Текст книги "Нежный холод"

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Когда я была помладше, то мечтала ходить с Марком в одну школу. Мне казалось, что он сделает меня популярнее, но сейчас я понимаю, что не все так просто. Вполне возможно, при таком раскладе было бы только хуже: у Марка на меня слишком много компромата.

– Ты видел меня в чепчике, – как-то сказала я брату. – Не знаю, стоит ли оставлять тебя после этого в живых.

– Как будто мне не плевать на твой чепчик. – Он словно невзначай толкнул меня на диван, да так, что у меня перехватило дух. – А еще я помню, что ты любила наложить в штаны.

– Все когда-то это делали, – заорала я ему вслед. – И ты наверняка тоже, просто меня еще тогда на свете не было!

– Ну да. – Марк сдвинул брови. – Ой, да пофиг.

– Тоже мне гений!

– Ну а ты вообще чепчики носила!

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

– Пока! – кричу я ему из кухни.

– Пока! – отвечает он из коридора.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Не успеваю я спросить Марка о Тодде, как он захлопывает за собой дверь.

Тодд. Что вы знаете о Тодде Майере?

Академия Олбрайт, частная школа для мальчиков, была похожа на те частные школы, которые обычно показывают в кино. Тодд всегда думал, что выглядела она очень по-британски. Может, дело было в красной кирпичной кладке или в плюще, обвивавшем здание академии снаружи. А может, в мраморных полах или шлифованной древесине и меди в отделке.

Всего в трех шагах от главного входа, в холле школы, на черно-белом мраморном полу красовался герб Олбрайт: на щите был изображен орел, в одной лапе которого была зажата веточка, а в другой – золотой слиток.

Каждый раз, проходя мимо этого герба, Тодд не мог избавиться от мысли, что так, должно быть, выглядит злобный брат-орел Скруджа Макдака.

Главным правилом было ни в коем случае не наступать на герб.

Конечно, Дэниелс и Гриви о запрете ничего не знали. Тем утром Гриви случайно наступила вымокшим от снега ботинком прямо на орлиный клюв.

– Твою же ж мать, – еле слышно произнесла она, разглядывая филигранно выложенную под ногами птицу.

На Гриви были кожаное пальто, серая рубашка на пуговицах и черные брюки. Волосы по-прежнему были собраны на затылке, но так растрепались, словно она спала, собрав их в конский хвост.

На Дэниелсе были длинное шерстяное пальто и кашемировый шарф чуть темнее пальто. Вся остальная одежда тоже была серой.

Если Гриви выглядела как настоящий коп, то Дэниелс больше смахивал на адвоката.

Когда Тодд только поступил в Олбрайт, к нему, как и к прочим новеньким, приставили старшего, который помог бы ему адаптироваться в школе. Тодду достался Даг Харпер. У Дага в этой академии учились отец и дед, а сам он напоминал бесформенный комок теста. К тому же он был настолько волосатым и рыжим, что Тодду порой казалось, что под белой рубашкой и серыми брюками тело Дага целиком покрыто густым рыжим мехом. Только не подумайте, что Тодд специально это представлял, вовсе нет.

Не сказать чтобы Даг Харпер был в восторге оттого, что ему пришлось взять на поруки какого-то тощего новичка, хотя кому, как не Дагу, было этим заниматься.

Даг Харпер поведал Тодду, что в холле академии живет призрак ее почившего смотрителя. И если встать на герб, то смотритель будет преследовать тебя до самого дома, а потом убьет, пока ты будешь спать.

– Ему нравятся неженки вроде тебя, – выдал Даг с усмешкой, когда они с Тоддом стояли в холле у герба. – Спорим, он засунет свою метлу тебе в задницу?

После этого Даг исподтишка толкнул Тодда, чтобы тот упал прямиком на герб. Но Тодд ловко завалился на бок и рухнул на пол в нескольких сантиметрах от орла.

Даг Харпер окончил академию три года назад. Но на смену ему тут же пришли другие Даги Харперы.

По холлу эхом разнеслось цоканье маленьких каблучков.

– А вот и он, – буркнула Гриви, подняв голову.

– Господи, он реально выглядит как директор школы.

Директор Спот шел навстречу детективам мелкими быстрыми шагами. Эта походка очень гармонировала с его крохотным лицом и маленькой лысой головой. Директорский костюм словно специально был куплен в магазине, где шьют одежду только для мелких директоров школ.

Спот встал у самой кромки герба и очень напоминал в этой позе ныряльщика, готового броситься в воду.

