Текст книги "Все дороги ведут к тебе"

– Мой предпоследний сотрудник проработал два дня. Последняя продавщица выдержала неделю, после чего сбежала, не прощаясь. И с теми десятью, что были до них, случилась та же история. У меня два внештатника – папины приятели, которые выходят пару раз в месяц. – Клара вздернула подбородок и, казалось, вздрогнула. – Если ты будешь приходить вовремя и делать хоть что-то, я научу тебя всему, что пожелаешь.

У меня в груди затеплилась надежда. Работать у старой подруги? Заниматься тем, что было маминой отрадой? Может, это не такая уж плохая идея!

– Обожаю учиться, – честно сказала я.

В жизни мне довелось повидать так много воодушевленных лиц, на которых читался осторожный оптимизм, что я сразу поняла: это оно.

Должно быть, Клара действительно находилась в отчаянии, если решилась нанять меня, и старая дружба тут была ни при чем.

– Значит, – она оперлась о прилавок, – ты хочешь здесь работать? Быть на подхвате?

– Если только это не доставит тебе неудобств. – Я сделала паузу и изобразила радостную улыбку. – Я умею слушать и понимаю, что бизнес есть бизнес. Если устанешь от меня, дай знать, ладно? И если не буду справляться с работой. И вообще, комната оплачена на месяц вперед, и, если все пойдет хорошо, я останусь, но пока рано загадывать.

Клара посмотрела на девчушку, которая пялилась на меня во все глаза, и кивнула.

– Главное, чтобы ты приходила вовремя, а если не захочешь работать, то хотя бы сообщала об этом заранее.

– Обещаю.

– Но должна предупредить, что много платить я не смогу.

Она назвала сумму, которая лишь немногим превышала минимальную заработную плату, но это было хоть что-то.

А с тем, кого я любила и знала прежде, злодейка-судьба вмазала мне по физиономии.

Когда жизнь упорно что-то навязывает, следует прислушаться. И я держала уши востро. Передо мной расстилалось будущее. Я знать не знала, чем хочу заниматься, но это было хоть что-то. Это был шаг. А двинуться вперед можно, лишь сделав этот первый шаг. В каком направлении – порой неважно, главное – тронуться с места.

– Я научу тебя пользоваться кассовым аппаратом, а там разберемся, что еще тебе можно поручить. Скажем, прокат. Я не знаю… Только имей в виду, что денег много не будет. Тебя это точно устраивает?

– Мне никогда не хотелось стать миллионершей, – осторожно заметила я, почти физически ощущая ужасное облегчение.

– Сможешь начать завтра?

И снова в груди потеплело от расцветающей надежды.

– Завтра годится!

Все равно никаких дел не было.

Я протянула руку. Клара подала свою, и мы обменялись крепким рукопожатием.

Затем мы неуверенно улыбнулись друг другу. Клара опустила подбородок, ее губы снова дрогнули, темные глаза блеснули:

– Ну а теперь рассказывай. Как ты живешь?

Ее лицо поникло, и я поняла, что снова пришло ей на ум. То самое, что неизменно омрачало мои отношения со всеми, кто был в курсе случившегося с мамой.

Мне не хотелось говорить ни о ней, ни о Кэдене, поэтому я сменила тему.

– Нет, это ты расскажи, как живешь.

К счастью, Клара заглотила наживку и принялась живописать свою жизнь во всех подробностях.

* * *

Возвращаясь в гараж после встречи с Кларой и Джеки, я была на подъеме. Пятнадцатилетняя девчушка держалась тихо, но смотрела во все глаза и жадно впитывала каждое слово, сказанное Кларой. Она была такой славной, что я сразу прониклась к ней симпатией.

Эти два часа стали самым ярким событием последних двух месяцев моей жизни, а может, и больше. Было приятно находиться рядом с кем-то, кто меня знал. Разговаривать с тем, кто не был совершенно посторонним. Я посетила уйму прекрасных национальных парков, крупных туристических достопримечательностей и других мест, которые прежде видела только в журналах и блогах о путешествиях, и не жалела о том, как провела время до приезда в Пагосу. Мне это было нужно, и я полностью отдавала себе отчет в том, что свободное время было роскошью.

