Текст книги "Все дороги ведут к тебе"

Нужно будет расспросить подробнее. Может, потом, уже под занавес.

– Значит, гамаки – это ерунда?

– По мне, так пустая трата денег. Лучше брать палатку и хороший коврик. Но если кому-то хочется бросать деньги на ветер, то вперед. Как я уже сказал, мишки – существа любопытные. Они побегут, но за тобой, и вы оба перепугаетесь до чертиков.

Все-таки нужно купить спрей от медведей! И тетушке – ни гу-гу про повадки любопытных мишек. Она уже начала забрасывать меня сообщениями о пумах…

– А какие медведи здесь водятся?

– Черные, но они не всегда такого цвета. Много бурых и цвета корицы.

– Гризли? – сглотнула я.

Он моргнул, и мне показалось, что уголок его рта дернулся.

– Нет, с семидесятых годов их здесь нет.

Я присвистнула с облегчением, а затем рассмеялась:

– Значит, гамаки – глупая затея. Ими стоит пользоваться, только если очень хочется, есть лишние деньги и желание рисковать жизнью. Поняла. – Я все зафиксировала, хотя сомневалась, что забуду. – А палатки…

Он вздохнул.

– Ладно, о палатках говорить не будем, если не хотите. А какие места для кемпинга вы бы посоветовали? Если хочется увидеть животных?

Мистер Роудс провел по коротким волосам цвета соли с перцем и снова скрестил руки. На груди обозначились бугры мышц.

Сколько же ему лет?

– Это юго-запад Колорадо. Можно разбить бивак у себя на заднем дворе и увидеть лису.

– А если не на заднем дворе? Скажем, в часе ходьбы отсюда?

Он потянулся рукой к лицу и потер короткую щетину. Ну, точно бреется по два раза на дню. Хотя какое мне до этого дело?

Мистер Роудс принялся описывать размеченные маршруты вблизи водных источников. Пару раз останавливался, при этом между бровей появлялась морщинка. Ну какой же красивый мужик!

И к тому же – мой домохозяин. Угрюмый – или недоверчивый, не желающий мириться с моим присутствием и проявляющий любезность только потому, что я отвезла в больницу его сына. Впрочем, порой люди знакомятся и при худших обстоятельствах.

Вдруг моя рука зависла в воздухе: он упомянул знакомое название.

– Маршрут плохо размечен и сложный, но опытному туристу вполне по силам.

К горлу подступил комок, и мне пришлось опустить глаза, когда чувство дискомфорта пробило грудь навылет. Стрела была красивой, идеальной, с зазубренным наконечником.

– Произнести название по буквам? – поинтересовался он, когда я не ответила.

Я сжала губы и помотала головой, сосредоточив внимание на его подбородке, а не на глазах.

– Нет, я знаю, как оно пишется. – Однако записывать не стала. – А все другие тропы, вы говорите, проходят близко к воде?

Он выразился именно так, но это первое, о чем я подумала, желая сменить тему.

Насколько хорошо я знаю тот маршрут, его не интересовало.

– Да, – подтвердил он, странно растягивая это слово.

Я умерила любопытство.

– А вы с Эймосом часто ходите в походы?

– Нет. – Его взгляд был слишком сосредоточен, морщинка не исчезла. – Эймос – не любитель пеших прогулок.

– Что ж, бывает…

Хотя странно жить в одном из самых красивых мест на планете и при этом оставаться равнодушным.

– А почему вы здесь?

Я замерла, удивленная его любопытством. Подумала было взглянуть на часы – оставалось еще много вопросов, которые хотелось задать, но раз он спрашивает… Что ж, я отвечу.

– В детстве я жила здесь, но много лет назад мне пришлось переехать. Я… развелась. Куда направиться, не знала и решила вернуться сюда.

Я улыбнулась ему и пожала плечами: мол, такие пустяки! Хотя на самом деле это были два самых значимых события в моей жизни. Они взорвали ее, точно динамит.

– Многим больше по вкусу Денвер.

– Многим – да, но я не хочу жить в городе. В последние годы у меня была довольно беспокойная жизнь. Самое время сбавить темп. Я забыла, насколько мне нравится бывать на свежем воздухе. Мама очень любила эти места. Когда я думаю о доме, то это здесь, даже двадцать лет спустя.

