Текст книги "Осторожно, дамы отрываются"

– А что ты хотела, чтобы она к нему не накрашенная вышла? У них и так отношения воспаленные! Тут надо себя подать, а вы… нет бы в семь часиков подскочить, глазки накрасить… – в ответ шипела Марьванна. – Все она правильно делает. Ирина – девушка сильная, а иногда надо перед парнем и слабой прикинуться…

Между тем Ирина прикидывалась не просто слабой, а умирающей.

– Миша, – едва говорила она. – Ну что ты стоишь, как цапля, присядь на кровать… я не трону…

– Ир, а чего у тебя? Правда что ли с сердцем чего? У мамы знакомый кардиолог есть, может позвонить?

– Зачем это? – округлились глаза у сердечницы. – У меня так только… вчера с тобой поговорила, сегодня утром давай вещи собирать, и вдруг как схватило! Прямо не вздохнуть, не… выдохнуть. Вот и слегла…

Мишка тихонько сел на кровать и осторожно взял девушку за руку. От умиления у Ирины выступили самые настоящие слезы.

– Ир, а я рад, что ты не уезжаешь… – тихо проговорил Мишка. – Мне без тебя… я вот представил, что тебя в городе нет… И мне так пусто стало, все какое-то серое… Не хватает тебя и все!

– И мне! – поддакнула Ира – И мне тебя не хватает! Мне вот позвонила Ната, а я смотрю – тебя нет рядом, и так тоже пусто… Ни тебе машины, ни тебе… вообще ничего… Вот я и слегла. И не смогла уехать.

– Ты выздоравливай, – нежно проговорил Мишка и погладил Иру по руке.

Та только вздохнула – между прочим, раньше он все время целоваться лез, а сейчас, когда они одни, и она ему такие вещи важные говорит, мог бы и посмелее себя вести.

– Ты выздоравливай, – еще раз проговорил Мишка. – Мне Ната звонила. Вот станешь на ноги и проведешь этот ее банкет. А я уже и с Витькой договорился, это друг мой. Он тебя возить будет и охранять на всех этих банкетах. А то ты у меня девушка видная…

Ирина зарделась. Обалдеть, как приятно слышать «ты у меня»… Она уже почти расплылась в улыбке, как вдруг насторожилась:

– А почему это Витька? А почему не ты? – совсем не умирающим голосом спросила она.

– А я, Ира, в воскресенье уезжаю. В час тридцать поезд отходит. Мы с ансамблем едем выступать. На Урал. Месяц гастролировать будем, представляешь? И если нас кто-нибудь заметит…

– Нет, это что же получается? – резко села, забыв про «болезнь», Ирина. – Это ты что же – со своей мартышкой целый месяц будешь по Уралу мотаться? Это ты с Лидочкой своей целый месяц… Мерзавец! Это она специально вам такие гастроли придумала, а ты и повелся! А где верность? Где у нас с тобой «вместе и в радости и в горе»? А, я поняла, это все с ней, да?

– Но… Да почему же с ней-то?

– Не спорь с больной женщиной!

– Ну как ты не понимаешь?! Это же единственное, что у меня здорово получается!

– Я зна-а-аю, что у тебя получается! – уже не сдерживала себя Ирина. – Я тут, значит, с кастрюлями, с молочными поросятами, с баранами жареными возись, а он будет девчонкам юбки крутить?! Ха! Хорошо придумал! Еще он тут пришел ко мне успокаивать! Да я… И уезжай! Не больно-то хотелось! Я и сама справлюсь! Беги-беги к своей Лидке!

Марианна Венедиктовна поняла, что милая беседа повернула в опасное русло. Старушка заглянула в комнату и мило пропела:

– Мишенька-а-а, а не хотите ли чаю? Ирочке… ей пора принимать лекарства.

– Нечего его еще чаем! Пусть идет, пляшет до Урала! Чапаев!

Мишка даже не завернул на кухню, резко прошел в прихожую и ушел, аккуратно закрыв за собой двери.

– Ы-ы-ы-ы, парази-и-и-и-ит, кровь мне всю выпии-и-и-ил, кло-о-о-о-п, – горько выла в спальне Ирина.

– Ах ты себялюбка! – ворвалась к девушке в комнату Марианна Венедиктовна. – Маленькая эгоистка!

– Ну чего уж вы, Марьванна, – кинулась на помощь сестре Люба. – Какая она вам маленькая? В ней же… Ир, ты сколько весишь?