Пусть даже это благо досталось мне дорогой ценой.

Два месяца возможности делать, что хочется, были оплачены четырнадцатью годами, потраченными впустую. Хотя теперь денег на моем банковском счете было более чем достаточно, и я могла не работать… какое-то время.

Но я знала, что это время закончилось. И ждать, что все образуется, а жизнь вернется в нужное русло, было бессмысленно.

Но встреча со старой подругой давала надежду на то, что здесь, возможно, меня что-то ждет. Или, по крайней мере, что я могла бы сделать здесь что-то для себя, если не буду спешить. «Были бы кости!» – это я могла бы сказать про любое место в Соединенных Штатах, за исключением Кейп-Корал или Нэшвилла.

Так почему бы не здесь? Эта мысль снова и снова приходила мне в голову.

Ведь мама могла жить здесь без семьи, с небольшим кругом друзей. Так почему я не смогу?

Следуя указаниям навигатора, я въехала на подъездную дорожку и заметила перед домом две машины: внедорожник «Форд Бронко» и пикап, на бортах которого значилось «Парки и дикая природа». Большие окна дома были ярко освещены. Напрашивался вопрос, чем таким заняты папа с сыном.

Следом пришла мысль, есть ли в доме хозяйка – подруга, жена или мать. Возможно, сестра. Или даже не одна. Хотя вряд ли: если пацан пытался провернуть аферу со сдачей гаража, наличие сестры существенно осложнило бы дело: она бы его сдала.

Уж я-то в курсе! Мои двоюродные братишки платили мне, чтобы я не закладывала их дяде и тете. Хотя как знать?

Совать нос в чужую жизнь можно и на расстоянии. Меня привлекали красивые черты – обычно морды собак или детенышей животных, но время от времени и человеческие лица. Навести справки о домохозяине – задача раз плюнуть.

Я припарковалась рядом с гаражом, взяла конверт с наличными, полученными в банке, и вышла. Попадаться на глаза горячему папаше, который не желал знать о моем существовании, не хотелось, поэтому я рысью домчалась до входной двери, постучала и сунула конверт под коврик, прежде чем меня застукали.

Потом забрала из машины продукты, купленные после встречи с Кларой и Джеки, схватила нужный ключ и поспешила к двери.

Поездка в супермаркет, которая задумывалась как быстрое мероприятие, заняла целый час. Я понятия не имела, где что находится, но в конце концов все же пополнила запас сэндвичей, а также купила хлопья, фрукты, миндальное молоко и все необходимое для быстрого ужина. За последние десять лет я освоила дюжину вариантов легких перекусов, которые готовились в одной кастрюльке: обычно я предпочитала собственную стряпню, а не кейтеринг. В последние два месяца, когда мне до чертиков надоело питаться вне дома, эти рецепты стали более чем актуальны.

Закрывая дверь бедром, я бросила взгляд в сторону дома и заметила в окне знакомую физиономию.

Это был парнишка.

Я остановилась на секунду, а затем помахала ему.

Эймос застенчиво поднял руку. Интересно, на сколько его наказали? Неужели на всю оставшуюся жизнь? Бедняга…

Придя наверх, в свое временное жилище, я достала продукты и приготовила ужин, жадно вдыхая его запахи. После достала из рюкзака мамин дневник в кожаном переплете, а рядом положила тетрадь на спирали, купленную в тот день, когда решила отправиться в Пагосу. Затем нашла нужную страницу – я помнила ее наизусть, но все равно хотела посмотреть.

На обратном пути из супермаркета я проехала мимо дома, в котором мы жили, и после этого в груди возникло тяжелое чувство, похожее на несварение. Но это было не оно. За многие годы я свыклась с этим ощущением и точно знала его причину. Просто сегодня я тосковала по маме больше, чем обычно.