– Детективы, – протянул он Гриви и Дэниелсу свою крошечную розовую ручонку. – Директор Спот. Добро пожаловать в академию Олбрайт.

Гриви первой пожала ему руку.

– Благодарю, – отозвалась она.

Спот провел пальцами по коричневой папке в своей левой руке.

– Здесь все данные о Тодде Майере за годы, проведенные в нашей школе. – Он протянул папку детективам. – Как вы, возможно, уже знаете, учился он здесь давно. Если у вас появятся какие-либо вопросы, с радостью на них отвечу.

Спот уставился в потолок.

– Естественно, смерть Тодда стала для нас настоящим шоком. – Директор вздохнул. – Огромная потеря для нашей школы.

Гриви достала из кармана блокнот и начала постукивать им об ладонь.

– Мы хотели бы сегодня поговорить со всеми школьниками из потока Тодда, – сказала она. – А еще со всеми преподавателями, у которых он учился. И с другими людьми, с которыми Тодд мог быть близок. Друзья по спортивной команде, по разным кружкам и так далее.

Спот энергично закивал.

– Конечно. Я вас провожу. У нас четыре класса для двенадцатиклассников.

По лицу Спота градом побежал пот. Крупные капли стекали прямо на островок волос, торчавший над некогда накрахмаленным воротником его рубашки.

Каждый раз, когда директор Спот семенил по коридорам мимо Тодда, тот думал, зачем люди вроде Спота вообще становятся директорами. Сам облик Спота давал понять, что над ним частенько посмеивались.

Вполне возможно, старшие классы для юного Спота были адом на земле. Его легко пародировали, и многие ученики Олбрайт делали это очень и очень неплохо (Тодд ничем таким не занимался).

Для чего снова было бросаться в этот ад? Из чувства мести?

– После вас. – Гриви рукой пригласила директора пройти вперед.

На часах было 10:00, прошло сорок минут с начала первого урока. В коридорах никого. Спот шел очень быстро. Эхо от топота Гриви разносилось по пустому холлу. Мимо мелькали белые стены и полы из дерева. На стенах висели портреты выпускников 1993, 1994, 1995, 1996 годов. Все были так похожи друг на друга, что скоро слились в безликую полосу.

Тодд частенько размышлял о том, что никогда не видел мальчишек такими спокойными, как на этих фотографиях.

Директор Спот резко повернул вправо, прошел мимо череды точно таких же улыбающихся фотографий, только уже с выпускниками 2001, 2002 и 2003 годов. И, постучав в кабинет номер 214, открыл дверь. Это была классная комната класса 12 «В».

Классная комната Тодда. Бывшая классная комната Тодда.

Да уж, не так-то просто привыкнуть к тому, что отныне ты призрак.

Когда Спот, Дэниелс и Гриви вошли в класс, все, кто сидел внутри, притихли. Замер даже преподаватель – мистер Дево, выводивший что-то на доске. Все двадцать четыре мальчика разом повернулись к ним и не отрывали взгляд от Гриви, которая подошла к учительскому столу. Спот шел за ней следом.

Тодду пришло в голову, что если не знать имен этих ребят, не знать, что кто-то из них на обед ест только сыр, а кто-то однажды обделался в спортзале или никогда не носит носков (несмотря на то что это не только часть школьной формы, но и просто элементарная норма приличия), то это были самые обычные мальчики. Двадцать четыре парня, тихонько сидевших за идеально выставленными в ряды партами. Добрая четверть сотни (если не считать минус одного) мальчишек в школьной форме: в брюках и белых сорочках, с повязанными на шеях сине-серыми галстуками. Все аккуратно пострижены. У всех мокрые от пота лица. Они смотрели друг на друга не шевелясь и постоянно переводили взгляды справа налево и обратно.

Гриви откашлялась. Дэниелс скрестил руки на груди и оперся о стену класса.

– Да, окей, итак. Я детектив Гриви. – Гриви сказала это, усаживаясь на краешек учительского стола. – Мы пришли сегодня с моим коллегой, детективом Дэниелсом – вон он, стоит сзади. Уверена, преподаватели уже рассказали вам, что смерть вашего одноклассника, Тодда Майера, расследуется полицией. А это значит, что нам нужно знать больше о том, что случилось с Тоддом в ту ночь, когда он умер.

В классе стояла такая тишина, что можно было услышать, как кто-то моргает или как каждый из присутствующих делает вдох-выдох. Ученики уставились кто куда, избегая встретиться взглядом с Гриви.

