Текст книги "Восемьдесят четвертый 2.0"

– Ты что, на работу? – изумился Фредди, увидев, как Уин, неспешно выйдя из автобуса, направился к дверям Министерства.

– А ты нет? Концепцию не собираешься ваять? – зачем-то подначил его Уин. Глупо, конечно – только лишних глаз ему в ближайшие часы и не хватало.

– Я?.. – разумеется, Фредди очень хотелось проявить адское рвение на новом месте. Но еще больше ему хотелось домой – к телекрану, пиву и бифштексу. – У меня важная встреча! – неумело солгал он.

– Быстрый перепихон и кружечка, – фыркнул Уин и скрылся за дверью.

К счастью, Фредди не последовал за ним.

5

Первым делом Уин прошерстил ленту, на которую пришла ссылка. Угрожал Юлии обычный простак, обожатель Любимого Брата. Кличка Черный волк должна намекать на сурового злобного воина. Много ругани и проклятий в адрес либероидов. Но, увы, за угрозы честным людям сволочей не банят. Если человек в тюряге, тогда да, тогда его в Сеть не пускают. Но этот гуляет на свободе и пакостит, где хочет. Девочка совершеннолетняя, ей что угодно можно писать. Угрожать убить – и то можно. Член сфоткать и отослать с подписью «отсоси», и это пожалуйста. Сеть дает беспредельные возможности для хамства. Подловить чела на крамольных постах не получится – Черный волк каждый день клянется в преданности Любимому Брату. И все же Уин должен как-то угробить этого типа, спровоцировать волчка. Кто в Пипетке быстрее всех банит? Детский отдел.

Детский отдел? План вызрел почти что мгновенно и на первый взгляд был достаточно прост. Но только на первый взгляд – воплощая, придется попотеть. Правдоподобность должны быть стопроцентной, продумано – до мельчайших деталей.

Сначала надо отравиться в Некрополь и отыскать подходящую страницу. Должна быть девчонка лет шестнадцати, но на аватарке малышке положено выглядеть куда старше. Плюс иметь откровенные фотки в ленте, но не порно. Лучше всего какие-то картинки, где она на пляже в сверхоткрытом купальнике. Все остальное – дело техники. Профессионалу ничего не стоит заставить любого чела вылупить нужный пост, пишущий и не заметит, как ловко его затащили в омут. На таких провокациях в Пипетке корпел огромный отдел, занимаясь дискредитацией неугодных сетевиков. Главное – вывести человека из себя, чтобы он потерял голову и начал писать все, что на ум приходит.

Доступ к Некрополю для всех ведущих сотрудников разрешен круглосуточно, но только из здания Пипетки. А вот рой сюда не пускают ни под каким видом, а то ленивые осы окончательно исхалтурятся и вместо создания новых лент станут строчить послашки от лица мертвецов. Прям армия зомби на страже Любимого Брата. Уин усмехнулся, представив виртуальные сражения мертвецов под руководством озверевшего от вседозволенности роя.

Вход в Некрополь запаролен, и, разумеется, отдел внутренней безопасности отметит сегодняшний вход Уина. Надо будет утащить для порядка еще пару страниц – исключительно под будущий проект. Работа в Министерстве научила его одному простому правилу: после каждого клика прикрывай задницу.

Итак, ищем подходящую мордашку. Многим и невдомек, скажем так, большинству невдомек, что после смерти их ждет преданная служба в Пипетке. И уже до скончания времен будут они клясться в преданности Любимому Брату, как прежде восхваляли его при жизни. Но особый контингент, конечно же, это те, кто ругал и писал оскорбительные стишата при жизни, или что похуже – публиковал статьи с разоблачениями – все они после ухода становились собственностью Пипетки, и работники Министерства заставляли их петь уже не своими голосами, служить примитивным роем, жалить неугодных, нападать на тех, с кем они единомыслили при жизни. Иногда в Министерство приходили жалобы, что их покойный друг или брат пишет что-то непонятное у себя в ленте. В этом случае страницу прикрывали, хотя и не всегда. Но подавляющее большинство молчало и мирилось с этой сетевой некрофилией. По наследству Пипетке достался страх перед Министерством Правды. К тому же многие просто не замечали, что их друг по Сети мертв. Получая напоминашки, они слали в дни рождения, на Рождество и на Новый год поздравительные картинки, желали долгих лет жизни, счастья, здоровья и сбычи мечт, не замечая даже, что кто-то из знакомых написал еще год назад: наш друг умер.

