Текст книги "Чёрные розы"

– Пап, так ты что, дом купил? – спросила Настя.

– Вообще-то да. А вы что подумали?

Настя завизжала и бросилась отцу на шею.

– Папочка, папулечка, я так рада! Дом! Настоящий дом? Наш? – Настя прыгала около отца как маленький ребенок.

– Пап, ты прости… Просто я другое подумала… И всё так совпало. Ты на все выходные куда-то уезжал, да и после работы постоянно задерживался – что мы ещё могли подумать?

– Не мы, а ты, – поправила её Настя. – Это же ты всё придумала.

– Так ты-то меня тоже поддержала.

– Ну всё, девчонки, прекратите ругаться. У нас же такое событие. Василис, так ты что, решила, что я себе любовницу нашёл?

– Ну да, пап, прости.

– Ну вы даёте, девчонки, с вами не соскучишься, – Денис засмеялся в голос. – Это же прям сюжет для кинокомедии.

***

– Пап, долго ещё? – Настя изнывала от жары. Кондиционер в машине некстати сломался, а градусы уже зашкаливали. Когда они ехали с открытыми окнами, их приятно обдувал ветерок, а вот стоять в пробках было сущим адом.

– Да нет, Настён, почти приехали уже. Мы бы уже давно на месте были, если бы не эта пробка, – Денис вздохнул. По обе стороны от него стояли такие же бедолаги, как и они: вспотевшие недовольные лица, нервное постукивание по открытым окнам, обречённые взгляды. Когда он ездил сюда зимой, никаких пробок и в помине не было – долетал за два часа. Но сейчас лето, все едут на природу. За два часа не доедешь, да ещё ремонт дороги затеяли на два километра.

Настю всегда очень сильно укачивало в машине, особенно когда они попадали в пробку. Всё осложнялось тем, что Василиса не хотела уступать ей место на переднем сиденье, потому что всем известно, что сзади укачивает больше. Как бы Денис её ни уговаривал, Василиса была непреклонна: это её место и она его уступать не собирается. Настя, чтобы не создавать конфликт, покорно соглашалась сидеть сзади. Господи, думал Денис, Василисе двадцать три года, а ведет она себя как подросток, и когда только повзрослеет?

– Упс, – громко сказала Настя. – Что я тут нашла! – Её голос дрожал от возбуждения.

– Что? – Василиса с неподдельным любопытством обернулась назад.

Настя листала новостную ленту в соцсетях. Повернув экран телефона к сестре, Настя спросила:

–Вась, а это случаем не Руслан твой?

Василиса выхватила телефон из рук сестры. На экране была фотография: лежащий на земле окровавленный паренёк и рядом с ним трое здоровых пацанов, один из которых Руслан. Фотограф так «удачно» поймал кадр, что выглядела эта сцена так, будто Руслан был заодно с теми двумя извергами. Надпись под фото гласила: «Трое парней избили свою жертву прямо во время концерта».

Василиса почувствовала, как учащенно забилось её сердце.

– Ничего себе! Это же неправда!

– Почему неправда? Вот же фотография! Вот твой Руслан, – сказала Настя.

– Что там у вас, девчонки? – спросил Денис, чувствуя, что назревает скандал.

– Да тут, пап, Васькин Руслан, оказывается, в парке парня какого-то до крови избил, да ещё и не один, а с какими-то отморозками, – ехидно сказала Настя.

Денис напрягся – не хватало ему ещё криминала в семье. Избить-то тоже можно по-разному. Как бы там убийством не запахло.

– Да тебе-то откуда знать, что там было? Дура! – закричала Василиса и, схватив Настю за волосы, прижала её голову к спинке сиденья. – Не знаешь, не мели языком.

– Отпусти меня! – завизжала Настя.

– А ну прекратили! – заорал Денис. – Вы в машине, а не в лесу.

Василиса отпустила Настю.

– Что там у вас? – спросил Денис.

– Пап, – начала истерическим голосом Василиса. – Мы с Русланом были на концерте. Там началась драка – двое каких-то парней избивали третьего. Руслан подбежал помочь, а теперь в соцсетях выставили, будто и он тоже избивал.