Я сунула в рот остаток печенья, быстро прожевала и договорила:

– Не знаю, останусь ли здесь навсегда, но попробую. Если не сложится, значит, не сложится. А пока буду стараться изо всех сил.

Это снова напомнило мне о том, что нужно искать новое пристанище. Пока поиски не увенчались успехом, но я надеялась, что кто-нибудь в последний момент откажется от брони.

Долгое время я считала себя чертовски везучей. Мама любила повторять, что ей всегда и во всем везет. Даже когда что-то шло не так.

Она во всем видела лучшее. Спущенное колесо? А не остановись мы, может, попали бы в аварию. Украли кошелек? Им деньги были нужнее, а у нее, по крайней мере, есть работа, и она заработает еще больше! Рядом с ней радость ощущалась в разы сильнее. А сейчас мне все чаще казалось, особенно в моменты упадка духа, что меня прокляли. А может, мама забрала всю мою удачу с собой.

Мистер Роудс сидел, откинувшись на спинку стула, и, морща лоб, смотрел на меня. Все еще не тем взглядом, который я в основном игнорировала, а как на енота – потенциального переносчика бешенства.

– А вы отсюда? – спросила я, хотя уже знала ответ от Клары.

Он сказал «да», и я поняла, что больше ничего не последует. Это оставляло открытым вопрос о том, сколько ему лет. Ладно. Изыщем какой-нибудь окольный способ выведать это у нее…

– Возвращаясь к кемпингу… В этих местах есть рыбалка?

* * *

– Время вышло, – объявил он ровно в восемь часов, глядя на тыльную сторону своей правой руки, лежавшей на столе.

Как, черт возьми, он так точно это определил? Я наблюдала за ним – он не смотрел ни на массивные часы на левом запястье, ни на телефон. Я даже не знала, где его телефон. Он не лежал на столе, как и мой.

Я улыбнулась, закрыла блокнот и прикрепила ручку к передней обложке. Взяла еще одно печенье и откусила.

– Большое спасибо за помощь!

Я отодвинула стул.

Он что-то пробурчал – отнюдь не в том смысле, что мечтал сегодня заниматься ликбезом. Но ведь-таки провел его!

– Привет, Аврора! – внезапно раздался другой голос.

Я оглянулась через плечо: в кухню с цветочной вазой в руках шел Эймос. На нем была большая футболка, наполовину скрывавшая мешковатые баскетбольные шорты.

– Привет! Ты как?

– Отлично.

Он остановился возле стула, на котором сидел отец, метнул в него быстрый взгляд и снова посмотрел на меня.

– А вы как? – медленно спросил он, точно испытывая неловкость.

От этого я еще сильнее прониклась к нему симпатией.

– Отлично, – улыбнулась я. – Твой папа снова мне помогал. – Я посмотрела на букет из розовых и фиолетовых цветов. – Какие красивые!

Эймос протянул мне вазу:

– Это вам. От мамы и папы. Спасибо за то, что отвезли меня в больницу!

– О! – Я взяла вазу: она оказалась довольно тяжелой. – Большое спасибо! Красивые цветы. Только не стоило этого делать, мистер Роудс.

Я не видела выражений их лиц, потому что разглядывала букет, но тут парнишка сказал:

– Нет, они от моего другого папы.

– Ох… – Я посмотрела на него. Тогда где же они – его мама и другой папа? – Поблагодари их от меня. Им с тобой очень повезло! Я бы сказала «всегда пожалуйста», но лучше не надо.

Оба промолчали.

Я прижала вазу к бедру и тут вспомнила, о чем сказала Клара.

– Вообще-то у меня тоже есть для тебя одна вещь. – Я взяла со стола кристалл и протянула ему. – Едва ли ты помнишь, потому что был не в себе, когда мы ехали в больницу, но я звонила своей подруге. И она прислала тебе это. Он помогает исцелению. Прикладывай его к левому боку. Моя подруга надеется, что тебе станет лучше.

Пока я говорила, его брови неуклонно ползли вверх, но в итоге он кивнул, а разворачивать не стал. Видимо, решил сделать это в своей комнате.

– А ты знаешь, что я работаю с Джеки? – спросила я.

Эймос кивнул, все еще держа подарок в руке и прикидывая его вес.

