап в создании истории феодального землевладения.

История семьи разрабатывалась С. Б. Веселовским в тесной связи с общеисторическим процессом, особенно в связи с ходом политических событий. С. Б. Веселовский стремился дойти до истоков светского феодального землевладения, момента зарождения вотчины, т. е. времени, от которого сохранилось минимальное количество источников. С. Б. Веселовский выработал критерии совмещения генеалогической таблицы рода (источник XVI в.), актового материала (XV–XVII вв.) и географической карты. Он обратил внимание на многовековую устойчивость топонимов и их связь с личными прозвищами отдельных лиц.

Исследования, проводимые по такой методике, дают убедительный материал для выявления первоначальной структуры феодальной вотчины. Генеалогический, актовый, топонимический материал были для него тем зеркалом, в котором эта структура отразилась в более позднее время.

Генеалогические источники – родословные росписи позволяют не только реконструировать первоначальный размер вотчины, но и решить еще ряд существенных вопросов, связанных с историей феодального землевладения.

В России первые родословные росписи появились в конце XV в., для этого времени они насчитываются единицами, очевидно еще не были разработаны четкие правила для их составления. Как сравнительно массовый источник родословные росписи возникают в середине XVI в., когда появляются первые редакции родословных книг. Работа по созданию и редактированию родословных книг связана с деятельностью Разрядного приказа[415]415
  Бычкова М. Е. Родословные книги XVI–XVII веков как исторический источник: Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1968.


[Закрыть]
. Следовательно, мы имеем дело с официальным материалом, исходящим из государственного учреждения.

Родословные росписи представляют собой списки лиц одной или нескольких семей, ведущих свое начало от общего предка. Эти лица записаны по нисходящей линии родства: роспись начинается с предка, затем идут его дети, внуки, правнуки и т. д. Если в роспись включено несколько семей, то на определенном этапе, где можно определить самостоятельные семьи, внутри общей росписи рода выделяются эти семьи, причем принцип записи лиц внутри каждой семьи един для всей росписи.

С. Б. Веселовский считал, что родословные росписи XVI в. абсолютно достоверны. Сомневаться в их подлинности приходится лишь тогда, когда сведения родословных расходятся с показаниями других источников. С. Б. Веселовский дал очень точное и образное сравнение родословных росписей XVI в., сопоставив их с «циклопическими постройками египетских фараонов»[416]416
  Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 19 и сл.


[Закрыть]
. Действительно, представленная графически в виде таблицы роспись будет похожа на треугольник, где у вершины находится общий для всех членов родоначальник, у основания – несколько десятков его потомков, представителей одного поколения, а на плоскость впишется 6–7 поколений. По подсчетам С. Б. Веселовского, среди росписей старомосковского боярства, составленных в середине XVI в., мы находим более 300 (Кобылины) или около 450 (Морозовы) лиц.

Четкая схема генеалогической таблицы делает ее достаточно точно самодатирующим источником. Один из законов генеалогии предусматривает, что на 100 лет в среднем падает деятельность трех поколений. Поэтому, зная время деятельности нескольких лиц, записанных в таблице, мы всегда можем в пределах четверти века высчитать время деятельности всех остальных.

Таким образом, родословная роспись XVI в. как источник по истории феодального землевладения прежде всего дает исследователю за 200–300 лет поколенную роспись семьи, которая владела определенными землями[417]417
  В ней мы встретим только мужских потомков, русские родословные росписи женских имен практически не содержат.


[Закрыть]
.

Родословные росписи XVI в. дают несомненно более полный состав семьи, чем актовый материал. Родословные таблицы, составленные на основе актов, содержат сведения о лицах, установление родства между которыми иногда носит гипотетический характер[418]418
  См.: Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947. Т. 1. С. 169–177; Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 439–441 (реконструкции родословных таблиц Головкиных и Басенковых).


[Закрыть]
.

В родословных росписях XVI в. записано подавляющее большинство чле-нов семей, даже те, о которых нет упоминаний в других источниках. Кроме того, в этих росписях отражены сведения об иной прослойке класса феодалов, чем те, фактически разорившиеся в XVI в. землевладельцы, чьи семейные архивы мы находим в монастырских фондах.

От XVI в. сохранились росписи верхушки класса феодалов, семей, кото-рые занимали ведущее положение в государственном аппарате (потомки великих князей суздальских, черниговских, ростовских, тверских, выехавшие на Русь потомки литовских великих князей, представители старомосковского боярства). За редким исключением эти семьи сохраняли в XV – XVI вв. свое экономическое могущество, и сведения об их земельных владениях почти не нашли отражения в монастырских архивах (кроме земельных вкладов, продажи или обмена, довольно случайных земельных сделок).

Таким образом, генеалогическая таблица может иметь двоякое значение в исследовании землевладения XIV – XVI вв. Если мы имеем дело с измельчав-шей и разорившейся семьей, из поколения в поколение передававшей свои земли и связанные с ними документы монастырю, то таблица составляется в процессе изучения истории семьи. В этом случае она является результатом научного исследования и необходима при обработке всего комплекса материалов, связанных с данными лицами.

Если мы имеем дело с родословной росписью XVI в., мы должны подходить к ней как к историческому источнику, содержащему сведения по истории определенной семьи.

Обычно наиболее полный актовый материал сохранился от тех фамилий, которые не имели большого значения в политической жизни России XVI в. и не оставили своих росписей. Исключение составляет лишь роспись Ворониных, записанная в XV в.[419]419
  Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. 1. С. 165–169.