К счастью, я многое помнила о ней. Мне было тринадцать, когда она пропала, но кое-какие детали вспоминались отчетливее других. Время сгладило частности, размыло подробности, но самое яркое в памяти сохранилось – мамина безграничная любовь к природе. Она бы все отдала за возможность работать в магазинчике товаров для активного отдыха, и сейчас я склонялась к мысли, что, пожалуй, лучшей работы мне было бы не найти. Я уже планировала пройти по ее маршрутам.

Пусть я ничего не смыслила в рыбалке, кемпинге или стрельбе из лука, но когда-то ходила с мамой в походы. И если бы делала это через силу, то наверняка запомнила бы. Об этом стоило подумать.

Еще мне запомнилось, как сильно она любила все систематизировать. Это распространялось и на ее самое любимое хобби – пеший туризм. Она частенько повторяла, что лучшей терапии не найти: лишь став гораздо старше, я поняла смысл ее слов.

Проблема заключалась в том, что записи шли в случайном порядке, не от простого к сложному, и последние две недели я занималась муторной работой, выясняя категорию сложности и продолжительность каждого маршрута.

У меня не было адаптации к высоте и четкого представления о том, сколько я здесь пробуду. А значит, начинать следовало с самого простого и короткого – и постепенно двигаться дальше. Зато я точно знала, какой маршрут будет первым. Мы с Кларой не строили долгосрочных планов, но на выходе из магазина я посмотрела часы работы и выяснила, что по понедельникам он закрыт. Очевидно, что в этот день у меня будет выходной. Оставалось понять, какой еще день мне дадут. Если она хотела, чтобы я работала неполный день, замечательно! Но будет видно. А пока все складывалось отлично.

План состоял в том, чтобы завтра начать прыгать на скакалке для тренировки легких. В последнее время я почти каждый день, когда не была в разъездах, совершала прогулки и бегала, но заболеть горнячкой в первые недели пребывания здесь мне не хотелось: об этой опасности предупреждали все туристические форумы, хотя в этих местах было особенно не разгуляться… Оставалось ехать в город, откуда начинались размеченные маршруты, или, как вариант, можно было остановиться у обочины, что было небезопасно.

Я положила перед собой две тетради и перечитала мамину запись. Та, которую я искала, находилась почти в середине дневника. Мама записывала только новые маршруты, но из раза в раз проходила знакомыми, которые любила. Этот дневник она начала вести после моего рождения. До него были другие, но они были посвящены экстремальным походам в других местах, где она жила до меня.

19 августа

Водопад Пьедра

Пагоса-Спрингс, Колорадо

Легкий, 15 минут в одну сторону, четкая тропа

Вернуться осенью, чтобы искупаться в реке!

Стоит еще раз

Рядом было нарисовано сердечко.

Я в очередной раз перечитала запись, которую уже знала наизусть.

Тут же лежала фотография из фотоальбома – одного из тех, что мне удалось сохранить: мы с мамой на маршруте, мне лет шесть. Это был легкий короткий поход примерно в полкилометра, так что для начала будет самое то. Завтра я поговорю с Кларой насчет выходных и намечу план действий… Если, конечно, она не уволит меня с ходу, потому что я в ее делах ни бум-бум.

Я провела пальцем по кожаной обложке – к записям не прикасалась: боялась их смазать или испортить. Дневник был нужен мне в целости и сохранности. У мамы был убористый почерк, не особенно аккуратный, но очень похожий на нее. Дневником я очень дорожила: он входил в число тех немногих вещей, которые я всегда держала при себе.

Чуть погодя я закрыла его и решила принять душ. Завтра поеду в город, найду какое-нибудь местечко с вай-фай и закачаю на планшет фильмы или шоу. Может, в магазине у Клары есть вай-фай? Я остановилась у окна, которое не стала открывать, когда вошла в душную квартиру: я совсем упустила из виду, что кондиционеров в большинстве здешних мест не бывает, – и снова посмотрела на дом.

Света в нем прибавилось: он горел во всех огромных окнах фасада и торца. Но пикапа с надписью «Парки и дикая природа» уже не было.

Я снова подумала о том, как выглядит вторая половинка моего домохозяина.

Хм.

Я стояла в зоне приема. Заняться мне было нечем. Я схватила телефон и вернулась к окну.