– А я не знала, что вы знакомы. Клара сказала, вы друзья.

Я помолчала.

– Да, – ответил он тихим голосом и сунул подарок в карман. – Мы играем вместе. Музыку.

– Правда?

Джеки ни словом не обмолвилась о музыке, но, опять же, все наши разговоры были о работе. Дважды мы болтали о кино, но дальше этого дело не шло. Она всегда казалась такой неуверенной рядом со мной, и я не могла понять почему.

– Джеки тоже играет на гитаре, – добавил он почти смущенно.

– Я не знала.

– Мы играем в гараже, когда у меня нет проблем.

Парнишка метнул на отца выразительный взгляд, который тот не увидел, и я постаралась сохранить невозмутимый вид, чтобы, в свою очередь, не облажаться.

– Он играет блюз, – вставил мистер Роудс. – Но выступать перед другими не любит.

– Папа, – фыркнул пацан, заливаясь краской.

Я ободряюще улыбнулась ему:

– Играть перед другими трудно: все время думаешь, что тебя оценивают. Но лучше не париться, кто что думает или что сам накосячил. Все косячат! Всегда. Никто не безупречен, и большинству медведь наступил на ухо: бемоль сроду не услышат, хоть ты тресни.

Парнишка пожал плечами, очевидно, смущенный тем, что отец его сдал. Но мне показалось, что это было мило.

Мистер Роудс промолчал бы, не будь он доволен.

– Именно так, Эйм. Кому какое дело, что думают другие?

Отец подначивал его, чем снова меня удивил.

– А сам всегда меня поправляешь, когда нас слушаешь, – пробормотал Эймос. Лицо у него все еще пылало.

Я подавила улыбку.

– У меня много знакомых музыкантов, и, честно говоря, большинству из них – не всем, но большинству – нравится, когда с ними откровенны и их поправляют. Лучше знать, что что-то не так, и внести исправления, чем снова и снова повторять одну и ту же ошибку. Это стремно, но только так становишься лучше. Поэтому я пристаю к твоему отцу с вопросами. Потому что устала косячить на работе.

Эймос не взглянул на меня, но пожал плечами.

Я поймала взгляд мистера Роудса, подняла брови и улыбнулась. Стоическое выражение его лица не изменилось, но глаза немного приоткрылись, совсем чуть-чуть: вряд ли мне это показалось.

Эймос, который либо не хотел оставаться в центре разговора, либо был не в настроении болтать, положил руку на спинку отцовского стула, провел ногтями по перекладине и, помедлив, спросил:

– А вы снова… пойдете в поход?

– Думаю в следующий раз пройти по речному маршруту.

Парнишка вскинул глаза:

– А куда?

– К Пьедре. – Это было, пожалуй, самое популярное место в регионе. Я побарабанила кончиками пальцев по вазе. – Ладно, не буду вам надоедать. Еще раз спасибо за сегодня, мистер Роудс! А ты, Эймос, поправляйся. Спокойной ночи!

Я помахала еще раз и направилась к выходу. Ни один из них не последовал за мной, чтобы запереть дверь.

Было всего восемь. Я не очень устала, но приняла душ, выключила свет и забралась в постель с напитком, думая о треклятом маршруте, который сегодня упомянул мистер Роудс.

Там пропала мама.

На нем она погибла.

По крайней мере, мы почти не сомневались, что она пошла туда. Один из свидетелей, которых нашла полиция, утверждал, что они столкнулись с ней, когда шли обратно: она поднималась в гору. По его словам, вид у нее был бодрый. Она улыбнулась и спросила, как все прошло.

Больше ее никто не видел.

Маленькая острая боль вонзилась мне в сердце, и я сделала глубокий-глубокий вдох.

«Мама не бросила меня», – напомнила я себе примерно в миллионный раз за последние двадцать лет. Кто бы там чего ни говорил и ни намекал. Она не бросила меня намеренно.

Потом я достала планшет и включила скачанный накануне фильм, но, свернувшись калачиком под простыней, смотрела невнимательно. И в какой-то момент, очевидно, провалилась в сон, потому что очнулась с планшетом на груди и сильным позывом сходить в туалет.