Гриви попробовала удобнее примоститься у края стола. Она ждала.

Раздался скрип двигающегося стула. На нем сидел парень, который два года назад обделался на физкультуре. Парень, благодаря которому Тодд утешал себя, что ужасные вещи в Олбрайт происходили не только с ним.

Гриви подождала еще.

Парень, который обедал одним сыром, покашлял.

Тодд обратил внимание, что галстуки у всех учеников были слишком аккуратно завязаны. Неужели кто-то предупредил их, что сегодня придут детективы? Или они всегда были такими тихонями?

Гриви посмотрела на лица ребят.

– Последнее, что мы знаем о Тодде, – это то, что он ушел из дома вечером во вторник, 20 января. Два дня назад. Я хочу поговорить с каждым, кто знает, куда Тодд мог отправиться в тот вечер; с каждым, кто видел Тодда тем вечером или говорил с ним. Может, кто-то из вас знает, что с ним происходило? Может, было что-то, о чем ему было сложно рассказывать?

Мальчики заерзали на своих стульях, будто Гриви нажала на какую-то невидимую кнопку. Они вертели головами, высматривая, кто же наконец заговорит. Но все молчали, втянув головы в плечи и потупив глаза.

Кто-то начал дергать ногой под партой.

Тодд присмотрелся.

«Походу, ты умрешь с обмороженными яйцами, гомик!»

Дэниелс оттолкнулся от стены, у которой стоял, и прошел вдоль рядов, разрушая тем самым невидимую стену между собой и учащимися. Переступая через их личные границы.

– Мне нужно, чтобы вы сейчас хорошенько подумали. Говорил ли Тодд кому-нибудь из вас что-то, что необходимо знать нам? Это может быть нечто на первый взгляд не очень важное, несерьезное.

Молчание.

Дэниелс остановился между партами.

– Знаете, это ведь не очень большая школа, – сказал он. – Если вы с ним не дружили, это не значит, что вы не в курсе, что с ним происходило. Все, что вы расскажете, поможет нам найти того, кто сотворил такое с Тоддом. Вспомните, не происходило ли что-то необычное. Что угодно, что бы касалось Тодда. Что угодно.

Несколько парней еще сильнее потупились и закачали головами.

Гриви сложила руки на груди.

– У вас не начнутся проблемы, и вы никого не подставите, если решите заговорить. Мы пытаемся узнать, что произошло с вашим одноклассником, который недавно умер. Понимаете? Неужели вам не хотелось бы, чтобы, случись такое с вами, кто-то помог раскрыть дело? Чтобы ваши родители наконец узнали, кто виноват?

Родители.

Перед академией детективы заезжали к матери Тодда.

Она стояла на пороге в длинном растянутом свитере, который при любых других обстоятельствах никогда бы не надела.

В доме было тихо, шум исходил только от сестер матери, Лоры и Люси, которые зажались в углу вытянутой кухни, облицованной желтой плиткой. Они варили кофе, раскладывали посуду по ящикам и подслушивали разговор сестры с детективами.

Несмотря на то что Тодд был призраком и не занимал никакого места, ему почему-то казалось, что в доме стало тесно. Может, потому, что пришло слишком много народа. Тодд наблюдал, как Гриви и Дэниелс протискивались по узкому коридору вдоль стеллажей с маминой коллекцией женских романов и энциклопедий. В гостиной Дэниелс уселся на выцветший диван, а Гриви пододвинула к себе стул, на спинку которого был накинут шерстяной плед.

Повсюду была странная мешанина вещей, которые когда-то очутились в одной комнате по причуде мамы Тодда.

Пока она готовила детективам кофе, Тодд гадал, составили ли они какое-то мнение о нем по обстановке в доме. Мама вернулась в гостиную, села на зеленый диван в розовых цветах (на левой его половине была дыра, которую они раньше всегда закрывали подушкой) и рассказала, когда в последний раз видела сына.

Она сообщила, что в тот вечер Тодд ушел из дома в половине девятого. Перед уходом он сказал, что в девять собирается смотреть фильм в кинотеатре «Ревью». Тодд частенько так делал, в смысле, ходил в кино в полном одиночестве. Он любил старое кино и «Ревью». Классику 1980-х там крутили за пять долларов. Ночной фестиваль шведского кино – за четыре.

«Феррис Бьюллер берет выходной». «Окно во двор». «Планета обезьян». «Дорогая Венди».

В зале обычно сидели только Тодд и несколько вечно жующих мужиков в футболках с супергероями. Пахло мылом и попкорном. Тодда это очень расслабляло.

