Текст книги "Мусульманская Русь. Восток"

Майор напрягся и сел прямо.

– Твое счастье, что анонимка, и еще большее – что я в своем кресле скоро десять лет сижу. Хвала Аллаху милосердному, всех кругом знаю и могу тихонько договориться. Ну, выпили молодые офицеры, – глядя прямо в глаза, пожурил надполковник, – ну языки распустили. Что они все на голову контуженные и рассуждают про воровство на самом высоком уровне, – так ведь без конкретики, и имени нашего замечательного Кагана и его семьи не порочили. Хотя и стоило бы, – после паузы добавил. – Но что они совсем не соображают, с кем и при ком говорят, – так это ни в какие ворота не лезет. Головой думай! – рыкнул надполковник в полный голос. – Кто там у вас такой весь из себя доносчик нарисовался. Заговорщики нашлись! Идиоты! Распустились! Забыли, как это у нас делается. Кто не доносит – не патриот. За ложные сведения доносчик не отвечает. Делу только потому и хода не дали, что стеснительный тип оказался. Имени не захотел сообщать. Наверняка кто-то свой и прекрасно знает, что вместо повышения получит от меня крупные неприятности. Только я не всесилен, – тоном ниже сообщил надполковник. – Накатает донос в дворцовую канцелярию или просто во Владимир – и легко не отделаетесь. И на заслуги не посмотрят. Выжгут крамолу начисто, да и меня на пенсию: за утерю бдительности. Ты все понял? – спросил с нажимом.

– Так точно, господин надполковник, – деревянно ответил Юнаков.

– Тогда ступай и делом займись. Своими прямыми обязанностями. И не вздумай выяснять отношения публично, с дуэлями и прочими глупостями. Таких давят тихо и без присутствия свидетелей. Без благородных жестов и длинных разговоров. Но только если уверен, что не ошибся. Думай!

1935 год

Я попытался вывихнуть челюсть при помощи зевка и поспешно отложил книжку. Автор, конечно, большой специалист по истории, но я в огромном количестве китайских имен просто тону. Запомнить их куда сложнее, чем любые правила этикета. Кому нужны эти нудные подробности правильного поведения при императорском дворе? Зато экзотика, и сразу ясно – историк не лаптем щи хлебал. Он, без всяких сомнений, вкушал палочками рис.

Циси – это не имя императрицы, на самом деле ее звали Ланьэр (Орхидея). Подлинные имена членов императорской семьи запрещено произносить под страхом смертной казни. И это крайне важно, если удастся забыть, что она уже больше двадцати лет смирно лежит в могиле. Хотя кто ее знает, может, и пытается потихоньку выкопаться. Вряд ли ей может нравиться происходящее в Поднебесной.

Непонятно – откуда такое странное название? Так нет никакого Китая!

В пятнадцатом веке нередко для Северного Китая использовалось название «Китай» и его производные, а для Южного – Чина (Хина, China). Даже название звучит для европейского уха странно: Чжунхуа Миньго. Китайская республика. Слово China (немецкий и английский – China; французский – Chine) произошло от слова «ча» (т. е. «чай»). Есть еще предположение – от слова «чоу» («шелк»). Ничего более интересного в средневековом Китае не имелось.

Если во внешнем мире Китай выступает как символ абсолютного единства, то внутри страны никакого «единого Китая» не существует. Исторически страна складывалась постепенно как результат слияния самых разных племен, царств, народностей, говорящих на разных языках, имеющих разное происхождение и, как следствие, разные национальные традиции. Поэтому говорить о некоем абстрактном китайце можно с большой натяжкой.

Упустили мы Китай. Как есть упустили. И отмахиваться, указывая на внутренние проблемы, не стоит. Сложность даже не в происходящем сегодня, а в старательном нежелании позднего Каганата к серьезным контактам с иноверцами. Даже торговля у нас была кривая. Через Маньчжурию и обставленная тысячей сложностей. А ведь был момент, когда вполне могли показать кукиш европейцам и влезть в страну обеими ногами.