Обычно я прекращала употреблять жидкость за пару часов до сна, чтобы не просыпаться. Еще был страх обмочиться, хотя ничего такого не случалось уже лет тридцать. Но сегодня, пока я смотрела фильм, выпила банку клубничной газировки.

И теперь, проснувшись в кромешной тьме, застонала от давления на мочевой пузырь и села на кровати.

Пошарила вокруг, нашла под подушкой телефон и, зевнув, отключила его от зарядного устройства. Затем поднялась, постучав по экрану, включила фонарик и направилась в ванную. Снова зевнула, свет включать не стала, чтобы не проснуться, выписала примерно пол-литра и вымыла руки.

Зевая, пошла назад, моргая от слабого свечения часов в микроволновке и лунного света, проникавшего через всегда приоткрытые окна.

И тут над головой что-то просвистело.

Я снова зевнула и в растерянности подняла руку, пытаясь направить луч фонарика вверх.

И боковым зрением увидела, как что-то летит.

Я пригнулась.

Летящая хрень развернулась в полете и, блин, двинулась прямо на меня.

Взвизгнув, я рухнула на пол, и, могу поклясться чем угодно, она пролетела почти над моей головой.

Я сдернула с кровати одеяло, которое лежало в ногах, потому что было слишком тепло, и, накинув его на голову и моргая, пыталась разглядеть нападавшего. Я практически не сомневалась, что это была летучая мышь: птицы не бывают настолько проворными.

Неужели она проникла внутрь, пока дверь была открыта? Как же я не заметила? На окне была сетка, так что этот вариант исключался.

Я на четвереньках подползла к стене, где был выключатель, и, нащупав его, вскрикнула – хотя мне хотелось думать, что сказала:

– Какого черта?

Свет залил комнату, подтвердив мой худший кошмар.

Это действительно была треклятая летучая мышь.

– Мать твою!

Я чуть не вжалась в стену.

Да что за засада?!

Я что, все это время спала с ней? Она садилась мне на лицо? Испражнялась на меня? Как вообще выглядят какашки летучей мыши? На полу валялись какие-то темные комочки, но я думала, что это грязь с моих ботинок…

Мышь рухнула с высоты и снова полетела прямо на меня – по крайней мере, так казалось.

Потом я устыжусь своего поведения, но тогда ничего не могла с собой поделать и завизжала.

И, как ни стыдно признаваться, сползла по лестнице на четвереньках, перед этим прихватив ключи. Блин, блин!

Открыла дверь и – вот вам вся моя жизнь в миниатюре – выбежала в чем была: в носках, майке и трусах. И оказалась нос к носу с другой летучей мышью, державшей курс на бескрайнее темное небо, где ей было самое место.

Но я все равно пригнулась.

И, может быть, снова взвизгнула, но почти наверняка заорала: «Отвали!» Хотя не поручусь.

Но совершенно точно знаю, что, поскуливая, пробежала по гравию, сжимая в одной руке телефон с включенным фонариком, а другой придерживая под подбородком накинутое на голову одеяло, и шустро юркнула в машину.

Я была вся в поту, хотя несколько часов назад приняла душ. А что мне оставалось? Не потеть? Когда в квартире оказалась чертова летучая мышь?!

Захлопнув дверь, я еще долго переводила дух, а потом вытирала подмышки уголком одеяла.

Вода не помешала бы.

А главное – нужно было что-то делать. Жить мне здесь больше недели. Вряд ли летучая мышь откроет дверь сама и вылетит наружу…

Блин, блин, блин!

Делать или не делать? Но на данный момент единственное, что оставалось, – это спать в машине, потому что в гараж я не пойду ни за какие коврижки. Ни за водой, ни ради кровати. А нужда припрет – пописаю в бутылку. Летучие мыши ведут ночной образ жизни, так? Черт, интернет нужен позарез.

Я поежилась и плотнее завернулась в одеяло.

Интересно, а в нашем старом доме были летучие мыши? Неужели мама справлялась с ними сама?

Во что, черт побери, я ввязалась?

Глава восьмая

Подъезжая к магазину следующим утром, я увидела Клару: она стояла возле своего новенького «Форда Эксплорера» и разговаривала с мужчиной, который был намного выше нее. Джеки стояла поодаль и копалась в телефоне.

Оливковая кожа и фигура мужчины показались мне знакомыми, но это я поняла не сразу.