– Нет, ты на нее посмотри! Она еще и воет! – не утихала старушка. – Она видишь ли решила устроить себе карьеру, а о том, что у парня талант, и он, может быть, тоже о карьере мечтает, ей в голову не пришло! Ты сюда зачем приехала?

– За… амуж выйти… – испуганно всхлипывала Ирина. Такой реакции от бабуси она не ожидала.

– За кого? – наседала Марьванна.

– За… начальника или олигарха…

– Вот именно! Парень, конечно, для олигарха слабоват, не потянет, но при таланте сможет кое-чего добиться. А ты чего делаешь? Чтобы он тебе сумки таскал, да кастрюли чистил? А ты не подумала, что через пару лет он на тебя смотреть не захочет! Потому что любому человеку надо ре-а-ли-зо-вать-ся?! А талантливому особенно! А она его… Ой нет, вы меня в могилу загоните…

Девушки притихли и теперь уже сами понимали – Ирина палку перегнула.

– И чего теперь делать? – осторожно спросила Ира.

– Ничего, все что могла, ты уже сделала… только что, —вздохнула старушка, потом добавила. – Занимайся своими делами, а в воскресенье топай на вокзал, проводи его по человечески, да не забудь сказать, что он тебе дорог и ты его будешь ждать.

– Вечно! – торжественно пообещала Ирина и уже спокойно улеглась досыпать – день все равно был безвозвратно потерян.

В эту субботу, в половине второго был назначен футбольный матч, и Люба уже с самого утра не находила себе места.

– А если волосы вот так завить и по плечам, а? – тревожно спрашивала она у сестры и Марианны Венедиктовны.

– Очень не продуманно, – была непреклонна пожилая матрона. – Сегодня ветрено, у тебя все кудри растреплются, и к вечеру ничего не останется. Дай – как я тебе их лучше вот так уложу… Сразу лет на пять помолодела! Очень хорошо! А почему не накрашена? Где у тебя косметика?

Красили Любу в четыре руки или даже в шесть – и Марьванна, и Ирочка хотели приложить все старания, чтобы Люба была неотразима.

Ровно в одиннадцать она уже стояла в прихожей.

– Ну куда ты в такую рань? – не понимала ее Марьванна. – До этого стадиона пять минуть ходьбы! Придешь раньше всех и будешь торчать одна на трибунах, будто тебе больше всех надо…

– А если все места займут? – волновалась девушка.

– Успокойся, у нас даже на Челси места свободные найдутся, – отмахнулась Марьванна. – Ты должна прийти и произвести фурор! Кстати, а что за платье ты на себя напялила? Немедленно сними! Мы с тобой выбрали совершенно замечательный костюм! Неужели ты в этом! собираешься идти на вечер? Какой ужас…

Когда Люба все же добралась до стадиона, на трибунах уже сидели ее знакомые работники. Почти все пришли с семьями – детишки визжали и махали шарами, жены беспрестанно оглядывались и чувствовали себя не совсем в своей тарелке, зато мужьям был сплошной праздник. Потягивая пивко, они то и дело перекликались со своими товарищами, о чем-то весело спорили, важно надували животы и вообще – чувствовали себя хозяевами жизни.

Люба была немного скованна. Мужчин она, конечно, знала, однако вместе с ними беззаботно тянуть пиво не собиралась. Только когда на поле выбежали спортсмены в широких ярких трусах, ее окликнули:

– Люба! Давай к нам! – крикнул седоватый Сидорчук – сосед Сивцова по кабинке. – Гляди, вон Славка, а вон там, с мячом, – Гришка. Наши.

Люба никогда футболом не увлекалась. И сейчас – ей было наплевать кто и кому забил голы, она глаз не могла оторвать от бегающего Сивцова. Да и не она одна. Когда мяч был у Сивцова, все трибуны ревели:

– Слав-ка! Да-вай! Слав-ка! Да-вай! Мазила-а-а-а! – выдыхал стадион.

Люба готова была разорвать каждого за этого «мазилу». Им хорошо тут кричать, а он там…

– Сла-а-а-ава-а-а-а! – орала она громче всех. Причем даже тогда, когда он был от мяча совсем в другой стороне.

А за спиной Любы какие-то девицы орали:

– Доронин! Леха! Давай!

И снова бежал Сивцов к воротам. Удар. Го-о-о-о-ол!!!!

– Слав-ка!!! – гремел стадион.