Уин (то есть Огненный рыцарь, разумеется) не раз оставлял на форумах разъяснения: нужно немедленно рвать ленту в Сети в первый же час после смерти человека, пока Пипетка не наложила лапу на виртуал умершего. Но кто ж вспомнит о такой мелочи, когда ты сидишь в больничном холле и тебе сообщают, что твой отец или брат умерли. Не до того в этот час, оно и понятно. А когда человек опомнится, отойдет от первого шока потери, – в Сети какой-нибудь Фредди уже пишет комменты от имени недавно скончавшегося журналиста или поэта. Опять же код доступа надо знать, чтобы успеть разорвать ленту умершего. Вот и уходят призрачные невольники в посмертие вечными рабами Любимого Брата, и нет уже от безликого рабства спасения. Вот она, вечность загробная, неизменная. Подлинный ад. Уин передернулся. А сам-то он кто? Надсмотрщик? Демон? Бес?

Тут выпала наконец будто нарочно сочиненная для него страница. Девчонке лет на вид двадцать пять, а по годам – всего лишь пятнадцать. На странице полно фоток в купальнике, причем таком тонком, что соски торчат очень даже дерзко. Да и записи довольно крамольные, хотя и в меру. Салли-вкусняшка – ну надо же такой ник себе пришпилить! Уин глянул данные Некрополя – увы, бедняжку угораздило попасть под машину, погибла на месте. Ни наркоты, ни алкоголя в крови при вскрытии. И по разблюдовке отдела нравственности не числится. Уин тут же сколотил мини-рой, добавив к Салли пару аппетитных пчелок лет под тридцать (разумеется, все из того же списка мертвецов, поразительно, как много людей погибает молодыми) – эти две телки в самом соку при жизни несли пошлятину непрерывно. Ну, девочки, пойдем-ка на дело. Первым пунктом заглянем на форум, где хозяйничает Черный волк. Такие никогда не спят, ждут, когда их заметят, и чуть что – строчат ответы непрерывно.

Первую реплику Уин послал от Пушистой Кэт – она при жизни отродясь ничего такого не писала, но уж тут вдруг стала острить не только по поводу презервативов и гонореи, но и по поводу Большого Брата.

«Волчонок, прихвостень на получке, ты такая же шлюха, как и твои патроны, и конкретики от тебя ноль, только сиськи мнешь. Обосрался, что попрет народ на таких, как ты и твои дружки. Твой Большой Брат и при жизни был мертворожденный людоед, а теперь он воньючий прах, гнилье». Уин нарочно сделал ошибку, чтобы получилось правдоподобнее. В ответ немедленно полился поток словесного гноя. Уин даже не стал читать, что там кропает Волчок, с ним и так все ясно, гоним на флажки, направляем в атаку вторую телку. Эта явилась защищать подругу плоскими оскорблениями (тут Уин с удовольствием заимствовал пару оборотов у Толстого Фредди) и намеками на маленького «дружка» и прочие проблемы Волка. Последней на поле боя явилась Салли – она жеманилась и время от времени поддакивала. Но тоже осторожно намекала на «маленькие достоинства данного господина». Через пятнадцать минут каждая из троицы получила предложения вполне недвусмысленные и фото «дружка» в придачу.

Уин показал большой палец экрану, сделал скрин с послашки, распечатал, приложил данные профиля несовершеннолетней Салли, ну и на Волка полный пакет. Никакой он не волк, конечно, а просто Джон Браун, заурядная моська. В профиле, как положено, фото, адрес, где живет, и кем работает. Оформил заявку на бан, комар носу не подточит. После чего отнес пакет в Детский отдел и зарегистрировал у секретарши.

Через час пришла послашка – Черный волк забанен, и все его записи удалены. У Детского отдела это быстро. Вот не все же плохо в нашей Пипетке, кое на что она годится, – скривил губы Уин. Он торжествовал. Вскочил и в самом деле подпрыгнул пару раз – сшиб стул и чуть не завалился на собственный стол. Морщась от боли, но все равно ухмыляясь, набрал номер Юлии и отправил сообщение:

«Твой обидчик сражен».