Это был Джонни. Дядя Эймоса.

Я остановилась на другой стороне и наконец заметила «Субару», припаркованный за магазином. Взяв с пассажирского сиденья сумочку, я вышла.

– …все в порядке. Просто принеси деньги завтра, – произнесла Клара своим мягким спокойным голосом.

– Нет слов, как я тебе признателен, Клара!

Он улыбнулся ей милой чарующей улыбкой.

Джеки обернулась через плечо.

– Привет, Ора! – Она скованно улыбнулась.

Здесь так обращались ко мне очень немногие, в том числе она. Даже Клара звала Авророй. Вероятно, потому, что Орой начали называть меня тетя и дядя.

– Привет! – сказала я. – Ты с нами?

Джеки моргнула, и ее улыбка чуть скисла.

– А можно?

Я растянула губы до ушей, испытывая внутреннюю досаду. С чего вдруг Джеки решила, что я не рада ее компании? Мы отлично ладили, хотя и ощущалась легкая натянутость.

– Ну конечно, – кивнула я.

Она улыбнулась робко, но уже радостнее.

Тут Джонни посмотрел по сторонам, и наши взгляды встретились.

– Аврора, – позвала Клара, – это Джонни, дядя Эймоса.

– А мы уже встречались в больнице, – выдала я, забыв о том, что не рассказала ей о… случившемся.

Я обошла «Форд» и остановилась рядом с Кларой, которая улыбнулась мне.

– Рад видеть вас снова, Аврора! – растягивая слова, сказал Джонни.

– И я рада вас видеть.

Нужно было не жалеть макияжа. Из-за вчерашней ночной суматохи я не выспалась и толком не накрасилась. Впрочем, Кларе и Джеки не было дела до мешков у меня под глазами.

– Досталось вам тогда от Роудса, да?

Я усмехнулась и помотала головой. Должно быть, он имел в виду тот вечер, когда я навещала Эймоса.

– Нет. Он сказал спасибо. Я расценила это как хороший знак.

Судя по наклону голову, Джонни придерживался того же мнения.

– Приятной прогулки! Клара сказала, вы направляетесь в Юрей. Там хорошо! Еще увидимся.

– Конечно, – согласилась я, полагая, что речь идет о магазине, потому что в квартире мне оставалось жить недолго.

Клара быстро обняла его, а мы с Джеки помахали, после чего загрузились в «Форд». Джонни направился к своей машине.

Клара тихо вздохнула, и я с заднего сиденья – Джеки сидела на переднем – подалась вперед и посмотрела на нее.

На лице у подруги было мечтательное выражение. Или мне показалось? Я взглянула на Джеки: та ухмылялась. Значит, не почудилось.

Клара посмотрела на нас и тут же нахмурилась:

– Что?

Мы промолчали, а она снова вздохнула и завела машину.

– Он симпатичный, ясно? – Она стала двигаться задом. – И милый.

Я села прямо и пристегнула ремень:

– Он милый.

– Примерно месяц назад расстался со своей подругой… – Она замолчала.

– Тетя Клара мечтает залезть к нему в штаны, – неожиданно брякнула Джеки.

– Джеки!

Я засмеялась.

– Он милый, – подтвердила она, но как-то не очень радостно. – Это я не к тому, что хочу за него замуж или… залезть к нему в штаны. Я и встречаться с ним не хочу. Я еще не готова к отношениям. Но смотреть-то могу!

От ее признания в моей груди что-то перевернулось. Мы все двигались по жизни маленькими шажками, пытаясь куда-то добраться.

Возможно, существовала финишная черта, к которой следовало прийти за заданное время, но что это такое, никто из нас не знал.

– И, Джеки, хватит болтать о Джонни, – продолжала Клара.

Девчонка фыркнула:

– А сама говорила, что секс ничего не значит!

– Для многих – да, но только когда ты к нему готова. Есть мнение, что это передача энергии. А зачем тебе чья-то плохая энергия? И я говорила, что ты можешь заниматься сексом с кем хочешь, только когда тебе исполнится восемнадцать.

– Ты такая странная!

– Это еще почему?

– Потому что ты должна была сказать, что мне следует подождать, пока не выйду замуж! – возразила Джеки.