И набрала в поиске: «ТОБИАС РОУДС».

Тобиасов Роудсов оказалось несколько, но ни один из них не жил в Колорадо. У одного на фотографии был мальчик лет десяти с собакой – снимок выглядел старым и размытым: скорее всего, был снят на мобильный телефон. Место жительства – Джексонвилл, Флорида.

Не знаю, почему я решила кликнуть по этой фотографии. Год назад какой-то Билли Уорнер сбросил ему ссылку на статью о новом мировом рекорде на рыбалке, далее был пост с обновленной аватаркой, на которой мальчик был еще младше, но тоже с собакой. Ниже были два комментария.

Первый оказался от того же Билли Уорнера: «Эйм на меня похож».

Второй был ответом от Тобиаса Роудса: «Размечтался».

Эйм? Это что, от Эймос? Это тот парнишка? Цвет кожи совпадал.

Я вернулась к постам и прокрутила вниз. Еще было всего три записи.

Более старая фотография профиля, на которой была запечатлена только собака, большая и белая. Это было два года назад.

Еще один пост от того же Билли с очередной ссылкой про рыбалку, при котором имелись комментарии.

С максимальной осторожностью, чтобы случайно не лайкнуть старый пост – тогда пришлось бы удалять аккаунт и заводить новый с другим именем, – я щелкнула по комментариям. Их было шесть.

Первый оказался от некоего Джонни Грина и вопрошал: «Когда поедем на рыбалку?»

На что Тобиас Роудс ответил: «Как только, так сразу».

Билли Уорнер приписал: «Джонни Грин, Роудс снова холостяк. Рванули».

Джонни Грин: «Ты расстался с Энджи? Черт возьми, рванули».

Тобиас Роудс: «Эйма не забудьте».

Билли Уорнер: «Я его привезу».

Я понятия не имела, кто такая Энджи. Скорее всего, его бывшая девушка, а может быть, даже нынешняя. Может, они снова сошлись. Может, это мать Эймоса?

И кто такие Билли с Джонни, я тоже знать не знала.

Другой информации на странице не было, а шарить по чужим профилям я не рискнула из опасений засветиться.

Хм.

Я поспешно закрыла окно: не дай бог, еще кликну на что-нибудь.

Нужно будет сунуться в другие соцсети. Вдруг там что-нибудь отыщется? Это был хороший план. В крайнем случае разорюсь на бинокль и буду осуществлять наружное наблюдение.

Решив, что идея рабочая, я отправилась в душ.

Завтра мне предстоит напряженный день.

Я начинаю строить новую жизнь.

Глава третья

Четыре литра воды, пусть даже протяженность маршрута меньше километра? Есть.

Новые походные ботинки, которые я только начала разнашивать, прохаживаясь по комнате, чтобы не натереть ноги? Есть.

Два батончика мюсли, хотя я только что позавтракала? Есть.

Два дня спустя я была готова к походу. Это был мой первый выходной, и я нацелилась совершить вылазку к водопаду. Опасаясь заболеть горнячкой, я так накачалась водой, что ночью три раза сбегала в туалет. Сражаться с симптомами, подобными похмелью, не входило в мои планы.

Кроме того, в пути я надеялась отвлечься от раздумий о том, что в магазине от меня никакого толку.

При одной мысли о магазине мне сразу расхотелось напевать мотивчик Spice Girls, который я мурлыкала себе под нос.

Мой первый и единственный рабочий день прошел из рук вон плохо, как я опасалась и о чем предупреждала Клару. Покупатели бомбардировали меня вопросами, а я тупо смотрела на них в ответ и сгорала со стыда. В буквальном смысле. Я не привыкла чувствовать себя некомпетентной и раз за разом переспрашивать, потому что я буквально понятия не имела о том, что, черт возьми, от меня хотят.

Кембрики? Свинцовые грузила? Что посоветуете? Меня мутило при одной мысли о том, насколько вчера все было плохо.