Но как сражен, прекрасной даме лучше не знать: от всей операции в меру несло говнецом, но уж такова жизнь: в давно не мытом клозете запах соответственный. А для сражений предусмотрены не сверкающие мечи, а горшки с дерьмом. Кстати, где-то Уин читал, что в древности горшки с фекалиями использовались в метательных орудиях.

Вот так-то, Огненный рыцарь! В прошлом всегда можно отыскать мерзкий пример.

6

Сказать честно, Юлия и не надеялась, что Уин откликнется. Зачем ломаться работнику Пипетки ради незнакомой девчонки! Встретились, пообедали, а потом поссорились, и сказала она ему «нет». Да так категорично, что надежды на новую встречу не оставила. Она почти что средний палец показала. Слабость, чертова слабость и страх заставили ее взывать о помощи! И вдруг сообщение: «Обидчик сражен». Она думала – разыгрывает ее Уин, но проверила записи на ленте, – в самом деле со страницы матери все угрозы исчезли.

«Как тебе это удалось?» – настрочила ответ.

«Его закусали мертвые дамы», – прочитала с изумлением.

Она почти видела, как он улыбается, набирая ответ. Самодовольство сквозило в каждом слове.

«Как это?»

«Встретимся – расскажу».

Ей очень хотелось ответить: «Давай встретимся». Но требовательный голос нашептывал: «отказать».

«Да пошел ты!» – едва не выкрикнула она вслух этому строго нудящему голоску. Вот же… Плевать на все! Там, под ребрами закручивался непокорный вихрь и тянул ее, тянул к этому человеку. Ромео и к тому же тролль. Красавец-урод, рыцарь-подлец, это же клево! Что еще надо, чтобы утонуть с головой в водовороте?

Она прыснула и отправила ответ:

«Завтра в восемь в том же ресторане, и я плачу».

7

Завтра! Он глазам своим не поверил. Завтра! Вот бы дожить – оставшиеся сутки показались безумно долгими. Надо было просить сегодня, сегодня! Почему он не написал: «Встретимся сегодня». До завтра она может и передумать.

«Не наглей. Завра так завтра, не торопи события. Завтра – это очень близко». Оказалось – даль дальняя, пропасть.

Он еще посидел в Министерстве для отвода глаз с полчаса, подготовил страничку для нового дела. Получилось убого, грубо, да он и не старался – мыслями улетал в обещанное завтра и даже придумывал какие-то фразы для будущего диалога.

Дорога домой вышла на редкость короткой, а вечер – долгим. Пару часов резвился он в доспехах Огненного рыцаря на «Двойном повороте», отбиваясь от навязчивых троллей, ощущая себя борцом с нечистью и победителем анэнцефалической мерзости. Но из своих на форуме почему-то никто не появлялся, спор превратился в примитивную ругань с переходом на личности. В итоге Уин наговорил всем гадостей в стиле Майкла и ушел из Сети.

Настроение почему-то сделалось мерзостным. Какая-то тяжесть, предчувствие, что ли… Не придет она завтра, обманет. Успокойся, придет. Он смотрел на часы, а стрелки не двигались. Выпить надо, лечь да заснуть.

Помнится, Надя презентовала бутылку, и они ее только ополовинили.

Он достал подарок, налил на палец. Выпил. Дерьмовый все-таки джин.

Глава 6

1

Утро началось с летучки у Фредди.

Кабинет толстяку, кстати, выделили очень даже неплохой – большой стол, стулья, широкий диван, обитый искусственной кожей. И огромное окно чуть ли не во всю стену. За такой кабинет можно продать всю душу без остатка. Да и зачем остаток души? Может, чтобы потом новую вырастить при случае? Уин представил, как шевелится красный беспомощный зародыш недоубитой совести в фальстафовском животе Фредди, и до боли стиснул зубы, чтобы не рассмеяться.

«Злобный Фальстаф», – придумал Уин походящее прозвище для нового шефа.

Фредди, довольный собой, развалился в кресле. Новый твидовый костюм был ему великоват – на вырост живота взял. Развлекаясь, Фредди нажимал кнопку выключателя, настольная лампа вспыхивала и угасала, как будто слал кому-то секретный код.

– Здесь еще надо будет все перекрасить, пару картин повесить. – Небрежно махнул Фредди куда-то себе за спину.

Группа оказалась куда меньше, чем предполагал Уин – всего семь человек вместе с шефом.

– Я вчера весь вечер работал, составлял планы, пока вы бездельничали! Так, знакомимся с фронтом работ, вот берите! – Фредди выложил на стол листки со списками сайтов.