Салимов незамысловато продолжил прежнюю политику на Востоке. Правда, Синьцзян с Монголией из протекторатов превратили в очередные русские волости, и Мукденскую провинцию под себя подмяли, но это уже по инерции. Не отдавать же японцам. Чисто на жадности выехали и из желания показать, что с Русью и при новой власти считаться необходимо. Зато закрыли глаза на все остальное, отделываясь минимальной помощью. Вот и доигрались.

Хотя кто его знает, может, оно и к лучшему. До серьезных столкновений с Микадо так и не дошло. Лезут японцы на юг – попутного им ветра. Все лучше, чем на север. Двадцать лет назад мы бы не потянули серьезной войны, да еще и с англичанами за спиной у самураев. Что ни делается, все к лучшему.

Я захлопнул дверь в купе, закрыл на замок и поспешно направился в сторону вагона-ресторана. Меньше всего хотелось Любку раздражать. Настроение у нее в последнее время как ветер меняется. То ураган бушует, то ласковое дуновение. Ничего странного. Явный конфликт интересов наблюдается. Мне вот тоже не нравится идея оставить Глеба дома, даже при наличии замечательной бабушки (моей мамы), так давно мечтающей о внуке, что можно не опасаться недогляда и расхлябанности в присмотре. Тащить не дожившего до двух лет ребенка неизвестно куда – та еще морока для всех. Оставалась бы дома, и все в лучшем виде. Так нет же. Отпустить меня в свободное плаванье категорически отказывается. Исключительно ехать вместе, как будто я сам себе придумал командировку. Работа у меня такая.

Оно даже приятна такая подозрительность: где-то у Любки в голове крепко засела мысль о моей неотразимости в смысле женского пола. Явных приступов ревности не наблюдается, но стоит слегка задуматься – и сразу заметно. Никуда один не хожу: не пускает. Увы, я уже не мальчик, чтобы бегать за китаянками. Да и не нравятся они мне. Маленькие и все, включая самых нищих, европейцев за варваров держат. Можно подумать, их многотысячелетняя история вкупе с Конфуцием создала замечательное государство.

Как же. Еще до Австрийской регулярно все подряд нарезали кусочки от «Великого» Китая. Кому что нравится. Тайвань – Японии, Северную Маньчжурию – Руси, Гонконг – Англии, Циндао – Германии, Дайрен – опять Японии. Даже португальцы Макао хапнули. Тоже мне великое государство. Это не говоря про всякую мелочь вроде неравноправных договоров с европейцами, создающими международные сеттльменты[4]4
  От англ. Shanghai International Settlement. Зона под международным управлением.


[Закрыть] в портовых городах, где они неподсудны императорским властям.

Пока европейцы на фронтах Великой войны увлеченно стреляли друг в друга на западе континента, на востоке случилась революция. «Правящую из-за занавески», что по-китайски означает просто регентство, свергли и, как водится, вместе с семьей не то удавили, не то отравили. Жалельщиков не обнаружилось. Она всех давно достала своей безудержной расточительностью и абсолютным отсутствием интереса к происходящему в стране. Хотя, возможно, это преувеличение революционеров: оправдать себя надо. Не настолько я силен в подробностях тех времен. В одна тысяча девятьсот десятом году я на фронте сидел и не интересовался международными новостями. Все больше был обеспокоен происходящим с той стороны нейтралки.

А сейчас эти вещи представляют собой разве что историческую ценность. Кто был прав, а кто виноват, изучать поздно. Интереснее, во что вылилось. Я ведь не историк, а журналист. Меня волнуют все больше новейшие события. Но чтобы понимать происходящее сейчас, иногда надо и в прошлое залезть.

Вот свергли верховную власть, а дальше? Куда идти и какие реформы проводить? Моментально обнаружилось расхождение во взглядах у пламенных революционеров. Общим у них было исключительно желание свергнуть династию. Все срочно принялись выяснять, кто теперь главный. Очень скоро обнаружилось, что все руководители страшно большие патриоты и видят в этой роли исключительно свою любимую персону.