Требовалось найти решение, особенно если я планировала остаться здесь на какое-то время. Пару раз – в основном, когда покупатели держались очень по-доброму и почти снисходительно советовали не утруждать мою хорошенькую головку, потому что я чересчур переживаю, – я подумывала плюнуть на все, и пусть Клара найдет того, кто разбирается в этом лучше меня. Но стоило мне увидеть темные круги у нее под глазами, как я понимала, что не сделаю этого. Ей требовалась помощь! Пусть я всего лишь отбивала покупки и экономила ей пару минут, все равно это было что-то.

Мне так казалось.

Нужно было принять этот факт и учиться быстрее. Каким-то образом. Но об этом я подумаю потом. Хватит того, что этой ночью я почти не спала – так переживала, что облажалась.

Спустившись по лестнице во двор, я заперла дверь и направилась к машине, но тут краем глаза уловила какое-то движение возле хозяйского дома.

Это был Эймос.

Он сидел на веранде и играл на портативной консоли. Я подняла руку:

– Привет!

Он замер, точно я застигла его врасплох, и тоже поднял руку. Особой радости в его ответном приветствии не слышалось, но и раздражения тоже. Я почти не сомневалась, что он был просто застенчив.

И мне не полагалось с ним разговаривать. Предполагалось, что я тут невидимка.

– Ну, пока! – крикнула я, после чего нырнула в машину и стала выезжать задним ходом.

По крайней мере, его папаша меня не застукал.

* * *

Почти пять часов спустя я затормозила возле гаража и показала себе средний палец.

– Ну ты и дура! – сказала я себе по меньшей мере в десятый раз, стараясь игнорировать напряжение в плечах.

Вот-вот начнет болеть. Очень скоро. И все из-за моей глупости.

Благодаря тому, что в Юте и Аризоне я много времени проводила на свежем воздухе, я выглядела как никогда загорелой и потому чувствовала себя спокойно. Единственное, что я не учла, – это разница в высоте: насколько интенсивнее здесь были ультрафиолетовые лучи.

За короткий переход к водопаду и обратно я обгорела, несмотря на базовый загар. Плечи пекло, и кожа адски зудела. А все потому, что я, голова садовая, забыла намазаться солнцезащитным кремом и слишком долго просидела на скале, разговаривая с пожилыми супругами, которые чувствовали себя неважно.

С другой стороны, дорога к водопаду оказалась на редкость живописной: я несколько раз останавливалась, чтобы просто полюбоваться видами. И заодно – попи́сать.

Это было волшебно. Зрелищно. Такие пейзажи бывают только в фильмах! Как я об этом забыла? У меня сохранились смутные воспоминания о том, как мы с мамой когда-то ходили туда: ничего конкретного, но достаточно.

И все это померкло перед естественной красотой и мощью водопада. Он был не особенно высоким, но настолько полноводным, что это поражало. Он поверг меня в трепет, правда! Только мать-природа способна внушить такое чувство собственной малости. И на тропе, и у водопада было многолюдно. Меня несколько раз просили об услуге: я сфотографировала сначала семейство, потом две супружеские пары и, когда оказалась в зоне приема, сама отправила несколько снимков дяде. В ответ он прислал пару лайков и поинтересовался, какой черт меня дернул перейти реку по переброшенному бревну.

– Ох-хо-хо, – простонала я про себя, выбираясь из машины и обходя ее кругом. Достав рюкзачок и бутылку воды, я захлопнула дверь бедром, чувствуя, что кожу припекает все сильнее.

А затем – вот дура безмозглая! – быстро накинула на плечо лямку и тотчас сдернула ее, вскрикнув так, точно меня пырнули ножом.

– Вы в порядке? – послышался смутно знакомый голос.

Я обернулась и увидела Эймоса: он по-прежнему сидел на веранде, но уже на другом стуле. В одной руке он держал консоль, а другую поднес к глазам, защищаясь от солнца и разглядывая мою паленую шкуру.

– Привет! Я в порядке, только получила солнечный ожог второй степени. Но это так, пустяки, – отшутилась я и снова застонала, когда плечо отозвалось пульсирующей болью из-за контакта с лямкой.

– У нас есть алоэ вера, – чуть слышно произнес он.

Я чуть не уронила рюкзак.

– Можете взять, если нужно.