Уин пробежал перечень глазами. Сайтов набралось сто сорок семь. «Двойной поворот» значился там под двенадцатым номером. Ого, какой рейтинг у обычной вечерней беседки!

– Они тут по убыванию активности, – пояснила девушка с сильно наштукатуренным лицом и ярко накрашенными губами. «Девушка» – название весьма условное – лет ей наверняка было уже за сорок. Звали ее Дороти, и первым делом поутру она поставила чашку с кофе на стол шефа.

– Последняя сотня вообще дохлые, только перепосты иногда, но и там придется гадить по мелочи, – пояснил Фредди.

– Зачем? – спросил Уин.

– Что зачем? – Дороти явно претендовала на должность преданной секретарши, этакий глас бога по имени Фредди.

«А вот и Долли Тиршит», – усмехнулся Уин.

Он представил ее в грязном платье с оголенной грудью, сальными волосами и ярко нарумяненными щеками на коленях у Фальстафа и снова стиснул зубы, чтобы не расхохотаться.

– Зачем писать то, что мы не думаем? – спросил он.

– А ты разве пишешь то, что не думаешь? То есть ты думаешь иначе? – Дороти изогнула бровь. – Или ты в евразийство ушел, да? А ты знаешь, что у них женщины с мужчинами больше не живут? Бабы женятся друг на друге, а мужчины собак насилуют. Идешь по улице, а за заборами собаки воют. Фу, мерзость, меня аж трясет, когда я о них думаю. Скорее бы Ангела ввели в действие, чтобы от них очиститься.

Уин смотрел на нее с изумлением.

– Где вы это взяли? – спросил он после паузы.

– Это было вчера во всех новостях, – весело объявил Дени, худощавый подвижный парнишка лет двадцати с небольшим. – А ты наверняка телекран не включал.

– Он у меня сломан.

– Потому и отстал от жизни.

Уин поймал на себе ироничный взгляд Фредди.

Тот смотрел понимающе, будто точно так же, как и Уин, ненавидел все это – эти комменты, не имеющие никакого отношению к мнению людей, это мыслеедство пропаганды, примитивность языка и штампованные, как металлические гайки, фразы. Поговорить об этом с Фредди наедине?

«Не вздумай!» – вскричал голос, который без труда можно было опознать как чувство самосохранения.

– Итак, первые двадцать в списке – сайты, по которым вы должны пробегаться все вместе, – продолжил Фредди. – Вытаптывать территорию, как стадо бизонов. – Сравнение ему чрезвычайно нравилось, и потому он сыто улыбнулся и уточнил: – Как крутое стадо бизонов. Дени и Клара, – повернулся он к парнишке и его соседке, девушке с русыми прямыми волосами ниже плеч, – на вас интеллектуальный спор. Задавайте вопросы, пишите, что посты активистов заказные, оплачены с континента, что стиль ужасен, а мысли тупы. В общем, свобода творчества. Бен, – этого парня Уин прежде видел в соседней секции, тот ни о чем никогда не болтал, только слушал, – ты следом проходишь по веткам и оцениваешь результаты. Даешь заключение, какие сайты стоит добавлять на окучивание. Кеннет! – в ответ широколицый здоровяк отозвался хмыканьем, – на тебе ругань. Оскорбляй максимально грубо. Сходу в пятак. Помни, на этих сайтах нет возможности бана с их стороны. Только с нашей.

– Да знаю я. Не учи, как вставлять, – хмыкнул Кеннет.

– Уин… – Фредди сделал паузу. – Твоя задача обойти за день весь список сайтов и на каждом оставить минимум три поста. Одна-две строчки. У тебя будет три аватарки. От каждой пост – свой, оригинальный, но в заданном Дени и Кларой стиле.

В иерархии Министерства такая работа была одной из самых примитивных. Ниже было только «роение» – вставлять скопированные тексты в комменты к лентам. В принципе это все равно, если бы Фредди сказал ему в лицо: «Ты, Уин, идиот. Почти».