То, что в Китае называлось армией, существовало по территориальному признаку, кроме очень малого количества личных полков императора. Этих разогнали моментально, да они практически и не сопротивлялись. А территориалы подчинялись напрямую губернаторам провинций. И тут выяснилась изумительная вещь. Большинство из них существующее положение, когда не требуется отправлять налоги в Пекин, прекрасно устраивало.

Попытки коалиционного центрального правительства навести хоть какой-то порядок с треском провалились. У него не было ни сил, ни авторитета. Ко всему еще китайцы только называются китайцами. На самом деле только официально в стране пятьдесят шесть национальных меньшинств, а языков (даже не диалектов, а именно языков – группы населения друг друга элементарно не понимают) за две сотни набирается.

Южные провинции и по населению, и по языкам очень сильно отличаются от северных. Пекинец не понимает шанхайца, житель Гуандуна – сычуаньца. Иногда в уездах одной провинции не способны нормально договориться. Они другие и, естественно, лучше и правильнее. Особенно это заметно, когда отдельные отрасли в промышленности или торговле монополизируются выходцами из какой-то провинции или народности.

По сути, единственное, что объединяет местные языки, – это общая иероглифическая система. Читаются иероглифы всеми без исключения. Это вам не азбука. Язык может отличаться произношением, грамматическими конструкциями, интонациями, а письменность едина. Есть у меня подозрение, что мукденская идея перевести на латинский алфавит письменность в северных провинциях не на пустом месте родилась, а один из наиболее удачных шагов по расколу Китая и постановке северного в нашу зависимость. Через поколение-другое это будет другая нация, и никуда они от Руси не денутся. Правильнее, конечно, на русский алфавит перевести, но слишком уж наши уши торчать будут. И так совсем неплохо. Наряду с религией еще и другое письмо.

Не на пустом месте идея появилась. Изучение иероглифов занимает до пятнадцати лет, и даже после этого назвать человека истинно грамотным сложно. Слишком их много. Движение «Дачжунюй», ратующее за использование в письменности алфавита, возникло не на пустом месте, просто вовремя было подхвачено «совершенно случайно» на севере.

А в целом они и без чужого вмешательства вовсе не мечтают жить в одном государстве. То есть, в принципе, согласны, что это замечательно, но лучше когда-нибудь потом. И фактически во многих провинциях давно жили автономно, изъявляя на словах почтение императорам, но даже не затруднившись оказывать помощь во время войны с Японией или Англией. Как-то это их совершенно не трогало. Китай всегда был разделен на север и юг. Чисто формально граница проходит по реке Янцзы, но в реальности понятия «север» и «юг» очень размыты, они скорее культурные, нежели географические.

Северяне считают себя более развитыми в культурном плане. К южанам они относятся со снисхождением, считают их грубоватыми людьми и бесцеремонными, хитрыми торговцами.

В свою очередь южане считают северян жуткими бюрократами. Именно южные провинции Китая исторически всегда были более развиты в торговом и экономическом отношении: здесь мягче климат, больше портовых городов, рано появились крупные фирмы. Именно сюда впервые пришел в девятнадцатом веке иностранный капитал Революция? Так это ж прекрасно! Теперь и юридически они были вполне самостоятельны. Мгновенно появилось три десятка независимых провинций. Некоторые вежливо выражали почтение центральному правительству, некоторые не затруднялись подобными смешными вещами. Бывший губернатор, очень часто одновременно и генерал, приобрел себе личную вотчину и расставаться с ней не спешил.

Иногда провинции между собой враждовали, иногда даже воевали. Заключали договора и разрывали их. Это была не анархия, а именно то, чего удалось избежать Руси с большим трудом: раскол. Мы навели порядок при помощи армии и достаточно безжалостно. В Пекине правительство не имело собственных серьезных сил и сделать с губернаторами ничего не могло. Нет, при подходящих условиях сианьцы могли оказать помощь в столкновении с военными из Аньшана, но исключительно если самим выгодно.