Люба чуть слезы не утирала от гордости. Да, уж так случилось, что вот такой у нее Славка, он кому хочешь, что угодно забьет!

– Доронин! Леха! Го-о-о-о-л!

Теперь гол забил не Славка, а какой-то Доронин с их завода. И радости Любе это не прибавило.

– Доронин! Леха! Молодец! – выкрикивали девицы.

Терпение у Любы лопнуло. Она повернулась к девчонкам и отчеканила:

– И ничего он не молодец ваш Доронин. У него ноги кривые!

Девчонки оторопели, а потом Люба услышала:

– А это кто? Новая девица Сивцова что ли?

– Ой, да у него этих новых, как сигарет – каждый час новую закуривает…

Люба непонятно отчего вдруг обрадовалась. Да! Сивцов, он такой, у него каждый час новая сигарета! Но это до нее, до Любы. Вот та стриженая, так совершенно точно, как сигарета, а она – Люба, будет одна единственная! И она еще сильнее заорала:

– Слава-а-а-а!

Теперь даже он ее услышал, обернулся на трибуны, увидел Любу и помахал ей рукой. Нет, совершенно определенно – она у него будет единственная!

Футбольный матч закончился явной победой заводчан. И Сидорчук, который сидел рядом и тоже орал «Сивцов», надрывая глотку, повернулся к Любе.

– Ну, подруга, теперь давай, не отставай, едем отмечать победу.

Их повезли в большом автобусе. Вернее автобусов было несколько, но как-то сами собой организовались компании, и кого-то повезли в одно кафе, а кого-то совсем в другое. Люба начала переживать – а вдруг Сивцов поедет в кафе не с ними, а с другим автобусом? Футболисты ехали отдельно, и куда их повезут, никто не знал.

Все мужчины и их жены уже сидели за столиками, когда он пришел – Сивцов. Конечно, его посадили совсем даже не с Любой – она сидела с двумя незнакомыми мужчинами и с женщиной. А Сивцов вместе с Гришкой уселись совсем далеко.

– Давайте знакомиться, – предложил сосед по столику. – Меня зовут Игорь, а вас как?

Оказалось, что второго мужчину звать Юрием, а девушку Ларисой. Однако, Любе все это было неинтересно. Гораздо больше ее волновало – с кем за одним столиком сидит Сивцов, и неужели она так и просидит весь вечер с этими незнакомыми людьми, в то время, как замечательный Слава будет находиться на другом конце зала. Между тем, вечер разворачивался вовсю – голоса становились громче, звон бокалов раздавался все чаще, и речи выступающих – все сбивчивее. Гремела музыка, давно качались пары, а Люба все сидела и размышляла – когда же ей решиться пойти и пригласить Сивцова, сам ведь ни за что не догадается.

– Можно вас? – протянул ей руку уже хмельной сосед, которого звали Игорем.

– Да я вообще-то… – начала было отнекиваться Люба, но повеселевшие Юрий и Лариса – ее соседи, сразу же закричали, что сегодня отказы не принимаются, иначе в следующий раз их команда непременно проиграет.

Люба нехотя поднялась, подалась на середину площадки и тут вдруг увидела – ее, эту стриженую! Сивцов сидел от Любы совсем недалеко, рядом с ним глушил пиво Гришка, и тут же сверкая накрашенными глазами сидела эта крашенная Алена! Будто кипятком плеснули Любе в лицо. Господи! Ну и зачем она притащилась сюда на посмешище? Еще и орала на весь стадион… какой стыд…

– …Вы меня совсем не слушаете что ли? – донеслось до нее будто сквозь вату. – Я говорю – почему я вас не видел у нас на заводе? – допытывался кавалер.

– Не видели? – растерянно переспросила Люба. – Так вы не там смотрите. Вы наверное думаете, что я в женской раздевалке работаю, а я в мужской…

– Во-о-о-н вы где прячетесь, – радостно протянул Игорь. – Ну теперь-то я вас найду-у-у-у…

Люба на шутки не отвечала. Она уже совершенно твердо решила – как только в следующий раз зазвучит мелодия медленного танца, она вот так поднимется и пойдет приглашать Сивцова. И пусть они с этой Аленой уезжают потом в свою Турцию, она, может быть, тоже уедет! К себе в деревню, вот так! И пусть он потом каждый день, как сигарету, зажигает по новой Алене, ей будет уже все равно!

Музыка закончилась, и недовольный молчанием партнерши Игорь усадил Любу за столик.