– Не обязательно любить всех, с кем спишь. Да, Ора?

Клара обернулась через плечо.

Я любила всех, с кем была близка. Всех троих. Двое были моей щенячьей любовью, а в последний раз… Ну, это было по-настоящему. Пока любовь не сгорела до хрустящей корочки. Но Клара имела в виду не это.

– Именно так. Никто не говорит, что нужно ждать кого-то особенного. Дядя просто умолял моих двоюродных братцев пользоваться презервативами! Тощий шестнадцатилетний пацан, обсыпанный прыщами, – это тебе не прекрасный принц. По крайней мере, сначала убедись, что парень – не полный придурок.

– Ага. От парней только одни проблемы, – продолжала Клара, знаком прося у меня подтверждения.

Принимая во внимание, что все мои отношения закончились ничем, она не ошибалась.

– У меня было не так много парней, но да: они – заноза в заднице.

Джеки повернулась ко мне:

– У вас было не так много парней?

Я покачала головой.

– По вам не скажешь!

Клара подавила смешок, а я расхохоталась:

– Это комплимент?

Девчушка побледнела:

– Я не в том смысле! Просто вы… такая красивая! Как принцесса! Это Эймос почти сразу сказал, а он никогда такое не говорит.

Эймос считал меня красивой? Какой лапушка!

– Со своим бывшим парнем я была очень долго. А с двумя другими училась в старшей школе.

С одним мы до сих пор поддерживали связь. Поздравляли друг друга с днем рождения и Рождеством. Он до сих пор не женился, работал инженером и, судя по всему, был трудоголиком. О другом, который был после парня, с которым я лишилась девственности, но до Кэдена, я знала лишь то, что он обзавелся семьей и четырьмя детьми. По крайней мере, эту информацию я нашла в сети, когда от скуки решила его поискать.

– Ты тоже красивая, Джеки, и очень умная. Это гораздо важнее, чем внешность!

Меня вдруг охватила тоска по Юки и Нори. Когда выдавались плохие дни, мы по очереди поддерживали друг друга. Когда Юки рассталась со своим парнем – примерно за месяц до того, как Кэден указал мне на дверь, – мы сидели в ее гостиной и убеждали ее: «Ты красивая! Не смотришь на других свысока! Ты выбила из лейбла больше денег! Продала сто миллионов копий, потому что ты – труженица! У тебя потрясающая задница! Твои макароны с сыром – просто пальчики оближешь!»

А потом, когда я месяц жила у Юки, они так же убеждали меня. Попробуйте сидеть с унылой миной, когда люди, которых вы любите, засыпают вас комплиментами! Не получится.

Девчушка, которая в основном говорила со мной только о работе, пробурчала:

– Только парни не любят умных девушек.

Я увидела, как Клара покачала головой:

– Вот поэтому мы тебе втолковываем, что от них одна головная боль.

– Скорее мигрень, но головная боль тоже зачтется, – чирикнула я, и мы втроем расхохотались.

И тут у меня зазвонил телефон.

Точнее, это был не обычный звонок, а через мессенджер Facebook, как я поняла мгновение спустя.

Лицо на экране я узнала прежде, чем прочитала имя абонента.

Узнала прическу, лицо с десятью слоями макияжа – она всегда выходила из дома при полном параде. Да что там! Она и из ванной появлялась, намазанная тональным кремом. Никаких проблем с лицом у нее не было, просто так материализовывалась ее идея о том, насколько значим внешний вид.

Генриетта Джонс – высветилось на экране.

Женщина, которая была моей не-свекровью.

Я подняла глаза: Клара и Джеки о чем-то разговаривали. Мой палец завис над экраном. Меньше всего на свете мне хотелось снова общаться с этой женщиной. Наш разрыв с Кэденом – наполовину ее вина. Остальная лежала на нем. Зачем он все сломал? Разве ему было мало денег и славы? Меня это никогда не волновало. Я была бы счастлива…

Нет. Не была бы. И все это больше не имеет значения. И никогда не будет иметь.

И как мне ни хотелось проигнорировать ехидну, если я не отвечу, она решит, что я прячусь. Что я трусиха. Хуже того, она будет продолжать названивать.

Она выгнала меня, а теперь объявилась. Звонит год спустя.