Бардак длился почти десять лет. Даже пробовали нашу Маньчжурию на прочность. А потом японцы окончательно переварили Корею. Аннексировали они ее давно, еще по договору с Русью, проводившему границу по реке Туманьцзян, превратившейся в русском произношении в Туманную, до реки Сунгари. Но сразу развиться не получалось. А тут такое подходящее время и ситуация!

Парочка удачных провокаций – и в ответ на происки китайской военщины самураи перешли границу. Началось упорное продвижение на юг. Для начала Фушунь, Ашань. Почти год возились, но сломали местных сепаратистов. Аппетит приходит во время еды. Эскалация шла по нарастающей. Даже многочисленные губернаторы провинций сообразили, чем пахнет японская «совместная зона процветания». Пример Кореи и оккупированных провинций был очень нагляден. Никаких самостоятельных местных организаций там не осталось, и шла безжалостная эксплуатация на пользу метрополии.

Чтобы совсем сомнений ни у кого не осталось, японцы высадили десант в Кантоне на юге и двинулись на севере в сторону Пекина. Западные державы, занятые собственными послевоенными проблемами, а позднее и общемировым кризисом, как-то очень неубедительно протестовали, больше заботясь о сохранении собственных привилегий и недопущении перекидывания военных действий в Индокитай и другие свои азиатские владения вроде Гонконга. Японцы в очередной раз гарантировали целостность имущества иностранных компаний и продолжали двигаться на юг. Возле Кантона дело застопорилось, но их пока в том районе интересовал в основном порт. Разбрасываться на несколько направлений они не стремились.

Война длилась, длилась и длилась. Лучше обученные и вооруженные японские части против намного более многочисленных, но не слишком стремящихся воевать китайских соединений. Даже при общей для всех угрозе южные провинции вовсе не спешили на помощь северным и уж совсем не горели желанием подчинить свои войска и административные органы Гоминдану (Народной партии), сидевшему в Пекине и претендующему на право говорить от имени всей страны.

К одна тысяча девятьсот двадцать девятому году японцы вышли на реку Хуанхэ и остановились. Слишком много времени и усилий было потрачено на захват территорий. Слишком много нелояльного населения осталось в тылу. Несмотря на крайне жестокое обращение с покоренными китайцами, а может, именно из-за него происходили постоянные вспышки восстаний, и доход от новых земель оказался не столь уж значителен.

Чрезвычайно дорого обходилось содержание армии. Появилась мысль устроить марионеточное правительство во главе с малолетним императором, но тихо скончалась. Как и попытки создания местных полков с японскими офицерами. После неожиданного восстания с большими жертвами в Цзанчжоу замордованной самурайскими офицерами китайской солдатской массы идея создания вспомогательной армии была зарезана на корню, зато режим оккупированных территорий стал еще более жестоким.

В Японии шла упорная борьба между несколькими группировками. Даже теоретически в середине двадцатых серьезных противников не имелось. Русь приходила в себя и не рвалась на юг. Англия и Франция устали от войны и стремились сохранить статус-кво. США обладали серьезным потенциалом, но в военном смысле в соперники не годились. Слишком там были сильны изоляционистские настроения.

С другой стороны, не имея собственных значительных ресурсов, Япония крайне нуждалась в захвате чужих. С этим соглашались все спорщики в Токио. Разница в подходе была – куда направить основные усилия. Великобритания уже настроена не столь дружественно, слегка напуганная размахом японских устремлений. Прочие державы опасались за свои владения и в случае резких движений могли объединиться против Страны восходящего солнца. Лучший вариант – продвижение на юг Китая. Данная точка зрения победила, и совместным ударом из Циндао, отобранного у австрийцев еще во время Великой войны и превращенного в военно-морскую базу, несколькими пехотными дивизиями, форсировавшими Хуанхэ, был оккупирован весь Шаньдунский полуостров. Начался новый раунд японо-китайской войны.