– Нет, ну я не знаю, – будто оправдывался он перед Ларисой и Юрием. – У этой девушки на сердце какая-то печаль, она меня весь танец не замечала.

– Ну что уж вы так? – даже обиделась Люба. – Чего же «не замечала»? Вы что же думаете, я бревно какое, я же чувствую, что не за столиком сижу, а танцую, значит, заметила…

И тут у нее захватило дух – по залу поплыли звуки медленного танца.

– Ну ладно… – как-то суетливо заговорила она. – Вы тут посидите, а я… мне тут надо… не надолго…

Она поднялась, одернула костюм, поправила прическу, прижала руки к щекам и… будто с обрыва – шагнула к столику Сивцова.

– О-о-о-о!!! – первым обрадовано закричал он. – А вот и наша невеста! А мы тебя и не видим! Ты куда это направилась?

– Я… мне выйти надо… – пролепетала Люба, напрочь забыв о своем решении – пригласить Сивцова на танец.

– Успеешь, садись к нам, – поддержал друга Гришка. – У нас и местечко свободное имеется. И вообще – чего ты уселась черте куда?! Сиди давай с нами!

А девушка ничего не сказала. Она только с большим интересом смотрела на растерянную Любу и как-то странно улыбалась.

– Ну что же… – назло ей уселась на стул Люба. – Если приглашаете… И правда – чего это я торчу черте где. Гриша, я буду сегодня твоей дамой! А ты не стесняйся – ухаживай за мной изо всех сил!

У Гриши отчего-то сразу вытянулась физиономия. Сивцов прыснул в кулак, а Алена нежно улыбнулась и обратилась к Любе:

– Меня зовут Аленой, а вас, простите, как?

– Любовь Викторовна, – перекривилась Люба и добавила: – А вас я уже знаю, вы по ночам к Сивцовым ходите.

Теперь лицо вытянулось у Сивцова, да и Алена немного зарделась, опустила голову, якобы поправляя прическу, а потом вежливо спросила:

– И, простите, откуда же такие сведения?

– Так я же вас сама видела! Ничего себе – откуда! – удивилась Люба эдакой наглости. – Вы же с Евгением приходили знакомиться! И мне недавно ребенок похвастался, что вы уезжаете с ними в Турцию! Ой. Ну ходите вы к ним и ходите! Мне-то что?! – И Люба с повышенным вниманием обернулась к Грише: – Гринь, пойдем танго танцевать, оставим этих голубков…

И она уже поднялась и потянула за рукав Гриню, как тут же подскочил Сивцов:

– Тихо-тихо-тихо-тихо! – Он резко поставил стул Любы к себе поближе и с шутливым возмущением заговорил: – Это что же такое, я не понимаю? Девушка на выданье, мы ее тут берегли всем коллективом, а она чуть не под венцом такие вензеля выписывает! То она на виду у всего честного народа с каким-то дятлом пляшет, то на глазах у родной жены Гриню уводит! Куда вас понесло, милое дитя? Это у вас предсвадебный синдром что ли?

Из всего, что он тут выговаривал, Люба уяснила только две вещи – он все же придвинул ее стул к себе, ур-а-а! И еще – врет он все, что не заметил Любы, видел же, что она танцует с этим Игорем… или Юрой, кто их там разберет…

– Я не с дятлом танцевала, это сосед… – и тут до нее дошло. – А… как это на глазах у жены? Гриша, а где твоя жена-то со своими глазами?

– Вот она, эта порочная женщина! – дурашливо ткнул пальцем в Алену Гриша.

Похоже, новость, что Алена в поздний час посещала Сивцовых, нисколько его не смутила, даже не вызвала отголоска ревности. Зато Люба почувствовала себя премерзко.

– А как же?… – ухватилась она за щеки.

– М-да? – уставился Гришка на жену и друга. – И я хотел спросить – как же? Доколе? И ведь еще, негодяи такие, собрались в Турцию, да Люба?! Сегодня же дома поиграю в Отелло, удавлю жену на фиг.

Сивцов уткнулся лицом в ладони, плечи его вздрагивали. Но Алена только осуждающе покачала головой:

– Ну хватит над человеком измываться, – и повернувшись к Любе, пояснила: – Я с нашей дочкой Сонечкой почти каждый год отправляюсь в Турцию, отдыхать. Ей пять лет. И в этот год тоже поедем, на следующей неделе. И Слава захотел своего Женьку отправить. Только ему отпуск не дают. Вот он и попросил, чтобы я Женьку взяла. Мальчишка у него хороший, воспитанный, с ним проблем не будет, я его на утреннике видела. Но мальчик меня совсем не знает. Вот заботливый папаша и решил – надо мальчика со мной познакомить. Женя уже и с Сонечкой познакомился. А пришли мы после смены. Правда я еще домой заехала, получилось поздно. Вот и все.

– И что? Вы не поедете вместе с Сивцовым? – переспросила Люба.

– Нет, ну с младшим-то Сивцовым – Евгением Вячеславовичем мы съездим, но вот старшенького…

Люба сидела багровая, как вымпел.

– И вообще! – воскликнул Гриня. – Откуда такой нездоровый интерес к семье Сивцовых? Ты хочешь пригласить Славку свидетелем на свою свадьбу?

– Ой дурак, – покачала головой Алена на мужа и потянула его на танец. – Пойдем, счастье мое луковое, потанцуем.

Люба сидела за столиком с Сивцовым и не могла поднять на него глаз. А тот нисколько не смущался и даже разговаривал с ней каким-то отеческим тоном:

– Вот видишь, как надо вести себя примерным человекам – никаких посторонних, все во благо ближних. Я сегодня за тобой смотреть буду, хранить твою верность этому бугаю твоему, жениху. А то, я вижу, за тобой глаз да глаз нужен, ты у нас девица вон какая…

– А чего же вы тогда Евгению ко мне приходить не разрешали? – спросила она. – Еще как на меня рычали, когда мы вам ужин сготовили…

– А того и рычал, – уже серьезно блеснул глазами Сивцов. – Ты вот замуж выйдешь, уедешь куда, или свои детишки пойдут, а мой дурачок прилипнет к тебе душой и что тогда? Как я ему объясню, что тетя Люба не его мама? Нет уж, хватит того, что его родная мамочка бросила. Извини, мне пора…

И он неожиданно встал и вышел. Люба думала, что он вышел покурить, но больше Сивцов в кафе не вернулся. Люба просидела в кафе до двенадцати часов. Кстати, Алена оказалась очень неплохой девушкой, а Гришка прекрасно справлялся с двумя дамами – Любу он не обходил вниманием.

– Ты не сердись на Славку, – проговорила Алена, когда ее рыжий супруг вышел покурить. – Он за своего Женьку так трясется. Он мне рассказывал, что мальчишка к тебе привязался. Вдруг ты после свадьбы о нем забудешь.

– Да что они все – с ума сошли что ли? – вскипела Люба. – Какую-то свадьбу придумали. Не будет у меня никакой свадьбы. Никакой! И не было у меня никого, это просто бабушкин знакомый нас до театра довозил.

– А почему тогда все так говорят? – не поверила Алена.

– Да потому что… потому что этот Сивцов никакого внимания на меня не обращал! Вот я и сказала, что у меня жених… Ну что ж я – совсем что ли некудышняя? Что у меня – и жениха какого завалящего быть не может?… Мне, может быть, хотелось, чтобы Сивцов ревновать начал, внимание обратил!

– Он не будет ревновать, – задумчиво проговорила Алена. – Слава считает, что родному человеку нужно доверять, как себе, а если не доверяешь, ревнуешь там или еще чего, тогда вам просто нельзя быть вместе. И тебе он поверил с этой свадьбой.

– Ну что мне теперь – в самом деле выходить за этого урода? – в отчаянье выкрикнула Люба. Однако Алена ей ответить не успела – подошел муж.

Дальше поговорить не удалось – Гриша потащил дам на быстрый танец.

Но больше Люба сидеть не стала – вызвала такси и приехала домой.

Несмотря на поздний час, ни Ирина, ни Марианна Венедиктовна не спали.

– Ну что? – кинулись они к Любе, едва она открыла двери. – Ты свела с ума своего Сивцова?

– Свела, – буркнула Любаша. – Теперь он стал совсем сумасшедшим, чуть за руку не потащил к алтарю… Чего вы обрадовались-то? Обженил меня с Сенечкой! Просто как свекровь какая-то – уж так мою невинность бдит, уж так бережет!

– А может, он эту невинность для себя бережет? – лукаво прищурилась Марианна Венедиктовна.

– Да сколько уж беречь-то можно? – вскинулась Люба. – Он меня воспринимает только как чужую невесту!

– А эта была? Ну, стриженная? – спросила Ирина.

– И ничего она не стриженная, – вздохнула Люба. – Она вся такая… сердечная, душевная… она жена нашего Гришки. Ну помните, я вам про рыжего такого парня рассказывала? Вот его.

Больше говорить не хотелось. Люба уже приготовилась ко сну, а от взволнованных дам покою не было.

– Ну Люб, ну расскажи – он тебя танцевать приглашал? – приставала Ирина.

– Нет, и сам не приглашал, и другим не давал, – отворачивалась к стене Люба.

– Это от ревности, – тут же объясняла Марианна Венедиктовна, она тоже спать не торопилась. – Ой, девочки, я сейчас вспоминаю – у меня был один такой молодой человек… да что вы так уставились? Это ж еще тогда было, когда я и сама была молодая!

– Он не будет ревновать, у него какие-то там жизненные принципы образовались, и как раз по поводу ревности, – вздохнула Люба и вдруг неожиданно для себя заявила: – Ничего у нас с ним не будет. Вот чувствую – не любит он меня, пар-разит… Да еще со свадьбой с этой… И что мне теперь на работе говорить – ума не приложу. Все так и гудят, прямо хоть в самом деле – замуж за этого Сенечку.

– А и чего?! – вдруг обрадовалась Марьванна. – Парень приятный, состоятельный, родители сразу вам квартиру сделают! Ну подумаешь – парень глуповатый, так это ж совсем не плохо! Вы что не помните : «На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь, и делай с ним что хошь! Лап таба-диба-дудай! Лап…»

– Ну какое «лап-таба-диба»?! – не поддавалась на уговоры Люба. – Мне нужен такой… такой… Я домой уеду.

– И я с тобой, – вдруг всхлипнула Ирина. – Все они, эти мужики, знаете кто? Страдаешь из-за них, страдаешь, мучаешься, а они…

Девушки уснули с твердым намерением уехать к себе домой сразу же утром. И не надо их уговаривать! И ничего им говорить тоже не надо! И вообще – никаких олигархов и начальников здесь не водится, а раз так!.. И вообще – Марьванна могла бы и поуговаривать, а не храпеть в своей комнате, как механизатор!

Утром сестры проснулись в самом боевом настроении.

– Значит, Ирочка, я сейчас начну собирать вещи… – сразу же заявила Люба и мило обратилась к старушке. – Марьванна, а вы не сходите к Евгению, не пригласите его попрощаться? Сивцов его, конечно же, отпускать к нам не будет, так вы скажите, что я домой, в деревню уезжаю…

– Подожди, Любаша, – остановила сестру Ирина. – Мне надо попрощаться с Мишкой. Он говорил у него поезд отходит сегодня. На гастроли едет… ну и… надо, чтобы все по-человечески… Люб, только ты поедешь со мной, а то я одна боюсь.

– А как же Евгений? – с видимым облегчением спросила Люба.

– А его мы пригласим позже, – ответила Марианна Венедиктовна. – К тому же не забывай – тебе надо уволиться с работы. Некрасиво это – сбегать.

Люба так тяжко вздохнула, что казалось, будто ее отправляют в пожизненное рабство. Однако, мудрая Марьванна ее печали не поверила.

Все утро Ирина не могла найти себе места. Она завивала волосы, красила ресницы и подолгу замирала возле зеркала.

– Люб, как думаешь, мне вот в этом платье ехать? Или может то, синее надеть?

– Езжай в этом. В синем ты на баклажан похожа, – поддерживала сестру Люба.

– А в этом, как сноп! – нервничала Ирина. – И почему ты сразу не сказала, что мне надо ехать в брючном костюме?!

И прическа ее не устраивала.

– Люб, мне вот эту кудрю на лоб спустить? Или ее лучше за ухо затолкать? – не отставала она.

– Ты ее вообще убери, а то как пудель…

– Сама ты пудель Артемон! Я что – зря завивалась? И вообще – надо косу заплести, Мишка любит, когда я с косой.

– Девушки! Ваш провожаемый уедет без вас, – напомнила Марьванна. – Ирочка, если ты сейчас не оденешься, он вообще не увидит, какая ты сегодня красавица.

Это были самые правильные слова, именно те, которых Ирина ждала.

В половине двенадцатого девушки уже вышли из подъезда. Во дворе к ним кинулся Евгений:

– Теть Люба! Вы далеко? Я вас так давно не видел! А когда мы еще шарлотку печь будем?

У Любы на глаза навернулись слезы.

– Малыш… я наверное скоро уеду… к себе в деревню. Но ты не переживай, я обязательно оставлю тебе адрес, и ты будешь писать мне письма.

– Я не умею писать… – растерялся Евгений.

– Ну… тогда… – не знала, что сказать Люба. – Тогда папа писать будет. А читать вы будете вместе.

Времени совсем не оставалось. Ирина присела возле мальчика и проговорила:

– Женя, мы сейчас быстренько съездим в одно место, а потом приедем. Тетя Люба еще не завтра уезжает, ей еще уволится надо.

– Я вас подожду, – пообещал мальчишка. – Здесь, на скамейке.

Времени на автобус уже не оставалось, и сестры поймали такси.

– Между прочим, могла бы со своим Мишенькой и без меня проститься, – бурчала Люба. – Во будет теперь Евгений сидеть, пока мы не приедем. А потом Сивцов опять на него ругаться станет.

– Не станет. Мальчик же ему объяснит, что ты уезжаешь, – отмахнулась Ирина. – А одна я не могу… говорю же – боюсь. Ты же понимаешь, там эти танцорки все такие маленькие, хлипенькие, и я появлюсь – бомба здоровенная. Мне же неловко. А на твоем фоне я очень выгодно смотрюсь…

– Вот и дурочка… – фыркнула Люба. – Я и вовсе фоном не бываю. Если я появляюсь, так сразу на первом плане оказываюсь.

– И я про то же, – кивнула Ира. – Потому что я смотрюсь меньше.

Ссорились они так просто – для снятия нервного напряжения. И обе это понимали. Однако, как не снимали это самое напряжение, едва прибыли на вокзал, как их охватила паника – куда бежать, где этот самый поезд, на каких путях?

– Ой, ну все, упущу я Мишку… – чуть не ревела Ирина. – Ведь хотела же – подкараулить его возле подъезда!

– Не нервничай, – решительно заявила Люба. – Куда, ты говоришь, он у тебя собрался? На Урал? Сейчас поищем…

Она протиснулась к окошку с табличкой «Справочное» и быстро заговорила:

– Девушка! Девушка, скажите, у вас тут на Урал едет группа танцоров, это на каком пути? У нас тут танцорка от группы отстала…

Девушка послала их к другому окошку, та – к другому, но в конце концов, удалось-таки выяснить, что поезд с артистами отходит с первого пути третьей платформы.

– Бежим! – крикнула Люба, ухватила «танцорку» за руку и поволокла к первому пути.

Они нашли поезд сразу. Посадки еще не было, поэтому пассажиры стояли возле дверей вагонов маленькими кучками.

– Побежали, – волокла Ирину сестра. – Пробежимся, найдем, где твой Михаил прячется!

Они торопились – в любой момент могли открыться двери поезда, пассажиры кинуться по вагонам, и тогда найти Мишку будет в сто раз сложнее. Ирина вглядывалась в незнакомые лица и вдруг резко остановилась. Люба уткнулась ей в спину.

– Ты чего?

– Вон! Вон стоит эта Лидочка… – задыхаясь проговорила Ирина. – Люб, спроси ее, где Мишка?

Люба кинулась к хрупкой девушке, на которую указывала Ира.

– Здрассьте… – остановилась она возле Лидочки. – Вы меня простите, а где тут у вас Миша? Ну, танцует вместе с вами. Он тоже собирался в поездку, а его что-то не видно…

Лидочка обижено перекривилась:

– А вам зачем? И вообще – вы кто?

– Я кто? Я… подружка его мамы.

– А-а, подружка… – протянула девчонка и фыркнула. – А что – он маме не сказал, что от поездки отказался?

– Как? – не поверила Люба.

– Да вот так. У него дома какие-то ва-а-а-жные дела, – передразнила Мишку девчонка и надула губки. – Он сказал, что танцами надо заниматься серьезно, а он… он решил заниматься серьезно кулинарией. Нет, вы представляете? Мишка – кулинар! Все курицы сдохнут от смеха! Да у него такой талант, а он к кастрюлям!.. И я никак не могла его уговорить… Вы скажите его матери, может она его уговорит. Если что, он мой сотовый знает…

– Конечно-конечно, – уже спокойно проговорила Люба и постаралась не разулыбаться от удовольствия. – Я обязательно скажу. – И она посеменила подальше от поезда.

– Ты куда это? – подскочила к сестре Ирина. – Где Мишка-то?