– А как это можно так выставить, если на самом деле он никого не избивал? – с сомнением в голосе спросил Денис.

– Вот посмотри, пап, – Василиса повернула к отцу телефон.

Денис внимательно всмотрелся в фотографию.

– Так ты говоришь, что он в драке не участвовал? – с сомнением в голосе спросил он.

– Нет, папа, говорю же тебе, что нет. Да я с ним была. Я всё видела.

– Вась, ты хочешь сказать, что это фотошоп? – спросила Настя.

– Не знаю. Может, просто такой ракурс неудачный.

– А этот парень, которого избили, он хоть… – Денис замялся. – Живой остался?

– Не знаю, – сказала Василиса. – Мы убежали оттуда, когда полиция подъехала.

Денис ударил рукой по рулю:

– Вот я так и знал, что тут что-то не так. Вась, зачем же вы убежали, если, как ты говоришь, в драке Руслан не участвовал?

– Не знаю, – неуверенно сказала Василиса. – Просто не хотели с полицией связываться. Они бы начали всех допрашивать.

– И что в этом такого, если вы ни в чём не виноваты? С места преступления бегут только преступники.

– Да какие преступники? Перестаньте уже на меня наезжать! Если вы мне не верите, это ваши проблемы, – Василиса скрестила руки на груди и уставилась в боковое стекло.

Денис примирительно похлопал дочь по руке:

– Ладно, Василис, будем считать, что ты права, раз другой версии всё равно нет, но если вдруг что-то всплывёт…

– О май гат! – Василиса всплеснула руками.

Настя протянула:

– Телефончик мой верни.

Василиса со злобой швырнула телефон на заднее сиденье.

В это время Денис впился рукой в клаксон:

– Да ты что творишь-то, б…ь, м…а с Нижнего Тагила? Руки из ж..ы растут, а за руль лезет, х.. очкастый.

– Пап, не выражайся, – сказала Василиса.

– Да как тут не выражаться-то, когда одно му…ё на дорогах?

Василиса на заднем сиденье веселилась:

– Пап, ты окно открой и погромче ему крикни, чтоб слышал.

***

Денис свернул наконец с трассы и выехал на узкую просёлочную дорогу. По обе стороны буйно росли деревья, а когда они закончились, открылся огромный бесконечный луг, на котором росло море цветов.

Настя ахнула:

– Я столько цветов никогда в жизни не видела. Ой, смотрите, а вон колокольчики. Я думала, что колокольчики только в сказках существуют, а они, оказывается, на самом деле есть.

– Вот что значит городские жители. Для вас колокольчики – это какая-то невидаль, – сказал Денис.

– Пап, ты тоже городской, – сказала Настя.

– Это я сейчас городской, – усмехнувшись, сказал Денис. – А раньше был деревенским.

Василиса с Настей переглянулись. Было стыдно, но они никогда не интересовались прошлым своего отца. Они знали, что его родители умерли, когда Василиса и Настя были ещё маленькими, а вот кто они, где роились, где жили – это им было неизвестно.

– Пап, ты в деревне родился? – осторожно спросила Настя.

– Да, в деревне, – сказал Денис. Он прекрасно знал, что в том возрасте, в котором сейчас находились его дочери, им было неинтересно прошлое их предков. Он и сам начал интересоваться историей своего рода только совсем недавно. Так устроены люди: когда есть ещё возможность узнать что-то о своих родных, им это не интересно, а когда просыпается интерес, уже и спрашивать не у кого.

Денис остановил машину и вышел покурить. Василиса и Настя тоже вышли из машины размяться. Настя подошла к колокольчикам. Они были такими тонкими и хрупкими, почти прозрачными, что казалось, сейчас зазвенят. Цветы были покрыты нежным пушком. Настя осторожно понюхала колокольчик:

– Просто чудо какое-то.

– Красота! – Денис потянулся, разминая затекшее тело.

Настя стояла ошеломлённая. Её нельзя было назвать монстром мегаполиса, который никогда не выбирался на природу. Она часто гуляла в парках, ездила в походы, но здесь возникало такое чувство, какого она ещё никогда не испытывала – чувство простора и грандиозности этого мира, в котором она была всего лишь пылинкой.