В первый миг сделалось противно. А потом мелькнула мысль: почему бы не притвориться клиническим идиотом и не начать постить всякий бред, чтобы у читателей глаза из орбит вылезали и слезы сами собой текли из глаз? Хотя сразу встает вопрос, что они сочтут за бред, а что не сочтут. Читатель ныне пошел особенный. Напишешь: «Всех несогласных надо вешать публично на площадях», а тебя сразу начинают плюсовать с бешеной скоростью. Сочинит ныне модный писатель господин Стерлинг роман про нового императора: как хорошо, мол, быть бессмертным цепным псом при бессменном правителе, и тысячи восторженных почитателей пишут в комментах: «Мечтаю, чтобы такой мир наступил, хочу там жить». Одно радует – мечтающие о звериной руке идеального Большого Брата сами обычно редко делают хотя бы шаг по собственной инициативе. Но их можно умело направить. Вот и направляют.

– В ночное время у нас будет поддержка в виде Стива Байэра и его трудовых пчелок, они будут роить ваши записи за день.

– Трудовых щелок, – хмыкнул Кеннет.

Кто такой Стив Байэр и почему его сегодня с ними нет, никто не спросил.

«Наверняка какой-нибудь конченный алкоголик – только такой согласится на подобную халтуру», – подумал Уин.

Совещалово закончилось, Уин перекурил на лестнице, послушал, как какой-то парень с нижнего этажа пересказывает приятелю события ночи с бесконечной попойкой и периодическими падениями с кровати, и свернул в свой новый закуток, по размерам точно такой же, как прежний. Распаковал коробку, включил комп и принялся за создание страниц в Сети. На аватарку первой поставил огромного волка, у которого из пасти текла слюна, а глаза косили (видать, бешеный). В предпочтения занес «преклоняюсь пред Большим Братом». В любимые высказывания «2х2=5», в любимые книги – «Критика Эммануила Голдстейна». Над ником недолго парился, назвался «Гранд-патриотом».

Далее Уин зашел на первый в списке сайт и записал там: «Я люблю Любимого Брата, я только проснусь, тут же чмокаю его портрет в лысинку». Потом ухмыльнулся и разослал по всем сайтам из списка эту запись. Работа в Пипетке давала свои преимущества – посты объемом меньше 120 знаков можно было роить без ограничения. Фредди, правда, сказал, что Уин должен создавать оригинальные записи на каждом. Но Уин притворился, что не понял. Сто сорок шесть сайтов по три штуки в каждом – даже каменный тролль сдохнет на таком объеме.

Кое-где Уин, правда, добавил еще одиночные фразочки, не заморачиваясь смыслом, постил раз за разом по всем темам: «А в Евразии все еще хуже» или: «Всех надо утопить в проливе». Заодно перекидывал к себе на фрик-страницу ссылки на самые дебильные сериалы и делал по пять ошибок в одном предложении.

Другие аватарки он создал чуть сложнее – без идиотизма. Вообще аватарками должен был заниматься дизайнер, но тот всегда изображал заваленного работой крутого специалиста, и с такими мелочами к нему не лезли. Уин решил, что в грядущих постах этих двух очень правильных и тупых псевдо-личностей непременно будут перевраны даты и названия, ссылки кидать они будут на несуществующие страницы, а писать от себя несусветную муру. Уину уже слышалось, как Сеть откликается дикими воплями неподдельного гнева.

«Интересно, как быстро меня уволят?» – сам себя спросил Уин.

Уверенность, что за такую работу его выпрут и выпрут быстро, все росла, но это не заставляло сменить направление, чтобы миновать указатель «на выход», напротив, становилось все веселее, Уин едва сдерживался, чтобы не начать смеяться в голос, но усмешки сдержать не мог.

– Весело, как же весело, – приговаривал он шепотом.

Он как будто сорвался с поводка, и что-то в нем разгонялось, и он мчался и мчался, мысленно жмурясь от удовольствия.

«Я ж мечтал о новой квартире-студии», – напомнил он сам себе, но тут же отмахнулся от безнадежной мыслишки и продолжал стучать по клавишам как сумасшедший.

Из соседнего бокса высунулась Клара и внимательно глянула на него. Заинтересовало, почему это Уин не отходит от компа уже два часа, не нарыл ли «старичок» – для этого молодняка тридцатидвухлетний Уин был уже старичком – неведомую золотую жилу.

Уин вдруг замер, сморщился. Задор, вспыхнувший бенгальским огоньком с детского праздника, рассыпался холодными искрами и погас. Мысль, что его сарказм будет подавляющему числу не понятен, что больше половины читателей (а читают они все и всегда наискосок и впопыхах) примут издевки за чистую монету, окатила ледяной водой.