Кому-кому, а мне там находиться самое время. Неизвестно что говорят в вершинах дипломатии (на самом деле прекрасно известно, но это их работа наводить тень на плетень), но, не сообщая об этом открыто, Русь не первый год поставляла Гоминдану оружие по дороге из Синьцзяна. По самым что ни на есть льготным расценкам. Кроме того, на китайской стороне присутствовала масса так называемых русских советников, обучающих армию и оказывающих всевозможные услуги. От модернизации предприятий до разведки. Сейчас это было в общих интересах. Чем больше у Японии сложностей, тем лучше. А Нанкинское (сбежавшее из захваченного Пекина) правительство вынужденно закрыло глаза на Мукден и аннексию Внутренней Монголии. Японцы гораздо опаснее.

Вообще есть своя прелесть в известности. Тебя просят отправиться и компетентно осветить происходящее. Не приказывают, а уважительно просят. И даже согласны оплатить много чего, включая приятное путешествие с женой в мягком вагоне с двухместным купе. Правда, на пароходе попутно заглядываешь за границу, но мне ее и раньше хватало. А по железной дороге поездка занимает шестнадцать суток вместо тридцати пяти по морю. Не то чтобы особо имелось куда торопиться, но устаешь от дальней дороги. Дорогу через Синьцзян еще не скоро построят. Если вообще когда-нибудь раскачаются. Слишком дорогое удовольствие. А было бы прекрасно. Пара недель – и в Китае. И не пришлось бы делать огромный крюк через Маньчжурию и японские территории. Но оно и к лучшему. Плюхаться в гущу событий надо постепенно. Без легкой адаптации не обойтись.

Есть в моей работе маленькая тонкость. Хороший журналист связи нарабатывает годами. Интересные новости не падают на голову постоянно. А разбираться в местных делах крайне необходимо, чтобы не выставить себя дураком и не кушать дезинформацию от заинтересованных лиц. Лучше всего знающим местные языки, а с ханьским у меня туго. Вернее, совсем ни бум-бум. В гуще народа не повращаешься, и вообще на Дальнем Востоке бывал исключительно наездами. В прошлый раз заехал в Шанхай, и кроме борделя… м-да… об этом лучше не вспоминать даже в отсутствие жены. Непременно учует. Нюх у Любки на это дело.

Значит, лучше привлекать местных жителей для корреспонденций? Прекрасно знающих язык, традиции и порядки? Тоже не всегда. Однобокое освещение событий получается. Представляю, что бы понаписали немцы в статьях про своих руководителей. Или бесконечную хвалу, или бесконечную ругань. Нам, посторонним, проще. Если и есть собственные взгляды на действительность, писать правду легче и приятнее.

Так, а это что за дела? За нашим столиком, нагло нарушив конфиденциальность, восседал что-то вещающий моей жене пожилой гражданин с орденом «За заслуги перед Отечеством». Награда была из современных, утвердили уже при Республике – и сразу видно, какому именно Отечеству пользу принес. А статут очень высокий. За все годы всего пару сотен выдали. Это кто ж такой, интересно?

Любка внимательно слушала разглагольствования. Видимо, пришло и мне время вспомнить про честь семьи и срочно подозрительного типа застрелить. Его абсолютно не извиняет, что ресторан весь занят и свободных мест не имеется. Пистолет вот остался в чемодане, ну да ничего. Один мощный хук[5]5
  Боковой удар.


[Закрыть] – и вынесут на кладбище. Гражданин не смотрится опытным бойцом.

– Карпов Фазиль, – вставая при виде меня, представился.

Складываем орден, замученный неустанными трудами вид, добавляем возраст и фамилию – картотека в голове автоматически выбрасывает справку.