Настя пыталась вдохнуть в себя как можно больше воздуха, чтобы наполнить себя этим ощущением ещё больше. В её мозг как бабочка влетела мысль: я не уникальная, как думала до этого, я умру, как и все, и стану травинкой, вокруг меня будут летать шмели и пчёлы, но я не буду этого осознавать. Это открытие потрясло Настю. У неё закружилась голова: то ли от мыслей, то ли от избытка кислорода, которого в городе всегда не хватало.

Денис докурил сигарету и сел в машину.

– Ну вот, девчонки, мы почти у цели, – сказал он, когда Настя и Василиса расселись по своим местам.

Когда наконец начались ряды домов, Василиса и Настя прилипли к стёклам, пытаясь угадать, какой именно дом их. Улица, по которой они ехали, утопала в зелени. Запах трав и цветов дурманил. Денис поворачивал то в одну, то в другую сторону. «И как папа запомнил эту дорогу? – думала Настя. – Тут же столько поворотов».

Наконец возле одного из домов Денис остановился. Настя быстро открыла дверь и выпрыгнула из машины. Василиса вышла медленно.

Настя закрутилась, осматривая дома, которые стояли поблизости, и пытаясь угадать дом, который принадлежал теперь им.

– Пап, вот этот? – Настя указала рукой в сторону небольшого голубого домика. Он был очень аккуратным, уютным.

Василиса окинула дом критичным взглядом, на её лице читалось одобрение.

– Нет, – сказал Денис.

– Пап, ну не этот же, – сказала Настя, недоверчиво глядя на огромный дом с балконом. Выглядел он просто потрясающе и стоил, наверное, кучу денег. Такой дом их семья позволить себе могла только в мечтах.

Денис помрачнел:

– А что, не нравится?

– Так он дорогущий, – сказала Василиса. – Это точно не наш.

– Так вам нравится, девчонки? – Денис расплылся в улыбке.

– Ещё бы, – сказала Настя.

– Так вот это теперь наш дом, – сказал Денис и обвёл дочерей победным взглядом.

– Пап, да не может быть, – Настя закрыла лицо руками. – Ты не шутишь? Ты купил этот дом?

– Да, он наш. Пойдёмте смотреть, – Денис достал из кармана ключи и пошёл на крыльцо.

Крыльцо было немного пошарпано, от верхней ступеньки отошла реечка, но это всё такие мелочи по сравнению с общим впечатлением грандиозности этого дома.

Денис открыл дом, и все вошли внутрь. Справа располагалась ванная комната. В ней было окно. Солнечные лучи весело лились внутрь – занавесок не было. Прямо по коридору располагалась комната, а слева огромная кухня-гостиная. Когда Настя и Василиса увидели эту огромную кухню, вдоль круглых стен которой располагались бесконечные окна, они ахнули от восторга.

Настя забежала туда и провальсировала по кругу.

– Вот это кухня! Да тут танцевать можно!

Денис смотрел на искреннюю радость своих дочерей и испытывал огромное удовлетворение – не зря он всю зиму и весну таскался в поисках дома, присматривался, приценивался. А как была бы рада Вика, если бы дожила до этого момента. Она всегда мечтала о большом доме. Но когда они были молодыми, денег никогда не хватало. Они еле сводили концы с концами, покупали только самое необходимое. Развлечения и покупка одежды были для них непозволительной роскошью. Василису они одевали в основном в то, что отдавали им Викины подруги. С обувью было более проблематично. Её иногда приходилось покупать самим, потому что, как выяснилось, дети носят обувь так, что для повторной носки она уже в большинстве случаев не годится. И когда Вика покупала Василисе осенние ботиночки или босоножки на лето, это делало в бюджете ощутимую прореху, приходилось ужиматься ещё больше.

Когда родилась Настя, в финансовом плане уже стало полегче. Хотя они продолжали пользоваться ношеными вещами, но иногда Вика могла себе позволить купить Насте новую кофточку или платье. Как она радовалась покупкам – не описать словами!