В тот вечер Тодд сказал матери, что кино закончится в одиннадцать. Дома он должен был быть в половине двенадцатого. Если бы он поймал автобус сразу после кино, то приехал бы через двадцать минут. Максимум тридцать.

В полночь мать позвонила Тодду, но он не взял трубку. Тогда она набрала ему еще двенадцать раз. Учитывая, что Тодду звонили обычно очень и очень редко, пропустить такой шквал звонков он не мог.

Когда мама Тодда умолкла, Дэниелс наклонился к ней и произнес:

– Миссис Майер, я знаю, как вам сейчас невыносимо тяжело. Знаю, что это худшее, что может случиться в жизни.

Мать Тодда прошептала в ответ, что она совсем не спала. Шепот был хриплым. Призрак Тодда всем своим несуществующим телом ощутил вибрацию этого хрипа, будто по скрипке прошлись смычком или провели подушечками пальцев по бетонной плите. Это было очень странное чувство, ведь Тодд впервые что-то ощутил с того момента, когда навсегда перестал чувствовать.

Из кухни в комнату вбежала тетя Люси и взяла маму Тодда за руку. Именно тетя Люси платила за частную школу Тодда, потому что у нее самой не было детей, зато была успешная карьера риелтора. Она всегда называла Тодда «мозгачом» и расспрашивала о девчонках. Другая тетя Тодда – Лаура – ему не нравилась, потому что, как ему казалось, частенько грубила его матери. Лаура зашла в гостиную с тарелкой печенья, к которому никто не притронулся.

Дэниелс перевел взгляд на фотографию отца Тодда. Папа умер, когда мальчику было пять. На этом фото из летнего отпуска Тодд был совсем крохой, и ничьих лиц нельзя было рассмотреть, потому что снимок сильно засветился на солнце.

– Он сказал, – мягко проговорила мама Тодда, уставившись на фарфоровую фигурку кота на столе, – он сказал, что вернется сразу после кино. Ему еще нужно было что-то доделать по учебе.

– Он так поздно занимался? – спросил Дэниелс. – Был прилежным учеником?

– Он был хорошим мальчиком. – Голос матери Тодда превратился в шепот. – Я иногда называла его роботом для выполнения домашнего задания. Он хотел поступить в хороший колледж. Старался получать хорошие отметки.

Она зарыдала, уткнувшись тете Люси в бок, а та обнимала ее за плечи.

Тодд наблюдал за Дэниелсом и Гриви, за тем, как они аккуратно опустили свои кофейные чашки на подставки и начали потихоньку пятиться к выходу.

– Мы можем еще чем-то помочь? – Тетя Люси встала.

– На данный момент нет, – ответили Гриви и Дэниелс. И поблагодарили за уделенное время. Снова. И принесли ей свои соболезнования. Опять.

В школе детективы обошли все четыре класса, раз за разом повторяя одно и то же.

В каждом классе Гриви отдавала учителям стопку своих визиток.

– Если вы вспомните хоть что-нибудь, пусть это кажется вам пустяком, прошу, позвоните нам, – обращалась она к каждому классу, демонстрируя визитки. – Только так мы узнаем, что случилось с Тоддом. Нам нужна ваша помощь.

И в каждом классе учителя брали визитки и говорили детективам, что Тодд был невероятно одаренным учеником.

После обхода классов Дэниелс и Гриви отправились в кабинет директора. Спот вышел переговорить с родителем одного из учеников. По словам Спота, из-за непроверенной информации о смерти Тодда родители весь день названивали в школу. Один из них вообще решил, что Тодд умер на территории учебного заведения, потому что увидел в газете заголовок «Найдено тело ученика частной школы». Но где оно было найдено, в статье не указывалось.

Дэниелс сел на кожаный коричневый диван, а Гриви стала рассматривать стол директора.

Столешница тоже была обтянута кожей. На ней стояли ноутбук и рамка с фотографией. На фото были Спот и собака.

– Как думаешь, как зовут собаку? – спросила Гриви, держа в руках рамку.

– Даг. – Дэниелс раскрыл папку с материалами дела на коленях. – Итак. Не было друзей. – Детектив просматривал содержимое папки.

– Судя по всему, не было, – нахмурилась Гриви.

– Не было ни запуганных друзей, – продолжал Дэниелс. – Ни нервных.

– По всей вероятности.

– Враги? – Дэниелс перелистнул страницу. – В семнадцать вообще бывают враги?