Бывший заместитель министра внутренних дел. Очень широко известный в узких кругах деятель. Причем с самой лучшей стороны. Написал не то в пятнадцатом, не то в шестнадцатом году единственное в своем роде и пользующееся даже сейчас огромной популярностью руководство для судей по новому уголовному и гражданскому праву. Десятки тысяч судей были бы беспомощны, если бы не имели возможности проконсультироваться в справочнике. Старые законы тю-тю, новых никто не знал, а тут подвалила классная шпаргалка. Первую пару лет за одно преступление в разных концах страны могли навесить совершенно разные сроки. Да еще и «глубокое» знание юридических основ нашим патриотичным, но необразованным в данном смысле офицерством.

Широкой публике остался малоизвестен – очень не любил вылезать с речами и вечно копался в бумагах и юридических тонкостях. За что сняли, не понять. Официально – по болезни. Неофициально – кто-то пытался утопить, приписав взятки, но никто из вращающихся в осведомленных кругах не поверил. Всю жизнь был болезненно честен и капиталов не нажил. Да, запятнанная репутация дело такое. Нашлась причина – и попросили на выход. Оно и понятно: возникла новая поросль, стремящаяся делать карьеру, и старик начал мешать. Засиделся в кресле слишком долго.

– На отдых едете? – вежливо спрашиваю в некотором недоумении.

Как-то не приходилось слышать об отдыхающих в Сибири. Курорты все больше в другой стороне. Сибирь у нас, по новым веяниям, место, богатством которого будет прирастать Русь. Разработка месторождений всего на свете и непременно связанные с этим электростанции, расширение транспортных сетей и новые люди, энергично строящие Магнитку, алюминиевые комбинаты и еще много чего. Только особо наивные не понимают, что таким образом еще и заселяются огромные пространства, разбавляя местных старожилов приезжими из перенаселенной европейской части страны.

– Работать, – смущенно сознался Карпов. – Дальний Восток – очень интересное образование в свете юридических сложностей.

Любка улыбнулась мне под стук расставляемых официантом (половой – это устарелое понятие из прошлого режима) на столик тарелок. На нее в обязательном порядке напялю паранджу. За границей можно. Бдительное государево око там слегка слепнет. В конце концов, нельзя оставлять ни на минуту без присмотра. Обязательно рядом обнаружится импозантный мужчина. Этот еще ничего. Старенький и, кроме авансов, ни на что не способный. В Ярославле и Владимире я неизменно фиксировал по соседству офицеров самого разного ранга – от полковников до юнкеров. Еще болтался рядом фабрикант с очень серьезными деньгами. Вечная проблема с молодой и красивой женой. Не понять, с чего это она меня вечно ревнует, а я должен делать вид, что все замечательно.

– Юридически интересно? Может, его уволили за психическое состояние, подумал с тревогой. Тогда зря не начал знакомства с хука. Вдруг кинется и кусаться начнет?

– О, – оживляясь и забыв про ложку, воскликнул дедушка, – что вы знаете о Сибири в свете юридической науки?

– А это наука? – осторожно спрашиваю.

– Наверное, – не слушая вопросов, явно заводится не хуже моих лекторов в университете, – вам кажется все легким и понятным. Есть закон – требуется выполнять. Не так все просто! Вот при Каганате самими трудными и сложными делами были вовсе не споры с иноверцами. Хуже всего были имущественные вопросы, связанные с суннитами. В своде законов почти не имеется постановлений, касающихся их, однако политика русского правительства в отношении сект имела сложную и запутанную историю. Законы менялись в разные годы при правлении сменяющихся каганов, но неизменным оставался принцип весьма условной терпимости. Со временем сунниты стали частью народа, но эта терпимость не должна была проявляться наружу, чтобы не поощрять развития. От политики преследования власти перешли к системе закрытия глаз. Существовал даже особый сборник секретных постановлений, которыми необходимо руководствоваться администрации. И никто из просителей никогда не знал результата обращения в суд. Все зависело от знаний конкретного чиновника и его желания разобраться, – он довольно рассмеялся.