Меня не пришлось упрашивать. Я достала из рюкзака швейцарский армейский нож и, бросив рюкзак на землю, поспешила к дому. Поднялась по ступенькам и подошла к тому месту, где сидел парнишка. Он был в потрепанной футболке и еще более потрепанных спортивных штанах с парой дырок, а поодаль стоял простой оранжевый горшок со среднего размера растением. Еще на веранде имелся кактус или что-то вроде того – он, правда, уже не подавал признаков жизни.

– Спасибо, что предложил. – Я присела перед горшком и выбрала хороший мясистый лист. Парнишка наблюдал за мной, но, перехватив мой взгляд, отвернулся. – Что, досталось тебе из-за гаража?

Он помолчал, а потом ответил нерешительно и так же тихо:

– Да.

– Сильно влип?

Снова пауза.

– Я наказан. – Еще одна пауза. – А вы ходили в горы?

– Да. – Я улыбнулась ему. – К водопаду Пьедра. И обгорела.

По ощущениям казалось, что я прошла не километр, а гораздо больше. Уже через пять минут я стала ругать себя за то, что наполнила бутылку, которую нашла в машине, вместо того чтобы взять большую бутыль. И проблем с дыхалкой оказалось больше, чем я предвидела, но это был опыт. Так что я не собиралась корить себя за то, что пыхтела и обливалась пóтом, когда пробиралась под кронами деревьев, окаймлявших тропу.

Но я решила, что стоит переключиться на более серьезную кардиотренировку, потому что иначе, черт побери, отдам концы на пятнадцатикилометровых переходах, которые планировала осуществить, – если, конечно, задержусь здесь.

После вчерашней лажи на работе я уже сомневалась в том, что все получится, хотя надежда еще оставалась.

Во Флориде меня по-настоящему никто не ждал. Меня там любили, но настолько привыкли к тому, что я живу где-то далеко, что, вернись я назад, это было бы странно. Тетя и дядя привыкли жить одни, хотя приняли меня с распростертыми объятиями и помогли залечить сердечную рану. Ну, почти залечить. У моих двоюродных братьев тоже была своя жизнь.

Друзья переживали за меня, но и у них было три тысячи дел.

– И как вы обгорели? – снова помолчав, спросил мальчик.

– Там была супружеская пара. Им стало дурно в самом начале подъема, и я посидела с ними, пока головокружение не прошло. Потом они вернулись к машине.

Парнишка ничего не сказал. Его пальцы скользили по кнопкам «Нинтендо», пока я среза́ла лист алоэ.

– Мне жаль. – Его внимание было сосредоточено на консоли. – Что папа рассердился. Надо было ему сказать, но я знал, что он не разрешит.

– Все в порядке.

Это я кривила душой, и отец уже дал ему взбучку, это точно. И кто знает, что могло бы произойти, сдай он квартиру какому-нибудь уроду. Но я не была его мамочкой, и благодаря его афере поселилась в месте, которое мне нравилось, так что не мне было лицемерить.

– И что, ты надолго наказан?

– Да.

Это прозвучало настолько грустно, что у меня сжалось сердце.

– Сочувствую.

– Он положил деньги на мой сберегательный счет. – Парнишка сунул тонкий палец в дырку на штанах. – Только пользоваться им я смогу не скоро.

Я поморщилась:

– Надеюсь, твои родители передумают.

Он смотрел в консоль, и я поняла, что особых надежд он не питает.

Бедняга.

– Ладно, не буду отвлекать тебя от игры. И не хочу еще больше огорчить твоего папу. Спасибо за алоэ! Если что-нибудь понадобится, кричи. Окна у меня открыты.

Он поднял глаза, кивнул, а потом проводил меня взглядом, пока я шла по веранде, спускалась по ступенькам и пересекала гравийную дорожку, направляясь к гаражу.

На мгновение я подумала о Кэдене и его новой подружке.

И сразу выбросила из головы этого лузера.

Мне было о чем подумать, начиная с солнечного ожога и заканчивая… да чем угодно!

* * *

Неделя пролетела в мгновение ока.