Так он сидел с минуту или две, положив обмякшие руки на клавиатуру и чувствуя, как вытекает в неведомую дыру порыв, желание если не биться насмерть, то хотя бы поиздеваться над тупостью и обожанием властей.

Потом вспомнил про грядущий вечер и сам себя спросил: «Можно ли будет рассказать об этом Лицинии?»

Его Лициния. Внешняя, смотрящая со стороны совесть.

3

Всю первую половину дня он провел, прыгая по сайтам, начиная с популярных, типа «Двойного поворота» или «Крутой проблемки». Группы разрастались фракталом, теряя популярность, от тысяч подписчиков к сотням и единицам. Пипетка явно преувеличивала опасность этих ресурсов – ни один из них не мог тягаться популярностью со страницами, где обсуждали видеоигры, фильмы или покупки. «Своих» гаденышей Уин узнавал сходу – по округлости ничего не значащих фраз, даже если комменты сплошь состоялись из ругательств. Ругались наемники без азарта и страсти, набирая необходимый тоннаж.

Что его немного удивило – и сам этот факт обескураживал – так это то, что на примитивных пабликах, где общались на новой разновидности новояза, две трети слов которого составляли ругательства, необходимо было тоже оставлять комменты от Пипетки. Самые приличные выражения здесь были: ни чо себе, сори, не оч, жесть, четко, не четко, прикольно, четче, фуфло, ахаха, лол, круче, сука… Ну, и множество ругательств уже не печатного лексикона. Все эти комменты одинаково поясняли как свойства кроссовок, так и действия политиков, в том числе Любимого Брата. Новояз брал новый, недостижимый прежде рубеж. Или просто сам Уин не бывал прежде на этих рубежах, отстав от жизни? Язык устаревал вместе со своими носителями. Попытка оставить короткий коммент от Гранд-патриота привела к выплеску помоев – причем лили все, и якобы патриоты, и непатриоты, и просто проходящие мимо находили удовольствие в том, чтобы пнуть.

Как ни странно, брань эта неприятно царапала. Так бывает, когда кто-нибудь на улице намеренно толкнет тебя, прокладывая дорогу в толпе. В такие мгновения хочется стать сильным, могущественным, ухватить обидчика за горло и оторвать от земли. Не убивать и даже не калечить. Просто оглушить непомерностью своей силы. Но, увы, в следующий миг понимаешь, что такой силы у тебя нет.

Тем временем словесное недержание оборачивалось сотнями комментариев и топило в бушующей бранной пене любые доводы. При этом Уин даже не понимал, что нужно гнать в ответ и как отбиваться, и что он лично доказывает пестрым аватаркам на этой ленте. Необходимость новой покупки? Или беспросветность жизни как таковой?

«А зачем тебе понимать? Ты же скоро уйдешь, – одернул он сам себя. – Меньше думай, больше стучи по клавишам».

Оказывается, очень трудно сдержать себя и не работать совсем, что-то все же хочется делать.

4

В обед он не пошел домой, а спустился в подземный этаж, в столовую. Как рассказывали старожилы, во времена Большого Брата здесь тоже располагалась жральня. С тех пор стены обшили пластиком, пол устлали плиткой, а место раздачи оборудовали новым прилавком. В столовой, как всегда, толпился народ: Министерство субсидировало обеды, и цены на блюда выставляли весьма скромные – за один кредит можно было взять и салат, и горячее блюдо, и кофе с булочками. В конце зала располагался уютный бар с несколькими отдельными столиками и свисающими с потолка на длинных шнурах лампами. Там предлагали красное вино или пиво, и кое-кто злоупотреблял такой вольностью.

Уин вытащил из стопки пластиковый поднос и пошел на раздачу. Прямо за ним заняли очередь Дени с Кларой.

– Бифштекс брать не стоит, – советовал Дени своей подружке. – С тех пор как стали строить Ангела, я не беру ни колбасы, ни молотого мясного. Только куски натуральной свинины. Говядина несъедобна в принципе, потому как парного мяса нет в продаже.

– А рыба?

– Если ты готова доплатить два креда за акциз в пользу Ангела, то вперед. Я лично не готов.

«Как непатриотично!» – хотел было съязвить Уин, но сдержался.

– Погоди! – вскликнул Дени. – Вроде Майкл в баре. Я сейчас подкачу к нему, мол, есть классная идея по сайтам, пыры-мыры, в общем, гляди.