– Твой Мишка уже уехал, – со скорбной физиономией проговорила Люба. Но заметив, как на накрашенные ресницы сестры тут же набежала крупная слеза, успокоила. – Домой он уехал. Сказал – без Ирины мне никакие танцы не в радость! Смогу танцевать только убитого лебедя.

– Что? Правда, так и сказал? – распахнула глаза Ирина.

– Вообще-то я не расслышала, меня ж там не было, но… домой он точно удрал! Так что – давай, срочно к нему, ты же знаешь, где он живет.

Ирина расправила плечи, улыбнулась и запела:

– Зна-а-а-ю, знаю, милый, где живешь! Потерял себя ты, потерял…

– Поехали, говорю, – толкала ее сестра. – На нас уже оглядываются.

– А ну и пусть! И не поеду я никуда! Поезд-то сейчас уйдет, и никуда Мишка не денется!

– Что-о-о-о?! Мишка никуда? – задохнулась от негодования Люба. – Да если ты хочешь знать, эта выдра Лидочка ему свой телефон оставила, понятно? Он может в любой момент группу догнать!

– Да что ты? – опала Ирина. – А чего стоишь-то, чего стоишь? Где тут такси?… Ну, Любочка, с тобой так никогда замуж не выйдешь!

Всю дорогу Люба настраивала сестру на правильную волну:

– Ир, ты вот сейчас с ним отношения выясни, а потом отпускай его на эти танцы. Ну если все говорят, что он талант, нельзя ж его в землю зарывать, талант, а не Мишку. Пусть танцует, ты ему так и скажи, поняла? Ну чего надулась? Сама будешь своим делом заниматься, он своим, может он и правда чего добьется…

К Мишке домой они заявились вдвоем. Открыл им сам Мишка.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Люба, но на ее вежливость никто внимания не обратил.

Мишка увидел Ирину и сразу кинулся к ней:

– Ира! Какая ты молодец, что пришла! А я… я чуть не уехал сегодня, но… не смог…

– Миш, ты это… – краснела Ирина и стыдливо косилась на сестру. – Ты такой молодец, что не смог… знаешь… Я так боялась, что ты уедешь… Я знаешь, я нисколько не буду тебя держать, ты же талант. Я ведь тоже – занималась бальными танцами, так что… я уже решила – будем теперь вместе танцевать. В одной паре!

Люба тихонько охнула, а Мишка расхохотался на весь подъезд.

– Нет уж, моя золотая! Ты будешь сидеть дома с нашими детьми! А потом мы вместе будем заниматься нашими банкетами.

Больше Люба их слушать не стала. Увидев, что все у них идет на лад, она тихонько попрощалась и поспешила вниз. Ее прощания тоже никто не заметил – Мишка нежно обнимал и целовал свою Ирину, а та теперь была готова на все – хоть с детьми сидеть, хоть с кастрюлями, лишь бы вместе с Мишкой.

Конечно, Евгений Любу не дождался, и это немного подпортило настроение. Она пришла домой и сразу же начала гладить костюм – завтра, в последний день ее смены, она должна выглядеть на все сто.

– Ну, что ты не рассказываешь, как проводили Мишку? – спросила Марьванна.

– А чего его провожать? Никуда он не уехал, остался…

– Из-за нашей Ирочки? – охнула Марьванна.

– Из-за нее. Теперь стоят там у него в подъезде, целуются…

– Ну, слава богу, – счастливо вздохнула Марианна Венедиктовна. – А ты все же решила уезжать?

– А что делать? Из-за меня Сивцов точно от танцев не откажется… не отказался бы… – Люба отложила костюм. – Понимаете, я же вижу – Мишка этот сразу в Ирину влюблен был, а Сивцов… он как рыба замороженная! Он вообще никого не любит…

– Откуда ты знаешь? – усмехнулась Марьванна. – И потом – у замороженной рыбы есть одно свойство – она всегда оттаивает. Может и твой Сивцов оттает…

– Может… а может и нет… или я до этого не доживу… Нет уж, решила домой, значит домой.

– Ну смотри… – вздохнула Марианна Венедиктовна. – Только знай, девочка, ты в любой момент можешь сюда вернуться. Это твой дом. Твой и Ирины.

Ирина приехала домой только поздним вечером.

– Уй-й-й-й! – визжала она поросенком. – Любашка! Мне Мишка предложение сделал! Прямо так и сказал – давай продадим мою машину и откроем свое маленькое кафе! Ну, над этим надо еще подумать, подсчитать все… может мне придется брать кредит. Мне, конечно, никто не даст, попрошу батю…