Я работала – правильнее сказать, косячила и сгорала со стыда – и мало-помалу заново узнавала Клару. Несколько дней в неделю приходила помогать ее племянница Джеки. Она была славной, но держалась сама по себе и, когда покупателей не было, слушала нас с Кларой. Мне казалось, она меня недолюбливает, хотя я приносила ей фраппучино и делилась снеками. Она уверенно разговаривала с покупателями, так что вряд ли стеснялась, но я все равно старалась ей понравиться.

Клара была хорошей начальницей, работала усерднее многих, и я, хотя понимала, что толку от меня мало, продолжала стараться, потому что она нуждалась в помощи. За время моего пребывания в магазине никто не справлялся насчет работы, и я прекрасно понимала, что чуда не произойдет.

Изо дня в день я прыгала на скакалке все дольше.

Дома я читала, смотрела фильмы, которые загрузила на планшет, а в остальное время шпионила за соседями. Иногда Эймос видел меня и махал рукой, но в основном мне удавалось оставаться незамеченной. Хотелось надеяться.

Я выяснила, что папаша, которого действительно звали мистер Роудс (при помощи бинокля я прочитала его фамилию на форменной рубашке), все время отсутствовал – в буквальном смысле. Когда я уходила, машины уже не было, и раньше семи он обычно не возвращался. Эймос из дома не выходил: я видела его только на террасе. Очевидно, потому что был наказан.

Я жила в гараже уже больше недели, но за это время никакая другая машина тут не появлялась.

Я почти не сомневалась, что единственными обитателями дома были мистер Роудс с сыном. Разглядывая рубашку домохозяина, я не поленилась посмотреть ему на руку: обручального кольца на пальце не было.

Эймоса я считала своим вторым другом в этом городе: пусть мы лишь махали друг другу и с того дня, когда спас меня от солнечного ожога, он сказал не больше десятка слов. На работе я друзьями не обзавелась, хотя много общалась и задавала уйму вопросов, пытаясь выяснить, что именно нужно покупателям. Половина того, что они говорили, было за гранью моего понимания. Скажем, что лучше – таблетки для обеззараживания воды или бутылка со встроенным фильтром? На это я не знала, что и сказать.

Мне было немного одиноко. Покупатели, которых я обслуживала, снисходительно относились к тому, что я не могла ответить на их вопросы, но я опасалась, что однажды найдется тот, на кого не подействуют моя улыбка и попытки шутить – способы, обычно помогавшие мне избегать неприятностей.

Заводить друзей во взрослом возрасте непросто. Ох как непросто! Кто бы меня предупредил…

Я прилагала усилия и утешала себя: важно не количество, а качество.

Нори, сестра Юки и моя подруга, присылала сообщения. Юки звонила. Двоюродные братья тоже прорезались и спрашивали, когда меня ждать назад. (Никогда.)

Дела… шли своим чередом.

Я не теряла надежды.

Когда телефон пискнул, извещая об имейле, я собиралась отправиться в супермаркет за продуктами и уже почти оделась. Я бросила взгляд на экран.

Имейл был от К. Д. Джонса.

Я покачала головой и прикусила внутреннюю часть щеки.

Тема не была указана. Пустая трата времени, но… я была слаба. Я кликнула по письму и внутренне приготовилась.

Текст был коротким и простым.

Роро, Знаю, ты дуешься, но перезвони. К.

Кэден знал, что я дуюсь?

Я? Дуюсь?

Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Будь у меня возможность, я бы подпалила его «Роллс-Ройс» и уснула сном младенца.

И сотворила бы с ним еще много чего без всяких угрызений совести: об этом я думала, когда несколько минут спустя села в машину и повернула ключ.

В ответ ни щелчка. Ни звука. Ничего.

Это была карма. Карма за то, что думала гадости. По крайней мере, так сказала бы Юки. Ну, пожелай я гадостей кому-нибудь другому, не Кэдену, – еще куда ни шло…

Я зажмурила глаза, обхватила руками руль и попробовала его дернуть, приговаривая:

– Да твою ж мать! – Еще раз попробовала дернуть. – Ты меня затрахала!