Эх, сегодня они должны были войти сюда вчетвером. На глаза Денису навернулись слёзы. И за что такая несправедливость? Вика ведь была совсем молодая: красивая, жизнерадостная, любящая.

Настя увидела лестницу на второй этаж и вприпрыжку побежала наверх. Лестница была хорошая, винтовая. При выборе дома на эту деталь Денис тоже обращал внимание. Во многих домах лестницы были такие, что по ним подниматься было страшно, а спускаться еще страшнее. Казалось, одно неосторожное движение – и твои бренные косточки так и останутся бездыханно лежать у подножия. Эта лестница была с широкими ступеньками, и подниматься по ней было одним удовольствием. Кстати, подумал Денис, подниматься по лестнице полезно, физический труд, так сказать, ноги подкачиваться будут, да и для сердца полезно.

Второй этаж окончательно покорил сердца Василисы и Насти. Три большие комнаты, перед балконом просторная светлая гостиная, а с балкона открывался шикарный панорамный вид. О таком можно было только мечтать, но факт оставался фактом: этот дом принадлежал им, из мечты он превратился в реальность.

Странная штука, но когда мечта наконец исполняется, она не кажется уже такой несбыточной, как когда ты её себе представлял. Наверное, для того, чтобы не испортить очарование мечты, надо мечтать о чём-то по-настоящему несбыточном. Чем выше мечта, тем сильнее стремление к ней.

Василиса зашла в комнату, окна которой выходили на балкон, и плюхнулась на большую кровать:

– Чур, это моя комната.

– Так не честно, – заныла Настя.

– Почему это не честно? Я первая её забила, так что извиняй, Настёна.

– Настя, тебе на выбор ещё целых две комнаты, – сказал Денис. – Одна внизу и две тут.

– Пап, но Василиса себе самую хорошую выбрала, это не честно.

– А чем другие комнаты плохие? Мне, например, все нравятся, каждая по-своему хороша, – сказал Денис.

– Ладно, Васька, я свою комнату так обставлю – ты потом локти будешь от зависти кусать.

– Посмотрим, – сказала Василиса, перекатываясь со спины на живот.

– Ну что, девчонки, располагайтесь, раскладывайте свои вещи. Пока у меня отпуск, тут поживём. У нас ещё столько дел: дом застраховать надо и на сигнализацию поставить.

Настя побежала вниз за сумками.

***

Вечером, когда вещи были разобраны, а эмоции немного улеглись, Василиса с Настей решили немного прогуляться, осмотреть окрестности.

Выйдя из дома, они направились в противоположную сторону той, откуда приехали. Когда дома по обе стороны закончились, дорожка повела их в какой-то парк. На небе уже полыхали первые отблески заката. Окружающие предметы казались ненастоящими, как будто девушки попали в сказку. Василиса снова вспомнила Александра Роу – прекрасная была бы экспозиция для одной из его историй.

Василиса вдыхала остывающий после дневного жара воздух и наслаждалась тишиной. Что ни говори, а место папа выбрал хорошее. Кругом цветы, трава – да они просто в рай попали. В городе такой звенящей тишины днём с огнём не сыщешь – шум машин преследует тебя круглосуточно. Со временем ты перестаёшь его замечать, но всё остальное перестаёшь замечать тоже. Ты словно превращаешься в какую-то бездушную машину, которая выполняет определённую функцию: встаёшь утром, идёшь на работу или учёбу, потом возвращаешься, ужинаешь, смотришь телевизор и ложишься спать, чтобы завтра снова попасть в эту бесконечную круговерть. Нет времени замечать, что происходит вокруг тебя, нет времени прислушиваться к своему внутреннему голосу. А тут и зрение, и слух как будто обостряются, пытаясь выловить из этой тишины хоть какой-то звук.

– Вась, смотри, – в голосе Насти сквозило изумление.