– Конечно. – Ответ Гриви прозвучал как удар молота по наковальне.

Папка с данными о Тодде была тоненькой. В ней хранились распечатка табеля успеваемости, список внеклассных занятий Тодда (правда, в нем был только один пункт), перечень заслуг и наград и его анамнез. Несколько заявок на посещение научного центра, аквариума, планетария и геологического музея, подписанных мамой Тодда.

– Команда по бадминтону, – заметил Дэниелс. В его голосе, как показалось Тодду, слышалось уважение.

Гриви отреагировала скептически:

– Бадминтон? Хорошая, блин, школа. Команда по бадминтону!

Тодд решил, что это уже слишком. Он успел сыграть в трех матчах, прежде чем обнаружил, что обтянутая сеткой часть ракетки называется «головка». Вроде ничего такого, обычный термин, но все-таки «головка».

К десятому классу Тодд уже знал, что ни в коем случае нельзя подставлять себя под удар и давать хоть кому-то малейшую возможность съязвить. Именно поэтому он бросил бадминтон.

– Выходит, у него не было друзей, он играл в бадминтон и хорошо учился. – Гриви вздохнула и продолжила изучать заголовки книжек на стеллаже Спота.

– А еще он состоял в Лиге репетиторов по социальным наукам. – Дэниелс удивленно посмотрел на Гриви.

– У них тут что, есть чертовы лиги?

В кабинет вернулся Спот. Он был еще более потным, чем раньше. Директор рухнул на стул, точно мешок картошки.

– Надеюсь, ваша встреча с учениками прошла хорошо, – сказал он, стряхивая невидимые крошки со стола.

– Сегодня мы ничего толком не узнали, – ответила Гриви. – Но мы еще вернемся.

Спот энергично закивал:

– Конечно. Сделаем все, что сможем. Безусловно, если будет нужно, попросим согласия родителей.

– Могли бы вы рассказать об этой программе репетиторства по социальным наукам? – Дэниелс ткнул в папку.

– Да. – Спот уверенно положил руки на стол. – Программу запустил в этом учебном году мистер Маквитер. Она призвана помочь в учебе нашим ученикам силами других наших учеников. Очевидно, что это блестящая возможность для обеих сторон. Мы стараемся перейти на формат ученической взаимопомощи. В прошлом году это стало важной задачей для преподавательского состава. Вообще, такой тип нагрузки очень приветствуется в колледжах. А еще помогает снять часть нагрузки с педсостава.

Спот умолк и посмотрел на Дэниелса и Гриви. Как будто внезапно перестал понимать, на какой вопрос отвечает. Директор развернулся к компьютеру.

– Если хотите, могу дать вам список других учеников – участников программы.

– Хотим, – улыбнулась Гриви. Она смотрела в монитор Спота. – А мистер Маквитер, директор Лиги, сегодня в школе? Мы бы хотели и с ним переговорить.

– Ох. – Спот перевел взгляд с монитора на Гриви. – Боюсь, сегодня Маквитер остался дома по причине здоровья. Отравился. Вроде курицей.

Гриви нацарапала имя учителя в блокноте. Записанное ее почерком имя больше походило на Маквиппер.

Дэниелс достал из папки квадратный розовый листочек.

– Это отчет о происшествии, – сообщил он. – Можете рассказать подробнее?

Тодд ни разу не видел собственными глазами этот отчет, хотя учителя частенько пугали им учеников. Выглядел он как стикеры для записок, которыми мама Тодда обклеивала весь дом.

Спот перестал печатать.

– Это было еще до моего прихода, – ответил он. – При предыдущем директоре, мистере Тэке.

Дэниелс перебил Спота:

– А можете посмотреть в вашем архиве? Раз уж теперь директор вы?

Дэниелс подошел к столу директора и положил на него розовую бумажку.

Спот придвинул ее к себе мизинцем.

– Мы все еще составляем электронную базу, поэтому пока не все готово. Но я попробую узнать подробнее.

Минуту спустя Спот передал распечатанный список Гриви.

– Вот имена учеников из Лиги репетиторов. Оказывается, репетитором был один Тодд. И учил он только четверых: Криса Матье, Девона Маркуса, Кэмерона Хилла и Марка Уокера.

– Небольшая группа, – заметила Гриви.

– Пилотный проект, – уточнил Спот. – Уверен, большинство учеников и так хорошо справлялись с социальными науками. За исключением всего нескольких ребят, которым потребовалась помощь. А все потому, что мистер Маквитер – на редкость талантливый педагог. У нас в Олбрайт вообще все преподаватели привержены своему делу. Думаю, вы об этом наслышаны.