И Дени затрусил к бару. Пару минут он о чем-то поговорил с шефом и вернулся назад с маленьким металлическим подносом, на котором стояли две рюмки с янтарно-спелой жидкостью и две тарелки с рыбной нарезкой и лимоном. Видимо, новая идея понравилась, раз его так щедро наградили.

Уин пробрался через переполненный людьми зал и сгрузил поднос на шаткий столик. Вышло так, что мест, кроме тех, что остались по соседству, не было, и Дени, покрутив головой, занял стул рядом с ним. Клара уселась напротив.

– Шеф необыкновенно умен, – принялся объяснять Дени своей подруге. – Ест все время рыбные продукты, потому такой умный.

– Что ты ему предложил? – Клара изобразила энтузиазм.

– Создать матрицу ответов, чтобы не тратить время на придумывание. Простая комбинаторика иногда дает поразительные результаты.

Пока они рассуждали, Уин ковырял вилкой свою так называемую свиную поджарку. Это был какой-то кусок сала, к которому примыкало нечто похожее то ли на кожу, то ли на пленку от неизвестного внутреннего органа. В итоге все «мясное» пришлось сдвинуть на край тарелки и насыщаться гарниром, благо Уин попросил двойную порцию овощей с рисом. Было бы неплохо взять бокал вина. Но в баре продолжал сидеть Майкл, обсуждая что-то со своим коллегой, начальником отдела по корректировке «Унопедии». Уину категорически не хотелось встречаться ни с тем, ни с другим.

– Спор в Сети должен преследовать лишь одну цель – опустить оппонента, – продолжал поучать Дени. – Нейтрализовать желание реализовывать нечто в реале.

«Меня что, тоже уже нейтрализовали?» – разозлился Уин.

Он поднялся и направился к бару.

– …Все дело в избыточности информации, – долетел до него обрывок фразы. – Завалить человека потоком инфы – то ж самое, что не дать ничего, – говорил коллега Майкла. Кажется, его звали Грегори. Да, Грегори Грексон. Или ГГ.

– Всегда появятся люди-фильтры, которые будут вычленять нужные сайты и нужные факты, и в итоге у нас возникнет несколько изолированных потоков информации, по содержанию прямо противоположных друг другу, – Майкл любил показать, что он готов вести интеллектуальную беседу.

Уин взял бокал вина.

– Так в чем наша задача сейчас? – спросил человек, кастрировавший за пару лет «Унопедию».

– Главное – максимально сузить ненужные нам потоки и исключить горизонтальные связи между ними, – поучал Майкл. – Вот Уин! – Он поманил подчиненного к себе. – Присаживайся. – И щедро пододвинул в его сторону тарелку с рыбной нарезкой.

Уин присел – соблазнился не столько разговором, сколько семгой.

– Я так понимаю, вы хотите купить у меня информацию. – Уин помедлил (не двинуть ли тарелкой в лицо шефу?) и подхватил вилкой пару ломтиков.

Майкл заставлял держаться настороженно, а Грег вызывал острое чувство неприязни, от него мутило, как от неприятного запаха. К тому же Грег был известен в Пи-Пи как человек, беззастенчиво крадущий чужие идеи.

– У нас тут небольшой спор. Грег полагает, что троллинг и блокировка информации бесполезны. Пускай весь этот поток гумуса перетекает сам по себе, – пояснил Майкл. – Главное, чтобы поток критики не пересекался с потоком информации.

Уин пригубил вино и вопросительно глянул на Грега. Дружеский тон и приятная обстановка ничуть его не обманывали.

– Все дело в мифологии, – пояснил Грег. – Главное, создать удачный миф, который перекликается с подсознательными установками и архетипами. Мифологема должна постоянно поддерживаться и подкрепляться, воспроизводиться раз за разом. Мы можем ограничивать не саму информацию, а ее поиск.

– Как это делает «Унопедия»? – подсказал Уин.

– Конечно. Сам собой создался популярный ресурс, которым пользуются миллионы, при запросе в Сети его адрес появляется прежде прочих. Потом вы плодите несколько ресурсов поменьше, тупо переставляете туда все те же материалы, и ресурсы-клоны завоевывают популярность следом за главным. А потом мы заменяем потихоньку статьи, которые нас не устраивают, на те, что нам нужны. Например, мы берем статью про Большого Брата, написанную весьма резко и зло, и заменяем на другую, где говорится, что Большой Брат спас Взлетную полосу номер один от уничтожения, что ни одно государство не обходится без крови, что все жертвы оправданы, и нас бы с вами не было в живых, если бы не Большой Брат. Или другой пример. Мы берем статью об оппозиции, выбрасываем объяснение, что оппозиция в условиях демократии является необходимой составной частью политического процесса, что без нее невозможна нормальная ротация партий и элит у власти. Все это мы выбрасываем и вставляем обрывочный текст, где талдычат, что оппозиция – кучка городских сумасшедших, которые бегают по улицам и устраивают митинги и потасовки исключительно из любви к митингам и потасовкам, и единственная цель оппозиции – нагадить Любимому Брату, потому что им нравится хаос как таковой. Все это ложится на восторженные рассказы папы-мамы и любимого дедушки о прежних замечательных временах, как новый хмель на старые дрожжи. В итоге человек получает вакцинацию от другого мнения. Утаивание информации теряет смысл. Если человеку сделали прививку от «не той» информации, самая жуткая правда больше не страшна, человек просто отгородится от «неправильной» инфы и станет поглощать только ту, что ему нравится.

– В этом нет ничего нового. Об этом еще Френсис Бэкон писал в «Новом Органоне». Достоверность прежних убеждений не должна нарушаться.

– Бэкон – умница, – ничуть не смутился ГГ. – Теперь вы можете рассказывать человеку сколько угодно о замученных в подвалах Министерства Любви, всё будет с него скатываться, как с гуся вода. Нет надобности убеждать людей, что они живут хорошо. Пусть думают, что живут плохо, это больше не имеет значения. Когда-то Министерство Правды внушало, что жизнь замечательна, и только улучшается, переписывало чуть ли не каждый день прошлое. Зачем? К чему такие ненужные сверхзатраты? Все можно заменить ненавистью. Не пятиминутка ненависти, а двадцать четыре часа. Непрерывно – по всем каналам телекрана. Теперь это краеугольный камень менталитета, в новостях, фильмах, юмористических репризах – всюду. За шутку сойдет правильно произнесенная фраза «Евразийцы – они такие тупые. Ну очень тупые». И все ржут. Мы живем плохо, потому что нам постоянно мешают жить Евразия с Остазией. Или одна Евразия. Или одна Остазия – как удобно в данный момент. Неважно. Жить плохо – это хорошо, потому что только так мы можем защититься от Евразии. Это они, евразийцы, заставляют вас считать центы, из-за них вы не можете купить новую квартиру, из-за них ваши дети не поступили в Оксфорд, а в больнице не нашлось нужных лекарств. И вы тут бессильны. Единственный, кто может вас защитить от монстров – это Любимый Брат. Ненависть к обитателям Евразии и Остазии навсегда поселилась в каждой душе, независимо от того, будем ли мы с ними в союзе или в состоянии войны. Достаточно будет лишь пары статей, одного выступления Любимого Брата, чтобы привести толпы в неистовство. Сотни неправительственных сайтов могут сколь угодно долго твердить, что в Евразии и Остазии живут те же самые люди, что они ничем не хуже и не лучше нас, что они точно так же хотят любить, растить детей и радоваться жизни, в ответ девяносто процентов обитателей возрожденной Британии будут кричать: «Убей!» Представьте – в каждодневной жизни это будут совершенно нормальные люди, готовые помочь, заботливые родители, внимательные мужья и нежно любящие жены. Но стоит только им услышать кодовое слово: «Евразия», триггер срабатывает, и они начинают заходиться в воплях ненависти. И не нужно впрыскивать наркотик или поджаривать им мозги электродами – все уже давным-давно сделано, семя заложено и взлелеяно, только ждет небольшого полива, – ГГ ухмыльнулся удачно случившемуся каламбуру. – Если ты привит, то с этим уже ничего не поделаешь. Ментальную вакцинацию может пробить разве что еще более сильный модифицированный штамм, то есть ненависть на порядок более сильная, нежели прежняя. Вот, к примеру, сейчас мы рассматриваем установку на ненависть к Североамериканским штатам. Они когда-то восстали против нас, а теперь предали и оставили наедине с врагом. Они живут хорошо и сытно, а мы страдаем из-за их предательства. Статьи в «Унопедии» уже заменены, и ненависть дает очень хорошие показатели роста.