Василиса внимательно присмотрелась и поняла, что вызвало такую реакцию сестры. Среди деревьев была видна металлическая ограда. Она почти заросла кустарниками, но сомнений не было: они с Настей стояли прямо напротив входа куда-то, в этом месте ограда разрывалась. Возможно, когда-то давно, здесь были ворота, но сейчас просто зияла прореха. Интересно, что же там, за этой оградой? Сёстры, не сговариваясь, ускорили шаг. Неизведанное всегда манит. Наверняка местные жители излазили это место вдоль и поперек, и для них тут уже ничего не было в новинку, но Настя с Василисой были здесь впервые, и для них это было настоящее открытие.

– Я всегда обожала заброшенные места, – сказала Настя.

– Да это не заброшенное место, Настюх, просто какой-то местный парк.

– Зачем тут парк? Кругом природа, – Настя обвела рукой окружающие их просторы.

– Ну не сидеть же целый день на своем участке, – возразила Василиса. – Прогуляться тоже хочется.

– Да тут столько места, гуляй – не нагуляешься, – Настя покачала головой. – Смотри, – вдруг сказала она.

Василиса уже увидела, что впереди что-то белеет сквозь зелень деревьев. Что это такое, было пока непонятно, но когда они подошли поближе, это оказалось мраморной чашей на подставке. Похоже, когда-то здесь был фонтан. Сейчас чаша была засыпана листвой и иголками от хвойных деревьев, и снаружи, и внутри она была покрыта мхом.

Настя сковырнула мох ногтем и понюхала его:

– Фу, – она скорчила недовольную гримасу и быстро стряхнула мох на землю.

– Нечего всякую гадость хватать, как маленький ребёнок, – нравоучительным тоном сказала Василиса.

– Нечего всякую гадость хватать, – передразнила её Настя.

Василиса подняла с земли палку, подошла к чаше и пошевелила палкой листья, которые лежали внутри. Вдруг она отскочила в сторону и бросила палку. Сердце заколотилось так, что девушка на мгновение перестала слышать все окружающие звуки.

– Что с тобой? – Настя заглядывала Василисе в глаза.

– Там… – Василиса показала в сторону чаши.

Настя подняла палку и пошевелила ей листья.

– Что ты там увидела, гадюку, что ли? – спросила она.

– Роза, там роза… чёрная, – еле выдавила из себя Василиса.

Настя вытряхнула из чаши все листья.

– Иди посмотри, тут ничего нет.

Василиса с опаской подошла к чаше – там было пусто. Она внимательно осмотрела листья, которые валялись вокруг – никакой розы не было.

– Насть, я тебе клянусь, там была роза. Я же не сумасшедшая, – Василиса выглядела удручённой. – Чертовщина какая-то. Что-то мне тут не нравится.

– Сейчас обратно пойдём, не расстраивайся, – сказала Настя. – Знаешь, у меня такое странное ощущение…

– Какое? – испуганно спросила Василиса.

– Мне кажется, что я тут когда-то была.

– Это называется дежавю, – сказала Василиса.

– Да нет, это не дежавю. Вась, давай ещё немного пройдёмся. Я просто хочу убедиться, что я здесь никогда не была.

– Ладно, – согласилась Василиса. – Только недолго, а то скоро уже стемнеет.

Сёстры двинулись дальше по той же тропинке, по которой шли до этого. Пройдя совсем немного, они увидели сквозь ветви деревьев какое-то здание. Оно было настолько разрушенное, что если бы сейчас было немного потемнее, то они его попросту не заметили бы. На его стенах и крыше выросли небольшие деревья, оно всё было покрыто зелёным мхом. Время – самая лучшая маскировка, подумала Настя.

– Интересно, что это такое? – спросила Настя.

– По-моему, когда-то это был шикарный замок, – сказала Василиса.

– Вась, а помнишь, мы когда с Русланом ехали, попали в какую-то усадьбу?

– Помню. А что? – спросила Василиса.

– У меня такое впечатление, что это она и есть, – сказала Настя.

– Да нет, Настён, ты чего? У тебя просто воображение разыгралось. В том здании жили люди, там какой-то праздник был. Вспомни-ка. А это здание заброшенное. Да тут сто лет уже никто не жил. Посмотри. Оно же всё мхом покрылось. Ещё несколько лет – и от него ничего не останется.

– Вась, я всё понимаю, чисто логически такого не может быть, но только мне всё равно кажется, что это то самое место. Бред, конечно, но… У меня прям мурашки по коже… – Настя обняла себя руками, как будто замёрзла.

– Всё, пойдём, сеструха. Хватит на сегодня впечатлений, – Василиса резко развернулась и пошла в сторону выхода. Почему-то вдруг девушка почувствовала себя тут неуютно, словно откуда-то из глубины дома на неё повеяло холодом.

***

– Василиса, ты можешь научить меня писать?

– Что? – не поняла Василиса. Перед ней стоял молодой человек, на вид ему было приблизительно лет двадцать пять. Да он, по всей видимости, прикалывается над ней. Научить его писать – да где это видано, чтобы человек в таком возрасте не умел писать?

– Ну буквы, слова, – нерешительно сказал молодой человек.

– У меня нет настроения участвовать в глупых розыгрышах, – отрезала Василиса.

– Я не шучу, – парень теребил полы своего поношенного пиджака. Пиджак выглядел каким-то странным, как будто его достали из сундука прабабушки или прадедушки, да и сам паренёк имел потрёпанный вид. Весь он был какой-то несуразный, даже причёска выглядела так, будто его просто окромсали ножницами. Василиса посмотрела на его руки: под ногтями была грязь и их явно давно не стригли. Откуда он вообще тут взялся?

– Так ты можешь научить меня писать? – повторил парень.

Василиса стояла возле заброшенного здания, возле которого они недавно гуляли с Настей. Она прекрасно понимала, что поблизости никого нет, а этот парень внушал её какой-то бессознательный страх.

– Пожалуйста, научи меня писать, – парень достал из кармана пожелтевший и помятый листок бумаги и перо.

Василиса, всё ещё сомневаясь, нерешительно взяла в руки то, что протягивал ей молодой человек.

– Хорошо, – Василиса присела на корточки и разложила листок на коленях. – Что будем писать?

Парень присел на корточки рядом с Василисой.

– Напиши своё имя.

Василиса с недоверием посмотрела ему в глаза. Не увидев ни капли насмешки, она медленно опустила перо на бумагу и аккуратно большими печатными буквами написала своё имя.

Молодой человек наклонился над листком так, перед глазами Василисы замаячила его макушка, и стал медленно водить пальцем по листку.

– Ва-си-ли-са, – по слогам прочитал он. – А теперь напиши Никитушка.

– Никитушка? Кто такой Никитушка? – Василиса пристально посмотрела в глаза молодого человека – их словно заволокло туманом.

– Это… Если ты моя невеста, то тогда он наш сын, – медленно произнёс парень.

Василиса вскочила на ноги и швырнула листок в молодого человека.

– Какая я тебе невеста? Ты что, ненормальный?

Парень поднял руку и выставил перед собой ладонь. Василиса почувствовала, как какая-то непреодолимая сила словно пригвоздила её к месту.

– Напиши.

Василиса словно зомби, который подчиняется чьим-то командам, подняла листок с земли, присела и послушно написала слово, которое попросил написать молодой человек.

Он наклонился и, медленно водя пальцем по бумаге, прочитал по слогам написанное. После этого он закрыл глаза руками. Василиса по его подрагивающим плечам поняла, что он плачет. Ей стало жалко его. Кто же такой этот Никитушка, который вызывает в нём такие эмоции?

– Как тебя зовут? – спросила девушка.

Молодой человек, продолжая всхлипывать, взял из её рук перо и, поставив его на бумагу, стал выводить на бумаге букву «Я». Буква получилась кривая, как будто её написал ребёнок. Рука парня замерла. Василиса ждала, что он продолжит, но он сидел тихо, словно к чему-то прислушивался.

– А дальше? – не выдержала девушка.

В этот момент молодой человек поднял голову и, открыв рот, закричал так, что у Василисы заложило уши. Поднявшись на ноги, он поднял руки к небу и… начал распадаться. На землю падали чёрные розы. Их становилось всё больше и больше. Василису заваливало этими цветами, который источали удушающе-сладкий аромат. Ей стало трудно дышать. Она хотела убежать, спастись от этих ядовитых цветов-убийц, но ноги не слушались её, как будто стали ватными и не хотели двигаться. Когда цветы закрыли грудь Василисы, она закричала и… проснулась.

Тяжело дыша, она медленно осознавала, что это был всего лишь сон. Это неудивительно, первый день на новом месте, много впечатлений – пыталась успокоить себя девушка, но тревога всё равно не отпускала её.

***

Валя сидел за столом и собирал паззлы. Сегодня у него был самый настоящий праздник: паззлы состояли из полутора тысяч деталей. Должно хватить на целую неделю. И картинка должна получиться красивая: горы и бескрайнее море. Валя никогда не видел ни моря, ни гор, да он, честно говоря, кроме дома и близлежащих окрестностей вообще ничего не видел, но картинка ему очень нравилась. Она вызывала в нем какое-то странное чувство, которое он не мог идентифицировать и дать ему название.

Валя рассортировал все детали по цветам. Ему нравилась упорядоченность, и он совсем не понимал, почему мама постоянно обвиняет его в неаккуратности и в том, что он превращает их дом в свинарник. Хотя если быть объективным, это мама разводит дома бардак, оставляя после себя на полу пустые бутылки и недоеденную еду на столе. Тараканы в их доме были не непрошенными гостями, а полноправными жильцами. Валя, который не был избалован общением с другими людьми, частенько вел с ними беседы. Он ловил их, сажал к себе на ладонь и рассказывал им разные истории, которые придумывал на ходу. Он называл тараканов своими друзьями, но когда заканчивал свою очередную историю, безжалостно убивал их. Ему казалось это вполне закономерным: заканчивалась история, значит, и слушатель больше не нужен.

В доме было тихо. Мама куда-то ушла. Валя был этому рад, потому что когда мама была дома, тишины не было. Она постоянно приводила с собой друзей. Они все вместе пили и вели себя очень шумно. Друзья у мамы всё время менялись. Вале казалось, что он никогда не видел в доме одни и те же лица. Мама была непостоянной.

Вале нравилось, когда мама в перерывах между бесконечными попойками, обращала на него внимание. Когда он был маленьким, она пила меньше и занималась с ним больше. Она покупала ему раскраски, карандаши, книги. Вале очень нравилось, когда мама читала ему. Когда-то давно у неё был очень красивый голос, который он мог слушать бесконечно. Сейчас было уже не то: голос у неё стал каким-то грубым и неласковым.

Хоть Вале и не нравилось, как в последнее время ведет себя мама, он очень любил её и был ей бесконечно благодарен за то, что она заботится о нём и оберегает от враждебного мира. Ну кто бы ещё так заботился о нём?

Валя провёл пальцами по картинке, которую он уже успел собрать. Она была прохладной и гладкой на ощупь. Эти паззлы были напечатаны на белом картоне. Вале нравились качественные паззлы, но, к сожалению, чаще всего мама покупала ему дешёвые паззлы на сером картоне. Они расслаивались и выглядели неопрятно. Валин перфекционизм негодовал против такой несправедливости, но ему приходилось довольствоваться тем, что купит ему мама. Однажды он завёл разговор о том, чтобы устроиться на работу для того, чтобы зарабатывать деньги и покупать, что ему захочется. Мама устроила Вале скандал, обвинив его в черной неблагодарности, что Валю до сих пор мучило чувство вины. Как он мог так поступить с мамой, которая делала для него всё? Когда он вспоминал об этом, его щёки начинали гореть от того, что их заливал густой румянец. Если бы можно было забрать назад сказанные слова, Валя сделала бы это, не задумываясь. Ему очень не хотелось огорчать маму.

На крыльце послышались шаги, скрипнула дверь.

– Сынок, мама пришла!

Валя услышал стук сбрасываемой на пол обуви. Он поерзал на стуле, поправил паззлы.

Мама вошла на кухню. В руках она что-то держала.

– А ты заметил, да?

Мама поставила на стол торт.

– Валечка, у тебя завтра День рождения, вот мама и купила для тебя торт. Мы с тобой не можем пропустить такое событие. У тебя ведь юбилей. Тебе тридцать годиков. Мой малыш, – мама потрепала Валю по голове и поцеловала его в щёку.

Валя подвинул торт, который мама поставила прямо на собранные паззлы – они были мокрыми.

– Мама, – начал возмущённый Валя.

Мама резко поменялась в лице:

– Что мама? – завизжала она. – Я забочусь о тебе. Купила тебе торт, а ты опять недовольный. Неблагодарный. Сколько раз я тебя просила не собирать паззлы на кухонном столе. Но разве ты меня слушаешь? Делаешь всё по-своему, а потом меня во всём обвиняешь

Мама смахнула торт со стола. Он упал и, вывалившись из коробки, размазался по полу.

Валя вскочил со стула и начал, захлёбываясь слезами, собирать испорченный торт обратно в коробку.

Мама выбежала из кухни, хлопнув дверью.

Валя собрал торт в коробку и положил его на подоконник, вытер пол тряпкой и снова сел за стол.

«Ну зачем я так себя повёл? Мама хотела как лучше. Торт для меня купила. Подумаешь, немного паззлы испортила. Хотя нет… Не подумаешь. Она совершенно не ценит мой труд».

Валя представил, как садится к маме на постель и начинает ей рассказывать какую-нибудь длинную историю. Мама закрывает глаза, убаюканная его ласковым голосом, и тут Валя начинает её душить.

Валя встряхнулся. Надо собирать паззлы, а не мечтать. Впереди у него ещё столько работы. Почти все стены их с мамой дома были обклеены картинками, которые Валя собрал из паззлов. Но оставалось ещё много свободного пространства, которое во что бы то ни стало нужно заполнить. Мама не знала, что у Вали была цель обклеить весь дом картинками из паззлов. Весь его мир состоял из маленьких кусочков. Одни были яркими, другие тусклыми и бесцветными. Валя мечтал собрать одну целую картину, но у него это никак не получалось. Казалось бы, что может быть проще? Нужно просто как-то совместить все имеющиеся у него картинки в одну, но на самом деле это оказалось ой как сложно. Картинки не хотели складываться. Они жили каждая своей жизнью и совершенно не хотели совмещаться с остальными. Валю это злило. Очень злило. Да ещё мама со своими вечными претензиями. Валя сжал кулаки. Он почувствовал, как кровь резко прилила к его лицу.

Хлоп – под потолком лопнула лампочка. Осколки разлетелись по всей кухне. Мама будет недовольна. Очень недовольна. Плевать.

Валя расслабился, разжал кулаки, подвинул к себе паззлы. Медленно, очень медленно, сквозь разрозненные кусочки проступали коричневые горы и синее море.

***

С утра мама разбудила Валю и поздравила с Днем рождения. С тех самых пор, как он себя помнил, мама преподносила ему один и тот же неизменный подарок. Валя так к нему привык, что ничего другого ему и не хотелось. Однажды Валя сказал маме, что у него в голове часто возникают мысли, чтобы такой подарок ему подарила какая-нибудь девушка. Маме очень не понравилось то, что сказал Валя, и она постаралась выбить эту дурь из его головы, причём выбить в буквальном смысле этого слова. После выбивания дури оказалось, что у Вали сломана нога. Мама не повела его к врачу, не вызвала скорую. Она на месяц положила Валю в кровать и ухаживала за ним. Кость срослась, но с тех пор Валя прихрамывал.

Мама не выпускала Валю из дома. Мир он познавал втайне от неё. Если бы она узнала маленький секрет своего непутёвого сына, она бы сделала всё, чтобы больше он никогда из дома не вышел, поэтому Валя очень тщательно следил за сохранностью своей тайны. На прогулки он выходил только тогда, когда мама засыпала мертвецки пьяной на своей кровати или в другом месте. Весь его мир ограничивался небольшой окрестной территорией, которую он уже знал, как свои пять пальцев, а общение с людьми – подглядыванием за ними. Он научился прятаться так, что никто не догадывался о его существовании. Если бы кто-то его заметил, мама непременно бы об этом узнала, и тогда его кратковременные прогулки прекратились бы навсегда. Валя так рисковать не мог, потому что эти тайные прогулки значили для него слишком много.