[Закрыть]
От семей крупных феодалов, чьи росписи неоднократно составлялись и редактировались в XVI в., до нас дошло меньше актов. Поэтому родословная роспись является той основой, которая помогает связать эти немногочисленные документы и определить родственные связи между упомянутыми в них лицами.

Кроме своего основного значения – источника, содержащего наиболее полные сведения о личном составе класса феодалов, родословные росписи сохранили ряд записей биографического характера о принадлежности отдельным лицам земельных владений. Эти сведения, часто уникальные, восходящие к семейной традиции, дополняют известия актов. Иногда подобные записи мы находим в группе списков родословных книг одной редакции, иногда только в отдельных рукописях.

В родословных росписях встречается несколько десятков известий о земельных владениях различных лиц и семей. Основная масса этих записей не дублируется сведениями писцовых книг и актов; их достоверность проверяется косвенно сведениями из других источников о владениях членов этой же семьи. Подавляющее большинство этих известий относится к службе в Новгороде, меньше – в Пскове и Торопце. Таковы сведения о новгородских поместьях Квашниных, Кутузовых, князей Троекуровых, Щепиных-Ростовских, Белозерских, а также Плещеевых, Волынских, Мячковых[420]420
  Временник ОИДР. М., 1851. Кн. 10. С. 41, 93, 101. 112, 147, 199; Родословная книга князей и дворян российских и выезжих. М., 1797. Ч. 1. С. 77, 124; Ч. 2. С. 2, 3 (далее – Родословная книга). В писцовых книгах есть только соответствующие родословцам записи о поместье кн. Гаврилы Белозерского в Вотской пятине (НПК. СПб., 1868. Т. 3. Стб. 494) и поместье Л. Н. Волынского, отца записанного в родословцах И. Л. Волынского в Деревской пятине (НПК. СПб., 1862. Т. 2. Стб. 383).


[Закрыть]
.

С земельными владениями в Новгороде, очевидно, можно связать и известия о службе князей Стародубских и Галицких новгородским архиепископам[421]421
  Временник ОИДР. Кн. 10. С. 78. 249; Родословная книга. Ч. 2. С. 66, 232.


[Закрыть]
. Появление в росписях таких «новгородских» известий можно объяснить тем, что большие переселения последней четверти XV в., а также времени опричнины, надолго отложились в памяти служилых людей и, очевидно, были связаны с большими земельными переделами (отрыв от родовой вотчины, возможно, разрыв связей с семьей).

Что касается Новгорода, то хронология испомещений, записанных в родословцах, устанавливается не только по времени деятельности лица, к которым относятся эти записи, но и текстуально: сведения о переселениях XV в. сформулированы «поместье за ним в Новгороде» или служит из Новгорода»; о переселениях XVI в. – форма записи иная: «испомещены в Великом Новгороде». Сведений о службе на исконной территории Московского княжества мы практически не встречаем (есть запись о Беклемишевых «служат с Коширы»)[422]422
  Временник ОИДР. Кн. 10. С. 113.


[Закрыть]
. Создается впечатление, что эти упоминания о владениях делались в результате отрыва семьи или группы лиц от родовой вотчины.

Единственная запись родословных книг о переходе земель по женской линии связана с женитьбой князя Афанасия Фуника Кемского на дочери Ивана Семеновича Морозова, в результате которой ему достались земли Морозовых, в Звенигороде (села Творошина, Покровское и Никольское)[423]423
  Там же. С. 182. Подробно о земельных владениях см. Копанев А. И. История землевладения Белозерского края. С. 156–160.


[Закрыть]
.

К известиям о земельных владениях относятся также показания родословных книг о службе целых семей или отдельных лиц тверским и рязанским великим князьям, а также удельным князьям московского дома. Такая служба, как правило, была связана с землевладением. Эти сведения родословных книг уникальны[424]424
  См. подробнее: Зимин А. А. Дмитровский удел и удельный двор во второй половине XV – первой трети XVI в. // ВИД. Л., 1973. Вып. 5; Он же. Феодальная знать Тверского и Рязанского великого княжества и московское боярство конца XV – первой трети XVI в. // ИСССР. 1973. № 3.


[Закрыть]
.

Косвенным указанием на родовые вотчины является иногда и сама фамилия феодала, происхождение которой также зафиксировано в росписях.

Реконструировав первоначальную вотчину, принадлежащую родоначальнику одной семьи, надо еще выяснить, как развивалась эта вотчина в руках его наследников на протяжении веков, как она распределялась между ними, почему те или иные ее части переходили к другим владельцам. При эпизодичности актового материала по истории вотчин, исходящего от крупных землевладельцев, только его сопоставление с генеалогической таблицей рода может дать достаточно обоснованные выводы о разделе вотчин, переходе отдельных владений среди представителей одной семьи. Особенно важно такое исследование для XVI в., когда в духовных грамотах, как правило, не указано, как должна быть разделена вотчина отца между наследниками. В этом случае величину разделенной вотчины, ее переход дальше среди наследников без генеалогии изучить невозможно.

Таковы сведения родословных, которые, при самом первоначальном знакомстве с их текстом, показывают, что генеалогическое исследование необходимо при изучении крупного светского землевладения. Такое исследование, начатое С. Б. Веселовским, ждет дальнейшего продолжения.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации