Текст книги "Спаситель и сын. Сезон 2"

– Это еще что? – спросила Пенелопа все так же сердито – ей нравилось говорить с психологом таким тоном.

– Бодлер. «Вечерние сумерки». В семь часов вечера всем тоскливо.

Он присел возле малыша и отметил, что Пенелопа и на этот раз солгала. Она сказала, что родила год тому назад, но младенцу было не больше четырех месяцев. Он орал во всю силу легких, красный от напряжения и, конечно же, от жары, задыхаясь в пуховике «Тартин и Шоколя».

– Привет, малыш, – ласково поздоровался с ним Спаситель – таким тоном он разговаривал с очень маленькими детьми и еще с хомячками. – Как тебя зовут?

– Боюсь, он вам не ответит, – насмешливо отозвалась его мама.

– А вы? Вы ответите мне?

– Могу. Он… А… Альбер.

– В прошлый раз был А… Анатоль, но Альбер тоже очень ему подходит. Вы заметили, воротник курточки так и лезет ему в глаза? Может, попробуем?..

Спаситель завел одну руку малышу под спину и затылок, другой придержал ножки и очень ловко вытащил его из сумки.

– Он не любит, чтобы его трогали, когда он недоволен, – предупредила мама Альбера.

Со сноровкой опытной няни Спаситель, не спуская малыша с рук, избавил его от теплого комбинезона.

– Вот так-то лучше! Надо же, Альбер! На тебе ползунки за три тысячи евро!

– Да ладно! Я этот костюмчик на распродаже купила за восемьдесят. У вас в руках он выглядит таким маленьким, – прибавила Пенелопа изменившимся голосом.

Спаситель принялся расхаживать по кабинету, баюкая прильнувшего к нему малыша.

– У вас чудесный паренек, Пенелопа, такой аккуратненький. Вы хорошо потрудились и, надеюсь, гордитесь собой.

Спаситель говорил своим завораживающим голосом, и Альбер (допустим, его действительно так зовут) смотрел на него во все глаза, позабыв о вечернем плохом настроении. Когда Спаситель протянул его матери, то заметил, что на этот раз плакала она. Стоп! Он только увеличил ее неверие в себя, показав, что она не способна успокоить собственного ребенка.

– Все наладится, Пенелопа, вы со всем справитесь. У вас здоровенький мальчик. А что плачет по вечерам, так большинство младенцев плачет. Эти господа очень, знаете ли, обидчивы…

Конец консультации походил на лекцию по уходу за младенцами. Спаситель показал Пенелопе, как держать сына, чтобы он чувствовал себя в безопасности, положил его себе на руку, затылком на ладонь, личиком вверх. Месье Альбер смотрел очень внимательно и позволял собой манипулировать. Мама Альбера по-прежнему оставалась для Спасителя загадкой. Но, как говорит господин Фрейд: «Приходится смиряться с долей неизвестности».

В этот вечер за ужином Лазарь один поддерживал разговор. Темы было две – раскраски и хомячки.

– Поль уже получил динозавров, а у меня опять букеты, а букеты – гадость, раскраски для девчонок. И мы с Полем поделили динозавров. Я раскрашивал Крошки-Ножки, а он – Зубастика. Мы кончили после перемены, и мадам Дюмейе сказала, если будем хорошо работать и не очень шуметь, то в понедельник она даст нам динозавров-роботов, представляешь, пап?!

Спаситель обратил внимание, что Габен, обычно подкалывавший Лазаря, сидит за столом молча. Что-то у паренька не заладилось. Спаситель отослал Лазаря, попросив его отнести клетку с мадам Гюставией в кабинет для консультаций – пусть там веселится хоть до утра, никого не тревожа.

– Папа, – начал Лазарь, берясь за кольцо клетки, – как ты думаешь, мадам Гюставия беременна?

– Ты лучше спроси, сколько хомячковых младенцев мне придется усыпить.

– Нет, папа, – умоляюще проговорил сын, – ты не будешь их усыплять!

Спаситель понял, что близится момент, когда у себя в приемной он снова повесит объявление: «Через 5–6 недель вы сможете получить хорошенького хомячка. Обращаться к месье Сент-Иву». И в квартале его будут знать как «психолога с хомячками».

Как только Лазарь вышел из кухни, Спаситель обратился к Габену:

– Все нормально?

– Угу.

Спаситель «угу» не поверил.

– Расскажи, что случилось.

– Я был в больнице.

– Вот как? Ходил без меня… Маму видел?