Я хмыкнула и, стукнув по экрану, поднесла телефон к лицу.

– Алло?

По крайней мере, она звонила не по видеосвязи.

– Аврора, – произнесла женщина, чей голос я узнала бы в битком набитом концертном зале: душнилой была – такой и осталась. – Это Генриетта.

– Кто?

Это было мелочно с моей стороны, но я все равно так сказала. Потому что иди ты на фиг, дамочка, отключившая мой номер в тот самый день, когда твой сын разорвал наши отношения! Сказавшая своим сотрудникам, которых я считала друзьями, что уволит всех, кто будет со мной общаться.

– Генриетта Джонс. – Она сделала паузу. – Мать Кэдена… Это ты издеваешься, да? – рявкнула она на полуслове, поняв, что я прикалываюсь. – Где ты находишься?

Где я нахожусь?

Я снова фыркнула и продолжила наблюдать за разговором Джеки и Клары. О чем шла речь, я понять не могла, но, судя по движению рук, им было весело. Они угорали от смеха.

– В Соединенных Штатах, мэм. Я очень занята и долго разговаривать не могу. У вас что-то срочное?

Я знала, что ей нужно. А как же, конечно! Сегодня утром тетя Каролина прислала мне скриншот очередной разгромной рецензии на последний альбом Кэдена. Журнал «Роллинг Стоун» назвал его «отвратительным до жути».

– Не срочное, но Кэден хочет с тобой поговорить. Или я могу. Он писал тебе, но ответа не получил. – Последовала пауза, она кашлянула. – Мы волновались.

Тут я фыркнула в полный голос. Прошел год с тех пор, как я общалась с ними обоими. Целый год с тех пор, как они в одночасье исключили меня из своей жизни! И своей семьи.

А теперь вы заволновались? Ха. Ха. Ха.

Джеки звонко расхохоталась на переднем сиденье, а Клара ахнула:

– Ну ты и поганка!

– Аврора? Ты слушаешь? – возвысила голос миссис Джонс.

Я уловила кислый запашок, закатила глаза и тоже засмеялась.

– Джеки, блин, ты что, демонов на завтрак ела?

– Мне стыдно, – со смущенным видом сказала девчушка, поворачиваясь в мою сторону.

– Как же, стыдно ей! – Клара покачала головой и опустила стекло.

– Аврора? – снова послышался в телефоне голос миссис Джонс.

Тон был уже более резкий. Ее явно раздражало, что я не отложила все дела ради беседы с ней. Это было очень в ее духе.

И знаете что? У меня начиналась другая жизнь, и я не собиралась тратить ее на эту дамочку. Поговорили – и хватит.

– Миссис Джонс, я в самом деле занята. Передавайте привет Кэдену, но мне действительно нет дела…

Она ахнула:

– Ты же не серьезно!

– Очень серьезно. Не знаю, о чем он хочет поговорить, но мне не интересно вести с ним беседы. И тем более – с вами.

– Ты даже не выслушала, о чем он хочет поговорить.

– Потому что мне плевать. Слушайте, мне действительно пора.

– Аврора, ты не понимаешь. Я уверена, я знаю, тебе будет интересно его выслушать.

Я тоже опустила окно, потому что запах уходил слишком медленно.

– Нет, не интересно. Я бы пожелала вам удачи, но вы продолжите стричь бабло с того, что я когда-то сделала, а для этого удача не нужна. Пожалуйста, не звоните мне больше.

Я отключилась и еще какое-то время смотрела на потухший экран, удивляясь и в то же время совсем не удивляясь.

Сегодня позвоню тете Каролине и все расскажу. То-то она повеселится! Будет потирать руки от радости.

Разумеется, это Кэден попросил мамочку навести мосты. Думают, я такая покладистая дурочка? Смогу забыть и простить то, что они сделали? Ту боль, которую мне причинили?

Я поднесла руку к лицу, потерла его и, вдохнув, покачала головой. Собрала в кучу все свои мысли и чувства по поводу семьи Джонсов и отодвинула их в сторону. Я не преувеличивала. Хочет ли он поговорить со мной, хочет ли она, чтобы он поговорил со мной, – на все это мне было плевать.

– Ты там в порядке? – спросила Клара.

Я перехватила ее взгляд в зеркале заднего вида.