– Уверен в этом, – кивнул Дэниелс. – Мы бы хотели переговорить со всеми четырьмя учениками.

– Конечно. Но сегодня пятница, поэтому некоторые уже ушли. – Спот начал печатать. – Да, боюсь, двое уже отправились на соревнование по плаванию, их нет в кампусе. Хотите встретиться с остальными двумя?

Гриви и Дэниелс обменялись взглядами.

– Нет, мы вернемся, – сказал Дэниелс. – И поговорим со всеми сразу.

Спот кивнул.

– Если вам сейчас что-то нужно, – он выглядел как человек, которому срочно требуется в туалет, но он терпит уже несколько часов – или дней, – мы можем проинформировать родителей… Прошу прощения, что мы должны сказать родителям?

– Можете сказать им, что по делу идет следствие и что мы ждем от учеников любую информацию о передвижениях Тодда тем вечером, – ответила Гриви.

В машине она закурила и сделала глубокую затяжку. Было холодно, Дэниелс включил в машине обогрев и растирал руки.

– Выкуришь эту сигарету, и на этом все. Ты меня убьешь своим курением, Гриви.

Гриви покачала головой:

– Я сегодня будто весь день пялилась в глухую стену из подростков.

– Действительно, чертовски тихие подростки, – согласился Дэниелс. – Ни слова не сказали о парне, с которым годами ходили в одну школу.

– Угу. – Гриви выдохнула в окно столб дыма.

– Ставлю на отчет о происшествии, – сказал Дэниелс, доставая бумажку.

Тодд теперь был призраком, и у него не было денег для ставок.

Он выпорхнул из окна машины вместе с сигаретным дымом Гриви и взмыл в свинцовое небо. Он уже почти привык к тому, что теперь был чем-то гораздо меньшим, нежели при жизни. Может, потому, что в смерти было что-то такое, из-за чего быть «ничем» казалось очень естественным. А может, потому, что он и раньше был кем-то вроде фантома. Тоненькой папкой.

Тоненькая папка в академии Олбрайт – вот и все его достижения. Конечно, раньше он и помыслить не мог, что сейчас это так усложнит расследование его убийства.

Пока вы живете, вы не думаете о смерти с такого ракурса. Тодд всего лишь надеялся, что все, что он делал при жизни, помогало ему перетерпеть старшую школу.

За исключением одной ошибки.

Совершенной в последний вечер его жизни, когда он вышел из дома в 20:30.

Тодд пытался вспомнить, как тогда выглядела мама. Она устроилась на диване с пакетом фисташек, чтобы посмотреть любимую передачу о преступлениях в небольших городах.

– Там холодно, – сказала она. – Возьми варежки.

Тодд вышел из дома. И остановился в конце вымощенной камнями дорожки. Он знал, что из окна мама наблюдает за ним. Падал снег. Тодд потряс варежками, чтобы мама их увидела. Варежки Тодд связал себе сам, но в школе он всегда прятал их в карманах.

Тодд повернул налево и пошел по тротуару к автобусной остановке.

Кинотеатр «Ревью» по вторникам не работал. Мама Тодда об этом не знала.

Что-то тем вечером шло не так. Может, Тодд просто нервничал. Он помнил чувство в животе, словно внутри него был снег.

На улице оказалось холоднее, чем он предполагал. Его тело словно пронзали тысячи ножей. Тодд помнил, что очень глубоко дышал, заглатывая столько холодного воздуха, сколько мог, будто пытался наполниться им изнутри, чтобы взбодриться.

«Просто расслабься, ладно?»

Гриви включила радио. Играла группа «Лед Зеппелин». Дэниелс закатил глаза.

– Сначала сигареты, потом это. Даю тебе десять минут на это дерьмо и переключаю.

Гриви закусила губу.

– Думаешь, это простое совпадение, что он оказался в парке? Такой симпатичный паренек? Один ночью? Что, просто искал себе компанию?

– Симпатичный? – удивился Дэниелс.

Тодд никогда не считал себя симпатичным, но, когда умираешь, узнаёшь о себе много нового. Правда, сделать с этим уже ничего нельзя.

– Ну, знаешь, юный, – пробурчала в ответ Гриви.

– Юный, – повторил Дэниелс, тормозя на светофоре.

Гриви выкинула окурок в окно.

– Думаешь, он оказался в парке случайно?

– Нет, – ответил Дэниелс и резко дал по газам. – Не думаю.