– Я-то видел, но не знаю, видела ли она меня. Называла по имени, а говорила, будто с кем-то еще, кто стоял со мной рядом. Может, с тем дядькой с обезьянкой… Как вы думаете, со мной тоже такое будет?

– Что именно?

– Шизофрения. – Габен услышал диагноз от молоденькой сестры, а потом загуглил. – Первые симптомы появляются в моем возрасте. Заболевание наследственное.

– У детей, чьи родители больны шизофренией, несколько повышен фактор риска, – уточнил Спаситель.

– Значит, пока я вижу хомячков, а не обезьянок, беспокоиться не о чем?

* * *

В понедельник Луиза мысленно пересматривала фильм о прошедших выходных. Он назывался «Луиза в стране мальчишек», и сценарий был самый незамысловатый. Два дня хомячковых страстей, шуток и хохота с большим Габеном, раскрасок и вырезания. Поль, любитель телевизора и компьютерных игр, ни разу о них и не вспомнил, что к лучшему, потому что у Сент-Ивов один старенький компьютер на двоих и интернет еле тянет. Зато Спаситель повесил в саду новые качели, и все на них качались, даже Чудик, крепко вцепившись в доску коготками.

– Не боится, не боится, не боится ничего! – вопили мальчишки, танцуя вокруг хомячка, словно он был индейским тотемом.

В саду было так тепло, и розы так сладко пахли. Две трети фильма длилось сплошное счастье.

Вечер воскресенья был куда менее счастливым: Луиза отправилась за Алисой к ее отцу.

– Не могла прийти пораньше? Мы ужинаем! – Так ее встретил Жером.

– Неужели? В семь часов вечера?

– И что? А ты со своим психологом ужинаешь в полночь?

Луиза всячески старалась разделять супружескую пару и родительскую, как ей рекомендовали книги по психологии.

– Прости, пожалуйста, – ответила она, пропустив мимо ушей провокацию Жерома. – Я обычно забираю детей в семь.

– Но обычно ты не отправляешь ко мне Алису на своей неделе!

Раздражение нарастало. Того и гляди, дело дойдет до обидных слов.

– Обращаю твое внимание, – продолжал Жером, – Алиса не хотела оставаться с тобой, потому что не желает ночевать у этого… типа, она его совсем не знает. Детей нельзя таскать туда-сюда, они нуждаются в стабильности и…

– Ах вот как! И это говоришь ты! ТЫ говоришь о стабильности после того, как бросил нас из-за своей шлюшки?!

– Не смей оскорблять Пэмпренель! Я никого не бросал, мы расстались. Каждый человек имеет право…

– Право? Держите меня! Нет, мы не расстались, ты меня зачеркнул! На это каждый имеет право?!

Поутру в понедельник у Луизы при воспоминании об этой сцене заколотилось сердце и задрожали руки, а она как раз красила себе ресницы, так что пришлось остановиться, чтобы не выколоть себе глаз. Она очень жалела, что обозвала Пэмпренель шлюшкой. Месье Сент-Ив, клинический психолог, пришел бы в ужас, узнав, какой она может быть злобной гарпией.

– Алиса! – крикнула Луиза из ванной. – Ты готова? Сейчас девять тридцать. Если хочешь, чтобы я тебя отвезла…

Луиза чуть не вскрикнула от неожиданности, увидев совершенно одетую дочь, которая стояла у дверей и ждала ее.

– Алиса! Что с тобой?!

Алиса была оранжевой, как апельсин. Она пробормотала что-то невразумительное и напустила на лицо еще больше волос.

Последовав совету Пэмпренель, она замазала прыщи тональным кремом. Луиза спешила, и ей не хотелось начинать утро с разборок. Разумеется, она знала, что у дочери прыщи, но в тринадцать лет это естественно. К тому же не имеет смысла «зацикливаться на внешности», так она написала в своей статье о помешательстве подростков на внешнем виде.

Вот уже несколько лет Луиза писала статьи для газеты «Репюблик дю Сантр» и сейчас обдумывала новый сюжет. Она решила написать об иракской семье, которая сбежала от джихадистов Исламского государства и с августа месяца жила в Орлеане.

Семья Хадад – отец, мать и трое детей – поселилась в трехкомнатной квартире в приходском доме церкви Сен-Патерн. Семнадцатилетний школьник Фелисьен Л. открыл для них страничку в Фейсбуке, желая собрать людей, готовых их поддержать. Нашлась мама, которая передала мадам Хадад ползунки для ее малыша. Учительница-пенсионерка предложила свои услуги для обучения семьи французскому языку. «Хороший пример для читателей газеты», – подумала Луиза, остановившись перед дверью дома.

– Come in, welcome![19]19
  Входите, добро пожаловать! (англ.)


[Закрыть]

Дина Хадад говорила по-английски. Луиза ожидала увидеть какую-то совсем другую женщину, а не эту, с медовыми волосами и подведенными глазами. Как ни странно, лицо показалось ей знакомым. Она точно где-то уже ее видела.

– You do have three children?[20]20
  Неужели у вас трое детей? (англ.)


[Закрыть] – восхитилась Луиза, такой молодой выглядела мадам Хадад.

Дина перечислила: Заиду пять месяцев, Иоханне четыре года и Райе – шесть.

– Я поняла! – воскликнула Луиза. – Райя, учится в классе моего сына.

Они видели друг друга у ворот школы. Женщины уселись на софу, и Луиза достала блокнот и ручку, приготовившись записывать все, что мадам Хадад согласится ей доверить.

Мадам Хадад сказала, что ей двадцать шесть лет, она замужем. Ее мужа зовут Юсеф, он преподаватель музыки по классу скрипки. Вскоре после прихода в Мосул джихадистов Юсеф потерял работу, они запретили музыку. Игиловцы[21]21
  Члены террористической организации ИГИЛ, запрещенной в России.


[Закрыть] пометили дом Хададов буквой «н» – назареяне, то есть христиане. Новые хозяева города, разъезжая по христианским кварталам, кричали в рупор: «Принимайте ислам, станьте подданными халифата! Или уезжайте прочь! Брать с собой имущество запрещено!» Не желая подчиняться исламистам, Хадады решили уехать, нагрузили универсал самым необходимым и тронулись в путь. При выезде из города их остановили четверо мужчин.

– Они заставили нас выйти из машины, потом забрали все, что в ней находилось. Потом разрешили ехать.

Возможно, потому, что мадам Хадад рассказывала о пережитом не на родном языке, рассказ ее звучал совершенно бесстрастно. Луиза подумала, что статья станет эмоциональнее, если поместить на первый план школьника Фелисьена, показавшего, каким великодушным может быть его поколение, объединенное социальными сетями. Ну и так далее…

А в это время в школе Луи-Кайю маленькая Райя старательно раскрашивала букет цветов, рисуя на нем маленькие черные и коричневые квадратики. Мадам Дюмейе не сразу обратила на это внимание, занявшись старшими учениками. Накануне вечером она открыла для себя новую педагогическую проблему, пробежав в «Вестнике образования» статью «Школа не создана для мальчиков». Восемьдесят процентов наказаний в школе достается мальчикам, подсчитала одна женщина-социолог. Мадам Дюмейе положа руку на сердце признала, что у себя в классе отчитывает чаще всего мальчишек. Год только начался, а у Поля Рошто в дневнике уже два замечания красными чернилами. Мадам Дюмейе решила отныне применять к мальчикам позитивную педагогику, поощряя их усилия, а не наказывая за глупости. Поэтому в понедельник утром она щедро раздавала раскраски с веселыми машинками, и Поль с Лазарем оказались среди первых счастливчиков. Однако, заметив, что девочки недовольно поджимают губы, наблюдая, как класс захватывает моторизованная орда, учительница достала из картонной папки с раскрасками героев диснеевского «Холодного сердца»[22]22
  Полнометражный американский мультфильм студии Диснея (2013) по мотивам сказки Андерсена «Снежная королева».


[Закрыть].

Оставалось только надеяться, что в этот вечер на глаза мадам Дюмейе не попадется статья о необходимости бороться в начальной школе со стереотипами «девочка и мальчик», иначе ей предстояла бы очередная бессонная ночь.

– Учительница! – послышался вдруг тоненький голосок Жанно. – Райя… Райя… Райя взяла мой черный фломастер.

Да, действительно, Райя забрала фломастер у соседа, потому что так старательно чернила раскраску, что ее собственный кончился. С девочкой было явно что-то не в порядке. Значит, учительнице нужно непременно поговорить с ее мамой. Однако разговор предстоял нелегкий: в языке Шекспира мадам Дюмейе продвинулась не дальше дней недели. В тот день, то есть в Мonday[23]23
  Понедельник (англ.).


[Закрыть], мадам Дюмейе заметила мадам Хадад рядом с Луизой Рошто. Похоже, они были между собой знакомы. Поль бросился матери на шею, малышка Райя спряталась за юбку своей.

– Hello… How are you? – начала мадам Дюмейе.

– Орошо, спаси…бо, – ответила Дина – у нее уже было несколько уроков французского языка.

Учительница показала на Райю, крепко прижавшуюся к матери.

– Она очень… She is[24]24
  Она (англ.).


[Закрыть]… застенчивая.

– Shy, – подсказала Луиза.

Дина огорченно кивнула:

– Yes, shy.

Мадам Дюмейе поднесла руку к голове.

– Raja see a doctor[25]25
  Райе нужен доктор (англ.).


[Закрыть] для… la cabeza[26]26
  Голова (исп.).


[Закрыть]. Нет, как-то по-другому…

Мадам Дюмейе умоляюще взглянула на Луизу, а у Луизы не было сомнений, что и по-французски, и по-английски, и по-испански слово «психолог» звучит совершенно одинаково: Спаситель Сент-Ив. Она вырвала листок из записной книжки и, объясняя Дине, что знает «somebody[27]27
  Кое-кто, некто (англ.).


[Закрыть]», кто поможет Райе выбраться из своего кокона, записала телефон и фамилию психолога. Мадам Дюмейе, взглянув на листок и прочитав имя, поняла, что они имеют в виду одного и того же somebody. Мадам Дюмейе ходила к Сент-Иву на консультации раз в две недели с марта по июнь и сначала уменьшила дозировку таблеток, потом и вовсе все лето их не пила. Однако, похоже, ей снова придется ходить на консультации: в картонной папке осталась последняя порция раскрасок «Звездные войны». Можно сказать, она достигла педагогических высот. И что? Теперь предстоял спуск? И снова ее класс будет кричать и шуметь?

* * *

С утра во вторник Спаситель зажег ароматическую палочку, ожидая прихода одного из юных пациентов.

– Здравствуй, Самюэль.

Спасителю показалось, что паренек стремится досадить ему. Раз от раза он приходил все грязнее и грязнее. На этот раз волосы у него просто слиплись. Нет, это был не дикарь из Аверона, «дикарь» принимал душ и мылся, пока в накопителе не кончалась теплая вода, это был Лохматый Петер![28]28
  «Лохматый Петер», детская книжка Генриха Гофмана, изданная в 1845 году, пользовалась огромным успехом и была переведена на множество языков. В России называлась «Степка-растрепка».


[Закрыть]

Самюэль сел на стул, не снимая теплой куртки, и объявил:

– Психотерапия ваша помогает, зашибись. На этой неделе опять на грабли. Значит, уже в шестой раз. Нет, даже в седьмой.

– Я смотрю, учет у тебя поставлен всерьез.

– А у вас нет, что ли? Только вы небось свои победы считаете.

– Знаешь, я не понял, что у тебя с граблями. Я ими пользуюсь, когда сгребаю сухие листья, а ты – как-то совершенно по-другому.

Самюэль посмотрел на своего психолога с подчеркнутым недоумением:

– Вы что, не знаете, что значит наступить на те же грабли?

– Я хочу, чтобы ты мне объяснил.

– Ну-у, это значит опять нарваться. Значит, что еще одна девушка мне отказала.

– Отказала в чем?

Самюэль возвел глаза к небу и пробормотал:

– Ну просто черт знает что… Ладно, о’кей, сейчас объясню. – Подросток взял себя в руки. – Ты предлагаешь девушке с тобой встречаться или посылаешь ей эсэмэску: я от тебя тащусь, а она тебе отвечает: вали куда подальше. Вот.

– Смотрит на тебя и говорит: вали куда подальше.

– Ну, нет! Нет, конечно! – возмутился Самюэль. – Она говорит по-другому: «ты мой хороший друг». Или «я к тебе отношусь, как к брату». Или «я положила глаз на другого». Или «мне еще рано встречаться».

– Звучит очень мило.

– А означает «вали куда подальше».

– Нет. В словах, которые ты привел, нет ничего обидного.

– Можно услышать и похуже, например: «Ты на себя в зеркало смотрел?» Я не в их вкусе. Не из таких, какие им нравятся.

– А какие им нравятся?

– В пятнадцать-шестнадцать им нужен блондинчик-паинька, который любит свою мамочку.

– Любит мамочку?

– Ну да, в общем, хороший мальчик. Воспитанный.

– Если я не ошибаюсь, Самюэль, ты пришел сюда из-за сложных отношений со своей мамой.

– Будь она вашей, вы бы тоже с ней ссорились. Она постоянно приходит ко мне в комнату, застилает кровать, говорит, чтоб мылся, менял трусы, ну… В общем, все это ее не касается! И я ей говорю: вали куда подальше.

– Вали куда подальше, – эхом повторил Спаситель.

– Я не хороший мальчик, – сердито огрызнулся Самюэль.

– И поэтому коллекционируешь грабли.

– Потому что ругаюсь с матерью?

– Думаешь, поэтому?

Паренек снова проскрипел: «Ну, черт возьми!», ища взглядом, кто бы ему посочувствовал. В ответ на столе зазвонил телефон.

– Извини, пожалуйста, – сказал Спаситель, очень довольный, что отойдет от подростка подальше. – Да, алло! Что? Oh, you speak english? OK, no problem, I understand[29]29
  Вы говорите по-английски? Хорошо, нет проблем. Я понимаю (англ.).


[Закрыть].

Звонила мадам Хадад. Она хотела проконсультироваться по поводу своей дочки Райи, «who is very, very shy[30]30
  Она очень, очень застенчивая (англ.).


[Закрыть]». Услышав, что она звонит по рекомендации «миссис Рошто», Спаситель почувствовал, что не может не назначить ей консультацию и пригласил ее в субботу в девять, хотя собирался никогда больше не работать в выходные.

– Классно звучит, когда отвечаешь по-английски, – заметил Самюэль. – Надо будет попробовать! Они обалдеют.

– Кто обалдеет?

– Ну, девчонки же, девчонки! Кто еще?!

– Похоже, они занимают большое место в твоей жизни.

– А есть что-нибудь другое?

Спасителю очень хотелось сказать, что прежде чем искать, от чего они обалдеют, надо постараться не вызывать у них отвращения. Но если он посоветует Самюэлю: «Прими душ!» или «Поменяй, пожалуйста, белье» – кого он, спрашивается, напомнит?

– До свидания, Самюэль! До будущей недели!

– Не имеет смысла к вам ходить, – объявил паренек с порога. – В воскресенье вечером я свою мамашу стукнул.

– Что? Что? – не поверил ушам Спаситель.

– Нет, ну… Не так чтобы всерьез… – поправился пристыженный Самюэль. – Она меня достала. Я сделал на двери запор, а она его сломала, пока я был с друзьями.

– Так-так-так. Может, стоит провести консультацию с твоей матерью, чтобы вы все-таки договорились?

– Этого еще не хватало! Она захочет быть в курсе, что я вам тут наговорил.

Спаситель напомнил Самюэлю, что психотерапевты умеют хранить секреты.

– Моя мать немого разговорит, – убежденно возразил Самюэль. – А когда отвернетесь, проверит, нет ли у вас в заднем кармане презерватива.

Спаситель загасил ароматическую палочку – она пахла куда навязчивее любого Самюэля – и позвонил мадам Дюмейе. Он договорился с ней о консультации, назначив ее тоже на утро в субботу, в 8:15. Во время долгого рабочего дня с бесконечным выслушиванием пациентов он с удовольствием думал об ужине с «парнями». Фраза, которой обмолвилась Луиза, без конца крутилась у него в голове: «Габен как будто твой второй сын». Нет, разумеется, не сын. Но чем настойчивее он прогонял от себя эту фразу, тем чаще она возвращалась. Как будто сын. Мой второй сын.

За ужином мадам Гюставия ела за четверых (а может, даже за пятерых или шестерых), и Спаситель раздумывал, будет ли правильно, если всех своих пациентов он снабдит хомячками.

– Я понял, вы запускаете новый метод лечения, называется хомячковая терапия, – объявил Габен с довольным видом.

После ужина они втроем поднялись в кабинет на втором этаже, забрав с собой Спасёна – настал и его звездный час. К сожалению, этот хомячок был туповат и трусоват, не то что Чудик.

– Папа, почему Поль сегодня не остался с нами? – спросил Лазарь.

– Потому что он сын Луизы.

– И Луиза могла остаться, – великодушно заметил Лазарь.

В девять вечера все расходились по своим комнатам: Лазарь в детскую, которую надеялся вскоре разделить с Полем, Спаситель в спальню, которую собирался делить с Луизой, а Габен к себе на чердак.

– Ты уверен, что Спасён даст тебе выспаться? – спросил Спаситель, увидев, что Габен уносит с собой клетку.

– У вас на чердаке водятся мыши, хочу скрестить их с хомячком.

По ночам на чердаке раздавались шорохи, шуршанье, писк – безусловно, там жили мыши. Габен спал, можно сказать, на полу, мышиная беготня не могла его не беспокоить. Спасён крутил у себя в клетке колесо, копался в песке – это были привычные знакомые звуки. А если, несмотря на возню хомячка, Габену все же становилось тоскливо, он вставлял в уши наушники и врубал тяжелый металл. Les Eagles of Death Metal[31]31
  Американская рок-группа из Палм-Дезерт, Калифорния, образованная Джошем Хомме и его школьным приятелем Джесси Хьюзом в 1998 году.


[Закрыть]. «I only want you»[32]32
  «Я люблю только тебя» (англ.).


[Закрыть]. И грохот ударных дробил на кусочки мысли. С мамой беда. В школу никогда. Спаситель поможет. А то кто же? И, сам того не замечая, Габен напевал фальцетом: «I only want you, I only want you».

У каждого своя манера отходить ко сну. Спаситель улегся в кровать с очередной книгой по психологии «Не женщина и не мужчина, исследование транссексуальности»[33]33
  Julien Picquart. Ni homme, ni femme. Enquête sur l’intersexuation. La Musardine, 2009.


[Закрыть]. Он взял ее в медиатеке, скорее всего, вспомнив Эллу. Но исследование касалось младенцев, пол которых невозможно было определить из-за несформированности половых органов. Элла была, вне всякого сомнения, девушкой, восемь месяцев тому назад у нее были первые месячные. Но внешность у нее была двойственная, и она не менялась: плоская грудь, узкие бедра. Ни юноша, ни девушка. Тростинка. Пробегая глазами по строчкам, Спаситель был занят не книгой, а своими мыслями. После Эллы он вспомнил Бландину, она должна была прийти к нему завтра.

– Че-е-ерт!

Каждый день он обещал себе, что посмотрит ролики обожателей кукол Пуллип. Завтра среда, к нему придет Бландина. Неужели он вылезет из постели, отправится в рабочий кабинет, включит компьютер и будет шарить по Ютубу только ради того, чтобы быть в курсе, что такое эти Пуллипы? Ответ был «да».

Час спустя Спаситель все еще сидел за компьютером и смотрел на прекрасно двигающихся кукол в юбочках с кружевами и чулках в сеточку, проживавших свои сердечные трагедии в бумажных домиках. Задерживая дыхание, а иногда смех, Спаситель казался себе слоном в посудной лавке. Самые популярные ролики были у МисфитПуллип89: 75 000 просмотров и 18 000 подписчиков. А автору двенадцать или тринадцать лет… Истории, сфотографированные сценка за сценкой, в которых кукла выражала свои чувства словами в облачке, напоминали фотороманы былых времен, где красавица актриса с большим декольте кричала в «пузыре»: «Как?! Ты изменил мне с этой змеей?!» Хотя теперь героини выражались иначе: «И?! Ты спишь с этой сучарой?» Но не важно, была ли это история психопата, попавшего в Пуллипсити («Убийца у порога», до 9 лет смотреть запрещается), или любовная история: школьнице изменил ее дружок («Смертельная любовь»), кончались они морем крови. Спасибо фирме Playmobil, она снабжала всех нуждающихся ковбойскими револьверами и пиратскими ножами. И точно так же, как в некоторых фильмах на прощание плывут слова «based on a true story»[34]34
  Основано на реальных событиях (англ.).


[Закрыть], эти ролики тоже завершались плывущими по экрану строками:

Мелоди скончалась в больнице от полученных ран.

Лору отправили на 20 лет в тюрьму.

Иширо остался один, живет, прикованный к инвалидной коляске.

КОНЕЦ

В кукольном мире в море крови умирало детство. Через несколько лет мадемуазель МисфитПуллип89 или какая-нибудь другая пройдет конкурс в Ля Феми[35]35
  Высшая национальная школа аудиовизуальных искусств в Париже.


[Закрыть] и будет работать в кино. Все юные авторши выступали под псевдонимами, и Спаситель не мог догадаться, под которым из них скрывается Бландина. Спросит завтра и похвалит ее. Ему нравилась креативность его юных пациентов, наивная и полная веры в себя. Так что к пяти часам он ждал Бландину с нетерпением. Что она выкинет на этот раз? Будет сидеть, съежившись, у батареи? Или встанет на голову на ковре?

– Бландина?

Она сидела на стуле по-турецки, очень похожая на ручную обезьянку, а изо рта у нее тянулась красная нитка. Одно движение губ, и нитка исчезла во рту – Бландина жевала что-то сладкое. Она спрыгнула на пол и затрясла перед собой бумажным пакетиком.

– Мой полдник!

Открыла пакетик и поднесла поближе к Спасителю, чтобы и он мог полюбоваться слипшимися в один ком жевательными мармеладками: банананами, яичницами-лепешками, жареной картошкой, смурфиками, языками, бутылочками, крокодилами и бог весть чем еще.

– Nice, – кивнул Спаситель. – А пить тебе потом не захочется?

– У меня всё с собой. – И Бландина достала из рюкзачка банку с кока-колой. Тут же открыла ее и отпила половину.

– Ты заболеешь, – заметил Спаситель, не выказывая ни малейшего беспокойства.

Бландина прыснула, брызнув во все стороны кока-колой.

– От этой штуки здорово рыгается! – сообщила она. – Вот так. – Она надавила рукой на живот и рыгнула. – И пукается тоже здорово.

– Можешь не показывать, – сказал Спаситель и указал Бландине на стул.

Но она раскинулась на кушетке, положила рядом с собой конфеты и затараторила:

– Самир от своего дяди тащит нам конфеты «Харибо» килограммами. В столовке же гадость, там только хлеб можно есть, а мы на последней перемене трескаем конфеты и еще по очереди печенье приносим, а я питье, колу или оранжину. Вот это еда! Иногда, бывает, тошнит, но это если уж наешься, правда, как свинья.

– А ты не боишься растолстеть как свинья?

Бландина хохотала так, словно услышала лучшую шутку года.

– У Луны, да, щеки скоро будут вот такие. – Бландина надула щеки. – А у меня порядок. Я как мама. Не толстею. А вообще знаете что? – Она привскочила. – Мы с Самиром, Луной и остальными устраиваем соревнования: набиваем полный рот конфетами, как мадам Гюставия, и говорим какую-нибудь скороговорку. Жутко прикольно – плюешься во все стороны, даже из носа брызги летят! А Самир снимает и в Ютуб потом выкладывает. Или еще ролики с «Вырвиглазом». Это тоже конфеты такие, знаете? Ясное дело, нет! Ну, жгучие, хуже перца. Горло дерут страшно. Мы их на спор едим, кто больше: шесть, восемь… Самое большее можно съесть штук двадцать, а дальше смерть – кишки лопнут. Еще мы придумали желли-белли-микст. Это когда конфеты перемешаны, сладкие и отвратные. Цвет у них одинаковый, и неизвестно, на что нарвешься, – может, на персик, а может, на блевотину. В микст играют двое – берут конфеты одинакового цвета и не знают, что достанется: хорьковая какашка или шоколадный пудинг, лакрица или собачий сухарь. По-моему, они все гадость. Даже которые называются «со вкусом лайма»: раскусишь, мама родная! – не лайм, а туалетный утенок, ф-фу!

Спаситель рассчитывал поговорить с Бландиной о ее будущем, о том, не заняться ли ей всерьез анимацией, но перед ним сидел гиперактивный ребенок, которого любой психиатр тут же посадил бы на риталин.

– До свидания, Бландина. На следующей неделе попробуем поговорить о чем-нибудь еще, кроме конфет?

– Ах да, вам же это совсем не интересно, – ответила Бландина, отлично понимая, что расстроила планы психолога.

Спаситель, однако, к таким вещам относился философски. Юные пациенты приходили к нему не ради его удовольствия, иной раз он служил им боксерской грушей – этаким символическим взрослым, которого очень хотелось подразнить. А в эту среду хорошее настроение не оставляло его еще и потому, что он ждал к ужину Луизу с детьми. Еще одна консультация, и он сможет заняться ЛЖ. Телефон зазвонил как раз тогда, когда он беседовал с молодой незамужней женщиной двадцати девяти лет, она оплакивала горючими слезами смерть своего кота, а мать ее еще и стыдила: «Нельзя так распускаться!»

– Извините, пожалуйста, – сказал Спаситель, предчувствуя, что звонит Луиза и не скажет ничего хорошего.

В самом деле, звонила Луиза и, в самом деле, была очень огорчена: сегодня вечером ничего не получится, у них же вот-вот переезд. Еще столько всего предстоит упаковать, а она делает все одна и…

– У меня консультация, – прервал ее Спаситель. – Созвонимся позже. Хорошо?

Луиза повесила трубку и вытерла слезы. Она наврала Спасителю. Но как она могла сказать ему правду? Когда она вошла к Алисе в комнату, где одиноко стояла только ее кровать, и попросила одеваться побыстрее, дочь пробурчала что-то вроде: «Я останусь, идите без меня». На этот раз Луиза решила не сдаваться. Невеликое одолжение – провести вечер у Сент-Ивов.

– Мы рано вернемся.

Алиса подняла голову – обычно она упорно смотрела в пол – и ринулась в атаку:

– Не ходила к ним и не пойду. А ты можешь делать что пожелаешь, кувыркайся с кем хочешь, меня это не касается.

– Ты хоть слышишь, как ты со мной разговариваешь?

– Я этого типа не знаю. Несколько месяцев назад у них в доме была полиция, а по какой причине – неизвестно. На чердаке у них квартирует торчок Габен. И все это вместе бред какой-то! Я говорила с папой и совершенно с ним согласна. Это не место для Поля и тем более для меня.

Жером манипулировал Алисой. Забивал ей голову лживыми выдумками, которые действовали безотказно, потому что в них были и крупицы правды. Да, Спаситель имел дело с полицией несколько месяцев тому назад, потому что в его отсутствие в дом проник убийца. Убийца, который напал на Лазаря. Луиза не слишком много об этом знала. Спаситель не распространялся на эту тему. Сказал, что вломился сумасшедший. Хотя понятно, что все было не так-то просто. А Габен? Да, Луиза несколько раз видела, как он бродит по улице, вместо того чтобы идти в школу. Мама у него лежит в психиатрической больнице. Но он славный паренек, и вредных привычек, не считая пристрастия к World of Warcraft, у него нет.

Луизе предстоял еще и разговор с Полем. Когда она скажет, что они не пойдут, как собирались, к его другу, он заплачет и будет кричать, что Алиса всегда все портит! Луизе захотелось схватить Поля за руку и бегом побежать на большую светлую кухню, где ее ждут неизменные пицца-салат, возня мальчишек и широкоплечий Спаситель. Но как оставишь Алису одну, расстроенную, несчастную, в пустом гулком доме?

Алиса сидела, вцепившись в мобильник, как в спасательный круг, она и сама не понимала, почему выпалила матери все, что говорил ей отец. Ей бы очень хотелось, чтобы все это было на магическом экране для рисования, который, когда она была маленькой, подарила ей мама, – тогда бы она с него все стерла.

* * *

В ночь с четверга на пятницу мадам Дюмейе приснился сон, который Сент-Ив счел бы весьма многозначительным. Она была в своем классе, перед ней лежала картонная папка, и она сказала ученикам: «Раз вы НЕ вели себя хорошо, я раздам вам планшеты» и стала доставать их из своей папки и раздавать под дружные аплодисменты. Она проснулась и подумала: «По сути, это и есть решение». Она видела, что Дамьен, ее двенадцатилетний внук, живет, не расставаясь с экраном. Он ищет на нем информацию, пишет с его помощью сочинения, постит фотографии, слушает музыку, смотрит клипы и ролики, получает новости со всех концов света – и все не выходя из своей комнаты. Она, конечно, здорово придумала с раскрасками и ксерокопиями из детских книг из их классной библиотеки. Но старшие уже начали поговаривать, что раскраски – даже из «Звездных войн» – это для малышни. Все пойдет куда лучше, когда в классе будет интернет, у каждого ученика свой компьютер, вместо черной доски планшет, вместо нее самой робот. В общем, утром в пятницу мадам Дюмейе встала с большим трудом.

– «Своя забота на каждый день». Кто знает, что это значит?

– Это Нес… Это Нес… – старался выговорить маленький Жанно.

– Нес…Нестор? – старалась догадаться учительница.

– Несбиль[36]36
  Французский рэп-исполнитель марокканского происхождения.


[Закрыть], – азартно выкрикнул Жанно.

Он вскочил со своего места и, извиваясь, как это делают рэперы, выставив на обеих руках указательный и большой пальцы, изображающие револьвер, принялся скандировать без малейшего заикания:

 
Отец колотит мать, и школа каждый день – ох и тоска,
Одна на всех кровать, нам тесно с братом спать,
Своя забота на каждый день, своя тоска…
 

Старший брат Жанно немного сдвинулся на рэпе.