– Ага. Только что мне звонило воплощенное зло.

– Кто?

– Моя бывшая свекровь.

В зеркале было видно, что брови Клары взметнулись вверх.

– Она зло?

– Скажем так: я почти уверена, что на свете существует заклинание, способное ее развоплотить.

* * *

– Это был мой лучший день за очень долгое время, – сказала я несколько часов спустя, когда мы возвращались в город.

Еще даже не стемнело, а я уже раз двадцать попрощалась с жизнью. Дорога от расположенного в горах живописного городка была… скажем так, схематичная.

Я считала, что на пути в Пагоса-Спрингс мне встретилось несколько ужасающих мест, но один участок сегодняшней дороги не знал себе равных. То, что Клара за рулем представляет угрозу обществу, я поняла, только когда мы отъехали от магазина. Я была вне себя от радости, что сижу сзади, когда «Форд» совершал очередной головокружительный вираж: вцеплялась мертвой хваткой в ручку двери и край сиденья, стараясь не пискнуть.

Но оно того стоило.

Юрей кишел туристами, но я влюбилась в этот городок, напоминавший селение в Альпах или деревушку из сказок. Нет, в Альпах я не была, но фотографии видела. В то Рождество, когда Джонсы собрались туда, я заболела.

Они отправились без меня, сославшись на то, что билеты невозвратные. А Кэден заявил, что разобьет маме сердце, если не поедет отдохнуть. Излишне говорить, что Юки как настоящая подруга через пять минут после их отъезда прислала за мной своего телохранителя и неделю выхаживала меня в своем доме.

Уже тогда следовало понять, что я всегда буду для них на десятом месте.

Нет, пирог с дерьмом они заслужили.

Стопудово.

Городок был прелестный, но именно благодаря компании поездка оказалась такой замечательной.

Давно я так не смеялась! Пожалуй, с тех пор, как жила у Юки и мы пару раз на неделе напивались вдрызг. Что для нас совсем не характерно.

– У меня тоже, – сказала Клара.

За время поездки она рассказала кучу историй о постоянных клиентах магазина, с которыми я уже познакомилась. Больше всего мне пришлась по душе байка об Уолтере, нашедшем пакетик с травой, которую он на протяжении нескольких месяцев заваривал как чай, пока кто-то ему не сказал, что это марихуана. В перерывах между байками они с Джеки приводили тысячу доводов в пользу того, почему мне следует остаться в Пагосе. Я удивилась: казалось, девчушка меня недолюбливает. Среди доводов был и весьма любопытный: ты дома.

Так и есть. Я была дома.

– А ты тоже улыбалась, Джеки, – продолжала Клара.

Я тоже много раз подмечала улыбку на ее лице.

У Джеки пискнул телефон. Она схватила его и прочитала то, что высветилось на экране.

– Фу, я-то думала, это дед! Я написала ему, когда мы проезжали Дуранго, а он до сих пор не ответил.

Клара замолчала, с задумчивым видом посмотрела на Джеки и вдруг спросила:

– Аврора, ты не возражаешь, если мы сделаем небольшую остановку, а потом я тебя подвезу?

– Ничуть.

– Спасибо, – пробормотала она обеспокоенным голосом, поворачивая руль вправо. – Обычно папа отвечает на сообщения и на звонки по домашнему телефону. Мой брат должен быть там…

– Делай, как считаешь нужным. Я буду рада увидеться с мистером Незом, если он в настроении и я не помешаю, – пискнула я.

Клара рассеянно кивнула и на подъезде к городу включила поворотник. Насколько мне помнилось, они жили рядом с одним из озер. Я не бывала в этих местах целую вечность: отсюда до дома мистера Роудса было очень далеко.

– Он будет рад тебя увидеть! Мы ненадолго. Еще нужно в магазин заскочить.

Несколько минут спустя мы остановились у небольшого одноэтажного дома, рядом с которым были припаркованы две машины. Белый минивэн – и отреставрированный «Бронко». Какова вероятность того, что в этом месте есть два темно-голубых старых внедорожника с одинаковыми номерными знаками? Пока я терялась в догадках, Клара припарковалась рядом с минивэном.

– А что здесь делает мистер Роудс? – подтвердила ход моих мыслей Джеки. – И где машина дяди Карлоса?