Еще и от размера взятки, мысленно продолжаю. Поэтому в официальные суды очень редко ходили. Предпочитали все решать через муллу и общину. Разве что дела о наследовании и споры между иноверцами.

– Но мы живем не при Каганате уже давно, – делаю попытку направить мысль в другое русло, говорю вслух. Как-то не хочется выслушивать про громкий процесс сорокалетней давности.

– А! Вы правы, – с большим усилием слезая с накатанной колеи, соглашается, – но вы и не правы! Закон сейчас един для всех…

– И в этом ваша немалая заслуга, – льстиво поддакиваю.

– …Но и сейчас осталась масса проблем. Вы себе не представляете, насколько сложных!

Ага, понял я. Можно приступать к питанию. Лекция будет продолжаться независимо от наличия слушателей. Угораздило меня наступить на любимую мозоль.

– Сибирь в юридическом смысле состоит из нескольких частей. Земли Вольных войск, но!.. – Он поднял палец, обязуя нас сконцентрировать внимание.

Великая новость. Я послушно кивнул и посмотрел на Любку. Она подмигнула и показала, не особо скрываясь, на тарелку – мол, продолжай.

– На этих землях проживает несколько категорий граждан с разным статусом и разными правами. Есть поселенцы и коренные жители, тоже различающиеся по статусу. И кроме того, есть Туркестан Западный, Восточный и Южный[6]6
  Туркестан – территории в Средней и Центральной Азии, населенные тюркскими народами. К Западному относились русские владения в Центральной Азии и север Афганистана. К Восточному – Синьцзян. К Южному – Монголия.


[Закрыть]. В Западном очень много конфискованных после мятежей земель. Да и в Восточном хватает. А ведь на передаче в новые руки территории пастбища или поля проблемы не заканчиваются. Старый владелец мог иметь обязательства и долги перед соседями и даже государством. И не всегда это сходит гладко. Люди пытаются получить свое.

Впрочем, – пожевав губами, добавил, – организации тоже. Хазаки очень часто требуют вернуть задолженность либо у нового владельца, либо прямо у государства. И начинается сложный процесс. Главное зло бюрократии – это когда одним и тем же вопросом занимается множество учреждений и лиц, руководствующихся неизвестно чем. Сплошь и рядом бывали случаи, когда, пройдя множество согласований, дело возвращалось в первоначальное ведомство, разбухнув до нескольких томов резолюций и справок. И его намного сложнее ускорить и правильно разрешить.

– И как решаются подобные казусы? – невольно заинтересовался.

– По-разному. От суммы зависит, от сроков, прошедших со времени образования долга, и от того, кому принадлежит. Там иногда шайтан ногу сломит в бумагах. Особо умные долгами рассчитывались в первые годы. Взаимозачеты. А иные даже скупали чужие обязательства, надеясь получить у государства. Оно не настолько доброе, но все бывает. И все плачут и жалуются на несправедливость. Это ведь в теории получен участок земли. А реально дом сожжен, инвентаря нет. Соседи не слишком рады… Если остались соседи. Были места, где всех подряд рубили или изгоняли. Не суть важно… Освобождали поселенцев на пять лет от налогов, а они все жалуются на плохие условия и бездушность властей. Вот и создали комиссию. Дабы привести все это безобразие к единому знаменателю. Земельный кадастр уточнить – давно пора прекратить дублирование функций разными ведомствами и разобраться, кому и что принадлежит. Снять вопросы навсегда.