Я так отчаянно старалась реанимировать машину, что едва услышала стук в окно.

Рядом, чуть приподняв брови, стоял мистер Роудс.

Да, он все слышал. От начала до конца. По крайней мере, у меня хватило ума закрыть окна. Я ослабила бдительность и не заметила, что он все еще дома.

Я отцепилась от руля, который держала железной хваткой, проглотила досаду и медленно открыла дверь, давая ему возможность отойти назад. Он сделал один большой шаг. В одной руке у него была красная сумка-холодильник, в другой – дорожная кофейная кружка. При ближайшем рассмотрении и дневном свете он выглядел еще эффектнее.

При первой встрече, украдкой пялясь на него, я уже отметила про себя, что его челюсть и надбровные дуги были верхом совершенства. Сейчас, когда он стоял на расстоянии вытянутой руки, мое мнение не изменилось, зато к перечню его достоинств добавилась изящная ямочка на подбородке.

Будь его фотография в календаре егерей, он каждый год расходился бы влет.

– …не помогает? – осведомился он.

Я моргнула, пытаясь понять, о чем он говорит, поскольку отключилась.

– Что? – я пыталась сосредоточиться.

– Машина не хочет трахаться? – проговорил он тем же ровным и твердым голосом, что и неделю назад, по-прежнему приподняв густые брови.

Он что, острил? Я моргнула.

– Нет, она не любит буллинг, – невозмутимо сказала я.

Одна бровь приподнялась чуть выше.

Я улыбнулась.

Он не улыбнулся, но отступил назад.

– Поднимите капот. – Он щелкнул пальцами. – У меня мало времени.

Ох. Я потянулась и открыла, а мужчина поставил сумку и кружку с кофе – или что там в ней было? – и нырнул под капот. Я обежала машину и встала рядом.

Можно подумать, я что-то в этом понимаю.

– Сколько лет аккумулятору?

Он что-то подергал и достал. Это был масляный щуп. На нем была отметка. Я не забывала менять масло. Причина была не в этом.

– Не помню. Года четыре?

А может быть, пять. Он был оригинальный. Джонсы меняли тачки каждый год и выносили мне мозг за то, что я этого не делаю. К счастью, миссис Джонс не хотела, чтобы я разъезжала на машине, оформленной на их фамилию – а вдруг меня тормознут? – и я купила ее сама. Она была изначально моя.

Он кивнул, сосредоточив внимание на двигателе, затем сделал шаг назад.

– Клеммы окислились, нужно почистить. Я дам вам прикурить, авось заведется. А вы этим займитесь.

Клеммы окислились? Я наклонилась, оказавшись почти вплотную к нему, и заглянула внутрь.

– Это вот та белая штуковина?

Последовала пауза.

– Да.

Я подняла глаза. Когда он не говорил отрывисто, точно кнутом щелкал, голос у него был действительно приятный.

Так близко… Думаю, он был под метр девяносто. Или чуть выше.

Почему он не женат? Где мама Эймоса? И почему я такая любопытная?

– Хорошо, почищу, – весело сказала я, переключая внимание на машину, прежде чем он успел рассердиться за то, что я его разглядываю. Этим можно будет заняться завтра, из комнаты.

Не говоря ни слова, мистер Роудс направился к пикапу и в мгновение ока подогнал его к моей машине. Потом нырнул в багажник и достал провода. Подсоединив их к моему аккумулятору, он открыл капот пикапа и сделал то же самое со своим аккумулятором.

Если я ожидала, что он будет вести со мной беседы, то напрасно. Мистер Роудс залез в пикап, но я была почти уверена, что он смотрит на меня через лобовое стекло.

Я улыбнулась.

Он либо сделал вид, что не видит меня, либо не счел нужным улыбнуться в ответ.

Я смотрела на двигатель своей машины с таким видом, будто что-то понимаю. Налюбовавшись, решила сфотографировать провода, подсоединенные к аккумулятору, – на случай, если придется делать это самой. Нужно обзавестись аварийным комплектом. И купить спрей от медведей.

По прошествии пары минут он высунул голову из окна.

– Попробуйте завестись.