Жуть, кивая, мысленно прикинул. Он что, настолько зарылся в свои бумаги, что совсем не подозревает, куда его макнули? Да за ним полк охраны следить должен. И за каждым членом комиссии обязательно. Это же Азия-матушка. Взятки еще ладно. Даже хазаков можно перенести. Они почти законопослушны. Что у половины арендаторов в Маньчжурии никаких документов на право обработки участка никогда не было, еще ничего. Все на словах решалось и обычно без эксцессов. Зачем ссориться, если вместе государству фигу показывают, не фиксируя взаимовыгодных экономических отношений и ничего не уделяя фискалам в качестве налогов? Совсем неплохо от десятины до четверти дохода поделить, а не отдавать в центр. И даже что они табуны на выпас гоняют в Монголию – терпимо. Подумаешь, иногда случаются мелкие нестыковки. Как на ярмарке, когда с китайскими купцами что-то не поделили, всей станицей обиделись и, переправившись через реку, разгромили поселок с той стороны границы. Попутно пограбили купцов. Пусть скажут спасибо – не застрелили. Это мелочи жизни, к земельным владениям отношения не имеют.

А вот этот… Дияр Ильясов… Не дай Аллах милосердный с ним всерьез сцепиться. Великий человек, без всяких шуток. В древности запросто Чингиз-ханом мог бы стать. Начинал чуть ли не нищим пастухом. Мало-мало грабил, в войну в азиатской кавалерийской дивизии служил. Там кто хочешь имелся. Туркмены, киргизы, уйгуры, монголы. Вышел на дембель с серьезным военным опытом и двумя десятками товарищей, не забыв прихватить оружие. Мозги, видать, всегда имел. Как безобразия начались и сарты поперли на русские поселки, первым пришел на помощь и джигитов привел. И не подвел. Реально уйгуры на русской стороне сражались под его командованием. Хорошо о нем отзывались. Всегда был к услугам властей.

А вот потом, через несколько лет, всплыли любопытные подробности. Не просто уничтожал повстанцев и наводил русских и хазаков на погромщиков. Очень целенаправленно все проделывал. Кроме его уйгуров, в тех местах остались исключительно вовремя поцеловавшие пыльный сапог новоявленного хана. Такие огромные земли под себя подмял! Половина Синьцзяна ему платит, и с местными русскими чиновниками в самых лучших отношениях. Правитель территории по размеру со среднее европейское государство вроде Швейцарии или Фландрии.

Его даже КОП[7]7
  Комиссия охраны порядка.


[Закрыть] всерьез прищучить не пытался. Любые попытки его тронуть неизбежно приведут к борьбе за власть между местными киргизами, дунганами, уйгурами и монголами. Причем есть еще и противоречия между самими уйгурами. У них два издревле враждующих центра – Хотан и Кашган. Подобная обстановка будет непременно широко использована англичанами для расширения своего влияния в Синьцзяне и создания угрозы нашим интересам. Придется вводить войска и давить мятежи. Кому это надобно?

Вот и не трогают хана. Так, поклевали по мелочи, но на конфликт КОП не пошел. Себе дороже потом усмирять племена. Хан прекрасно знает границу, которой переступать нельзя. С Русью не ссорится. А что контрабандой занимается и всех в округе в кабалу загнал – так кого волнует? Налоги платит исправно, на чужаков его люди законопослушно стучат или привозят прямо в полицейский участок связанными. Зачем ему конкуренты в той же контрабанде? Еще и в «Движении за национальное развитие» местным лидером состоит. Со всех сторон правильно обставился. Явятся тут к нему люди с проверкой. Много им скажут: они-то уедут, а дунганам с уйгурами и дальше жить под ханом.

О! Это же классный сюжет для сценария очередного киношного боевика. Как я раньше не догадался. Даже для двух. Один для Варшавера, вскрывающего загнивающие язвы английского империализма. У нас подобные типы не водятся. Залезть в гарем, соблазнить красавицу… Нет, лучше красавиц. На их соперничестве хорошо смешную сцену сделать. Украсть казну и, отстреливаясь на скаку, умчаться к родным березкам. А местные дехкане, начитавшись «Красной Звезды», выпавшей из кармана разведчика, и воодушевленные видом русского знамени, поднимаются на восстание. Обязательно в белых рубашках и с вилами. Так толпой и бегут, втаптывая грязными ногами нукеров и попутно английского резидента в землю.